Текст книги "Смирись или борись! (СИ)"

Автор книги: Аноним Katsurini

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

Настала пора выбрать себе будущего супруга. О любви речи идти не может, но смогу ли я выбрать хорошего человека, которого смогу хотя бы уважать, ведь он станет не только моим мужем, но и отцом наших детей? Начато 09.05.2017. Продка от 21.05.2017. Не забывайте оставлять комментарии и отзывы.

Katsurini

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Katsurini

Смирись или борись!

Глава 1

С самого утра день не задался!

Во-первых, встала я не с той ноги, потому что наступила на какой-то острый шип. Рана кровила, хотелось выть на весь мир. Но нельзя. Это только в сказках царевне положено капризничать, кричать. Жаль, я магией исцеления не обладаю. Но и тревожить лекаря по пустякам не стоит. Тихонько прокралась в лекарский огород, сорвала листок подорожника и приложила к пятке. И только наступила на больное место, стараясь скрыть повреждение, как произошло во-вторых.

Меня нашла девушка-помощница.

– Тебя, Русана, батенька кличет, – притормозила она, пробегая мимо.

– А где он?

– У себя в приёмной.

– Благодарю, Зорька, – и я, стараясь не хромать, поспешила на встречу.

Батенька нетерпеливо ходил по залу, диктуя писарю указ.

Увидев меня, стража отворила двери:

– Царевна прибыла, царь-батюшка! – доложили они, пропуская меня внутрь.

– Иди, – махнул рукой отец писарю.

Тот удалился. Родитель дождался, когда за ним закроются двери, щёлкнул пальцами, накладывая полог тишины.

– Здравствуй, батюшка! – я поклонилась отцу. – Ты звал?

– Да, дочка, звал. Сегодня прошёл как раз месяц. Ты готова?

Что-то мне нехорошо стало. Вот и кончилась моя свобода!

– Да, батюшка, – не посмела перечить я. С рождения меня готовили к этому. По любви царевны замуж не выходят. И мой долг принять благо державы выше своего собственного.

– Портреты должны были доставить. Ступай на капище – твой выход.

– Но я не смогу охватить все королевства, все царства, княжества, – робко молвила я.

– Поэтому я уже отобрал для тебя всего лишь десяток. Иди, готовься!

Сглотнула. Во рту стало очень сухо. Первое впечатление самое сильное. Мне нужно много сил, дабы сделать всё правильно.

– Хорошо, батюшка! – склонилась я в поклоне и поспешила на выход.

Полог тишины тут же развеялся, возвращая привычный гомон дворца.

Вновь вздохнула, стараясь не наступать на больную пятку. Ох, страшно-то как!

Знала, что этот миг наступит, но что так скоро, не ожидала. Время летит, никуда не деться!

Удастся ли у меня задуманное? Сразу десять человек увидеть. Конечно, предки мои со мною будут, даруют мне силушку, нужно лишь поверить в себя.

Я вышла на двор, сняла сапоги, наступила на Землю-Матушку, вдыхая полной грудью. Земля дарила тепло, как и Солнышко. Выбрать, как же порою сложно. Иногда проще просто смириться с тем, что тебе выбора не дают. А вот самой принять решения, взять судьбу в свои руки – это сложно. На это нужна сила воли.

Пока шла, представляла, как родная земля дарит силушку, каждый шаг отдавался трепетом по мере приближения к капищу, что на горе предки соорудили, поставив чуры Предков. К моему приходу должно быть всё подготовлено. Десяток выбранных батюшкой женихов, лики которых нарисованы живописцами. И пусть даже правды нет в тех ликах в угоду правителям, но на то живо и пишут, вкладывая частичку того образа, что видят. Я считаю, сумею, раньше ведь выходило.

У входа на капище меня встретили две девушки с распущенными космами. Поклонилися Предкам ещё раз, кивнули мне, мол, готово всё да ушли.

Посреди капища костёр горел. Пора! У меня не так уж и много времени, лишь пока догорит последний уголёк.

Принялась раздеваться, ведь одежда мешать сподобится моим чарам. А при обращении с силушкою Земли-Матушки ничего не должно быть лишнего, лишь то, с чем народилася.

Сняла не только одежонку, но и бусы, серьги, кокошник, накосник. Расплела волосы, дабы легче общаться с природою было. Вдохнула воздух, пропитанный силушкою, тепло костра. Пропустила чрез себя. Ощутила покалывание ладоней.

Дымка немного развеялась, показывая лик первого жениха. Тёмные волосы, глаза зелёные, прямой нос, хищный взгляд. На плечах шкура волка. От одного вида страх сковывал колени. Я закрыла глаза, стараясь смахнуть наваждение. Ладони оказались влажными. Кто это такой?

Постаралась быстрее переключиться на другого.

Времени не много. Женихи откроют подарок отца одновременно и как долго останутся в пределах рисунка, было не известно. Стоило поторопиться.

Второй показался даже красив и смазлив. Молод. Где-то моего возраста. Портрет мог писаться много лет назад, но это не мешало мне настроиться на человека.

Мужчина, которого увидела, мазнул взглядом по портрету и переключил внимание. Мокрые светлые волосы ему доходили до плеч, серые глаза казались усталыми, широкие скулы устрашали. Я невольно залюбовалась голым рельефным мокрым торсом, по которому стекали капельки воды.

С трудом удалось оторваться и закрыть глаза, хотя они уже начинали жечь, прерывая связь с моим изображением. Смазливый, слишком смазливый. Батюшка учил не глядеть на внешнюю красоту. Обычно за ней ничего нет, кроме корысти.

Остальные же мужчины были явно старше меня, даже на портретах. А некоторые даже в отцы мне годились. И вот как это называется? "Выбирай, дочка, старичка себе или вот, один-два молодых я тебе дал. Совесть моя чиста".

Все женихи были разные: блондины, брюнеты, с каштановыми волосами, с рыжими и даже седыми. Варьировался и цвет глаз: от чёрных до светло-голубых.

Два жениха я застала на поле боя. Приказ отца открыть портрет именно сегодня выполнили безупречно, независимо от того, хотел ли возможный жених лицезреть возможную невесту или нет.

Один напугал меня до дрожи в коленках. Другой так глянул прямо в глаза, что меня выкинуло из картины. И я вяло рухнула на колени, не в силах посмотреть ещё двоих.

Неужели меня засекли? Не может быть! Но костёр догорал, а попробовать перенестись в пространстве чревато невозвратом. Остаться навсегда в картине очень не хотелось. Поэтому я просто посмотрела на творения кистей великих живописцев. Один чернявый был широкоплечий, а в гордой осанке чувствовалась власть, которой он привык пользоваться. Глаза переданы до того правдоподобно, что казалось, что следят за тобою. Возможность схожего дара я не рассматривала. Этот дар считался женским и слабеньким. Но обладай подобным, станешь скрывать его. Кому понравится, что за ним могут следить через нарисованный лик?

Но дар проявлялся столь слабо, что даже сильный маг постороннего присутствия не замечал.

Ещё один портрет показывал светловолосого голубоглазого юношу с лёгкой пробивающейся щетиной на щеках. Красив. Неужто тоже правитель какой? Я отложила оба портрета и отправилась одеваться. Дрожь в ногах прошла.

Костёр почти догорел, а вот вокруг уже стемнело. Как долго я чаровала! Надо поспешить, а то одеваться придётся наощупь.

Оделась, поклонилась Предкам, поблагодарила за возможность воспользоваться своим даром. Костёр и погас.

Пока спускалась, думала о том, что все женихи были представителями человеческого роду, во всяком случае внешне. Но на турнирах наверняка будут и представители других племён, отличающиеся от нас не только внутренне или другой ипостасью, но и внешне. И хоть человек по определению сильнее того же псоглавца*, но слабее полкана*. Некоторые доходят до абсурда и пытаются заключить неравный брак с сфинксами, сирин или алконостом, естественно, связь такая невозможна обычным способом, лишь с помощью чар. Один мой предок и насоздавал все эти виды, скрещивая человека и разных существ. И когда естественным путём не выходило, в дело шла волшба.

Но последние триста лет мы придерживались традиций не отдавать невест на сторону человекоподобным, лишь чистым людям, без примесей. Хотя, кто ж уследит. Батюшка вот следит, да разве все подданные наместники не могут скрыть какую ветвь?

Царевичи брали в жёны тоже чистокровных дочерей рода человеческого, но кровь периодически обновлялась у других родов наших меньших братьев.

– Русана, батюшка ждёт тебя, – окликнула меня другая помощница, спешащая домой. На сегодня её обязанности во дворце закончились.

– Благодарю, Мара, до завтра!

– Не, завтра придёт Настя, я завтра дома.

– Понятно, – я улыбнулась. Каждая семья помогает нам, присылая каждый день кого-то из своих детей. Девушки во дворце порядок поддерживают, отроки чинят или строят, ежели надо. А малыши по мелочи выполняют поручения царской семьи. Матушка следит за всем в доме, да пришедшим с утра задания раздаёт. Батюшка разбирает тяжбы людские да вот ведёт дела царства и присматривает за остальными царствами, княжествами да королевствами.

Царевны да царевичи учатся разным нужным наукам, пока не войдут в пору, а там уж за свадебку. Наследный царевич остаётся при батюшке, остальным отец надел даёт среди подчинённых царств, коль наместник смуту начинает сеять. Всегда найдутся недовольные.

Я прошла в столовую, где собрались родные за огромным столом. Поклонилась, привествуя всех.

– Садись, дочка. Рассказывай, – велел батюшка, установив полог тишины за пределами помещения.

Я окинула стол с родителями, сидящими рядом во главе, троих братьев, по праву руку от батюшки, сестёр – по леву. Из сестёр я оставалась самой старшей. Подрастает ещё Льдинка, в пору через лето войдёт и две маленьких сестрички. Ещё одна старшая сестра три лета назад замуж вышла. Братья же пока все при батюшке оставались. Как третий сын войдёт в пору да женится, тогда отец устроит состязание меж сыновьями за трон. Кто проявит больше смекалки да умений разных, тот и сядет на его трон. Остальным даст наделы.

– Всех я не успела просмотреть.

– Отчего же? – поинтересовался отец, нанизывая на вилку салат. На ужин полагалось лёгкое что-то – овощи и плоды.

– Один из женихов ударил больно, выкинув обратно. То ли от его волшбы, то ли он забрал у меня всё, что было в загашнике, но сил не осталось на последних двух.

– Присмотрела кого?

Я подошла к батюшке, вставшего из-за стола, отошла с ним к другому пустому столу и положила на него портреты тех, кто приглянулся. Двое.

– Какой нанёс атаку?

Пересмотрела оставшиеся холсты, нашла того.

Отец положил его к понравившимся двум.

– И кого не успела?

Выложила и их. Отец и их положил к отобранным. Разложил всех пятерых.

– Закрой глаза, – велел отец.

Послушалась.

– Открывай!

На столе лежали перевёрнутые одинаковые холсты.

– Выбирай!

Вздохнула и ткнула на первого попавшегося. Отец перевернул карточку. На меня глядели голубые глаза мага.

– Нет! – сказала я возмущённо.

– Ладно, скажешь во время турнира свой ответ. Тогда и решим, как вывести его в победители.

Отец больше ничего не сказал. Да и карточки оставил, как были. Я уже отворачивалась, когда голубые глаза будто впились в душу. И я совершила вольность, ударила кулачком по изображённому лицу.

Лишь после этого ушла за стол к домочадцам трапезничать.

Беседу вели неспешную, мама рассказывала, что следует заказать к турниру, какой наряд мне сшить. В традициях ли наших или по жениху глядеть будем?

– Сперва по нашим пусть женятся, а на своей земле,ежели хочет, пусть жених свои обряды проводит, – задумчиво молвил царь.

– А ежели у них совсем дикие обычаи? – уточнила матушка.

– Явно оскорбить жену он не посмеет. Да и против своего народа не пойдёт. Поэтому придётся просто смириться.

Я грустно вздохнула. Вот как можно, не зная, выбрать совершенно чужого человека? А потом пойти в ним детей делать?

Конечно, меня воспитывали в знании, что по любви не будет. И вообще, любовь – это временное чувства для простолюдинов. Это пока девка на гулянки бегали, может себе позволить о любви думать. А как замуж соберётся, то родители выберут наиболее подходящего. Мнение будущей невесты может браться в расчёт, а может и нет.

А потому важнее уважение и дружба между супругами.

Матушка мне всегда говорила, что женщине несложно очаровать мужчину. Но этот интерес нужно поддерживать всю жизнь. А ежели мужчина тобой грезит, то и относиться будет иначе – пылинки сдувать...

Поэтому, следующее, что надо было сделать, прийти ещё раз к женихам. Во сне. Это сложнее. И получится только ежели портрет лежит неподалёку от нужного мужчины.

Во сне можно позволить такие вольности, которые вживую не посмеешь сделать, тем самым выдав свои желания и отношение.

Во время сна можно многое увидеть, ведь время там течёт по-другому. Но прежде уснуть надо, проснуться, вновь уснуть.

Братья и сёстры обсуждали вначале предстоящее торжество, а затем уже свои трудности.

Я же в миске своей ковырялась, поглядывая на стол у стены. Что за напасть? Неужто чары колдуна? Такое влияние могло быть. Но как? Он успел пометить меня? Или тоже проникает через своё изображение? Значит, надо предупредить отца, но наедине.

Разговор с батюшкой удовлетворения ежели и принёс, то лишь чуть. Он внял моей просьбе, правда, потребовались объяснения и доводы.

– Я просто не могла его выбрать...

– Судьба порою зло шутит.

– Но зачем ты его выбрал?

– Потому что сильный колдун вкупе с нашими способностями – это хорошо.

– Да, но... Ты хочешь, дабы я его выбрала? – я погрустнела. Совсем остаться без выбора не хотелось.

– Я такого не говорил. Ты по-прежнему можешь выбрать кого-то из этой пятёрки. Любого. Я и слова не скажу. Но не списывай его со счетов только лишь потому, что он тебе не понравился или вышиб тебя. Некоторые люди поступили бы так же, ежели бы застали тебя за подслушиванием, а некоторые могли и казнить, не разбираясь, правда ли ты царевна.

– Да, но...

– Магия – скрытое воздействие. Но ежели тебя обнаружили, будь готова к тому, что без наказания не уйдёшь.

Я лишь грустно вздохнула.

– А совсем выкинуть его из женихов ты не можешь?

– Даже ежели не учитывать наш интерес – такой поступок будет очень глупым. Мы ведь не хотим мести... Вспомни сказ о спящей царевне. Там не пригласили одну из фей. Да, сказ закончился хорошо для принцессы, потому что в покровителях у неё была фея. Но то сказ. Там многое приукрашено, что-то усилено. Поэтому нельзя быть таким беспечным. А врага лучше знать в лицо и держать близко.

– Он может оказаться врагом? И... – я не могла поверить, что отец может пойти на такой политический ход и породниться с врагом.

– Ты же знаешь, что я не поступлю так со своими детьми. Я тебе дал даже больший выбор, чем ты хотела. Но к колдуну больше не суйся. Поняла меня?

Я кивнула. Всё поняла. И знаю, что в случае чего, отец подведёт меня сам к решению о том, что нужно выбрать именно того или иного человека, но это будут интриги. Я буду считать, что сама так выбрала. И даже обрадуюсь, раскусив отца.

Примечания по главе:

Псоглавец – человек с головой пса.

Полкан* – получеловек, полуконь (кентавр).

Глава 2

Пробовать навести сон я не стала сегодня. Это требует много сил, которых у меня не осталось. Поэтому разделась, совершила вечерние омовения, оделась в ночную рубаху да легла, тут же унёсшись в страну грёз.

Проснулась я в холодном поту. Какое-то время просто лежала, силясь понять, почему мне так неприятно. Выяснилось, причиной тому являлся сон. Ввела себя в состояние осознанного сна и вернулась в предыдущее сновидение.

В полумраке отсветов свечей разобрать что-либо было невозможно. Вот только звуки были странные. Кто-то стонал. Но не тревожно, просто необычно. Я пошла на свет, желая увидеть воочию исток непонятного.

И увидела. Замерла, не в силах пошевелиться. Мужчина и женщина предавались... Как бы это сказать... Вседозволенности...

И хотя лиц обоих рассмотреть не удалось, и я приблизительно понимала, что к чему... Со стороны выглядело не очень.

Матушка говорила, что очаровать мужа можно лишь так, даря взаимные ласки, ублажая его и научившись получать удовольствие самой. Но сейчас, увидев пару вот так, мне казалось это действо мерзким.

Меня вдруг увидели. Мужчина разорвал слияние с той женщиной, которая была под ним с закинутыми на его плечи ногами.

– Теперь твоя очередь, – он сделал движение головой в приглашающем жесте.

Вот это и стало для меня кошмаром, от которого я проснулась.

Сон убегал, будто песок сквозь пальцы. И хоть во сне я всех видела, запомнить лица я не смогла. И сейчас уже всё подёрнулось дымкой. Я сжалась в комочек. Смогу ли я переступить через себя?

О великой любви я не смела даже мечтать. Не к этому меня готовили. Но чем ближе замужество, тем страшнее тот миг, когда придётся лечь под супруга. Как сильно я могу узнать его за то недолгое время, что осталось до союза? При этом я даже не сделала выбора.

"Не можешь изменить ситуацию – измени своё отношение к ней," – говорит моя матушка.

Постаралась отринуть все мысли и просто заснуть. Удалось не сразу.

А оказалась я там, где меньше всего хотела.

Вновь в этом сне. Только обнажённая женщина была уже другой под ним. И хоть лица его не видела, но знала – тот самый мужчина. Тот же полумрак. Те же резкие движения.

Чуть другие стоны. А потом он и эту выгнал.

Сам же отвернулся к стене. Сейчас мне уже было без разницы, никаких чувств не одолевало. Просто молча наблюдала каменным изваянием. И уже собиралась выйти из сна, как увидела, что женщина взяла нож, спрятала в полы своей одежды и направилась в сторону любовника. Нож блеснул в её руке. И мне бы промолчать. Может, он вполне заслужил такой расправы. Но я не могла так поступить. Не удар в спину!

"Нож!" – выкрикнула мысленно, выдавая себя, когда женщина занесла тот для удара.

Мужчина обернулся. Удар блокировал. А женщину вдруг отбросило к другой стене. Казалось, что сейчас он её убьёт. И я дальше точно не хотела смотреть. Вот только не смогла выйти из сна, продолжая его видеть, пусть и не во всех деталях. Женщина сползла по стене. Что он говорил, я не слышала. Женщина встала, скривившись, с полу, подобрала нож, валявшийся рядом и бочком вышла. Вот только когда проходила мимо меня нож опустился резко мне на лицо.

И от этого ужаса я проснулась.

Ощупала лицо. Вроде бы порядок. Да и ничего не болит. Вот только сердце готово из груди выскочить. Что это было? На сон это вовсе не похоже. Неужели я подключилась к своему изображению сама того не желая? А предупреждение? Этот мужчина его слышал?

Раз у него мой портрет, значит, один из женихов. Который только? А хочу ли я это знать? Ведь то, что видела – мне по душе не пришлось. Я не собираюсь делить своего мужа с другими женщинами. Смогу ли удержать подле себя? Ведь понятие верности во многих странах требуется лишь от жены, как понимаю, это из-за возможности выносить и родить. Муж должен быть уверен, что все дети – его, в то время как сам природой для этого не создан. И может на сторону ходить.

Я вздохнула, закрывая глаза и стараясь совладать с эмоциями. У меня всё получится. Нужно лишь очаровать мужа. Как? Матушка считает, что в постели.

Как она рассказывала, у отца тоже были другие. Она и пользовалась своим даром, дабы подглядеть, что он в постели с ними вытворяет, дабы быть не хуже, а может, и лучше. Смогу ли вот так проникать да наблюдать? Просто смотреть? Как матушка так хладнокровно смогла видеть отца с другими? Знать, что он принадлежит им, а потом касается этими же руками, телом и своим мужским достоинством тебя.

Меня стошнило. Благо, успела горшок какой-то подсунуть.

Отринуть чувства! Оставить лишь холодный разум. Той женщине нравилось слияние. Значит, бояться его не стоит. Но чем же он ей не угодил, что она попыталась его убить? Неужели ненавидит и при этом идёт на такую тесную связь? Пытается отомстить таким образом, подобраться поближе к жертве? А почувствовала ли она что-то, почему испортила портрет? И кто этот жених? Я узнаю лишь в двух случаях: увижу эту любовницу или жених предъявит повреждённый портрет. И что тогда? Как это знание повлияет на мой выбор?

Вздохнула. Не знаю. Не хочу об этом пока думать. Никто никого этой ночью не убил, вот и славненько.

Пожалуй, пойду пройдусь.

Я достала простую сорочку, сарафан, вплела в волосы ленту. Волосы пришлось сложить вдвое. Не хочу привлекать внимания длинной косой. А так хоть немного кажется толстой, пусть и коротковатой.

На небосклоне начало светать. Солнышко окрасило кромку леса в золотистые тона. Красиво. Скоро совсем встанет.

Спустилась в стряпчую и взяла корзину с лучшей репой царства. Попробую продать. Отец не обрадуется, ведь репу любит, но, буду надеяться, что пока он встанет, я уже вернусь.

Вышла Зорька навстречу.

– Здравствуй, Русана. Куда путь держишь?

– Да вот, хочу попытать счастья на рынке.

– Репой? – усмехнулась она. – Да кому она нужна.

– А чем же?

– Вот, возьми сорочинское пшено*. В наших краях редкость.

А я отметила, что хитра девица, ох хитра. Отец любит репу да не жалует сорочинское пшено. А вот хинийцы* дарили батюшке. Не откажешь же послам принять их дар. А куда девать? Так найдём, кому продать, только тихонечко, дабы хинийцы не углядели.

Я поблагодарила помощницу да отправилась грузить мешок с зерном на телегу. А для прикрытия ещё настоящего пшена навалила.

Извозчик не удивился, а может, не признал во мне царевну.

– Новенькая? А раньше торг вела? – спросил дедок. – Как звать?

– Руся, – представилась сокращённо. – Нет, впервые.

– Ничего сложного здесь нет, – сказал он, трогая поводья. Лошадка тронулась с места. – Выкрикиваешь название своего товара, расхваливая его. А как подходит кто, уже не кричишь, просто отвечаешь на вопросы покупателя, не забывая нахваливать. Поняла?

– Да, дедушка. Попробую.

На рынке в такую рань яблоку негде было упасть. Пришлось вставать у самого краю. Дедушка помог мне спустить мешки с телеги да уехал. Я немного растерялась. Каждый перекрикивал другого, расхваливая товар, а у меня и голос-то пропал. Похоже, надо почаще выходить в люди. Развернула мешки с меркой, пытаясь совладать с собою.

Вздохнула глубоко и закричала:

– Пшено, лучшее на Руси пшено! Сорочинское пшено! – и так зычно вышло, что все остальные вдруг замолчали, чем я и воспользовалась: – Одна мерка на пробу задарма, при покупке от двух!

Тут же ко мне выстроилась очередь, а местные торговцы ожили и старались заглушить меня. А я уж замолчала, отпуская товар первому покупателю.

– Сколько берёшь, девица, за одну мерку пшена? – спросил первый покупатель, мужчина в плаще с капюшоном, скрывающем его лицо. Выговор у него, правда, не местный был. Иноземец? А где ж тогда нашему языку научился?

– Одну ногату*, – назвала цену.

– А мерку на пробу?

– Да, дам одну лишнюю. Сколько хотите?

– Десять.

– А какое пшено? Обычное или сорочинское? – решила уточнить, а то вдруг не то насыплю.

– Обычное.

– Хорошо. Есть куда насыпать?

Мне протянули холщовый мешок. Странный такой, с рунами. И мне бы насторожиться, зачем простому покупателю мешок для еды с магическими письменами, да прочитать их. Так нет, стала просто отмерять сорочинское пшено. Отмерив положенное, удивилась, что дно даже на половину не заполнилось, в то время, как у меня полмешка как не бывало. Покупатель, правда, ни слова не сказал, просто отсчитал три куны*.

– А у меня сдачи нет, – возразила я. – Тогда с вас две куны, – и третью шкурку просто не взяла. Заметила на руке у покупателя рисунок скорпия*. Сарацин?

В ответ послышалось сарацинское ругательство. И чем он не доволен? Я ведь ему цену сбавила. И на меня накинули тот самый мешок с рунами. Сработал оберег. И мешок просто вспыхнул ярким пламенем, не причиняя мне вреда. Да осыпался прахом. Я же как завороженная глядела на сие действо, не в силах пошевелиться.

Переполох на рынке поднялся. Бабы заголосили, мол, девок наших воруют. Мужики окружили покупателя и рукава закатывают. Бить будут!

– Да я ничего... Ненароком вышло... – оправдывался сарацин, а потом кинул пригоршню какого-то порошка наземь и исчез в возникшем дыму.

Я же испугаться тогда не успела, а сейчас ноги так и подкосились. Это меня чуть было не похитили в гарем? Ох, батюшки!

– Девонька, ты как? – спросили защитники.

– Цела, добры молодцы. Благодарствую, – встала, поклонилась им в пояс.

– Глянь, краса какая, может, пойдёшь за меня замуж? – спросил один здоровяк, милый на лицо, с русой бородой да усами да серыми очами.

А я очи долу и опустила.

– Не серчай, добрый молодец! Хорош ты, да не по мне, – отвечала ему. Не могу на иных заглядываться, окромя тех пятерых, что батюшка выбрал. Вголос, правда, не сказала сего.

– Ладно, девица-красавица, кричи, коль в беде окажешься – придём на выручку, – не осерчал мужик, да и остальных увёл, позволив вздохнуть вольно.

Пыл торг вести растеряла, да взялся за гуж, не говори, что не дюж. Уже без прежнего задору хвалила товар. Подходили мало. Но к обеду весь товар ушёл. Сложила все шкурки в один мешок, а мелочь в узелок завязала. А тут знакомый дедок и пожаловал.

– Доброго дня, Руся, домой подбросить тебя? – спросил, не слезая с уже пустой телеги.

– Доброго дня, дедушка! Будь добр, коль не затруднит!

– Садись, красавица!

Просить дважды не пришлось. Пока ехали, со стариком вели беседу. За время торга некогда было продохнуть да послушать, о чём народ судачит. Решила у старика выпытать. Он, правда, про свою внучку сказывал. Красавица, уже в пору вошла. Вот жениха ей и приглядывает.

– А коль ей не мил окажется?

– Другого найдём. Добрых молодцев хватает.

Я и пожаловалась, как меня сегодня чуть не украли, да как защитник замуж звал.

– Чего ж не согласилася? Не мил?

– Не могу. Батюшка не одобрит.

– Так мил же тебе?

– Всё одно. Нельзя мне на иных глядеть.

Дед ничего не сказал.

– Дедушка, а какие слухи витают?

– Да про царску дочку молва судачит. Женихов из разных краёв наедет скоро. Ристать* будут.

Уж к царскому терему подъехал. Я ему хотела кунью мордку отдать, так не взял. Поблагодарила его да пошла в терем.

А там уж переполох. Такой, будто пожар.

– Что случилось?

– Царская дочка пропала! – ответил пробегающий мимо мальчишка.

– Которая? – решила уточнить, о мне речь идёт или нет.

– Русана.

– Так вот она я!

Неужто Зорька не сказала, что уехала на рынок? Хотя, влетит от отца. А что делать, всё равно признаться нужно. В политике хитрить можно, а семью обманывать нет.

– Нашлась! – крикнул на весь терем мальчонка. Другие тоже подхватили. Донося до всех остальных радостную весть.

К отцу я явилась с повинной головой. Он отослал всех из приёмных покоев, где восседал за столом с ворохом бумаг.

– Ну и где пропадало дитя непутёвое. Сама явилась, знать, сама и ушла. Предупредить не могла, что взбрело прогулятся?

– Прости, батюшка. Думала, не разрешишь выйти в град, на ярмарку.

– Что приобрела? – деловито поинтересовался он.

– Не приобретала я, торг вела.

– Успешно?

Я высыпала тушки куниц, служивших нам деньгами. Вдруг узрела это "богатство", и грусть такая взяла. Это ж сколько надо было убить животных? И ради чего? Дабы мену вести?

Отец окинул безразличным взглядом деньги.

– Ладно, цену труду ты знаешь. А теперь давай обсудим твой сломанный оберег.

Заметил. И хоть скрывать происшествие не собиралась, но не надеялась, что так быстро узнает сам. Но наблюдательный, не чета мне. Я вот скорпия заметила, а выводы не сделала.

– На меня напали.

– Кто?

– Покупатель. Я не видела его, он прятался под плащом. Но когда расплачивался, заметила скорпия на руке. И выговор отличался от нашего. Меня пытались похитить.

– И?

Я растерялась. Что отец ещё желает услышать? Может быть, что ещё заметила. Но ведь больше ничего. Хотя...

– У него мешок был с рунами. А как сыпала в него зерно, то не прибавлялось, будто дна там не бывало. И когда мешок накинул на меня, а защита вспыхнула, за меня вступились местные мужики. Хотели побить сарацина. Да только он использовал какой-то порошок, создающий клубы дыма. То ли скрылся просто, то ли перенёсся куда-то.

– Значит, сарацин, – задумался отец. – Что ещё было?

– Ну, мне так подумалось, что сарацин, отчего – не знаю. Скорпий ведь не только их знак. Но про сарацина я решила ещё до скорпия. Он ещё ругнулся.

– Вспоминай, что сказал, – велел батюшка.

Я закрыла очи, представила себя на рынке и начала передавать наше общение с самого начала. На ругани я запнулась. Молвить просто так опасно. Тогда на мне защита ещё была, а сейчас – нет.

– Я могу попробовать записать, – нашла выход из положения. Наша азбука включала все возможные звуки.

– Пиши, – отец протянул мне лист и уголёк. – Да руны на мешке не забудь. Ещё и скорпия постарайся передать.

Рисовала и писала закрытыми очами.

Батюшка изучил мои сведения и вынес приговор:

– Из дома – никуда. И вообще, пока не обновим тебе оберег – из своих покоев не высовывайся. Девчонок попрошу, чтоб тебе еду носили.

– Но как же... – хотела спросить про учёбу.

– Тебя пытались похитить не как девицу, а царску дочку. Насильно б выдали замуж, а из меня верёвки б вили. Был ли похититель женихом – не знаю. И ты знаешь, что я не пойду против своего народа. Да, ты люба мне, но их много, а ты – одна. Я не могу ими пренебречь в угоду тебе. И переговоров бы просто не было. Поэтому сиди дома и не высовывайся. А лучше... – он задумался. Затем молвил: – В башню тебя заточу. На ней защита хорошая, никто, кроме родичей туда не проникнет и пронести ничего не выйдет.

И я понимала, что он серьёзно опасается за мою жизнь. Но вот так, в башню, считай, в темницу заточить, как злодея... Это слишком.

– Надолго? – осипшим голосом спросила я.

– До конца ристанья, когда выберешь себе жениха. Тогда твоя безопасность – это его забота и добрые или нет отношения с ним.

Так меня заточили в башню.

Примечания по главе:

сорочинское пшено* – рис.

хинийцы* – китайцы.

скорпий* (Даль)– скорпион.

ристать* (Даль) – гарцевать на коне, упражняться в каких-либо телодвижениях, бороться, драться, прыгать, бегать, лазить и т.д. Ристанье* – турнир.

Ногата* (Даль) – мелкая монета древней Руси, четыре на куну.

Куна*(Даль) или кунья мордка старинный денежный знак – мех– вмещает четыре ногаты.

1 гривна = 80 кунъ = 20 ногатъ=50 резанъ

1 ногата = 2,5 резан = 1/4 куны

1 куна= 4 ногаты

Глава 3

Женихи:

Алан – бритт – http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/mythbusting-viking-culture-rollo.jpg

Джервас – тевтонец – http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/ow5qrj25aj-14173.png

Эдгар – индеец – http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/i6.jpg

Грегор – кельт – http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/24beard.jpg

Пока коротала время в башне, читала разные книги да придумывала испытания для женихов. В поле, неподалёку от царского терема мастерили разные снаряды. Так отсеются те, кто совсем обленился да сноровку потерял. Конечно, снаряды не должны были убить или покалечить охочих до моей руки, но и не скинуть с полосы препятствий всячески я просто не могла. Поэтому мы с батюшкой обсуждали снаряды, риски. Я и сама довольно неплохо ездила верхом да могла не только танцевать. Поэтому первой вызвалась преодолеть полосу. Отец был против: