Текст книги "Город Времени (СИ)"

Автор книги: Анна Курлаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Кастеллян Спандрелл! – радостно воскликнул Доктор. – Сколько лет, сколько зим! И нет, я понятия не имею, что натворил на этот раз.

Плотный пожилой Кастеллян, чьи редкие седые волосы почти полностью закрывала форменная шапочка, коротко улыбнулся, но сразу же вернул себе суровое лицо.

– Доктор, Дом Хатсхевен официально обвинил вас в похищении своей наследницы и потребовал суда.

Романа демонстративно прочистила горло:

– Для сведения, Лорд Кастеллян: меня никто не похищал, я путешествую с Доктором абсолютно добровольно.

– Ваша мать придерживается иного мнения, леди Романадворатрелундар, – почтительно поклонился Кастеллян.

Романа тяжело вздохнула и закатила глаза. Еще бы! Ей стоило ожидать от своей матери именно таких выводов.

– В таком случае, я должна ее разубедить, – твердо произнесла она и зашагала вперед. – Пошли, Доктор.

Доктор улыбнулся и помахал страже и Кастелляну, прежде чем последовать за ней.

– Но… – Кастеллян хотел что-то возразить, а потом со смирившимся видом махнул рукой; Романа успела еще услышать его бормотание: – Полагаю, мне лучше остаться в стороне.

– Весьма разумное решение, – прокомментировал Доктор, но так, что его слышала только Романа.

Мать она нашла в их семейных садах. При виде знакомого пышного великолепия сердца кольнула ностальгия. Вдоль аллей, посыпанных белым песком, стояли изящные статуи. Вековые деревья создавали в глубине сада таинственную тень. Цветы увивали арки над аллеями и беседки, в которых Романа в детстве любила сидеть с очередной книгой в руках. Здесь всё было полно воспоминаний – хороших и плохих. Это был ее дом. Дом, который она видела последний раз в жизни.

Доктор заметил ее настроение.

– Не жалеешь о своем решении? Еще не поздно передумать.

Вопреки деланно веселому и беспечному тону, Романа чувствовала в нем глубоко спрятанную горечь… и страх потерять ее. Он всей душой хотел, чтобы она осталась с ним. Но если бы она сейчас сказала, что остается на Галлифрее, он отпустил бы ее, не стал бы удерживать. Как бы больно ни было ему самому, в первую очередь он думал о том, чего хочет она. Романа настолько ясно и четко почувствовала это, словно их сознания уже объединились. Если бы у нее были сомнения (которых у нее не было) одно это немедленно прогнало бы их. Она улыбнулась и взяла его за руку, переплетя их пальцы.

– Я хочу быть с тобой. До пределов вселенной и до конца времен.

На этом им пришлось прервать разговор, поскольку навстречу по аллее шла ее мать, как всегда величественная и прекрасная в летящем белом платье до щиколоток. Бежевый брючный костюм Романы, отрытый в глубинах гардероба ТАРДИС, рядом с этим платьем выглядел откровенно плебейским. Мать регенерировала с тех пор, как Романа видела ее в последний раз, и теперь выглядела как высокая темноволосая женщина с очень бледной кожей. При виде Романы она на мгновение замерла, а потом бросилась вперед с выражением безграничного облегчения на лице:

– Романадворатрелундар!

Обнимая мать в ответ, она подумала, что Доктор был прав: ее имя слишком длинное. Эта мысль вызвала невольный смешок. Мать отстранила ее от себя, чтобы внимательно вглядеться в лицо.

– Ты регенерировала. Что случилось? Этот ужасный ренегат подверг тебя опасности? Тебе удалось сбежать от него?

Доктор многозначительно кашлянул:

– Ужасный ренегат вообще-то здесь.

Мать вздрогнула так, будто до сих пор не осознавала его присутствия. Романа прыснула, покосившись на него. Он стоял, засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, с самым оскорбленным видом.

– Матушка… – начала Романа, но больше ничего не успела сказать, поскольку та взорвалась возмущенной тирадой, хотя скорее не взорвалась, а зашипела:

– Ты! Как ты смел появиться в этом Доме! Как ты смеешь находиться здесь, не рассыпаясь пеплом от стыда! Ты похитил мою несчастную девочку, таскал ее по Рассилон знает каким ужасным местам, подвергал опасности…

– Матушка! – Романа повысила голос, чтобы перебить поток обвинений. – Никто меня не похищал. Я с Доктором по своей собственной свободной воле.

Это заставило мать замолчать, пораженно уставившись на нее. И Романа воспользовалась этим, чтобы продолжить:

– И вообще-то я пришла сказать тебе, что выхожу за него замуж.

Романа отступила назад, чтобы взять Доктора за руку, обменявшись с ним коротким взглядом, а потом снова решительно посмотрела на мать. И имела сомнительное удовольствие наблюдать, как ее темно-синие глаза постепенно расширяются, практически вылезая из орбит, а рот открывается в немом крике. Пока немой крик не обрел звучание.

– Никогда! – рявкнула мать. – Моя дочь не опозорит свою семью таким образом!

Романа тяжело вздохнула. Она знала, что будет непросто.

Некоторое время криков и уговоров спустя, мать всё же вынуждена была признать, что Романа достаточно взрослая, имеет свою голову на плечах, и никто не может запретить ей выйти замуж за того, за кого она хочет. К счастью, переговоры с отцом прошли гораздо проще и спокойнее: еще одного подобного скандала Романа не вынесла бы.

Еще какое-то время ушло на переговоры между родителями жениха и невесты и улаживание всех формальностей (в том числе и касающихся игнорирования официального вызова Высшего Совета). В нормальных обстоятельствах подготовка началась бы минимум за полгода до свадьбы. Но Доктор сумел настоять на более простой церемонии без лишней помпезности. Хотя Романа так и не поняла, как он умудрился назначить свадьбу всего через два дня после их появления на Галлифрее. Вот уж действительно чудо.

Большой зал Капитолия сверкал всеми отполированными поверхностями. Романа чувствовала себя немного неуютно в парадной ало-оранжевой мантии. Она успела отвыкнуть от тяжелых официальных одеяний. И у них совершенно дурацкий воротник – пафосный и неудобный! Впрочем, Доктор смотрелся в мантии весьма неплохо.

Золотой Церемониймейстер постучал посохом по полу, и в зале тут же воцарилась абсолютная тишина, словно он не был наполнен множеством повелителей времени.

– Сегодня соединяются союзом Дом Лангбэрроу и Дом Хатсхевен, – торжественно объявил он. – Если у кого-то среди присутствующих есть законные основания не допустить этого союза, пусть скажут сейчас.

Церемониймейстер сделал традиционную паузу, которая, насколько знала Романа, никогда не нарушалась.

– Новобрачные, принесите обеты.

Доктор повернулся к Романе, взяв ее ладони в свои и слегка улыбнувшись.

– Романадворатрелундар, – впервые он произнес ее имя полностью – и даже не запнулся, – я клянусь быть рядом с тобой, следовать за тобой, вести тебя, поддерживать тебя, заботиться о тебе – во всех регенерациях. До пределов вселенной и до конца времен.

Он произнес традиционную формулу с таким искренним чувством, что у Романы выступили слезы на глазах. Она в свою очередь сжала пальцы Доктора и произнесла:

– Доктор, я клянусь быть рядом с тобой, следовать за тобой, вести тебя, поддерживать тебя, заботиться о тебе – во всех регенерациях. До пределов вселенной и до конца времен.

– Обменяйтесь браслетами и истинными именами.

Церемониймейстер протянул им лежащие на бордовой бархатной подушке два тонких серебряных браслета. Символы Домов Лангбэрроу и Хатсхевен, как и их с Доктором имена, переплетались в изящной гравировке. Они одновременно взяли браслеты, одновременно надели друг другу на левое запястье и, защелкивая застежку, одновременно наклонились друг к другу, чтобы прошептать на ухо имена.

Когда они снова распрямились, улыбаясь, Церемониймейстер продолжил:

– И объедините сознания.

Им на головы возложили золотые обручи. Связанные с Матрицей, эти артефакты служили как для того, чтобы зафиксировать союз, так и для того, чтобы сделать возможным слияние сознаний.

Они с Доктором синхронным жестом подняли руки и прикоснулись пальцами к вискам друг друга, глядя прямо в глаза. Это походило на обычный телепатический обмен, только гораздо глубже и мощнее. Романа сделала мысленный шаг, проникая в сознание Доктора. Он со своей стороны сделал то же самое. Всё закружилось в сумасшедшем вихре, а когда он улегся, Романа уже была не только собой, но еще и Доктором, воспринимала мир его глазами и чувствами. Это длилось целую вечность, а может всего несколько мгновений. Ощущение было такое, словно она обрела целую новую вселенную.

Когда Романа вернулась в свое тело и опустила руки, связь не прервалась полностью: сознание Доктора осталось точно эхом на краю ее собственного сознания, готовое отозваться в любую секунду. Отныне она будет чувствовать его, где бы он ни находился.

Романа с Доктором медленно, почти неверяще улыбнулись друг другу. Абсолютно непередаваемое и потрясающее чувство.

– А теперь я приглашаю всех присутствующих начать празднование, – объявил Золотой Церемониймейстер всё тем же напыщенным тоном, будто не праздновать приглашал, а на очередную церемонию.

Справедливости ради, празднование и выглядело как очередная церемония. Романа поняла, что уже подзабыла эту особенность своей родины – всё делать исключительно по строжайшему протоколу.

Выкроив подходящий момент между наводящими тоску разглагольствованиями то одного, то другого родственника, Доктор потянул Роману за собой – к почти незаметной двери и в коридор.

– Надо уходить, пока они не опомнились, – с широчайшей улыбкой заявил Доктор. – Иначе потом нам будет сложно вырваться.

– Тоже об этом подумала, – улыбнулась в ответ Романа.

И они поспешили к ТАРДИС, то крадясь по коридорам и осторожно выглядывая из-за углов, то мчась со всех ног на открытых пространствах – будто двое подростков, совершающих нечто запрещенное. Подростками они давно не были, а вот нечто запрещенное совершали определенно. Влетев в ТАРДИС и захлопнув за собой дверь, они посмотрели друг на друга и расхохотались. Пожалуй, никогда еще Романа не чувствовала себя настолько легко и беззаботно.

В два широких шага Доктор оказался возле консоли, быстро набрал координаты – Романа едва успела исправить время, которое он опять выставил неправильно, – и нажал рычаг. Она испытывала одновременно грусть и облегчение. Грусть – оттого что ей, скорее всего, уже не придется вернуться на родину, увидеть дом, родителей. Облегчение – оттого что, вопреки опасениям, ее не заперли снова в золотой клетке, и она отправлялась с Доктором, пожалуй, в самое сложное и увлекательное путешествие.

И только вернувшись в Город Времени, когда колонисты уставились на них круглыми глазами, они вспомнили, что так и не сняли парадные мантии.

========== Глава 3. Чудо ==========

Романа с сомнением осмотрела просторную комнату, с множеством витрин, большинство из которых были пусты.

– И зачем это? – спросила она.

– В каждом городе должен быть, как минимум, один музей, – убежденно ответила Нина Антонова, тряхнув головой, отчего светлые волнистые волосы рассыпались по плечам.

Вообще-то она была генетиком, но помимо того главным организатором и вдохновителем всевозможной внерабочей деятельности. Или, проще говоря, досуга.

– Люди должны знать свою историю.

Романа вспомнила, как Доктор водил ее в Париже по Лувру. И их спор про Мону Лизу. Она тогда так и не смогла проникнуться восхищением, не разглядев в картине ничего такого уж невероятного. И у женщины на портрете действительно не было бровей. Романа улыбнулась воспоминаниям и пожала плечами:

– Никогда не видела смысла в музеях, но, если вам нравится, почему бы нет?

– Отлично! – Нина довольно потерла руки. – Тогда можно попросить у вас те мантии – которые с воротниками? И, может, еще что-то из ваших с Фабером Джоном вещей, которых не жалко? Первая экспозиция будет посвящена основателям Города.

Романа подумала, что скажет Доктор на новость о том, что ему собираются посвятить музей (ну или одну из выставок в музее), и невольно прыснула. Нина посмотрела на нее с недоумением и даже отчасти с обидой.

– Простите, – Романа помотала головой. – Боюсь, Доктор будет сильно против, – и, прежде чем Нина успела сказать что-то еще – а она явно собиралась, – поспешно добавила: – Но я постараюсь его уговорить.

– Спасибо! – Нина улыбнулась, и ее голубые глаза буквально засияли.

Глаза были ее главным украшением. Ничем не примечательная женщина, из тех, чья внешность моментально забывается, благодаря выразительным глазам становилась чуть ли не красавицей. Большие и лучистые, они будто озаряли ее круглое лицо чудесным светом. Особенно, когда она, как сейчас, была чем-то увлечена. Романа решила, что непременно посодействует ей в создании музея.

Доктора она застала за работой над полярностями. Хотя они понадобятся Городу только несколько веков спустя, он предпочитал подготовить их заранее. А подобными вещами он занимался исключительно в ТАРДИС. Оно и понятно – зачем оборудовать дополнительную мастерскую, если в ТАРДИС уже есть всё необходимое. Проблема в том, что временами его бывало сложно там найти. Своенравный корабль Доктора порой отказывался выдавать его местоположение. Но в этот раз Романе повезло: нужная дверь обнаружилась в двух шагах от консольной.

В комнате, заставленной всевозможными приборами и артефактами, Доктор сидел за широким столом, склонившись над одной из полярностей, представлявшей собой изящную золотую башенку. Точную копию башни Гномон, которую по проекту Доктора возвели на холме, и которая главным образом служила для отсчета времени установления и объединения полярностей. Три другие, лежавшие рядом на столе, выглядели проще: металлическая шкатулка, серое, похожее на гусиное яйцо и серебряное яйцо поменьше, но украшенное камнями.

– Почему такие? – с любопытством спросила Романа.

– А почему бы нет? – откликнулся Доктор, не отрываясь от работы.

Романа вошла тихо, но теперь им не требовалось слышать физически, чтобы чувствовать присутствие друг друга. Так что он прекрасно знал о ее приходе, еще когда она только зашла в ТАРДИС. Слияние сознаний дарило множество преимуществ.

Отставив в сторону золотую башенку, Доктор открыл большое яйцо, чтобы аккуратно установить внутрь… Романа прищурилась, а потом удивленно распахнула глаза, разглядев, что это за кристалл.

– Это что, стабилизатор временных потоков?

Доктор весело покосился на нее и кивнул. В уголках его губ затаилась довольная улыбка.

– Где ты его взял?!

Доктор закрыл и запечатал яйцо, после чего распрямился, посмотрев на нее прямо:

– Позаимствовал, когда мы были на Галлифрее.

Романа ошарашенно поморгала.

– Ты украл стабилизатор временных потоков? Поверить не могу!

Когда и как он успел провернуть подобное? Доктор пожал плечами с еще более довольной улыбкой:

– Можно рассматривать его как свадебный подарок нам.

Романа снова моргнула, а потом не выдержала и рассмеялась.

– Ты невероятный, знаешь?

Доктор покивал:

– Да, ты уже говорила, – и после короткой паузы добавил: – Ты тоже.

Романа устроилась рядом, чтобы помочь ему с настройкой полярностей, и некоторое время они сосредоточенно работали. И только когда полностью готовые полярности были убраны в своего рода сейф до поры до времени, она сообщила про музей.

Доктор, конечно же, возмущенно вскинулся:

– Вот еще! Зачем это надо – становиться экспонатом. Они могут найти себе другое развлечение.

– Ничего не поделаешь: оборотная сторона славы, – лукаво улыбнулась Романа. – Смирись, милый.

Доктор фыркнул еще возмущеннее. Сопротивлялся он яростно и упорно, но Романа сумела его уговорить. И Доктор с ворчанием сдался.

Заполучив галлифрейские мантии, странную шляпу, больше похожую на трубу (где только Доктор ее откопал) и старые перчатки, Нина пришла в восторг и с энтузиазмом принялась торжественно раскладывать свои сокровища в витринах. Их малое количество ее нисколько не смущало. «Экспонаты накопятся со временем», – уверенно заявила она.

***

– Не только никто в Нестабильной эпохе не знает, что произойдет в их будущем – никто вообще не знает. Оно может меняться изо дня в день. И потому с Нестабильными эпохами следует быть крайне осторожными. Всё ясно?

Дети дружно закивали.

– Тогда на сегодня всё.

Дети тут же загалдели, повскакивали с мест и умчались из класса. Романа с улыбкой посмотрела им вслед. Кто бы мог подумать, что ей понравится обучать подрастающее поколение. Детей было не так много, но все разных возрастов, так что пришлось разбить их на группы по три-пять человек. Но так даже лучше – проще считывать мозговые ритмы. Поразительно, как с этим справлялись их учителя в Академии, когда в классе собиралось до двадцати учеников!

Пока Романа была единственным преподавателем в Продолжительности (так они назвали школу), но собиралась воспитать себе преемников. Хотя бы из числа студентов Доктора.

Доктор начал с того, что стал обучать взрослых колонистов основным представлениям об устройстве времени и функционировании города. А потом люди из внешнего мира – из тех эпох, с которыми они торговали – спросили, нельзя ли им тоже получать знания прямо от Доктора. Так у них появился своего рода университет. Доктор обещал, что тем, кто успешно сдаст выпускные экзамены, позволят остаться в Городе.

Выйдя из Продолжительности, Романа остановилась перед воздушно-арочным строением Континуума, когда у нее закружилась голова, а в глазах помутнело.

Очнувшись, Романа обнаружила себя прямо на траве в тени одной из статуй Континуума, головой на коленях Доктора, который склонился над ней с обеспокоенным видом. Заметив, что она пришла в себя, он снял пальцы с ее висков и спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

Она слегка нахмурилась, прислушиваясь к себе.

– Нормально. Я потеряла сознание?

Доктор кивнул, по-прежнему встревоженно вглядываясь в ее лицо.

– Странно. Никогда раньше не теряла сознание.

Романа осторожно села и только сейчас обнаружила, что рядом находятся несколько людей, не менее обеспокоенных, чем Доктор.

– Вам надо сходить к Питеру, – предложила высокая рыжая женщина, – он врач, и очень хороший.

Романа встала, опираясь на Доктора, и благодарно улыбнулась, собираясь отказаться от помощи. Но Доктор ее опередил:

– Спасибо, но не стоит. Физиология повелителей времени несколько отличается от человеческой. Мы разберемся сами.

Женщина кивнула, да и остальные не выказали ни малейших сомнений в способностях Доктора. Иногда Романе казалось, что они считают его всемогущим.

Она, пожалуй, махнула бы рукой на свой странный обморок и забыла бы про него, но Доктор не позволил. Потащил ее в ТАРДИС, чтобы пройти сканирование ее системой.

– Я не хочу еще раз испытать то ощущение пустоты, которое у меня возникло, когда ты потеряла сознание, – проворчал Доктор на ее протесты, и Романа сразу сдалась.

Он прекрасно умел прятаться за жизнерадостной невозмутимостью, но от того, с кем ты связан сознанием, не спрячешься. И Романа прекрасно знала (как если бы почувствовала это сама), как он испугался, когда она отключилась. Так что она покорно зашла с ним в их дом на Закрытии Времени, а потом – в ТАРДИС. И столь же покорно стояла возле консоли, пока Доктор запускал сканирование и считывал результаты. А потом…

– Доктор?

Романа с нарастающим беспокойством наблюдала за мужем, уставившимся на небольшой экран на консоли с таким выражением, словно увидел там нечто, идущее вразрез со всеми его представлениями об этом мире. В то время как вихрь его эмоций стал таким спутанным, что не поддавался расшифровке. Он не отреагировал, и это тревожило еще больше.

Доктор был подвижен и энергичен, и такая его реакция как-то пугала, вызывая желание окликнуть настоящим именем. Но Романа вовремя прикусила язык: хотя кроме них здесь больше никого не было, произносить вслух истинное имя – недопустимая беспечность.

– Этого не может быть, – наконец, прошептал Доктор, проведя ладонью по кудрям, взлохматив их, и повернулся к Романе, одарив ее совсем уж непонятным взглядом.

Теперь среди его эмоций доминировали крайнее недоумение и страх поверить. Она слегка нахмурилась и шагнула вперед, чтобы самой посмотреть результаты. В конце-то концов, что там могло быть такого шокирующего? Ведь не умирала же она без возможности регенерации? Решительно отстранив Доктора (он даже не пытался сопротивляться, всё так же глядя на нее расширившимися глазами), Романа в свою очередь замерла. На экране светилось одно-единственное слово, которое не могло там появиться никогда: «Беременна».

Романа зажмурилась и помотала головой, чтобы прогнать морок, но он не исчезал. Повелители времени бесплодны после проклятия Пифии – это всем известно. Она просто не могла быть беременной. И тем не менее упрямая машина продолжала выдавать всё тот же результат.

– Этого не может быть, – эхом повторила она недавние слова Доктора и медленно повернулась к нему.

– Но, похоже, мы совершили невозможное, – ответил тот, начиная расплываться в счастливой ухмылке. – ТАРДИС никогда не ошибается.

Романа поморгала, пытаясь осознать и принять. А Доктор вдруг хлопнул себя по лбу и, прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Осознав, что он делает, она нервно сглотнула.

– Романа, – восхищенно прошептал он, вновь посмотрев на нее и взяв за руки, – я чувствую ее временную линию.

– Ее? – спросила она, всё еще не в силах поверить.

Доктор усиленно закивал, снова расплываясь в широкой улыбке. И почему-то именно в этот момент Романа по-настоящему поверила. Ребенок. У них будет дочь. Она счастливо засмеялась и порывисто обняла Доктора, который в ответ сомкнул кольцо рук на ее талии. Так они простояли несколько минут, осознавая свалившееся на них чудо.

Несколько дней спустя, когда улеглась первоначальная эйфория, Роману охватил страх. Эта беременность была абсолютной аномалией. А что, если что-нибудь пойдет не так? Она не стала рассказывать о своем страхе Доктору: он и так опекал ее теперь, будто она внезапно стала хрустальной и могла разбиться от любого неосторожного движения. И она тщательно следила за тем, чтобы эти мысли были закрыты от него. Однако поделиться с кем-нибудь переживаниями хотелось. Даже не так: было жизненно необходимо. И Романа решила поговорить с Селией, поскольку та стала для нее настоящей подругой. Какой у нее никогда прежде не было. В семье Романа была единственным ребенком, а отношения со сверстницами в Академии как-то не сложились.

Они устроились в кафе на площади Эры, организованном специально для туристов, прибывающих из Фиксированных эпох. Туристический бизнес быстро стал одним из основных доходов Города.

Там они могли спокойно поговорить, с террасы кафе открывался чудесный вид на причудливые здания, окружающие площадь, самым причудливым из которых была главная библиотека, или Перпетуум. Больше всего она напоминала громадные покосившиеся соты. Доктор сам спроектировал это здание, и внутри него пространство закручивалось так, что у людей с непривычки вызывало головокружение.

А кроме того, Романе очень нравились сливочные пирожные, завезенные из века сорок два, которые совсем недавно начали здесь продавать. Вкус у них был просто невероятный. Все-таки люди умели придумывать маленькие приятности, украшающие жизнь, куда лучше повелителей времени.

– Погоди-ка. Я правильно тебя поняла? – прервала Селия объяснения Романы. – Все повелители времени бесплодны?

Романа нетерпеливо кивнула.

– А как же вы размножаетесь? – недоуменно поинтересовалась Селия.

– Ну, на Галлифрее есть для этого специальные устройства, – Романа поколебалась, подбирая слова. – Это сложно объяснить, но дети вроде как… ткутся.

У Селии сделалось такое ошарашенное выражение лица, что Романа невольно хихикнула.

– Ткутся. Ага, – Селия помолчала, медленно моргая, а потом мотнула головой. – Ладно. Но ты оказалась беременна старым добрым способом?

Она произнесла эти слова с ехидной усмешкой, и Романа почувствовала, что краснеет, будто юная девочка, впервые узнавшая о том, что происходит в супружеской спальне. Селия ухмыльнулась еще шире, и Романа усилием воли заставила себя вернуть невозмутимость.

– В целом, да.

– Ну так поздравляю! – искренне произнесла Селия. – А в чем проблема?

Романа тяжело вздохнула:

– Организм повелителей времени давно отвык от подобного. Атрофировался, можно сказать. Я боюсь, что-нибудь пойдет не так. Вдруг произойдет отторжение… Или появятся какие-нибудь патологии…

Селия хмыкнула:

– Типичный психоз при беременности. Знаем – проходили. Ничего страшного с твоим ребенком не случится. Сама же сказала, что Джон видел ее… временную линию? Правильно? Значит, родится она и будет жить.

– Временная линия может меняться, – тихо произнесла Романа. – У не рожденного ребенка она всегда крайне нестабильна.

– Так. Отставить панику, – командирским тоном велела Селия, хотя Романа видела, что она не особо поняла ее объяснение. – Ты должна мыслить позитивно.

Романа снова вздохнула и кивнула. Теоретически она это понимала, но на практике… Селия, видимо, пытаясь ее отвлечь, резко сменила тему:

– Скажи лучше, как Джона зовут на самом деле?

Ее темные глаза так и сверкали любопытством, и Романа рассмеялась.

– Доктор его зовут. Он же говорил.

Селия скептично приподняла брови:

– Хочешь сказать, это настоящее имя?

Романа пожала плечами:

– Конечно, не истинное имя – истинное имя повелители времени не говорят никому, кроме самых близких. Но это то имя, которым он пользуется в повседневном общении.

– Как интересно… – улыбка Селии стала почти хищной. – А расскажи еще о ваших обычаях.

Отвечая на вопросы любопытной Селии, Романа сама не заметила, как и думать забыла о своих страхах.

Правда, позже они возвращались время от времени, но Селия, мать четверых детей, уверяла ее, что это абсолютно нормально и вовсе не означает ничего ужасного. Так что Романа старалась держать себя в руках. А главное, не дать почувствовать Доктору, что ее беспокоит. И это было самым сложным – супружеское слияние сознаний дарило много преимуществ, но порой доставляло и неудобства.

Их дочь родилась в ТАРДИС – Доктор сказал, что в ее медицинском отсеке есть всё необходимое для любых непредвиденных случаев, и Романа была с ним согласна. ТАРДИС в любом случае создавала дополнительную защиту, которая никогда не будет лишней.

До сих пор Романа даже не подозревала, что этот процесс настолько долгий и болезненный. Даже с успокаивающим эффектом целительного поля ТАРДИС. Хорошо еще, Селия посоветовала ей воспользоваться помощью Виктории – пожилой женщины, которая всю жизнь проработала акушеркой.

Она сразу выставила Доктора со словами:

– Мужчинам не стоит при этом присутствовать.

И самое удивительное – Доктор подчинился. Если бы Романе не было бы так больно, она бы посмеялась. Она еще ни разу в жизни не видела, чтобы человек так командовал Доктором. Сжав зубы от очередной вспышки раздирающей изнутри боли, Романа попросила ТАРДИС блокировать ее сознание от Доктора, опасаясь, что в подобном состоянии сама не сможет удерживать достойный блок. А ей не хотелось, чтобы он сейчас чувствовал ее.

Когда всё закончилось, Романа с обессиленным облегчением откинулась на спинку кушетки и, тяжело дыша, спросила:

– Это всегда… так… тяжело?

Язык ворочался с трудом, усталость была такая, что казалось, будто звездочки перед глазами пляшут.

– С первым ребенком, как правило – да, – ответила Виктория, что-то делая с младенцем.

Романа вдруг поняла, что он кричит – жалобно, надрывно.

– Почему она плачет? – встревожилась она и, несмотря на истощение, попыталась подняться на локтях.

Но Виктория легким толчком в плечо заставила ее лечь обратно. Оказывается, за то время, что Романе понадобилось более-менее прийти в себя, она уже успела помыть ребенка, который продолжал реветь, хотя уже и потише.

– Успокойся, так и должно быть. Хуже было бы, если бы она не плакала, потому что это значило бы, что легкие не раскрылись.

– Но… с ней… всё… в порядке?

– Визуально – да. Совершенно здоровая девочка. Я ничего не понимаю в вашем оборудовании, чтобы проверить точнее.

– Положите ее в круг на столике, – подсказала Романа.

Виктория последовала совету, и ребенок перестал кричать, теперь лишь тихонько похныкивая.

– Нажмите справа красную и зеленую кнопки – именно в таком порядке, – продолжила инструктировать Романа.

Виктория нажала кнопки, и диагностика мягко загудела, несколько секунд спустя выдав результат.

– Тут на экране какие-то символы, – озадаченно произнесла Виктория. – Я их не понимаю.

– Галлифрейская письменность, – ответила Романа; туман в голове немного отступил, и дышать стало легче.

И она позвала Доктора:

«Ты уже можешь зайти. И нам нужно, чтобы ты прочитал результат диагностики».

Доктор появился сразу же – будто ждал прямо за дверью. Хотя, скорее всего, так оно и было. Романа чувствовала исходящее от него беспокойство, смешанное с предвкушающим ожиданием. Бросив на нее короткий внимательный взгляд и попутно просканировав ее самочувствие (Романа только сейчас осознала, что ТАРДИС сняла блокировку), он прошел к диагностическому столику и склонился над ним, с восхищением уставившись на ребенка. Романа могла поклясться, что он с трудом оторвал взгляд от дочери, чтобы посмотреть на экран.

– Показатели в норме, – зачитал Доктор вслух. – Девочка (что мы и так знали), вес три килограмма двести грамм, рост пятьдесят один сантиметр. Оба сердца бьются равномерно. Обходная дыхательная система функционирует нормально. Мозговые ритмы в полном порядке. Временная линия стабилизируется. Отклонений не обнаружено.

Романа облегченно выдохнула, поняв, что до сих пор немного задерживала дыхание. Доктор осторожно взял дочь со столика, и когда он вместе с ней повернулся к Романе, на его лице красовалась широчайшая улыбка.

– Так на каком имени ты остановилась? – спросил он.

Они обсуждали имена чуть ли не каждый день и постоянно меняли варианты. В отличие от истинного имени, которое было выбрано сразу и единодушно. Истинное имя всегда выбиралось такое, которое могло как можно лучше характеризовать ребенка. Поскольку их дочь была настоящим чудом, как еще иначе ее можно было назвать?

– Вивьен, – Романа посмотрела на него, улыбнувшись в ответ. – Селия сказала, оно означает «живая».

Доктор кивнул, соглашаясь, и вопросительно посмотрел на Викторию. Та слегка улыбнулась и снова принялась распоряжаться: «Давайте мне ребенка», «Переложите жену с кушетки на кровать», «Нет, милочка, тебе нельзя вставать еще два часа – лежи, отдыхай», «На, подержи доченьку».

Виктория положила ей ребенка прямо на живот, велев держать крепче. Руки всё еще дрожали, было ощущение полного бессилия, но она держала. Крепко. Так, что пару минут спустя Виктория еле расцепила ее руки, чтобы положить Вивьен в колыбельку рядом.

– Спи теперь, – велела она. – А я позже зайду тебя проведать, – и поманила за собой Доктора: – Пойдемте, надо принести мамочке поесть.

Доктор ушел следом за Викторией, на какое-то время оставив Роману одну с Вивьен. И ее накрыло невероятное ощущение – будто она только что сотворила целый мир. Она, почти не моргая, смотрела на дочь, которая казалась ей невероятно красивой, не в силах отвести глаз.