Текст книги "Фрактал. Четыре демона. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Аноним Арчивар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Мирон возвратил все полученные нематериальные ядра отправителю, в виде своих и разнеся в клочья последний, целый Вайтман драконов. Борт Аримии без силового щита оказался зажатый между двумя кораблями Ассов и пытался скорее восстановить силовое поле, но поняли, что не успеют. Ящеры развернули боевой лайнер боком для проведения последней, отчаянной атаки, за счёт всех остатков энергии. Этим действием драконы обрекали себя на двусторонний град, вышел эпичный героизм. Командир осознавал, что им как ни крути не уйти, их уже вели, и приказал вложить всё, что было в атаку. Свагор распознал замысел врагов с первого взгляда, но он не успел ничего сказать или сделать, Корст опередил недругов. Вайтман грамотно выбрал момент и использовал сильнейшее в его арсенале оружие, лучевую пушку. Морбл нанес поперечный разрез по всей длине обшивки вражеского судна от середины до верхнего края, с небольшим опозданием запустив реакцию по уничтожению вражеской машины изнутри, корабль разорвало давлением космического пространства. От прорыва фюзеляжа Вайтман быстро разошелся по швам, от него отрывались большие куски и терялись в качестве мусора, внутри всё горело, разрушение поглощало отсек за отсеком, а по плазменному разрезу, где сквозь дыры струился кислород, показался огонь, гаснущий в метре от техники из-за отсутствия в космосе основного компонента горения. Сколько-то Аримийцев успело покинуть обречённый борт. Морбл и Сварог сами пилотировали корабли, но вместе с командой, для контроля всех систем защиты и огня, требовалось около двадцати человек. Экипаж Странса совершенно непредвзято повернул вправо, отпустив уцелевших драконов сбегающих на спасательной технике. Добивать побеждённых было ниже их достоинства, эвакуирующие не могли навредить Ассам. Последний Вайтман Аримии успел обстрелять Мирон, немного истощив его запасы, но не более. Подавив первою волну сопротивления с минимальными энергетическими потерями, мини флотилия заняла своё место, зависнув над галактическим портом Аримии. Несколько драконьих машин поменьше успели подняться, но то крохи. Основную проблему Ассам создали крупнокалиберные пушки, установленные драконами на поверхности Нуны и на стоящих кораблях, лазерные и торпедные системы большой мощности. Стрелять начали все, кто мог, многие ещё и защиту включили. Вайтманы Мидгардцев пользовались спросом, искусственный объект выдавал тучу энергетических формирований, обстрел был столь массивен, что космические суда были вынуждены застопориться и сосредоточиться на обороне, поддержке щитов. Корабли Ассов сбивали большую часть ракет и самые мощные залпы, остальное принимали щиты. Прикрываясь шквальным подавлением, взлетевшие с Лейлы ящеры смогли набрать высоту и развернуться, две машины обошли спутник, зайдя на Мирон, а Ассы помочь не могли, так как удерживали основную массу врагов с другой стороны Лейлы. Отыгранного времени Баламиру вполне хватило для эвакуации, даже в самой горячей точке Борее, подавляющее большинство капсул уже заполнилось и покинуло опасную зону, Антам пришлось полностью оставить свой остров. На орбите битва продолжалась, перешла в самый разгар и по огневой мощи Ассы проигрывали, противостояние превратилось в соревнование качества генераторов и запаса Атмы кораблей, на Земле дела обстояли ещё менее радужно.

Группа Сейтлеров, бившаяся в Яр-граде, обеднела, а те, кто остались, сражались из последних сил, удерживая пирамиду Ярилы в духовном кварте города.

– Во славу древней крови, отстоим творцами нам данное право существования, мы победим бесчестных предателей! – Слышался крик одного из Аримийских командиров, боевой клич, поднимающий мораль бесчисленным ящерам, набегающим по лестнице и прыгающим со своих кораблей. Они проникали прямо сквозь барьер светлой пирамиды, в отличие от снарядов, но Ассы раз от раза очищали вершину и отстаивали оставшиеся капсулы. Защитное поле не пропускало атму и другие виды энергии в любом проявлении, включая технические виды потока, а живое существо свободно преодолевало периметр, полностью погасив или отключив внутренний запал. Что до Аримийцев, им и вовсе делать ничего не надо было, чтобы пройти, их тела самостоятельно глушили внутренний дух, активируя его по мере надобности. В бою драконы постоянно теряли свою манну, по немного, от включения до завершения, небольшими разовыми выхлопами, порциями. В виде некой чёрной дымке, выходящей из-под кожи и рассеивающаяся в следующий миг, своеобразный энергетический пар, совершенно не похожий на вязкое, густое творение Ирмантов – материализованный поток.

Физическая особенность Аримийцев была в их чешуйчатой коже, она словно пузырями удерживала в себе Атму, а при необходимости полностью перекрывала её в теле, не теряя устойчивости к чужим выбросам, маскировались, а не обесточивались. Так ящеры свободно проникали сквозь силовые поля или барьеры из Атмы. Пробить налётчиков светлой энергией труднее чем оружием или Ирматианским потоком.

Наконец вернулось подразделение Парта с искрами. Резким пополнением более свежих Сейтлеров Ассы смогли остановить Опустошителей и загрузить всё в капсулы. Командование Аримии, а особенно Генерал, озверели, заметив собранные энергоносители, общей ярой атакой они закрутили вентиль подавления до предела, но задушить эвакуирующихся не могли. Перун и Велес, подобно Богам, стали непроходимыми воротами, с полным контролем, без слепых зон, и бились, позабыв о пределах, хоть и давно вынужденно полнились на макушку пирамиды, к остальным. Громовержец постоянно посматривал на пустой модуль, предназначенный Ирманту, переживая за его успех. Перун видел происходящее в храме Нуны, точнее скопление врагов на входе, но помочь не мог, а Ахарат вовсю давал разнос всем без разбора, выстреливал из дыр и выбивал новые камни из монолитного сооружения. Лейла заполнилась процентов на девяноста, но Орталеону было не до того. Генерал Южен сорвался из-за провала на соседней святыне, он устал довольствоваться чужими глазами и пренебрёг безопасностью, спустившись в капище на пике энергетического урагана, чтобы не прощёлкать второй фронт, ведь искры он уже потерял, но это была преодолимая проблема. В отсутствие управления межпланетный столб перешёл к медленному отключению, а точнее, атма с Нуны автоматически потекла на Землю, что в корне расходилось с замыслом Ирманта. Верхний чин Аримии, командующей армией, должен был лично убедиться, что Орталеон не справился и столб просто отключится, без появления всего ордена Сейтлеров и возможного подвоха, прикрываемого разгулом стихий, чтоб ящеры не совались. Шан, будучи военным с опыт, был крайне упёртым, с сильным характером и ещё не совсем плох телом, а так же имел увесистый багаж знаний, Маг, причём тёмным, драконы называли ему подобных Чернокнижниками. По его крепким, но не совсем верным убеждениям, истинным считалось следующее утверждение: заряженную искру Ассов невозможно было повредить или уничтожить ни одним видом энергии и оружием, ибо у неё было такое сопротивление, что не прикоснешься, а повреждённые стержни и искры драконы проработали, сделали свою копию, списав с образца, полученного в своё время путём махинаций.

Под натиском Опустошителей и с осознанием факта вероятного провала Ирманта, судя по количеству врагов, проникших в храм тёмной пирамиды, Перун принял волевое и очень значимое решение покинуть планету, ибо продолжить дело Орталеона он не мог. Баламир через Вартор требовал немедленно занять места в капсулах и он заметил, что всё шло не так. Если модули с людьми не покидали планету, то капсулы с Ассами и искрами должны были выйти на орбиту, то есть, пока корабль имел возможность их защитить и поднять, у вторых было меньше времени.

Ещё раз осмотрев вершину соседней пирамиды, Перун застал спуск генерала Аримийцев в капище, событие подкрепило его решение. Странс включил силовую защиту эвакуационной техники, что проявилось зелёной нитью, тянущейся с небес, отдельно к каждой капсуле, словно тонкая, стеклянная трубка и колпак накрывающий капсулы в самом конце. Все, кроме двух братьев, расселись и пристегнулись. Последний барьер Ассы сняли несколько минут назад, но бомбардировка прекратилась гораздо раньше, были лёгкие прострелы с многочисленных Виманов, но храмы ящеры разрушать не собирались. Перун в бою использовал особые перчатки, кожаные крепления для карманных искр, камни располагались прямо на кисти, ровно посередине ладони, но сверху. Громовержец сам не знал зачем тянул, но продолжал выбирать цель за целью, на пару с Велесом, пока все ждали и нервничали. Так Перун краем глаза зацепил Виман, он освободил руки от меча, свёл их и вдарил сильным выбросом ярко-фиолетовой атмы над собой, примерно за секунду до равнения с целью. Сейтлер повредил штурмовой экземпляр гениев Аримийского машиностроения. Велес похвалил старшего братца. Баламир пристально наблюдал за всем со своего кресла, с помощью трёх шустрых сфер, небольших и юрких шпионов, камер-сенсоров, работающих в любую погоду и на большой дистанции. Ассы и груз разместились в трёх модулях, два из них были полностью готовы, и Странс дистанционно инициировал запуск возвращения. В Яр-Граде осталось всего две капсулы, включая резервную, припасенную для Асмодея. Перун с Велесом переглянулись, лесной последний раз осмотрел вершину светлого храма, а второй – тёмного, оба синхронно, разочарованно отступили, не сговариваясь. Торопливо запрыгнули в устройство и затворили дверь. Перун нажал пару кнопок на пульте управления, приоткрыв щиток, после чего сел и пристегнулся. По техники прошло несколько выстрелом, но зелёная преграда выдержала. Велес уже успел крепко вцепиться в поручни, так как очень боялся летать. Леший предпочел бы этому не долгому перелёту рисковый прыжок через Ахарат. Полёт до Земли с прыжком в чёрную дыру Велес называл худшими месяцами своей жизни. Братья его стебли, мол он не покидает Земли так как боится возвращения, а не так сильно возлюбил планету.

Челноки Ассов имели форму слегка приплющенного геометрического многоугольного ромба, чёрного или зелёного цвета, шесть плоских граней с небольшим окном в каждой и одной дверью, полноценно заменяющей целую секцию. Крыша была неровная, соответствовала боковушкам и слегка вытянута к центру остриём, плавно образовывая верхний выступ, с торчащим из крыши толстым штырём и небольшим шаром, походящим на хрустальный. Отросток больше всего напоминал окрашенную зелёнкой антенну. Когда капсула стала герметичной, верхняя часть засветилась, а за ней вся крыша и модуль сорвались с места, устремившись обратно к своему носителю по самой длинной во Вселенной верёвке. Следуя на Странс, спасательные капсулы с Сейтлерами на борту продолжали отражать отдельные заряды, или снаряды, как не назови. По последним модулям ящеры били с особенным пристрастием, своё получили все три. Пассажиры были встревожены за себя, а Парт – за единственного оставшегося на Земле лидера Сейтлеров. Получив сигнал о возвращении двух из спасательных бортов, Баламир нервно уставился на приборную панель, в скором ожидании стольких же, а особенно того, что ещё не взлетал, но и третьего всё ещё не было. Асс нервно перебирал пальцами, сосредоточив всё внимании, желая не пропустить точку невозврата, опасаясь напороться на тот момент, когда ему придётся стрелять по священному району города, и надеясь каждой клеткой своего тела, что обойдётся. Маг Первых возлагал надежду на успех Ирманта, но при необходимости действовать, его рука точно не дрогнула бы, а дух был бы крепок. Все три сферы для слежки сконцентрировали внимание на храме Нуны, но пока не приближаясь. Нервное спокойствие было прервано громким сигналом. Перун и Велес пропали с радара, их сбили немногим позже после старта. Виман Драконов совершил несколько тщетных выстрелов, после чего специально целенаправленно врезался в капсулу, в километре от Земли. Авария была в стиле камикадзе, отчаянная. Ящер даже не пытался сбить объект меньшего размера боком или вроде того, чтобы спасти хотя бы своих, он просто взял его на таран, ударив прямо кабиной, и обе машины сломались, полетев вниз, в свободном падении, разгоняемые собственным весом.

Южен Шан и его армия вошли в храм, но открылась им воистину не воодушевляющая картина. Орталеон, куклой лежащий на полу, двигался лишь по зову третьих сил, невидимого энергетического пресса, смещающего тело то туда, то сюда. Асмодея терзал неподъемный живому созданию объём атмы, сосредоточенный в полукруге, центре установки, где он и упал. Вид живого создания в столь запущенном, развороченном, состоянии напугал бы любого, даже хладнокровный не пожелал бы смотреть. Ирмант словно тряпка елозил по луже собственной манны, расплавленной кожи, костей и крови. Статическое поле убивало жертву очень медленно, мучая, куски мантии валялись подле него. Чистый поток, сформировавшийся возле искр, пагубно влиял на всё, будь то камень, живое создание или манна. Растворённое в густой, как патока, желеобразной смоле крупное пятно чёрной энергии, потерянной Сейтлером, то и дело меняло свой вид и свойства, но неизменно продолжало вытекать из Орталеона вроде жизненной силы.

– Ещё не всё, сын мой. Нави обождёт. Вий всего лишь открывает нам глаза... – Звучало демоническим голосом в сознании Ирманта. Тёмный ощутил смерть. Она нежно напевала ему колыбельную на ухо. Он увидел себя со стороны, но тут же его душу засосало в чёрную воронку, водоворот, будто он угадил в трясину. Орталеон перестал ощущать себя частью мира или существом, попал в тёмную комнату и тут же потерял все органы чувств, остались лишь мысли. Асмодей резко прозрел отчётливо увидев крупный кристалл, прозрачно-белый, пустой сосуд, валяющийся в куче красного песка, золота и искр, где-то далеко, на выжженной, мёртвой планеты. Кадр перелистнулся, он увидел кристалл поменьше, осколок, темнее самого чёрного земного оттенка. Орталеон хорошо знал именно этот камень, он видел его раньше, более того, владел им почти всю свою жизнь, это был подарок его отца. "Ирмантианская звезда" – так его назвал родич перед своим исчезновением. То был самый крупный из когда-либо виданных Антрацитов, угольных камней или Асмодейских искр. Орталеон никому его не показывал и всегда носил кристалл на шее внутри медальона, а иногда помещал его в специальный кармашек на поясе. Одежда и ремешок был создан из затвердевшей атмы высокой плотности. Медальон раскрылся и осколок звезды выкатился, а Ирмантианская атма притянула его в центр пораженной груди, и тут вокруг начала скапливаться круглым пятном Ирмантианская густота. Атма начала бурлить, а все уничтожающее влияние крупных искр отменило своё значение для Асмодея. Горячий битум извергался из тела Орталеона подобно вулкану, энергия не остывала и быстро выжирала площадь, покрыв кожу, защищая ее и растекаясь по полу, с уклоном к источнику чистого потока. Атма полностью покрыла Лега, с головы до пяток, лишь местами обнажая уничтоженные участки тела. Просветы на его коже больше напоминали разрывы, шрамы, медленно зашиваемые чёрной манной, как материалом или материей, способной заменять плоть и покровы. Смолянистые язвы сгущались – раны затягивались, превращая кожу беса в какую-то резину, сделав из Асмодея пластилинового человечка, плотная вязь полностью повторяла его прежние черты. Дискомфорт заключался в том, что смола ничуть не снисходительней отнеслась к боли Ирманта, вещество восстанавливало его, но прикипало подобно кислоте, причиняющей значимое страдание. Орталеон вернулся в свою голову, чётко ощутив себя индивидуальностью, отчётливо воспринимающей жизнь, а вскоре и вновь овладел телом, а не только болью от его терзаний. Память и восприятие не пострадало, а напротив, расширилось, отсутствуя всего несколько минут, он будто много лет путешествовал по вселенной, разом прозрев и узнав много тайн, пережил небывалое и обогатился сразу во всех гранях. Его рассудок будто прошел обновление, неплановый, несанкционированный апгрейд объединивший в себе всю боль и память Асмодейского вида, включая происходящее на Дроде. Ирмант видел мир через пелену, всё как в непроглядном тумане, когда чтобы увидеть, надо прищуриться или всмотреться, встать или пошевелиться не получалось, если только пальцем, слегка согнуть его, не более того. Орта мог говорить, но ему не хотелось, он пока не издавал ни звука, мотивированный высшей целью и стремлением отомстить, вовсе не придавая собственной боли значения, игнорируя её как выдумку. Ноги от щиколотки прикрывали остатки штанов, прежде надетых им под мантию, будто бы прилегающие панталоны, но в обтяжку, да и те в местах бывших кожных прорывов продырявились, а из ран, дыр и самой чёрной атмы исходило странное свечение, светлое сияние, среди черноты, пока молекулы словно армия нано роботов реконструировали тело и вещи. Всё это предавало Легу некое сходство с раскалённой лампочкой, облитой чёрной краской. Выделяемая телом Ирманта слизкая субстанция перемешалась с его темно-голубой кровью, но основная её потеря остановилась, сменившись исключительно на капли атмы, скатывающиеся на пол и прожигающие верхние слои цельного мрамора словно масла, моментально превращая препятствие в пепел. Темные, пустые глаза служили градусником, наглядно демонстрируя перебор в поглощенной им манне но особый кристалл продолжал вбирать в себя мощь Ахарата и воспроизводить черноту. В них просматривалось то же сияние, но сильнее, а по лицу, не щадимому всем комплексом равно всему остальному скатывались кровавые слёзы, прожигающие за собой борозды. Он не плакал, это был естественный процесс выделения слизистых или их остатка. Хотя мысли в голове у Орталеона вполне соответствовали визуальным эмоциям пустоты. Ящерам в зале показалось, что Лег сейчас лопнет, не выдержав такого перенапряжения. Командующий наступлением генерал мельком взглянул на одного из подчинённых, этим подтолкнув своего лучшего воина, по совместительству личного охранника и чемпиона боёв на арене в одном лице, пойти и прервать страдания Ирманта, а за одно и ритуал, передающий Атму Дроды на Землю, ведь полученная энергия доставалась Аримии. Сейтлеры через столб не пришли, Шан хорошо понимал, что у Ассов был план, но раскусить замысел не мог, однозначно ощущая необходимость остановить Ахарат, перестраховываясь. Южена сопровождала дюжина личных телохранителей, Отрёкшиеся – золотые драконы и три десятка Опустошителей, плюс бесчисленный резерв вторых ожидающий наверху. Старый ящер у своих считался Чернокнижником, тёмным Магом, редким кадром среди их вида, чая специализация позволяла манипулировать потоком подобно Асмодеям, подчинять его воле, а останавливаясь на простом воспроизведение в качестве предмета или защиты. Но ещё, будучи предельно рассудительным, генерал здраво оценивал соотношение сил и не собирался превращать расправу в собственный поединок, вдруг слабость врага подложна, лет пятьсот назад, в молодости, очень может быть, но сейчас он отправил разведать лишь одного, а сам вообще не собирался вступать в схватку.

Чемпион драконов принял приказ, он был в разы крупнее сородичей и выглядел очень внушительно – крупная, почти не вытянутая, округлая пасть, около двух метров роста, сильно выбивающийся из колонны Опустошителей. Ящера облачала тяжелая кольчуга, сделанная мелким звеном и надетая на похожее чешуйчатое кожное покрытие. На поясе крепились длинная сабля и клинок поменьше. Чемпион никогда не проигрывал, и этот момент в его восприятии не стал исключением. Приближаясь к Орталеону, он вёл себя сверх уверенно, без страха и доли сомнений, попутно прикидывая, как ему изощрённее избавиться от проблемы, ближним ударом или уколом, разрубить тело или отрезать голову. А Ирмант валялся, не имея возможности пошевелиться. Аримииц спокойно передвигался через силовой ураган, но в плазменное поле входить не стал, остановился около запертого в неподвижном теле Ирманта, подобно тени горы. По сути, в самую опасную зону дракону идти не требовалось, Сейтлер лежал у самого края. Из-за проходящей сквозь тело Лега атмы его полностью парализовало, сил не хватало даже на простой поворот головы, пострадала не только поверхность тела, разрушению подверглись внутренние органы. Глаза Асмодея сомкнулись после того, как он потерял контроль над Ахаратом, когда энергии ринулась в его тело. Придя в себя после частичного отключения, Ирмант отлично чувствовал, что происходит вокруг него без визуального контакта. Находясь в полуобморочном состоянии, пережив одну смерть и вплотную подойдя ко второй, Сейтлер расходовал последние физические запасы на стремление вновь открыть глаза, пока веки тянуло вниз, как пудами, боли больше не было, но даже ей, Орталеон именно сейчас был бы рад. Осознав безуспешность используемых их мер, Лег решил сменить тактику, не отстраняться от доминирующих ощущений, а поддаться слепой ярости и мрачным, агрессивным порывам, всё святое и светлое вылетело из его разума. Ирмант мотивировался и был движим смертью и местью. Смирение быстро вознаградилось, Асмодей постепенно обретал возможность распоряжаться физической оболочкой, он открыл глаза, увидев всё через мутную пелену, в непроглядном, густом тумане. Возвращая контроль функций пока злоба глушила рассудок, он поддался тому, что обычно не позволял себе, а особенно в столь важный момент, когда узнал о массовых расправах в своём клане. Ещё и стоило поспешить, Ахарат терял всё что Орта копил с огромным трудом, пусть и очень медленно.

– Ну у тебя и морда! – Попытался выдавить через не разжимающиеся зубы Орталеон, только прозрев и сразу напоровшись взором на врага, но смог лишь подумать и прошипеть, чуть не захлебнувшись кровью, забившей всю глотку, от чего высмеял собственную беспомощность. Первое, что поспешил сделать Ирмант, ощутив прошедший по всем его мышцам импульс, судорогу счастья знаменующую возврат обратных реакций организма и воссоздание нервной системы. Тёмный выдавил наглую, вызывающую ухмылку, давшуюся ему с большим трудом, сквозь отказ лицевых мышц подчиняться мозгу. Адресат быстро засёк наглую выходку и принял её за личное оскорбление, или брошенный без слов вызов. Осколок Ирматианской звезды никто не видел, он скрылся под одеждой в растопленной массе тела. Именно он выделял всю эту энергию, полноценный колодец. Атма из него залила весь пол ручьём, стекая с подиума небольшим водопадом, но стремясь к системе управления, искрам и каркасной модели планеты. Дракон сформировал из собственной атмы длинное копьё с большим острием и множеством зазубрен до середины. Он уже хотел зайти в тёмную лужу и плазменное облако, одновременно в две стихии, ведомый не мудрёной провокацией Ирманта, но шагнуть не успел, а через момент уже не пришлось.

Чёрное масло, разлитое по полу, поднялось по одной из трёх искр и обволокло её, в качестве приличного слоя битумной смеси, медленно застывающей и густеющей поверх предмета. От непроглядного лакового покрытия плазменное выделение потускнело, потеряв треть силы. Не шибко сообразительному ящеру пришло в голову обождать. Тёмное вещество подобно краске шустро закончило начатое и погасило оставшиеся кристаллы, плотно принявшись за гигантский глобус. Смола стабилизировала атму Ахарата, подавив её у исхода и ограничив внутри устройства, система возобновила нормальный процесс сбора, а излучение аккумуляторов пропало. Однако Ирматианский поток обороты не сбрасывал, продолжая хаотичное распространение по каменному покрытию. Орталеон не управлял своей манной, словно она действовала самостоятельно, но устранив утечку, он неосознанно снял препятствие Аримийцу. Входя в бывший вихрь, Ящер шагнул с опаской, не спеша, прощупывая почву, но почти весь хаос осел, столб успокоился, выбросы по всему помещению прекратились. Лишь изредка атма искрилась или вспыхивала на входе, в разрушенной части капища. Чемпион занёс копьё на высоту своего роста и вколол его в грудь Ирманта со всей силой, прямо в бурлящий источник атмы. Бесконтрольному распространению чёрной жижи прокол не помешал, а вот оружие в теле застряло. Дракон несколько раз дёрнул его назад, приложив всю свою массу, но вытащить не получилось. Он метил в сердце, но не ощутил, как лезвие режет плоть, будто поразил песочницу и наткнулся на камень, а не живое создание. От копья тело Орталеона дёрнулось резким сокращением пробежавшим по всем частям до пальцев ног. Разум Ирманта в раз очистился, а чёткость зрения восстановилась, он громко захрипел, делая глубокий, жадный вдох, осознавая, что не дышал очень продолжительный срок, с момента как упал на пол. Асмодей вновь почувствовал, но не боль, а дискомфорт, всё горело, словно Солнцем обожгло, но на подобные мелочи он не отвлекался, даже не понимая, что эффект свежести – это полная потеря чувств и жжения всех рецепторов, существующих в организме. Сейтлер не ждал столь резкого улучшения, тем более получив колющую рану в грудь. Он резко опустил подбородок, уставившись на Аримийца и пошевелился, чуть согнув колени и локти, будто собирался встать. Враг запаниковал. Мало ему прикипевшего оружия, копьё приварилось к студне подобному туловищу соперника, ранее находящегося при смерти, а здесь ещё этот сверлящий взор.

– Что же ты! В голову бить нужно было! – Более-менее внятно произнес Ирмант упрёком, на чистом Аримийском, пока оппонент был выбит из колеи. Чемпион не сразу смог избрать следующее действие, но благодаря отваге преодолел коварный ступор, обходя призывы разума. Дракон сорвался, выхватил саблю и рассёк лежащего врага вдоль шеи, однако не совсем так, как планировал. Прямо перед ударом всё тело ниже подбородка надулось чёрным пузырём, крупным прыщом, лопнувшим, как воздушный шар от пореза, а вместо воздуха из него вырвался столб пепла струей, как из шланга.

Элитный стражник не успел остановить взмах и не заметил, как разрубил набитый пылью мешок. Пепельная манна Ирманта осела на здоровяке плотным слоем, сработав подобно кислоте, и начала процесс тления. Ящер закричал и отскочил от Орталеона, бросил меч и схватился за лицо, не устоял и упал на пол, повезло, не в масляную лужу. Хотя какое тут везение, Южен недовольно отвёл взгляд и отдал приказ своим Опустошителям идти в бой. Отрёкшиеся пока остались при генерале, кроме одного, уже сломанного. По помещению разошелся топот бегущей толпы, хоть и с перепонками Аримийцев и в отсутствии обуви они не сильно шумели. Сейтлер напрягал конечности, и они отозвались на призыв, он собрал всю волю, вложив её в порыв подняться и разрушить искры Ахарата, закончить начатое, и не важно, его больше не волновало, что на него надеялись, он желал мстить. Орталеон дёрнулся, и тело чуть приподнялось, а остальное сделал раскалённый сплав, чёрная магма сотворила домкрат, выправив Сейтлера в вертикальное положение, и сразу осела назад, вернувшись в носителя, подставка осыпалась, потеряв форму. Орталеон стоял, но что-то было не так. Тело было мягким, словно ватой набито, осанка не держалась, голова свисала с плеча, мотаясь на шее, колени не полностью выпрямились, а руки, что шпалы, качались как маятник в одном интервале. В момент наивысшей концентрации и порыве встать, Ирмант повторно вырубился как по щелчку, словно кто-то переключил внутри него тумблер, он прочувствовал этакий микроинсульт. Изображение поплыло, мир искривился, и он вторично потерял сознание, впав в глубокую кому, но тело поднялось и двигалось, подобно лунатику, как марионетка, управляемая демоном, или высшими силами, отказываясь выключаться, мозг перегрелся, а потрёпанная оболочка всё равно продолжала действовать, подсознательно и не меняя путь. Попутно, Ирматианский поток неспешно, равномерно ремонтировал верхнею одежду носителя, заканчивая, подменяя собой нехватку материала, экспресс восстановление, точная реконструкция, без швов и следов, но на века, или до смерти создателя.

Асмодей ещё даже не шагнул, а на него налетели Опустошители, лишь пятеро, но многие разместилось рядом, ожидая свой черед. Ещё пятёрка лучников вышла в первый ряд, синхронно встав на одно колено, сотворили себе луки, а затем и стрелу сосредоточили из собственной манны, концентрируя заряд внутри неё, да так, что вокруг наконечника появлялось непроглядное испарение. Напавшие в ближнем бою налетели по порядку, двое и трое. Цель выглядела уныло, мало сказать ослаблено, как зомби или стоячий труп -откровенно говоря, но опыт чемпиона запечатлелся в памяти каждого ящера. Меч и топор, запускающие череду нападений пары, были остановлены чёрными вспышками из неоткуда, возникшими на момент всего в метре до Сейтлера. Один упал, второй отпрыгнул назад обожжённый. Сходу было выпущено пять стрел, все попали, но жидкое покрытие Асмодея просто поглотило энергию движения и сами болты, они словно в воду попали, пропали, канув в небытие, не выйдя из туловища с обратной стороны. Стрелки обалдели и перезарядились, а в контакте тройка сменила пару, с дополнением в виде копейщика идущего последним и прикрывающегося щитом. Очередной Ящер с мечом напал первым, осуществив удар с широкого маха, туловище Орталеона отклонилось в сторону и лезвие прошло рядом, но первый специально загонял, второй присел, а копейщик метнул копьё в Лега, а оказавшийся внизу спешно замахнулся вдарить по коленям. Метательное орудие поразило обморочного, но в момент попадания, Ирмант вспыхнул, целиком, пламенем угольного оттенка, словно промоченный факел или керосинка. Впившийся дротик-копьё расплавился и согнулся, как палочка от карамели в костре, а остатки накапали на пол, где и так всё превратилась в затопленную квартиру, искусственный прудик вокруг главных систем Ахарата, только с кипящей атмой, по щиколотку, вместо чистой воды. Бьющий последним напоролся на вспышку, но успел окончить выпад, пропустив лезвие через колени, но оно прошло сквозь, как через иллюзию, не повредив Ирманта, целостность опор сразу восстановилась, без какого-либо толка, а ящера охватило тоже пламя, но вот незадача, его оно подпалило, а Орталеона – нет.

От столь агрессивной реакции, оставшаяся четвёрка вынужденно отступила. Асмодей занёс трясущуюся правую руку на уровень головы. Из-под рукава мантии бурной струёй вырвалась пепельно-дымовая смесь, как газ перемещающий твёрдые примесями, вроде песка, столб специфической манны бил как из брандспойта, шустро заполняющего всё помещение в сторону врагов, но ни на сантиметр не возвращающейся, словно себя Ирмант отгородил невидимым стеклом. Непроглядная туча потока скрыла в себе всех Аримийцев. Не попались лишь самые дальние, Шан с огромным трудом остановил чужое заклинание, защитив себя и личных стражников сотворённым препятствием. Асмодей опустил рукав, и его атма последовала за ним, резко сконцентрировавшись внизу и прильнув к полу, а заодно потянув за собой всех попавших под её распространение. Воздух выше колен очистился, а вся энергия спрессовалась, проведя ровную черту, делящую храм на три секции: обычная, туман и жидкость в основание. Четверо вступивших в физическое противостояние передвигались по горячему маслу. Внутренний поток Аримийцев защищал их от густого вещества на полу, но он же сыграл злую шутку в облаке пепла, ящеры защитились своей манной, контактируя ею с Ирматианской и вторая просочилась в них, смешалась и подчинила воле одержимого Лега. Когда уже сражавшиеся Аримийцы падали, самостоятельный битумный поток отвердел, воплотив множество острых шипов, наподобие сталактитов, но развёрнутых для убийства, скрывая пики в тёмной, туманной пелене и каждый напоролся, превратившись в решето и медленно растворяясь в угольной луже. Копья размякли, и всё исчезло. Остальным повезло чуть больше, но не многим.