Текст книги "Смирись или борись! (СИ)"

Автор книги: Аноним Katsurini

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Мы не можем рисковать. Жених набьёт себе пару синяков – ничего страшного. А девице не положено!

– Засиделась я тут. Не могу больше.

– Это риск. Представь, что будет, коль тебя-таки похитят накануне турнира.

– То ты объявишь победителем того, кто вернёт меня в целости и сохранности.

– Но ты забываешь одну вещь! – возразил родитель.

– Какую?

– Что, ежели это и будет задумка похитителя?

Отец был прав, как всегда. От досады я готова была кусать локти. Конечно, я не совсем сидела взаперти. Мне позволялось выходить на балкон, сидеть под открытым небом, наслаждаться тёплыми солнечными лучиками. Но... Правда, засиделась я.

– Батюшка, позволь мне принять участие в поединке, – просила я. – Да и приглядеться к женихам поближе не помешает.

Царь вздохнул.

– Или ты хочешь, дабы я со своей высоты разглядывала маленьких человечков? Что я там увижу?

– А кто поручится за твою честь? Нравы у женихов далеки от совершенства. Сиди уж!

На глаза навернулись слёзы. Так не честно. Знаю, сама виновата в заточении, но уже отсидела достаточно в одиночестве, за вышивкой да чтением. Пора и косточки размять.

– Ладно, уговорила. Я пришлю Зорьку. Но учти, рисковать своей кровью я не могу. Ты ведь понимаешь?

Я понимала, что отец задумал. Обменять нас телами. Но уже одно упоминание о воле заставляло в моей душе петь соловушкам.

– Береги свою честь, точнее честь Зорьки. Девке потом ещё замуж выходить, – предостерёг отец.

Почему Зорька? Да потому что мы с ней станом схожи, одного росту. Вот лица разные, волосы. А издали можно даже принять меня за неё и наоборот. Но не сыграет ли эта схожесть на руку злодеям?

– Батюшка, а не примут ли Зорьку за меня? Вдруг посмеют сарацины вновь напасть? – сказала вслух о своих переживаниях.

– Так веди себя, как она. Ты ж сама хотела.

И вдруг такая дикая мысль появилась... Может мне отдать моё тело Зорьке, пусть замуж вместо меня выходит, а я и обычной девушкой проживу... А она в роскоши пусть купается.

А что – мысль дельная. Пожалуй, приберегу её про запас. А с Зорькой надо обговорить такую возможность.

Отец ушёл, а я начала мерить шагами нижний ярус башни. Здесь была столовая и гостевая в самой середине. А вот по краю башни шла лестница наверх.

Окна отсутствовали, свет давали волшебные светильники. Как же мне здесь надоело? Удрала бы прямо сейчас. Но нельзя. Быть заложницей положения – неприятно. Вот только злить родителя не следует, он и так идёт у меня на поводу.

Может, лучше будет, заменить моё тело не на Зорькино, а какого-нибудь добра молодца иль отрока? Они поменьше будут, и найти в тереме равного по размерам не составит труда.

Но царь уже покинул башню, оставляя меня наедине со своими думами. Эх, хорошая мысля приходит опосля! Так бы и полосу препятствий на себе проверила б.

Она сложна, но ежели знаешь, как часто поворачивается то или иное колесо, выскакивает очередная ловушка, то пройти, при должной сноровке, можно.

Батюшка вернулся с придворным волшебником да Зорькой лишь на следующий день, заставляя накрутить себя дальше некуда.

Я отозвала подругу да спросила, как она глядит на обмен телами навсегда.

– Я-то, Русана, не против, да только ничего не мыслю в науках, как ты. С горем пополам читать умею, как тебя изображать стану? Да и ты не привычна к обыденному труду. Каждый день от зари до зари дела мои делать. Я не против, коль так обернётся, да и замуж по отцовскому велению выйду. Но гляди, обратно дороги не будет. Коли присягну быть верной женою, то буду ею.

Мне вдруг стыдно стало. И не слова обычной дочери земледельца, а царевны. Может, и правда, будет хорошей женой кому-то из царевичей иль королевичей?

А как придворный волшебник за меня взялся, то я и попросила его об услуге.

– Создам мару* невеличку, сквозь неё не всякий увидит Зорьку.

– Благодарю, дедушка, – обняла старика в благодарность. И хоть он нам не родной был по крови, да так не считали мы.

– Но ежели полюбит тебя всем сердцем, увидит тебя всамделишнюю, – вдруг прошептал он на прощание и взмахнул руками, погружая нас с Зорькой в светящийся розовым сиянием клубы дыма.

Когда же дым развеялся, то старика уже не было. Я же поменяла место своего положения, оказавшись по другую сторону от отца. Да и на том месте где была я, по-прежнему была я. Значит, сработало?

– Батюшка? – спросила голосом Зорьки.

– Значит, всё вышло, – кивнул он своим мыслям. – Ну, Зорька, перед тобой все двери открыты. Ночевать можешь как у нас в тереме, так и у себя дома. А вот среди гостей задерживаться тебе не стоит, – давал наставления он, глядя на меня всамделишную. Или сейчас Зорька и есть я? Как-то я запуталась. Кто из нас кто.

А вот Зорька так на меня глядела, будто впервые видела. Себя-то она вот так, рядом, и правда, никогда не могла зреть. Но интерес её был чрезмерным.

– Это что?

– Фу, дочка, как не стыдно перстом указывать! – возразил царь.

– Простите, царь-батюшка... – похоже, отцом называть у неё не выходит. Ничего, привыкнет.

– Батюшка, – поправил тут же царь. – Так что ты видишь?

– Отрока. Безусого безбородого отрока с волосами до плеч и мужским станом, похожего на моего брата, правда, он младше.

– Значит, вот что ты у волшебника просила, – повернулся вновь ко мне отец. – Похоже, я вижу тебя прежнюю, а вот Зорька – нет.

Что там дедушка сказывал про то, что только тот, кто искренне меня любит, будет видеть сквозь мару и чужое тело?

Это здорово! Пожалуй, приступлю к своим обязанностям прямо сейчас.

– Чем мне заняться, царь-батюшка? – спросила у отца, кланяясь в пояс. Теперь это обязательно, иначе со стороны будет заметно такое несоответствие.

– Сходи к царице, она выдаст все указания.

– А разве на полосе препятствий она заведует?

– А что ты забыл на полосе препятствий? Твоя задача размещать прибывающих гостей. И да, не забывай, что у отрока короткие волосы. Поэтому чесать косу будешь только наедине, ночью. Звать тебя станем Зор.

– Хорошо. Я могу идти?

– Да, ступай. Защита не должна тебя задерживать, тело у тебя ведь Зорькино.

Я попробовала выйти из башни, замявшись перед выходом. Но сделала неуверенный шаг, зажмурившись.

Но сопротивления не встретила. Вздохнула с облегчением и вышла на свободу. Рядом стояли стражники. То-то они удивились, когда меня увидели. Поначалу подумала, что узрели царевну, но потом поняла, что видят отрока, который сюда не входил.

Они подобрались и почти что оголили оружие, но тут вышел отец.

– Зор, пойдём, – позвал он, и стража успокоилась. Ага, значит, испугалась, не хочется головы лишиться за недосмотр!

Отец это тоже заметил, и усмехнулся.

Мы вышли и меня перепоручили матушке.

Царица стояла и моргала, не в силах молвить и слова. Когда же совладала с чувствами, спросила:

– И как это понимать? – обратилась к мужу.

Он же поманил её к зерцалу в стене. Мне стало любопытно, что же оно покажет.

Оказалось, отрока.

– Чары? – спросила матушка.

– Это Зорька, точнее её тело. Отрок – мара, – пояснил батюшка.

– Но я же вижу Русану.

– С этим надо что-то делать. Иначе оплошности будут, – задумчиво молвил батюшка. – Велимудр! – позвал придворного волшебника.

Тот явился в клубах дыма.

– Убери условие мары. И вообще, измени её тело. Пусть это не мара будет.

– Сделать её мужеского полу?

– Да. И с косой что-то.

Кудесник зашептал что-то, меня окутал дым, а когда тот развеялся, то я почувствовала на голове лёгкость. Прикоснулась к волосам, достающим мне всего лишь до плеч. Грудь изменилась, как и чресла*.

– Что вы видите? – спросила у родителей.

– Брата Зорьки.

– И что, теперь меня никто не увидит настоящую? – стало даже обидно как-то.

– Увидит лишь тот, кто полюбит как мужчина любит женщину.

– Но я ведь теперь отрок. Значит, он должен стать мужелюбом?

– Русана, забудь о любви, – вмешался отец. – Ты не сможешь быть с любимым, зачем мучить себя и страдать? А ежели кто-то из женихов влюбится в тебя-отрока, придётся лишить его головы. Мужеложства не потерплю, ты же знаешь.

Я грустно вздохнула. Все мои чаяния отец просто уничтожил. Царевнам не положено любить.

Когда с вопросами разобрались, перешли к делу.

– Всем кандидатам на роль жениха надеваешь браслет на запястье, – начала давать наставления царица. – Не важно какое. При утрате браслета жених выбывает из состязания. Имена и титулы не важны. Попытать счастье может даже простолюдин.

Твоя задача надеть всем браслеты, отвести вновь прибывшего в свободные покои, где он может отдохнуть с дороги. Еда будет выдаваться всем как у воинов, три раза в день в определённое время. Не успел – пролетел с едой. Расскажи, где можно найти харчевню или купить плоды на рынке. Провожать в град гостей ты не должен. Для этого будут бегать мальчишки, кликнешь кого, пусть проводят.

Сам же приходи на кухню в обед, поешь с домочадцами.

– Хорошо.

– Постель каждому выдадут, слуг и рабов кормить не станем в пределах града, а ночлег – в воинском стане. В условиях ристанья оговорено, что жених должен уметь всё делать сам, поэтому помогать одеваться-раздеваться нельзя!

Получив указания, мне пожелали глядеть в оба. И матушка отправила меня восвояси.

Я встречала женихов у заставы. Надевала браслет, пускала внутрь града, выпроваживала свиту. Для челяди за пределами града был разбит лагерь, дабы не мокла та под дождём в случае непогоды. А ежели кому вздумается попортить палатки, подселили к ней военных.

Женихи скрипели зубами.

Лошадей всадников отводили на городскую конюшню, где обеспечивали их кормом. Женихи, правда, пока не знали, что отношение к ним будет не лучше, чем к их слугам.

А что они хотели? Это испытания! Никаких поблажек! Военные могут переносить тяготы, значит, и жених должен быть не хуже. Они ведь представляли, на что идут. Нет? Всегда можете вернуться к себе с пустыми руками.

Я зачитывала им правила сразу, лишь потом, когда они подпишут договор кровью, надевала браслет. Знать имена не хотела. Этого не требуется.

Дабы избежать недоразумений, лошадей тоже помечала браслетом с капелькой крови владельца. Так что забрать её он сможет. А вот личные ценные вещи лучше отдать на сохранность слугам. И дело не в воровстве – у нас его не было. Просто утратил – искать не будем и бочку катить на нас не позволим. Каждый ведь судит по себе.

Так что настроение у возможных женихов падало. И срывались на мне. Я выставила щит, но эта волшба была не моей сутью, а потому давалась тяжко.

За время заточения я кое-чему научилась, но не многому. И вот теперь щиты трещали по швам, потому как брань слышалась повсеместно. Ругались, правда, не все.

Я за первый день так находилась, что на одном упрямстве продержалась до вечера и рухнула спать на сеновале, когда отвела последнюю лошадь.

Поэтому, на другой день добилась встречи с царём и испросила отца позволения взять лошадь. Теперь встречала гостей только верхом, правда, спешивалась, кланялась, соблюдала весь порядок выученных действий и только потом забиралась на коня. Благо, умела ездить по-мужски в седле.

Из пятерых выбранных отцов женихов, я повстречала пока лишь двоих.

– Здравствуйте, – голову чуть склонил, приветствуя и не слезая с лошади. – Я – Алан, – и хоть говорил он на нашем наречии, говор выдавал в нём бритта.

В очи бросались чёрные волосы, чёрные усы да порода. Потом уже карие очи. Но при этом от него разило мощью да величием. Привык повелевать, значит.

– Царским указом различия между дворянами да простолюдинами не делаем для желающих жениться на царевне, – отчеканила я. – Попрошу отдать свои ценности да регалии слуге. Тот остаётся за воротами.

Алан на мои требования возражать не стал, молча отдал оруженосцу свою мантию и королевские символы власти, оставив себе лишь броню, печатку да оружие. Подписал договор и молча проехал со мною на постоялый двор.

Король бриттов остановился, перед полосой препятствий, которую мы проезжали. Спрашивать ничего не стал, но внимательно наблюдал, как плотники сооружают последние снаряды.

Невольно возникло уважение к этому Алану. Надеюсь, до полосы препятствий он дойдёт. Да, пройти её было невозможно. Почти. Наименьшее десять женихов преодолеют, остальные отсеются на следующих испытаниях. Но это испытание было отнюдь не первое.

Без меня проводить следующего гостя было, по приказу царя, невозможно. А потому среди желающих образовалась очередь. Так я до конца дня всех не обслужу. Решила схитрить. Принимала сразу нескольких охочих до моей руки. Стражники зорко следили, чтобы условия прохождения заставы не нарушались.

Был один проныра, махнувший своему слуге и тот затерялся в толпе. Значит, решил обойти условия. Вот только он забыл, что скрепил кровью договор, в котором эти условия прописаны, пусть и большинство "женихов" читать не умело, хотя делали умный вид. Вот смеху будет, ежели слуга пройдёт хотя бы начальный отбор, а его господин – нет.

С трудом удалось сдержать улыбку.

Вторым из пятёрки стал тевтонец Джервас.

Представился коротко:

– Джервас к вашим умлугам прибыл!

Этот приехал без регалий и свиты. Одет был по-простому. Узнала его только потому, что видела ранее на портрете. Весь в кольчуге и латах, разве что шлем снял. И он в этом собирается сражаться? Ладно, поглядим, вряд ли отец одобрит разную степень защиты у противников.

Поверх тела накинута белая накидка с тёмно-синим крестом посередине и щит в руке. Поскольку оруженосца поблизости не было, пришлось пропустить в чём был. Предупредила его только об ответственности за свои вещи.

Лицо было непроницаемым и холодным. Подписал договор, получил браслет и отказался от моих дальнейших услуг.

– Прошу разрешения самому найти дорогу.

– Это надо ехать прямо, потом увидите площадку со снарядами, от неё налево будет двухъярусный путерой терем.

– Спасибо, – и просто уехал.

Я малость оторопела. Проводила его взглядом. Заселиться сам он вряд ли сможет. Не пустят даже на порог. Ну ничего, подождёт меня со следующим участником состязания.

И стала дожидаться следующего гостя.

Дальше вновь набежала толпа. Среди которых имелись лица с того десятка портретов, что выдали мне вначале.

То рыжий кельт Грегор приехал, то индеец Эдгар. Странное имя. Обычно у них природные имена – Орлиное Перо или ещё какое. Да и дивно было – приехал так быстро, а ведь до Индии Изначальной* неблизкий свет.

По правилам турнира волшбой пользоваться запрещалось. А дабы не обошли этот запрет, наш придворный кудесник на браслет накладывал блокировку сил. Это нужно было, дабы уравнять всех да исключить влияния на царевну, то бишь, меня, или членов моей семьи.

Дабы все участники прибыли вовремя, оговорено было время начала состязаний – день летнего солнцестояния. Купала. Как забавно выходит. Праздник любви, на который любить мне не полагается.

Праздник собирались сперва провести, позволить гостям немного расслабиться, увидеть их в неформальной обстановке, а ещё следовало напоить их чем-то крепким. И хоть мы спиртное не употребляли, зато в Европе вместо воды пили вино. Вообще, не представляла, как уеду куда-то далеко от дома, на чужбину.

Сердце сжали тиски. Нам не положено любить никого, кроме близких родственников и Родины старой и новой. Та, которой станет страна мужа. Супруга можно полюбить, но лучше уже после замужества, когда я сделаю холодный разумный выбор.

Время близилось к вечеру. Завтра последний приёмный день перед ристаньем. Надеюсь, приедут оставшиеся трое. Из этих двоих выбирать не хотелось. И хоть бритт произвёл на меня впечатление благородства, спешить с выводами не стоило. А немец пока лишь озадачил меня.

Примечания по главе:

мара* – иллюзия.

ЧЕРЕСЛА* (Даль) ср. мн. чресла, церк. чресла, поясница, крестец, или окружность тела над тазом.

Индия Изначальная* (India Superior) – так в старину назывались земли, являвшиеся частью Сибири, а потом отделившиеся и ставшие Новым Светом. На некоторых древних картах Индия Изначальная нарисована со стороны Камчатки, на других – она уже располагается в Северной Америке, где дублируются названия Индии Изначальной и Америки (http://ic.pics.livejournal.com/deadtitan/30030994/56738/56738_original.jpg).

Глава 4

Женихи:

Алан – бритт.

Джервас – тевтонец

Эдгар – индеец

Грегор – кельт

Молчун-дурак – русич-слуга?

Максимильян – с ёжиком на голове, седой http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/8-mohawk-punk-style-for-older-men.jpg

Наум – со шкурой волка – с трёхдневной щетиной http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/maxresdefault.jpg

Юлиус – зелёноглазый брюнет – гладковыбрит http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/beautiful-cute-damon-salvatore-hot-favim.com-1468792.jpg

Свен – колдун – лысый, с косой по центру, голубоглазый, бородат.

http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/qv9ooo1qssk.jpg

Ролан – сарацин – тёмные волосы, чёрные глаза http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/8861641._sy540_.jpg

За сегодня притомилась сильно, но уснуть сразу не смогла. Была липкой и себе противной. День выдался очень жаркий, а я в портках* парилась. Но баньку топить долго, а в царскую соваться не следует. Не время для простолюдинов – выделяться не стоит.

Вот я и решила воспользоваться царским озером. Ночь была светлой. Видно всё. В одежде купаться нельзя. Это девчата на людях купались в сорочках, а наедине – так раздевались. Замерла, стараясь побороть смущение. И стыдилась ведь не наготы, а того, что я – мужчина. Вдохнула побольше воздуха. Мало ли кто увидит меня сейчас, не следует давать повода задуматься над моим поведением. За эти дни я так и не привыкла к коротким волосам. Голова задиралась вверх без тяжести косы. Приходилось за этим постоянно следить.

Скинув одежду, я занырнула в озеро. Водичка в тени деревьев приятно холодила и вылезать не хотелось. Поэтому купалась я до поздней ночи, слушая песнь ночных птиц.

А как вылезла, столкнулась лицом к лицу с голым мужиком. Первым желанием было прикрыться, но я себя сдержала, даже не моргнув.

– Чем могу быть полезен? – спросила я, полностью войдя в роль.

Он стоял так близко, что я ощущала его дыхание на своей коже. Мужчина, шире меня в плечах раза в три, был наг, силён и весь в шрамах. А ещё имелся браслет. Жених, значит. По телу стекали капельки воды, как и по длинным волосам. Сегодня прибыл. Я силилась припомнить его имя, но он не называл его, в отличие от большинства других. И вообще не проронил ни слова, молча подписал договор, получил свой браслет и отправился с остальными соперниками в путевой терем.

Вот и сейчас молчал, лишь в очи глядит.

А потом наклонился да поцеловал. И отпрянуть ведь не успела. Но как только я попыталась отстраниться, отпустил.

Я была возмущена. И даже скорее не выходкой, сколько пониманием того, что целовал не меня-девушку, а какого-то отрока.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась я. – За мужеложство полагается отсечение головы, – просветила, ежели не ведает.

Но здоровяк лишь усмехнулся, развернулся да стал одеваться.

я же схватила свой ворох мужской одежды и поспешила уйти подальше. И лишь став одеваться, поняла, что одежда мне велика. Сильно велика! Возвращаться не хотелось, а что делать? Не топать же во дворец в таком виде? Отец не поймёт!

Мужелюб сидел ко мне спиной, по-прежнему голый. А рядом лежала моя одежда. Вступать в беседу я не собиралась, поэтому просто подошла, положила его одежду, а свою взяла.

Просить прощения тоже не собиралась. Он первый перепутал, пускай и просит.

Уходить на этот раз далеко не стала. Всё ж нужно трезво оценивать, как выгляжу со стороны. Мужики себя так не ведут. Вот и я встала позади да начала одеваться.

Сказать батюшке иль не стоит? Казнит ведь? А так всё тихо-мирно отсеется поклонник да покинет нашу страну. Будь это мой земляк, пресекла б на корню подобный изврат. А со своими указами в чужие земли соваться не стоит. Да и ежели королевой стану – постепенно менять всё, а не сразу надобно. Иначе меня просто возненавидят.

Про то, что он мог видеть меня настоящую и речи быть не могло. Чары блокированы браслетом, поэтому исключено.

Одевшись, оглянулась на мужика. Так и сидит, плечи опущены. Что это с ним? Или это на свою судьбу расстроился? Помирать не хочет?

И, видно, взыграла во мне кровушка, потому как молвила:

– Коль покаешься в злодеянии, прощу тебя да никому не скажу.

Не ожидала, во второй уже раз, что меня схватят за стан да на вытянутых руках, как пушинку держать будут.

Испугалась, а виду подавать не стоит.

– Ты ж умный мужик да добрый, отпустишь? – зубы ему заговариваю.

Очей не видать, голова вниз опущена да длинные волосы загораживают.

Отпустил! Да только в воду.

– Ну, знаешь ли, дурак! – губы надула и отвернулась, решив возле него не выходить. Отплыла от берега да на другом вылезла. А там и ближе к конюшне гостей.

Шла, не оборачиваясь. Об обидчике старалась не думать. Не достоин он и ногтя моего! Да прощаю его на первый раз! Но покрывать не стану. Коль продолжит свой изврат, так батюшке пожалуюсь.

Подумала, а уж не слуга ли это того проныры, что решил обмануть всех? Попыталась вспомнить. Жаль, не поглядела тогда. Отвлекли меня. Но этот здоровяк однозначно стоял среди челяди поначалу.

Кто же он и почему молчит? Разумеет мою речь. Может, немой? Широченный в плечах да светлые, точно солнце волосы до пояса спускаются. Очи не запомнила. Одет в нашенскую одежду, по-простому, расшитую вышивкой красною. А лапищи у него, словно у Хозяина лесного! С мою голову!

Этот неосторожно возьмёт иль заденет и убить может.

Бр, смахнула видение здоровяка. Что о нём думать? Всё одно замуж за него не выйду, влюбляться мне нельзя – самой же хуже, а раз он мужелюб, то и подавно. Что он только забыл здесь? Жениться на царевне надумал? Зачем? Иль виной тому приказ господина? И вот это беспокоило. Нужно учитывать это.

Я пробралась на конюшню и легла среди лошадей. Они меня за свою привечали, даже новые, гостевые.

Легла на сено и смотрела долго во мрак потолка. Зачем мне Предки подсунули этого Молчуна-дурака? Неужели испытывают меня, смогу ли выбрать союз по расчёту и любовь? Но зачем мучить меня? Да и не собираюсь влюбляться в этого дурака.

А снился мне почему-то голубоглазый колдун, который варил какое-то зелье. Затем опустил меня в котёл с варевом. Я его видела сквозь толщу жидкости, а потом и вовсе перестала. И с этим видением пробудилась. Больно не было, из чего сделала вывод, что опустил портрет в котёл. Только что он пытался сделать? Приворот? Мне только этого и не хватает для полного счастья!

На дворе уж светало. Пора вставать. Хотя, полубессонная ночь сказывалась. Очи слипались. Полежу ещё маленько.

В следующийраз пробудилась, какхуслыала ржание лошадей да чьи-то бранные речи. Натянула на себя щиты да встала.

– Доброе утро! Что желаете? – приветливо начала я.

– Утро? Да как ты, холоп, смеешь издеваться надо мною. Царь изволил нас смотреть в боевом облачении верхом! Быстро мне коня!

– Простите? – я была поражена такой наглости. Это кто этому жениху позволил говорить таким тоном с нашими людьми? Они не рабы и не слуги!

Закрыла очи и досчитала до двадцати, стараясь унять гнев.

Но тут в конюшню вошёл бритт, поздоровался и прошёл к своей лошади. Спросил, где щётка, стал чистить. Я же не просто удивилась, а была поражена.

– Пусть слуги это делают, – взвизгнул мерзкий "женишок".

– Здесь нет слуг. Ваши слуги остались за воротами, – ответил за меня Алан.

– Как это нет? Полон двор холопов!

– И холопов нет! Все люди вольные и каждый выполняет свою задачу, – отвечал тот же бритт, вызывая во мне уважение.

– Простите, – я потрепала лошадок, с которыми спала по головке, – пойду к царице, получу задания на сегодня, – ответила спокойно.

Как бы сделать так, чтобы этот мерзкий крикун получил своё. Не мешает его проучить.

В дверях повстречала блондина, с собранными назад волосами, заплетёнными в косу. Он не обратил на меня никакого внимания, будто и не было вчерашнего вечера.

А могло ли такое присниться? Может, после разговора с батюшкой привиделось просто?

Да, пожалуй, так и буду считать, ежели не повторится подобное.

Я вздохнула и отправилась в царский терем. Скорее всего, буду вновь принимать гостей. А батюшка, похоже, решил их развлечь. Да "царевне" показать. Ну пускай!

Матушка принимала меня наедине. И первым делом, как стражникам велено было никого не впускать и за нами затворилась дверь, обняла меня.

– Русаночка, солнышко, как ты? С этими мужиками целый день. Голова небось кругом, – прошептала она, провела по коротким волосам рукой, грустно так. Тосковала и я по своей косе. – Садись, заплету косу.

– Но матушка... Что тут заплетать?

– Садись!

Она достала гребень, села на кресло, а я умостилась в её ногах. Закрыла очи от удовольствия. Давно матушка меня не чесала. Тревоги улеглись. Сейчас стало ничего не страшно.

– Всё хорошо. Я справляюсь! – не желала расстраивать царицу.

– Присмотрела кого?

– Пока бритт только приглянулся. Но остальные себя не показали.

Хотелось пожаловаться на Дурака. Очень.

– Матушка, а может кто видеть сквозь браслет?

Царица молчала, теребя мои волосы. Заплетала маленький обрубок косы, потом вновь расплетала да чесала.

– Может, – наконец сказала она. – Есть люди не от мира сего.

– Что это значит? – не поняла я.

– Их никто не понимает. Они выбиваются из народа. Люди дураками их кличут.

Значит, Молчун один из таких?

– А любить они могут? Женятся?

– Да, любить могут. Бывает и женятся.

В груди появилась радость. Значит, он не отрока целовал, а девицу?

– А почему ты спрашиваешь?

– Да так, глядит на меня один жених, будто в самую душу, – не стала говорить всего. – Не говорит ничего, я его Молчуном прозвала.

– Дочка, не заглядывайся ты на других. Самой же потом больнее будет.

– Знаю, матушка, – грустно вздохнула я. – Никогда не было, чтоб царевна замуж за простого мужика пошла.

– Ты не права. Было дело. Давно.

– Правда? И как, была ли счастлива она?

– Не знаю, дочка. Может и была, да только...

– Что, матушка?

– Мы живём не для себя, дочка. Царей не выбирают у нас. И мы с детства учим своих детей управлению царством. Не дело просто насмарку знания бросать. Простому люду многого не надо. Живёт для себя и своей семьи. А мы – для народа.

Я кивнула. Права матушка. С детства мне говорили, что интересы народа превыше всего. – Сегодня придут другие народы. Старайся не удивляться.

– Хорошо, царица-матушка. Значит, я и дальше принимаю гостей.

– Да, милая. Люди в необычных условиях теряться начинают да проявлять свои не лучшие качества. Гляди в оба да запоминай.

– Мам, а могут меня разглядеть до того, как браслет надену?

– Нет, милая.

Я кивнула своим мыслям.

– Пойду уже.

– Сперва поешь, – матушка вновь расплела мои волосы, взлохматила их. – Некогда потом будет. Это приказ!

– Хорошо, царица-матушка, – я согнулась в земном поклоне.

Позавтракав, я начала принимать желающих породниться с царём. А ведь полцарства он никому не обещал. Только дочку, разгуливающую сейчас в облике отрока, с короткими волосами, точно у девки гулящей.

И пошла нелюдь нескончаемым потоком. Кто-то из наших предков проводил опыты над зверями да людом, вот и получилось то, что получилось... Вначале псоглавые женихи пошли. С руками, ногами, телом, как у человека, но шея начиналась сразу шерстью и мордой пса. Женихов оказалось с десяток. Все в воинских латах, закрывающих тело, в зелёных сорочках до колен, серых портках да красном подобии сапог. На плечах красовалась красная накидка. Голова имела гриву или копну подобно людям курчавых волос. Да и руки выдавали более тёмную кожу, покрытую шерстью. Оставаться бесстрастной оказалось трудно.

– Здравия, дорогие гости! – я соскочила с лошади, склонилась в земном поклоне. – Рады приветствовать вас на своей земле.

Дальше зачитала им правила ристанья. Слуг у них не было, все позволили надеть на себя браслеты, сказали по-нашенски, постоянно рыча и гавкая, что затрудняло восприятие речи, что готовы сразиться за руку царевны. Пришли они пешком. Поэтому и провожать их пришлось тоже пешком, ведя лошадку за поводья.

Проводила я их вначале на постоялый двор в городе, освобождённый для нелюдей на окраине града, неподалёку от снарядов. Затем отвела к отцу. Там гарцевали женихи на лошадях перед "царевной". Я склонила перед отцом в поклоне со своими гостями, проводила их на лавки. Гости ездить верхом не умели. И кто-то молвил, мол, испытания придумали лишь для людей, раз обязательным условием поставили наездничество.

Отец, похоже, расслышал эти речи. И решил сгладить обстановку.

– Состязания начнутся послезавтра, – похоже, отец перенёс их в ввиду новых обстоятельств. – Первые состязания не рассчитаны на верховую езду. Ежели кто-то из ваших воинов дойдёт до испытания с лошадьми, то изменим их. Но вы ведь понимаете, что это борьба. Я не могу отдать дочь за того, кто не сможет взять оружие в руки и защитить её.

Псоглавцы закивали.

– Вот и славно, садитесь, поглядим, как люди могут гарцевать, развлечёмся зрелищем, – предложил царь миролюбиво.

Псоглавцы позволили проводить их к лавкам, стоящих на возвышении.

Рассадив всех, я извинилась и отправилась встречать другие народы.

Дальше пошли четверорукие люди, затем рогатые, потом полулюди-полузвери. Выделился среди которых один полкан. А во мне нарастало негодование. Они все пришли за меня биться! И ни один не подумал обо мне. Каково мне будет жить с таким полуконём или псоглавцем? Благо, улыбаться гостям не требовалось, лишь быть вежливой.

Птицы с головами людскими да грифоны явились просто посмотреть, как сами сказали. Я на ходу выдумывала новые правила, где указывалось обязательным почитание нашего царя-батюшки и его народа и уважение к другим народам. Запрещалось вступать в схватку где-либо, помимо соревнования. Пусть учатся жить мирно.

У меня же голова шла кругом от всей этой мельтешни. Не могу больше!

"Надо! – сказал внутренний голос. – Ты – царевна!"

Вздохнула, закрыла очи. Попыталась набрать как можно силы земли-Матушки, и продолжила принимать народ. Нелюдь почти закончилась, дальше шла череда людей. Прибыл мужчина со шкурой волка, странными очами. Растительности на лице почти не было.

– Наум! – коротко представился он.

Я зачитала ему указ царя да надела браслет. Потом был Максимильян с волосами седыми да уложенными ёжиком и такой же короткой бородой.

Юлиус был красавчиком с зелёными глазами и чёрными как смоль волосами. Ни бороды, ни усов. Тот самый красавчик, которого я выбрала.

– А где же царевна? Неужто не вышла нас встретить? – удивился он, казалось искренне.

– Царевну царь-батюшка в башню заточил. Она разве что с балкончика вам помашет, – отвечала я.

– Какое безобразие! – возмутился Юлиус. – Как можно?!

– Разве с царём поспоришь?

– Нужно её оттуда вызволить! – принял решение Юлиус.

– Так вызволите, как победит кто в ристанье, так свадьба будет. Тогда и выпустят царевну.