Текст книги "Подгорный ветер (СИ)"
Автор книги: Аноним Smbdy
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Annotation
Smbdy
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Smbdy
Подгорный ветер
Глава 1
– Ой, зря, зря, зря, – эхом носился в голове вопль благоразумия.
Лезть в сад к деревенскому колдуну не хотелось абсолютно. Даже вдвоем. А уж в полутьме одиннадцатого часа ночи, затея казалась еще хуже.
– Ты видел, как она на тебя смотрела?! – Перекрикивала гордость.
– Ну и пусть, далась она тебе! – Вторило благоразумие.
Так в том то и дело, что не ну и пусть. Запала в душу Вадиму синеокая Даша, со смешинкой отвергнувшая несмелые ухаживания младшеклассника. Дорасти, мол, мелочь. А он всего на два года младше супротив ее семнадцати! Правда, не так широк в плечах, да и ростом уступает сверстникам избранницы... Зато дядька отцов хвалит и подмастерьем зовет при чужих!
– Как будто это что-то для нее значит... – Горько промолвила гордость.
Вадим хмуро глянул на высокий деревянный забор и решительно шагнул вперед. Есть способ доказать, что он ничем не хуже.
– Не дрейфь, – возбужденно шепнул Темка в ухо, хлопнул по плечу и сам первым полез на окрашенные зеленым доски.
Друг уже бывал там, за высокой оградой, среди заброшенного яблочного сада стареющего колдуна, и уверял, что ничего страшного там не водится, и никаких чудищ сельский волшебник на охрану сада не выводит. Правда, от подробных деталей тех созданий, которых там точно нет, становилось еще жутче.
Вадим резко тряхнул головой, утихомиривая разбушевавшееся воображение, уже готовое подкидывать образы нечисти один другой хуже.
– Ну же, – окликнули его сверху.
– Иду, – шепнул Вадим скорее для себя и сделал последний шаг до цели.
Оценив острую кромку деревянного забора, Вадим чуть стянул вниз рукава одетой по вечернему времени кофты, защитив ладони, и решительно подтянулся вверх, через секунду оказавшись на вершине забора.
– Давай за мной, – подрагивая то ли от холода, то ли от возбуждения, скомандовал из темноты Артем и зашуршал по траве вглубь парка, нацелившись на развесистую яблоню, видимую на фоне света окон двухэтажных хором колдуна.
По правде, Вадима бы устроило деревце поближе – совсем рядом с тем местом, где он спустился, склоняла ветви к земле под тяжестью несобранного урожая антоновка. Для "своих" хватит любого съеденного яблока из сада колдуна – был бы свидетель, что произошло это именно тут, именно ночью, медленно и до самого черенка. Но Темка, увы, был тут по своим причинам, и антоновка для его целей не годилась – только сочные и вкусные ярко-красные плоды центральных деревьев ценились девчонками из его компании, принести которые он и обещался.
Сам Вадим ни в какие компании не входил, а с Темой дружил ровно поскольку, что сидел за одной партой. Не потому, что был увечен или нелюдим – совсем нет. Рос он крепким, здоровым, смышленым, симпатичным, как и большинство ребят в Колокольцево. Только, в отличие от них, совсем не мог похвастать свободным временем.
Дядькино ремесло забирало свободные от школы часы, иной раз забирая кусочек и от сна. Не каждый мастер мог ладить с деревом так, как Прохор Тимофеевич, и не каждого он брал в обучение, всякий раз напоминая, что наука его идет не только от таланта, сколь от усердия и трудолюбия. Выбора между навыком и гулянками никто не ставил, однако же еще ни у кого не получалось эти две вещи совмещать. Вот и Вадим не рисковал, хоть и поглядывал порой с завистью на бесшабашные чудачества сверстников. Правда, ровно до того момента, как очередная заготовка под руками старого мастера не преображалось в очередное чудо – статуэтку ли светлого бога, ставню или наговорную доску с нарочито грубоватой вязью рун, значения которых не всякий ученый муж понимал. Вон, был тут проездом год назад один ахспирант из самой Москвы – чуть ли не облизал наговорную ставенку в доме сельского главы, потемневшую от дождей да мороза. Даже купить пытался, а когда отказали – громко ругался, что прячем в своем захолустье древнейшую диковинку друидовой работы. Половина села на такой балаган смотреть собралась, да от смеха не могла удержаться.
Его, конечно, потом повели по селу, указывая на такие же дощечки – от нечисти, да пожара, от сглаза, да черной плесени, что каждый приличный хозяин спешил у дядьки Прохора заказать. Повели, да не провели до конца – сбежал, щеками пылая. Вскочил на свой драндулет, да унесся в клубе дыма и пыли восвояси. Правда, через два месяца целая толпа из столичного града приехала, дядьку требовала, да таблички наговорные ногтем скоблила. Кто его знает – с добром ли приехали, с худом ли? Дядька со старостой поразмыслили (Вадим потом две бутылки из-под горькой под столом нашел), и велели всем отвечать, что отбыл мастер свет-Тимофеевич на дальнюю родину, к друидам (не иначе под конец второй бутыли придумали). А те возьми и поверь – но таблички, да прочую утварь из под учителя руки, всю скупили, у тех, кто продал. Правда, всем, кто продал, а потом в дом дядьке за новым пошел – тем даже калитку не велели открывать. Пусть теперь ассигнациями от нечисти отмахиваются – говорит. И Вадим в этом деле ему поперек ничего не скажет – оно же из под руки как живое выходит, будто дерево родит, а ты его детей потом по добрым людям пристраиваешь, чтобы не залезла мерзость какая через окно. А они его продают...
– Ты чего там повис? – Тревожно шикнул силуэт из темноты.
А и действительно – Вадим как взобрался на вершину, так и замер, чуть вперед перевалившись. Это все потому, что рукой о дерево оперся, а оно такое же теплое – удачное – как у дядьки бруски. Надо будет эту досочку приметить, и учителю доложить. Хорошее дерево – редкая диковина. Оно же должно живым быть, будучи срубленным, а таковое не сразу и найдешь. А может, и с испытанием удачно сложится?
– Совсем уснул?! – Уже со злостью окликнул Темка.
Ох и не хотелось Вадиму вперед идти – и мысли длинные на самой границе чужого сада тому порукой. Но и товарища подвести теперь никак нельзя – ведь не только он с Вадимом пошел, храбрости добавляя, но и, выходит, Вадим – с ним... Выдохнув, парень ловко перевалился через забор и удачно приземлился на полусогнутые ноги – аккурат меж двух кустов, даже веточка не щелкнула под тяжелым армейским ботинком, выменянным на летней ярмарке... Солдаты из ближней заставы частенько наведывались с запасным набором казенной одежды, обменивая на серебро, а серебро на горькую – иной раз со своего плеча продавали, и возвращались отпускники обратно, словно с войны – потрепанные, да в обносках грошовых, что на сдачу в кабаке отдали. Все одно их там, хоть и выпорют, да заново приоденут – кто же в этой глухомани службу нести-то станет, на самой границе длинной цепочки дурных болот и бестолковой баронской вольницы... Вот и ходили окрестные селения в армейском – дешево да удобно...
"Что-то мысли опять не туда ушли" – качнул Вадим головой и тихонько покрался в ту сторону, где на фоне подсвеченной звездами и луной яблоньки нетерпеливо перетаптывался Артем. Если бы не перетаптывался, кстати, то совсем не заметишь – камуфляжная куртка у него добротная, даром, что на два размера больше, с батиного плеча.
–Я уж думал, сожрал тебя там кто, – буркнул друг, отворачиваясь к яблоньке и споро принимаясь на нее забираться.
– Зачем лезть, тут под ногами куча, – тихо окликнул Вадим, присматриваясь к яркому красно-желтому ковру из упавших, да не собранных плодов.
Некому тут их собирать, колдун затворником живет, прислугу дальше кухни не пускает.
– С земли несчитово, – фыркнул Темка, оседлав широкую ветку. – Хотя можешь и с земли, я не выдам, – смилостивился он.
Но Вадиму такое предложение совсем не понравилось, да и гордость кольнуло больно, вместе с разумным доводом логики – а вдруг проболтается? Да и глупо это – весь путь пройти, да на последнем шаге хитрить. Так что – два движения, и Вадим уместился на соседнем стволе, цапнул недозрелое зелено-красное яблоко, громко ворохнув всю ветку, и с ожесточением впился ему в бок. Рядом одобрительно гумкнул и тут же зачавкал товарищ.
– Наши вечером Тиховских бить пойдут, – дожевав яблоко, произнес Темка, оценивающе глянув на Вадима.
– Не мое, – проглотив черенок целиком и внимательно прислушиваясь к себе – как оно там? ответил он.
– А Даше бы понравилось, – в темноте не видно, но явно говорилось под лукавую улыбку.
– Что? – Буркнул Вадим.
– Ну, ты же яблоко ей захватишь? – Как само собой разумеющееся, произнес его друг. – В руке протянешь, а у той руки костяшки сбиты, а на скуле синяк. Как с боя взял. Нравится им такое, точно говорю. – Протянул он значительно.
– Яблоко возьму, драться не пойду. – Упрямо качнул головой Вадим. – Учитель узнает, что руки калечу – выкинет.
– Строго как, – отчего-то задумчиво произнес Тема. – А может, так с нами пойдешь? Для толпы. А я через девчонок Дашке намекну, что ты там был самый первый вой?
– Спасибо, но я сам как-нибудь. – Открестился парень, выцеливая на ветвях яблоки покрупнее и послаще.
– Вадь, пойдем, а? – добавились в голос просительные ноты.
– Сдался я тебе, – недоуменно качнув плечами, Вадим завернул пару яблок под кофту – низ он запрятал в штаны, так что образовался добротный карман.
– Да это даже не я... Тебя Юра лично приглашает, – неожиданно произнес Тема, с почтением произнося имя главного среди всей ребятни в Колокольцево. – Внимание выказывает. В сад, вон, попросил тебя сопроводить.
– А сам ты? – Нахмурился Вадим.
– Я бы тоже сводил! – С жаром уверил Артем. – Но ты же мне не сказал сразу! А Юра уже знал с утра и о тебе побеспокоился.
– Интересно, откуда, – задумался Вадик, вовсе не спеша радоваться от такого внимания.
С Юрой он не пересекался, даже за руку то пожимал раза два, да и то за компанию, не говоря уж о разговорах и тем более о дружбе. О задумке с садом вообще никто знать не мог – о планах Вадим ни с кем не делился до середины дня, и только на последнем уроке посоветовался с Артемом, как с бывалым охотником на колдунские яблоки (тот сам частенько хвастал). Так что странно все складывалось.
–Юра – человек уважаемый, – невпопад, но очень солидно произнес Тема. – И к тебе с добром. Не отказывайся.
– Так сильно Тиховских боитесь, что всех зовете? – Недоуменно спросил Вадим, завершая сбор урожая пятым яблоком.
Пожалуй, больше и не надо – не для воровства сюда пришел. Три девчонке подарит, еще два на запас – мало ли в темноте червивое не разглядит.
–Да мы вообще никого не боимся! – Задохнулся от возмущения Артем и резким движением выдернул сзади, из под полы мешковатого камуфляжа, нечто сверкнувшее стальным светом. – Видал?
– Это что? – Подался вперед Вадим, улавливая странно-знакомый запах стали и масла.
– Пушка, – Тема перегнулся через ветку и сунул под нос товарища угловатую железку. – Чекан.
– А можно я? – Неуверенно, с надеждой, уточнил Вадик, оттирая руки о кофту.
– Не урони, пальнет, – с довольством хмыкнул Артем, передавая револьвер в подставленные горстью руки.
– Тяжелая, – после некоторой паузы, всеми силами давя разочарование в голосе, отозвался Вадим.
Странное чувство – пистолет хотелось откинуть от себя, как скользкого гада, холодного, неприятного и явно ядовитого. Мертвый холод шел от железа по рукам, промораживая до локтей, будто нежить какая, а не мечта каждого парня в селе.
–Понял теперь, почему никого не боимся? – голос товарища лучился превосходством. – И колдуна я оттого не боюсь. Никого не боюсь!
Ну, насчет колдуна – это он зря. Поговаривают, здешнего пуля не берет – не даром две войны прошел.
–А с нами пойдешь – Юра тебе такой же подарит, – заговорщически шепнул Тема.
– Здорово, – без энтузиазма ответил Вадим, протягивая револьвер обратно.
Страшно сильно хотелось отмыть руки – и не водой, а ядреным хозяйственным мылом. Но такого рядом не было, так что Вадим принялся тихонечко, чтобы не заметил сосед, тереть ладоши о кору. Сразу стало чуть легче -то ли от движения, то ли от чувства родного, живого дерева.
– Так что мне Юре ответить? – нетерпеливо заерзал рядом друг.
– Не пойду я, учеба у меня, – с каплей вины ответил Вадим.
– Ну и не видать тебе тогда твоей Дашки! – разозлился Артем. – Я-то промолчу, а Юра тебе такого не спустит никогда! Слух распустит, что ты трус, и ребята подхватят.
– Да нельзя мне! Мастер заругает!
– Ну и попроси своего мастера Буратину стачать, и живи с ним, – собрался тот слезать. – Дырку только не забудь просверлить. Я ему помогаю, а он хвостом крутит. Не друг ты мне!
– Ладно, Тем, ты чего! – Уцепил Вадим его за плечо. – Из-за ерунды ведь.
– Я слово Юре дал, что тебя приведу. Думал, с пониманием ты человек, пользу свою увидишь. А ты меня лжецом выставить хочешь, – буркнул тот в землю.
– Пойду я, пойду, – сдался Вадик. – Когда сбор?
– В девять подходи к моему огороду, – поднял на него взгляд Тема. – Дальше вместе пойдем.
И ушел, скрипнув веткой напоследок, будто боялся услышать отказ. Только мелькнул над тенью забора и пропал, будто и не было, так что через пару мгновений Вадим оказался совсем один-одинешенек. Правда, страху это не добавило, да и вообще мысли были вовсе не о ужасах колдунского сада, и даже не о завтрашней драке, на которую его зазывали неизвестно зачем. Вадиму неистерпимо хотелось отмыть руки от прикипевшей грязи оружейной смазки, или неведомо чего, что прицепилось при касании и продолжало вымораживать руки – это чувство перекрывало все в последние две минуты, в том числе заставляя спешно согласится на довольно подозрительные уговоры. Ладно, раз обещал – придет, но дальше пусть без него – как придет, так и уйдет с общего сбора. А на угрозы ему наплевать, один свет его и учителя за спиной чернокнижниками обзывают, особенно те, кто взамен проданного новый оберег не получили. Будут звать трусом – так можно и морду поправить, ежели один на один.
–А поверит тому Даша, так не нужна мне такая! – хорохорился Вадим, спрыгнув с дерева и с удовольствием оттирая руки влажной от ночной росы травой.
Мысли потихоньку возвращались к привычному неспешному, солидному течению. Да вот как-то и они упустили одну важную деталь.
–Пахнет смертью от тебя, – шелестящим шепотом раздалось со спины, обдав спину целым океаном ледяного крошева.
Колдун!
Глава 2
Горячий чай обжигал небо, скатывался к желудку огненной волной, слегка согревая ком холода, так и не оттаявший от внезапной встречи. Добродушное «ты пей, пей», отчего-то слышалось приказом, так что глоток следовал за глотком, перемежаясь на глубокий успокаивающий вздох, а вкус совсем не чувствовался. Аромат же чая начисто перекрывался запахом мяса, густо покрытого специями, выложенного полосками на широком и плоском блюде.
Блюдо выставили ради него, Вадима, сопроводив стаканом и бутылкой, но потом, примерившись к возрасту основательно взъерошенного и растерянного паренька, решили, что молод до горькой, и предпочли отогревать чаем, выставив дополнительно корзинку печенья. Впрочем, ни мяса, ни печенья Вадим не трогал – приказа не было. Зато освоился достаточно, чтобы разглядеть просторную горницу с самой обычной русской печкой, согревавшей помещение под еле слышный дровяной треск. Два широких окна были укрыты от улицы плотной тканью, свет же давала разлапистая люстра – на вроде оленьих рогов – с тремя желтоватыми лампочками. Пол закрывали овалы ковров – добротных, с мехом в десяток сантиметров над поверхностью, со знакомым орнаментом, родом с южных островов – там их делали, как мастер рассказывал, нежа босые ноги точь в таком же, только раза в два поменьше площадью. Дорогая вещь, ценой в дойную корову за квадратный метр, вот только она тут – точно не для демонстрации богатства хозяина или показной роскоши, а скорее просто потому, что теплая. Такая мысль приходила из-за сугубой практичности всего остального, что составляло немудреный холостяцкий быт колдуна-затворника. Тот же стол – добротный, мощный, тяжелый даже на вид, но цена ему – серебрушка, потому как ни ценных пород, ни гнутых ножек или токарной выточки, ни инкрустации каленым стеклом или каменьями. Правда, укрыт красивой скатертью явно ручной работы, но и тут – без серебряной или золотой нити.
Потолок и пол – тоже добротные, из дубовых досок, но даже купец средней руки первым же делом повелел бы укрыть шлифованную доску ламинатом, али паркетом тверских мастеров. А тут, вроде как – не нужно это хозяину, вот и не делает. Не хочет сам, и уж тем более не хочет – ради чужих. Колдуна и без показной роскоши боятся и уважают. Кстати говоря, ни одного символа или приметы о ремесле того, кто тут обитает, Вадим так и не отыскал, хоть и крутил головой, пока шел по крыльцу, а затем в сени, да по коридору, а потом и в горнице – ни тебе черепов, ни сушеных лапок, да чучел жутких. С другой стороны, о нем, Вадиме, да дядьке, тоже много нелепицы говорят. Но то – они, мастеровые, а это – самый настоящий колдун...
–Так, говоришь, с собой зовут? – неслышно подкрался сзади колдун, заставив дрогнуть и расплескать чай на скатерть.
Этим вопросом завершилась попытка разговора там, в саду.
Вернее, до нее была суматошная попытка бегства – не оборачиваясь, вперед и куда глаза глядят. Продолжался тот рывок до сильного удара по ногам, головокружительного ощущения падения, одновременно со взлетом ног вверх, стягиваемых ловчей веткой и вздергивая высокого над землей. ...и тогда-то Вадим и понял, что врали про чудищ в саду колдуна, потому что весь сад был одним-единым чудовищем, оживающим под гнев хозяина.
Весь сад гремел злым шелестом листьев, прутья ближних ветвей выстреливали в его, Вадима, сторону, моментально прорастая гибкими оковами, прижимающими руки к груди, овивающими ноги, лезущими молодыми лепестками в уши, глаза и рот. В миг, когда все замерло, Вадим ощутил себя сжатым тугим зеленым коконом... Не сразу, правда – сначала отплевался от зелени, глушившей все попытки крика. Затем пробовал освободиться, с ужасом чувствуя, как немеют и отказывают руки и ноги под силой сдавливающих их ветвей... И только потом уловил перед собой серьезный взгляд серых глаз над сеткой морщинистого лба – смотрел ведь вверх ногами. Почему-то вид человека мигом его успокоил, и дал собраться с мыслями, поборов ужас.
–Зачем со смертью явился ко мне? – Хрипловатый голос доносился еле слышно сквозь слой колдовской листвы, забившейся в уши.
–Н-не было такого умысла! – искренне крикнул Вадим, почувствовав, что листья и ветви перестали стягивать лицо.
– На твоих руках след гибели сотен жизней, – колдун говорил без особых эмоций, разве что капелька любопытства сквозила в произношении.
– Н-не было такого!
– И смертью этой помечал кору и корни моих стражей...
– Не мое! – Вспышкой озарения пронеслась мысль. – Револьвер трогал, но н-не мой он! Хотел руки оттереть, х-холод чувствовал... С-смертный х-холод...
– Холод? – Вопросительно поднял бровь колдун.
– К-как будто п-промерзло все в-внутри, – истово попытался кивнуть Вадим, но от попытки двинуться ветви на шее сомкнулись еще сильнее.
– Говоришь, чужой револьвер? – в голос добавилась задумчивость. – А чей?
Вадим сжал губы и упрямо уставился в сторону, сам дурея от собственного глупого упрямства. Но и пересилить его не мог! Это ж Темка... Нельзя выдать.
– Второго парня, значит, – утвердительно качнул тот головой. – А знаешь ли ты, что друг твой из этого револьвера больше сотни разумных положил, раз от железа стало так смертью тянуть?
– Не мог он! – С яростью возразил Вадим, дернувшись в коконе. – Ему его подарили! М-может, с войны остался!
– От старого – даренного так не веет, – зачмокал губами колдун, повернувшись чуть вбок. – Смерть быстро на другой план утекает, если в мире живых зацепиться не может. Ежели не подпитывать ее вновь и вновь хозяйской рукой... Вот если бы у друга твоего на подворье кур забитый или овца какая из мертвых поднялась, тогда поверил бы, что не его вещь, что беду в свой дом по недомыслию принес. Но я про такое в деревне не слыхал.
– И-из м-мертвых? – округлил глаза Вадим, вновь начав заикаться.
– Мертвых, мертвых, – с легким раздражением передразнили его. – Сам как будто живой.
– А-а?! – и тут же ветка залетела в рот, кляпом листьев запечатывая вопль.
Колдун будничным движением вынул нож из чехла на поясе, подошел поближе и принялся что-то основательно пилить в районе ног Вадима.
–Во, видал? – хмыкнув, показал он Вадиму большой палец ноги.
Его-Вадима, палец!!! Даже сквозь кляп пробился крик.
–Будешь запираться и отмалчиваться, останешься трупом, – наставительно покачал он отрезанным пальцем у Вадима под носом. – А расскажешь – так и быть, оживлю, – щедро посулил он, одновременно делая ленивый жест рукой, высвобождая рот парня от листвы.
Тут уж каждого прорвет на правду! Вот только от шока, монолог выглядел сумбурным комом, несвязным и полным ужаса и страха – колдун долго морщился и повелел замолчать. Затем очередным жестом повелел веткам и листьям Вадима отпустить – и те аккуратно положили пленника на землю.
Вадим резко дернулся ощупывать ноги, чувствуя, как ужас и потрясение сменяются недоумением и великим облегчением – все пальцы на месте!
–А я тебе разве ботинки снимал? – Хитро хмыкнул колдун, развеивая морок отрезанного пальца.
Возмущение и потрясение были настолько высоки, что Вадим полез на колдуна с кулаками, да тут же очутился вновь на земле, с целым звездопадом перед глазами и сильной болью на лбу.
– Шустрый какой, – удовлетворенно проговорили над головой, хваля, наверное, себя самого. Не Вадима же... – Айда в дом, за столом поговорим.
Вот и сидел Вадим за столом, пока его очередной раз за это вечер не перепугал опасный старик.
– Не захлебнулся, нет? – увесистым хлопком меж лопаток огрели Вадима.
Пока парень откашливался, рядом, за соседнюю грань стола, уселся колдун.
Был он удивительно мирным и безобидным на вид, так выглядят скорее дедушки, у которых целый сонм обожаемых внучат, а не чудовище с черным юмором и монстром-садом в услужении. Волосы седые, но без единой лысины. Нос со следами десятка переломов – эдакая горная тропинка. Зубы, на удивление, белые и целы все до единого – это старик улыбается так, будто акула родом с южных морей. Глаза, как отмечалось, серые, окутанные сонмом морщинок. Лоб высокий, тоже морщинистый, но вот нельзя сказать, что кожа ветхая – старикам положена желтоватая, тоненькая, с цепочкой синих вен. Ну, Вадим у стариков только такую и видел. А тут – можно и сорок лет дать, если на глаза не смотреть. Только глаза и выдавали, в общем-то, ту самую стариковость. А так – даже руки кузнецу на зависть, и телосложение под стать. Совсем не таким себе Вадим представлял колдуна – да кто ж его в деревне то видал? Разве что староста или урядник, да домработница его. Работы колдуну не было в селе, вот и не видел никто. Нечисть, даром что болота рядом, в село не совалось, дядькиных оберегов страшаясь, а иной жутью армейский пост занимался. Впрочем, живность та ученая, и больше к баронам хаживала, чем в селения по эту сторону границы. Говорят, к колдунам еще можно со здоровьем обращаться, великие они мастера лечить да целить – но сельские предпочитали не рисковать остатками того самого здоровья и шли к знахарке.
Так и жило село – вроде все вместе, но колдун на особицу. И всех такое соседство устраивало – от самого колдуна, до ребят, хаживающих к местному страху за яблоками. И ведь никого раньше не ловили! Только Вадиму так повезло...
– Ты там как, в сознании? – Поизучав очередной приступ задумчивости Вадима, подал голос колдун.
– Ага, – откашлялся Вадик неожиданно пересохшим горлом.
– Говорю, зачем тебя они зовут?
– Так драться, – пожал Вадим плечами.
– Такой хороший боец?
– Не особо. – Честно признался он. – Не понимаю, зачем упрашивают. Тем более, Юра.
– Раз ты не хороший боец и не нужен там, так чем ты можешь ему быть полезен? – Логично продолжил колдун.
– Сам не знаю, – в тон удивился парень и тут же получил болезненный пинок по ноге. – Ай!
– А если подумать? – Поскучневшим голосом призвали его включить голову. – Еще раз. Ты его не знаешь, но ему что-то от тебя нужно. У его подручного на стволе сотня смертей. У него самого вряд ли меньше. Зачем ты такой банде нужен? Что ты умеешь такого?
– По дереву хорошо работаю, – прижав ноги, чтобы не получить еще раз, ответил Вадим. – Обереги те же с дядькой ладим...
– Обереги... Прохора Тимофеевича ученик? – Удивился колдун и глянул так, будто видит впервые.
– Его, – согласно качнул головой парень.
– От нежити сладишь? – Напряженно уточнил старик.
– Умею, – осторожно ответил тот. – И от всего другого, ежели будет заготовка ладная. От болезней там...
– Т-с, – шикнул колдун на него, задумавшись. А через минуту произнес. – Через болота идти нацелились. Или в болота.
– Там же смерть, – автоматически удивился Вадим.
– С оружием и оберегом пройти можно, – пожевывая от напряженной мысли губы, качнул головой колдун.
– Я туда не пойду!
– Тебя не возьмут. С тебя им оберега достаточно будет.
– Не сделаю им ничего, – нахмурившись, ответил Вадим. – Я мастеру слово давал.
– Заставят.
– Нет. – Решительно заявил парень.
– Палец – не как я, а всамделишно – начнут резать, сам поклянешься все что угодно им сотворить.
Вадим дернулся, но затих, не став возражать. За что неожиданно заслужил одобрительный взгляд.
–Правильно понимаешь, абсолютно стойких людей нет и быть не может. Каждого заставить можно. Но, думаю я, тебя пытать не станут. Опасно это, учителю растрепать можешь. Другим тебя ловить станут. – Вновь задумавшись, колдун замер на пару минут. – А раз зовут тебя с собой, то кровью повяжут.
– Никогда не стану убивать!
– А тебе скажут – либо ты, либо... как ее там было? Дашка? Вот, либо она! Либо почти труп, которого все-равно убьют.
– Не станет Темка так делать! – Приподнялся с места Вадим. – И не убивал он никого! Нормальный он!
Не верил Вадим, что сосед по парте мог оказаться бандитом – и колдуну он не верил! Заморочить хочет, дружбу порушить, в услужение загнать!!! А может... Может правду говорит? Но Тема ведь не мог... С первого класса вместе сидят... Как свою Маринку целовал – и то рассказывал... И про револьвер тот и смерти на нем – не знал! А оружие и с границы солдаты могли принести-продать: там налеты баронские-бандитские посчитай чуть не каждый месяц. В общем, предупредить Артема надо, что под ремнем держит, да избавиться по уму, пока действительно нежить какая в ногу не вцепилась....
– А ты иди, да проверь. – Чуть повернув голову, произнес колдун притихнувшему парню.
– И проверю, – буркнул юноша.
– Тогда иди, – просто ответили ему, указав на дверь. – Калитка не заперта.
– А вы?.. – неловко повис вопрос, словно Вадим предлагал страшному колдуну поучаствовать в своей судьбе.
Слишком... Слишком "взрослым" казалось дело, чтобы оставлять его вот так – на совести Вадима. Словно чужой колдун деревне, и не важно ему, что злое оружие на руках, как не интересны и беды, которые им можно учинить.
– А я тебе все уже сказал, да платы за то не спросил, – жестко ответил колдун. – Вон, даже чаем угостил и яблоками.
Вадим сжался, огладив так и оставшиеся под кофтой яблоки.
–Даже воровство прощу, но глупость не люблю. Так что, гуляй, парень, да подумай хорошенько, что тебе с этим делать.
"Ему с этим делать" – эхом пронеслось в голове сказанное будто равному, будто Вадим обладает такой же властью, что и сам колдун.
Парень вцепился пятерней в волосы и основательно взлохматил прическу.
–Так это... Другие ведь тоже не поверят, – все-таки выдал он, так и не поднявшись из-за стола – да и не гнал его никто, разве что хозяин демонстративно отвернулся к окну.
– Скорее всего. – Поддакнул старик, будто и не было в этом трагедии.
– Но револьвер ведь смертью... К околоточному пойду!
Оружие в руках – уже непорядок. Тема, правда, потом и руки не подаст...
– А чей Юра сын?
– Так, околоточного нашего и сын... Ой, е... – Вцепился обоими руками в голову Вадик.
– Вот он скажет тебе – молодец и руку пожмет. Оружие изымет у друга твоего, да уничтожит. Артем твой скажет – нашел, да семья его штраф заплатит. А сын околоточного новый револьвер напитывать смертью примется, но теперь с осторожностью – менять станет чаще и передаривать подельникам остережется.
– Так... К старосте тогда? – Робко спросил парень, будто проверяя правильность ответа.
– А тот – к околоточному за советом. Родичи они.
– Значит, к колдуну пойду, – неожиданно для себя пришел к решению Вадим и решительно хлопнул ладонью по столу. – Дядька Колдун, беда у нас в селе!
– Очень смешно, – фыркнул старик.
– А что нет?! – возмутился Вадик, позабыв о всяком страхе. – Вон, людей убивают! Сами же говорили.
– А ты тела покажи, докажи, что Юра это сделал, докажи, что его отец покрывает, а уж потом до меня иди!
– Но вы ведь все это знаете!
– Знаю! Но мне доказательства нужны, а не подозрения – и то же самое потребует суд княжеский, ежели я околоточного его верного оплету и на телегу тюремную закину!
– Так найдите!
– Раскомандовался тут! А ты что будешь делать? Яблони мои объедать?! А церковь мне потом полешки в огонь подложит за вмешательство в дела мирские, а ты хворостину с огоньком лично поднесешь?! Вот уж нет! Иди и сам все делай, чтобы клятвой потом на Белом камне свидетельствовать и живым при этом остаться.
– Но я не смогу... – растерялся от такого напора Вадим.
– А как ты определишь, что можешь, а что нет, ежели не попробуешь? – С показным удивлением хлопнул рукой по столу колдун.
– А если меня убьют?
– Свечку поставлю, не беспокойся. Я не из южных и диких, у меня и крестик есть, – улыбнулся старик добрым дедушкой.
– Но я не...
– Что не? Умирать не хочешь? Боишься? Желаешь булку теплую и сиську мягкую, пока кто-то со злом борется? Не-ет, не бывать такому! – совсем разозлился колдун. – Все вы чужим трудом жить горазды! Как проблему видят – сразу в чьи-бы руки спихнуть ищете!
– А вот и нет! – Возмутился парень.
– А вот и докажи!
– Так прибьют меня! – Так значит дурак, раз позволишь!
– А если не прибьют, то придется кого другого убивать, – сник Вадим. – Ежели все так, как вы говорите.
– Так ты не убивай, вывернись. А тебя убить я просто так не дам, – жестко завершил колдун, впечатывая в стол прямо перед Вадимом черно-серый амулет с золотой вязью рун. – Справишься, в ученики возьму. Дар, раз смерть почуял, у тебя есть.
Глава 3
-Я уж думал, не придешь, – с видимым облегчением произнес Артем, крепко пожимая товарищу руку. – Давай за мной.
–В мастерской большой заказ, – дернул щекой Вадим, зашагав рядом. – Еле отпросился.
Мастерская жила не одними только оберегами – то наоборот, товар был редкий, дорогостоящий и не частый. Куда чаще было простой работы, вроде мебели, узорных наличников, скамеек, козырьков или же беседок, за которыми приезжали даже из дальних сел, подкупаясь качеством и невеликой ценой.
