Текст книги "Самурай поневоле (СИ)"

Автор книги: Аноним Hottab4

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Девушка, взяв в руку зеленоватую жижу, начала мазать мне на плечо.

– Но ты хотя бы подумай.

– Я сказала – нет. Вопрос не обсуждается...

Это было сказано так категорично. Мне даже на миг показалось, что девушка не отвечала так резко, когда подумала, будто речь идет о наложничестве.

В комнате повисла осязаемая тишина, которая смущала меня. Но открывшие сёдзи быстро изменили обстановку, царившую в комнате.

– Что вы делаете тут? Вдвоем...

Голос Харуны был словно лёд. Под ее взглядом бедная Нобуцуна стушевалась. Попросив разрешения, она быстро удалилась, оставив нас одних.

– Как там принцесса Ю? Справляется?

– Справляетесь?

Подмога в лице Харуны и принцессы Ю всё же объявилась в Северном Синано. В данный момент Харуна готовила собранные отряды к будущим сражениям. Решив выказать особое доверие клану Сува, Харуна поставила принцессу Ю командующей над новобранцами из Южного Синано.

– Вполне. Лучше скажи, что вы делали тут...

– Разве не видно, занимались моим лечением, – ответил, пытаясь намазать плечо лечебным снадобьем.

– Дай сюда. Сначала надо выдавить гной, иначе не будет толка...

Девушка ловко приступила к лечению. Но, не смотря на то, как она давила на рану, гной не желал так просто сдаваться.

– Эй, что ты делаешь?!

Не обращая на меня внимания, девушка прильнула губа к ране, в попытке высосать гной. Прошла неполная минута, как она выплюнула в сторону и проделала это несколько раз.

– Спасибо.

Прополоскав рот водой, девушка не выказала отвращения. Я действительно был ей благодарен, но из-за внезапной мысли, я разразился смехом.

– Прости, прости. Просто вспомнил один древний случай. Некогда один воин хвастался в деревне, что когда-то из-за длительных ран у него загноилась нога, и сам полководец высосал у него гной. Услышав это, мать воина сильно опечалилась. Когда люди пытались ее утешить, она говорила, что такая же история приключилась и с отцом ее сына. Этим поступком полководец заполучил сердца простых воинов, и ни один из них не отступил, когда начались войны...

Харуна вмиг забыла о моем не уместном смехе. Девушка любила всё, что касалось войны.

– И что было дальше?

– Отец паренька погиб в бою, но не отступил. История лишь подчеркивает, как беспокоилась мать за сына...

– Вероятнее, и его постигла такая же судьба. И ты подумал, что я занимаюсь твоим лечением из-за этого? Ей богу, иногда ты ведешь себя как сущий дурак, – открыто улыбнулась Харуна.

– Кстати, у тебя неплохо получилось защитить этот город.

Последние слова девушки напомнили мне, что я не рассказал о придуманном плане.

– Харуна, я наметил план наших действий. Если мы хотим, чтобы Мураками понял, что захватить Синано для него непосильная задача, то мы должны сделать так, чтобы он уверился в этой мысли.

– И как мы заставим его принять это решение?

– Надо сделать так, чтобы для него приоритетной задачей стал не захват Синано, а спасение вверенных ему воинов...

– Я сомневаюсь, что Мураками когда-нибудь перестанет стремиться вернуть свои земли...

– Возможно. Но как человек чести, он чувствует обязанность за сохранение войска, которое ему оставила Кагэтора.

Видя, что мои слова заинтересовали девушку, быстро добавляю:

– У нас достаточно сил, надо навязать битву Мураками на выгодных для нас условиях. И в это же время надо рассеять его силы, которые держат в стороне наших командующих.

В данный момент Баба Нобуфуса и мои вассалы просто держали оборону городов. Грубо говоря, они были оттеснены от предстоящих событий. Что уже играло не в нашу сторону.

– Звучит весьма разумно. Как ты думаешь, Кагэтора сможет вернуть прежние земли клану Уэсуги?

Недавно до нас дошли слухи о сражении, в котором Кагэтора вышла победительницей. Бывшие вассалы Уэсуги, наверное, обрадовались. Да и честно говоря, земля Кодзуке не была окончательно покорена кланом Ходзе. Я не удивлюсь, если Уэсуги Кагэторе удастся за короткое время без крупных сражений вернуть эту территорию.

Ведь поддержка местных жителей была за кланом Уэсуги...

Харуна согласилась с моими доводами. Она признавала, что Дракон из Этиго по праву носит это грозное имя.

– Канске, до меня дошли слухи, что ты активно посылаешь наших шиноби в другие места...

Под "другими местами" Харуна подразумевала территории, где не были затронуты интересы клана. К тому же, эта война показала, что у нас всё же есть нехватка квалифицированных шиноби. Как-никак, шиноби тоже погибают, выполняя приказы клана...

– Харуна, я помню, как ты говорила, что хочешь объединить страну. Достойная мечта, но скажи, как ты собираешься этого достигнуть?

Не знаю, заглядывала ли Харуна так далеко. Но, будучи крепко связанным с судьбой Такеды, я не мог не интересоваться этими вопросами...

– Если честно, у меня нет определенного ответа. Но, исходя из историй, предполагаю, что самый вероятный вариант, это самому стать Сёгуном...

Девушка мыслила верно. Однако, стремление стать Сёгуном не останется без внимания остальных кланов. Никогда еще люди не признавали господство одного равного из них без крайней нужды.

Будто прочитав мои мысли, Харуна добавляет:

– Но я понимаю, что другие кланы попытаются оспорить мое решение. А, значит, мое могущество должно быть не подлежащим сомнению.

– Все так. Но вот не давно я узнал, что нынешний Сёгун, Асикага Ёситеру, в крайне шатком положении. Говорят, он даже просил помощи у Кагэторы в аудиенции...

Прежний Сёгун, отец Ёситеры даже был изгнан из Киото со своим советником. Никто из кланов не поддерживает Сёгуна в открытую. Неважно, боятся ли они врагов Сёгуна или у них просто не хватает сил. Но факты говорят за себя, как вариант, мы можем сделать ставку на нынешнего Сёгуна.

Харуна понимала ситуацию, но видела ее по-своему:

– Зачем мне поддерживать слабого Сёгуна? Не лучше ли самой занять его место?

– Если ты открыто скажешь о своих намерениях, наши враги объединятся. Вначале можно пойти на небольшую хитрость, сражаясь за интересы Ёситеры. К тому же, в этом случае его союзники станут нашими. В глазах народа ты будешь выглядеть как самурай, борющийся за справедливость...

– Стоит подумать. Благодаря влиянию Сёгуна, можно получить неплохие должности во дворце императора. Но, рано или поздно, мне придется сразить самого Сёгуна. В этом случае не будет ли это выглядеть бесчестно? Вот что меня смущает в обмане...

– Мне ли говорить, что война – путь обмана. А что касается до мнения простых людей, то его легко изменить. Надо лишь найти нужные точки...

– А что касается тех слухов, будто ты начал искать монахов? Неужели решил стать буддистом и отвернуться от своего покровителя, Хатимана?

Хоть Харуна спрашивает шутя, но я-то вижу, что это ее беспокоит.

– Нет. Это тебе придется принять буддизм.

– Не поняла...

– Если я отрекусь от Хатимана, наши воины этого не поймут. Чтобы покорить Этиго, простые жители не должны видеть в нас чужаков... чужаков по вере...

Битва при Каванакадзиме показала, что войска Уэсуги крепко держатся за мысль, что мы в первую очередь враги по вере. Если нам удастся удалить эту основу, то они не будут сопротивляться так отчаянно.

Харуна хоть и поняла недосказанное, но хмурый взгляд говорил о том, что идея о принятии буддизма ей не особо нравилась.

– Харуна, ты ведь помнишь, что в начале этой военной кампании, я наведывался в Этиго под образом сказателя. Так вот, нам, живущим в эту эпоху, можно многому научиться от былинных сказок. Тайра-но Киёмори, в отличие от тебя, с радостью приняла буддизм и смогла держать в руках три ветви власти: исполнительную, законодательную и судебную. Она даже женила императора на своей дочери...

Глаза Харуны загорелись огнем, ей понравилось сравнение с такой выдающейся личностью.

– Что же, рассчитываю на тебя. Делай то, что должен.

– Хорошо. Но ответь мне, Харуна. Что будет с нами?

Последнее время, этот вопрос не даёт мне покоя.

И смотря на Харуну, я не могу налюбоваться. Она была так прекрасна, что у меня возникло желание.

Подойдя ближе, Харуна накрывает мои губы пальцами:

– Хватит говорить о делах...

Ее глаза горят небывалой страстью. Перед тем, как нас захлебнул поток наслаждения, она шепчет мне на ухо:

– Ты мой, Канске. На веке веков, не забывай об этом...

Битва при Сиодзиритогэ

Зная, что из провинции Кодзуке на помощь к Мураками Ёсикие прибыло подкрепление, Харуна насторожилась. Пять тысяч воинов вполне усилили положение Мураками, но сильное беспокойство вызывало то, что Кагэтора прислала много злата Ёсикие. А, как известно, золото может решит вопрос даже там, где меч бесполезен.

Решив напасть на врага, когда он меньше этого ждет, Харуна разделив войска, выдвинулась с основными силами на лагерь Мураками. Путь был не близким, и, чтобы враг растерялся окончательно, Харуна велела своему стратегу ударить на лагерь с восточной стороны, когда основные силы нападут с юга.

Согласовав свой план, две части выдвинулись по своим маршрутам. Но, какого было удивление воинов Такеды, когда они через полчаса марша встретили Мураками перед собой.

Враг думал очень схоже с Харуной. Ёсикие, решив ударить первым, тоже никак не ожидал встретиться со своими кровными врагами в долине Сиодзиритогэ. Оба войска порядком утомились с дороги, но предчувствие скорой битвы предало им немало сил. Видя, как Мураками развертывает войска для битвы, Харуна тихо проклинала своих нерадивых шиноби.

Но винить последних было не в чем, на войне ситуация резко менялась. Да и враги не церемонились с людьми, которых подозревали в сговоре с Такедой...

Харуне ничего не оставалась, как принять бой. Да, численное превосходство было на стороне Мурками. Но, реши Такеда отступить, как враг последует за ними и ударит в самое не подходящее время...

– Сестра, многие наши воины не переживут эту битву...

Нобусине не было нужды говорить очевидное. Харуна и сама всё прекрасно осознавала. Что и говорить, девушка не была уверена, что и сама выживет в предстоящей битве.

Как только командные самураи занимают свои места, с обеих сторон начинают доноситься гомон барабанов.

Место, которое называют Сиодзиритогэ было ничем иным, как низиной. Дорога вывела на низину, которая была зажата холмами по бокам. В идеале было бы разумно закрепиться на холме, но ни одна из противодействующих сторон не даст такое преимущество сопернику. Впадина была обширной, и обе армии, разместившись на ней, стояли друг против друга.

Гомон барабанов будоражил кровь воинам, затмевая все прочие звуки. Шум, отражаясь горными цепями, уходил дальше. Но самураи трактовали это как знак того, что сами небожители решили принять участие в этой борьбе...

Воины Такеды не забыли прежней обиды, нанесенной Мураками. А последние, в свою очередь, отвечали еще большой ненавистью, которая лишь увеличилась после потери родины.

Глядя, как схлестнулись в битве ряды асигару, Харуна заключила, что битва будет на уничтожение врага. Или же до истребления войск Такеды...

Сражение сразу же началось яростно. Воины с обеих сторон не замечали ни усталости, ни полученных ран. Место погибшего сразу же занимал подоспевший воин и обрушивался на противника.

Отправленный конный отряд Мураками для флангового охвата был перехвачен кавалерией Такеды. И всадники увязли в битве, не уступающей той, где сражались пехота обеих войск.

– Командующий, просим подкрепление!

Оба войска были равны на поле боя, лишь в одном Мураками выигрывал: в численности. В отличие от него, у девушки каждый воин на счету. Резервные силы истрачены, если не считать сотню самураев, лично преданных ей...

Мурками всё же стремился сломить центр войска Такеды. Яростные бои велись именно там. Но, заметив, что центр долго не продержится под натиском свежих сил врага, Харуна ведет своих воинов именно туда.

Знамя Харуны возвещает, что командующий с ними. Это не могло не отразиться на боевом духе воинов. Мураками, в отличие от Харуны, не спешит участвовать в битве. Посылая имеющиеся силы, Ёсикие решил поставить точку в споре с врагом...

Нобусина, замазанная с ног до головы кровью врага, глазами вопрошает сестру отступить. Ведь войско можно заново набрать, но смерть Харуны будет окончательным поражение для клана...

Харуна, понимая, что сестренка готова положить жизнь здесь и сейчас ради нее, отрицательно качает головой.

Как она может спастись, когда всё войско бьется против врага, как один?

Фланги и центры у обоих смешались, но войска Мураками начали брать в кольцо воинов Такеды. Пока кольцо не сформировано полностью, лишь напоминает с собой не полный круг.

Воины Такеды падают, но не отступают. Казалось, исход битвы определен, и было лишь вопросом времени, когда все будет кончено. Сердце девушки невольно сжимается, стоит лишь ей подумать о скорой кончине. И в этом отчаянном положении она вспоминает Канске. Смог бы он спасти её и на этот раз? Смог бы он изменить поражение на победу...

Мысль, что в это время Канске находиться далеко, рубит надежду в корню.

И в пылу битвы Харуна улавливает удивленной голос Хары:

– Госпожа, смотрите. Там всадник!

Проследив, куда указывает Хара Масатане, Харуна видит одинокого всадника, стоящего на холме. Так как по бокам низины вырастали холмы, появление всадника не осталась не замеченными участниками битвы.

– Неужели всё кончено?! К врагам подоспела помощь, – сетует на судьбу Харуна.

Словно услышав слова девушки, рядом с одиноким всадником появляются и остальные. Из-за того, как они построились в ряд, было очевидно, что вскоре они вмешаются в сражение. И это вмешательство, грозило, рассудит битву...

На миг яростный темп битвы спал. Пока люди озирались на всадников, кто-то из воинов Такеды радостно крикнул:

– Смотрите, да это ведь наши! Канске подоспел на подмогу!

Видя знамя Канске, Харуна не может в это поверить. Но ее удивление быстро меняется радостью, всадники, словно лавина, обрушались на тиски врага.

Появление Канске в этот момент для Мурками было подобно удара кувалды по голове...

Воины Такеды и враги не могли поверить в это. И каждый второй спрашивал себя, не демоническими ли силами воспользовался стратег Харуны?

Им было невдомек, что звуки барабанов, подхваченные горами, донеслись туда, где обходили горное препятствие воины Канске.

Услышав едва заметный звук барабанов, Канске сразу же понял, что где-то начался бой. Ему не составило труда сопоставить факты и придти к мысли, что вероятность того, что Харуна ввязалась битву, была огромной. Да и звуки доносились оттуда, где должна была пройти его госпожа.

Тогда Санада Нобуцуна и принцесса Ю увидели в этом проделки богов. Стратег не допускал подобной глупости, он-то знал, что звуки эти достигли до них, благодаря простейшим законам физики, дифракции звуков...

Так или иначе, но благодаря появлению всадников, клан Такеда вышил победителем из этой битвы.

Вести об этой битве быстро распространились по всему Синано. Сомневающиеся в силе клана Такеды решили не предавать Харуну...

Выжившие воины с обеих сторон красочно описывали битву при Сиодзиритогэ мирным жителям. И вскоре было не понятно, где в этих рассказах правда, а где ложь. Так как люди свято верили, что сами боги приняли в нем участие...

Слухи о Канске Харуюки дополнились новыми придуманными сведениями. Народ быстро поверил своим же россказням.

Осада города Одавара

После поражения клана Ходзе провинция Кодзуке быстро вернулась к своим истинным хозяевам. Даже Усами не ожидал, что всё пройдет так просто. Удзиясу не решилась оставаться в городе Минова. Для нее все города Кодзуке представляли угрозу с появлением Кагэторы на ее земле...

Уэсуги Кагэтора неустанно преследовала Удзиясу, желая покончить с войной, добыв голову лорда клана Ходзе.

По мнению Усами Садамицу, ситуация для Кагэторы была положительной. Но не для врага.

Города, оставленные без присмотра, тут же открывали двери перед Уэсуги Кагэторой. В деньгах и провизиях не было отбоя, не говоря уже о людях, которые стремились пополнить войска Уэсуги.

Так что Усами с легкостью послал подмогу к Мураками.

Кагэтора не желала увеличивать свое войска до неприличных размеров, в чем между прочем, Усами ее поддерживал. Какой прок от бывших крестьян, когда дело запахнет жаренным?

К тому же, это очень замедлит передвижение войск.

После поражения, Удзиясу уклоняясь от битвы, начала придерживаться стратегию позаимственную у Такеды. Воины Уэсуги легко прошли сквозь земли Мусаси, не видя сопротивление перед собой.

Провинция Мусаси уже считалась землями клана Ходзе. В отличие от жителей Кодзуке, жители Мусаси не встретили Кагэтору приветливо. Города в них решили не отпирать двери перед воинами Уэсуги, сохраняя преданность клану Ходзе.

Перед Кагэторой не стояла задача захватывать провинцию Мусаси. Да и по правде говоря, Усами не верил, что это возможно за одну военную кампанию.

Стремясь настигнуть Удзиясу, воины Уэсуги продвинулись настолько, что в скором времени вышли к городу Одавара, столицы клана Ходзе, которая находилась глубоко в землях Сагами. Находясь за стенами Одавары, Удзиясу стала зрителем готовящейся осады.

Видя, как готовиться Кагэтора, Усами вспомнил их последний разговор:

– Госпожа, Одавара довольно большой город. Одним штурмом дело не ограничиться...

– Знаю. И даже предполагаю, что даже до прихода зимы мы не успеем захватить его.

– Но тогда почему? – не понимал старик.

– Я хочу, чтобы Удзиясу не забывала, с кем имеет дело. Когда мы уйдем в Этиго, я хочу, чтобы клан Ходзе дважды подумал, прежде чем снова вторгаться в провинцию Кодзуке...

Пока Усами осмысливал слова госпожи, Кагэтора добавила:

– Говорят, отсюда недалеко до вотчины Харуны, до провинции Каи. Не бойся, я не собираюсь наведываться в гости к Такеде, – вставила последнюю фразу, видя ошалелый взгляд старика. Кагэтора не могла не понимать, что в противном случае в дело подключилась бы Имагава...

Провожая взглядом Кагэтору, Усами не мог поверить, что позволил ей сделать глупость. Глупость, которая требовала не последней храбрости.

Кагэтора, верхом на коне, подошла близко к стенам города, чтобы враги смогли ее увидеть. Ее появление не осталось не замеченным, в городе начали готовиться к штурму. Однако, главнокомандующий противоположной стороны вытворяла что-то, что никак не могло уместиться в головах простых воинов.

Спешившись с коня, она уселась на землю и начала праздно наливать в чашку саке, из кувшина.

– Что она делает? – спросили войны генерала Цунасиге.

Будучи одним из бесстрашных военачальников дома Ходзе, Цнасиге не мог не восхититься храбростью Кагэторы. Но ответил другое:

– Дайте команду стрелкам, посмотрим, как она поведет себя под огнем наших танегасим и луков...

Вести о появление Кагэторы возле стены дошли и до Удзиясу. Когда лорд клана Ходзе прибыла на стены, то с удивлением увидела как Кагэтора пьет саке, как ни в чем ни бывало. Под градом стрел и пуль, ни один мускул не дрогнул на лице Уэсуги Кагэторы.

Последняя добилась своего, ее небывалая отвага вселила страх в сердца врагов. Казалось, будто древний Дракон переродился в теле этой хрупкой на вид девушке...

Глава 16

Канске

Город Кацурао встретил нас с шумными возгласами и криками приветствия. Хоть на этом участке не вились кровавые бои, жители Кацурао боялись угроз со стороны воинов Мураками. Да и осада, которая лишь недавно была снята, до этого времени действовала негативно на настроение жителей. В Кацурао люди стекались со всего Синано и Каи.

Эта военная кампания должна была скоро закончиться. Последние летние дни уже успели похолодать, а дневное время укоротилось...

После поражения, Мураками Ёсикие предпочел отступить в Этиго. Как я и предполагал, для него приоритетной задачей стало спасение вверенных ему воинов. И дело тут не только в чести Мураками. Если нам удалось бы погубить его войска, то в будущем вряд ли Кагэтора отважилась бы вновь ему довериться.

– Канске, вот ты где...

С высоты резиденции открывался отличный вид. Услышав голос, я с сожалением обернулся. Ведь в последнее время мне редко удавалось выкрасть время для уединения.

Принцесса Ю, одетая в праздничную юкату, как-то не смело подошла и встала слева от меня. Мы на некоторое время не произнесли ни слова, лишь молча уставились на простирающуюся равнину.

Краем глаза замечаю, что лицо принцессы Ю выглядит хмуро.

– Что тебя тревожит? Боишься, что это затишье предзнаменует грядущую бурю?

Хоть мы заставили Мураками отступить, угроза все еще висела над нашими головами в лице Кагэторы. Нам было известно, что в данный момент Кагэтора улаживала дела в Кодзуке. Она не могла оставить свою родную провинцию Этиго, следовательно, готовила наместника, который будет отвечать за эти земли в её отсутствие.

Принцесса Ю, не поворачивая головы, отвечает:

– Нет. Мне не дает покоя, что я не смогла добыть голову Мураками...

Вообще, я не знал, как относиться к принцессе Ю. Ведь как-никак, между нами лежала пролитая кровь. Но былой ненависти в ней нет. Вместо эмоциональной девушки передо мной стояла умудренная жизнью, знающая себе цену правительница клана Сува.

Если описывать ее с формулировкой китайской философии, то в принцессе Ю было много мужского начала, нежели женского. Она была истинным воином как на деле, так и по духу.

Меня не удивило, что ее беспокоит именно это. Харуна после битвы при Сиодзиритогэ, велела принцессе Ю настигнуть и покончить с Мураками. После провала она вполне могла больше не доверят важные миссии ей.

Вопрос этот затрагивал не только принцессу Ю лично, но и её клан. Самураи всегда желали отличиться в битвах. А в нынешнее время, когда соперничество между кланами Санады и Сува переросло на новый уровень, это решало всё.

– Мураками непростой противник. Ты ведь сама знаешь, как мы проиграли ему в прошлой военной кампании.

– Да, но это другое! Увлеченная мыслью о скорой победе, я не заметила, как попалась на хитрость...

Говоря это, на глаза девушки наворачиваются слезы. Всё же поражение в открытом бою считалось среди самураев более предпочтительным, нежели хитрость...

Зная, что Мураками с оставшимися силами спрятался у подножья гор, принцесса Ю тут же решила напасть на него. На самом деле, этот ход весьма ожидаем. Ведь легко добить врага, который лишь недавно получил сокрушительное поражение и даже не успел зализать раны.

Но на беду Ю, Мураками тоже предвидел это. Деревья хорошо скрывали его от посторонних глаз. Но, думаю, не последнюю роль здесь играло и то, что девушка решила напасть с наступлением сумерек.

Мураками же, в свою очередь, успел разделить войска и с большим числом воинов перебраться незаметно подальше от опасности. Та малая часть воинов, которая осталась, хорошо сыграли роль приманки, издавая шумные звуки.

Ночью, двигаясь по лесу и ориентируясь больше по звукам, принцесса Ю впала в заблуждение, думая, что нападает на основные силы Мураками...

Что и говорить, Мураками смог удивить нас. Не зря в клане его считали грозным врагом.

– Поверь мне, войной ты успеешь насытиться...

Не то чтобы мои слова успокоили девушку, но она уже не выглядела беззащитной...

– Прости, я не должна была загружать тебя своими проблемами в этот день. Кстати, ты не будешь переодеваться?

Глаза девушки с ног до головы прошлись по мне, и ей явно не понравилась мое кимоно.

– А что не так?

– Ты ведь теперь значимая фигура в клане. Этот наряд смотрится дешево, как по мне...

Значимая фигура, да? Я даже не знал, стал ли я значим после битвы при Сиодзиритогэ, или же принцесса Ю намекала на мои отношения с Харуной. Но уточнять это не решился.

Пока я думал о своем, принцесса Ю спросила:

– Знаешь, люди верят, что за тобой стоит сам Хатиман. Ты ведь не собираешься отрекаться от него?

Девушка спросила это так серьезно, что напрочь отбила желание подшутить над ней в этот момент.

– Нет. Сколько раз вам повторять, что монах явился не по моей душе!

Харуна отчетливо представляла угрозу со стороны Этиго. И, конечно, она не могла не понимать такое резкое отношение жителей Этиго, когда дело касалось нас. За веру люди были готовы идти на многое, нежели за защиту своих жизней...

Благодаря шиноби, я искал подходящего монаха, который привел бы Харуну на путь истинный. Признаться, я не ожидал, что ответ прибудет так скоро. И от самого авторитетного монаха, от Генпаку.

Наделенный выдающимся умом, карьера Генпаку летела вверх. У буддистов была своя система иерархии, и Генпаку занимал отнюдь не последнее место.

Вассалом Харуны польстило, что сам Генпаку снизошел благословить ее путь и наделить ее новым, буддийским именем...

Но я в открытую бескорыстность не верил. Нет, конечно, открыто монах ничего не требовал. Но, думаю, его авторитет лишь укрепится от предстоящего события. Ведь мало кто из монахов может похвастаться, что смог помочь лидеру великого клана...

– И по твоей тоже, Канске Харуюки...

Голос Генпаку был полон радости. Он без суеты подошел поближе и приветливо улыбнулся. Принцесса Ю, поняв, что намечается личная беседа, удалилась.

– Чем могу помочь...

Немножко раздраженно ответил, из-за того, что чувство уединения окончательно исчезло.

– Мне кажется, что Вы активно избегаете моего присутствия.

Хоть я был согласен с монахом, но ответил другое:

– Отнюдь. В последнее время дела клана легли на мои плечи. Сами понимаете, Харуна усердно готовилась к этому дню...

На самом деле, будь Харуна простой девушкой, то принятие буддизма не проходило бы столь празднично. Дело вполне могло ограничиться чтением сутры и не большой попойкой. Но так как она руководила провинциями, то это усложняло процесс принятия буддизма.

– Я должен признаться, что согласился участвовать во всем этом лишь после того, как получил Ваше письмо...

– Мне лестно, право же. Но я не понимаю, чем я мог заинтересовать монаха Вашего положения.

Видя пытливые глаза монаха, я восхитился его жадностью. Он вполне мог желать включить и меня в список посвященных буддизму.

– В последнее время Ваше имя на устах людей. Даже до нас дошли слухи, о приемнике бога Хатимана...

Я знал, что слухи становятся более красочными и более нелепыми, стоит им удалиться за дальние земли. Но услышанное весьма выходило за рамки моих ожиданий.

– Вам ли не знать, что простой народ любит преувеличивать в своем невежестве...

Думаю, теперь я понял, зачем Генпаку явился самолично в Синано.

Слухи о Хатимане не могли не беспокоить братьев буддистов. Не то чтобы они верили, будто сам Хатиман явился в этот мир. Но положение, когда синтоизм мог легко оспорить могущество буддизма, и через влияние на массы вырвать первенство у монахов, побудило их уделить внимания на провинции Каи и Синано.

– Вы абсолютно правы. Я не ожидал, что самурай вроде Вас сразу поймет это. Что Вы скажете, если я предложу и Вам принять буддизм. Ведь в этом случае позиция клана Такеды укрепится, – привел свои доводы монах Генпаку.

Я же, подумав: "Не на того ты напал, Гена", сказал следующее:

– Думаю, воины не согласятся с Вашим мнением. Их успокаивает мысль, что сам Хатиман благоволит им. А это, заметьте, играет не последнюю роль в битвах. Может, я и приму Ваше предложение. Но только лишь тогда, когда соседи не будут нам грозить войной.

Немного подумав, Генпаку ответил, не желая так легко сдаваться:

– Прошу Вас подумать. Ведь в противном случае я боюсь, что не смогу провести ритуал и дать то, что Харуна так желает. Да и если честно, мы, монахи, порицаем отношения, не связанные брачными узами...

– Воля ваша. Но и Вы не забудьте, что в этом случае, Вы теряете возможность построить свои храмы на наших землях. Не говоря уже о денежной помощи, которую предоставит Харуна своим братьям по вере. Мне кажется, что Вы просто угрожаете, – добавил последнею фразу, видя, как монах начал улыбаться моим словам.

– Должен же я был попробовать. И, между прочим, я Вас представлял совсем иначе.

– Дайте угадаю, Вы предполагали, что встретите здесь демона?

– Ну, не то чтобы демона. Но скорее, человека, которому чуждо слово "любовь". Приятно удивлен, что Вы дорожите Вашей госпожой...

Улыбка монаха стала ехидной, что мне захотелось стереть её с его лица.

– Возможно, мне придётся возродить веру наших отцов, – попробовал вывести из себя Генпаку.

Но тот лишь изрядно повеселился за мой счет и добавил, шутя:

– Тогда я не имею права отказывать госпоже Харуне.

Но в этот момент мы-то с "Геной" понимали, что в каждой шутке есть лишь доля шутки...

Такеда Харуна

Зал церемонии был набитый моими вассалами.

Предполагалось, что после церемонии, меня понесут в открытом паланкине по улице города Кацурао. Чтобы люди смогли почувствовать связь между своей госпожой.

Предложение Канске было разумно. Хотя меня не прельщала мысль, что придется улыбаться и активно махать народу, словно какая-то бездушная игрушка.

Сидя в самом центре, на виду у всех, меня одолевает легкое беспокойство. Монах Генпаку, отправившись за Канске, всё не возвращался. В такие минуты я не выношу незапланированные события.

Пока минута тянется словно час, я стараюсь правильно дышать и мысленно унести себя в другое место. Но, почему-то, кроме мысли о Канске, в голову больше ничего не приходит.

Наши отношения нельзя назвать идеальными. И понимание того, что мы не можем дольше вести себя так, выводит меня из себя. Всё же положение лорда обязывает...

Я не могу отказаться от власти и жить обычной жизнью. Но и от Канске отказаться я не в силах. Сама мысль, что Канске заживет счастливой жизнью без меня бросает меня в холодный пот.

Увидев в тот раз как Нобуцуна обрабатывала раны Канске, во мне проснулись чувства, которые я прежде в себе не замечала.

Конечно, сейчас я понимаю, что во мне говорила ревность. Но если в тот момент, увидь я, как они занимаются беспутством, думаю, не смогла бы этого так легко оставить...

Открывшиеся сёдзи привлекают мое внимание.

Канске вместе с монахом Генпаку заходит в зал, где в ту же минуту все взоры направляются на них. В отличие от Канске, Генпаку не замечает столь явное внимание к своей персоне и быстро подходит ко мне...

Церемония всё же утомительна.

Генпаку начинает читать сутры и после обхаживает меня с металлической тарелкой, от которой валит белым дымом.

После мы синхронно с Генпакой читаем сутры. То ли из-за дыма, то ли из-за монотонных сутр, у меня разбаливается голова.

Наконец, мы доходим до той части, где официальная церемония подходит к концу. Дело остается за малым – Генпаку, как представитель буддистского мира, должен дать мне новое имя.

На самом деле, я не горю желанием менять свое имя. Ведь мое имя мне нравится. К тому же, наши имена с Канске соединяют нас. Как-никак, это ведь из-за меня Канске получил имя Харуюки. Я сама приписала иероглиф "Хару" для Канске, отдав часть своего имени.

Генпаку не может не знать, как я дорожу своим именем.