355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Яковлева » Тоннель желаний » Текст книги (страница 2)
Тоннель желаний
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 21:13

Текст книги "Тоннель желаний"


Автор книги: Анна Яковлева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Неожиданно Егора повело с двух глотков и потянуло на откровенность.

– Слушай, Слав, – пугаясь того, что хочет сказать, начал он, – меня мысли о вечном посещать стали. Даже купил Таське еще брюликов: если со мной что случится, хоть первое время не будет бедствовать.

На лице Вячеслава отразилась целая гамма чувств. Победило удивление.

– Откуда такие мрачные мысли?

– Как тебе сказать? Перелеты, поездки – все в жизни бывает. Она же совершенно неприспособленная. Пропадет без меня.

Над столом воцарилось молчание.

Признание повергло Славку в недоумение: он категорически не был согласен с утверждением, что Таська неприспособленная. Неприспособленная – это вообще не о Таське. Таська как раз редкая приспособленка. Или это только со стороны видно?

Кроме того, Вячеслав пытался лихорадочно сообразить, как себя вести при новом, незнакомом Егоре.

– Я слышал, – совершенно не в тему отозвался Славик, – что если родители благословили сына иконой Чудотворца, то он будет главой семьи. Признайся, тебя благословляли Чудотворцем?

После того как у Морозана обнаружили сахарный диабет, он перестал себе отказывать: не только стал впадать в запои, но еще ударился в религию.

Сбитый с толку, Егор растерянно посмотрел на гостя.

– А фиг его знает, – далекий от православия и веры в целом, Егор как-то вяло усмехнулся, – интересно, а если женщину благословить Чудотворцем?

– Тогда она будет как Ленка у меня.

«Как Ленка – это, конечно, перебор», – быстро подумал Егор, Тасе хватило бы и десятой доли Ленкиной экспрессии.

– Да-а? – заинтригованно протянул он. – А что, Ленку благословляли какой-то иконой?

– Ну, это я так, к слову. Но ты сам видишь: Ленка – не баба, а конь в юбке. Вот ты можешь представить, чтобы Таисия взяла швабру и расхреначила лобовое стекло в твоей машине?

– Только в порядке бреда, – подумав, согласился Егор, – хотя, Слав, я не знаю, что лучше, а что хуже. Мне иногда хочется, чтобы Таська хоть что-нибудь предприняла. Нельзя же до конца дней такой мямлей оставаться.

Теперь молчание стало прямо-таки драматичным.

– А давай съездим в Бари, – вышел с внезапным предложением Вячеслав, – поклонимся мощам Николая Угодника.

– Зачем это?

Захваченный идеей, Слава отодвинул тарелку и устроил локти на столе.

– Слушай, как это я раньше не додумался? Нам с тобой обязательно нужно съездить и поклониться мощам Чудотворца. Можешь не верить, но все получают просимое у святого Николая. Все, без исключения. Ты попросишь Николая за Таську, а я за себя. – Он постучал пальцем по бутылке. – Скажу тебе по большому секрету: если мне Угодник не поможет, мне уже никто и ничто не поможет.

Славик говорил с такой искренней верой в глазах, с такой силой убеждения, что Егор на мгновение поддался:

– Бари – это где?

Отдающая религиозным фанатизмом, идея съездить к Чудотворцу приобрела в его глазах совсем другое звучание. Ради того, чтобы Таська без него не пропала, Егор, пожалуй, поклонился бы каким угодно мощам.

– Это побережье Италии.

– Зачем так далеко переться? – уставился на своего гуру Егор, – мало в Москве церквей Николая Чудотворца?

– Э-э, – досадливо поморщился «гуру», – ничего ты не понимаешь. Там мощи. Они мироточат. И святыни, которым несколько веков. Они намолены. К ним прикоснешься – и желание исполнилось.

– Намолены? – удивился странному слову Егор.

В этот момент он увидел их с Морозаном со стороны.

Ночь. Двое здоровых мужиков, обиженных на своих баб (женщин, конечно, женщин), сидят за рюмашкой и фиг знает о чем базарят. Было в этом что-то странное.

В бесконечной звездной ночи, в которой они волею случая оказались вдвоем, в этом бредовом разговоре, в том, что они рассиропились и устроили душевный стриптиз, – во всем была какая-то ненормальность, какое-то помешательство.

Не говоря о том, что лететь специально в Италию за какой-то мифической благодатью – полный идиотизм. Совсем другое дело – как бы невзначай, как бы мимоходом оказаться перед какой-нибудь мироточивой, намоленной, или как там у них это называется, иконой. Совместить приятное с полезным – почему нет?

В этом году Егор планировал Турцию, и отступать от планов было не в его привычках. Мысль об этом придала уверенности.

К Егору вернулся его всегдашний скептицизм, он совершенно пришел в себя и разлил еще по одной.

– А в Турции, случайно, нет каких-нибудь мощей?

– В Турции? – Славик так изумился, что не донес рюмку до рта.

– Да. Я хотел свозить Таську в Турцию в этом году. Так что поищи мощи в Турции.

Славка помрачнел и насупился:

– Откуда в Турции быть мощам? Хотя, – озарило его, – я как-то смотрел передачу о святых по ТВ3, там что-то было про Турцию. Да! Точно. Вроде бы там родился Чудотворец. Вроде турки сперли мощи святого, а потом у турок мощи выкрали итальянцы – короче, мутная история. Но в передаче показали храм Святого Николая в горах. Раз есть храм, то наверняка есть и святыни. Можно рвануть и туда, – не очень уверенно закончил Славик и хотел уже опрокинуть стопарик, но Егор остановил друга:

– Подожди.

Канули в Лету времена, когда он рисковал последним. Теперь Егор был очень чувствителен к своему статусу и не любил попадать впросак.

– Надо узнать все точно, поискать в Интернете, позвонить в туристические агентства. Короче, собрать информацию.

– Точно-точно! – загорелся Славик, – я наведу справки и доложу оперативную обстановку.

За это они и выпили.

* * *

Тезис о том, что сила женщины в ее слабости, Ленка считала шовинистическим. Как это сила может быть в слабости? Одно из двух.

Либо ты слабый, либо ты сильный. Если слабый, тобой все помыкают. Если сильный, помыкаешь ты.

Она, Елена Федосеева, сильная. Егор Бинч тоже сильный, вот и подмял под себя Таисию. Раздавил. Елена бы тоже раздавила Славку, если бы захотела. Просто цель считала недостойной.

А так – воля у нее несгибаемая.

Благодаря своей несгибаемой воле в начале девяностых она получила серебро на первенстве России по лыжному спорту среди юниоров, благодаря характеру не потерялась, когда Федерация лыжных гонок развалилась и надежное, стабильное будущее сделало ручкой.

Собрала волю в кулак, окончила торговый техникум и до последнего тащила маму-инвалида и брата-наркомана.

Сначала брата, а потом и маму Лена похоронила незадолго до встречи с Морозаном, так что на данный момент жизни Славка был ее семьей, ее самым родным человеком – это Ленка обнаружила неожиданно и страшно удивилась, когда поняла, что привязалась к этому сучьему потроху, к пьяни гидролизной, к этому слюнтяю и размазне.

Единственное, что было у них общего, – любовь к лыжам. Благо на Сахалине с этим никаких проблем.

Логично, что единственным местом, где они переставали собачиться и заключали перемирие, была лыжня – хоть не снимай лыжи, так и ходи по квартире.

Превращать жизнь в лыжню, при всей ее любви к лыжному спорту, Ленка не желала. Ну, в конце концов, в природе не всегда зима, случается и лето.

Бывают ведь и женские недомогания там, и разные обстоятельства… Например, малогабаритная квартира. Или, может, она когда-нибудь (невероятно, но вдруг) решится родить кого-то этому недотепе Морозану. Когда он пошлет на фиг свою Москву и переедет на Сахалин. Или когда она решится переехать к нему в Москву – что вряд ли.

А пока слишком все зыбко.

Морозан практически живет на два дома. Каждый рыболовецкий сезон они по очереди с Егором торчат на Сахалине, где они со Славкой, кстати сказать, и познакомились.

Полгода на Сахалине – полгода в Москве.

Заканчивается у Морозана сезон – Ленка прилетает за товаром в Москву. Так и мечутся оба между Дальним Востоком и столицей.

Одни разговоры по телефону чего стоят.

– Нужна тебе эта лавка в твоем Задрыщенске? – орал Славка.

– Не в Задрыщенске, а в Корсакове, – надменно возражала Ленка, – а тебе? Нужна тебе эта помойка – Москва?

Каждый раз намечали дату, когда сядут, все взвесят, обсудят и решат. Дата проходила, решения не было. Несмотря на всю силу воли, несгибаемую и железобетонную, Ленка панически, до кишечной колики, до тошноты, до ломоты в висках боялась потерь. А Славка был прогнозируемой потерей: сахарный диабет.

Воткнутый в держатель телефон разрывался, но Егор звонки сбрасывал – новый бухгалтер Алексей Цупров, на редкость прилипчивый малый, доставал идиотским вопросом:

– Егор Александрович, когда вы приедете?

Ему, видите ли, приспичило оплатить налоги в первой половине дня. Чем вторая половина дня не устраивает бухгалтера, Егор не понимал и злился.

– Когда закончу, тогда и приеду, – буркнул он в трубку и нажал отбой.

В пять утра они с Морозаном разъехались по делам: Егор укатил выручать застрявший на станции Москва-Товарная-Павелецкая контейнер с морепродуктами из Ванино, а Славик отправился на базу – отгружать продукцию клиентам.

Закончить быстро не получилось.

Бумаги были лучше, чем настоящие, но в договоре и в счете-фактуре мелькало два разных наименования, и инспектор Россельхознадзора («Россельхознавоза», как прозвали ведомство предприниматели и рыбаки) Дмитрий Васильевич – приятный мужчинка средних лет, по виду добряк и балагур – чуть не час выклевывал Егору печень. Лишенное фискальных полномочий, ведомство тихо цвело пышным цветом на злоупотреблениях в икорном бизнесе.

Видно было, что этот малый с ясными, чистыми, как у младенца, глазами считал предпринимателя перспективным на предмет взятки и просто не мог с ним расстаться.

«Вымогатель хренов, – злился Егор. Скулы свело, улыбка уже превратилась в оскал. – Нюх у прохвоста – как у таксы».

Очень не хотелось пользоваться «телефонным правом», но, если этот иезуит не отстанет, он просто вынужден будет позвонить своей «крыше».

Егор достал из пачки последнюю сигарету и прилепил к спекшимся губам (пачку распечатал утром, во дворе дома, когда разъезжался с Морозаном). Во рту уже было горько от никотина.

А Дмитрий Васильевич мучился сомнениями.

Уличить предпринимателя в мошенничестве ему было не по силам, с одной стороны, с другой стороны, он рассчитывал раскрутить жертву на взятку. Взятка была предпочтительней: Василич мечтал пересесть с «форда» на что-то более приличествующее его должности. Пока что жертва выскальзывала, прикидывалась валенком.

Поклонник Пикуля, Дмитрий Васильевич поглядывал на предпринимателя с нежной грустью: «Баязет, блин, из себя корчит. У нас и не такие выбрасывали белые флаги».

Предприниматель Егор Александрович Бинч был действительно перспективным предпринимателем, настолько перспективным, что мелким чинушам взятки не давал – мордой не вышли.

– Дмитрий Василич, ну хлопни штамп уже, – с нервным смешком попросил Егор, когда вышло всякое разумное время на аудиенцию.

– Не могу, Егор Александрович. Не-мо-гу. – Такса скуксилась, изображая глубокую непритворную скорбь.

– Почему? Все же в порядке.

– Да ничего не в порядке, – сердечно воскликнул Дмитрий Васильевич, – ты сам все знаешь.

– Что я знаю?

– Как бы контейнер не пришлось вскрывать. У тебя в инвойсе икра от ООО «Берег», а договор с ООО «Берег» и ООО «Наутилус». Контрабас гонишь.

– Такими объемами? Шутишь? – играя по правилам, оскорбился Егор Александрович.

Разговор зашел в тупик.

«Если сейчас он не поставит штамп, я окажусь в полной заднице», – уныло подумал Егор, и небеса в этот момент явили божескую милость.

Где-то в глубинах форменного зеленого кителя зазвонил мобильный телефон, и, едва взглянув на высветившийся номер, чинуша подобрался:

– Да, Константин Иванович. Да, – последовал короткий взгляд в сторону Бинча, – да. Да. Понял. Есть.

Сразу после разговора благообразная физиономия подернулась обидой.

– Что ж ты, Егор Александрович, молчишь? О тебе такие люди беспокоятся, а ты молчишь.

– А ты что, первый день на службе? – Егор не собирался распространяться на эту тему. Он вообще предпочитал меньше говорить в чужих кабинетах.

* * *

Первую половину дня Славик разжигал в себе обиду и жажду мести, упустив из виду, что еще ночью строил планы, как с помощью святых угодников окоротить Ленку.

«Попытка создать семью провалилась, – с угрюмым видом убеждал себя Морозан, – примирение невозможно».

Если он помирится с Ленкой, то она окончательно распоясается.

«Это ей с рук не сойдет. Совсем свихнулась, дура. «Жигули» я так не оставлю, – растравлял себя Славка. – «Жигули» – это ни в какие ворота. Такое не прощается».

Растравлял себя Славка искусственно. Внешняя суровость воина на поверку оказывалась напускной – сердце у воина было мягким, по этой причине у них с Ленкой всегда первым мирился он.

Задавал себе вопрос: кому я нужен, инвалид? Жить осталось три пятницы, а я кочевряжусь. И мирился.

Всегда мирился, а сейчас не станет.

Сейчас пришло время сломать несправедливую, непонятно кем и когда заведенную традицию.

К обеду Вячеслав Морозан почувствовал, что накопил достаточно желчи и презрения, чтобы покончить со своей слабостью раз и навсегда и указать Ленке ее место.

В качестве меры унижения даже составил список литературы, которую ей нужно прочитать; список пьес, которые нужно посмотреть; музеев, которые нужно посетить, и так далее. А то это дитя природы даже в Третьяковку не удосужилось сходить, а гонору-то, а гонору… Махровая провинция, разговаривать бы научилась, а то «ложит», «звонит» пересыпают речь, и это еще далеко не все перлы.

В этом месте Славка хмыкнул, поняв, что примеряет на себя роль великого просветителя. Он, конечно, может воображать себя хоть Вольтером, хоть Монтескье и Жан-Жаком Руссо в одном лице, только Ленке фиолетово.

Она сама себе просветитель и с тем же успехом может составить длинный список, куда следует отправиться ему, Вячеславу Морозану.

От него требуется только одно: выдержать характер.

«Короче, – сказал себе Морозан, – мужик ты или где? Пора решать».

Но Ленка и тут его переиграла.

Позвонила первая (случай беспрецедентный в их практике), застала врасплох, смяла оборону противника и предложила ничью:

– Ладно, Вячик, сознаю: погорячилась. Прости. Давай поедем за телевизором вечером?

Как православный христианин, Славка уже готов был согласиться, но бес попутал.

– Думаешь, ты так легко отделаешься?

– Ну, хорошо, – медленно произнесла на другом конце мегаполиса Ленка, – я оплачу лобовое стекло в твоем драндулете.

– Я и сам в состоянии оплатить, – оскорбился Славик – слаб человек.

Ленка помолчала, потом бодро произнесла:

– Тебе уже давно пора поменять тачку.

– А-а, – сообразил Славик, – так это ты так поспособствовала?

– Ладно, если ты такой нищий, так и быть, куплю тебе машину. Через месяц.

Славка на мгновение потерял дар речи. Идея была просто захватывающей, жаль, что авторство принадлежало не ему.

– Не пойдет, – как только обрел голос, тут же стал торговаться он, – как ты себе это представляешь: я целый месяц буду без колес?

– Ну, как-нибудь, – предложила не самый лучший выход Ленка, – я же без телика осталась, и ничего.

– Нашла что сравнить. Мне машина нужна для работы, а тебе телик – для развлекухи.

Это была жалкая попытка сохранить воинственный настрой.

От Ленкиного низкого голоса, от полуулыбки на сочных губах, которые так и видел Славик, обида таяла, как пломбир под солнцем, стремительно и безнадежно. Нужно признать, Ленка была великой мастерицей дурить голову. Или все дело в нем самом?

Ну почему он такой конформист?

– Заменишь лобовое и на старой поездишь, – уперлась Ленка, и Славик мгновенно испытал раскаяние.

Ну чего он на самом деле? Пусть это будет самой большой неприятностью в его жизни – разбитое лобовое стекло.

– Лен, а давай в кино сходим? – вдруг предложил он, и Ленка рассмеялась:

– Давай. Чур я выбираю фильм.

Славка обожал, когда Ленка смеялась, и совершенно размякал. Ну вот, опять она на коне, обреченно подумал он, опять она из него веревки вьет.

Словно подслушав его мысли, Ленка в очередной раз обезоружила противника:

– Ладно, фильм выбирает наиболее пострадавшая сторона, то есть ты. Только учти, – добавила она, когда Славка уже решил, что все-таки Ленка умеет быть великодушной, – фантастику твою я смотреть не стану.

При всей своей меланхоличности Таисия обожала жаловаться Светке и Наташке на жизнь и мужа, не гнушалась и легким поклепом (очевидно, так обнаруживал себя скрытый темперамент).

Жалобы сводились к тому, что у Егора бизнес идет не очень хорошо, что деньги он выдает каждый день и строго на питание, что у нее все еще нет шубы, а пора бы – тридцать пять стукнуло. Да и брюлики могли бы быть поувесистей.

Скорее всего, это не были жалобы в привычном смысле – это было кокетство, способ выказать различие между нею и подругами: у меня есть муж, а у вас, дорогие Света и Наташа, – нет. Пусть даже с проблемами в бизнесе, пусть даже с возможным леваком, пусть с носками и трусами, зато свой собственный мужик. Есть с кем выйти в люди и к морю съездить.

Подруги нытье Таисии понимали как-то превратно и кидались врассыпную, стоило Егору переступить порог дома и застать их в гостях. Неестественные улыбки и поспешные сборы приводили его в бешенство.

– Чего они от меня как от чумного шарахаются? – недоумевал он. – Или я как-то отличаюсь от остальных людей?

Таська помалкивала и смотрела на мужа, как чихуахуа Барончик, склоняя голову то влево, то вправо. Она привыкла и не замечала, насколько мрачное выражение лица бывает у Егора.

Низкие надбровные дуги и глубоко посаженные глаза, плотно сжатый рот и выражение скуки на физиономии, а также манера поворачиваться всем корпусом – тут и не такие стойкие предпочтут ретироваться.

– Егорушка, – уверяла мужа Таисия, – просто Светка с Наташкой очень деликатные. Понимают, что ты устаешь на работе, дома бываешь мало, приходишь, чтобы отдохнуть, – вот они и торопятся уйти.

Как только Егор улетал на Сахалин, Таисия превращалась в освобожденную восточную женщину, сбрасывала паранджу и в срочном порядке обзванивала подруг.

– Девочки, вы не представляете, как я устала! – закатывая перед зеркалом глаза, вещала она в трубку. – Эти вечные ужины, стирки, глажки. Ужас!

Мягко говоря, заслуги жены и матери были сильно преувеличены, но воспринимались как сигнал общего сбора.

В борьбе с подругами у Егора был верный союзник – Яга.

В отсутствие внука она считала себя его правопреемницей и требовала от Таськи отчета.

– Ты куда собралась? – Чтобы лучше слышать, бабуля имела манеру оттопыривать ладонью ушную раковину.

Таська не была воспитанницей Института благородных девиц, но от этого жеста ее передергивало и хотелось сделать какую-нибудь пакость, хотя бы соврать, что она и практиковала.

– У Наташки (Светки или восьмилетнего Семена – по настроению) день рождения. Бабуля, вы меня не ждите, я у нее останусь ночевать, – с наслаждением орала в оттопыренное ухо Таисия и намыливалась из дома.

Набившись в Наташкин «жук», втроем подруливали к гипермаркету, основательно затаривались разными вкусностями в банках, замороженными полуфабрикатами, готовыми салатами, курами гриль, чтобы не готовить – зачем? – и вином. Зимой везли все к Светке, а летом – к Наташке на дачу.

Там сначала кормили восьмилетнего Сеню, потом укладывали парня спать и открывали дамский клуб.

Сидели на кухне до утра под вполне невинные нескончаемые разговоры о мужиках, тряпках, о родственниках, близких и дальних, одноклассницах (одноклассниках) и их мужьях (женах). Кто с кем развелся, кто с кем сошелся, где и кем работает, сколько заработал и на что потратил.

– Эти шалавы споят твою Таську, помяни мое слово, – каркала Яга вернувшемуся из поездки Егору, – опять от нее перегаром несло. – По закону компенсаторного замещения с потерей слуха у Яги обострилось обоняние.

Измотанный переговорами с клиентами, стычками с чиновниками и ментами, Егор не мог и не хотел тратить душевные силы на бытовуху. Нервы нужны были ему для работы, он берег себя и молчал.

Усталость давила на плечи, и он наливал себе наркомовские сто граммов и камнем падал в постель.

Вялые всполохи мыслей мелькали на кромке сознания: в конце концов, что плохого в том, что Таська развлечется? Ей тоже несладко – все одна и одна. Даже когда он в Москве, от него мало толку. Четыре месяца Настену не видел: уезжал, когда она еще спит, возвращался, когда она уже спит.

Ничего, у него еще будет время все исправить, думал Егор, проваливаясь в сон, как в обморок.

Выяснилось, что телевизионщики не соврали.

На самом деле в Турции, на самом деле в горах с видом на море, в Демре, стоит храм Святителя Николая.

– Они называют его Санта-Клаус! Клаус – это, по-нашему, Николай! – возбужденно орал в трубку Славка. На заднем плане слышны были команды «вира» и «майна», визг механизмов и скрежет металла – очевидно, звонил Морозан со склада, – у них там святой Николай был захоронен!

– Давай, Слав, в конторе поговорим, – стальным голосом перебил Егор – он с трудом вспомнил, о чем речь.

Напротив с остекленевшим взглядом сидел бухгалтер Алексей Цупров, и Славкины восторженные вопли о Санте в конце апреля могли ему показаться неуместными.

Честно признаться, при дневном свете, в конторе, лицом к лицу с Цупровым Славкины вопли Егору и самому показались неуместными. Более того, ночной разговор о способности святых делать человека сильнее и решительнее представлялся ему откровенной чушью.

Санта-Клаус у Егора ассоциировался с американским Рождеством, с перезвоном колокольчиков и мотивчиком «Джингл белз…» – или что-то в этом роде. К нему, Егору Бинчу, это имело ровно такое же отношение, какое он сам имел к американскому Рождеству, – никакого.

Так он и поверил, что Таська устроится работать по воле Санты! Или Ленка в одночасье сделается домашней, белой и пушистой и станет встречать Славку с тапками в зубах. Полный абсурд.

Примиряло со Славкиными закидонами одно: это все-таки будет Турция, а Санту как-то придется пережить, чтобы не оскорблять религиозные чувства партнера и друга.

Может, Славке Санта и поможет, раз он так в него верит, – в жизни всякое случается…

Сообразив, что отвлекся, Егор вслушался в бубнеж бухгалтера.

– Что это ты мне подсовываешь?

– Это заявление в банк, – оживился и порозовел Алексей, – чтобы нам установили систему «банк – клиент», тогда мы сможем оплаты проводить, никуда не выезжая. Это очень удобно и экономит время. Не будем стоять в пробках.

– Круто, – согласился Егор и поставил командирскую подпись.

Все у него теперь будет как у взрослых.

«Работа мила, да день мал», – вспомнил бабулю Егор, сидя за рулем своего верного джипа «инфинити».

В двенадцатом часу ночи он вез Славку домой, и тот снова морочил ему голову своим Сантой.

– Значит, так. Гробница святого Николая находится в Демре, – излагал Морозан, и глаза у него горели. – Туда лучше ехать из Кемера – всего сто километров. Можно купить отдых в Кемере и оттуда смотаться в Демре.

– Можно, – не очень вникая, буркнул Егор, следя за плотным потоком машин впереди и позади себя – был вечер пятницы. – А что собой представляет этот Кемер?

– Обычный курортный городишко, – пожал плечами Славка. – Ты не проболтался Тасе?

– О чем?

– О том, что мы собираемся навестить гробницу?

– Н-нет, – пробормотал Егор.

– И правильно. И не говори. А то у Ленки нюх как у гончей, начнет расспрашивать, моментом вычислит.

Егор потер лоб и с некоторым удивлением отметил, что уже целую неделю Славка пребывает в трезвом уме и твердой памяти. К чему бы это?

– Да какая разница, блин? – рассеянно спросил Егор. Все эти тайны мадридского двора вязали его по рукам и ногам и доставляли неудобства.

Все, что не касается работы, Егор обсуждал с Тасюсиком за ужином – так повелось у них в семье с незапамятных времен.

Поездка в Турцию работы не касалась, но из-за секретного плана, рожденного в воспаленном мозгу Морозана той странной ночью, Егор помалкивал, и это тоже было необъяснимо и раздражало.

– Как это – какая разница? – по-детски огорчился Славка. – Они вообще не должны знать, что мы собираемся к Чудотворцу. А то вдруг сами обратятся к нему с молитвой и попросят о чем-нибудь своем.

– Думаешь? – Егор взглянул на Славку с тревогой. Раньше он не замечал, что у партнера ярко выраженный сдвиг по фазе. Или не обращал внимания?

– Ты просто далек от этого, – продолжал православные беседы Славик. – Чудотворец потому и Чудотворец, что все может. Только просить надо полезное что-то. Но мы ведь и собираемся просить полезное. Правильно?

– Наверное, ты прав – ничего я в этом не понимаю, – тактично ушел от ответа Егор.

Его все больше и больше беспокоило, что пьяный ночной треп так легко и непринужденно трансформировался у Славки в идефикс.

Ничего такого Егор не имел в виду. Ну, посидели по-мужски, ну, разоблачились друг перед другом. По здравом помышлении, обо всем нужно было забыть там же, не вставая из-за стола, на кухне тире столовой.

Все еще можно обратить в шутку и забыть – так он думал. Или ему казалось, что он так думает?

Уловив неуверенность в голосе друга, Славик решил дожать его:

– Так мы договорились? – Это был запрещенный прием.

Кому, как не партнеру и другу, знать, что Егор скорее вскроет себе вены, чем откажется от данного слова.

Помолчав, Егор недовольно подтвердил:

– Договорились.

– Значит, я заказываю билеты на майские?

– Заказывай, – обреченно вздохнул Бинч.

Опять перед Таськой комедию ломать придется, уныло подумал он, высаживая Морозана под светящейся вывеской «24 часа».

Вчера вечером они обсудили варианты, решили отдыхать в Фетхие, а сегодня оказывается, они едут в Кемер. Как это объяснять? Или ничего не объяснять?

– До завтра. – Открыв дверь, Славка энергично обернулся к Егору и протянул ладонь с потрескавшейся на пальцах кожей диабетика.

– Давай, – быстро ответил на рукопожатие Егор.

С Ленкиным списком продуктов наперевес Славка вывалился из машины и поскакал в дежурный магазин, а Егор сдал назад и высунулся в правый ряд.

Ему тут же принялись злобно сигналить озверевшие водители, катившие мимо.

В одно мгновение ночь превратилась в хищника, поджидающего жертву.

От души выругавшись, Егор пропустил наглую «хонду» (не иначе девка за рулем) и вывернул руль.

Всунул машину в поток, вздохнул свободней, расправил плечи и представил уютную, пухлую, такую родную Таську на их давно и безнадежно ждущей ремонта кухне. Волна нежности поднялась к сердцу. Все-таки с женой ему повезло.

Девчонки в нетерпении закатывали глаза и крутили головами, пережидая нашествие Яги на кухню.

Бабуля уже дважды вторгалась, изображая крайнюю степень озабоченности, измеряла давление, принюхивалась и цепким взглядом исследовала накрытый к чаю стол.

Подруги заскочили проводить Таську в Турцию и засиделись за бутылочкой вина.

Бутылку светить не стали, чтобы не вводить в грех Ягу, разливали вино в чайные чашки, тару прятали под стол и прикрывали тремя парами ног.

Ушлая Яга собиралась в поликлинику после жестокого приступа панкреатита.

«Панкреатит – болезнь пресыщенных», – когда-то давно заявил Вячеслав Морозан.

Таисия была склонна верить ему: Яга любила поесть, и с каждым годом эта склонность проявлялась все сильнее.

Таисию это раздражало.

В восемьдесят лет, злилась она, пора подумать не о желудке, а о душе.

Яга шебаршилась, по причине глухоты гремела, как полтергейст, всем, что попадало под руку: кастрюлями, чашками, ложками, дверью – искала зубные протезы, которые обычно хранила в чашке на полке с посудой.

Протезы имели свойство теряться на просторах квартиры, однажды их даже умудрился стащить Барончик.

Дело обычно заканчивалось тем, что к поиску, ворча и по-змеиному шипя, подключались Таисия с Настеной.

– Турки обожают русских женщин, – компетентно заявила Светка, когда Яга в очередной раз хлопнула дверью.

– Особенно блондинок, – поддакнула Наташка, – сведения из первых уст.

В отличие от подруг Наташка придерживалась теории, что ничто так не красит женщину, как перекись водорода.

– Девочки, – укоризненно протянула Таисия, – я приличная женщина, еду с мужем на отдых. Какие турки? Вы о чем?

– И что из того, что ты с мужем?

– Вы не знаете Егора. Он запросто может засветить в лоб любому, кто будет на меня пялиться.

– Тогда ему будет не до отдыха, – хихикнула Наташка.

– Что ты с собой берешь? – заинтересовалась деловая Светка.

– Как обычно, – тоном боцмана, вернувшегося из кругосветки, бросила Таисия, – сарафан, джинсы, шлепки, юбку.

– Ту самую, в стиле сафари?

– Ту самую.

– Там в это время года могут идти дожди, – подала ценную мысль Наташка.

– В агентстве сказали, что погода стоит отличная, по долгосрочному прогнозу дождей не ожидается.

– Вы летите со Славкой и с этой его, женщиной с веслом?

Плюгавые, как Таська, подружки недолюбливали Ленку за резкость и бескомпромиссность и при любом удобном случае с наслаждением перемывали ей кости и прикалывались по поводу ее размеров.

– Да, – кисло подтвердила Таська, – с ними.

– Как у них дела?

– Все как всегда. Ленка в Москву не хочет переезжать, а Славка на Сахалин не стремится.

– Правильно, что там делать?

– Рыбу добывать.

– А что, она еще есть – рыба?

– Разве не видно? – сострила Светка, кивая на стол, уставленный морскими деликатесами.

– По-моему, Бинчи подорвали ресурсы Охотского или какого там моря?

– Охотского и Японского.

– И вообще, – Таисию не так легко было сбить с толку, – девочки, не понимаю, зачем ей Славка сдался? Он запойный, и у него сахарный диабет. Я бы за такого замуж ни за что в жизни не пошла.

– Ленке же уже тридцать пять. Ей что, детей не хочется?

– По-моему, ей вообще ничего не хочется, кроме денег. Ну что, разливаем по последней?

– Разливаем, – закивали Наташка со Светкой, подставляя опорожненные чашки.

Таисия пошарила рукой под столом и поймала горлышко бутылки.

– Ой, девочки, – дернулась Светка и показала глазами за спину Таисии: в приоткрытую дверь за ними подсматривала Яга.

Видимо, от испуга Таисия показала бабуле бутылку и кивнула, приглашая к столу – чтобы не надрывать голосовые связки, Таська все чаще пользовалась знаками вместо слов.

Переваливаясь с боку на бок, бабуля подгребла к компании и с победным видом уселась на свободное место:

– Наливай.

– А поликлиника? – гаркнула Тася.

– Подождет поликлиника.

* * *

На майские праздники вырваться не получилось.

Полная и окончательная капитуляция гнидистого инспектора на станции Павелецкая-Товарная ознаменовалась тем, что с Сахалина шел безостановочный поток грузов, что было особенно важно в преддверии праздников, поскольку даже самая последняя среднестатистическая семья покупала себе икорки к праздничному столу.

Начался сенокос, мужики крутились, дня не хватало.

Улетали 20 мая.

Настроение у Славки было возбужденно-приподнятое, и когда дамы перед посадкой отлучились по нужде, он с заговорщицким видом сообщил Егору, что их просто преследует удача:

– 22 мая День памяти Николая Угодника. Представляешь? Все складывается по воле Божьей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю