Текст книги "Не мечта (СИ)"

Автор книги: Анна Покоева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Всеволод, представляете, есть такая вещь, как этикет и воспитание, – мой голос на пределе. Староват он для нотаций, но всё же…

– Это две вещи, – поправляет он.

– Вы умеете считать! – я уже откровенно злюсь.

– Меня бесит это обращение «Вы». Может, вернемся в век 21? Эля, неужели за неделю знакомства, мы не наговорились, чтобы перейти к более дружескому общению? – Он морщится, но голос вполне решительный. Что с ним происходит?

– Хорошо, согласна,– я протягиваю ему руку. Всё это, конечно, очень глупо, но протягиваю.

– Значит, теперь на «ты», тем более, я ночую у тебя,– он нервно сглатывает и пятится к двери. – Где я могу лечь? – он бледнеет прямо на глазах. Я иду на него, он занял собой весь дверной проём. Мы сталкиваемся. – Эля!

Ах, да, я ещё ему не ответила. Я всем телом чувствую его тепло, его присутствие здесь. И меня снова трясёт. Я заболела? Я смотрю прямо в его глаза, теперь точно знаю, что они серые, со стальным блеском, сверкают, как лезвие. Не хотела бы я стать блюдом, которое будет приготовлено с помощью такого ножа. Он не отводит взгляд. Решительный и сильный. Здесь. Со мной. Почему?

– Эля! – я снова вздрагиваю от его голоса. А мне сейчас не хочется говорить и не хочется слышать. Я так поглощена его видом, что ничего не соображаю.

Он касается моего плеча и поправляет лямку дурацкого сарафана. Его пальцы путаются в розовых кружевах.

– У тебя здесь…– его голос хриплый, совершенно незнакомый для меня, он поглаживает мои руки и внезапно притягивает к себе. Мы оказываемся лицом к лицу, и я понимаю, что это тупик. Или продолжение?

Сева

Я сожалею. Как любой порядочный мужчина, я сожалею. Хотя… где взять сожаление в час ночи с бутылкой виски внутри?

Да, я мог бы сделать пару звонков, и кто-нибудь из друзей приютил бы меня. Но я почему-то пришёл сюда. Парадокс! Немыслимо! Реально, даже не пытайтесь понять, как это случилось. Я не понимаю, вы не поймёте тем более.

Я вижу свет в её окнах, значит, что у меня есть шанс. Я смотрю на неё со скалкой в руке, наверное, я пугаю её. Она вся растрёпанная, помятая.

Пусть просто выгонит меня и всё! И я честно уйду. Но Эля ведётся на мой треп, и я остаюсь. Девочка, ты ошибаешься!

Она предлагает мне омлет, и я убеждаюсь в том, что передо мной полная дура! Как можно вести себя так с мужчиной? Какой омлет? Гони меня к черту!

Я веду себя адекватно, хотя меня жутко штормит. Я спокойно сижу на стуле, от её суеты у меня кружится голова и слегка подташнивает. Если закрыть глаза, становится легче, так и делаю.

Я верю в Элю до тех пор, пока не появляется её пёстрый омлет на ядовито-розовой тарелке. Я верю в себя, пока она ни переодевается в кружевной сарафан. О, мой Бог! Оказывается, под её бесформенными тряпками скрывались стройные ноги и достаточно высокая грудь, смелая «троечка». Она себя в зеркале видела? Учитывая, что переоделась она очень быстро, вряд ли она себя оценила. Пытаясь, отвлечься от её соблазнительного вида, я отважно берусь за блюдо.

Хотите вернуть мужчину с небес на землю? Накормите его какой-нибудь дрянью! Шкала его интереса и вожделения быстро опустится вниз. Я пережевываю сырые овощи и яичную скорлупу, стараясь быть любезным. Эля ест вполне спокойно, возможно, она готовит так всегда. Надо уходить отсюда, пока жив.

Она выдаёт свой фирменный вздох, её грудь, обтянутая тонкой прозрачной тканью при этом приподымается, и я понимаю, что никуда не уйду. Я просто обязан остаться с такой грудью. Спасите меня!

Я наблюдаю, как она убирает со стола и моет посуду. Если вы думаете, что я испытываю при этом умиротворение и благодарность, то не фига. Я очень зол. На неё. За то, что она такая доверчивая, любезная, приветливая, гостеприимная. А я мысленно уже держу её в своих руках, без этих пурпурных лоскутков. Я так возбуждён, что мой тестостерон уже плещется в районе затылка. Такой реакции у меня не было очень давно. А была ли вообще? Не помню. Какая разница? Я хочу эту ненормальную инфантильную девицу. Хочу так, что мои руки дрожат, а сердце отбивает набат. Меня пугает такая реакция, это неправильно. Ножкина – нелепая и жалкая девочка, она не мой тип, я не обижаю убогих.

Надо просто нахамить ей, она выгонит меня, и всё станет на свои места.

-Почему вы себя так ведёте? – резко спрашиваю я. Меня реально бесит её деликатность и предупредительность. Она вздрагивает, роняет вилку.

-Что вы имеете в виду? – она недовольна. Её веснушки вспыхивают на румяном овальном личике.

-Итак? – я тупо считаю пятнышки на её удивительно ровном носу, она не отступает. Я чувствую её злость и возмущение. Я приближаюсь к цели.

-Вы еле дышите, ходите на цыпочках, и стараетесь не греметь посудой, – обвиняю я. Мне было бы проще, если бы она болтала, сплетничала, оставила посуду на завтра, как все девушки, которые мне встречались. Но нет, она, видно, решила свести меня с ума.

-Может быть, потому что я не хотела потревожить ваш сон? – её простое и такое элементарное объяснение окончательно убеждает меня в том, что я непроходимая скотина.

-Хм. Я понял ваш мотив, но для меня это странно. Я пьяный пришёл к вам домой, вы накормили меня, ещё и беспокоитесь о моём сне. Вы святая? – Я не сдамся! Веди себя так, как принято в нормальном обществе! Хватит строить из себя сказочную принцессу! Неужели ты не понимаешь, зачем я здесь? Эй!

-Всеволод, представляете, есть такая вещь, как этикет и воспитание! – Она что читает мои мысли? Конечно, по правилам этикета, наверное, ни в одной стране не предусмотрено перемещаться из-за стола прямо в постель хозяйки дома. Ух, Эля у тебя последний шанс!

-Это две вещи. Согласитесь, этикет и воспитание – два понятия, не одно. – Хороший повод её допечь.

-Вы умеете считать! – она краснеет, крылышки носа трепещут, зеленые глаза мечут молнии. Отлично!

-Меня бесит это обращение «Вы». Может, вернемся в век 21? Эля, неужели за неделю знакомства, мы не наговорились, чтобы перейти к более дружескому общению? – Я откровенно провоцирую её. Смеюсь над ней. Что я несу? Разве к этому я хотел привести наш диалог?

-Хорошо, согласна, – она слышала, как захлопнулся капкан? Я точно услышал.

-Значит, теперь на «ты», тем более, я ночую у тебя! – я улыбаюсь ей самой обворожительной улыбкой. Можно претвориться, что это обычная ночёвка у друга. Интересно, я могу уже считать её другом? – Где я могу лечь? – развязка близка и я почему – то нервничаю. Я иду спиной вперед к выходу из комнаты. По логике моё место будет где-то там. Эля испуганно смотрит на меня. Она вся дрожит! Я так страшен? – Эля! – я пытаюсь вывести её из ступора. Она смотрит на меня, затягивая своими омутами в бездну. Она в замешательстве, она пышет жаром. Я не могу оторвать от неё свой взгляд, я так увлечённо любуюсь ею, что застреваю в двери и она, двигаясь в мою сторону, сталкивается со мной. Я замечаю перекрученную бретельку сарафана на её незагорелом плече:

– У тебя здесь… – я слышу, как будто со стороны, свой охрипший голос, моя рука уже тянется к ней. Эля судорожно вздыхает и закрывает глаза. Я не обману её ожидания.

 

Сева

Я иду по огромному саду. Вокруг высокие стройные деревья. Поднимаю голову и вижу персики. Большие румяные плоды проглядывают сквозь зелёную листву. Лёгкий ветерок шелестит в кронах и разносит сладчайший запах повсюду. Прямо надо мной свисает тяжёлая ветка с плодами. Я тянусь к самому соблазнительному, с тёмно-красным бочком, персику. Видимо, ему солнца доставалось больше, чем остальным, его бархатная кожица впитала в себя все краски летнего солнца: от розового рассвета с одной стороны до горячего зенита снизу и багряного заката с того бока, который и привлёк мой взгляд. Я беру его и ощущаю мягкость и нежность под своими пальцами. Ветер усиливается, и сквозь трепет листьев и шорох веток я слышу песню:

Небо похоже на холст.

Солнце похоже на воск,

Но не могу я ни дня без тебя…

Энергичный гитарный бой и проникновенный голос Шклярского – младшего настойчиво взывает ко мне. Будильник!

Я быстро открываю глаза. На моей руке щека. Вот это дела! Я оглядываюсь по сторонам – это точно не моя комната, и не Танькина, нет тошнотворного лососевого цвета стен. Я смотрю на кровать и вижу, что рядом спит Эля.

Знаете, что чувствует в такой момент нормальный мужик? Желание свалить! Не имеют значение ни отросшая за ночь щетина, ни запах изо рта, даже в туалет не хочется. Свалить как можно быстрее … и дальше.

И волшебный портал не нужен, чтобы через мгновение исчезнуть из кровати, мы, мужчины справляемся без чудес техники. Кстати, мне тоже пора переместиться, иначе дурацкой ситуации не избежать!

Эля, закутанная в оранжевый плед, лежит лицом ко мне, ржавые волосы разметались по подушке, открыв её лицо. Веснушчатый нос, длинный, как у рыбы рот, не красавица совсем! И как меня угораздило? Для меня категорически не приемлем секс в знак благодарности, секс благотворительный или из жалости. Бред ведь! В моей постели только желанные женщины.

Быстро разобрав кучу с вещами, я сматываюсь.

На склад я еду на маршрутке. Первая поездка на общественном транспорте за несколько лет. Я отвык от посторонних лиц, которые постоянно ко мне прижимаются и ворчат, не переставая. Откуда столько негатива ранним утром? С Элей, кажется, спал только я.

Конечно, я опоздал на работу, потому что ни черта не знаю о городских остановках и скорости маршруток. Я выхожу на Уральской и смотрю по сторонам, мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, в какую сторону идти.

В отличие от меня Палыч, наш завгар, собран и прекрасно ориентирован. Несколько ориентиров он указал и мне, приветствуя моё опоздание и лёгкое амбре.

– И какого хрена ты вообще тогда пришёл? – спрашивает он меня, жмурясь от аромата вчерашнего виски. Поверьте, в бокале он пах гораздо приятнее.

– У меня рабочий день, – напоминаю я. Знаю, что вопрос риторический, и Палыч скоро успокоится, но всё равно что-то пытаюсь говорить. Самому от себя тошно.

– Сегодня будешь за грузчика. Часов до трёх поработаешь и вали отсыпаться. Понял? – для профилактики он окидывает меня ещё одним суровым взглядом и оставляет наедине с кучей коробок. Что ж, добейте меня уже! Ничего хорошего меня сегодня точно не ждёт!

Эля

Так тщательно я претворялась спящей только, когда бабушка ставила под ёлку домик для Барби. И это не было потрясением для меня, мне уже было девять, и я догадывалась, что Дед Мороз – вымысел. Мне не хотелось расстраивать бабушку.

Я не позволила ему уйти, я хотела, чтобы он ушёл. Вот и всё.

Знаете, чем отличаются женщины, бывшие в браке, от незамужних? Они не питают иллюзий, они циничнее и холоднее. Я бы не побежала готовить ему завтрак. Это не мой мужчина. Между нами ничего нет.

Первым делом я звоню бабушке, спрашиваю о её самочувствии. Потом берусь за дела, которые запланировала вчера до появления Севы. Нет, я не буду вспоминать о нём, раскладывать свои ощущения по полочкам, это неблагодарное дело. Я…я… почищу ковёр.

Натирая стёкла, пропалывая клумбу, готовя обед, я чувствую себя бессильной. Я наказываю себя за случившееся и оттягиваю время до встречи с бабушкой.

Я боюсь, что она сразу всё поймёт, с первого взгляда, как только я открою дверь. Это я в зеркале вижу не смытую тушь, заросшие брови, прыщик на переносице, а она? Вдруг она заметит стыд? Вдруг она почувствует мой страх?

Нет, конечно, я не стану ей рассказывать, гордиться тут не чем. Я просто узнаю, как у неё дела, мы поболтаем.

До окончания приёмных часов остается 20 минут, этого времени хватит, чтобы побыть с бабушкой и не проколоться. Я лёгкой и твёрдой походкой вхожу в палату и…он здесь!

Сева

Я сразу замечаю её огромную лохматую голову, хоть она тут же скрылась за дверью. Почему она не зашла? В конце концов, это её бабушка, не моя.

Лидия Николаевна жалуется на грубость медсестёр, показывает мне синяки от капельниц, рассказывает о своей новой подруге и даже не догадывается, что вчера я делал с её бедной Элечкой.

Почему я вспоминаю об этом? Почему мне неловко сидеть здесь? На ум даже приходит слово «Стыд». Всё, хватит самокопания, я не такой. Я встаю, прикрываю окно, чтобы не было сквозняка в палате, и прощаюсь.

Я не грешник, и сюда я пришёл не за отпущением грехов, просто визит вежливости. Да, я очень вежливый парень. Я кавалер!

На кушетке в коридоре сидит мой кошмарный сон. Эля тут же подскакивает и бросается на меня. Похоже, объяснений не избежать.

– Послушай!

– Я надеюсь, ты ничего не рассказал бабушке? – она, действительно, перешла на «ты». Мне стоит этому радоваться?

Стоп, о чём она меня только что спросила? О том, не идиот ли, я? Есть ли у меня мозги?

– Зачем мне это рассказывать? – я возмущён, настолько, что мне хочется её встряхнуть. Именно это я и делаю.

– Я на всякий случай спросила! -Эля испуганно дрожит в моих руках. Чёрт, её тело в такой близости со мной меня возбуждает! В больнице, на глазах у персонала! Я держу её за плечи, но мысленно прижимаю к себе, вижу её пульсацию на ключице, дышу её персиковым запахом, исходящим от волос. Чёртов больной извращенец! Это Эля, а не девочка с обложки. Придурок!

-Эля! – Я извинюсь перед ней за вчерашнее. А потом уйду на все четыре стороны. Не уйду, а сбегу на хрен отсюда!

– Не смей! – она резко вырывается, не давая продолжить. Ого! Она телепат? Её глазищи полыхают зелёным огнем, и я отступаю, давая ей пройти в палату. Что с ней?

Эля

 

Я продержалась у бабушки целых 10 минут. Я старательно смотрела ей в глаза, рассказывала, как провела день, и чувствовала себя непроходимой лгуньей. Меня не волновали цветы, продукты в холодильнике, вообще ничего, кроме того, что Сева хотел передо мной извиниться.

Я так много говорила, что бабуля предложила мне минералку. Она заметила, что я возбуждена, но я всё свалила на усталость. Десять минут у меня не закрывался рот, я выпила три стакана воды. Бабушка ни о чём не догадалась, но облегчения я не испытала. Он собирался извиниться передо мной!!!!

Я аккуратно закрываю за собой дверь, я очень стараюсь успокоиться. Я спускаюсь на первый этаж и замечаю его. За что?

Наверное, именно так начинается шизофрения. Я всю жизнь, как черепаха, ношу с собой свой багаж. Там аккуратно уложены принципы, правила, взгляды, мораль, представление о нравственности. Я знаю, как надо себя вести. Я понимаю, что Сева для меня чужой человек, даже после этой ночи. Нас ничего не связывает.

Но вдруг я вижу себя рядом с ним, я чувствую под своими руками его лёгкую щетину. Мои губы дотягиваются до его виска. Это провал! Мой мозг начинает отдавать команды к отступлению – это реакция на бездействие Севы. Он замер и просто смотрит на меня своими серыми глазами. Мне холодно от этого взгляда. Я должна бежать, но я всё ещё здесь. Его запах заполняет мои лёгкие. Я не знаю, чем именно он пахнет, я знаю, как он пахнет, как незнакомый привлекательный мужчина. Ох!

Его висок пульсирует под моими губами. Через несколько ударов моего сердца я слышу его судорожный вздох и понимаю, что он пришёл в себя. Оцепенение закончилось. У обоих. Чары рассеялись, и до того, как я превращусь в тыкву, надо сбежать. Я убираю руку. Отстраняюсь от него. Теперь я свободна. Через секунду между нами уже расстояние.

Существует выражение «Красиво уйти». Знайте, что это адски трудно – высоко поднять голову, эффектно хлопнуть дверью, звонко постучать каблучками, оставив последнее слово за собой.

Блин, тут хоть бы уцелеть после бесславного побега!!! Я цепляюсь о порог, что-то отрывается от туфли, палец на ноге начинает дико пульсировать. Эта резкая обжигающая боль отвлекает меня от позора. Я, как песок, рассыпала чувство собственного достоинства и никак не могу его собрать. Может, оно мне уже и не пригодится? А что? Минуту назад я прекрасно обошлась без него. Я ковыляю на трамвайную остановку. Говорят, в Краснодаре это самый быстрый вид транспорта.

Сева

Я решил её дождаться. Может, надо было оставить её, злую, возбуждённую, но я хочу попытаться ещё раз. В конце концов, это была моя инициатива, это я пришёл к ней посреди ночи. Это я должен был просить прощение за содеянное.

Я готов к разговору, но не к её появлению. Она увидела меня и сразу подошла. Я будто знал, что она меня поцелует. Я ждал, когда она прикоснётся ко мне. Но её действия почему-то всё равно застали меня врасплох.

У меня была Светка. У меня были и другие девушки. У меня была вполне активная и интересная жизнь. Мне уже больше 30 лет. Так какого чёрта я веду себя, как мальчишка?

Её рука слегка дрожит, пальцы очень теплы и медлительны. Я прислушиваюсь к каждому её прикосновению, я замираю от той нежности, которую она даёт мне. Эля нелепа в своей неопытности и столь же прекрасна. Я не хочу разочаровать её и не хочу обнадёживать.

Меня пугают её неловкие, спонтанные ласки, но ещё больше меня пугает моя собственная реакция на неё. Я тщетно пытаюсь отдышаться. Кажется, даже закружилась голова. Я, как в тумане, а эта девчонка смотрит на меня.

Потом Эля уходит. Будто очнулась, дёрнулась и пошла к выходу. Пусть идёт! Как можно быстрее! Я не хочу её обижать. Ей и так досталось. Отвлекаюсь на плакат о профилактике ЗПП, висящий на стене. Как будто освобождаю её от своего пространства.

 

Несмотря на непростую ситуацию, а, может, она наоборот слишком простая, мне приходится вернуться за брошенной машиной. Вспоминаю вчерашний маршрут. И проделываю его снова.

Я вхожу в её дом под громкую музыку. В дверях кухни замечаю её танцующую фигуру. Вся в лучах заходящего солнца она вертится и жонглирует луковицами. Я не собираюсь пропускать такое шоу, поэтому стараюсь ничем не выдать своё присутствие. Сейчас она спиной ко мне. На ней белое платье в розовую полоску, больше похожее на ночнушку, но это не важно. Важно, что при каждом взмахе её рук, подол платья поднимается до критической черты. И я ловлю себя на мысли, что пялюсь на её неидеальные формы. Хотя…вчера ночью я точно думал иначе…Всё забыли!

Может, сейчас я хочу разочароваться?

Эля умело подбрасывает луковицы, но судя по количеству шелухи на полу, это ей удалось не сразу. Когда в очередном пируэте она поворачивается в мою сторону, я делаю вид, что только что вошёл. Но зигзаги между её широкими медными бровями дают понять, что выгляжу я сомнительно.

-Привет! – глупо улыбаюсь я.

-Привет! – она собирает луковицы по всему полу. А я не отвожу глаз от её подола.

-Можно воды? – мне реально жарко. Интересно, какая у меня сейчас температура?

-Я говорю можно! – где-то рядом слышится раздражённый голос Эли.

Я стараюсь отвернуться от широкой розовой полосы на краю её платья и посмотреть в сторону раковины.

-Ты что-то готовишь? – мне очень хочется найти нейтральную тему для разговора. Любую, даже о способе размножения мадагаскарских тараканов! Хотя нет, о размножении не надо!

-Суп, французский луковый суп,– она выбрасывает шелуху в мусорное ведро, – утром я сделала заготовку, оставалось только его запечь.

– Прости? Ты запекаешь суп?

-Да,– она пожимает плечами и достает хлеб.

-Первый раз слышу такой рецепт,– Наверное, в далёком прошлом бедные французские крестьяне ели с удовольствием свою луковую похлёбку, а за неимением газовых плит, готовили в печи. Но сейчас? Всё это было очень странно. Но с Элей по-другому ведь и не может быть?!

-Эля! – она отвлекается от сервировки.

-Да?

-Ты догадываешься, зачем я пришёл? – она молчит и этим совсем не помогает мне. – Я вчера вёл себя недопустимо. Бабушке я точно ничего бы рассказывать не стал, потому что знаю, что это мерзко.

-Что мерзко? – её голос дрожит. Глаза мерцают, как две звёздочки, которые постепенно погружаются в воду. Эля тщательно сдерживает слёзы.

Я злюсь на себя и на неё. Почему из всех моих слов она вырвала из контекста только слово «мерзко» ?!

-Я мерзкий! Я плохо поступил. – Вспомнил себя шестилетнего, когда нашёл припрятанные к Пасхе конфеты, и все съел. Интересно, сейчас ситуация похожая?

-Я! – вдруг выкрикивает Эля мне прямо в лицо. Она, видимо, решила все мои слова использовать против меня. – Я ушла, чтобы не слышать твои извинения. Я не хотела, чтобы ты снова приходил сюда и распинался передо мной! Ты не понимаешь, что обижаешь меня?

Я смотрю на её увеличившиеся веснушки, на красные пряди, торчащие, как антенны, на взмахи её длинных рук. Мне кажется, они поднимают ветер!

Она в бешенстве. Она не слышит моих оправданий. Она не понимает моих причин. Вся суть её криков сводится к тому, что я идиот и зря припёрся. Вот так грубо, но дословно.

-Ты пожалел о том, что пришёл, да? – она устало прислоняется к столу. Кажется, гроза прошла. Она обречённо смотрит на меня, и я понимаю, что передо мной уже не обвинитель, а осуждённая.

-Тогда или сейчас? – осторожно уточняю я.

– Тогда,– устало вздыхает она.

Мы оба вздрагиваем от сигнала кухонного таймера. Я с благодарностью смотрю на мандарин со стрелочками, а Эля открывает духовку. Я стою рядом с дверью, и у меня есть пара минут, пока она вынет горшочки с супом. Но я хватаю со стола полотенце и помогаю ей с горячей посудой.

Эля

Он сидит прямо передо мной и ест суп. Разглядывает содержимое горшочка, мешает ложкой, осторожно трогает губами сырную корочку.

Я почти не злюсь. Я выплеснула столько эмоций, что мой внутренний огонь потух, в нём только тлеют угольки, но они уже не причинят вреда.

Сейчас я могу смело сказать, что хочу, чтобы он смотрел не в тарелку, а на меня. В этот момент я такая смелая, что готова лететь в космос. Без вопросов!

Сева съел всё. А потом помог мне помыть посуду. Он такой услужливый и предупредительный, что это настораживает. Когда последняя ложка засияла в его руках, я задаю ему прямой вопрос:

– Почему ты настаиваешь на извинениях? Почему не оставляешь меня в покое? – Кажется, это уже два вопроса, но они для меня неразрывны.

Он издаёт тяжёлый вздох, и я готова к приговору.

-Я повёл себя вчера очень… нагло? – он ищет подсказку в моём взгляде, но не стоит надеяться, я не дам.

-А я? – через секунду понимаю, что бросила ему спасательный круг.

-Ты? – Он явно ошеломлён.

-Да, Сева, я тоже повела себя нагло? Я тоже допустила лишнее? Я тоже виновата?

-Нет, конечно,– его брови оказываются где-то в районе макушки. С ними можно попрощаться.

-Я тоже не считаю себя виноватой. Мне кажется, что произошло то, чего мы захотели об-б-ба. – Почему я заикаюсь? – Может, сейчас, когда ты протрезвел, ты понял, что погорячился? Я далеко не красавица и прекрасно об этом знаю, но я не бросаюсь на всех подряд. А свои извинения можешь засунуть в какое-нибудь укромное место. Договорились? – Я ухожу в свою комнату. Дорогу домой он прекрасно знает.

Я сдвигаю в сторону плюшевого тигра, длинное туловище которого занимает половину кровати, потом обматываю его вокруг себя – идеальная поза для грусти.

Прошлой ночью я была определённо счастлива. Мне было легко и спокойно в руках Севы. Я забыла, что бабушка болеет, забыла, что в городе совсем одна. Всё исчезло. Это было волшебство. Только для меня.

Я была в эпицентре нежности, заботы, лёгкости, эйфории! Сева качал меня на волнах страсти, и мне было не страшно. Мне было очень хорошо.

Казалось, что Сева разделял мои чувства. Он довольно мурлыкал мне в ухо, и никак не хотел меня отпускать.

Это была моя первая близость за последние четыре года. Это была самая лучшая ночь за всю мою жизнь.

А теперь надо вернуться к холодной и дурацкой реальности, где передо мной извиняются за чудесные моменты. Ненавижу!

Я вытираю набежавшую слезу хвостом своей игрушки. Хорошо, что я привезла Тима с собой, мне кажется, я больше никогда не смогу спать одна.

– Ты к себе немного несправедлива,– я напрягаюсь от знакомого голоса за спиной. Кровать немного прогибается под чужим весом. – У тебя невероятные волосы – яркие, густые, блестящие,– он перебирает пальцами мои спутанные пряди. – У тебя нежная кожа, к которой всё время хочется прикасаться, – пальцы замирают на моём плече. – У тебя потрясающие глаза удивительного оттенка. Я не встречал таких никогда,– он поворачивает меня к себе и с печальной улыбкой рассматривает меня. – Я не жалею о нашей ночи. Я благодарен тебе, что ты разрешила мне остаться.

– Сева, я, кажется, просила тебя уйти,– не сдаюсь я.

-Кажется, я не обещал это делать. – Он наклоняется ко мне и целует в уголок губ. У меня перехватывает дыхание. Я жду, что будет дальше. Он придвигает меня к себе и ложится по удобнее. – Знаешь, сегодня был очень сложный день. Давай отдохнём,– он чмокает меня в макушку и затихает.

Сева

Я снова ошибся. Однозначно. Будто хожу в кромешной темноте, постоянно на что-то натыкаюсь, падаю и понимаю, что бессилен до тех пор, пока кто-нибудь не вкрутит лампочку. Но пока её вкрутить некому. Поэтому я снова в нокауте. Надоело.

Мне остается надеяться, что яичница с улыбкой-кетчупом поднимет ей настроение, когда она поймёт, что я ушёл. Кажется, мы расстались на более чем приятной ноте, поэтому она не обидится и не расстроится. Именно так я и буду думать.

Вчера я точно был придурком – плёл ей про волосы, про глаза, весь такой слюнявый и приторный. И она мне поверила!! Народ, где мой Оскар?!

 

Первое, что я обнаруживаю в своей квартире – Таньку, подпевающую Егору Криду. Неужели все татуировки, крутые шмотки и провокационные клипы этот рэпер создаёт для вот таких тощих безголосых девиц? Я ни черта не понимаю!

Она замечает меня в зеркале и прекращает свой дикий вой.

-О, Сева, привет! Что-то я тебя совсем потеряла.

– Не дождёшься! – Сегодня я проснулся достаточно рано, чтобы успеть забежать домой и переодеться. Это меня радует. Хорошее начало дня поднимает настроение. Я направляюсь на лоджию за чистыми носками, и в мой нос попадает совершенно посторонний запах. Я удивлённо оглядываюсь по сторонам.

-Тань, чем это здесь пахнет? – раздражённо интересуюсь я.

-Ой, ты заметил? Я вчера ароматизатор воздуха купила. Классный, да? Иланг-иланг. – Она болтает белой пластиковой штукой у меня перед носом.

Это новые мамины духи. Тебе нравится?

Странно, что я сам не вспомнил этот аромат. На секунду показалось, что он мне неприятен. Но это не так. Не должно быть так. Мне нравится всё, что связано со Светой.

-Не надо ничего тащить в мой дом. Договорились? – Если соглашусь с этой штуковиной, Таня принесёт что-нибудь ещё. Не надо игнорировать её попытки пустить здесь корни.

-Договорились! – моя соседка разочарованно ставит ароматизатор обратно на тумбочку.

Вот так. Не стоит покушаться на моё настроение и мою территорию. Это опасно.

Эля

Кажется, мы увлеклись. Его внимание, забота и предупредительность делают его всё более и более необходимым в нашей жизни. Он безотказно выполняет наши просьбы. Бабушка с ним советуется по любому поводу. Вчера, например, он отвёз её на автовокзал, она поехала к своей новой знакомой Зиночке в Горячий Ключ. Затем он молча подбросил меня до дома.

А сегодня я позвала его на чай. Правда, чай! Но по его тёплому взгляду я поняла, что чайник ставить не надо.

Сева кладёт руку на мой затылок и притягивает к себе.

-Давай не будем это никак называть. Хорошо? – Он теснее прижимает меня к себе.

Я тут же киваю. Мне это очень подходит. Более того, это единственное, что подходит мне.

-И мы не будем это комментировать. – Он шумно втягивает воздух. Я кладу голову ему на плечо, согласная с ним во всём.

-И извинений ты от меня не дождёшься, – смеётся он, поднимая меня на руки.

Я лежу в полумраке комнаты и пытаюсь понять, что происходит. Как мы дошли до этого момента? Почему он больше не пугает меня? Мне кажется, я очень скоро могу привыкнуть к нему. Мои мысли хаотичны и расслаблены, и его внезапный голос в темноте меня возвращает с небес на землю.

-Светка! Моя Светка! -по спящему лицу пробегает улыбка.

А ведь ничего не предвещало таких сюрпризов! Но они появляются в образе какой-то Светки, которая, вероятно, пришла к Севе во сне. Меня охватывает какая-то противная беспомощность. Опять! Не хочу! Самое унизительное из самого унизительного для любой женщины – когда твой мужчина в твоей постели произносит не твоё имя. Всё. Просто Света, а не Эля.

Сон, подсознание – чем больше об этом думаю, тем сильнее хочется его ударить. Я не стану искать для него оправданий. Что тогда будет дальше?!

Я просто сталкиваю его с кровати.

Сева

Резкий толчок и неожиданное падение буквально вытряхивают меня из моего сна. Я пытаюсь понять, куда делась Света, она только что сидела на своём фиолетовом диванчике рядом со мной. Судя по кромешной мгле, ночь ещё не кончилась, значит Света где-то неподалёку.

-В чём дело-то? – я сижу на полу, пытаюсь дотянуться до девушки, но руки нащупывает только телефон, автоматически проверяю время на экране.

– Поздно уже. Утром соседи увидят тебя, будет неудобно, – констатирует шипящий голос из темноты.

-Я что с кровати упал? – растерянный, я уже чувствую ссадину с боку.

– Я хотела тебя разбудить, но силы не рассчитала, – обыденным тоном объясняет не Светка, черт побери, нет! Ночь скрывала от меня Элю. Конечно, видимо, именно её я и заслужил!

-Проехали. – Так по-хамски со мной обойтись и оставаться спокойной! Эта девушка меня удивляет всё больше и больше.