Текст книги "Загадка американского родственника"

Автор книги: Анна Устинова

Соавторы: Антон Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава V
ВНЕЗАПНЫЙ РОДСТВЕННИК

Всю следующую неделю пятеро друзей добросовестно продежурили у Марии Александровны. Тема за это время проверил шурупы в дверных замках, а также настоял на генеральной разборке кладовки, во время которой, наконец, всерьез дорвался до черного хода. Там он не только проверил замок, но и для полной безопасности прибил дверь к косяку огромными гвоздями, которые специально для этой цели принес из дома.

Все остальное время Темыч использовал на длительные расспросы, кто, когда и зачем приходит к Марии Александровне.

– Да никто, кроме вас и вашей Машульки Школьниковой, у меня не бывает! – наконец не выдержала старушка. – Чего ты волнуешься?

– Я не волнуюсь. Я просто так, – засмущался Тема. Ему стало ясно, что дальнейшие изыскания на этот счет придется пока оставить.

Впрочем, поводов для беспокойства пока и не возникало. Старушка жила тихо, мирно и неизменно радовалась приходу пятерых друзей. Правда, когда они заявились к ней девятый раз подряд, она недоуменно пожала плечами.

– А мне вроде Елена Викторовна говорила, что вы всем классом будете меня по очереди навещать.

– В общем-то, так и есть, – срочно придумывал на ходу правдоподобный ответ Олег. – Просто сейчас эпидемия гриппа. Почти весь класс болеет.

– Ну, какие же вы молодцы! – даже выступили у старушки на глазах слезы. – Значит, вы вместе с Машулькой Школьниковой за всех отдуваетесь. Тем более тронута.

Ребята облегченно перевели дух.

– Слушай, Темка, с меня достаточно, – решительно проговорил Олег, когда они в тот вечер возвращались домой. – Старушка, конечно, очень хорошая. Но у меня от этих ежедневных визитов уже ум за разум заходит.

– И ей мы тоже, по-моему, надоели, – сказала Таня.

– Меня больше другое волнует, – подхватила Катя. – Я вчера в школе случайно подслушала разговор Лены с Моей Длиной. По словам Лены, мы просто нашли себя в общественной работе с пожилыми. И она нас вроде бы собирается дальше задействовать как постоянных членов своего фонда.

– Да. Это уже гораздо серьезней. – Олег вообразил с внутренним содроганием, как вся их компания носится с сумками и кошелками по разным пенсионерам. – Лично с меня на ближайшее время достаточно Рождественского спектакля.

– С нас тоже! – хором отозвались остальные.

Благодаря экспериментам Пашкова со старым прожектором Рождественское представление стало подлинным испытанием для восьмого «В».

На другой день после катастрофы в актовом зале Андрей Станиславович объявил своему классу, что не собирается разбирать действий Пашкова. Однако если тот еще раз попытается заняться электротехникой в здании школы, то вылетит в параллельный класс. Кроме того, Андрей Станиславович объявил, что теперь его питомцы будут репетировать Рождественское представление ровно столько, сколько покажется нужным Варваре Борисовне. В противном случае они навсегда утратят его доверие.

С той поры Варвара Борисовна, или Птичка Божья, как теперь ее звал восьмой «В», будто с цепи сорвалась. Репетиции назначались после уроков чуть ли не каждый день. Учитывая, что шел конец полугодия, ребята были измотаны до предела. Тем более что пьеса Птички Божьей изобиловала множеством массовок, в которых был занят весь класс до единого человека.

Лешке Пашкову, конечно же, поручили роль Доброго Пастушка. Репетировал он ее с ужасающим омерзением. Во всем мире одна только Варвара Борисовна могла поверить, что к подобному Пастушку мог спуститься Ангел небесный.

– В общем, Темка, с этими ежедневными дежурствами пора кончать, – подвел итог Олег,

– Хорошо, – сдался тот. Ему тоже уже порядком надоело выкраивать время для Марии Александровны. – И все-таки чует мое сердце, мы туда еще вернемся, – мрачно добавил он.

– Твое сердце вечно что-нибудь чует, – сказала Катя.

Темыч засопел от обиды, но ничего не ответил. Да и что тут ответишь? Предчувствия его пока не оправдывались. А след огромных ботинок – единственное реальное доказательство вещего сна – исчез вместе с пылью. Темыч даже не успел увидеть его. Одному Олегу повезло. И чего только этих старушек совершенно не вовремя разбирает с уборкой! То сил совсем нет и глаза не видят, а то принимаются шуровать с пылесосом по всей квартире.

Короче, ребята решили пост пока сдать. Во всяком случае, до конца зимних каникул.

– А в начале следующей четверти моя очередь так и так наступит, – сказал Олег. – Тогда снова и пойдем к Марии Александровне.

– Мне без нее столько времени даже скучно, по-моему, будет, – сказала Таня. Остальные испытывали схожие чувства.

– По этому поводу можете особо не волноваться, – успокоил всех Женька. – Нам еще ее седьмого января на Рождественский спектакль вести.

– Седьмого! – фыркнула Катя. – Разве забыли? Птичка Божья вместе с Ленкиным благотворительным фондом вынесли по поводу всех бывших учителей нашей школы, которые еще живы, особое решение. Их приглашают на спектакль дважды. Один раз – на генеральную репетицию. Птичка Божья ее обещает устроить еще в конце месяца. А второй – на спектакль седьмого января. И оба раза будут вручаться подарки.

– Ладно, пора расходиться, – поглядел на часы Олег.

Ребята попрощались до следующего утра.

Три ближайших дня прошли напряженно. Учителя, как и всегда перед концом полугодия, постоянно устраивали то контрольные, то опросы. Птичка Божья тоже не дремала. Восьмой «В» изнывал на многочасовых репетициях, а дома им приходилось заучивать наизусть текст. Особенно тяжело было Пашкову. Его Добрый Пастушок то и дело разражался самыми неестественными восклицаниями типа: «О, счастье!», «О, радость!», «О, мир!», «О, Создатель!» – и так далее. Главное, все начиналось восклицанием «О!».

– Не понимаю, где Птичка Божья таких пастушков видала? – жаловался ребятам Пашков, в душе которого ненависть к роли постепенно сменялась глубокой усталостью и равнодушием. – Я, например, прошлым летом у бабки в деревне жил. Там у них есть пастух. Он тоже овец пасет. Но разговаривает совсем по-другому. Куда выразительней.

– Так Варвара вообще, наверное, не представляет себе, зачем пастушки существуют! – захохотал Женька. – Ей кажется, пастушок – это что-нибудь вроде ангела!

– Или вроде Пашкова, – подхватила Катя.

– Смейтесь, смейтесь, – уныло воззрился на класс Пашков.

– Сам виноват, – не посочувствовал ему Марат Ахметов. – Если бы ты не устроил тогда свою Варфоломеевскую ночь…

– Не Варфоломеевскую ночь, а Вифлеемскую звезду, – с обиженным видом поправил Лешка.

– Это ты, может, хотел звезду, – не согласился Ахметов. – А получилась как раз та самая ночь. И если бы ты нам ее не устроил, думаю, мы вообще от этого представления в результате бы отбоярились.

– Вечно я виноват, – ответил Пашков. – Попарились бы сами в этом тулупе!

Варвара Борисовна и впрямь заставляла Лешку надевать милицейский тулуп даже на репетициях. По ее словам, иначе Лешка не войдет в образ. Когда же Пашков пробовал возразить, что таких тулупов древние иудеи никогда не носили, Птичка Божья ему ответила, что работает по системе великого Станиславского и просит ее не учить.

– Я же тебе говорю: страдаешь по собственной тупости, – повторил Ахметов. – А с тобой вместе и мы.

– Ничего. Они еще у меня узнают, – имея в виду не только Варвару Борисовну, но и Станиславского, тихо пообещал Пашков.

– И вообще, если наш Андрей с Птичкой Божьей вскорости не поссорится, нам всем каюк, – свирепо проговорила Моя Длина. – Тем более, что она для него совершенно неподходящая партия.

Восьмой «В» промолчал. В данном случае все были с ней полностью согласны.

Две недели спустя Пашков после очередной репетиции с затравленным видом приблизился к Олегу, Теме, Женьке, Кате и Тане.

– Выручайте, ребята, – хриплым голосом сказал он. – Меня Птичка Божья сейчас куда-то к черту на рога посылает за гримом и париками. А у меня сегодня дежурство.

– Так скажи Птичке Божьей, – посоветовала Катя.

– Уже пытался, – обреченно махнул рукою Пашков. – Она кроме своего представления ни о чем слышать не хочет. Я-то сейчас с удовольствием вместо нее к старушке пошел бы.

Ребята вопросительно посмотрели друг на друга. Так уж совпало, что сегодня все, кроме Темыча, по разным причинам были вечером заняты.

– Ладно, – сжалился Темыч, сбрасывая кавалерийскую накидку, которая ныне играла роль одежды волхва. – Так уж и быть. Подменю тебя.

Пашков поспешил слинять. Он явно боялся, как бы Темыч не передумал.

Пятеро друзей оделись и вышли на улицу. Было четыре часа. Время, когда в конце декабря уже начинают сгущаться сумерки. К тому же вовсю шел снег. Темыч терпеть не мог такую погоду. Ему всегда шерстил мокрый шарф.

– Слушайте, – наклонив низко голову, произнес он. – А в таком возрасте, как у Марии Александровны, мороженое есть можно?

– Почему нет? – ответил Олег. – Тем более в квартире.

– Тогда я ей куплю сегодня, – заметно оживился Темыч. – Мороженого очень хочется.

– Мамочкин сыночка хочет сладенького, – с ехидным видом засюсюкала Катя. – Потом станет толстеньким и здоровеньким.

– Сама ты толстенькая! – сквозь зубы процедил Тема. – Слушай, – делая вид, что ему полностью наплевать на Катю, подошел он к Тане. – Зайди к моей матери по дороге домой. Скажешь, что я буду позже. А то звонить самому неохота.

Не дожидаясь ее ответа, маленький щуплый Темыч небрежно махнул рукой всей компании. Затем он пересек Большую Спасскую и с независимым видом направился в сторону Астраханского.

Купив по дороге мороженое, он бодро вошел в подъезд старой учительницы. Возле лифта возникла некоторая заминка. Там в кабину безуспешно пытался впихнуть огромную коробку с телевизором «Панасоник» какой-то мужчина средних лет в темно-коричневой обливной дубленке.

Темыч какое-то время следил за маневрами незнакомца. Затем осведомился:

– Сколько сантиметров диагональ?

– Семьдесят два, – отозвался тот с легким, определенно английским, акцентом.

– Семьдесят два в этот лифт не пройдет, – сразу оценил ситуацию Тема. – Вам придется по лестнице.

Мужчина в дубленке негромко упомянул мать. Это у него прозвучало с исконно русской интонацией.

С трудом удерживая тяжеленную коробку, он обернулся. Лицо его было от напряжения красным. Он тяжело дышал.

– Не согласился бы ты мне помочь? – церемонно спросил он у Темы. – Мне только всего лишь на третий.

– Мне тоже, – ответил мальчик. – Давайте.

Тащить телевизор по лестнице оказалось тяжело даже вдвоем. К тому же Теме мешал пакет с мороженым. Из-за этого «Панасоник» несколько раз едва не оказался на каменном полу.

– Между прочим, тысяча долларов, – заметил назидательно мужчина после очередного опасного маневра Темы. – Поставил бы лучше пакет свой сверху коробки.

Темыч совету последовал. Дело пошло куда лучше. Вскоре они, к немалому удивлению мальчика, остановились перед квартирой Марии Александровны.

– Мне сюда, – объявил незнакомец.

– Мне тоже, – сказал Тема.

– Тоже? – будто бы не поверил своим ушам мужчина в дубленке. – Тогда звони, – принял он на себя телевизор.

Дверь распахнулась.

– Венечка! – всплеснула руками Мария Александровна. – Что это? – перевела она взгляд на огромную коробку, которую в это время мужчина поставил на пол прихожей.

– Ничего особенного, – с подчеркнутым равнодушием отозвался тот. – Просто нормальный телевизор для моей любимой бабушки.

– Бабушки? – выдохнул удивленно Темыч. Елена Викторовна ведь им говорила, что у старушки не осталось в живых ни одного родственника.

– Темочка! – только сейчас заметила его Мария Александровна. – Как хорошо, что ты тут! Венечка! – повернулась она к мужчине. – Я тебе уже говорила. Тема – один из моих шефов. Они меня знаешь как опекают!

– Он и сейчас тебя опекал, – улыбнулся Венечка. – Мне бы без него эту штуку не донести.

– Вот молодец! – засмеялась Мария Александровна.

Она вся сияла от счастья. Тема ее ни разу еще не видел такой.

– Ну, раздевайтесь и заходите, – суетилась она. – Сейчас, Темочка, все поймешь и узнаешь. Это же настоящее чудо.

– Я тут мороженое купил, – протянул пластиковый пакет мальчик.

– Тем более. Мойте руки и быстро за стол, – скомандовала старушка.

– Мороженое как раз то, что надо, – добавил Венечка. Он явно запарился с телевизором.

Когда они сели за большой генеральский стол, Тема смог разглядеть как следует Венечку. Лет сорок. Темноволосый. Среднего роста. Довольно плотный. Лицо холеное. Взгляд уверенный. Одет в хороший кашемировый пиджак синего цвета. Галстук подобран в тон. На руке золотые или позолоченные часы «Омега». Словом, вид вполне процветающий. И, странное дело, у Темыча было смутное ощущение, что он где-то Венечку уже видел.

Пока Тема исподволь изучал Венечку, Мария Александровна излагала взволнованным голосом историю его возникновения на ее горизонте.

Выяснилось, что во время революции дядя мужа Марии Александровны с отцовской стороны бежал с женой и ребенком в Америку. С тех пор он не подавал о себе никаких вестей и считался погибшим. И вот неделю назад утром в квартиру старой учительницы пожаловал Венечка. Оказывается, в его семье уже три поколения поддерживался культ дворянских корней. Все дети учили сызмальства русский язык. А вырвавшись по делам своей фирмы в Россию, Венечка поклялся себе разыскать хоть кого-то из русских родственников.

Родственница оказалась единственная. Жена покойного двоюродного дедушки. Но Венечка все равно был счастлив.

Мария Александровна тоже себя ощущала на вершине блаженства.

– Главное, Темочка, чудо какое! – рассказывала она. – Иван Денисович мой вообще никогда об иностранных родственниках не упоминал. Даже при мне. Времена-то какие были. За родственников за границей могли расстрелять, посадить, а уж с работы выгнать и подавно. Если бы не Венечкино упорство, я никогда бы и не узнала, что у меня есть родной человек в этом мире.

Тем временем Венечка, распаковав «Панасоник», подключил к нему антенну и, вынеся в коридор давно не функционировавший старый «Рубин» двоюродной бабки, начал с ловкостью подстраивать каналы у нового телевизора.

– Вот! Смотри, бабушка! – наконец отошел он в сторону.

– Чудо! – воззрилась старушка на яркий цветной экран. – Только, Венечка, ты совершенно напрасно так тратишься на меня.

– О, нет! – отмел решительно ее возражения тот. – Постепенно все заменим. Телефонные аппараты. Плиту. Мебель. Ты у меня ведь единственная бабушка!

Тут Венечка, обойдя столовую, внезапно остановился в углу за стулом двоюродной бабушки. У Темы тут же всплыл в памяти ночной кошмар. Венечка, словно нарочно, медленно двинулся из угла к бабушке. У Темы перехватило дыхание. Подкравшись к самому стулу, внук простер сзади руки к старушке.

– Нет! – опрокидывая на себя блюдце с мороженым, взвился на ноги Тема. – Не смейте ее трогать!

– Ты чего? – резко отдернул Венечка назад руки. – Нельзя уж обнять собственную бабушку.

Тема оторопел. Как глупо все вышло! Главное, этот Венечка ничем не напоминал жуткого убийцу из его сна. Но, несмотря ни на что, мальчик никак не мог избавиться от какого-то странного ощущения. На душе было совсем не спокойно.

– Что с тобой, Темочка? – покачала головой Мария Александровна. – Пойди-ка, почистись. Заодно и успокоишься.

Это был выход. Темыч с готовностью кинулся в ванную. Там он отмыл от мороженого свитер. Затем двинулся в обратном направлении. «Где же я этого Венечку видел?» – буравила Тему одна и та же мысль. Он прикидывал самые разные варианты. Но ни один не годился. И поводов у мальчика для беспокойства, казалось бы, никаких быть не должно. Вел Венечка себя со старушкой удивительно мило и предупредительно. Но почему-то Темыча все сильнее охватывала тревога.

Вдруг из столовой донесся голос старой учительницы:

– Ты понимаешь, Венечка, мальчик он очень славный, но беспокойный. Его друзья говорят, это у него после плена.

– Чечня? – заинтересовался внук.

– Да нет, – возразила Мария Александровна. – Я тоже сперва подумала то же самое. Ну, мы же с тобой, Венечка, родственники. Вот и образ мыслей совпадает. Мне друзья Темины объяснили: в Чечне он никогда не был. А в плену его держали бандиты, когда…

Тут Темыч понял, что нужно резко менять предмет разговора. Возле него оказался стеллаж с книгами. Он сбил наугад на пол несколько томов. Результат превзошел самые смелые ожидания мальчика От резкого движения старая полка стеллажа рухнула. Книги низринулись водопадом в коридор. Темыч едва от них уворачивался.

– Что? Что такое? – вылетел в коридор Венечка.

За ним поспешила мелкими шажками Мария Александровна. Запнувшись об очередной фолиант, Тема упал. Венечка наклонился над ним. Тема увидел его лицо очень близко. И тут же понял: этот Венечка ему был знаком. Теперь Темыч наверняка знал, где они виделись.

Глава VI
ЕЩЕ БОЛЕЕ СТРАННЫЕ СОВПАДЕНИЯ

Говорью же, всье ремонтировать, – подняв на ноги Тему, принялся ловко собирать книги в стопку Венечка. – Ты не ушибся? – посмотрел он на мальчика.

– Нормально, – старался выглядеть тот как можно более беззаботным.

Чтобы лишний раз не встречаться взглядом с двоюродным внуком Марии Александровны, мальчик тоже начал собирать книги. Вскоре проход в коридоре был восстановлен. Книги сложили стопками в бывшем кабинете Ивана Денисовича. Возле той самой стены, где были развешаны сабли, кортики и седло со стременами. Последняя реликвия была, по словам Марии Александровны, дорога покойному мужу тем, что ее преподнес когда-то ему в подарок сам Буденный.

– Ах, дедушка, дедушка, – с любовью начал разглядывать Венечка фотографию Ивана Денисовича в парадной генеральской форме.

– Он так бы рад был тебе, – вздохнула Мария Александровна. – Бедный! Ему всю жизнь приходилось скрывать свое дворянское происхождение. Даже в некрологе было написано, что он – крестьянский сын. На самом деле Иван Денисович своим древним родом очень гордился. И был очень расстроен, что славный род Болотовых на нем угаснет. Детей-то у нас никогда с ним не было.

– О, времена и судьбы, – многозначительно произнес двоюродный внук.

– Милый мой Венечка! – потрепала его ласково по плечу Мария Александровна.

– Как мне нравится, бабушка, что ты меня Венечкой зовешь! – воскликнул вдруг тот, и Темыч заметил, что глаза американского внука заблестели от слез. – Последний раз меня так называли покойные матушка с батюшкой. А вообще, в Штатах я в основном Бенджамин.

– Нет уж, – покачала решительно головой старушка. – Пока я жива, со мной никаких Бенджаминов. Всегда будешь Венечкой.

– Ой! – посмотрел вдруг в панике на часы внук. – Вынужден до завтра откланяться. Дела фирмы. Ужасно жаль.

– Ты лучше сюда перебрался бы, – сказала Мария Александровна. – И мне веселей, и тебе за гостиницу не платить.

– Пока не время, бабушка, – уже надел внук дубленку. – Вот сделаем у тебя ремонт, все приведем в порядок, тогда буду из Штатов прямо к тебе приезжать. Ну, побежал.

И, чмокнув Марию Александровну в щеку, внук удалился.

– Мне уже тоже пора, наверное, – сказал Темыч.

– Ну, посиди хоть чуть-чуть, – старушке явно требовалось еще поболтать о внезапно свалившемся счастье.

Темыч, скрывая досаду, опустился в одно из генеральских кресел. Ему надо было как можно скорей поделиться с друзьями внезапным открытием. Однако старушку-учительницу удалось покинуть лишь час спустя. За это время он выяснил, что у Венечки в Сан-Франциско, штат Калифорния, есть два дома, жена и двое детей. Мальчику уже шестнадцать. Девочке – десять. Мария Александровна, конечно же, просто мечтает познакомиться со всем семейством. И в первую очередь, с внуком и внучкой.

– Венечка мне показывал фотографии, – рассказывала Теме старушка. – Чудесные дети! И, самое главное, мальчик почти вылитый мой Иван Денисович в юности. Мне Венечка обещал: весной, на пасхальные каникулы, они обязательно ко мне всей семьей пожалуют. Тем более, что он тут филиал своей фирмы открыл.

Тема, слушая, ерзал в кресле.

– Ты чего такой странный? – заметила, наконец, Мария Александровна.

– Я не странный, – ответил мальчик. – Меня просто мама ждет к шести часам.

– Тогда, конечно, беги! – воскликнула Мария Александровна. – Чудак ты все-таки. Чего же раньше молчал? Уже почти шесть, – взглянула она на новые часики. – Очень точно ходят, – похвалилась она. – Тоже Венечка подарил.

– До свидания! – тем временем уже застегивал теплую куртку мальчик. – Мы к вам скоро все вместе придем.

– Конечно. Когда хотите, – отвечала старушка.

По дороге домой Тема принялся вспоминать, при каких обстоятельствах встретил внука Марии Александровны.

В самом конце августа Темина мама Надежда Васильевна отправилась вместе с сыном в магазин «Детский мир». Темыч вообще-то по магазинам ходить любил. Но один. И только в своих интересах. «Детский мир» ему тоже нравился. Но без матери и бесконечных примерок. Он не прочь бы один машинами полюбоваться на первом этаже. Или выбрать новую компьютерную игру. Или даже иногда зарулить в отдел игрушек. Почему бы детство не вспомнить. Но идти так, с матерью, за одеждой казалось Темычу верхом унижения.

Вот почему, когда, размявшись для бодрости с утра часик по телефону с закадычной подругой Верунчиком, Надежда Васильевна велела сыну собираться, тот опечалился.

– Может, ты лучше одна, без меня, а, мама? – сопротивлялся он до последнего.

– Ты просто невыносим! – возмутилась Надежда Васильевна. – Как я могу без примерки? Тем более, ты сейчас весь нестандартный. Ноги короткие. Руки длинные. Сплошное мучение.

– Сама нестандартная, – пробубнил тихо в сторону Темыч. «Мало того, что день весь испорчен, так еще оскорбляет», – уже совсем про себя добавил он.

Но делать было нечего. Пришлось отправиться в «Детский мир».

Поход, как и предчувствовал Темыч, выдался трудным. От их дома до «Детского мира» ехать было от силы минут двадцать пять. Это если по Сретенке на троллейбусе. Но не таким человеком была Надежда Васильевна, чтобы двигаться прямиком к цели.

Сперва она зарулила в булочную на Сухаревке. Там ей понадобилось посмотреть коробку конфет для папиной тетки, у которой скоро день рождения. Затем, когда Тема уже надеялся перейти по подземному переходу Сретенку и сесть в троллейбус, мама внезапно вспомнила, что надо бы заглянуть на их стороне в обувной. Сын, мысленно кляня судьбу, поплелся туда. В обувном Надежда Васильевна заставила сына перемерить пар десять обуви, но в результате купила себе босоножки. После этого они, наконец, попали на остановку троллейбуса.

Троллейбус как раз подходил, но Темыч с мамой в него не сели. Теперь Надежде Васильевне потребовалось забежать в магазин «Ле Монти», а уж заодно в овощной. Так что в троллейбус они погрузились только на следующей остановке.

Наконец, часа два спустя, Тема, изнывая от натуги и жажды, вошел на полусогнутых в «Детский мир». В руках мальчик держал две тяжеленные сумки с продуктами. У Надежды Васильевны тоже было по сумке в каждой руке, однако ее настроения это не портило.

– Видишь, как хорошо получилось! – весело щебетала она. – За один раз так много купили. И папе тапочки. И мне туфли. И рыбу к обеду… Ты чего такой грустный? – вдруг совершенно случайно обратила она внимание на мрачную физиономию сына.

Тот не ответил. Лишь, кряхтя и сопя от натуги, продвигался вперед. Мимо сновали толпы людей. Теме казалось, что каждый сюда зашел специально, чтобы его толкнуть или наступить на ногу. «Конечно, – мрачно размышлял Темыч, безуспешно пытаясь увернуться от какой-то очень активной бабки с сумкой-каталкой. – Когда ты такой беспомощный и руки заняты, каждый дурак тебе ногу переехать может».

Вконец затурканный, Тема под чутким руководством Надежды Васильевны поднялся на третий этаж. Там он был препровожден в немецкий универмаг «Ванклерс», где мать заставила его мерить теплые куртки. Причем не во взрослом, а в детском отделе! Тема сгорал от стыда. Надежда Васильевна, наоборот, чувствовала себя прекрасно. Она громко общалась с продавщицами, не забывая упомянуть, что у ее сына, к сожалению, нестандартный для его лет рост. Поэтому ей нужно выбрать в детском отделе более или менее подростковые вещи.

– Господи! Лучше бы я еще дома умер! – причитал тихо несчастный сын.

Еще через час его страдания кончились. Обогатив прежний багаж кроссовками, джинсами, новой курткой, двумя свитерами, а также школьными тетрадями как в клетку, так и в линейку, мама и сын, наконец, покинули «Детский мир».

Руки у Темыча ныли от тяжести. Нервная система была надорвана. Ноги вообще едва шевелились.

– Пошли скорей домой! – взмолился он. – Иначе я сейчас прямо тут умру.

– Нет, Тема, – строгим голосом возразила мать. – Раз уж мы рядом, надо обязательно забежать на Тверскую в магазин «Кристиан Диор». Мне надо духи посмотреть.

Сын горестно крякнул. Но спорить с матерью в таких случаях было совершенно бессмысленно. Шаркая, как старик, ногами по тротуару, он поплелся в «Кристиан Диор».

Теперь, подходя к дому по заснеженной улице, Темыч был даже благодарен судьбе, что тот день в конце лета выдался для него таким трудным. Будь тогда все по-другому, вполне вероятно, он вообще бы забыл о странной встрече в магазине «Кристиан Диор».

Купив духи, Надежда Васильевна посмотрела на сына:

– Ты все-таки совершенно невыносим. Пошли домой. Если бы ты был другим человеком, я бы еще в гастроном завернула рядышком. Мне там…

Но доведенный до отчаяния Тема так засопел, что Надежда Васильевна сочла за лучшее не продолжать. Тут-то у нее и произошла внезапная встреча с подругой детства. Появилась подруга, как и все, что связано с Надеждой Васильевной, шумно.

– Натульчик! – услыхал вдруг мальчик истошно-радостный вопль матери.

– Надюшка! – еще громче отвечала подруга.

Дальше последовали объятия и поцелуи. А также краткий обмен новостями за последние десять лет.

– А это кто? – засюсюкала, наконец, Натульчик над Темычем.

«Блин в пальто, – про себя отвечал ей Темыч. – Шла бы лучше своей дорогой, чем зря тут ля-ля разводить». Вслух он, однако, сказал, что его зовут Темой.

Со стороны Натульчика в ответ немедленно последовал новый взрыв радостных эмоций. Она принялась вспоминать, как видела «Темика маленьким симпампульчиком в колясочке». Тема при этом, стиснув зубы, кипел от ярости.

Постепенно из разговора выяснилось, что Темина мама и Натульчик жили все детство и юность на одной лестничной площадке в большом доме напротив телеграфа. Потом Надежда Васильевна переехала на Спасскую, а Натульчик осталась на прежнем месте.

– Как там наш дом? – осведомилась Темина мама.

– А вот так, – вдруг начала Натульчик бурно махать рукой какому-то человеку в белом двубортном костюме. – Хелло, Эдвард! – крикнула она. – Как жизнь?

Эдвард тоже махнул ей рукой и приблизился.

– Очень устал, – с легким акцентом проговорил он. – Работы невпроворот. И такая жара в Москве. Вот купил «О соваж», – продемонстрировал Эдвард женщинам флакон с лосьоном после бритья. – Мой любимый парфьюм. Ну, мне пора.

И, отвесив легкий поклон, он пружинящим шагом покинул диоровский магазин.

– Кто такой? – тотчас же после его отбытия поинтересовалась Темина мама.

– Шикарный мен. Из Штатов, – принялась взахлеб излагать Натульчик. – Все время ужасно занят. Но раз в неделю на чашку кофе ко мне забегает. Квартиры-то рядом. Так сказать, визави.

– Это где он живет-то? – нагнулась от любопытства чуть ли не к самому носу подруги Надежда Васильевна.

– Эмилию Карловну помнишь?

– Еще бы! – поставив сумки на пол, со скорбным видом всплеснула руками Надежда Васильевна. – Бедная! Неужели…

– Нет, не скончалась, – весело перебила ее Натульчик. – Наоборот. Жива-здоровехонька. Вообще, ее не жалеть, а завидовать надо.

Не обращая никакого внимания, что перегораживает проход к прилавку, Натульчик рассказала историю Эмилии Карловны. Еще до рождения подруг Эмилия Карловна прожила блестящую жизнь. Ее муж был каким-то видным дипломатом. Поэтому большую часть молодости и первых преклонных лет Эмилия Карловна провела в старой доброй Европе. Муж умер во время одной из командировок от сердечного приступа. И Эмилия Карловна вдруг осталась совсем одна. Детей у нее не было. Близкие родственники умерли. Дальние за годы заграничной жизни Эмилии Карловны как-то исчезли из поля зрения. Средства, правда, у старушки были. Хорошая квартира тоже. Вот она и коротала вполне сносно старость, пока небольшие ее капиталы не съела инфляция.

– Дальше ей, бедной, пришлось совсем тяжело, – причитала Натульчик. – Пенсии даже на кефир не хватало. Она все, что могла, продала. И мы старались ей ненавязчиво помогать. Квартира ужасно обветшала. Помнишь, Надюша, какая там раньше красота была?

– Да. Прямо музей, – подтвердила Темина мама.

– Так вот, все превратилось в жалкую рухлядь. И вдруг – как в сказке. Полгода назад звонит ей этот самый Эдвард. Он из Нью-Йорка приехал как представитель своей фирмы. И случайно выяснил в МИДе, что вдова его двоюродного деда жива. Выяснилось, что какая-то там ветвь семейства мужа Эмилии Карловны попала в Штаты. Ну, и сама понимаешь. Главное, человеком Эдвард оказался великолепным. Квартиру старушке отремонтировал. Все там поменял.

– Так что, они теперь там вместе живут? – спросила Надежда Васильевна.

– Да нет же! – продолжала подруга детства. – Эдвард в основном живет в Штатах. У него там жена, двое детей, несколько домов и свой крупный банк. Здесь он только наездами. И первое время вообще не хотел стеснять Эмилию Карловну. Я, говорит, бабушка, лучше в гостинице. Та насилу его уломала. Она потом со мной поделилась. Сказала: «Пришлось внуку настоящий скандал учинить и притвориться обиженной». В общем, теперь когда Эдвард в Москве, то всегда у нее.

– Ой, может, зайдем на минутку к Эмиличке? – посмотрела мама на Темыча. – Тут совсем рядом. Так мне хочется разделить ее радость. Она ведь нам с Натульчиком еще в детстве книжки читала вслух. Относилась вроде как к своим внучкам.

– Нет, – твердо ответил Тема. – Больше мы никуда не пойдем ничью радость делить. Я вообще умираю.

– Вот! – скорбно покачала головой Надежда Васильевна. – Вечно с ним никакого сладу.

– Все равно вы к Эмилии Карловне сегодня бы не попали, – ответила подруга детства. – Она уже месяц в Штатах. С внучкой и правнуками знакомится. Два письма мне оттуда прислала. Не письма, а настоящее ликование. Давай, Надюшка, дождемся, пока она вернется. Тогда я тебе позвоню. И нагрянем вместе к ней в гости.

Еще Темыч помнил, что на обратном пути напрочь стер от усталости ноги. Поэтому первого сентября приперся в школу как инвалид. Катя долго над ним подтрунивала.

Но теперь Тема был даже по этому поводу благодарен судьбе. Ибо лицо Эдварда всплыло в его памяти, как живое. Это был вылитый Венечка. Едва подумав об этом, мальчик пулей влетел в подъезд собственного дома. Ему надо было срочно связаться с Олегом.