Текст книги "Мандариновые сны (СИ)"
Автор книги: Анна Яфор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
16. Встреча
На лицо опустились теплые ладони, закрывая глаза, и Маша растерялась еще больше. Что в таких случаях полагается говорить? У нее никак не получалось вспомнить. Детство закончилось очень давно, и с тех пор она ни с кем в такие игры не играла. Больше всего на свете сейчас хотелось дотронуться до его пальцев на своем лице, но отчего-то начали дрожать свои собственные. Ветер тряхнул прохладный воздух, ударяя колючей волной, и стало совсем зябко, и захотелось спрятаться в объятьях представшего перед ней мужчины.
– Маша…
Показалось, что весь мир замер, воплощаясь в ее самой желанной и оттого несбыточной фантазии. Девушка вслушивалась в звуки любимого голоса, который узнала бы из миллионов других, и пыталась сделать вдох. Испуганно обняла себя руками, тщетно пытаясь согреться. Невозможно, без него никак не наполниться теплом. Просто стояла, не отрывая от него глаз, и пыталась понять. Это на самом деле он? Иван? Или она научилась так красиво фантазировать и выдумывать восхитительные иллюзии?
Два человека, стоящие напротив друг друга, были разделены лишь невесомой завесой из расшалившихся снежинок, а Маша холодела от страха и не понимала его причин. Разум отказывался хоть что-то воспринимать, и только ощущение того, что Иван находится рядом, причиняло сладкую боль.
– Я думала, мне все это приснилось. Ты – приснился… – Она старалась удержать слезы, но они сорвались с глаз, мешая рассматривать его и наслаждаться слегка грубоватым, но от того не менее прекрасным, словно из мрамора выточенным лицом.
– Ты зачем сбежала, глупышка? Почему не дождалась меня? Мой старый друг, который там живет как помощник и сторож… не смог сказать мне ничего вразумительного, кроме как то, что ты хотела исчезнуть как можно скорее. Я отправился в город, чтобы привезти тебе цветы, а когда вернулся – обнаружил пустой дом. Мое долгожданное сокровище исчезло без следа… – в его глазах было столько нежности, что Маша не удержалась и всхлипнула, растроганная этим невероятным взглядом. – Прости, хорошая моя… Прости, что не предупредил.
– Сокровище? – у нее наверняка размазалась тушь, а нос некрасиво раскраснелся как всегда, когда девушка начинала плакать, но сейчас ее мало это беспокоило. Он был рядом. И говорил такие вещи, от которых внутри все пело и порхали те самые бабочки, в существование которых Маша никогда не верила.
Ей не за что было прощать. И нечего. Уже нечего, раз он оказался рядом. Маша почувствовала себя маленькой девочкой, совершенно счастливой в его руках, потому что наконец-то достигла желаемого, оказавшегося таким… таким…
– Ты невероятный… самый лучший… любимый… самый, самый, самый…
Неужели все это она произносит вслух? Вот этот полудетский бред, который раньше даже в голову прийти не мог? Еще и верит в него? Щеки сделались горячими, а слезы текли, уже не останавливаясь.
– Как ты меня нашел?
– Я давно нашел тебя, милая… – его губы оказались совсем близко. – И ждал подходящего момента, чтобы приблизиться. Делал всякие глупости, вроде предложения о работе или того таксиста. Как влюбленный мальчишка… А ты пришла сама…
Ждал? Маша только сейчас рассмотрела, что мужчина выглядит совсем не так, как прошлой ночью. Сейчас на нем – дорогая элегантная одежда, и он больше не напоминает дикого, но привлекательного зверя. Так же красив, но теперь – словно сошел с обложки журнала, который она рассматривала несколько минут назад…
Значит, это все правда, а не ее бредовые фантазии? Ведь она и подумать не могла, что это – тот самый человек, которого столько лет видела во сне.
– Поехали, Маш. Я все тебя объясню и расскажу, но сначала…
Они не добрались до теплой машины, начав целоваться прямо на улице, под танцующими снежинками. И дорогу до его дома Маша не рассмотрела, не в силах оторвать глаз от своей, ставшей реальностью мечты.
Комната, в которой они оказались, отличалась от вчерашней. Намного меньше и темнее без камина, лишь тонкие звездочки свечей искрились вокруг. Маша крепче прижалась к груди мужчины и снова заплакала, теперь уже от восторга, потому что вся окружающая красота была придумана для нее. Им.
За свою жизнь она привыкла к разным вкусам. Нельзя сказать, что была привередливой в еде, но никогда не отказывалась попробовать новое и незнакомое. И случалось, задавалась вопросом, что ей нравится больше всего. Какой блюдо она могла бы назвать любимым? Уместное и поданное своевременно? Или что-то из многочисленных сладостей, которые никогда не приедались? Она считала, что знает. И знала… до недавнего времени. Была уверена, что понимает хорошо и не способна ошибиться.
Но ошиблась. Никакие лакомства и угощения не могли сравниться с вкусом его губ. Даже лучшие запахи, которые ей приходилось встречать в жизни, не шли ни в какое сравнение с ароматом возбуждения.
Вкус и запах желания, расцветшая яркими оттенками темнота в глазах. Неописуемая нежность сильного мужчины, утонченные ласки прирученного дикого зверя.
Маша то становилась робкой, то смелела так, что сама не узнавала себя. Чувства и ощущения обострились до предела, и она с закрытыми глазами могла безошибочно определить, что происходит вокруг. Что отражается в его глазах. И показалось, что прежде она не воспринимала ароматов, не могла осязать, не ощущала неповторимых оттенков вкуса на языке. А теперь все одновременно наполнило ее жизнь. И этого было слишком много. До краев. Оно несло озарение и ослепляло. Восхищало и страшило. И было мало. Мало… Мало…
Неужели с момента их знакомства прошло лишь чуть больше суток? Нет – целая вечность. Маша всегда знала о нем. И всегда любила. И помнила, как просыпалась в ожидании, вспоминая свои сладкие сны, на ощупь, в темноте ища того, кого не было рядом.
Она не знала слов, которые оказались бы сейчас уместны. Но эти слова были известны рукам и телу, вмиг лишившемуся всех своих секретов. Глазам, отразившим его страсть. Губам, повторившим каждый изгиб.
А до утра еще далеко. И не важно, каким оно будет, потому что эта ночь станет откровением для двоих. И они оба запомнят каждое мгновенье сбывшейся мечты, представить которую было нереально. Запомнят для новых дней, какими бы они не оказались. И даже если в будущем что-то омрачит их жизнь, все равно, по какой причине, эти мгновения останутся в памяти и послужат целительной и животворящей силой. Врастут в кожу и сделаются частью естества, незабываемые и неповторимые.
Вместо эпилога
Что такое счастье? Если бы Машу спросили об этом, она не раздумывала бы ни мгновенья.
Счастье – это мандарины, но не те, которыми завалены зимой прилавки. Не те, без которых трудно представить себе Новый год. И даже не те, что манят своими яркими оттенками из праздничного блюда.
Нет – совсем другие. Маленькие дольки, очищенные не тобой… Заботливыми руками – для тебя. Просто, чтобы вызвать улыбку. Напомнить о пережитых вдвоем волшебных минутах. Вызвать слезы умиления, стирая их собственными губами.
– Мааашка… – он сцеловывает с ресниц бриллиантовые капельки, а потом возвращается к ее рту – и уже не разобрать, чей это вкус. Но оттого намного приятней.
За окном шуршит снег, как тогда – в их первую ночь. Пушистые хлопья снова танцуют, и этот танец подхватывают крошечные искорки в камине.
Он ей больше не снится, но то, что происходит наяву – желанней любого сна. Ее персональное чудо, пришедшее сквозь время и обстоятельства. Сбывшаяся мечта взрослой девочки.
– Настя уснула?
В ответ на вопрос мужа кивает с улыбкой, вспоминая, как в очередной раз дочка просила ту же самую сказку перед сном.
Он все понимает, угадывает по сияющим глазам то, что Маша пока не успела рассказать.
– Ей не надоедает, правда? Каждый год слышать одно и то же…
– А разве это может надоесть? – закрывает глаза на мгновенье – от счастья, а по телу пробегает сладкая дрожь, в которой смешались и желание, и восторг. – Разве от счастья можно устать?
Снова целует его, и, дождавшись, пока мужчина ляжет рядом, устраивается на плече.
– Мне нравится, что она верит в сказки. И в чудеса.
– Как ее мама, да? – его шепот ласкает кожу на лице. – И мне нравится, родная. Мы с тобой знаем, что чудеса случаются. Пусть и она повстречается с ними.
