Текст книги "Картонный попаданец (СИ)"

Кровью? Нет. Водой.

Сонного и бредящего во сне Серого окатили с ног до головы из ведра. Прямо лежачего, прямо на скамейке.

Сергей очнулся. Рядом на полу, держась за глаз, сидел насупившийся Поль, рядом стоял Сима с ведром наперевес. Ариель вместе с Йешей, доставали из старого резного сундука какие-то тряпки и конопатили дыры, сквозь которые то и дело проскакивали огромные холодные капли.

– Мне приснился кошмар, – взяв себя в руки, выдавил Сергей.

– А то мы не догадались, – недовольно буркнул Поляк. – Тебе, вон, кошмарики снятся, а у меня теперь под глазом синячище будет.

– Дык, у тебя же там шерсть! – воскликнул Сима. – Не видно же!

– Ну и что, что не видно! – возмутился Поль, вскочил, убрал лапу от глаза, где действительно ничего не было видно. – Не видно, но он там есть! Есть! Синяк! Синячище!

– Прости, Поль, – еще раз извинился Сергей. – Не знаю, что на меня нашло.

– Это все стресс, все он, – Сима поставил ведро и пошел к штурвалу.

–Прощаю! – улыбнулся Поль и, как будто ничего не произошло, вскочил на все четыре лапы. – С кем не бывает. Чай будешь?

– Буду! – обрадовался Сергей. – А где мы сейчас? И сколько еще лететь?

– Мы сколо плилетим! – пискнул Йеша. – Будем пливодняться! Потому все дылы и чиним!

– Приводняться? – удивился Серый. – Эта штука не утонет?

– Не утонит, – откуда-то сверху, повиснув на балках корпуса, как макака на ветке, начал объяснять Сима. – Там, где мы собираемся приводниться, на самом деле нет воды!

– Очешуеть можно, – закатил глаза Поль, сложив руки на груди. – Всю жизнь мечтал.

– Не нужно так кривляться, дружище, – вдруг обиделся Сима.

Затем фыркнул, сделал сальто, два раза стукнулся затылком о трубы, но таки приземлился.

– А ты объясни нам, да Избранному, чего это мы будем приводняться без воды? Быть может, нам еще сидя постоять и молча попеть?

– Ой! Все не так, идиоты!

– А как, не идиот?

– Не обзывайся, да!

– А ты не неси ерунды всякой несуразной, да!

– А ты не кричи на меня, я тут капитан!

– А я и не кричу, – тихо сказал Поль. – Ты тут капитан.

– То-то же, – улыбнулся Сима и хлопнул в ладоши. – Слушайте все сюда. Место, где мы собираемся садиться, раньше было бассейном глубокого моря. Раньше мы там приводнялись, сейчас просто садимся на песок и высохший ил. Вроде и воды нет, а по старой памяти все говорим "приводнимся".

– Приводнители, мать вашу, – сплюнул на пол Серый тягучую слюну. Ужасно хотелось пить. – Есть попить?

– Ты определись, тебе попить или поесть? – пожал плечами Сима.

– Пить, – облизал губы Сергей, потер глаза руками, постарался встать с лавки, пол под ногами завибрировал, деревянные матрешки покатились из одного угла в другой. Самая большая пронеслась первой, средняя – аккурат после большой, самая маленькая проскочила метеором, подпрыгивая на сучках и выщерблинах. Следом по деревянному косому полу, что еще мгновение не был косым, пронеслась скалка для раскатки теста, потом – резиновый мяч. Один из тех советских громких мячей из резины, с полосками, красный.

– Мы пливодняемся? – взвизгнул возбужденно Йеша, запрыгнув к Симе на плечо на манер пиратского попугая.

– Мы попали в прошлое? – ошарашенно покосился на пол Сергей.

– Мой монументальный музей советских игрушек! – хлопнул в ладоши Сима. – Из шкафа, видимо, вывалились на повороте!

– Маловато у тебя игрушек, коллекционер! – цыкнул Избранный, дождался момента, когда пол стал ровнее, и спрыгнул с лавки.

– Дык, остальные же к полу прибиты. Деревянные! Гы! – гоготнул Сима.

– Почему я не удивляюсь? – буркнул лениво Сергей, подошел к щели в обшивке, что еще не успели законопатить Ариэль с Йешей, и охнул. Земля приближалась очень быстро. Так быстро, что глаза суслика-байбака, что торчал из норы, были почти у носа Сергея.

– Падаем! Падаем! – закричал вдруг Сергей.

– Мы приводняемся, команда! Все! По местам! С корабля не убегать! Часть команды – часть корабля! – рыкнул деловито Серафим, подскочил к штурвалу, дернул за рычажок под столом. Дирижабль натужно фыркнул, словно выдохнул, выровнял горизонталь, перестал падение и очень легко и плавно, словно на воду, сел на сухой пустынный песок того самого пересохшего моря.

Тот самый Дин Винчестер внезапно очухался, поднял свое целлюлозное тельце с пола и выскочил за дверь.

– Я же просил, – недовольно выдохнул Сима, выхватил из-за спины арбалет, направил в спину убегающему по мглистой пустыне тому самому Дину Винчестеру и спустил рычаг.

Свистнуло.

В паре десятков метров кто-то взвизгнул.

– Ты же его убьёшь! – с кулаками на Серафима кинулась Ариэль, повалила его, уселась сверху, отбросила арбалет, разбросала по всему салону болты из сумки. – Ты зачем в него стрелял! Зачем! Он же безобидный!

Сима хотел, было, открыть рот, но баба-порошок его опередила. Нет, она не открыла свой рот и не открыла рот Симы быстрее, чем он сам бы смог его открыть, нет. Она просто несколько раз крепко и дюже сильно скрутила Симе нос. Сделала сливку, как в детстве баловался с носом товарища каждый из нас. После таких "сливок" нос натурально становится похожим на спелую фиолетовую сливу.

– Я опасен, аки черт верхом на драконе! И это лучшая ночь на свете! – вдруг возник в дверях тот самый Дин Винчестер, сжимая в лапках страшную тварь, походящую на большую летучую мышь, с той только разницей, что крылья у этой чудо-мыши были красные, как дагестанские макасины. Из груди поверженного зверя торчал болт.

– Я спас! С-па-с! – закашлялся Сима, как только Ариэль вскочила с бедного капитана корабля, который на свою голову принял эту неспокойную компашку на борт. – Эта тварь ужасно ядовита! У-к-усила б парня, помер бы.

– Он у нас в воде не тонет и в огне не горит! – тепло хлопнула по картонному плечу того самого Дина Ариэль. – Да, Динчик? Ты у нас непобедимый!

– Ага, – в тупой улыбке расплылся тот самый Дин Винчестер. – Меня Сима спас! Спасибо тебе, Серафим! Спасибо!

И, красиво отбросив застреленного зверя в сторону, тот самый Дин кинулся к Симе, поднял того с пола, закружил в объятиях, расцеловал, чуть ли не танцевать начал!

– Голубки, вы закончили? – железным голосом, от которого перехватывает дыхание, закладывает уши и скрипят зубы, вдруг спросил Поляк, поднявшись на коротких ножках высоко над обнимающимися. А все потому, что Поль, пока те братались и лобызались, забрался верхом на тумбочку, почти к окну, и сейчас копытцами пытался разлепить эти две сладкие половинки.

– Закончили, мой конский друг, закончили! – важно, расплывшись в дурацкой улыбке, по-царски цыкнул тот самый Дин Винчестер. – Я отблагодарил спасителя! Я отдал ему долг и теперь, надеюсь, ничего не должен!

– Тряпку! Тряпку! – плевался Сима. – Тряпку ты мне должен! Спас придурка на свою голову! Всего обслюнявил.

Но тот самый Дин уже этого не слышал. Он под руку со своей принцессой выплыл из корабля. Следом выскочил Сима, на ходу утираясь тряпкой, что все это время торчала у него за поясом.

– Вам особое приглашение?

– Нет, – мотнул головой Сергей.

– Неа, – кивнул головой Йеша.

– Будьте добры, вываливайтесь, – подгонял Поль. – И монстра не забудьте выволочь!

– Не забудем.

Тут было бы уместно описать, какой ужасный и страшный этот зверь, сколько у него зубов, клыков, шипов и ядовитых рогов. Чтобы читатель мог составить картину, сообразить, что же за страшная тварь из темноты чуть не сцапала всеми любимого того самого Дина Винчестера, что за мутанты водятся в темных закоулках этого мира, но автору, создавшему этот самый шедевр, просто лень выдумывать ненужных монстров. Автор не хочет напрягать булки зазря. У автора кривые руки, кривые ноги и кривые мысли, которые начинаются, длятся, продолжаются, а потом рвутся и не длятся, и не продолжаются.

Представьте себе этого монстра сами. Ну чего вы как дети. Развивайте фантазию.

А пока развитие идет полным ходом, вернемся к гоп-компании.

Компания сейчас уже разводила костер посреди пустыни без песка и барханов, без верблюдов и караванов. Просто серая плоская тарелка, посреди которой приводнился маленький шарик с шумной и верещащей компанией.

– Утром двинем на базар? – поинтересовался Сима, извлекая из клетчатой сумки, с которыми обычно ходят цыганки по рынкам, несколько банок тушенки.

– Какое утро, орлы! – воскликнул Поль. – Пожуем немного, водички похлебаем и вперед, к открытиям. Тут базар рано начинает. Нам еще топать, топать и топать. Если бы наш пилот хорошо учил в школе навигацию, нам бы не пришлось топтать эту серую, безжизненную пустыню вдоль и поперек.

– А я и не учился, – улыбнулся Сима.

– Что и требовалось доказать! – тявкнул Поль, выбил копытцами несколько пыльных облачков, картинно перекинул гриву с правой стороны на левую и прилег у костра на бочок.

– Покушай, дружище! – протянул открытую банку Серафим. – Только осторожней, горячая.

И будто в подтверждение этих слов из банки повалил густой плотный пар.

– Чего это с ней? – удивился Сергей, стоило ему потянуться до котелка, в котором грелись консервы.

– Все с ней нормально, – пожал плечами Поль, достал из наплечной сумки ложку и принялся тарахтеть прибором о жестяную банку. – Тут же коровятины...

– Говядины! – поправила тут же Ариель.

Свою банку она проглотила одним махом и уже несколько минут жадно косилась на банку того самого Дина Винчестера, что мог мясо не есть. А мог и есть. Мог пить воду, а мог и не пить. Вот такой вот странный персонаж. Как верблюд. Осталось только определиться, кто он: дромедар или бактриан.

– Какая разница! – возмутился Поляк. – Не перебивай да! Коровятина, мычатина, говядина! Какая разница! Не перебивай!

– Не перебивай меня, не перебивай! Я сегодня, как железо! Не перебивай меня, не перебивай! Это просто бесполезно! – затянул вдруг тот самый Дин Винчестер.

– Мать вашу! Откуда он знает эту попсу из девяностых? – подскочил на месте Сергей.

– Он все знает. Как губка. Сюда многие проваливались, из разного времени. Вот и нахватался наш тот самый Дин, – ответил Сима.

– Да сколько можно! – еще громче крикнул Поль. – Дайте мне объяснить, почему мясо так парует!

– А ты ешь мясо? А лошадятину не пробовал? – продолжал издеваться Сима.

– Да вы че, господа! – Поль вскочил на все четыре копыта, предварительно поставив горячую банку на камень. – Вы чего надо мной смеетесь? Это потому что я лошадь? Да?

– Нет, Поля. Плосто ты смешно лугаешься! – хихикнул Йеша, обнимая горячую банку.

Замерз малец, потому и жмется ближе к костру и к жестянке.

– Да вы достали, да! Изверги! – не унимался коняшка. – Подкалывают, подкалывают, подкалывают! Не дают по-человечески поесть!

– Так ты и не человек! – прыснул от смеха Сима и пригнулся, так как Поль швырнул в того ложку, что все это время сжимал в копытце.

– Казлы ва.., – начал, было, Поль, но вдруг затих.

Из темноты что-то выстрелило тугим канатом, обхватило банку тонким красным языком и утащило в темноту.

– Что это? – только и успел прошептать Сергей, как где-то неподалеку разом противно низко закричали твари. Банка, что уперли из лагеря несколько мгновений назад, где-то рядом грохнулась о камни. Потом еще раз и еще.

Стало тихо.

– Бежим! Бежим! Это пустынные ночные удильщики! Спасайся, кто может! – подскочил на месте Поляшка.

– Разбежался, – даже бровью не повел пилот Сима. – Эти ребята не опасны, они просто любят кровь пить.

– Фигасе! Не опасны! – сжался от страха Сергей.

– Они любят кровь пить в переносном смысле, – успокоил Серафим. – Так-то они веганы. Но вот издеваться и пугать – их самое любимое развлечение. До усрачки могут напугать.

– Еще лучше! – крикнул парень и побежал.

Побежал, как никогда до этого момента не бегал. Будто и не было тех веселых догоняшек в лесу, тех красивых улепётываний от крабмутантового полчища и эквилибристических трюков под днищем громадного дирижабля. Будто не было рядом говорящего коня по кличке Поль, того самого Дина Винчестера и мелкого говорливого, картавого и чудаковатого Йеши, что так и норовил все эти мгновения, что гремело и тарахтело вокруг, забраться за пазуху, под кофту, в карман. Словно не громыхала толстенными ножищами в толстенных ботах на толстенной подошве гном-баба по камням, будто ничего не происходило! Ничегошеньки! Словно не было усталости и тревоги!

Как не было ничего красного и языкастого вокруг. Это Серый понял, как только противно закололо в боку. Парень тут же остановился, сплюнул горькую слюну под ноги, уперся ладонями в колени и глянул в сторону еще недавнего лагеря. Тонкий дымок все так же спокойно вился в темноте пьяной гадюкой, а невозмутимый Серафим все так же неподвижно сидел у камня, привалившись спиной.

– Так, – не мог отдышаться парень, – т-ак, ничего не погонится, да?

– Какой проницательный юноша! Вы поглядите! – картинно похлопал в ладоши пилот. – Метров на пятьдесят почти хватило! А испуга-то, испуга! Визга! Мамадарагая!

Сергей уже доковылял до костра, обернулся назад. Там, при свете однобокой, несимметричной луны все удалялись и удалялись к горизонту беглецы. Они верещали, падали и поднимались, цеплялись зубами, тащили друг дружку по очереди на спине, горбу, руках, носилках. Пробовали поймать попутную повозку, что мчала спешно на базар, но не поместились и решили бежать своим ходом.

– Развлекаются ребята, – зевнул Сима.

– Зато быстрее доберутся до рынка, – устало приземлился Серый.

Усталость начала брать свое. И Сергей устал. Что закономерно. Тут хоть и книжный мир, но все подчиняется глобальным законом.

– Ничего подобного, – облизнулся Сима и бросил банку в ту сторону, где шалили удильщики. Охота на испуг у ребят удалась, а потому они в темноте где-то неподалеку сидели довольные и счастливые.

– С чего это?

– Базар там, – Сима поправил кожаную перчатку без пальцев и указал указательным пальцем себе за спину. – Навигации они меня собрались учить, путешественники хреновы.

– А чего ты молчал?

– Так не я виноват, – пожал плечами пилот. Затем поднялся и отряхнулся. – Автора сего романа спрашивай. Этого его мир, он тут все камни, да пни расставлял.

– И мы ничего не можем изменить?

– Мы – ничего. А вот ты можешь.

– Тогда погнали!

Сергей тут же вскочил, схватил тлевшую головешку и начал вращать над головой, образуя в темноте нечто похожее на огненное кольцо. Ну, не совсем огненное и не совсем кольцо. Так, искрящее колечко. Кривоватое и прихебедненькое, но старался знатно. Спустя несколько минут, с горизонта, куда смылась гоп-компания, донеслось знакомое улюлюканье и конский ржач. Но не конский топот, заметьте.

– Молодцом! – подошел вплотную Сима и хлопнул по плечу Сергея. – Меняешь! Молоток! А то автора заносить тут начало. Удильщиков, ты погляди на его воспаленную фантазию, придумал, рассусоливать начал...

Не успел он договорить, как беглецы вернулись.

Вернулись, переглянулись и рухнули на землю.

– Убежали, увели, спаслись, – прохрипел Поль и присосался к фляжке с водой.

– Больно! Удалили! Чуть не повледили лучку! – вылез из-за пазухи Избранного плачущий Йеша: тот бравый удар по плечу пришелся как раз по мелкому зверьку, что в тот момент передислоцировался под кофтой Сергея со спины на грудь.

– Жить будешь! – подхватил его двумя пальцами Серафим, подбросил в воздухе и ловко поймал в свою шляпу, что тут же мастерски нахлобучил на голову.

Тучи наливались тьмой. Ночь окончательно и бесповоротно вступила в свои права. Котомка на плечо и широкополая шляпа пошагали на юг, на базар.

– Вам нужно особое приглашение? – на бегу буркнул Сергей и поспешил за удалявшимся Серафимом.

– В красивой открытке! – визгнул Поль, схватил одной лапой бесчувственного того самого Дина Винчестера, второй – Ариель и поскакал следом.

Уже через минуту вереница странных путников и путниц скорым караваном растянулась посреди гладкой и молчаливой пустыни. С севера то и дело накатывал холодный ветерок, отчего дрожали лошадино-ослиные уши Поля, поля шляпы Симы и весь целиком болтался на ветру тот самый Дин.

Светать и не думало. Не думал о рассвете и Сергей. Он просто шел вперед, следом за опытным следопытом Серафимом, слушал постоянные возмущения Поля, политические комментарии на политические же темы от всезнающего того самого Дина и лишь изредка поднимал голову к небу, звездам.

Небо было черным, неприветливым. Затянутое тяжелыми грузными облаками, словно болото – ряской и трясиной, оно давило, сжимало, прессовало, грозясь рухнуть на головы, сломать плечи и втоптать навечно в грязь, пыль, песок. Клочья, куски, рваные кляксы бесформенных перин бежали из одного края неба в другой, шелестели и, казалось, шептали, пугали, переглядывались, с каждой минутой оставляя Луну наедине со звездами все реже и реже.

Собиралась гроза, у горизонта вспыхивали молнии. Несколько холодных, мокрых посланцев уже сорвались со своих цепей и сейчас неслись навстречу земле. Навстречу картонке и Избранному. Этот мир сейчас собрался с силами, чтобы смыть с новенького всю решительность и предприимчивость, всю спесь и храбрость. Выстирать до нитки, смыть все помыслы и затеи.

– Кажется, дождь начинается, – Поль смахнул с носа огромную каплю, что метеором прилетела с небес. – Холодный, зараза.

– Ледяной, – съежился тут же Сергей, стоило холодной капле заскочить за шиворот. Ледяная блоха тут же укусила, растворилась, распалась, побежав по позвоночнику вниз, пока не исчезла, истончившись за мгновения.

– Еще немного! – подбодрил всех Серафим, остановившись у камня.

На камне маркером было написано: "Базар. Лучшие специи и табак у Геры! Добро пожаловать!".

Стрелочка смотрела на северо-восток, если представить идеальный сферический камень кубом. На сфере же стрелка смотрелась опоясывающим ремнем с непонятной бляхой. Но Сима, что видимо ту уже проходил, направление выбрал тут же, без сомнений.

– Что за Гера? – спросил Серый.

– Лавку держит! Огонь лавка! – Поль поднял большой палец вверх.

– Золотой мужик?

– Куда там золотой! Серебряная!

– Так это баба?

– Сам ты баба! – рыкнула вдруг Ариель.

– Виноват! Ляпнул лишнего, – идиотской улыбкой ощерился Серый. Женщин в этом мире он еще не встречал. И гном-баба, что идет в паре метров и ковыряется в носу палкой, не считается.

– Фрфрфррффр! – громко высморкалась Ариель, и в ту же секунду небеса трахнули. Молнии странными спиралевидными крючками разукрасили небо, отчего небо болезненно содрогнулось, дернулось и затем полилось.

Огромные холодные капли стучали по затылку, картонке, коротконогому скакуну и пилоту с гром-бабой. Не стучали они только по мелкому Йешке, что спрятался за пазухой у Сергея и тихонечко выл от испуга, отчего Сергей подвывал от испуга своего. Чем черт не шутит, и вдруг этот мелкий зверь сейчас трансформируется и разорвет и Серегу на части, и жалкую тонкую кофту, что понемногу стала тяжелеть и набираться воды.

Надо было остаться в корабле, переждать, но гонка, спешка, преследователи, для которых вода – родная стихия, и которые могли нагнать, достать, цапнуть в любую минуту, не оставляли шанса для привала. Иногда ветер приносил издалека вперемешку с воем и свистом клацанье голодных жвал и шуршание хитиновых панцирей. Твари не отстанут, твари будут идти по следам, на запах, как охотничьи псы, как таксы, терьеры, гопники с Сельмаша и прочие охочие до погони звери. Да и рынок открывался раз в неделю на пару часов, а значит, опаздывать было просто нельзя, преступно, неразумно! Иначе придется тут куковать многие дни напролет...

Небеса все ревели и грохотали. То тут, то там горизонт перечерчивали косые молнии-параболы, молнии-гиперболы, одна экспонента и синус двойного угла. Привычных обычному миру ломаных, кривых стрел тут не было. С севера дул холодный ветер, забирался под одежду, кусал, щекотал, раздражал, прилипал к лицу, трепал щеки, больно был по глазам. Пыль под ногами, что охотно, голодно впитывала тонны воды в первые минуты, сейчас насытилась, напиталась и уже не принимала лишнюю жидкость, отчего с бешеной скоростью начали появляться огромные лужи, небольшие озера и мелкие пруды. Ветер гнал рябь по водной глади, ботинки и копыта хлюпали по жиже, тонули в трясине, кто-то, то и дело, проваливался в ямы и мелкие зыбучие норы. Того самого Дина Винчестера несли над головой, прикрыв плащами и накидками, чтобы не растаял. Еще набухнет картонка, станет громадной и неповоротливой, придется ждать, когда высохнет. А это означало потерять драгоценное время, опоздать, проворонить шанс, возможность, предназначение.

– Лодку бы, – промычал Сергей, стряхивая с бровей капли.

– Катер бы, – ответил угрюмо Поляк.

– Зонт бы, – пискнул тот самый Дин.

– Сапоги бы.

– Заброды бы.

– Базар на горизонте! – вдруг взвизгнул Поль, ткнув копытцем вперед, где что-то огромное, тюкоподобное, тяжело тянулось к скалам.

– Караванщики прут?

– Они самые! – хлопнул в ладоши конь. – Добрались почти! Ура!

– Чего же они там навьючили, что так повозку качает?

И все тут же присмотрелись: огромная, шарообразная повозка качалась из стороны в сторону, почти заваливалась, но в ту же секунду выравнивалась и кренилась в противоположном направлении.

Сергею это показалось схожим с передвижением огромного толстого человека, что грузно, тяжело переваливается с ноги на ногу, пишет восьмерки жирными ногами в неудобных туфлях и натужно хрипит, сопит и хрюкает от усталости.

– Водить не умеет, – резюмировал коняшка. – Потопит скоро товар, потопит. С таким вождением нечего набивать так кузов повозки! Как они права получают! Понакупают и гоняют!

Блеснула молния, потом еще и еще.

– Мужик, так это не повозка! – замер на месте Серафим, стоило двум длинным жгутам-усикам выстрелить из повозки, а длинной склизкой голове выползти из раковины. Из раковины огромной, просто гигантской улитки.

– На базар едет, говоришь? Повозка перегруженная, эксперт пустынь ты наш, – вдруг присел на корточки Сима, стараясь слиться с грязью под ногами.

Все тут же сделали то же самое.

– Чего-то я не вижу там наездника, – осторожно прошептал конь. – Дикая улитка, пацаны, дикая.

Небеса вспыхнули снова. Улитка-переросток, покрытая наростами и налетом, сейчас замерла посреди пустыни, раззявила пасть, вытянула свои рога и ловила капли дождя, утробно мыча. Из ее головы, почти возле панциря торчало древко копья.

– Мамочки! Что же это за тварь такая? – мордой в грязь улегся Серый.

– Сами не знаем, – с ужасом в голосе ответил Поляк.

– Раньше мы тут такого не видели, – закончил за него Сима. – Видать, начал ты менять сюжет, Избранный, начал. Потому и полезла всякая чудесатость изо всех щелей, да нор.

– Хоть где-то плюсы! – радостно гоготнула Ариэль.

Тварь на горизонте, словно услышав радостный клич нашей гном-бабы, ответила протяжным воем и начала медленно поворачивать свое огромное тело в нашу сторону.

– Уже пора бежать? – спросил Серый.

– Позади крабмутанты, не забывай. Назад дороги нет, – выпрямился в полный рост Поляк. И, несмотря на выпрямление в полный рост, он на своих коротких лапках был не выше скукожившегося на четвереньках Симы.

– Стоять и смотреть?

– Нет! – улыбнулся Поляк. – Нужно принять бой!

И тут он же достал из седельной сумки револьвер с длинным – просто чертовски длинным! – стволом.

– Если пробью панцирь, мы спасены, – встал на задние лапы Поль. – Если не смогу, запомните меня смелым и храбрым... И травку на могилке посадите, фиалок можно, гладиолусов куст! Только не большой! Вот такой!

На последней фразе Поляк свел копытца вместе, отчего неосторожно стукнул по спусковому крючку золотым перстнем с печаткой. Вмиг трахнуло, свистнуло, вспыхнуло. У горизонта закричала тварь, Поляк подпрыгнул на месте и совсем по-конски взвизгнул-заржал.

–Лошадь! – рявкнул Сима. – Ты чего творишь, блохастый!

– Чевойта я блохастый! – кинулся на пилота конь. – Я нечаянно, чего сразу обзываешься! Думаешь, удобно из такого ствола в такую погоду шмалять!?

– Ребята! Улитка! – только и успел крикнуть Сергей, как тварь материализовалась перед ребятами.

По мокрому песку тварь двигалась грациозно и необыкновенно тихо, не рычала, не кидалась, не пыталась затоптать, задавить или раскидать людей и зверей. Она просто замерла напротив онемевшего Поляка, осторожно двигая огромными рожками – в руку толщиной – в такт ветру. Капли холодного, неприветливого дождя стучали по панцирю, разбивались о наросты, собирались лужами-язвами у мускулистой ноги. Песок, грязь, какие-то странные пустынные водоросли и кленовые листья прилипли к хитину, торчали клочками из щелей и трещин в панцире палки и ветки.

– Не двигайся, – прошипел Сима, стараясь дотянуться до Поля. – Тшшшш... Протяни пистоль...

– Па-ма-ги-тя, – пропищал только коняшка и зажмурился.

Револьвер выпал из конской лапы и плюхнулся в лужу. Сима только и успел, что чиркнуть пальцами по рукояти, упал на колени.

Улитка, недолго думая, раззявила пасть и нависла над Поляком.

Поляшка захныкал и перекрестился копытцем.

– Поляяяяяяя! – только и успела взвизгнуть Ариель и кинулась с кулаками на тварь.

И тут мир замер, картинка остановилась, будто кто-то поставил этот странный фильм на паузу. Уже в следующую секунду все поплыло и потянулось так медленно и необычно, что капли не падали уже стремительными метеорами, а всего лишь неспешно парили в косых линиях невесомыми дрожащими сферами, шариками, мячиками.

Поляшка неотвратимо исчезал в огромной беззубой пасти страшной улитки-переростка.

Бах!

– Я иду! Иду, длуг! Иду! – вскрикнул Йеша, высунул нос из-за пазухи. Большущая капля стукнула зверька по носу.

Пространственно-временной студень вдруг взорвался, раскидав по окрестностям ошметки и кишки временно-пространственных аномалий.

Зверь, держась за воротник Серегиной кофты, многозначительно – прямо Рембо – глянул на моллюска из-под тяжелых бровей, страшно улыбнулся и сиганул прямо на огромного склизкого зверя, растопырив тонкие ручки-лапки в стороны. Блеснула молния, сверкнули когти, щелкнули тонкие зубки-иголки, завоняло мокрой курицей.

Не пролетев и метра, комок зла и шерстяной концентрат спасения в одном лице и одной же морде, то есть Йеша, рухнул всем своим хлипким тельцем в лужу.

– Порву! – очень убедительно выговаривая "эр", прорычал зверек и кинулся на улитку вновь.

Что тут началось, батюшки!

Небеса треснули, молнии-экспоненты осветили пустыню, вода в лужах закипела и забурлила, затрещала шкура на спине у Йеши, воздух вокруг зверька моментально нагрелся, задрожал. Огромная зубастая тварь, что минуту назад была Йешкой, сейчас одним ловким движением выхватила из пасти побелевшего от ужаса Поля и вскочила на улитку верхом.

Гром ударов гигантских пудовых кулачищ обрушился на панцирь, тварь тихонько взвизгнула, непонятно хрюкнула и моментально втянула рогатую голову, а затем и ногу в панцирь, отчего тут же потеряла равновесие и завалилась на бок безжизненным калачиком. Створка, будто гидравлическая дверь, с противным шипением запечатала вход.

– Там вот и сиди, дура! Понятно! – вернулся в бой Поляк, достал откуда-то новехонький моток синей изоленты и от души запечатал тварь в раковине.

– Снизу добавь, – с деловым видом комментировал конскую месть пилот.

– Ага, – Поль только что закончил левый край и сейчас пытался найти конец у изоленты. Под проливным дождем лента почти не держалась, отваливалась кусками, но стараний коню было не занимать.