Текст книги "Ты мое дыхание (СИ)"

Автор книги: Анна Яфор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

Я укуталась в одеяло почти с головой и уставилась в потолок. Сна не было и в помине. Хотя откуда ему взяться после всего, что случилось? Перенасыщенный событиями день закончился не менее насыщенным вечером. А ночь, кажется, обещала быть длинной. Особенно для меня. Я не представляла, как вообще смогу уснуть. Здесь. В его квартире и в его постели.

Ну и что с того, что в этой постели я одна? Тут везде ощущается его присутствие. А футболка, которую он разрешил взять вместо пижамы, еще и пахнет им. Это смущало и возбуждало одновременно. Безумно возбуждало.

У меня не было прежде такого опыта. Только в фильмах приходилось видеть, как девушка после секса облачается в одежду своего парня и в таком виде расхаживает по квартире, продолжая соблазнять его.

Да, Ольшанским не был моим парнем. И даже в перспективе не мог им оказаться. Мы отработаем с этими его иностранными партнерами и расстанемся навсегда. Но даже если бы и нет, рядом с таким мужчиной мне находиться опасно. Очень опасно. Он слишком привлекательный, особенно для таких неопытных дурочек, как я.

Вот только все эти мысли и аргументы помогали плохо. То есть головой-то я понимала прекрасно, что от него надо держаться подальше, и то, что меня занесло в его квартиру, это всего лишь странная прихоть Судьбы, которая ничего не значит. Но сердце как-то совсем не учитывало доводов рассудка. А тело… тело реагировало самым неправильным образом.

Я хотела его. Прислушивалась к каждому шороху в квартире и невольно представляла, что вот сейчас откроется дверь, он войдет и скажет… Или ничего не скажет, а просто обнимет меня. Ласково и нежно, зароется лицом в волосах, прижмет к себе. И мы простоим так долго-долго. А потом он поднимет меня на руки и отнесет в постель…

Я ругала себя и изо всех сил старалась перестать об этом думать. Вертелась на кровати, выбирая позу поудобнее и мечтая о том, что вот-вот наступит спасительное забвение. Сегодня я так устала, что наверняка усну безо всяких сновидений. Лишь бы это случилось побыстрее…

Но сон не шел, а мои фантазии и не собирались утихать. Когда я в очередной раз взглянула на часы на экране телефона, было уже начало пятого. Зачем я только согласилась поехать сюда?

Правда, выбор у меня был не очень-то большой. Возвращаться и искать ночью ключи не только не хотелось, эта перспектива еще и здорово пугала. Стоило подумать о черной и мрачной подворотне, куда загнал меня тот урод, как снова кидало в дрожь и сердце начинало биться, как сумасшедшее.

Инга работала в ночную смену, а ехать к родственникам я тоже не могла. Не те отношения были у нас, чтобы заявляться к ним посреди ночи.

Да и сам Ольшанский в общем-то не оставил мне выбор. Все мои возражения потонули в его категоричности, с которой он заявил, что я переночую у него. И ведь вел себя безукоризненно, как гостеприимный хозяин. Вопреки моим опасениям не донимал внушениями. Даже комнату отдельную предоставил, еще и спокойной ночи пожелал. Знал бы он, какая она у меня спокойная…

Не помогали ни бараны, которых я честно пыталась считать, ни медитации, ни дыхательная гимнастика, технику которой я неожиданно сумела выудить из недр памяти. Ничего не помогало. Промучившись еще минут сорок, я выбралась из кровати и подкралась к двери. Приоткрыла ее и прислушалась. Почти не сомневалась, что Ольшанский спит давным-давно, но все равно должна была убедиться, прежде чем выходить из комнаты. Вокруг действительно царила полная тишина.

Стараясь двигаться как можно осторожнее, я отправилась на кухню. Если в холодильнике найдется молоко, может быть, хотя бы это поможет уснуть. Я, правда, сомневалась, что действие теплого молока окажется сильнее снедающего меня возбуждения, но вариантов все равно не было. Надо было попробовать еще хоть что-то, раз уже все использованные способы не принесли никаких результатов.

Мне повезло. В огромном, почти до потолка, холодильнике была целая бутылка молока. А выше на полочке даже мед обнаружился. То, что Ольшанский, похоже, понятия не имел, что на холоде мед не хранят, сейчас мне было только на руку: не придется шарить по кухне, разыскивая его в других местах. А тусклого света фонарей, проникающего сквозь незашторенное окно, должно хватить, чтобы подогреть себе снотворный напиток и побыстрее юркнуть обратно в комнату. На всякий случай.

Я открутила крышечку на бутылке и повертела головой в поисках подходящей посудины. И в следующее мгновенье вскрикнула, разжимая пальцы, когда в кухне неожиданно вспыхнул свет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бутылка грохнулась на пол с противным чвакающим звуком, и холодная жидкость окатила мои ноги. Но лучше бы она вылилась мне на голову. Может, это хоть немного помогло бы прийти в себя. Не смотреть так на него. Не пожирать глазами. Не пытаться впитать и запомнить каждую клеточку совершенного тела.

Зачем я согласилась приехать сюда? Зачем выбралась из комнаты и пошла за молоком? Зачем вообще встретила этого человека? У меня ведь даже не получалось скрыть тех чувств, которые он вызывал во мне. И хотела бы, да только где найти на то силы, когда он был таким… таким…

Я никогда раньше не видела обнаженного мужчину. Почти обнаженного, если не считать облегающих и высоко закатанных джинсов. Мой первый и единственный секс сопровождался почти полной темнотой, но тогда мне и не хотелось ничего рассмотреть. А сейчас я в буквальном смысле не могла оторвать глаз.

Его волосы еще были влажными после душа, а на плечах блестели капельки воды. Широченных плечах. Я смотрела на бронзовую от загара кожу, на то, как бугрятся мышцы, как вздымается при дыхании грудь. На ней почти не было волос, лишь тонкая темная полоска посередине. Такая же убегала по животу вниз, скрываясь за поясом брюк. Будто дразня меня. Вызывая дикое и совершенно неконтролируемое желание провести рукой по этим волоскам. Они, наверно, мягкие и шелковистые на ощупь и будут щекотать пальцы. Или губы, если дотронуться до его груди ртом.

О чем я думаю? Что вообще за безумие творится со мной? Хуже всего было то, что он это понимал. Не мог не понимать. Смотрел на меня, и, казалось, этот пронзительный взгляд проникал под кожу, грозя сжечь все внутренности. Я и ощущала себя именно так: будто медленно плавилась в огне. Было больно, страшно… и сладко.

Сбежать бы, спрятаться от него и, в первую очередь, от себя хотя бы в комнате, но для этого надо было как-то обойти мужчину, который перегородил собой вход в кухню. Да и как я могла сбежать, оставив на полу целое озеро из пролитого молока?

Я с трудом отвела глаза от Ольшанского и уставилась на белую лужу под ногами.

– Простите… Я старалась не шуметь, думала, вы спите уже. Хотела молока… и вот.

Наверно, такое объяснение звучало жалко. Нелепо. Так же, как я сама выглядела с перепутанными волосами, красными от бессонницы глазами и в огромной, совсем не по размеру, футболке. А он – мой начальник. Начальник с телом античного бога. А еще он умный и проницательный, и если не уволит меня прямо сейчас, то наверняка сделает это завтра, потому что никакому нормального руководителю не нужны в подчиненных девчонки, которые только и думают о том, как бы оказаться с ним в постели.

– Где у вас тряпка?

Даже если мне грозит увольнение, убрать все равно придется, и лучше это сделать побыстрее, потому что находиться рядом с ним очень тяжело.

Он пожал плечами.

– Если честно, понятия не имею. Обычно здесь убирает домработница. Никогда не интересовался, где она хранит тряпки.

Мужчина повертел головой по сторонам и, обнаружив на полке пачку бумажных салфеток, потянулся к ней. Я, как завороженная, повторила взглядом его движение. Щекам стало горячо. Кажется, его полуголый внешний вид смущал только меня. Сам же он чувствовал себя совершенно нормально. Присев на одно колено, вытащил сразу несколько салфеток и бросил их в лужу. Бумага тут же намокла, а жидкости, кажется, ни на каплю не стало меньше.

Ольшанский хмыкнул и посмотрел на меня снизу вверх.

– Помогайте!

Его взгляд задержался на моем лице, а потом скользнул ниже, и я невольно обхватила себя руками, понимая, что тонкая ткань обтягивает грудь и вряд ли можно не заметить выступающие соски. Стало еще жарче, когда я поняла, куда именно он смотрит. На мои колени, или чуть выше, туда, где заканчивался мой импровизированный наряд.

Я облизала внезапно пересохшие губы и тряхнула головой. Надо чем-то себя отвлечь. Заняться, в конце концов, этим дурацким молоком. Извести на уборку всю пачку салфеток. Да что угодно делать, лишь бы не стоять вот так, плавясь от пристального взгляда, готовой превратиться в такую же лужицу и стечь к его ногам.

Глава 14

Если это была проверка на прочность, то я ее не прошел. И не в том ведь дело, что не привык я видеть у себя на кухне полуголых девиц. В этом-то как раз не было ничего необычного.

А вот в чем действительно было дело, я понять не мог. В усталости? Или в том, что Романовой оказалось слишком много в прошедшем дне? И поэтому я так странно реагировал на нее?

Странно… Если бы это называлось именно так. Но нет, то, что я испытывал, носило совсем другое название. Я хотел эту девчонку. Хотел так, что ни о чем другом не мог думать. Все силы уходили на то, чтобы не наброситься на нее прямо здесь.

Я рассматривал белые капли на ее ногах и думал о том, что никогда в жизни не видел ничего сексуальнее. Даже разденься она сейчас полностью передо мной, это не произвело бы большего впечатления. Откровенная нагота цепляет на уровне инстинктов, я же не просто сходил с ума от желания, но наслаждался той картиной, что была перед моими глазами. И рисовал продолжение. Представлял, как дотрагиваюсь кончиком пальца до ее бархатистой кожи и размазываю крохотную капельку. Одну, другую, чтобы потом скользнуть по ногам вверх, задирая футболку и обнажая бедра. Потянуть выше, избавляя девушку от этой ненужной тряпки. Опустить на стол, нависая сверху и смотреть, смотреть как розоватая дымка смущения покрывает ее с ног до головы. Как растекается румянец по нежному лицу, медленно стекая к груди. Как напрягаются и твердеют соски под моим взглядом и учащается дыхание от осознания того, что я сделаю в следующее мгновенье.

Я безумно хотел это видеть. Поднять опрокинутую бутылку и осторожно вылить оставшиеся капли ей на грудь. Опьянеть от того, как они будут ласкать ее кожу, щекотать, спускаясь к животу и пробираясь в аккуратную ямку пупка. Я уже завидовал этим каплям за то, что они могут касаться ее. Хотел повторить их движение. Глазами. Пальцами. Языком. Слезать все до последней крохи, чтобы потом насладиться только ее вкусом. Потянуть с бедер кружево белья и услышать сладкий вскрик, когда я раздвину ноги и дотронусь губами до горячей влажности. Доводя до исступления нас обоих, чтобы потом повторить все заново, потому что одного раза мне точно не хватит.

От собственных мыслей потемнело в глазах. Я в самом деле был пьян, одурманен этой девочкой, джинсы нещадно давили, а боль в паху сделалась нестерпимой. Это было уже не желание – пламя, растекающееся по венам и бьющее в виски. Последние остатки рассудка таяли, превращаясь в жалкие ошметки, подобные тем размокшим салфетками, что валялись на полу под ногами в луже молока. Они ни на что были не годны, как и мой чертов здравый смысл.

Неужели ты не видишь, не понимаешь, что происходит? Убегай, исчезни отсюда. Оттолкни меня, потому что я сам вряд ли смогу остановиться.

Она не уходила, продолжая мою агонию. Переступила с ноги с ногу, и крошечные белые капельки, соединившись в тоненькую струйку, побежали по коже вниз. Я сглотнул, снова представляя, как слизываю эту струйку языком.

Пальцы помимо моей воли потянулись к ее ногам, повторяя рисунок, оставленный молочной дорожкой. Какая же нежная была у нее кожа! Как самый нежный шелк.

Откуда взялись в моей голове эти дурацкие эпитеты? Я не узнавал сам себя. Я вообще не понимал, что творится, и что эта девчонка сделала со мной.

Уходи. Если ты не сделаешь это прямо сейчас, то потом я уже никуда не отпущу тебя. Убирайся! Спасай себя… и меня, пока еще можно.

– Что вы… делаете? – она будто дотронулась до меня своим хрипловатым шепотом. От чего ее голос хрипел? От испуга? Или от желания? Я должен был узнать это. Убедиться, что она чувствует то же самое. Что сжигающий меня дурман охватил и ее. Убедиться прямо сейчас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– У тебя ноги в молоке. И холодно, наверно, босиком стоять, – то, что я и сам в таком же виде, еще и почти сижу в луже, как-то не хотелось принимать во внимание. Как и то, что я который раз за вечер меняю свое обращение к Романовой. Но обращаться к ней на «вы», сейчас, когда все, о чем я думал – так это о том, как поскорее добраться до ее вожделенного тела, было, по крайней мере, нелепо.

– Не холодно… – снова прошептала она, отступая от меня на шаг и почти упираясь спиной в кухонную стенку. Все-таки боится? Что ж, правильно делает, но наверняка не представляет и десятой части того, что творится в моей голове. Знала бы – уже бы точно сбежала.

– Салфетками не получится… Молока много, нужна тряпка и побольше.

Она как будто дразнила меня своим еле различимым шепотом. Прикасалась на короткое мгновенье и тут же отстранялась, не позволяя мне насладиться ее касаниями. Я смотрел, как шевелятся ее губы, и продолжал сходить с ума. Это походило на медленную, мучительно сладкую пытку. Когда ты умираешь, истерзанный желанием, но все на свете готов отдать, чтобы эти минуты не заканчивались.

Сейчас казалось, что ей могу позволить все на свете. Девчонке, которую знал лишь два дня. Разрешить ей сделать со мной все, что она захочет. И как захочет. И исполнить все ее желания. Все до единого.

Прежде единственной женщиной, с которой я был готов на что-то подобное, была Психея. С ней единственной мне хотелось отпустить все свои тормоза. Я был уверен, что она поймет и сможет все это разделить. Как случилось, что ее место занял совершенно чужой человек? Девушка, с которой меня не должно было связывать ничего, кроме работы. Если я сейчас дам волю своим чувствам, как мы завтра появимся в офисе? Как я приведу ее на встречу с Леванесом, если буду думать при этом о том, что делал с ней в постели?

Я всегда внушал своим сотрудникам, что такие отношения недопустимы. Что работать и спать вместе, при этом не ущемляя ни одно, ни другое, невозможно. Обязательно придется делать выбор. И мне придется, если сейчас я не смогу остановиться. Но стоят ли несколько часов пусть даже крышесносного секса того, чтобы ради этого поступиться многолетними планами? Мне нужен был контракт с Костесом и все то, что я мог получить от сотрудничества с ним. И помочь в этом могла только Романова, поэтому я буду совершенным идиотом, если сейчас испорчу то, к чему стремился столько времени.

Я просто изнемог без моей Психé, вот и повелся на прелести этой юной красотки. Но и она сама, наверняка, если и уступит мне сейчас, завтра будет жалеть. Сбежит, чего доброго, и что я тогда стану делать? Где найду нового экскурсовода и как объясню Олегу Евгеньевичу, почему не сработался с его ученицей?

Я выдернул из упаковки все оставшиеся салфетки и швырнул их в молочную лужу. К желанию теперь добавилась злость. На девчонку за то, что торчит здесь в таком виде вместо того, чтобы спать и видеть десятый сон. И на себя самого, что позволил себе все эти фантазии. Она табу для меня. Под запретом во всех отношениях. Мы проведем вместе несколько дней, пока она будет сопровождать группу, а затем расстанемся навсегда. И я забуду об этой ночи, обо всем, что творилось в моей голове и об этой агонии, в которой нахожусь сейчас. Я найду Психé и смогу, наконец, с ней реализовать все, что будоражит сейчас кровь. С той, которой я нужен и которая хочет меня, а не с этой девочкой на одну ночь.

Я хотел ее ничуть не меньше, но кажется, мне удалось взять себя в руки, чтобы хотя бы не накинуться на нее. И каким бы сильным ни было искушение, я слишком хорошо понимал, какую цену придется заплатить в том случае, если я поддамся ему. А платить был не готов.

Поднялся, сгребая с пола вымокшую бумагу, и, открыв дверцу под раковиной, швырнул всю эту кучу в мусорное ведро. Вряд ли уборку можно было считать завершенной: на полу осталось еще довольно много жидкости, но сейчас мне на это было плевать.

– Оставьте все, как есть, домработница уберет утром, – я снова перешел на «вы», но это позволило хоть немного дистанцироваться. – И ложитесь уже, наконец!

Мои слова звучали резко и почти зло, и глаза девушки распахнулись с изумлением обидой. К болезненной тяжести в паху добавилась жгучая горечь, комом вставшая в груди. Сожаление. Я не должен был грубить и винить Романову в том, что случилось. Но и по-другому вести себя не мог, почти ненавидя ее сейчас за те чувства, которые ей удалось вызвать и пробудить во мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 15

Я так и не уснула до самого утра. Вообще не смогла сомкнуть глаз. Пыталась… да только о каком сне могла идти речь, когда все, что я видела, все, о чем думала – это он? Ольшанский был везде. Перед моими глазами, в голове, в каждой мысли, которые не хотели заканчиваться, но вертелись и крутились возле него. В сумасшедших, абсолютно немыслимых фантазиях. Таких, от которых я сама краснела, одновременно мучаясь, что невозможно их реализовать. На кончиках пальцев, которые зудели от так и не реализованного желания дотронуться. Тягучей ноющей болью внизу живота и саднящей тяжестью в груди от потребности ощутить его прикосновения. Потребности, которая никак не проходила.

Он был мне нужен. Так сильно, что это пугало. Я не должна была чувствовать ничего подобного. Не должна хотеть до такой степени, чтобы это желание пересиливало все остальное. Не этого человека.

Я ведь вообще никогда прежде не испытывала ничего подобного в жизни. Только в письмах, когда общалась с Амуром. Как раз с ним я могла и хотела быть такой. Распущенной и открытой. Соблазнять, восхищать, сводить с ума. Вызывать такие чувства, от которых он перестал бы себя контролировать. В письмах. А в действительности даже одно предложение о реальной встрече лишило меня душевного равновесия. Что я могла предложить мужчине, который наверняка знал все женские секреты и так хорошо умел их угадывать?

Что я могла предложить своему начальнику, кроме умения поддерживать беседу с приезжими туристами, отвечая на их вопросы и делясь знаниями из вузовской программы по искусствоведению?

Начальнику? Мне вдруг стало смешно. О том, что этот шикарный мужчина, сидящий на полу перед моими голыми ногами, – мой шеф, я в тот момент думала в последнюю очередь. Да и потом тоже, когда, стараясь не дышать, прокралась неслышно по коридору и выскользнула из квартиры, чтобы успеть улизнуть до того момента, пока он проснется. Я не хотела думать о работе. О том, что она продлится совсем недолго, а потом все закончится. И его больше не будет в моей жизни.

Я хотела остаться. В его квартире и в его постели. Попробовать все то, что обещали его глаза, когда он пожирал меня ими. Хотела продолжение после той ласки, что длилась всего мгновенье, но оставила на моем теле след сродни ожогу. Непроходящую боль, угасить которую только этот мужчина и мог.

Ежась от утреннего холода, я добралась до ближайшей кофейни, надеясь, что от чашечки горячего напитка немного прояснится в голове. Мне надо было понять, что делать дальше. С Ольшанским и со своей не поддающейся логике реакции на него. А еще с Амуром и с тем, что он написал в последнем письме.

Я вытащила телефон и перечитала это письмо снова. И, несмотря на обжигающий кофе в руках, почувствовала, как по телу прошла дрожь. Как это было похоже… Наша выдуманная страсть – с тем огнем, что полыхал в глазах Матвея. Я вздрогнула, внезапно осознавая, что впервые позволила себе так его назвать. Не по фамилии, не используя отчество, а лишь одним именем. А ведь он даже мне «ты» говорил, и из его уст это звучало потрясающе интимно.

Так может быть, все неслучайно? Ведь только вчера я сокрушалась по поводу собственной неопытности и того, что не смогу понравиться Амуру, если соглашусь открыться ему. Но ведь этот опыт можно приобрести… И с кем еще, как ни с тем, один только взгляд которого сводит с ума? Он ведь наверняка не строит в отношении меня никаких далеко идущих планов. И мне тоже никакие планы не нужны. А вот поучиться у него, пожалуй, есть чему. И я буду полной дурой, если не воспользуюсь этой возможностью!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но одно дело решиться на что-то, а совсем другое – понять, как это реализовать. Как раз последнее было для меня совершеннейшей загадкой. Да, я видела, какими глазами Ольшанский смотрел на меня там, на кухне. Но не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы осознать, что точно так же он бы смотрел на любую другую девицу, которая бродила бы перед ним полуголой. Я не считала себя какой-то необыкновенной красавицей, но и знала прекрасно, что с фигурой у меня все нормально. И любой нормальный мужчина на его месте отреагировал бы так же.

Поэтому на подобный интерес вряд ли стоит делать ставки. Особенно, если учесть внешность и положение самого Ольшанского. Мне десяти минут, проведенных в его офисе, хватило, чтобы понять, что большинство присутствующих там женщин в него влюблены. А если даже не влюблены, то вряд ли бы отказались побывать в его постели.

Получается, я мало чем от них отличалась. А то, что мне повезло стать его гостьей на целую ночь, ровным счетом никаких преимуществ не добавляло. Я этим фактом даже похвастаться нигде не смогла бы, чтобы не привлекать лишнего внимания ни к себе, ни к нашим отношениям.

Мне вдруг стало смешно. Отношениям? Их нет пока и в помине, и я даже не знаю, с какой стороны подступиться к нему, а уже придумала такое определение. Но, может, это и хорошо? Что там говорят психологи про визуализацию мечты? Чем больше я буду думать об этом и представлять, тем скорее она исполнится? Звучало не очень убедительно, но вариантов у меня все равно не было. И я очень хотела действительно стать самой лучшей и самой желанной женщиной для Него. Опытного, умелого, потрясающего мужчины, который того же самого ждет от меня. Я просто не могу обмануть его ожидания. Поэтому мне и нужен Ольшанский. Если получится с ним, получится и с Амуром. Почему-то я была в этом абсолютно уверена.

Стоит ли говорить, чем были заняты мои мысли практически на всех занятиях? Рогачев по-прежнему оставался на больничном, а остальные преподаватели сегодня проявили удивительную лояльность и то ли не заметили, то ли не придали значения тому, что одна из студенток витает где-то очень далеко от тем их лекций.

Я действительно была далеко. Перебирала всевозможные варианты в голове. Как понравиться ему. Как заинтересовать. Как соблазнить. Где и когда. Оказывается, я совсем ничего не знала. Подобные сюжеты в книгах, которые приходили на память, выглядели как-то совершенно глупо и не вязались с реальной жизнью. Кино… Я, кажется, и не смотрела ничего такого. Самым откровенным фильмом, который мне попадался, были «Пятьдесят оттенков», но вряд ли бы я решилась практиковать что-то подобное со своим начальником. Тем более, выступить в роли инициатора.

Стоило только подумать об этом, как меня бросило в жар. Ольшанский, может быть, и не отказался бы… Да вот только я ничего не умею. Ровным счетом ничего. Даже как первый шаг сделать, не знаю.

Видимо, кипение в моей голове, не осталось незамеченным. Как только начался перерыв, Инга ухватила меня за руку и потащила из аудитории. Выбрав в кафе самый удаленный от остальных столик, потребовала:

– Рассказывай давай!

Мои попытки сделать вид, что ничего не происходит, подруга проигнорировала.

– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не заметить ничего. Говори, куда ты вляпалась. Или собираешься вляпаться!

Скорее, второе. Я пока только планировала… сама не представляю, что.

– Ты же знаешь, что можешь мне доверять? – прошептала Инга, склоняясь совсем близко к моему уху. И хоть я понимала, что ей в большей степени движет любопытство, чем реальное желание помочь, может, как раз совет подруги сейчас и не будет лишним.

– Думаю… – я помолчала, подбирая подходящие слова. – Как произвести впечатление на одного человека.

Инга прищурилась, рассматривая меня. Тоже помолчала, а потом уточнила:

– Произвести впечатление – это затащить в постель? И «один человек» – это твой красавчик-начальник?

Неужели все так очевидно? Конспиратор из меня никакой. Я только вздохнула в ответ, позволяя подруге убедиться в ее правоте.

– Хороший экземпляр, – одобрительно кивнула Инга. – Такой шанс на самом деле нельзя упустить, – она задумалась, а потом воодушевленно воскликнула: – Я знаю, что надо делать. Вы ведь сегодня тоже будете таскаться по музеям? Вот и не теряй времени. Прямо сейчас отправляйся в «Буквоед», я напишу тебе название книжки, которую надо купить. Почитаешь на последней лекции и по дороге. Ну и дома потом внимательно все изучишь. Вещь реально стоящая.

Она что-то нацарапала на салфетке и протянула мне.

– Иди прямо сейчас. До лекции еще двадцать минут, успеешь.

Так себе это была идея. Я не верила, что какая-то книга сможет дать мне недостающие знания. Еще и с таким странным названием. «Библия для будуара». Попахивало чем-то старинным и скучным. Мне ведь практика нужна и действенные советы, а почитать я и в интернете могу. Но Инга была непреклонна. Я снова вздохнула и согласилась: в конце концов, хуже точно не будет.

В магазине, чтобы не терять времени, направилась сразу к продавцу.

– Вы мне не поможете? Просто я очень спешу, и мне нужна вот эта книжка.

Молодой долговязый парень-продавец, прочитав название, как-то странно взглянул на меня. Показалось, или уголки его губ и правда приподнялись в усмешке? Пока я раздумывала, что именно могло вызвать такую его реакцию, он вернулся, неся довольно скромную с виду книгу. Темно-бордовая обложка с изображенными на ней не то веревками, не то канатами, как на парусном корабле. Ничего особенного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Уже на кассе, расплатившись за покупку и взяв ее в руки, я прочла еще одно название, написанное совсем мелким шрифтом. Но даже этих крошечных букв оказалось достаточно, чтобы мои щеки вновь заполыхали. «Руководство для секса без границ»??? Ну, спасибо тебе, подруга! Я вцепилась в книгу, прижимая ее обложкой к себе и, стараясь на замечать плящущих чертиков в глазах парня за прилавком, кинулась прочь из магазина.