Текст книги "Гюро"

Автор книги: Анне-Катрине Вестли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Индивид обнюхал незнакомую собаку, поздоровался с ней, но этого ему показалось мало. Он начал рваться и прыгать, пытаясь лизнуть и её хозяина, и повернул Тюлиньку так, что поводок опутал ей ноги. Тюлинька наклонилась, пытаясь освободить ноги, и нечаянно выпустила поводок из рук. Индивид оказался на свободе.

– Ах! – воскликнула Тюлинька. – Пожалуйста, помогите мне поймать его!

– Непременно помогу, не тревожьтесь, – сказал хозяин овчарки. – Только пусть он сперва немного побегает.

Индивид носился вокруг, точно вихрь, но в руки никому не давался. Вскоре, однако, хозяину овчарки удалось ухватить его за поводок.

– Возьмите, – сказал он, подавая поводок Тюлиньке.

– Спасибо, – ответила она. – Это чужая собака, поэтому я боюсь отпускать её, но у меня болит правая рука и мне трудно с ней справиться.

– Если вам опять повстречается кто-нибудь с собакой, ищите подходящее дерево, – посоветовал хозяин овчарки.

– Вы хотите сказать, что нам придётся залезть на дерево? – испугалась Тюлинька.

– Нет, лезть на него не надо, – засмеялся он. – Обмотайте поводок вокруг дерева, и оно само удержит щенка. Тогда ваша больная рука нисколько не пострадает.

– Спасибо вам за совет, – сказала Тюлинька, – оказывается, я ещё многого не знаю. Надо учиться.

– Счастливой прогулки, – сказал хозяин овчарки и ушёл вместе со своей собакой.

– Гюро, ты беги вперёд и смотри, не идут ли нам навстречу собаки, – сказала Тюлинька. – Кто бы мог подумать, что в будни в лесу столько людей!

Вскоре Гюро увидела впереди ещё одну собаку, она бежала без поводка. Гюро издали предупредила Тюлиньку.

Тюлинька тут же огляделась и подошла к молодой сосне.

Она успела дважды обмотать поводок вокруг ствола, прежде чем среди деревьев показалась собака.

Индивид громко залаял, приветствуя незнакомого пса, а Тюлинька шепнула:

– Тише, дружочек, молчи! Может, он нас не заметит!

Не заметит! Индивиду как раз хотелось, чтобы его заметили! Он лаял во всё горло, и громадный пёс со всех ног бросился к нему. Его хозяин шёл позади. Гюро снова ухватилась за Тюлинькино пальто, и у них перед глазами замелькали собачьи ноги и хвосты.

– Отзовите, пожалуйста, свою собаку! – крикнула Тюлинька её хозяину. – Если, конечно, она вас слушается!

– Бамсе, ко мне! – приказал хозяин, и Бамсе сразу же повиновался. – Видите, какой он послушный! А ваш пёс ему очень понравился. Может, отпустите его, пусть вместе побегают и поиграют, – предложил он.

– Это чужая собака, и я боюсь, что потом не поймаю её, – сказала Тюлинька.

– Да, это опасно, – согласился хозяин Бамсе и ушёл вместе с ним.

Когда они скрылись из виду, Тюлинька размотала поводок, освободила сосну, и они втроём двинулись дальше. Дорога становилась всё причудливей, её всю переплели кортдеревьев, возле них пробивалась трава. Наверно, ходили по этой дороге редко, но между тем на ней были заметны следы автомобильных колёс. Видно, кого-то не смущали ни ухабы, ни рытвины.

Вскоре Тюлинька сказала:

– Ну, Гюро, пора возвращаться. Наше тесто, наверно, уже подошло. И…

И не успела она закончить фразу, как они увидели в лесу хорошенький домик.

– Смотри, какая красота! – воскликнула Тюлинька. – В другой раз мы хорошенько его рассмотрим!

Но Индивид не пожелал откладывать это до другого раза, он изо всех сил стал тянуть к домику.

СЛИШКОМ МНОГО СОБЫТИЙ ДЛЯ ОДНОГО ДНЯ

Хорошенький домик стоял в лесу не один: компанию ему составляли дровяной сарай, хлев и совсем крохотный домик с вырезанным на дверях сердцем.

– Ох, Гюро, если бы у нас был такой дом! – вздохнула Тюлинька. – Тогда бы твоя мама была у нас дворником, я бы занималась домашним хозяйством, а ты с Индивидом бегала бы и играла здесь целый день. Смотри, какой у них красивый штакетник!

– А что такое штакетник? – спросила Гюро.

– Это изгородь, – объяснила Тюлинька.

Индивида тоже очень интересовал домик в лесу, и он всё сильнее натягивал поводок.

– Веди себя прилично, Индивид! – прикрикнула на него Тюлинька.

Индивид с удивлением посмотрел на неё: что же тут неприличного, если он хочет идти побыстрее? Ведь он был рождён для быстрой ходьбы, даже для бега. Внезапно он дёрнул поводок и оказался на свободе. Ворота были открыты, и Индивид влетел прямо во двор. Только теперь Гюро и Тюлинька увидели маленькую тёмно-коричневую собачку, которая с громким лаем носилась перед домом. Она удивилась неожиданному гостю, но нисколько на него не рассердилась.

На шум из домика вышла старушка в белом платочке, широкой юбке и вязаной кофте. В руке она держала лопату, наверно, собиралась вскапывать клумбы.

– Самоварная Труба, ну чего ты так носишься, небось уже не молоденькая, – сказала она.

Собака, которую звали Самоварной Трубой, поняла, что ей сказали, и уселась перед крыльцом. У неё были такие короткие лапки, что трудно было понять, сидит она или стоит, но в том, что она сейчас отдыхает, не было никакого сомнения.

– Вернись, Индивид! – в один голос закричали Гюро и Тюлинька, стоя в воротах.

Но Индивид и не думал возвращаться. Он носился по чужому двору, и видно было, что ему здесь очень нравится.

Гюро не могла устоять на месте, ведь и она тоже любила быстро побегать, и, оставив Тюлиньку, она припустила вслед за Индивидом, так что ноги её почти не касались земли, а волосы развевались по ветру.

– Быстро вы умеете бегать, – сказала старушка, стоявшая с лопатой в руке.

– Нам очень нравится ваш домик! – оказала ей Тюлинька. – Неужели вы одна здесь живёте?

– Нет, я не одна, – ответила старушка. – Здесь живут папа, мама и восемь детей, а я их бабушка.

Она достала из кармана печенье и протянула Индивиду.

Он с удовольствием съел его, было видно, что он изрядно проголодался. Бабушка взяла его за поводок, погладила и что-то ему сказала. Он совсем успокоился и стал весело повизгивать.

– Вот хорошо, – обрадовалась Тюлинька, – а я-то испугалась, что не смогу поймать его.

И она рассказала бабушке, что Индивид – её сосед и она взяла его на прогулку, потому что он очень плачет, когда остаётся дома один. Неожиданно в хлеве раздалось мычание.

– Это наша корова, – сказала бабушка, – её зовут Роза.

У нас есть и телёнок по прозвищу Бычок, он уже совсем большой, а всё ещё балуется, как маленький.

– Знаете, я только что вышла на пенсию, но свободного времени у меня совсем нет, – пожаловалась Тюлинька бабушке. – Всё дела да дела.

– Это хорошо, когда дел много, – заметила бабушка, – ты ведь ещё не старая.

– Но и не молодая, – засмеялась Тюлинька. – Мы, телефонистки, выходим на пенсию в шестьдесят пять.

Вид у Тюлиньки был чрезвычайно деловой.

– Вот жду сегодня гостей, – сказала она. – Пошли скорей, Гюро. Спасибо вам за помощь. Мы непременно какнибудь ещё придём к вам.

– Милости прошу, – сказала бабушка, – я угощу вас кофе с вафлями. Люблю, когда ко мне приходят гости. Уж очень здесь тихо, пока дети в школе. Мы с Самоварной Трубой всегда рады гостям.

– И собакам, – вставила Гюро.

– И собакам, – подтвердила бабушка. – Вашу-то как зовут?

– Индивид, – ответила Тюлинька.

– Редкое имя, – заметила бабушка. – Ну что ж, Индивид, приходи к нам ещё.

На обратном пути им больше не встречались собаки, и притомившийся Индивид чинно шёл рядом с Тюлинькой до самого дома.

Когда же Тюлинька хотела впустить его к нему в квартиру, он так опечалился, что Гюро предложила:

– Давай возьмём его к себе, ему одному так грустно.

– Конечно, возьмём, – согласилась Тюлинька. – Мы будем печь плюшки, а он может в это время поспать.

Она нашла старое махровое полотенце, постелила его в комнате, и Индивид, обнюхав Тюлинькину квартиру и познакомившись с ней, растянулся на полотенце.

– А теперь – за работу! – воскликнула Тюлинька.

Они скинули в прихожей грязную обувь, вымыли руки и стали делать плюшки. Делала их Гюро, а Тюлинька только помогала ей здоровой рукой. Плюшек получилось много, и все они были разной величины и формы. Засунув их в духовку, Тюлинька сказала:

– Вот духовка нагреется, они поднимутся и будут очень пышные. Давай пока сбивать крем. Как думаешь, ты сама сможешь его сбить? У меня очень болит рука.

Конечно, Гюро прекрасно сбила крем. Потом Тюлинька принесла готовые коржи для торта, купленные в магазине, ведь она не знала, что плюшки получатся так хорошо, и они промазали коржи кремом. Сверху они украсили свой торт бананами и маленькими красными ягодками. Тюлинька была в восторге от их работы.

– А сейчас мы с тобой быстренько сделаем суп с фрикадельками и поедим. Сегодня твоя мама задержится на работе, и я обещала ей накормить тебя обедом.

Когда суп был готов, Гюро спросила у Тюлиньки, не надо ли накормить и Индивида.

– Конечно, надо, – решительно сказала Тюлинька. – У меня есть бутерброды с ливерной колбасой, сейчас мы его угостим.

Гюро побежала в комнату, но там Индивида не оказалось. Сперва он лежал на полотенце, это было видно по грязным пятнам, но теперь… Теперь Индивид растянулся во всю длину на новой красивой красной тахте. Впрочем тахта уже не казалась красивой и новой, она была вся испачкана грязью и собачьей шерстью.

– Тюлинька! Индивид лёг спать на твоей тахте! – в испуге закричала Гюро – она очень боялась, что Тюлинька рассердится на Индивида.

Но Тюлинька не рассердилась, только лицо у неё вдруг сделалось таким же растерянным, каким было в первый день их знакомства. Она опустилась на стул и тихонько прошептала:

– А у меня сегодня гости!

Да, сегодня её комната не была готова к приёму гостей!

Тахта, пол и ковёр были в грязи. Окна, которые она вчера так тщательно протирала, оказались в белых разводах. И в довершение всего Индивид лежал и грыз её любимую нарядную шляпку! У него чесались зубы, а шляпка упала с вешал – ки, и он не смог удержаться от соблазна. К тому же от шляпки так пахло Тюлинькой, которая была его другом, что ему захотелось таким образом высказать ей свое дружеское расположение.

Увидев испорченную шляпку, Тюлинька не на шутку рассердилась.

– Как это некрасиво с твоей стороны! – воскликнула она. – Я думала угостить тебя бутербродом с колбасой, но вижу, что лучше отправить тебя домой!

А Гюро поднесла ему к морде шляпку, или, вернее, то, что от неё осталось, и сказала:

– Фу, как стыдно!

Индивиду и в самом деле стало стыдно, но только на одну минутку; почуяв запах колбасы, он весело завилял хвостом.

– Совсем ты ещё глупенький! – засмеялась Тюлинька и сразу подобрела. – Не бойся, получишь свой бутерброд, но только у себя дома. Мы с Гюро уже простили тебя.

Они отвели его домой и посидели с ним, пока он ел. Когда же он прыгнул в свою корзинку и устроился спать, они вернулись к себе.

– Я думаю, он доволен сегодняшним днём, – сказала Тюлинька, открывая двери своей квартиры.

И тут им в нос ударил запах гари, по комнате плыл синеватый дым.

– Плюшки! – воскликнула Тюлинька и бросилась к плите.

Все плюшки до единой вместо золотистых оказались чёрными! Тюлинька вытащила противень и выключила духовку. Потом она открыла окно и балконную дверь. Запах гари стал медленно улетучиваться. В эту минуту в дверь позвонили. Тюлинька обрадовалась:

– Это Эрле! Сейчас она нам поможет!

Но это была не Эрле. За дверью стояла девочка чуть старше Гюро.

– Здравствуйте, – сказала она. – Меня зовут Нюсси, я живу в том корпусе, где её мама делает ремонт, и знаю, кто раньше жил в той квартире. Её мама говорит, что она хочет поработать попозже, и, если ей нельзя остаться здесь, я отведу её туда. А если она останется здесь, пусть последит, чтобы Тюлинька отдохнула после обеда, – одним духом проговорила девочка и спросила: – А что у вас сгорело?

– Плюшки, – ответила Тюлинька, и обе девочки по её голосу поняли, что ей хочется плакать.

– К Тюлиньке вечером придут гости, а она взяла к себе собаку, и эта собака здесь всё испачкала. И ещё у Тюлиньки болит рука, – объяснила девочке Гюро.

– Да, да, плечо. Видишь, рука меня совсем не слушается, она такая тяжёлая, что я ею даже шевельнуть не могу, – сказала Тюлинька.

– Подождите, я сбегаю за мамой, – сказала Нюсси и убежала.

Тюлинька была не в силах что-либо делать, и Гюро показалось, что прошла целая вечность, прежде чем снова раздался звонок.

– Это мама! – закричала она. – Сейчас всё будет в порядке!

Но это оказалась чужая мама. Нюсси свою маму привела к ним на помощь.

– Мне сказали, что у вас случилась беда, – сказала Нюссина мама и внимательно оглядела комнату. – Меня зовут Эви Мадсен или просто Нюссина мама. Какая рука у тебя болит, эта?

Нюссина мама принесла с собой большое полотенце.

– Сейчас мы сделаем из него повязку, чтобы рука в ней отдыхала, и тебе сразу станет легче. Я знаю, у меня у самой так было. Кажется, что рука слишком тяжёлая и ты не можешь ею двигать. Да?

– Да, да, – обрадовалась Тюлинька.

– А ещё прими эту таблетку, она снимет боль. Ты не бойся, это слабое средство, его продают даже без рецептов.

– Спасибо, – всхлипнула Тюлинька, – но сегодня ко мне должны прийти гости, а ты только взгляни на мои плюшки!

– Ну, это не беда, – сказала Нюссина мама. – У тебя есть мука и дрожжи?

– Конечно, – ответила Тюлинька.

– Тогда я сейчас поставлю новое тесто, а пока оно подходит, уберу комнату. Хорошо?

– Ты не отказывайся, моя мама всё умеет, – вмешалась Нюсси.

– Я буду счастлива, если у тебя есть свободное время помочь мне, – сказала Тюлинька.

– Вы уже пообедали? – спросила Нюссина мама.

– Ещё не успели, но у нас есть суп с фрикадельками, – ответила Тюлинька.

– Сиди, не вставай, – распорядилась Нюссина мама. – Вы сейчас поедите здесь, а я буду хозяйничать на кухне.

Сколько человек у тебя будет сегодня?

– Со мною шесть, – ответила Тюлинька. – Сперва я собиралась подать плюшки, а уже потом торт.

– Значит, нужно сварить кофе, – сказала Нюссина мама. – Сейчас всё будет готово.

– Но ведь до вечера кофе остынет! – воскликнула Тюлинька.

– Не бойся! Нюсси, сбегай домой за термосом, а я займусь тестом! – сказала Нюссина мама и ушла на кухню.

Когда Тюлинька и Гюро поели, мама вернулась в комнату.

– А теперь ляг и отдохни, – сказала она Тюлиньке, – тогда лекарство скорей подействует. А Гюро может отдохнуть в кресле. К счастью, собака не успела его запачкать.

– Я лучше поиграю с Вальдемаром и Кристиной, – сказала Гюро, – а то они не были с нами в лесу.

– Я тоже знала Вальдемара и Кристину, – сказала Нюссина мама. – Так звали двух детей, которые раньше жили в нашем доме, как раз в той квартире, где твоя мама делает ремонт. Между прочим, она оказалась превосходным маляром!

Тюлинька лежала и наблюдала, как работает Нюссина мама, и Гюро видела, что рука у Тюлиньки уже не болит.

А Нюссина мама колдовала, точно добрая волшебница, только в руках у неё была не волшебная палочка, а тряпка и щётка. Первым делом она почистила тахту, и та опять стала красивой и новой, потом она вымыла пол и протёрла окно, так что оно засверкало. Между делом она поставила печь плюшки, и они получились у неё кругленькие и ровненькие, как одна. При этом Нюссина мама нисколько не торопилась, однако её руки всё время знали, что и как им следует делать.

Нюсси принесла термос, её мама наполнила его горячим кофе и завинтила крышку.

– Теперь он до вечера будет стоять горячий, – сказала она.

– Мама, можно, ко мне придёт Бритта? – спросила Нюсси.

– Конечно, – разрешила ей мама. – Я скоро вернусь.

– Знаешь, – сказала Тюлиньке Нюссина мама, когда Нюсси убежала домой, – раньше я была очень придирчивая, и если к Нюсси приходили подружки, разрешала им играть только в детской. Боялась, что они устроят беспорядок или что-нибудь сломают. Даже вспомнить смешно. И мы с Нюсси постоянно ссорились. Зато теперь мы друзья. У нас вообще всё изменилось. Раньше я работала в магазине, а потом по няла, что домашняя работа мне больше по душе, и стала заниматься только ею. Помогаю, например, вести хозяйство одной женщине, которая работает в страховом обществе.

И так кое-кому, кто обратится за помощью.

– Я непременно расплачусь с тобой за эту услугу, – сказала Тюлинька.

– И не думай, и не думай! – воскликнула Нюссина мама. – Ведь это совершенно особый случай, у тебя болит рука, и вообще…

– Тогда я не смогу обратиться к тебе ещё раз, если мне понадобится твоя помощь, – сказала Тюлинька. – Пожалуйста, не отказывайся, я уверена, что у тебя есть какое-нибудь заветное желание.

– Желание-то есть, – вздохнула Нюссина мама, – это краски. Я начала заниматься живописью. Когда-то только рисовала, а теперь пишу красками. Просто дня не хватает.

К тому же я состою в правлении наших домов. Заменила там своего мужа. Оказалось, что женщины гораздо лучше мужчин разбираются в этих делах. Они лучше понимают, что нужно сделать и для дома и для детишек. Между прочим, у тебя есть ваза для цветов?

– Конечно, – ответила Тюлинька. – Только цветы я купить не успела.

– Вот и хорошо, цветы тебе, как новосёлу, преподнесёт наше правление, ты только позаботься о вазе.

Вскоре стол был накрыт и всё было готово. Закончив работу, Нюссина мама ушла домой, а ей на смену пришла мама Гюро.

– Добрый вечер! – сказала она. – Простите, что я задержалась. Тюлинька, я хочу помочь тебе накрыть стол.

– А у нас уже всё готово, – сказали Гюро и Тюлинька в один голос.

Увидев накрытый стол, мама даже ахнула и поинтересовалась, когда же они успели всё сделать.

– Это не мы, это тётя, которая умеет всё на свете! – сказала Гюро.

МАМА И ГЮРО

Одно событие так быстро сменяло другое, что Гюро не успевала даже как следует о них подумать. У Тюлиньки были гости, и от правления ей преподнесли замечательные цветы, так что она не зря заранее приготовила вазу с водой.

А на другой день Гюро ходила с ней к врачу, который назначил лечение и велел Тюлиньке не перегружать себя непривычной домашней работой. Но это Тюлинька знала и без врача и не хотела лечиться.

Однако всё это только чуть-чуть занимало мысли Гюро.

Она думала совсем о другом. Как-то вечером, когда они с мамой вернулись из Тириллтопена в пансионат, Гюро сразу же легла спать. Вскоре в дверь постучали, и вошла хозяйка пансионата.

– Гюро уже спит? – спросила она.

– Да, – ответила мама. – Ей приходится слишком рано вставать, и она устаёт от этих поездок.

– Мне надо поговорить с вами, – сказала хозяйка. – Я очень рада, что вы прожили у нас уже почти месяц, но теперь вам надо подыскать себе какое-нибудь другое жильё.

К сожалению, на следующий месяц я сдала вашу комнату.

– Что же нам делать? – воскликнула мама. – А я думала, что мы сможем жить здесь, пока я не получу место дворника.

– Я вас понимаю, – сказала хозяйка, – но ведь вы знаете, что у нас не положено жить с детьми. Конечно, Гюро хорошая девочка и ведёт себя очень тихо, никто из жильцов на неё не жалуется, но зато многие просят меня принять в пансионат и их знакомых с детьми. И пока вы здесь живёте, у меня нет оснований отказывать другим. Я попала в очень трудное положение, и, надеюсь, вы правильно поймёте меня.

– Да, конечно, – вздохнула мама, – я вас понимаю. Видите ли, на днях должно решиться, получу ли я место дворника в Тириллтопене в корпусе "Ц". И пока это неизвестно, я держала это в секрете от Гюро.

– А может, вы согласитесь на какую-нибудь другую работу? – спросила хозяйка. – Сегодня, например, я прочла в газете, что здесь, в центре города, в одном доме требуется дворник. Поинтересуйтесь насчёт этого места.

– Я непременно узнаю, – сказала мама. – Надеюсь, вы не откажетесь дать мне рекомендацию? Ведь вам понравилось, как я отремонтировала комнату, где жила Тюлинька.

– С удовольствием дам, – сказала хозяйка. – Наверно, кроме моей, у вас будут и другие рекомендации?

– Да, – сказала мама. – У меня есть рекомендация от столяра из Гампетреффа, и, кроме того, мне дадут рекомендации Тюлинька и дворник из её дома.

– Ну и прекрасно, – сказала хозяйка. – Вот вам объявление, о котором я говорила. Можете пойти туда в субботу, ведь вы в субботу свободны?

– Свободна, – сказала мама.

Хозяйка ушла, и Гюро ещё несколько минут делала вид, что спит. Сквозь ресницы она наблюдала за мамой и видела, что мама очень огорчена, хотя она и не плакала.

– Мама, – сказала Гюро, – ведь ты не виновата, что у тебя есть я.

– Ты не спишь? – удивилась мама и обняла её. – Я виновата только в том, что у нас до сих пор нет жилья, – сказала она. – Ты слышала весь разговор?

– Да, – ответила Гюро. – Мне тоже очень хочется жить в Тириллтопене, И это была чистая правда. Теперь ей всегда хотелось в Тириллтопен, и она редко вспоминала о Гампетреффе и о том, как там было. Теперь она мечтала только о Тириллтопене.

– Если бы меня взяли дворником в корпус "Ц", нам бы дали точно такую же квартиру, как у Бьёрна, – сказала мама. – Мы с Бьёрном помогали бы друг другу, он заменял бы меня в мой выходной день, а я – его. Бьёрн развёлся с женой, но у них есть сын, и ему хочется почаще с ним видеться. Они любят ездить за город, где у Бьёрна маленький домик.

– А что такое "развелись"? – спросила Гюро.

– Это значит, что они больше не живут вместе, – сказала мама. – Так бывает – сперва двое людей женятся и живут друг с другом, но потом, обнаружив, что им вместе плохо, разъезжаются, чтобы каждый мог жить по-своему. Их дом Бьёрн оставил жене и сыну, а сам устроился дворником, чтобы иметь квартиру. Раньше он работал машинистом на большом пароходе, но теперь он не хочет уходить в плавание, чтобы иметь возможность почаще видеться с сыном.

Гюро задумалась, ей было интересно, поднимал ли Бьёрн своего сына к самому потолку, как её.

– Только, наверно, это место отдадут мужчине, – вздохнула мама. – Они боятся, что я не справлюсь с такой работой.

– Кто они? – полюбопытствовала Гюро.

– Они – это правление, которое управляет этими домами, – сказала мама.

– Значит, в этом правлении и Нюссина мама, а она знает, что ты всё умеешь, – сказала Гюро.

– Кроме неё, там есть и другие люди, – заметила мама. – Давай-ка лучше спать: утро вечера мудренее. В субботу мы с тобой узнаем насчёт того места, о котором написано в газете. Я пойду куда угодно, где меня возьмут, иначе мы с тобой останемся без жилья.

– Тогда нам придётся жить в Тириллтопене в палатке, – сказала Гюро.

И вот в субботу мама и Гюро отправились в путь, мама посмотрела по карте, они прошли одну улицу, другую, третью и наконец остановились перед старым мрачным домом. В нём был такой же подъезд с вестибюлем, как в пансионате.

Они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж и позвонили в дверь, на которой значилась та же фамилия, что была написана в газете.

– Меня зовут Эрле Люнгмю, – сказала мама открывшей им женщине. – Я пришла по объявлению насчёт работы.

– Нам нужен дворник, – сказала женщина.

– Я знаю, – сказала мама.

– Вы интересуетесь этим местом для своего мужа? – спросила хозяйка.

– Нет, для себя, – ответила мама. – У меня есть рекомендации.

– Но ведь это мужская работа! – удивилась хозяйка. – Мы привыкли видеть на этом месте мужчину. Дворнику приходится таскать тяжести, у нас в доме нет центрального отопления, жильцы топят коксом, и дворнику надо разносить его по квартирам. Кроме того, надо мыть лестницу, подметать тротуар, а зимой скалывать с него лёд. Дом у нас небольшой, и нагрузка у дворника неполная, денег он получает немного, но зато мы предоставляем ему квартиру. А вы могли бы, кроме того, подрабатывать у меня – стирать, убирать. Меня бы это очень устроило. Идёмте, я покажу вам квартиру, которая у нас предназначена для дворника. Это на первом этаже, окна выходят во двор. Она очень уютная.

– Спасибо, – сказала мама.

В эту квартиру никогда не заглядывало солнце, в ней вообще не было дневного света: её единственное окно упиралось в высокую глухую стену.

– Ничего, Гюро, – сказала мама, – у нас будет всё время гореть лампа.

Квартира состояла из комнаты, кухни и чуланчика.

– А вы не боитесь, что дочка будет мешать вам работать? – спросила хозяйка. – Впрочем, у нас тут рядом со стоянкой для автомобилей есть детская площадка. Там и ящик с песком и качели.

– Спасибо, я буду иметь это в виду, но пока Гюро ездит днём к нашей приятельнице.

Здесь, внизу, было так темно и сыро, что у Гюро сразу стало тяжело на душе.

– Конечно, вам придётся всё тут вычистить, – сказала хозяйка. – Как видите, ваш предшественник не очень-то пёкся о чистоте. Он, знаете ли, выпивал. А вы, случайно, не пьёте? – вдруг спросила она у мамы.

На лице у мамы выразилось глубочайшее изумление, но тут в разговор вмешалась Гюро:

– Конечно, пьёт, все пьют, когда хочется пить.

– Не беспокойтесь, я не пью, – улыбнулась мама. – Здесь, наверно, станет светлее, если побелить стены? – сказала она, глядя на унылые голые стены.

– Это ваше дело, если хотите, можете побелить, но, разумеется, за свой счёт, – сказала хозяйка. – Я понимаю, что сейчас здесь холодно и неуютно, но есть печка. А в чуланчике вполне может поместиться детская кроватка. По вечерам вам, наверное, захочется отдохнуть от девочки?

Гюро заглянула в чуланчик: там не было никакого окна и потому царил полный мрак.

– Нет, нет, – испуганно сказала мама, – мы с Гюро привыкли спать в одной комнате.

– Значит, вас устраивают эти условия? – спросила хозяйка.

– Мне бы хотелось подумать несколько дней, – ответила мама.

– Я не против, – сказала хозяйка, – но ведь на это место могут объявиться и другие претенденты. Сейчас в городе не так-то просто найти работу с жильём, тем более что вы не одна.

– Это правда, – сказала мама. – Я позвоню вам во вторник.

– Ну что ж, пусть будет по-вашему, – нехотя согласилась хозяйка.

Мама и Гюро вернулись в пансионат.

Вечером мама села почитать, а Гюро в уголке играла с Вальдемаром и Кристиной.

– Не бойтесь, – говорила она им, – вам не придётся спать в тёмном чулане. Мы с вами привыкли спать в одной комнате, я ни за что не пущу вас в чулан.

Воскресенье тянулось бесконечно, хотя Гюро с мамой ездили в лес и гуляли там долго-долго, словно не думали ни о чём, кроме своей прогулки.

И вот настал понедельник. Они снова отправились в Тириллтопен: мама работать с Бьёрном, а Гюро к Тюлиньке и Индивиду. Но сперва, как обычно, Гюро пришлось немного погулять одной. В то утро у дома собралось много детей.

В руках у них был мел, но они не чертили "классики" на тротуаре, а рисовали на стене большое сердце, пронзённое стрелой. На стреле были написаны какие-то буквы. Гюро ещё не умела читать, но один из мальчиков громко прочёл для всех:

– "Бьёрн и Эрле – жених и невеста!"

Гюро хотела поправить его и сказать, что Бьёрн и Эрле дворники, но побоялась – мальчик был гораздо старше её.

В это время к ним подошёл Бьёрн. Он взглянул на рисунок с надписью и засмеялся.

– Ну, попали пальцем в небо! – сказал он. – Мою невесту зовут вовсе не Эрле, а Гюро. Вот она! – И он поднял Гюро высоко-высоко. – Ну-ка, озорники, сотрите побыстрей свои художества. Сейчас сюда придёт Эрле, и ещё неизвестно, как ей это понравится.

Он стоял, держа Гюро на руках, и голос его звучал очень властно.

Дети стали стирать рисунок, но это оказалось не так-то легко: мел словно прилип к стене и без мокрой тряпки не хотел стираться.

Эрле застала их за этим занятием.

– Мы тоже рисовали на стенах, когда были маленькие.

Это пустое занятие, – сказала она. – Лучше поработайте немного с нами. Кто хочет убирать мусор с газонов, тому я дам целлофановый мешочек, и мы будем играть, будто вы тоже дворники.

– Нам уже пора в школу, мы вам в другой раз поможем, – сказал один большой мальчик.

– А нам никуда не пора, мы будем играть в дворников! – закричали малыши.

Они схватили целлофановые пакетики и разбежались во все стороны, словно спешили в лес собирать грибы или бруснику.

Гюро взглянула на корпус "Ц". У этого корпуса не было сейчас своего дворника, ни большого, ни маленького. Он был совершенно один, если не считать посаженных вокруг кустов и деревьев.

А потом Гюро гуляла с Тюлинькой и Индивидом, и уж будьте уверены, что Индивид постарался, чтобы у Гюро не было времени вспоминать сырой и тёмный чулан.

Вечером в пансионате Гюро и мама не могли даже играть в лото, они могли только ждать.

– Заседание правления начнётся в шесть, – сказала мама. – Бьёрн думает, что к восьми оно уже кончится.

Гюро легла, но спать ей не хотелось. Маме не сиделось на месте, она ходила взад и вперёд по комнате, изредка поглядывая в окно. Телефонный звонок был отчётливо слышен в их комнате. Он звонил много раз, но никто не стучал к ним в дверь.

И вот наконец шаги в коридоре направились прямо к их комнате. Это была хозяйка пансионата.

– Вас к телефону, – сказала она маме.

Гюро соскочила с постели, сунула ноги в тапочки и выбежала в коридор вслед за мамой.

Мама взяла трубку.

– Это звонит Нюссина мама, – шепнула она Гюро.

– Эрле, мне очень жаль, что всё так получилось, – сказала Нюссина мама. – Понимаешь ли, ты у нас была вторым кандидатом. Первым был один мужчина, он окончил курсы механиков и уже работал дворником. К твоей кандидатуре отнеслись очень неплохо, ведь у тебя такие солидные рекомендации. Два человека из правления были за тебя, но трое настаивали, чтобы у нас работал мужчина. Из них – две женщины, они сказали, что им будет неудобно обращаться за помощью к женщине, даже если она дворник. Я старалась, как могла, но ничего не вышло.

– Что ж поделаешь, – сказала мама. – Спасибо тебе за хлопоты.

В эту ночь Гюро приснилось, будто она мечется по тёмному сырому чуланчику и никак не может найти дверь, чтобы из него выбраться.

Рано утром маме позвонил Бьёрн.

– Здравствуй, Эрле, – сказал он.

– Ты, наверно, уже всё знаешь? – спросила мама. – Сейчас мы с Гюро пойдём наниматься на то место, которое нам так не понравилось.

– Не спеши с этим, – сказал Бьёрн. – Я бы хотел, чтобы ты приехала сейчас в Тириллтопен, надо посмотреть квартиру для дворника в корпусе "Ц". Бывший дворник говорит, что она в полном порядке. Сегодня оттуда увезут последние вещи.

– Какой смысл смотреть эту квартиру, если она досталась не нам? – спросила мама. – Легче от этого не будет. Я уже придумала, как я перекрашу ту комнату.

– А ты всё-таки приезжай, – сказал Бьёрн. – Я не хотел тебе говорить, да уж ладно. Вчера здесь побывал твой соперник, тот, кому досталось это место. К счастью, с женой.

– При чём здесь жена и почему "к счастью"? – спросила мама.

– Да потому что ей не понравилась квартира, – ответил Бьёрн. – И ещё ей показалось, что в доме живёт слишком много детей. Боится шума.

– Ну и что? – спросила мама.

– А то, что он отказался от места, – сказал Бьёрн. – Как видишь, иногда есть польза и от привередливых жён!

– Бьёрн, это правда? – тихо спросила мама.

– Безусловно, – ответил Бьёрн. – Конечно, тебе сначала будет трудно, испытательный срок длится весь первый год. Но постепенно всё наладится и пойдёт само собой. Так я жду вас, до свидания!

Мама будто окаменела, она стояла с закрытыми глазами и не шевелилась. Наконец, она открыла глаза и посмотрела на Гюро, словно с трудом узнала её. Потом, схватив Гюро на руки, она побежала с ней по коридору. На маме были тяжёлые уличные туфли на толстой подошве, и Гюро испугалась: