Текст книги "Белый Воин-Дари (СИ)"

Автор книги: Аноним Ксенофонтия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Я думал, что один здесь – пот лился ручьем и голос был хриплым.

– Был, я пришла посмотреть и чуть не стала твоим невидимым противником, с которым ты так хорошо расправлялся.

Девушка даже не выглядела испуганной, хотя должна была. Еще чуть-чуть и у Шаха не осталось бы единственной дочери. Она слишком доверяла ему.

– Ты бы мог показывать свои тренировки туристам и на получение деньги выкупил бы клинки.

Ариста передернуло от этого предложения.

– Я не хочу быть посмешищем на радость людям. Им не нужна наша культура и обычаи. Им нужно насладиться тем, что где-то живут хуже, чем у них. Это приводит их в восторг. Они чувствуют себя выше нас.

– Я понимаю твои чувства – Амира легонько коснулась его плеча. – Если тебе так трудно, рассматривай их как средство заработка. Как молодых и глупых верблюдов, которые не знают как себя вести. Ты же не будешь обижаться, если он неосторожно плюнет в тебя.

– Я не буду обижаться. Я просто его убью – но это было сказано про себя.

Через некоторое время Амира уговорила показывать свои тренировки туристам за деньги. Единственным условием Ариста была повязка на глазах, и волокна пальмы в ушах – про которые девушка не знала. Был очерчен круг. По кругу небольшие костерки. Никто не входил в него и не мешал священнодействию, но все были в восторге. Как и от песни, пустыне, которую стучали на думбеке под пламя костров. Но в этом Арист уже не участвовал. Это была его песня. Сродни молитве. Услышать и понять которую дано лишь избранным. Детям пустыни.

Долгими вечерами, мужчина слушал споры о религиях между Охраном и Амирой. Он не вмешивался. Религия его не интересовала, у него было свое понимание жизни. Но послушать было интересно.

– Вот скажи, твоя мать из рода коптов, и сама копт. Ёе вера – христианство. Как ты стала такой ярой мусульманкой!

– Отец настоял на этом, мать никогда не молилась при мне, не водила меня в ее церковь.

– И тебе было не интересно!?

Амира пожала плечами.

– Поначалу было. Особенно то, что она ходит без платка. Мне это нравилось. И я упросила отца, не очень скоро, но он согласился. Правда, здесь на улице приходиться надевать.

– Платок это понятно. А что насчет веры? Она верила в бога и Иисуса Христа.

– А твои предки иудеи. Ты мне проповедуешь о едином боге, равном для всех. Не зря тебя назвали запутывающим.

Охран вздохнул.

–Имя мне дал мой отец, когда при родах умерла моя мать. Я был обернут пуповиной, и чуть не задохнулся, а она потеряла много крови.

– Не "запутывающий" меня назвали, а "запутанный". Может от того мне и сложно примкнуть к какой – либо религии.

Вскоре Арист смог расплатится за клинки и даже купил верблюда. Ничто не держало его. Или держало?

– Я не хочу уходить – мужчина протянул руки к Амире. Ты стала моим домом. Твои голубые глаза и черные волосы. Твоя мягкость и живость. Вот что мне нужно.

* * *

Мужчина вошел на гостевую сторону шатра Шаха и тихо сел возле Салима, облачённого в шёлковые одеяния. Отец Амиры был уже не молод, смуглое лицо было испещрено морщинами, волосы были полностью седыми. Шах был очень добрым и умным человеком, ему нравился Арист. Но нужно соблюсти традицию.

Амира открыла тканевую перегородку и подошла к ждущему ее мужчине. В руке был маленький заварочный чайник из тонкого, почти прозрачного фарфора. Приблизившись, она налила в его чашку ароматный чай.

Если чай окажется сладким, она принимает его предложение, если нет – ему отказано. Конечно он знал, что чай будет сладким. Но почему его руки дрожат, а сердце бешено бьется?

Сладкий!

Можно созывать сватов. У него не было денег, для достойного калыма, но было Имя. И этого Шаху было достаточно.

Свадьба длилась три дня. Весь город праздновал это событие!

Свадебный шатер был огромен и разделен на две части женскую и мужскую. Он был богато украшен коврами и цветами. Женская половина была более украшена, она утопала в цветах. Мужская более изобиловала блюдами.

Он проснулся первым, она лежала у него на плече. Прекрасная женщина, его женщина. Его дом.

Теперь он сам помогал с туристами, катал их на бактрианах. Его уважали, но побаивались. Суровое лицо, испещрённое шрамами, черные горящие глаза, зато жена стала всеобщей любимицей. Живая, радостная с глазами цвета озера. Камень и вода.

Иногда он подолгу уходил в пустыню, его манила дорога. Амира понимала его, но не могла помочь. Пустыня звала свое дитя. И он разрывался между дорогой и семьей.

Через два месяца после свадьбы Аристу совсем стало плохо, он перестал общаться, срывался, и ей пришлось отпустить его с караваном. Жены кочевников делили путь с мужьями, беря на себя все тяготы пути. Но она слишком городская, слабая. Запрятав свою грусть и боль подальше, она провожала, когда закатным солнцем он уходил. Пустыня дождалась, жена потеряла. Два месяца им предстоит жить в разлуке. А она еще не сказала, что скоро их станет трое. Но еще скажет, дождется его здесь.

И снова дорога, пустынный ветер нес песок, стремясь забить его в нос и в глотку. Но какое же это было счастье, почувствовать жаркое объятие пустыни. Он шел, мерно покачиваясь на спине двугорбого верблюда, но его сердце не было спокойно и смиренно. Он вспоминал, он грезил местью. Каида он не простил, хотя и прошло немало времени. Его сердце полыхало, а губы сжимала упрямая и жесткая улыбка. Он надет Камара и убьёт Каида. Жестоко убьет.

–Арист, как тебе оседлая жизнь? – Амин(25)поравнялся с задумчивым мужчиной.

– Во всем есть свои плюсы.

– И все же это не твое. Глаза уже почти не горят. Скоро на живую мумию будешь похож.

– Не буду, вот найду Камара и не буду.

–Мстить собрался? Я тебе помогу, не сомневайся. Давно надо уничтожить "Змею".

– Поможем братья, Аресту. – Он издал воинственный клич, и поднял ружье к небу.

Бедуины ответили таким же пронзительным криком.

После перехода, сопровождающие каравана ушли вместе с странником, вершить его месть. Переходя от одной стоянки к другой, бедуины искали следа Каида и Камара. Верблюда он продал, в этом уже не приходилось сомневаться. Такой дромедар достоин и Эмира, и он выручил немало денег за него.

Пустыня и мать и отец, она верит и бережет, может помочь, а может убить. Все мы зависим от нее. Прошел не один месяц, с того момента, как Арист покинул любимую. От оазиса к оазису он рыскал со своими единомышленниками в поисках украденного. "Змея" хорошо укрылась в норе.

Страшись Ариста, бойся "белого война"! В последний раз ты увидишь его черные глаза полыхающие местью, в последний раз увидишь блик, отраженный от его сабель. И пустыня заберет твой теплый труп, заметя глаза твои навсегда песком.

Знали это разбойники и трусливо не высовывались из своей норы.

* * *

Пестрые одеяния туристов, однотонные арабов, все тихо и спокойно, гладко и умиротворенно. Но почему сердце рвется словно птица, пойманная в клетку? Почему она подобно верным женам бедуинов не пошла с ним в тяжелый путь? Не разделила с ним тяготы и невзгоды? Не делила с ним последний глоток живительной влаги?

Амира поглаживала свой круглый живот и глядела на закат. Уже восьмой месяц, а он так и не знает, что у него будет сын. Никто не может сообщить ему. Он словно ветер, невозможно угнаться, а срок поджимает. Скоро появится на свет дитя. И если Аллах милостив он будет так же силен как отец и красив как мать. На все воля Аллаха! Поскорее бы он родился.

* * *

Прошел еще не один месяц в поисках, он уже забыл, что был женат, что его ждут. Его руки огрубели от поводьев, лицо стало еще более черным, он не жалел себя. Ни единая тень улыбки не коснулась его рта, ни одна веселая искорка не оживала в глазах. Жесток как само солнце и холоден, как ночь в пустыне. Его тело стало худым и жилистым, на лице горели глаза, жаждущие мести. Теперь не важна была цель, он мстил ради мести, он жил ради мести.

Люди, которые сначала с такой охотой помогали ему, теперь боялись его. Они чувствовали помощниками самого дьявола. Из друзей превратились в трусливых рабов. Но даже не смели роптать. Один взгляд нечеловеческих глаз и протест смолкал. Никто уже не понимал цели, никто не думал, единственной мыслью было служить и защищать.

Только Арист знал, зачем они идут, ему уже не нужен был Камар, он стремился доказать, он Воин! Месть и ярость застилала ему глаза. Белые одежды сменились на черные. Ни разу он не вспомнил о доме и Амире. Если бы он знал, что неделю назад у него появился сын? Разве не появилась бы складка улыбки, на этом не улыбающемся лице?

Он не знал.

Амин подъехал к предводителю. Только он еще имел силы высказывать свое мнение Аристу.

– Люди устали, оставь "змею" в норе.

Вождь яростно глянул на него.

– Ты не доверяешь мне?! О чем ты! Какая усталость. Я чувствую мы уже у цели.

– Основа ошибок – алчность и гнев, Дари. – Тихо прошептал Амин.

Всякий путь всегда приходит к концу. Нельзя идти вечно. На одном из оазисов, неотмеченных даже на карте, они нашли то, что так долго искали. Каид был разбужен неожиданно и его еще не проснувшийся отряд был разбит наголо. Жестоко и беспощадно. Реки крови, навсегда окрасили ручей оазиса в красный цвет, земля была пропитана ею, крики сражения, никогда не забудут эти пальмы.

Перед тем, как отрезать голову "Змеи", Арист задал единственный вопрос. Где Камар?

– Белый верблюд? – прохрипел главарь и расхохотался. Это все из-за него!– смех перешел в кашель.

– Ты найдешь его, но потеряешь, то, что будет тебе гораздо дороже. Дари. – Это были последние слова приговорённого.

Второе предупреждение о страданиях, но воин не внял ему. Слишком горд и независим. Слишком глуп и черств, что бы услышать.

* * *

– Мальчик! – радостный рев огласил жемчужный город. Тумбеки приветствовали новую жизнь.

Амира взяла на руки малыша, роды изменили ее, глаза из голубых стали серыми, блеклыми. Лицо было изнеможенным, уставшим. Волосы спутались и потускнели. Большая потеря крови и долгие двенадцатичасовые роды. Но это маленькое чудо у нее на руках, так похоже на отца, глаза, заглядывающие в душу. Она чувствовала, то они не изменят своего глубокого цвета.

– Спи малыш, скоро ты увидишь папу – прошептала дочь Шаха, закрывая и сама глаза.

Ночью ее похоронили на вершине бархана. Здесь она могла наблюдать за жизнь города и видеть, как растет ее сын – Хамиль(26).

Не знал Арист о том, что у него родился сын, не знал и о том, что умерла жена. Он стал похож на духа смерти сметающий все на своем пути. Как глупо он растрачивал свою жизнь, как жестоко он губил чужие. А сын рос.

Белый боевой верблюд с прекрасной выучкой очень ценился у бедуинов. Пусть сражаться на верблюдах давно не приходилось, но столь редко сокровище, могло просто стоять в стойле на зависть бедуинам. Ковер покупают не за пользу, а за красоту. Также было и с Камаром. Его купил один из Шахов северной пустыни. Переход был через горы, потом самолет. Камар выдержал, но не покорился. Никто не мог похвастаться, что усмирил гордое животное. Он был зол и мстителен, и только красота и заплаченные за него деньги не давали новому хозяину избавиться от него.

Еще полгода понадобилось на то, чтобы найти утерянное. Найти, но не забрать. Он ему больше не принадлежал. Верблюды живут не вечно. Камар прожил долгую и насыщенную жизнь. И на последней минуте своей жизни умер на руках хозяина. Из глаз обоих текли слезы. Только держа на коленях голову умирающего друга, у мужчины упала яростная пелена с глаз, он вспомнил, как два с половиной года назад обрел семью, и как бросил ее в Марджане, в поисках мести. Сердце кольнуло уже давно забытое чувство стыда. Как он мог забыть! Зачем шатался по пустыне, размахивая мечом! Обрести себя! Он давно уже был кем-то! Авторитет не пострадал ни от потери верблюда, ни от работы с туристами. Он был мужем восхитительного цвета пустыни. Он мог стать Шахом. Он хотел доказать, что еще "белый воин"? Нет, он Дари, мстительный и жестокий. Вот его верблюд. Вот его последний вздох. Все. Домой.

Красное солнце в пустыне, не такое и необычное явление, но сегодня было поистине кровавым. До Марджана оставался день пути, но сердца коснулось дурное предчувствие.

– Не успею. Не успееею!!!

Верблюд – не лошадь, ему не по силам бешеные скачки. Но он гнал его, как мог. Даже это упрямое животное не сопротивлялось, чувствуя тревогу хозяина. Да это не Камар, далеко не он. Но все же очень предан хозяину. Только вот преданность хозяину не нужна, он спокойно жертвовал его жизнью, гоняясь за своими видениями.

Колени животного подогнулись уже у самого города. Арист не дожидаясь падения, уже спрыгнул и помчался к самому большому шатру. Сердце бешенного кололось в груди в предвкушении счастья. Сейчас, сейчас он увидит ее. Насколько она изменилась, за все это время?

Улыбка медленно сползала с его губ. Там где, когда – то лежали они, спал мальчик, полутора с небольшим лет. Рядом с ним сидел старый лекарь – Охран.

–Вот и ты прохрипел голос. – Старик даже не поднял глаза. Он и так все знал.

– Как раз, успеешь на похороны своего сына.

– Сын! – голос сорвался на крик. Он подбежал к постели. Черные кудрявые волосы, худощавое тельце, завернутое в одеяло.

– Его укусил черный скорпион. Он такой же упертый и гордый как ты! Не рассказывал, пока не стало совсем поздно. Еще час он проживет, но вряд ли уже откроет глаза.

Тело сына было теплое и нежное, он положил его себе на колени. И гладя волосы, тихо спросил, когда смог проглотить ком в горле.

– А где же мать его? Почему она не уследила за нашим сыном.

–Умерла, почти сразу после родов. Успела только дать имя – Хамиль. – Старик негодующе указал на него.

– Зачем ты завел семью! Если не смог уберечь ее! Это долг каждого мужчины, оберегать свою жену и детей!

– Ты во всем повинен! – его голос был пронзителен и страшен. Словно это было проклятье. Его проклятье.

Арист склонил голову еще ниже. Темные глаза встретились с темными. Душа с душой. Возникло узнавание.

– Папа! – это было первое и последнее слово, которое произнёс малыш отцу. Никогда Арист не увидит, как маленькие ножки его сына бегают по оазису. Никогда не научит управлять верблюдом. Никогда он не покажет пустыню. Никогда...

Их похоронили вместе, мать и сына. Не успев обрести, он снова потерял. Странник ушел сразу, его больше ничего не держало. Он снова был, подобен перекати поле, без корней и дома.

Пустыня жаркая, обжигающая и невыносимо холодная и одинокая. Он шел одинокий, худой. Даже пустыня не говорила с ним. Он молил о смерти, а она не приходила. Он шел и шел, ступая босыми ногами по раскаленному песку, понимая, что жар пустыни убьёт его, но он жил.

Прошел не один год, перед тем как пустыня забрала его. Он уже мало походил на воина, оборванный седой старец, просящий милостыню. Глаза давно потеряли свою глубину, лицо жесткость. Долгая жизнь в одиночестве, это самое худшее проклятье, что могло произойти. Но все кончается

Последний сон, первый за пятьдесят лет. Пустыня – мать, грустно качает головой.

– Сын мой, как бы я хотела, что бы ты избежал всех тягот и невзгод, выпавших на твою долю. Но ты сам выбрал свой путь. Теперь все, она протянула ему руку. Пойдем со мной. Молодые мальчишечьи руки, радостно потянулись в ответ. И вот они вместе, странная женщина, сотканная из песка и черноволосый мальчик, с черными пронзительными глазами.

Сноски:

1. Одногорбый верблюд.

2. Месяц; лунный; в переносном значении: лучистый, светлый, красивый, как месяц.

3. Головной убор с черным обручем.

4. Имя Арист символизирует склонность человека к непрерывному движению

5. Одно из многочисленных названий этого инструмента, этимологически связанное, по всей видимости, с арабским словом "darba" (ударять)

6. Мир тебе и милость Божья и Его благословение

7. Вправляющий кость, костоправ, улучшающий.

8. Рис с говяжьим или бараньим мясом

9. Пресный хлеб.

10.Богатый, зажиточный.

11.Жемчужина.

12.Длинное платье до пят, мужское и женское одеяние.

13.Бедняк.

14.Бег со скоростью 20-30 км/ч. Верблюды не могут бежать рысью в связи со своей физиологией.

15.Соляной скорпион, также называют черным скорпионом. В данном тексте, будет применяться второй перевод. Черный скорпион, один из самых ядовитых скорпионов в пустыне.

16.Дикий, свирепый.

17. Раны для обеззараживания и быстрого заживления прижигали каленым железом.

18.Мрачный, хмурый

19.Двугорбый верблюд. От одногорбого (дромедара) отличается не только количеством горбов, но и физиологическими особенностями. Бактериан обладает грузоподъемность, до 200 килограм, когда одногорбый поднимает всего до 120. Бактериан более устойчив к холоду, дромедар к жаре. При всех плюсах двугорбый верблюд более медлителен, поэтому чаще используют одногорбого, поэтому диких дромедаров в природе не осталось.

20.Строящий козни.

21.Эмирка, принцесса, княжна, начальница

22.от евр. "запутывать", "замутнять"

23.От греческого – египтянин, египтянка. Копты, как правило, проповедуют христианство.

24.Миролюбивый, тихий, спокойный.

25.Верный

26.Совершенный.