Текст книги "Куда не проложены рельсы (СИ)"

Автор книги: Аноним Чоргорр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Оттуда, – нав махнул рукой. – Иду издалека, название станции не заметил.

– Значит, с Киряевки. Жаль, не с Легонцов, не расскажешь, что там сейчас... А что в Киряевке? Как они там живут?

– Как вы. Я не останавливался: спросил про брата и пошёл дальше.

– А кого спросил?

– Да бабу какую-то. Брата не видела. Уговаривала остаться, мол, сожрут.

– В ночь пойдёшь, непременно сожрут! – подтвердил мужичок. – Или ты магик, что смелый такой? Ты имей в виду, у нас и магиков жруть. Небось, и брата твоего сожрали...

– Не сожрут, подавятся, – усмехнулся нав. – Пойду, пока светло.

– Точно, магик! – присвистнул мужичонка. – Ну, иди, иди. Коль доберёшься до Легонцов, да встретишь Ждана, передай, чтоб возвращался. А то Маська по нему шибко тоскует, жалеет уже, что ухватом огрела.

– Увижу – передам... Но главное, как я понимаю, дрезина, а не Маська?

– Ну.., – замялся мужичок.

– Буду в Легонцах, скажу, чтобы пригнали обратно.

– Погоди, мил человек, я сейчас...

Авансом за услугу нав получил корзинку с варёной картошкой и яйцами. Яйца он тут же обшелушил и съел, а картошку в корзине, не глядя, сунул в дверь вагона, где затаился пассажир.

Разъезд исчез за поворотом, как не бывало. Некоторое время поезд бодро бежал вперёд и даже разогнался до приличной скорости. Рельсы – ржавые, но ровные, чего бы не... А лес-то изменился. Старый ельник с примесью осин и берёз всё гуще оплетал какой-то вьюнок, даже на вид жёсткий и колючий. Мелкие листья, чёрные с лица, серебристо-серые с изнанки. Мелкие красные цветы... Смотрелось всё это крайне неаккуратно и неуместно. Деревья не держали тяжести, клонились, нависали над путями, падали...

Завал, а перед завалом – искорёженная дрезина и россыпь обглоданных добела костей.

– Тормози! Самый малый ход!

Сквозь лобовое стекло нав разглядывал объедки чьей-то трапезы. Дрезина – лёгкая конструкция на мускульной тяге для одного-двух пассажиров – не попала под завал и не врезалась в него, как можно было ожидать. Она не доехала до первого бревна десяток шагов. Нечто ударило ей в бок с такой силой, что не просто снесло с рельс – смяло в лепёшку. Того или тех, кто ехал, нечто разорвало и сожрало вместе с одеждой, дробя кости. Вдобавок, хищное нечто пробороздило насыпь странными следами и оставило магический фон от незнакомого Источника. Нечто могло быть чьим-нибудь големом, могло быть живым и даже разумным... Но ощущалось оно однозначно: как серьёзная угроза! Нав вспомнил слова мужика: 'У нас и магиков жруть!' Криво ухмыльнулся: искомый братец-геомант сейчас непременно затеял бы охоту, проверил на прочность неведомую лесную тварь. Машинист поезда был старше, опытнее и давным-давно себе всё доказал. Охотиться он не хотел, сражаться или мстить – не нанимался. Очевидно, Ждан и дрезина упокоились здесь. Теперь только проверить, что с Легонцами.

– Проходим препятствие, остаёмся в этом мире!

Ну, остались, а толку? Чёрно-серый вьюн накрыл большое селение сплошным пологом, оплёл дома, высокую водокачку, перекинулся через пути... Нав остановил поезд на чистом 'пятачке', однако сам выходить не стал и пассажиров не дождался. Здесь ещё сильнее фонило незнакомой магией и смертельной угрозой. Поезд видели, ненавидели и желали истребить, просто не спешили. Под покровом густой, колючей листвы тут и там ворочалось нечто массивное... Аж неохота ехать в сплошные заросли дрянной лианы, чьи молодые побеги так и тянутся навстречу. Но иного препятствия впереди нет, а сдавать задним ходом не рекомендовали двое прежних машинистов...

– Разгоняйся и прыгай в другой мир!

Поезд рванул вперёд, впору гоночному автомобилю, и врубился в переплетение вьюнков. Прочные, как проволока, лозы оплели колёса, тысячи когтей-колючек скрежетнули по обшивке. Многотонную стальную махину они удержали бы, а волшебный поезд-призрак – не смогли. Нав облегчённо вздохнул, увидев за лобовым стеклом новое небо и чистую колею до горизонта.

Он убедился, что проехали, и велел поезду остановиться. Потратил немалое время и часть запаса энергии, выковыривая из механических сочленений и тщательно истребляя обрывки лоз. Магия, которой они были напитаны, упростила задачу поиска, иначе провозился бы гораздо дольше. Поезд – большой, а нав чистил его с той же тщательностью, как вынимал бы обсидиановые занозы из тела сородича. Куски вьюнка, которые попытались под шумок расползтись по обочинам, тоже догнал и добил без жалости. Асур знает, приживутся ли они в новом мире, и что за мир такой. Но слишком уж гадость этот вьюн, чтобы распространять его!

Кажется, экстренная дезинфекция в исполнении нава до полусмерти перепугала существо, которое село в поезд в отравленном мире. И всё же оно подглядывало за процессом сквозь щёлку вагонной двери. А вот наву пока не удавалось рассмотреть пассажира целиком: лишь большой серый глаз, пальчики, как паучьи лапки, да волосы паклей. Хуманс невнятного вида, возраста и пола: всё, что можно сказать. Подкармливать существо личными запасами, тушёнкой из магазина Торговой Гильдии, упакованной с уменьшением объёма и веса, нав не стал. С удовольствием потребил баночку сам. Ещё раз, перестраховки ради, осмотрел поезд и обочины, не обнаружил проростков вьюна и скомандовал отправление.

***

Степь, да степь кругом, как поют челы. Большое солнце опускалось в тучи на горизонте. Путь по-прежнему в одну колею, рельсы ржавые, давно не езженные. Покосившиеся бетонные столбы наводят на мысль, что когда-то дорога была электрифицирована, но давно, и неправда... Вот что за дурнина геомант? Почему путь к нему ведёт такими неприветливыми местами? Нет бы, все миры, как городок фурри! А впрочем, какая разница: пока нет непреодолимых препятствий...

Степь перешла в глинистую пустыню, но было прохладно: возможно, по времени года. Солнце выглянуло из-под нижнего края туч. Заводские трубы и цеха вырастали на горизонте медленно и величаво, словно небольшие горы. Челы так грандиозно не строили, по крайней мере, в обозримом прошлом и в окрестностях Тайного Города. Мощные, по-своему гармоничные сооружения из кирпича, бетона и стали возведены были на века, но несли на себе явные следы разрушений. Трубы не дымили, кровли провалились, и ни единого целого окна. Нав уже подумал, что не встретит среди руин никого живого, но что-то там всё же шевелилось...

Кирпичный забор в три навских роста протянулся от горизонта до горизонта. К такому забору у челов обычно прилагается колючая проволока под током, запертые ворота и суровая охрана. Однако здесь колючку кто-то давным-давно ободрал, створки ворот из броневой стали были гостеприимно распахнуты, а тощий смуглый старик со здоровенным ружьём и в тёмных очках-консервах мало не выплясывал от радости, убедившись, что въезжающий на территорию завода поезд – не пустынный мираж.

Нав затормозил, вышел и приветствовал стража вопросом про брата. Краем глаза отметил, как пассажир выскочил из вагона и шмыгнул куда-то перпендикулярно путям. Старик проводил его взглядом и заливисто расхохотался, демонстрируя неестественно белые и ровные, будто вставные, зубы. А может, свои, кто его знает: он же явно не чел...

При ближайшем рассмотрении – маг не из последних, и ближе всего ему жаркое пламя Карфагенского Амулета. Однако ничего чудского во внешнем облике: мелкий, наву едва по грудь, смуглый, по-птичьи лёгкий в кости. Безбородое, безусое морщинистое лицо и хрупкие кисти заставили даже усомниться: мужчина или женщина? А фигуру не разглядишь под мешковатым свитером и шароварами, тюрбан скрывает голову и шею, очки – верхнюю часть лица. Очки – будто клобучок ловчей птицы – зачарованные, между прочим...

Глухой, сипловатый голос оказался отчётливо мужским.

– Доброго пристанища и уютного ночлега тебе, гость, в Мастерской Гигантов. Тебе и ездовому зверю твоему в обличье машины. Ты так истомился тоскою по брату, что спрашиваешь о нём от самых ворот, спрашиваешь стража? Стражи смотрят наружу, а не внутрь стен. Я стою здесь день через день всю свою жизнь и таких, как ты, не пропускал. Но как говорится, у Мастерской Гигантов сто врат, а на самом деле, их никто не считает. Все явные врата сторожат мои товарищи. Но подземные ходы тянутся на многие дни пути во все стороны. Поезжай дальше, спрашивай по поселениям. Только имей в виду: у нас все про всех не знают, так что спрашивай чаще.

– Благодарю, – ответил нав. – Тебя, страж, никуда не подвезти?

– Предложение твоё заманчиво, гость, но до полуночи моё место здесь. А что я разглядел твоего хитрого ездового зверя, так это мой дар, проклятие и работа: видеть всё.

– А чему же ты так радуешься?

– А ты, гость, внучка моего названного домой привёз. Хоть он и прячется, тебя стесняется... Уж покатался, так покатался! Надеюсь, в другой раз будет ему неповадно!

Итак, пассажир прибыл домой, а машинист его так и не разглядел. Ну и ладно...

Поезд с навом, или нав с поездом, отправились дальше, вглубь территории гигантского завода, заброшенного, кажется, несколько веков назад. Однако жизнь отсюда не ушла – или ушла, но вернулась позже. Жизнь теплилась в лачугах, ласточкиными гнёздами облепивших остовы исполинских цехов. Кое-где, подальше от въездных ворот, жизнь даже вполне себе цвела: нарядными крышами и кипенью садов за глухими заборами. Здесь было, где укрыться от палящего солнца, и было, из чего строить. Здесь была в достатке вода, а значит, росла еда... Что за существа населяли это место, нав так и не разобрал: какие-то хумансы. Тёмные зачарованные очки надёжно скрывали их глаза, тюрбаны – уши и волосы, просторные одежды – тела. Всё, что удавалось разглядеть: нежную смуглую кожу, пухлые губы и небольшие, аккуратные носы, тонкие кисти рук и стопы. Отчётливо сильных магов попадалось мало, но скорее, из-за отсутствия в достатке подходящей магической энергии. И всё же, откуда-то местные её брали...

К чужаку обитатели Мастерской Гигантов относились дружелюбно-равнодушно, охотно вступали с ним в разговор, но навов никогда не видели. Через некоторое время он замаялся опрашивать случайных прохожих, а потом окончательно стемнело, похолодало, и все попрятались по домам. Нав лёг спать в поезде: нынешняя метаморфоза предусматривала купе для машиниста со всеми удобствами и даже с полкой подходящей длины.

Несколько часов сна – достаточно для отдыха. Остаток ночи нав провёл на крыше вагона, разглядывая незнакомое звёздное небо и перемигивающиеся в исполинских руинах огоньки. Местные тоже спали не все, Мастерская Гигантов жила своей ночной жизнью. Но чтобы принять в этом какое-то участие, пришлось бы бросить поезд без присмотра, а упустить его и застрять здесь – у нава не было ни малейшего желания.

Когда рассвело, и солнце позолотило верхушки самых высоких заводских труб, его почти сразу окликнули:

– Эй, гость! Ясного утра тебе и благого дня! Спускайся, поговорим!

Нав махом спрыгнул с крыши и приземлился на ноги прямо перед давешним стариком-привратником. Против ожидания, тот не отшатнулся, даже не вздрогнул. Ружья при нём сегодня не было, зато была матерчатая, расшитая узорами сумка через плечо.

– И тебе всего хорошего, страж! Надо – говори.

Старик указал на лежащий чуть поодаль бетонный блок.

– Присядем?

И тут же достал из своей торбы два узорчатых коврика, один с лёгким поклоном подал наву. Тот молча взял предложенное, подстелил на холодный бетон и сел. Старик тоже умостился с комфортом: лицом к собеседнику, скрестив ноги. Нав повторил его позу и некоторое время смотрел в тёмные стёкла очков. Через пару минут молчаливых 'гляделок' страж улыбнулся и снял очки. Глаза – цвета пламени, без белков и с вертикальными зрачками: большие, широко расставленные, под тонкими бровями вразлёт. Верхняя часть лица – заметно светлее загорелой нижней и словно бы вдвое моложе. Не юноша, однозначно, но стариком такого называть уже неудобно.

– Благодарю за оказанное доверие или честь, – улыбнулся нав. – Прости, я не знаю, что означает для тебя – открыть мне лицо.

– Это означает, что я признаю твою силу, гость, – страж, не вставая, сложился в глубоком поклоне. Выпрямился и пояснил. – Нам, огневикам, разрешено открывать лица лишь перед чародеями, которые заведомо превосходят любого из нас. Перед теми, кого не обожжёт наш взгляд, брошенный в гневе или страхе. Ты таков, раз в одиночку освободил своего ездового зверя от чёрной повители, и не позволил ей укорениться на наших землях. Внук видел и рассказал мне, как вы едва не попали в смертельную ловушку в другом мире. Как ты подстегнул своего зверя, и как вы вырвались. Как ты потом старательно выжигал заразу.

Доверие или демонстрация угрозы? По интонации не определишь. Вчера у ворот огневик был весел, беззаботен и прозрачен эмоционально, несмотря на очки. Сегодня, с открытым лицом, он замкнут до полной непроницаемости. Это же уметь надо: превратить себя в монолит столь неколебимого спокойствия! Однако нав услышал много интересного и решил разъяснять обстоятельно, по очереди. А что до готовности прикрыться щитом от внезапной атаки – он и раньше не расслаблялся.

– Чёрную повитель? Вьюн с чёрно-серебристой листвой? Ты знаешь, что это?

– Как же мне не знать! Наш мир пережил Нашествие. Чародеи до сих пор истребляют тварей Роя, и большая община огневиков стоит здесь в резерве. Если бы ты привёз повитель к моим воротам, я должен был остановить её на пороге Мастерской Гигантов. Если бы ты упустил её в степи, объездчики нашли бы и уничтожили её. На пустынных землях она разрастается медленно, и видно её издалека. Не знаю, знал ли ты всё это, однако поступил, как должно. Ты избавил нас от опасности и лишнего труда, потому заслуживаешь награду.

Нав чуть склонил голову в знак согласия, но вслух ничего не ответил.

– Во-первых, я помогу тебе в твоём деле – в поисках брата. Я уже расспросил всех стражей, а к вечеру буду знать наверняка, появлялся ли кто-то, подобный тебе, в Мастерской Гигантов. На закате я приду и расскажу. И приведу свидетелей, если найдутся свидетели.

– Благодарю, это здорово упростит мою задачу, – кивнул нав.

– Во-вторых, глава общины поручил мне передать денежное вознаграждение за выжженную повитель.

Страж достал из сумки узорчатый мешочек – кошелёк, выудил оттуда и показал несколько монеток. Все они были одинакового диаметра, толщины и рисунка, но из разных металлов: золота, серебра, меди, алюминия, каких-то сплавов. На аверсе у каждой монеты был отчеканен глаз с вертикальным зрачком, на реверсе – стилизованное изображение трёх заводских труб, подобие тех, которые нав видел перед собой. Страж пояснил:

– Мастерская Гигантов чеканит свои деньги, их ценят по всем окрестным землям. У нас на эту сумму можно жить около месяца, в Столице – неделю, а в каком-нибудь захолустье хватит на год. Обменный курс металлов меняется, в любой лавке или на постоялом дворе его всегда вывешивают на самое видное место. Я насыпал тебе разных монет, чтобы у тебя был выбор, чем выгоднее расплачиваться.

Нав уточнил – запомнил обозначения металлов и курс, актуальный здесь и сейчас. Принял кошель.

– А вот это, в-третьих, от меня. За возвращение внука, – страж вынул из сумки второй мешочек, побольше и погрубее на вид. Там оказались разных размеров винты, болты, шайбы и гайки, а также прочий крепёж. Ухоженная сталь поблескивала смазкой. – Твой зверь ни в чём таком не нуждается, но если ты будешь иметь дело с настоящими машинами, то пригодится. Знай: в иных местах такое меняют на платину по весу.

– Благодарю. Ты удивительно щедр, страж.

Настолько щедр, что нав заподозрил подвох. В лучшем случае, ему хотели ограничить контакты с местными и побыстрее спровадить восвояси. В худшем... Огневик улыбнулся: ни лжи, ни дурных намерений не ощущалось в нём – радушие и неколебимое спокойствие.

– У нас в Мастерских принято платить за хорошую работу, которую не понадобилось делать самим. Кстати, в-четвёртых, я готов ответить на твои вопросы, гость. На какие смогу.

Вопросов накопилось немало...

– Страж, почему ты называешь зверем то, на чём я приехал?

– Ну, а как же ещё? Называю зверем, потому что он живой! Тебе, наезднику, лучше знать, почему он так старательно притворяется машиной, почему бегает только по рельсам, был ли некогда рождён или сотворён.

– Я не знаю. Прежний наездник представил мне его, как волшебную машину. Но ты говорил, что видишь все. Кто он на самом деле?

Страж развёл руками:

– Увы, гость, даже я вижу лишь машину, вроде тех, что строили мои предки до Нашествия, а в ней – живую душу. Может быть, когда-нибудь ты приручишь своего зверя настолько, что он покажется тебе в истинном обличье. Если сам ещё помнит его.

– Ясно.., – протянул нав, задумчиво разглядывая поезд. Тот стоял себе на рельсах и никаких признаков якобы скрытой в нём души не проявлял. Или, действительно, нужны особые глаза? – Страж, а расскажи-ка о Нашествии. Ты сказал, Рой? Что это?

Страж быстро отвёл взгляд от лица нава и потянулся к лежащим рядом очкам, но так и не надел их. Просто опустил веки, медленно вздохнул и выдохнул, с заметным трудом возвращая утраченное спокойствие.

– Я не знаю, что оно такое: никто из выживших не знает. Но могу рассказать, как это было у нас. Первым делом появляется чёрная повитель. Маленькие проростки, которых поначалу не замечает никто, кроме стражей. А когда повитель разрастается и становится видимой, из-под её корней лезут другие твари. Поначалу они тоже маленькие, слабые, скрытные, но быстро растут и начинают убивать. В первую очередь чёрная повитель и твари ломают машины, во вторую – убивают и пожирают всё живое, что поймают. А вслед за тварями приходят их погонщики – сам Рой. Я слышал, видом они похожи на насекомых, хотя таких больших насекомых не бывает. Они – могущественные чародеи и по-своему разумны, но слишком другие, чтобы с ними можно было говорить. В таких, как мы, они видят лишь еду. Выжрав всё и всех, кто не спрятался под землю, Рой потом куда-то исчезает и забирает с собой большую часть своих порождений. Кое-что остаётся, но без погонщиков постепенно чахнет, и выжившие могут с этим справиться.

Нав вспомнил разъезд в глухих лесах: вряд ли там достаточно глубокие погреба, чтобы челам хватило отсидеться... Нет ему дела до тех челов...

– Страж, скажи, а в мире, где сел на поезд твой внук, что случилось? Тоже Нашествие?

– Нет, просто война между жителями. В непримиримой ярости сражений они поубивали друг друга и уничтожили всё живое на много дней пути. Внуку повезло, что он провёл там недолго.

Интересно, 'недолго' – это сколько? Лёжкой в будочке на платформе пользовались явно не один день. Всё-таки, кем был пассажир, если он сумел выжить в том отравленном месте? Не из огневиков: глаза совсем не те. Приёмный внук старика, который не старик... Нав по привычке сформулировал следующий вопрос, однако понял, что не хочет его задавать, и вообще не хочет знать про это существо ничего лишнего... Как не захотел охотиться на тварей Роя у расплющенной дрезины.

Восходящее солнце отразилось в недобитом окне одного из цехов, брызнуло в глаза. Огневик прищурился, потянулся за очками.

– Гость, прости, если вечером ты желаешь услышать от меня известия о своём брате, мне пора идти. Ты можешь отдохнуть и дождаться меня, а можешь продолжить свои поиски. У Мастерской Гигантов нет тайн ни от тебя, ни от твоего зверя. Чтобы вы не заблудились, держи начертанный план. Катайтесь, останавливайтесь, где удобно. На закате я вас найду.

– А скажи-ка, мой поезд видят все огневики?

– Нет, только стражи и объездчики, нам положено... Ну, может, ещё кто, кому судьба – уезжать.

На том и расстались. Нав немного посидел на месте, разглядывая план, но тут поднялся ветер. Начал трепать ветхую бумагу, понёс пыль, и чтобы не тратить энергию на щит, пришлось прятаться в кабину. Подарки, включая бонус – коврик-подстилку, нав попрятал по зачарованным карманам. За завтраком из домашних запасов продолжал изучать на плане путаницу железнодорожных веток, пронизавших бывший завод вдоль и поперёк. Многие были тупиковыми, но даже учитывая нелюбовь зверя-поезда к манёврам задним ходом, можно было наплести петель по всей территории и объехать большинство мест, помеченных, как жилые поселения. Почему бы, нет? Весь день впереди...

– Тихим ходом – вперёд!

Середину дня нав встретил на окраине бывшего рабочего посёлка: по правую руку – жилой квартал, по левую – огромное поле теплиц. В лучшие времена городок при заводе вмещал тысяч десять населения, а то и больше. Сейчас добротные дома из красного кирпича стояли пустыми коробками без окон и перекрытий, лишь парочка с краю осталась обитаемой. Теплиц уцелело больше, или их старательнее чинили, собирая отовсюду стекло.

Очередной разговор нав завёл со стайкой девушек, скакавших через рельсы от домов к теплицам, прямо сквозь невидимый и неощутимый для них поезд. Судя по подслушанной болтовне, работницы возвращались с обеда. Одеты они были, как все здесь, только без очков на пол-лица, и уже понятно, почему. Одной крови с огневиками, да кровь пожиже: совсем без магии. Вряд ли девушек это расстраивало. Вообще, все встреченные за утро местные оказались существами весёлыми, беззаботными и непосредственными. Общаться с ними было так же легко и приятно, как слушать шелест волн. Полезной информации – примерно столько же.

Чужеземный облик нава девушек не испугал и даже не сильно удивил. Посыльный от стражей уже рассказал им, что кто-то такой, чудной, со вчерашнего вечера разыскивает по Мастерским брата. Личная встреча с чужаком внесла приятное разнообразие в их трудовые будни... Нет, никого похожего они раньше не встречали, но посоветовали сходить на машинный двор, к объездчикам. Мол, они видят и знают все-все-все диковины... Указали направление: вдоль рельсов до развилки, и дальше налево. Нав планировал ехать направо, но план подсказывал: там тоже можно заложить петлю, не возвращаясь задним ходом.

А вообще, похоже, зря он дожидается вечерней встречи со стражем. Если бы шебутной братец-геомант побывал в Мастерской Гигантов, шуму было бы не меньше, чем сейчас от его розыска! Да, конечно: здесь не деревушка в пять домов, где все знают всё про всех. Здесь несколько поселений живут обособлено и довольно разным укладом. Однако новости о чём-либо, выходящем за рамки обыденного, мигом разлетаются во все стороны. И жизнь однообразна, потому память о происшествиях – долгая. И нет ни малейших оснований думать, что нава тут могли тихонько убить и прикопать, а теперь все дружно делают невинные глаза. Разве что не геоманта, а первую пропажу, задолго до Нашествия... Так об этом уже и памяти не сохранилось, и Рой отомстил так, как даже Тёмный Двор обычно не мстит... Однако заехать на машинный двор и глянуть, что осталось от местной цивилизации после Нашествия, было просто любопытно.

Нав встретил объездчиков раньше, чем добрался до машинного двора. Сперва из-за пригорка показался султан чёрного дыма, потом с рычанием, дребезгом и лязгом выползло некое транспортное средство... Кажется, местные мастера взяли что-то вроде танка, сняли с него башню и водрузили на её место многосуставную подъёмную стрелу с корзиной. При том, корзину слегка бронировали и поставили туда пару пулемётов на турелях. Максимальный вылет стрелы – ярдов двадцать вверх и в стороны. Чтобы вся конструкция не опрокидывалась, к ней приделали шесть мощных выдвижных опор, сейчас, на ходу, сложенных. В завершении картины, раскоряку на гусеницах выкрасили бешено ярким, даже под пылью и копотью, оранжевым цветом... Нав аж сморгнул! Дома он кое-как привык к порождениям конструкторской мысли челов. Большинство их были уродливы, реже попадались прекрасные – а настолько нелепых нав не встречал очень давно.

Пыхая чёрным дымом, машина катилась наперерез путей, но затормозила, пропуская поезд. Нав тоже остановился перед раздолбанной бетонной вымосткой – переездом, выглянул из кабины, помахал рукой. В боку машины распахнулся люк, оттуда ловко выскочил местный в замасленном комбинезоне и шлеме, сдвинул на лоб очки огневика, помахал в ответ. Поговорили, вернее поперекрикивались: сквозь стук и дребезжание мотора оранжевой раскоряки и тихое урчание зверя на холостом ходу.

– Брата ищешь?

– Ищу.

– Страж семнадцатых врат говорил про тебя. Не теряй времени, поезжай дальше! Я даже в Столице таких не видал, и по другую сторону Столицы. Зверя твоего встречал, да. Хороший зверь! Пусть везёт тебя искать брата в другие земли, за край мира.

Совет был здравым, а главное, совпадал с собственными мыслями нава. С Мастерской Гигантов всё более-менее ясно, а что не ясно – пусть таковым и останется. Можно уже, не дожидаясь вечера, поискать препятствие для прыжка. Но пути оставались свободными, сколько хватало взгляда...

Пока нав раздумывал, не свалить ли на рельсы какой-нибудь столб, поезд вдруг сам собой затормозил перед невесть откуда взявшимся тупиковым упором: железной балкой на загнутых кверху хвостах обеих рельс.

Поезд встал, и даже после приказа – прыгать в другой мир – остался стоять, как вкопанный. Вот же... Скотина норовистая! Ну и как это вообще понимать? Нав недоумённо сравнивал план на бумаге и пейзаж за окнами. Впереди, вместо продолжения объездных путей, выгибался гребень песчаной дюны. Из низких туч, закрывших полнеба, сыпал снег... Но как? Только что было тепло, даже жарко...

Нав распахнул дверь кабины и спрыгнул наземь. Да, здесь ещё было солнечно, жарко и тихо, а в десяти шагах ветер гнал позёмку из песка со снегом. Машинист поезда подошёл вплотную к концу путей. Ржавый металл поперечины сохранил остатки краски: чёрно-белых полос, как на пограничном столбе. Граница? Видимая? Между мирами? Да, определённо: степь позади и степь впереди – две разные степи, и небо над ними – разное. Нав обернулся, глядя в лобовые стёкла локомотивной кабины, как в глаза:

– Хочешь сказать, привёз и высадил? Дальше – только пешком? К цели моих поисков никто не удосужился проложить ничего, похожего на рельсы? Вот почему меня это не удивляет!.. А сам-то ты не умеешь бегать по земле – или не хочешь?

Поезд оставался поездом и помалкивал. Нав укоризненно покачал головой, отвернулся. Чем дальше он изучал предполагаемый путь, тем меньше ему это нравилось. Конечно, его раса живуча, вынослива и неприхотлива, и он взял запас на несколько дней автономного путешествия... Имея в виду летнее Подмосковье! А мир за чертой больше напоминал зимнюю Монголию, или что похуже. И неизвестно, где именно там затерялся геомант!

Нет, а вдруг, сородич в беде, и помощь ему нужна прямо сейчас? Нав опёрся руками о железный швеллер и перевесился через него, как через подоконник или перила балкона. Похожее ощущение: из тепла – в холод, снег в лицо... Редкостно негостеприимный мирок!

На крик никто не отозвался. И поиск по ауре не показал в обозримом пространстве никаких живых навов.

– Нет, приятель, без подготовки я туда не сунусь, – фыркнул искавший, возвращаясь к своему поезду. – Поехали обратно! Придётся тебе побегать хвостом вперёд, а мне – лишний раз пообщаться со стражем. Неприятно, но что делать!

У нынешней метаморфозы поезда, в точности, как у зелёной электрички с Савёловского, были одинаковые кабины на обоих концах. Нав пересел в заднюю и скомандовал отправление. Его зверь послушно, без выкрутасов, тронулся с места, плавно набрал ход. Всё шло нормально, пока впереди не показался переезд. Оказывается, оранжевая раскоряка на гусеницах так там и застряла! Двое местных в комбинезонах бестолково топтались возле неё, один что-то пытался чинить. Нав велел поезду прыгнуть сквозь препятствие, оставаясь в этом мире, но строптивый зверь решил иначе: плавно затормозил в десятке шагов от поломанной машины и встал намертво, даже все шумы-вибрации заглушил.

Делать нечего, нав присоединился к ритуальным пляскам аборигенов вокруг неисправной техники. Прикинул: проще, для начала, убрать с путей машину объездчиков. Уточнив, что мотор просто-напросто заглох из-за плохого горючего, а ходовая часть цела, предложил немного подтолкнуть. Усталые объездчики – они не просто так катались, а ехали домой после трёхдневного дежурства – даже не стали спорить: можешь, толкай. Навская сила, плюс немного магии, и оранжевая машина, преодолев рельсы и колдобины разбитого бетона, покатилась дальше под горку. Мотор кое-как завёлся на ходу: чихал, но больше не глох. Дотянет ли до машинного двора, кто знает. Главное, рельсовый путь свободен.

Нав вернулся в поезд и велел ему ехать дальше. В ответ – полная тишина. Машинист не поленился сходить в кабину на другом конце, повторил команду там. Вообще никаких шевелений! Подёргал за рычаги, пощёлкал тумблерами. Прошёл обратно к хвосту, попеременно уговаривая и ругаясь, но кусок металла застыл на рельсах мёртвым памятником самому себе.

Тащить состав из дюжины вагонов за сцепной крюк – сомнительная идея: если не под уклон, то даже навских сил хватит, в лучшем случае, на десяток-другой ярдов. Но так хотелось, во что бы то ни стало, сдвинуть с места упрямую махину! Нав ухватился поудобнее, приналёг... Ну... Поехали же!

Поехали. Слишком легко и быстро. В чём подвох?

Эсть'ейпнхар! Поезд стремительно оседал в высоту и раздавался вширь, его чёткие формы оплывали, будто оболочка, из которой разом исчезло содержимое. Через пару мгновений стало ясно: нав тащит по рельсам не громадину на колёсах, а пустую шкурку, выползок! Он остановился и наблюдал, как его то ли поезд, то ли зверь окончательно сдувается, становится плоским, и ветерок треплет тонкую цветную плёнку: дунет посильнее – порвёт или унесёт.

Нав растерялся впервые за... Даже трудно сказать, за сколько веков! Пребывая в неком ступоре, он аккуратно скатал это дело вдоль, потом поперёк, закинул получившийся, совсем небольшой свёрток на плечо... Мысль: донести до развилки, до неезженых путей. Вдруг поезд устроил такую забастовку против заднего хода, немного покапризничает и станет, каким был?

Развилка. Теперь – раскатать, 'головой' по ходу движения, и хорошенько встряхнуть. А вдруг? Ситуация настолько за гранью разумного, что лучших идей попросту нет. Дунул ветер, подхватил расстеленную шкурку, приподнял с земли, и она попросту рассыпалась пылью. Пыль осела на рельсы, на шпалы, на гравий насыпи, смешалась с другой пылью: вот и нет ничего. Высокое чужое небо безучастно приняло заковыристую ругань на старонавском.

Что дальше? Возвращаться к жилой части Мастерской Гигантов, дожидаться вечера, стража и как-то обустраиваться на новом месте? Или идти к тому тупику на стыке двух миров и дальше – за черту? А туда, вообще, получится пройти самому, без поезда? Нав никогда не умел путешествовать между мирами и вряд ли выучился! Нет, можно пробежаться по объездной петле, проверить...