Текст книги "Одинокий мужчина с кошкой"
Автор книги: Анна Яковлева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Глава 12
…От резкого запаха нашатыря Ксения задохнулась, поморщилась, завертела головой – затылок упирался во что-то твердое – и услышала мужской голос:
– Очухалась? – голос звучал издалека, будто его принесло ветром, тогда как лицо в складках морщин висело прямо над Ксенией.
Ксения обвела глазами скамейку, на которой лежала, сделала попытку подняться, неосторожно задела палец и застонала.
Боль вернула Ксении память, она вспомнила Крона и субъекта из подъезда…
– А вы кто? – с трудом ворочая сухим языком, спросила она.
– Я хозяин собаки, которая на тебя напала. Сейчас в больничку тебя доставлю. Ну-ка, держись.
Без лишних слов Ксения обняла безымянного спасителя за шею.
Все запуталось еще больше.
Как ни крути, хозяин собаки даже отдаленно не напоминал имбецила, который выгуливал Крона в то злополучное утро.
Приговаривая что-то утешительное, субъект транспортировал Ксению к авто – в ее спутанном сознании запечатлелся благородный абрис «Мерседеса».
– Осторожненько. – Горе-собачник пригнулся и усадил Ксению бочком на сиденье, так что ноги ее свесились из машины.
Неожиданно в голове у Ксении прояснилось.
– Вы Холин, – совершив сложную аналитическую работу, констатировала она.
– Не угадала. Я – Бакшатов.
– А как зовут вашу собаку?
– Это кобель. Кроном зовут.
Значит, она все-таки не ошиблась с ротвейлером.
Стараясь не замечать кровавое пятно, проступившее сквозь платок, Ксения устроила на груди руку.
– Ты не беспокойся, факт нападения я не отрицаю, – заверил радетель, оправляя на себе джинсовую куртку. – Все оплачу, все расходы на лечение.
Задвинув ноги Ксении в салон, он захлопнул дверцу.
Палец пульсировал, Ксению мутило, она откинулась в кресле и закрыла глаза.
Сиденье под водителем вздохнуло, завелся двигатель, машина стронулась с места.
Ксения заставила себя разомкнуть веки, повертела истерзанный ремешок, раздвинула молнию и сидела так довольно долго. Потом что-то подсказало ей: документы и ключи от машины. Все оказалось на месте – в маленьком отделении, вместе с телефоном.
До травмпункта они с водителем не обменялись ни словом.
В продолжение следующего часа перед Ксенией мелькали белые халаты, чьи-то руки совали в нос ватку с нашатырем – она все норовила потерять сознание, как только уяснила, что белые нитки, торчащие из фаланги, это порванные сухожилия.
– Я теперь инвалидом останусь? – вяло поинтересовалась Ксения, когда хирург, худой мужчина в хрупких очках, сшил сухожилие и уже накладывал наружные швы.
– Глупости! – удивился очкарик. – С какой такой радости? Посидите на больничном – это обязательно. Потом купите кистевой эспандер и будете разрабатывать палец. Все как на собаке заживет. Простите. Не хотел, – извинился он, спохватившись. – Про собаку – это фигура речи.
– Я поняла, – прошелестела Ксения.
Кабинет хирурга Ксения покинула под конвоем медсестры, дебелой девицы. Девица довела пострадавшую по коридору к выходу, и Ксения увидела Бакшатова – он ждал ее в холле, сидя на подоконнике.
Голова у Ксении немного кружилась, и она повисла на крепких руках.
По навесу барабанил дождь, и Ксения вспомнила о зонтике и сразу же – об «Ауди».
Держа подопечную за талию, Бакшатов доставил ее к «Мерседесу», и только оказавшись в салоне, Ксения поняла: в таком виде сразу домой нельзя. Никак нельзя.
У нее просто не хватит фантазии соврать что-то близкое к правде и сил объясняться с мамой тоже не хватит. Нужно морально подготовиться к встрече. Сейчас она, как и собиралась, поедет в офис. По субботам в офисе стоит музейная тишина, а тишина – это именно то, что придаст ей сил. Может быть, удастся поработать.
– Вам куда? Адрес говорите? – словно подслушав ее мысли, спросил Бакшатов.
Ксения встретила взгляд, отраженный в зеркале над лобовым стеклом.
Взгляд был строгим, но спокойным. Глаза карие.
– Мы должны поговорить, – вспомнила Ксения.
В это мгновение она впервые заметила виновника происшествия. То есть видеть она его видела, но не замечала.
Сделав подобное открытие, Ксения принялась незаметно разглядывать Бакшатова.
Лет пятьдесят с хвостиком, крепкий еще мужчина. Лето только началось, а он уже загорел. Вернулся с каких-нибудь островов или много часов находится на свежем воздухе? Может, коллега, строитель? Или садовник? В затуманенном мозгу Ксении вдруг возникла безумная идея сосватать маму за этого субъекта. Если он садовник, у них будут неоскудеваемые темы для разговоров.
– Поговорим, куда мы денемся, – согласился объект ее наблюдений.
– А где ваша собака?
– Дома, где ей еще быть? – Зеркало отразило карие глаза, полные непонимания.
– А вы где живете?
– Это допрос? – В глазах Бакшатова появились озорные искорки.
– Нет. Просто хочу познакомиться с вами поближе.
– Да ради бога. – Он потянулся к бардачку, в руке оказался паспорт.
– Нет, зачем? – запротестовала Ксения. – Я поверю вам на слово. Просто все очень странно. Очень.
Не вникая в бормотание Ксении, Бакшатов перебросил паспорт ей на колени:
– Мне скрывать нечего. Смотри сама. – Он сидел вполоборота и ждал.
Под его упорным взглядом Ксения решилась.
Пролистав первые страницы, столкнулась с тем же упорным взглядом на фото, прочитала: «Бакшатов Владимир Григорьевич».
– Ничего не понимаю. – Ксения подняла расстроенное лицо. – Иван Игоревич – он кто вам?
– Брат мой. Младшенький. – Лицо Владимира Григорьевича перекосило от недоброй усмешки.
Именно потому, что она была недоброй, усмешка эта легла на душу Ксении. Она вдруг увидела в Бакшатове если не союзника и единоверца, то сочувствующего.
– Брат?
– У нас мать одна, а отцы разные.
У Ксении отлегло от сердца: Аллилуйя!
Все, наконец, разъяснилось, она не спятила. Хозяина два, ротвейлер – один.
– Может, вы знаете, где он?
– Знаю, как не знать? Он в отпуске.
– В отпуске? А кем он работает?
– Он таксист.
В понимании Ксении к ее противнику были неприменимы такие мирные слова, как «отпуск» и «такси».
– А когда он вернется?
– На днях должен. А ты что? Влюбилась, что ли?
– Угу. – Ксения вернула паспорт владельцу и посмотрела в окно. Они все еще стояли на больничной парковке.
– Чей это ротвейлер – ваш или Ивана?
– Ивана, конечно. Пока он в отпуске, я переехал к нему и присматриваю за Кроном. Считай, я не справился с управлением, – добавил он, понурясь.
– Это я уже поняла. – Внутри у Ксении раскачивались качели, дурнота то подступала, то отступала. – Отвезите меня на Космонавтов. Там моя машина осталась.
– Какая машина? С ума сойти с этими бабами! – Добрый самаритянин скосился на нее. – Без пальца чуть не осталась, и о машине беспокоится. Ты за руль еще месяц не сядешь – в лучшем случае.
– Да бросьте вы, – устало отмахнулась Ксения. – Я взрослая девочка, сама за себя отвечаю.
– А как же рука?
– Справлюсь. Спасибо, хоть собака привита.
– Еще бы! – Бакшатов завел машину, еще раз посмотрел на пассажирку в зеркало и отчалил от парковки. – Ванька всю зарплату в Крона всаживает.
Во дворе злополучного дома Ксении пришлось выдержать баталию, чтобы отвязаться от Бакшатова.
Когда она, наконец, пересела из «Мерседеса» в «Ауди» и осталась одна, почувствовала себя абсолютным хламом.
Глядя на лобовое стекло, на которое сыпался мелкий и частый июньский дождь, передернула плечами – в машине было сыро и холодно.
Жалеть себя Ксения не умела, но сейчас остро захотела на диван, под плед, чтобы мама спрашивала, что она будет ужинать, не хочет ли доесть оставшийся вафельный торт или, может, зефир в шоколаде…
Горло перехватило, и это никуда не годилось. Ксения заставила себя представить, как мама совмещает заботу с воспитанием: что с пальцем? Где была? Зачем тебя туда понесло, кто виноват и что делать…
Представить получилось в деталях.
Ксения осторожно стронула машину с места. Двор на Космонавтов медленно поплыл навстречу, остался позади и скрылся из виду.
…Парковка за офисом радовала глаз выбором свободных мест, но Ксения дисциплинированно припарковалась на своем, привычном.
Отогнув козырек с зеркалом, посмотрелась, чертыхнулась и с глухим раздражением вернула зеркало на место.
Следовало хотя бы причесаться, ни о чем другом уже она даже не помышляла.
Без всякой пощады продрав волосы, Ксения спрятала расческу, устроила сумку под мышкой, толкнула дверцу, распахнула зонт и выбралась из машины.
Щелкнул пульт, сработала сигнализация, и Ксения на ватных ногах поплелась к парадному.
С наивной мыслью, что в субботу она избавлена от нежелательных встреч с сотрудниками фирмы, поднялась по ступенькам, потянула на себя тугую остекленную дверь и придержала ее бедром, складывая зонт. Одной рукой делать это было до жути неудобно.
Справившись с кнопкой зонта, Ксения взглянула в вестибюль и тут же обнаружила проклятущего Гену Явкина собственной персоной – он курил и болтал с охранником.
– Нет, только не это, – пробормотала Ксения и чуть не отпустила дверь, но мужчины уже засекли ее. Прятаться было бессмысленно, и Ксения мужественно шагнула в вестибюль.
При ее появлении охранник – болезненный мужчина средних лет – тут же нырнул за перегородку, а Гена прирос к кафельному полу и с жадным любопытством рассматривал второго зама – та была сама на себя не похожа.
Во-первых, с распущенными по плечам волосами, во-вторых, в джинсах, в-третьих, с забинтованной кистью на перевязи, а в-четвертых, зеленее травы на газоне. И первое, и второе, и даже третье – все Барковой было к лицу, кроме зелени.
Зелень растеклась по лицу второго зама как-то неравномерно – ближе к вискам и под носом.
По мере того, как Гена рассматривал второго зама, любопытство на его физиономии сменялось сочувствием, он даже забыл сказать какую-нибудь скабрезность.
– Ксения Глебовна, что случилось?
– Геннадий Тимофеевич, – скучным голосом попросила Ксения, направляясь к лифту, – сгинь, а?
Гена не обиделся, напротив – он весь был воплощенное участие:
– Я серьезно. – Явкин оставил дымящуюся сигарету в пепельнице, выдохнул в сторону и прогарцевал следом за Ксенией к лифту.
– Что с рукой?
Из поведения Явкина следовало только одно: что выглядит она – краше в гроб кладут.
Совершенно неожиданно для себя Ксения сказала правду:
– Оскольчатый перелом фаланги большого пальца.
– Да ты что? Как это тебя так угораздило? Упала?
– Собака укусила, – тихо сказала Ксения и отвернулась.
Явкин приблизился к ней и рассмотрел растерзанный, со следами от зубов ремешок сумки.
– Ни фига себе. Большая собака?
– Ротвейлер. – У Ксении защипало в носу, и предательски задрожал подбородок.
Смутно представляя, как себя ведут со вторыми замами, покусанными ротвейлерами, Гена извлек из объятий Ксении сумку и зонт.
– Ну-ну-ну, Ксюш, уже все позади. Давай я тебе помогу.
На плечо Ксении опустилась ладонь.
Прислушиваясь к чужому теплу, переливающемуся в нее, Ксения сама не поняла, как позволила взять себя под уздцы и ввести в открывшийся лифт.
В голову лезли всякие глупости: что она скверно выглядит, что волосы не удалось нормально расчесать и что, возможно, у нее несвежее дыхание…
И тем не менее… И тем не менее все это не помешало ей прямо в лифте выложить Гене Явкину, злому гению отдела снабжения, своему давнему и отчаянному противнику, всю историю про Левку, от начала и до конца.
Явкин сопереживал Ксении, как ребенок. Он кивал, округлял рот и глаза, издавал возгласы – то удивления, то сочувствия, – задавал вопросы, и Ксения не могла остановиться.
Они уже вышли из лифта на ее, седьмом, этаже, столкнулись и даже не заметили эфемериду-менеджера – Танечку. Уже Ксения достала ключ, и Гена открыл кабинет, уже они внедрились в ее «аквариум», история уже была рассказана и даже местами повторена, а Гена все еще находился со вторым замом в одном помещении, дышал с нею одним воздухом, и она не умерла от скоротечного отека легких…
Более того! Геннадий включил чайник и сделал второму заму кофе…
После чего уселся на вертлявый, неустойчивый стульчик на колесах, вызвав у Ксении минутное опасение, что стульчик не выдержит тяжести и расплющится под Геной…
Под кофе они выкурили с Явкиным по сигарете, а она все изливала и изливала душу.
Самое странное: Гене как-то исподволь удалось внушить Ксении мысль, что вела она себя геройски.
А она-то думала, что вела себя как дура – ранение получила, а повестку не вручила, так и осталась при своих интересах.
– Нет, одной тебе, конечно, соваться туда нельзя. Если хочешь, пойдем вместе, – продолжал удивлять Явкин.
Предложение подействовало на Ксению отрезвляюще. Она будто очнулась от странного сна.
– Слушай, а что ты делаешь на работе? Сегодня же суббота.
– Дела привожу в порядок, как ты советовала. – Шутка получилась неудачной, Гена спохватился, но было поздно – доверительная атмосфера бесследно растаяла.
Что-то неуловимо изменилось в кабинете, словно в океане: океан тот же самый, а теплое течение сменилось холодным.
– Я дежурю сегодня, – объяснил Гена с виноватым видом. – Мы с Ганушкиным поменялись. Я – вместо него сегодня, а он вместо меня – завтра. У мамы завтра день рождения, мне нужен выходной.
– Понятно, – произнесла Ксения, и оба замолчали, испытывая неловкость.
В душе Ксении, как змей из-под колоды, выползло былое подозрение: нашла с кем откровенничать. Ей стало стыдно за свою слабость.
– Ладно, все, спасибо, что выслушал, Геннадий Тимофеевич. Поеду я, посмотрю документы дома.
Ксения свернула пластиковую папку трубочкой и сунула ее в сумку.
Явкин сразу уловил перемену в настроении зама и холодок, которым она себя окружила, как подпоясалась.
Они посмотрели друг на друга. В этот момент еще можно было вернуться и продолжить плавание в теплых водах, но у Гены зазвонил телефон.
– Прости, – бросил он, достал трубку из кармана, бегло взглянул на дисплей и ответил.
Обменявшись двумя словами с абонентом, Геннадий отключил звонок, но Ксения окончательно стала прежней Барковой
– Иди уже. – Она нырнула глазами в чашку с остатками кофе. – Мне, правда, пора.
Явкин поднялся с шаткого стула.
– Ты сама-то доедешь? Может, тебя подвезти?
– Доеду, не беспокойся.
– Уйдешь на больничный?
Ксения подняла окруженные тенями глаза, устремила осуждающий взгляд на собеседника:
– Не могу, Геннадий Тимофеевич. Из-за твоих темных делишек.
Гена потемнел лицом, но медлил, не уходил.
– А у меня кошка, – неожиданно сказал он, притормозив в дверях. – Матильда, голубая скоттиш-фолд. Шотландская вислоухая. Так что… Если понадобится помощь – обращайся. – Явкин толкнул офисный стул с прохода, тот откатился. Путь был свободен.
Чувствуя, как у нее отвисает челюсть, Ксения промямлила вслед:
– Вот оно что! Тогда конечно… Спасибо.
Глава 13
…Дорогую сердцу «Ауди» пришлось бросить под домом – открыть гараж и двумя руками было затруднительно, а одной и вовсе.
Сокрушаясь, что так и не успела найти «хозяина на час», что так глупо и так некстати покалечилась, Ксения открыла входную дверь.
В прихожую просочилась почти бесшумно.
Послушала дом – ничего, кроме гудения холодильника, не услышала и присела на тумбу под вешалкой.
Посидев несколько минут, достала файл с финансовой моделью из сумки, замаскировала сумку плащом, скинула мокасины и на всякий случай позвала:
– Мам, ты дома?
На зов никто не отозвался.
Обезболивающее понемногу отходило, переломанные кости и сшитые связки уже напоминали о себе тупой болью.
Ксения с величайшей осторожностью стащила с себя жакет и приткнула его на вешалку – как был, с вывернутыми рукавами.
Гена Явкин не шел из головы. Ксения то видела, как он округляет водянисто-голубые глаза, то вспоминала рисунок его округлившихся губ… То ощущала руку у себя на плече и впадала в то самое состояние оцепенения, которое испытала в фойе офиса. И это подкупающее: «Если понадобится помощь – обращайся».
Нет, она все-таки дура, если поверила что Геной Явкиным двигали какие-то высокие чувства. Ясно как божий день: Явкина вел тонкий расчет. Сочувствует он, как же. Как может безбилетный пассажир сочувствовать контролеру?
Джинсы и джемпер Ксения стягивала уже в ванной, попутно удивляясь, какой небесполезной, оказывается, была ее левая рука.
Наконец, влезла в халат и почувствовала себя совсем больной и несчастной.
Диван и плед следовало принять безотлагательно, а вафельный торт и зефир – потом.
Палец вел себя все отвратительней, ни плед, ни диван его не устраивали, все ему мешало.
Едва Ксения угнездилась и умостила руку, до слуха донесся еле различимый звонок мобильного.
Выразив вслух свое отношение к этому факту, Ксения сползла с дивана. Пока доплелась до прихожей, пока выудила из захоронки сумку и нашарила трубку, та уже смолкла.
Полистав пропущенные звонки, Ксения обнаружила только один недавний – Рассветова.
Этот не принятый вызов отозвался в сердце таким радостным трепетом, что даже боль прошла.
Радость была непродолжительной. Ксения вспомнила, что суббота – день их традиционных свиданий.
По субботам они с Никешей заезжали за продуктами и бутылкой вина, что-нибудь готовили на его холостяцкой кухне, смотрели какой-нибудь фильм и предавались любви.
Прихватив трубку, Ксения вернулась на диван.
Палец ныл, уже не стесняясь. По неизвестной причине Ксения вдруг загадала: если Рассветов перезвонит, значит, разрыв можно не считать разрывом, и они снова начнут встречаться. И отвезут повестку Холину…
Повторный звонок раздался уже через несколько минут, и Ксения с нетерпением нажала на кнопку приема.
– Привет, Солнышко, – проворковал Никеша, будто и не было никакой размолвки, – ты совсем не скучала за мной?
Тенор Никиты, чуть детские интонации и даже ошибка в речи показались Ксении такими родными, что она ответила:
– Я скучала по тебе.
Никеша предлагал мир, и душа Ксении с благодарностью приняла это предложение.
– А почему не звонила?
– Некогда было.
– А чем ты занималась? – Настроение у Никиты было игривым.
– Да, знаешь, – Ксения устроилась на диване и натянула плед, – развлекалась. Вот палец дала собаке прокусить.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
