Текст книги "Четверной туз"
Автор книги: Ано Ним
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 7
Кромешная тьма. Но я все равно разглядела обои в спальне, в которой только что проснулась. Они не были золотистыми. Мебель в спальне идентичная той, что была в мире Люка или Венсана, что разумно наводило на мысль, что эта мебель была выбрано мной, а не кем иначе.
Скорее всего я сменила мир, (я так легко уже об этом говорю) когда в этом уже спала. Поэтому только проснувшись и осознав смену спальни, я почувствовала себя бездыханной рыбой, выброшенной на берег. Не было ни желания, ни мотивации.
Подогнув к груди колени, я сидела в постели и слушала звуки, доносившиеся с ванной комнаты. Сейчас я узнаю, кто здесь. Венсан? Люк?
Вот щёлкнула дверца шкафчика. Замолчал урчащий кран. Тишина. Мягко качнулась дверная ручка.
Три. Два. Один…
– Дорогая, ты все же проснулась?
Я, со стоном рухнула в постель. Это мир Венсана. Венсана, который разом умудрялся быть ненавистным и привлекательным.
– Сегодня выходной, мы собирались в галерею, – от меня не ускользнул внимательный взгляд Венсана.
Я молчала. Я не собиралась прощать этому насильнику его деяния.
Венсан подошел ко мне и одним рывком поднял с постели.
– Одевайся.
– Нет, – я чуть не заплакала. Никуда с ним не хочу. – Я плохо себя чувствую и хочу полежать в постели.
– Но как же так? Все было запланировано. Столько людей будет нас ждать.
Он потрогал мой лоб.
– Ты горишь!
Отвернувшись от него, я мысленно благодарила свой организм за помощь. Все что угодно, только не с ним. Я еще чувствовала в себе Лиама и не хотела отпускать это ощущение.
– Бесполезно ждать улучшений. Я позвоню, предупрежу, чтобы нас не ждали, – голос его был тверд и сосредоточен.
Ну уж нет. Только не это. Я перехватила его руку и, собирая все свое обаяние в кучу, стараясь честно, глядя в его светло-серые глаза, как можно печальнее проговорить:
– Нет, ты можешь пойти. Мне нужен покой и сон. Долгий сон.
– Но я планировал день для тебя. Не представляю, что теперь делать одному, – он присел на кровать и на мгновение задумался.
– К вечеру мне станет лучше, вот увидишь. А ты сходи, извинись за меня и наслаждайся. Мне очень жаль, что я пропущу такое событие, но мне нужно поспать, а тебе просто необходимо сходить, – я изворачивалась как могла, и мое слезливое прошение не прошло даром.
– Я бы предпочел статься и поухаживать за тобой.
– Я буду спать, – начала злиться я. – Не надо за мной ухаживать, я не больная.
Венсан откинул голову и с прищуром посмотрел на меня. Он сложил руки перед собой и долго молчал. Рубашка золотистого цвета выгодно подчеркивала его загар и проседь в волнистых волосах. Профиль у Венсана был хищный, и он подозрительно разглядывал меня, пытаясь найти хоть одну лживую нотку в моей слаженной песне. Он меня пугал и восхищал одновременно.
– Будет действительно лучше, если ты немного поспишь. Ты мало спишь, много думаешь. Иногда я ловлю на себе совершенно чужой взгляд, но все же ты – прежняя настырная дурочка.
Я пристально посмотрела на Венсана и ответила, умышленно игнорируя сомнительный комплимент.
– Обещаю, что буду спать до посинения. И пусть мне приснится что-то хорошее. Замечательное. Волшебное.
– Не могу тебе пожелать того же, – Венсан поднялся и проверил свой телефон.
– Почему?
– Ты же помнишь, ко снам у меня весьма придирчивое отношение.
– Не помню, – честно созналась я.
– Но как же? Мы обсуждали. Согласно Фрейду, наши сновидения – искаженный заменитель чего-то другого. Скрытого. Наш разум вытесняет это, а оно вполне легко проявляется в состоянии, когда мы не можем себя контролировать и управлять.
– Ты меня удивляешь! – я даже села. – Ты боишься проявления своих желаний? Ты боишься узнать каковы они? Их суть и причины?
– Я о себе и так все знаю. Опыт помогает мне определиться в этом мире и понять, что мне нужно в нем. А мысль, рандомно проскользнувшая и давно стертая из памяти, может косвенным образом повлиять на все это, когда восставшая из руин похороненных таких же мыслей, она возглавит этот парад, направленный на внесение сумятицы и разлада.
Он ушел в коридор, показывая тем самым, что не желает продолжения этого разговора.
– Но страх познать себя говорит о сдерживании чего-то такого, от чего ты так яростно пытаешься абстрагироваться, – я поспешила за ним, меня очень заинтересовало его мнение.
– Ну знаешь, сейчас ты занимаешься диверсией.
– Что это значит?
– Ты резко меняешь разговор. Начали мы со снов, а оказались около моих комплексов, – при последнем слове, он пальцами изобразил галочки.
– Но сны бывают прекрасными.
– А еще они могут быть ужасными.
– Но это всего лишь сны.
– Ты готова столкнуться с тем, что не входит в рамки твоих познаний? Например, узнать, что ты сама себе незнакома? Когда одно мгновение во сне способно разрушить всю построенную долгими годами концепцию твоей жизни?
– Зачем такие сложности? Мы видим во снах только то, с чем сталкиваемся в своей жизни. Ничего нового ты не увидишь в них.
– Вот именно. То, что мне не было угодно, может во сне плодотворно расцвести и занять слишком большое место в моем сознании.
– Но сны же забываются, стоит только проснуться, – я абсолютно не понимала Венсана.
Он подошел ко мне, мягко дотронулся до моей щеки и пальцем провел до подбородка.
– Но что-то мы все равно помним, – он взял мою руку и прижал к своим губам. – Не принимай близко к сердцу. Я просто старый маразматик, любящий поворчать и совершенно не терпящий романтики.
Он прижал мою руку к своей груди и на минуту закрыл глаза. Я отчетливо слышала удары его сердца и нисколько… Нисколько не разделяла его чувства.
– Мне сны заменяют сказку. В них я живу той жизнью, которой не смогу жить в реальности. На мгновение можно забыть, что ты это ты и можно оказаться совершенно другим. Пусть незнакомым себе, но никак не врагом, понимаешь?
– Какой же ты наивный ребенок. Твоя ментальность, первое, за что я тебя полюбил. Неужели ты так явственно нуждаешься в аппроксимации, что даже не подозреваешь этого?
Я умышленно промолчала, понимая бессмысленность нашего спора, где каждый остается при своем мнении.
Он проводил меня в спальню и заботливо накрыл одеялом. Принес стакан воды и пачку жаропонижающих. Пододвинул ближе пульт от телевизора, чмокнул меня в волосы, потому что я зарылась в одеяло и не дала ему возможность поцеловать себя в лицо.
Я уснула сразу, потому что не слышала, как он ушел. Сонно открыв глаза, я испуганно отбросила одеяло и прислушалась к звенящей тишине. Ничего. Никаких звуков. Я встала, накинула халат из ванной, прошла в кухню, взяла банан с корзинки и пресно пожевала, словно это была безвкусная трава. Потом прошла в гостиную. Там было убрано наспех. Видны были кипы газет. Наполненные пепельницы. Под креслом стояла забытая бутылка вина. Я прошлась, посмотрела на полки, среди многочисленных книг увидела и свои любимые. Что же удивляться. Все же, в этом мире, жила я.
Открыла шкаф. Потом открыла тумбы. Ничего интересного о себе я не нашла, но легко догадалась, что Венсан был искусствоведом. Много писем, много журналов, некоторые с цветными стикерами. Около стены стояли несколько полотен неизвестных мне авторов. Над ними, на стене висел единственный портрет не сильно крупной рыжей собаки. Породу определить я не смогла, пес чем-то напоминал пуделя, но не являлся им, однозначно. Интересно, этот жестокий человек любит собак?
В интернете Венсан нашелся быстро, чей-то слаженный слог быстро уверил меня, что Венсан холост и ему 46 лет. Довольно значимый и авторитетный искусствовед, но об этом я уже и так догадалась. Был женат. Лет 10 как разведен. Детей нет. Обо мне ни слова. В основном много информации о профессиональной деятельности Венсана. На большинствах фото, рядом с Венсаном, мелькала старуха с седыми волосами и цепким взглядом, выглядевшая как колдунья из сказки.
Я поискала в своем телефоне соц. сети. Но не нашла ни одного зарегистрированного аккаунта. Общественная жизнь меня вообще не интересовала.
Вернувшись в спальню, я открыла платяной шкаф. Большое количество всевозможных женских костюмов и белых блузок. Во втором отделении висела мужская одежда. Понятно, чья.
Венсан озадачил меня. Он так упорно отрицал возможность интерпретировать сновидения, что еще чуть-чуть и сорвался бы на крик. Это наводило только на одну мысль, его, самая заветная мечта обожгла ему душу и, видимо, очень долго тлела. Такой вот странный человек – тиран в сексе, сухой в жизни, с неожиданной любовью к собакам.
Я вдохнула и открыла свой туалетный столик. Чистые открытки городов мира, швейный набор. Бижутерия. Косметики, много. Боже! Как же скучно я живу. Я уронила лицо на руки и заплакала. Мгновенно вспомнился образ Лиама и мне стало еще горше.
Венсан вернулся после четырех. От него пахло сигарами, смешанным парфюмом и коньяком. Он сразу же начал готовить ужин, хотя я отказалась есть. Хмельное состояние скинуло мантию чопорности, сухости, передо мной предстал веселый человек с легким, заразительным смехом. Не отрываясь от плиты, он рассказывал про людей, которые наивно планировали делегировать его мир искусства в качестве их протеже, также он пересказывал мне байки, что травили в их профессиональной среде. Хотя я многого не понимала, учитывая эту узкопрофильную среду, я хохотала от души только потому, что Венсан умел подать шутки довольно доходчиво, стараясь разбирать их по голосам. Пару раз мне слышалось женское имя Марго, но потом в разговоре мне стало понятно, что эта дама и есть та старуха с интернета, ей около семидесяти лет и она курит сигареты с мундштуком, и всего лишь является куратором и компаньоном Венсана в одном лице.
– Вина? – спросил он, прерываясь и осматривая бутылку белого.
– Не люблю его, – я поморщилась.
– С каких пор?
Венсан, все еще не веря мне, плеснул коньяка и смотрел, как я его пью. Потом улыбнулся и покачал в удивлении головой. Неожиданно, этот человек приятно удивил меня, словно напоминая мне, за что я могла полюбить его. Я смотрела, как у него легко получается восхитительный Болоньезе и помнила, что такой интересный, интеллектуальный и задорный человек может очень быстро превратиться в похотливого и агрессивного самца.
Коньяк вызвал во мне зверский аппетит. Я съела все, что было подано. Венсан ни разу не обмолвился о том, что готовить пришлось ему. В кухне, меня не покидало ощущение, что это его территория. Всевозможные незнакомые мне сковороды и кастрюли никак не говорили о моей любви к приготовлению пищи. Тут нужно творить. А для меня приготовление еды никогда не представляло интереса.
После ужина я совсем размякла.
– Ты оправилась? – Венсан пощупал мой холодный лоб.
– Перестань делать из меня больную, – скривилась я. – Я поела и мне стало намного лучше, – деликатно умолчав о выпитом коньяке.
Хотелось закурить и мне пришлось серьезно задуматься, курю я или нет.
– Ты знаешь, сегодня утром я вспомнил об Аристотеле, – как из задворок всплыл голос Венсана. Я внимательно посмотрела на него, теряясь в догадках.
– Что тебе напомнило о нем? – спросила я наугад.
Аристотель? Это шутка? Ученый и искусствовед?
– Твое утреннее состояние. Я сразу вспомнил, как он болел. Как он угасал. День за днем. Я знаю, ты просишь не вспоминать о нем в таком ключе. А только хорошее и жизнерадостное. Но, тревога за тебя, неожиданно всколыхнула давно похороненные чувства.
Я молчала, резонно полагая, что сейчас лучше промолчать, чем необдуманно сболтнуть колкость, которая так и крутилась у меня на языке. Я уже догадалась, что имя Аристотель вполне может служить кличкой для собаки. Например, той, чей портрет висит на стене в гостиной.
– Странно, что ты вспомнил о нем только тогда, когда появился повод.
Венсан обернулся ко мне, он только открыл холодильник, и его замершая поза в свете лампочки холодного шкафа напомнила мне неживую греческую статую.
– Я вспоминаю о нем каждый день. Нежелание упоминать его в разговоре, разве дает повод для его забвения?
– Конечно, нет.
– Он был очень дорог мне.
Венсан подошел ко мне и обнял. Утрата питомца всегда оставляет отпечаток невосполнимой потери. Об этом нужно помнить, даже никогда не имея у себя животного.
Я ответила на объятие Венсана, прислушиваясь к его дыханию и мельчайшему изменению его поведения. От него пахло терпко и опьяняюще. Стальные мышцы обвили меня, чувствовалось мощь и несокрушимость. Если бы он сейчас проявил нежность и ласку, я бы точно ответила на это, не моргнув глазом.
– А помнишь, я рассказывал, как он сжевал мой ботинок перед самым выходом на презентацию?
– Помню, – ответила я шаблонными фразами. – Это была катастрофа.
Он рассмеялся и на мгновение, в нем снова исчез тот утренний мерзавец. Разжимая объятие, Венсан предстал удивительно обаятельным и улыбчивым человеком, с умным взглядом и гордой осанкой.
Этот день, начавшись с огромного разочарования – закончился прекрасно, Венсан все же устроил романтический вечер. Он принес блюдо с виноградом в постель и включил старый музыкальный фильм «Поющие под дождем».
Я зачарованно наблюдала, как он наизусть декламирует реплики и фразы из фильма. Как он поразительно смешно их повторяет и неплохим голосом подпевает вместе с героями душевные своей певучестью, прекрасные песни. Многогранность и непосредственность этого человека сбивала с толку. Но может поэтому, такой потрясающе артистичный человек спокойно является двойственной и непредсказуемой натурой?
– Вот, смотри-смотри, – Венсан изменил свой голос и произнес диалог в унисон с героями фильма:
«Вы сегодня вечером заняты, мисс Ламонт?
– Нет.
– Хм, забавно. А я занят!»
Я залилась смехом, настолько точно и карикатурно произнес реплику Венсан.
Что это? Я снова сплю? Венсан очаровал меня за один вечер. Куда делся тот человек с похотливым, стеклянным взглядом? Я видела органичную пластику, богатую мимику, радостные, глубокие глаза и счастливую, широкую улыбку. И он еще смеет утверждать, что совсем лишен романтики?
На какую-то долю секунды, мне показалось, что я готова влюбиться в него. Безрассудно, импульсивно. И лишь, крохотный маячок где-то внутри пульсировал во мне, напоминая о боли, не давая этим полностью забыться.
Резко начинаю тонуть. Мне не хватает воздуха. Трудно дышать. Тяжесть. Плен. Оковы. Я проснулась от затрудненного дыхания. Грудная клетка с усилием и резко приподнималась от посторонней тяжести, чтобы шумно вобрать себя воздух. С трудом разлепляя глаза и пытаясь разглядеть в темноте, что сдавливает грудь, я приподнялась и тяжесть на мне зашевелилась. Это была рука. Почти чёрная на моей белой коже. Да это же загорелый Венсан!
Я застонала и с недовольством откинула от себя его руку. Венсан безмятежно спал, уткнувшись в подушку. На лице еле проступала щетина с проседью, острый и кривой нос отчетливо выделялся на белой наволочке. Загорелая спина – ровная, мускулистая. Он явно не гостем был в спортзале, а постоянным посетителем. Не то что я. Вытянув свою ногу, я придирчиво осмотрела ее. Худоба удачно скрывала отсутствие упругих мышц. Ничего, худые ноги – стройные ноги.
Венсан стал ворочаться и я, в мгновение ока, притворилась спящей. С закрытыми глазами лежать намного удобнее, никто не упрекнёт в лишней задумчивости. Но Венсан не собирался предоставлять мне такую возможность, он уже проснулся, коротко потянулся и стащил с меня одеяло.
– Вставай, дорогая. На работу опоздаешь.
«Да и сдалась же мне эта работа», – с досадой подумала я.
Он ушел в ванную, а я, пренебрегая утренним душем, стала собираться. Скривившись от жирности головы – сделала высокий хвост, наспех застегивала блузку. Венсан так и застал меня в прихожей, возившейся с мелкими пуговицами и с косметическим карандашом в зубах.
– Эй, дорогая. Зачем так суетиться. Я тебя отвезу.
– Не надо. Мне надо срочно на работу, я забыла кое-что сделать.
– А завтрак?
– Я выпила стакан сока. Больше ничего не хочу.
Я повернулась к нему спиной и сразу же почувствовала на своей груди его руки. Он учащенно дышал мне в шею и сильно сжал соски.
– Куда торопишься, детка? Я же сказал, что отвезу.
Попытка обернуться и испепелить его злобным взглядом не получалась. Я предчувствовала, что он захочет близости, поэтому хотела успеть смыться, пока он был в ванной. Еще вчера, прельщавший меня Венсан – сегодня вызывал омерзение. Секса совсем не хотелось: утро, новый день, опять страх неизвестности этого мира, поэтому никакого влечения и возбуждения во мне не чувствовалось. Но только не Венсану. Он крепко меня держал, и с каждой новой секундой в нем нарастало сексуальное желание. Руку он просунул через пояс юбки и залез под мои трусики.
– Не сейчас! – резко воскликнула я.
– О да. Сопротивляйся, да, – в ухо, вместе с дыханием врезался его стон.
Я обернулась и зажала его руку бедрами. Пальцы, елозившие по моей промежности, остановились, а светло-серые глаза посуровели.
– Подними ногу.
– Почему сейчас? – я уперлась в его грудь руками. – Вчера был замечательный вечер. Почему сейчас?
Венсан сильно сжал меня кольцом рук, и я охнула от боли.
– Подними ногу, я сказал, – охрипший голос указал на сильную возбудимость.
– Обойдёшься, – резко сказала я.
Наши взгляды противостояли друг другу, но он был явный доминант. Резко развернув меня, он закинул мою правую ногу высоко в сторону. Мне пришлось поставить ее на ручку дверцы гардероба. Он рывком задрал мне юбку, оттянул трусики в сторону и буквально насадил меня на свой твердый член. Опять в сухую. Этот человек может хотя бы поцеловать партнера для начала?
Равновесие при такой позе удержать у меня не получилось. Нога слетела с ручки и Венсан резко вышел из меня. Тяжело выдыхая спешно рвавшийся воздух из груди, он меня снова развернул, приподнял, удерживая за подмышки и усадил на злополучный комод. Он впился зубами в мою кожу на груди, не знаю, то ли целуя ее так, то ли пытаясь меня укусить. Щетина больно царапала кожу, оставляя после себя жгучий след. Я ударила ладонью по его уху.
– Какого черта ты делаешь…
Но Венсан схватил мою руку и прижался ко мне между ног. В этот раз он вошел в меня медленно, несмотря на сопротивление мышц влагалища, при этом неотрывно глядя в мои глаза. Он резко и достаточно болезненно двигался во мне, глубоко всаживая в меня свой пенис, наверное, окончательной его целью было вытолкнуть его через мой рот. Я легла на спину, чтобы оторвать его от своей груди, которую он нещадно кусал. Тогда он вцепился пальцами в мои бедра и стал еще остервеней входить в меня. Я от боли застонала. На мгновение мне пришла мысль в голову оказать сопротивление. Оттолкнуть от себя его, пнув пару раз ногами. Но тут же в памяти всплыли его глаза, ненормальные, одержимые похотью и сексуальным желанием. Мог ли Венсан избить меня, чтобы закончить начатый процесс своего удовлетворения? Да легко.
– О, дорогая, ты убиваешь меня…
Я поняла, что мои слова еще больше распаляют его, поэтому промолчала. Возбуждение так и не появилось, трение от его фрикций приносило удовольствие только ему. Я мысленно отсчитывала секунды и просто ждала финальную, которая ознаменует окончание этой пытки.
Тут, Венсан резко выдернул свой член из меня, и как ему удается делать это для себя безболезненно, припал открытым ртом к моей промежности. Я даже заметить не успела это мимолетное движение, как выгнулась от новой порции боли. Он по-настоящему кусал мой клитор. Я завизжала и пыталась его оттолкнуть. Но он защёлкнул свои стальные пальцы на моих кистях, как наручниками и удерживая их, присосался как клещ к влагалищу. Щетина ужасно раздражала мой нежную плоть в промежности, казалось, он высасывал воздух из меня и упивался моими страданиями. Так противно от чавкающего звука мне еще никогда не было.
В последний раз укусив мои малые губы он поднял свой торс, улыбнулся своим хищным оскалом и снова резко вошел в меня, наблюдая, как я закашлялась от своего вскрика. Пару глубочайших фрикций, и он начал кончать. Его пальцы до посинения надавили мою кожу на бедрах, он вцепился зубами в мою грудь и свирепо зарычал, обжигая мою кожу своим неистовым дыханием, роняя на нее свои горячие слюни. Мощные толчки стали слабеть, но Венсан до последнего продолжал врезаться в меня. Затем начал целовать, приподнимая руками за шею, чтобы дотянуться до губ. Я отворачивалась от него, смешивая на своем лице краску от косметики вместе со слезами. Он обнимал меня, прижался к моему открытому соску, мягко сжимал его зубами и водил языком вокруг него.
– Девочка ты моя сладкая. Ты подарила мне незабываемы ощущения. Я так сильно хочу тебя, что никак не могу насытиться. Как можно быть такой сладкой?
Осевший член наконец-то выпрыгнул из меня, потому что Венсан продолжал делать легкие вращательные движения бедрами. Долгожданная прелюдия, началась после секса. Надеется, на повторное восстание своего члена, чтобы заставить меня «пососать»? Как всегда, из меня стала вытекать его теплая сперма. Ладонью он размазывал ее по мне, а я мечтала только об одном, залезть в ванную, чтобы смыть не только сперму, но и самого Венсана с себя.
– Скажи мне. Скажи… Скажи, что тебе понравилось.
– Зачем? – сухо спросила я.
– Потому что тебе понравилось, – он зарылся лицом в мою грудь.
– А тебе? Тебе понравилось? – Я боднула его грудью, чтобы он оторвался от нее.
Венсан внимательно посмотрел на меня, словно буравил глазами, ища подвох в моем вопросе.
– Как всегда, дорогая. Как всегда.
Я вспыхнула как спичка.
– Вчера был такой прекрасный вечер. Ты был… Потрясающим… И таким желанным… Почему!? Почему не вчера?
Венсан на мгновение замер и я думала, что ответа не последует, но он тихо и четко проговорил.
– Потому что вчера ты бы все испортила.
Я несколько секунд прожигала его своим взглядом, потом вырвалась из его цепких пальцев и ушла в ванную, а он натягивал джинсы на бедра и провожал меня испепеляющим взглядом, который прилип к моей спине. Я нащупала кран и в блузке с юбкой встала под душ, сдирая резинку с волос. Мои раны, укусы и царапины остро защипали под водой, пришлось делать ее холоднее. В голове крутилось каруселью только одно слово: «Ненавижу!» Я вылила на себя пол флакона шампуня, вымыла не только голову, но и размазала пену по всему телу, даже по одежде, что мокрым и тяжелым комком висела на мне. Затем стянула вещи с себя, осторожно сполоснулась, бережно обходя свои ранения. Посмотрела на себя в зеркало, на меня взглянуло искаженное злобой лицо.
Я когда-нибудь убью Венсана. Я испытываю к нему столько ярости, что готова драться с ним.
Туго замотав свою голову и тело в два полотенца, я вышла из ванной комнаты, остановилась, до меня сразу же донесся аромат свежесваренного кофе. Я поморщилась, так как мысль о еде вызвала приступ тошноты.
Ненавижу! Ненавижу!
Я зашла в кухню, Венсан смотрел новости. С голым торсом и в тех же джинсах, надетые на измазанные, своей же спермой, бедра. В руках он держал деревянную лопатку, переворачивая жареные гренки на сковороде. Довольный, умиротворенный и счастливый. Улыбающийся и даже красивый.
Ненавижу!
Он повернулся ко мне, раскинув руки в мировом жесте. Я не смогла сдержаться и меня фонтаном вырвало на него. А потом еще. Кухня завертелась, я потеряла ориентир пространства.
