Текст книги "Настоящее чудо в идеале (СИ)"
Автор книги: Аноним 895430478
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Синдзи случайно вспомнил ту фразу, пришедшую в его голову однажды, ещё до знакомства с Нагисой.
"Если бы только нашелся человек, который смог занять его место... тогда даже чудо могло стать явью..."
Неужели всё так, как он загадывал? Однажды Каору спас его от издевательств. После этого они прекратились. Насмешки, истязания – все, кроме гордого одиночества, в момент перестало существовать благодаря альбиносу. Именно он был первым человеком, чьё имя Синдзи запомнил. Так почему всё обернулось таким печальным образом? Почему он сам не заступится за Нагису? Всё просто – он вспоминал то предупреждение рыжеволосой:
"Влезешь куда не надо – пощады не жди".
Да, как бы это не выглядело низменно и жалко, Синдзи не хочет, чтобы над ним вновь издевались. А значит надо терпеть и не лезть на рожон. Нагиса понятливый, он всё равно скоро уедет.
"Всё будет хорошо" – уверял себя Синдзи – "С ним ничего не случится... если он хотя бы день побудет на моём месте, то поймет, почему я отказался. Поймет, почему я не вмешался. Поймёт меня".
– Хэллоу, новенький, пмнишь нас, а? – к парте Нагисы подошёл тот самый главарь шайки. Он злобно ухмыльнулся и со всей силы ударил Каору в лицо. На бледной коже виднелся красный след от удара кулаком, но он почти не реагировал на провокацию, сохраняя невозмутимый вид – Пшли-ка выйдем на мужской разговор. Иль не хчешь, чертов гомик?!
Каору бросил прощальный взгляд в сторону Синдзи, но тот, притворяясь, что ничего не видит и не слышит, отвернулся, надев наушники. Альбинос послушно встал, идя следом за шайкой хулиганов.
***
Буквально в тот же день по школе прошёлся слух: КаоруНагиса попал в больницу. Его нашли на заднем дворе школы, всего избитого и искалеченного.Последствием избиения стала черепно-мозговая травма, его пальцы и локти переломаны. Девчонки шептались, что он вряд ли когда-нибудь вновь сядет за пианино. Его руки теперь недееспособны. Более того, его мечте стать музыкантом невозможно осуществиться. Жизнь подобного человека праздна. Узнав об этом, Синдзи ещё долго не мог оклематься. Но рыжеволосая девчонка победоносно усмехнулась, смакуя скорую победу. Тех хулиганов на две недели отстранили от занятий и поставили на учёт. Учителя поговаривали, что возможно заведение уголовного дела за причинение физического насилия.
Но какой в этом теперь смысл, когда его мечта больше не может быть осуществлена? Когда его длинные изящные пальцы больше не будут скользить по клавишам, играя божественную мелодию? Когда талант был так безжалостно растоптан обществом?
Синдзи было стыдно приходить навестить Каору после того, как он игнорировал его существование в классе. Он не мог заставить себя прийти сюда. Но ноги сами манили, и вот он уже был в клинике. Спросив в какой палате находился человек по имени НагисаКаору, он прошёл на третий этаж и остановился за дверью палаты, услышав, что там кто-то есть. Значит, посетитель...
– Нагиса-кун, я знаю, как ты старался всё это время стать музыкантом... – мужчина с очень грубым голосом пытался донести до юноши очень важную новость – вот что понял Синдзи – но теперь можешь жить как нормальный человек, ходить в школу... Я сожалею, но ты наверное и сам понимаешь, что никогда больше не сможешь сесть за пианино.
Синдзи прислушался. Ему было жаль Каору, но был единственный ответ, который он хотел услышать. Однако вопреки его ожиданиям Нагиса молчал.
– Поэтому... почему бы тебе не начать жизнь с начала? – произнёс мужчина.
– Что вы имеете ввиду, учитель? – в голосе Нагисы что-то надорвалось. Та самая живая искра теперь потухла, оставляя ледяную холодность. Сердце Синдзи опустошалось вместе с этим холодом. Уходило всё: восхищение, любовь, зависть... всё это обращалось в прах – Вы не понимаете, что музыка была для меня всем? Верно?
От этих слов по щекам струились слёзы, но Икари сам не понимал почему. Возможно это и его скорбь. Возможно это слёзы отчаяния. Такова жизнь. Прятаться, сбегать, жить в панцире целую вечность – это всё на что способен человек. Но Каору другой. Он стремился за своей мечтой и теперь, потеряв возможность её осуществить, у него останется лишь один очевидный выход.
– Нагиса-кун, подумай о родителях. Ты умный и красивый. Ты хороший мальчик. Я знаю, что тебе больно. Но постарайся не отчаиваться. Всё хорошо. Здесь только я, можешь выплакаться. – И тогда Каору сломался в слезах. Он горько зарыдал настолько сильно, что было слышно даже Синдзи, стоящему за дверью. Чтобы не слышать этого и вновь скрыться от правды, Икари закрыл уши руками и устремился прочь.
Его совесть вторила:
"Это всё твоя вина".
Но он перестал обращаться к внутреннему голосу.
***
Прошла ровно неделя. На удивление Синдзи в классе никто больше не заговаривал об этом инциденте. Компанию Судзухары на время отстранили от занятий, кажется по этому случаю завели уголовное дело. На этот раз простыми предупреждениями они точно не отделаются. Сорью вернулась к привычной трепле с подругами. Она вновь стала номером-1 во всём классе. Нет, во всей школе. Неудивительно, красавица, умница, спортсменка... Больше не было никого, кто мог бы подорвать авторитет первой девушки школы.
Образ жизни Икари практически не изменился. Каждый день, приходя в школу, он по привычке проверял, нет ли кнопок в его обуви, не разрисована ли парта, смотрел под ноги, чтобы ему не поставили подножку. Но весь класс будто изменился... хотя не произошло ничего важного, прежде шумный и буйный коллектив стал подобием морга. Все молчали. Даже на переменах никто, кроме компашкиСорью, не осмеливался вымолвить и слова. Все сидели за своими партами, опустив голову и молча поедая бенто. И затем даже Синдзи перестал опасаться издевательств. На место угрызениям совести пришло настоящее равнодушие. Большинство времени он только и делал, что пропускал слова учителя мимо ушей, смотря в окно и слушая музыку. Абсолютное равнодушие. В нём не возникало никаких эмоций, даже когда он смотрел на пустующую парту первого ряда.
"Не жесток ли он? Ведь это случилось благодаря ему... так почему за всё это время Икари даже не посетил больницу, не поинтересовался, как дела у его бывшего друга? Ответ прост. И хотя он больше не желал напоминать себе жестокой правды, теперь уже было всё равно. Поздно убегать от того, что уже произошло".
И когда всё постепенно начало утихать, произошёл раскол, который довёл Икари до крайностей.
В этом не было ничего необычного. Нет, скорее Синдзи даже ожидал подобного исхода. Но хотел оправдать надежды, молясь, чтобы этого не случилось. В тот день идеалы, которые он продолжал лелеять, раскололись окончательно, оставляя на душе неприятный осадок.
Каору вернулся в школу. Причём не просто вернулся. Он улыбался, словно ничего не произошло. На прежде убитом горем, разочарованном жизнью, невозможностью исполнения своей мечты, лице сияла яркая радужная улыбка. Несмотря на то, как жестоко с ним обошёлся класс, игнорирующий издевательства, он как ни в чём не бывало поздоровался с одноклассниками и прошёл на своё место. В момент, когда Каору прошёл мимо Синдзи и бросил беглое: "Привет", сердце Синдзи словно остановилось. Оно разошлось по швам, кровоточа и испытывая сильнейшую боль от разочарования, мальчик поднялся с места и покинул класс, выйдя на крышу.
Несмотря на его пасмурное настроение, василькового цвета небо приветствовало пушистыми облаками и палящим знойным солнцем. Воздух пробивался на крышу, заставляя мальчика вдыхать запах свежести. Полный спокойствия и безмятежности, Синдзи подошёл к краю крыши и остановился, смотря на расстилающийся под его ногами город. Все эти ничтожные небоскрёбы были ничем, если смотреть на них с такой высоты. Что если бы человек умел парить в высоте? Смог бы он улететь, наслаждаясь свободой целые века? Интересно, что за дурманящее чувство испытывает человек, находящийся в невесомости хотя бы несколько секунд. Синдзи всегда было интересно это узнать. Его идеал был бесконечно далёк от реального. Идеал в его голове никогда не отступал от своих принципов, не отказывался от мечты, был сильным и стойким и... потеряв дорогу и оступившись однажды, он бы отправился в полёт, туда, в невесомость, туда, где больше никто не смог ему указывать. Он бы стал парящей птицей, улетевшей далеко-далеко, на край света в эту бесконечную невесомую даль...
– Синдзи-кун, обед уже заканчивается. Чего ты тут стоишь? – за его спиной послышался до боли знакомый и безмятежный голос. Синдзи неосторожно сделал шаг назад. Он сморщился. Ещё немного, и он бы сам бороздил небесные широты, в конечном итоге став лишь кровавым месивом. Любая птица, у которой нет крыльев, рухнет и разобьётся. И он не исключение.
– Аа... ничего. Я просто... немного задумался, – Синдзи не мог подобрать слов. Почему он так спокоен? Почему не злится? Почему ему всё равно?! После того, как весь класс буквально травил его, почему он всё ещё здесь и безмятежно улыбается всем им? И вообще...
– Синдзи-кун, ты меня пугаешь. У тебя устрашающее лицо. – Каору нелепо рассмеялся, стараясь поддержать атмосферу безмятежности. Синдзи, тоже поняв, что погорячился, попытался расслабиться и натянуто улыбнулся.
– Кто угодно удивится, если твой одноклассник, несмотря на травму, как ни в чём не бывало вернётся в класс – шутливо-саркастически пробурчал Икари, повернувшись к двери. Но был остановлен мягким вздохом. Там, где только что стоял сам Синдзи, теперь был Каору, заняв его место, он смотрел на горизонт, о чём-то думая со счастливым меланхоличным выражением на лице.
– Я тоже так думаю. – Каору печально усмехнулся – Музыка была целью моей жизни, мечтой, которую я не смогу достичь.
Синдзи до хруста стиснул зубы. Он злился. Злился на себя за то, что посмел игнорировать издевательства, злился на тех, кто отнял у талантливого музыканта его мечту, но более всего он злился на самого Каору, в чьём голосе не слышалось ни капли сожаления. Несмотря на то, что у него не осталось смысла в жизни, он нисколько не жалел о том, что вернулся в школу.
– Несмотря на это, моя жизнь не окончена – тем не менее продолжил говорить он – Учитель сказал, что несмотря на это во всём можно найти свои плюсы... даже если я сожалею... даже если так... если я начну жизнь по-другому, если я буду жить как обычный человек и довольствоваться буднями, то даже такая жизнь будет казаться счастьем, не так ли?
Это не правда. Такая жизнь бессмысленна! Это лишь существование! Такой образ не подходит Каору! Ведь он как никто другой стремился исполнить свою мечту! Ведь эта мечта была его единственной отрадой, его музой, всем его смыслом! Тогда почему он говорит такие слова? Кто и как смог сбить этого целеустремлённого юношу с истинного пути???
Синдзи сжал кулаки. Он чувствовал, как вместе с горячей кровью по венам прогоняется тепло. Он злился. Неимоверно злился на весь этот жестокий мир, сыгравший с ними злую шутку.
– Зачем ты говоришь такое? Ведь музыка – вся твоя жизнь? Почему ты готов так просто отказаться от этого? – Синдзи склонил голову. Он не хотел слышать ответа. Он не хотел принимать его. Если Икари услышит, то все его идеалы окончательно разобьются и тогда... тогда он поймёт, что в мире не существует такого понятия.
– Помнишь ты сказал, что не можешь. Ты сказал, что подобные мечты не для такого как ты, что мы совершенно разные. У нас разные дороги в жизни...но теперь это не так. Теперь мы равны... – Каору прервался, посмотрев на Икарис тёплой и нежной улыбкой. Однако Синдзи лишь вздрогнул. Он наконец понял. Понял, что питает надежды Каору. Понял, что мешает ему скорбеть о своей мечте. Он всё ПОНЯЛ.
Именно этот фактор мешает Каору стать идеалом...
Если его устранить, разве тогда в его глазах Нагиса не будет выглядеть идеалом?
И тогда Синдзи сможет вновь верить в него.
– Прости... – Синдзи подошёл к Каору и протянул ему руку. Тот, подумав, что мальчик приносит свои извинения, безмятежно улыбнулся, кивнув ему.
– Я прощаю тебя. В твоём поступке нет ничего странного. – И протянул ему руку, не нашедшую опоры. Синдзи выставил ладонь, легонько хлопнув того по спине. Ноги предательски дрогнули, Каору, расширив глаза от удивления, смотрел в равнодушное лицо Икари, уголки губ которого были чуть приподняты. В рубиновых глазах отражалось лишь непонимание ситуации, в карих глазах напротив – полнейшее хладнокровие. И это мимолётное мгновение были для Икари словно вспышка. В следующую же секунду тело Каору стремительно упало вниз. Синдзи опустил голову. На асфальте, на котором только недавно ничего не было, распласталось нечто, напоминающее человека. Его голова была разбита вдребезги, серое вещество вперемешку с кровью вытекало из мозга. Его лицо, прежде красивое, исказилось в ужасной гримасе, раскроенный череп был похож на свежий плод граната, впавшие глаза напоминали изъятый из глазниц рубин. Синдзи усмехнулся. Такова она – идеальная смерть того, кто принял свою участь. Таков итог юноши, который не смог смириться с утратой мечты.
Это его прекрасный идеал. Больше ничто не сможет осквернить его.
Будь то дружба, узы или любовь...
С ужасом школьники, увидевшие это кровавое зрелище, столпились вокруг трупа НагисыКаору. На этот же день по школе прошёлся странный слух. Мол, известный музыкант покончил жизнь самоубийством в пределах школы, только что выписавшись из больницы, для того, чтобы наказать тех, кто издевался над ним. С этого дня прекрасная история о музыканте, увековечившего свою мечту в стенах школы, слыла не только среди его одноклассников, но и среди остальных школьников.
***
Спустя несколько лет Синдзи всё ещё вспоминал эту историю. Историю о прекрасном музыканте, что помог ему исполнить чудо, юноше, в котором воплотились его мечты. Он явственно помнил рубиновые глаза, бледную кожу, пепельные как первый снег кожу, и его мёртвое тело, окрашенное в багровый цвет. Та картина въелась в его мозг, запечатлелась в его снах. Девственно-белый снег, осквернённый алой кровью.
Даже после окончания школы Икари не переставал приходить на памятное место. Он не помнил, как и почему это делал, но каждый раз приходил только для того, чтобы вновь почувствовать ту искру, зажёгшуюся в тот день в глазах Нагисы. Что он чувствовал перед смертью? Предательство, скорбь или облегчение? Всё это теперь оставалось загадкой. Понял ли он за то краткое мгновение, что умирает, или же не смог осознать это до самого конца? Синдзи закрыл глаза, поток ветра захлестнул его лицо, на краткое мгновение он перестал дышать.
По правде говоря, с того дня ничего не изменилось. Даже выпустившись из школы, он не стал ни лучше, ни умнее. Всё тот же среднестатистический японец, подчиняющийся другим. Такой как он никогда не сможет почувствовать свободы. Он – раб общества. Но Каору таковым не был. Он был свободен. Поэтому и выбрал смерть. Уж лучше умереть, чем существовать, будучи лишённым этим же обществом единственной мечты...
Поэтому Синдзи не сожалел. Ни разу. Он вечно будет помнить этот день. Будет помнить его. И идеал, который наконец почувствовал истинную свободу. Икари сделал ещё один шаг. В его голове мелькал бесконечная кинолента. Университет, группа, отвлечённая друг от друга, безразличие лекторов, и он, по-прежнему не осознающий зачем и почему жив. Работа, подчинение начальству, выговоры и штрафы. Бесконечный круговорот серых будней, рабство, прикрытое статусом "работа". Нельзя сказать, что такая жизнь имеет хоть малую ценность. Он, вечно унижаемый другими, вечно пресмыкающийся перед начальством, не достоин даже стоять на одной планке с идеалом.
Но такая жизнь ему надоела.
Поэтому спустя десять лет он отважился на этот шаг. Пусть они не похожи... пусть их дороги отличаются... пусть Синдзи был предателем, эгоистом... лишь эта предсмертная вспышка сделает их похожими друг на друга, приблизит Икари к его идеалу.
Синдзи сделал ещё один шаг и вот она, та самая невесомость. Перед смертью, в этот краткий миг он улыбался, видя перед собой обрамлённый звёздами тёмный небосвод.
"Прости меня... и прощай..."
Сказал он самому себе и блаженно закрыл глаза, наслаждаясь мгновением свободы в полёте.
На следующий день в газете написали о выпускнике школы ***, посетившего вечер встреч одноклассников и по необъяснимым обстоятельствам покончившего с собой в тот же день. Что удивило общественность, так это то, что, несмотря на то, что мужчина работал обычным клерком, у него был постоянный доход и хорошие приятели. Его компаньоны предполагают, что причиной для самоубийства могло послужить одиночество, ведь, как они заметили, он всегда был одиночкой, не любящим сближаться с другими. Иные версии предполагали, что причиной послужили личные психологические проблемы. Причина столь радикальной перемены так и не была обнаружена.
