Текст книги "Стриптиз перед смертью"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Тут Инна позвала их ужинать. Лена вся тряслась от злости и очень боялась, что это заметно. Они уселись за стол, девушки взяли детей на колени и стали кормить тушеным мясом и картофелем. Сашка ел жадно, Оксана – неохотно, часто отворачивала бледное, удивительно ангелоподобное личико и упрямо закрывала глаза.

– Я тебе покапризничаю! – прикрикнула на нее Инна. – Ешь давай!

– Может, ей это нельзя? – робко спросила Лена, поднося ко рту сына очередной жирный кусок.

– Ничего, она у меня в год ела чахохбили… Ешь, говорю!

– Мама, ну… – Девочка с силой оттолкнула руку матери и сползла с коленей. – Я пойду… Играть.

– Ну и иди! Потом не проси кушать! – В сердцах напутствовала ее Инна. И, ничуть не стесняясь гостя, сказала – Это все из-за него, представляешь? Она его терпеть не может.

Сергей ел с жадностью и даже сам положил себе добавки. Он и ухом не повел, услышав эти слова. А Инна продолжала, словно его тут не было:

– Не знаю, что с нею делать… Вот увидишь, он уйдет, и она съест целую тарелку. А так – голодовка в знак протеста. Ты последишь, чтобы она поела?

– Конечно… – поежилась Лена. – Ну хватит тебе! – Она вырвала ложку у сына. – Оксана ушла, ей там скучно. Иди поиграй с нею.

– А еще дашь? – спросил счастливый Сашка. Потом Инна бесцеремонно выясняла отношения с Сергеем. Она как будто находила особое удовольствие в том, что разбирательство происходило при свидетельнице.

– Ты понял, что деньги нужны немедленно? Цветочками не откупишься. Баста! Лене деньги нужнее, чем тебе.

– Я попробую занять… – Он пожал плечами и странно скривил рот на сторону, демонстрируя отвращение. – Но сейчас никто не может дать.

– Меня это не касается! Как я сейчас жалею, что занималась твоими долгами.. – горестно продолжала та. – Как будто никого другого найти не могла… Но теперь, будь спокоен, я найду своим деньгам лучшее применение!

– Да? – Он встал, убрал грязную тарелку в раковину и напился холодной воды из чайника. – Ну так найди. О, пардон, ты, я вижу, уже нашла… – Стрельнул карим глазом в Лену и язвительно заметил:

– Конечно, теперь у меня никаких шансов, да? Что лучше девичьей дружбы?

– Постыдился бы.

– Я не просил у тебя денег, ты всегда сама предлагала. Я же понимаю, тебе не терпится все на свете купить на свои жалкие гроши…

– Скажи еще – грязные.

– Не скажу, не жди. – И вдруг улыбнулся как-то очень ласково, так что даже похорошел. – Может, хватит злиться?

– Хватит будет, когда отдашь деньги. И не только эти пятьсот баксов, ты мне еще там что-то должен… Жалко, не помню!

Сергей равнодушно пообещал все вернуть и поинтересовался, когда она едет в клуб.

– В девять надо выезжать. Ты на машине? – Инна, казалось, тоже подобрела, во всяком случае, сменила тон.

– Да, сделал техосмотр.

Теперь они говорили как двое пожилых супругов – мирно, обыденно, без эмоций. Лена слушала и дивилась про себя, как странно выглядят со стороны иные человеческие отношения. Ведь еще минуту назад сгущались тучи и ей хотелось спрятаться под стол… Потом она вспомнила себя и Арифа и подумала, что их-то отношения, во всяком случае, были еще диковинней…

– Ой, мне надо позвонить… – встрепенулась вдруг она. Воспоминание об Арифе вернуло ее к реальности. – Мухамед просил…

– Скажи, что, если он соврал, натравишь на него своих кредиторов. У него как – регистрация в Москве есть? Документы в порядке? А то можно устроить парочку неприятностей…

– Как интересно… – вмешался Сергей. – Буквально на днях в одном клубе, где мы танцевали, ко мне приклеился один араб. И его тоже звали Муха-мед. Он меня принял за голубого.

– Это был не он, – ответила Лена и набрала номер. Постепенно и она осваивалась с духом бесцеремонности, царившим в этой квартире. На этот раз к телефону подошел сам Мухамед.

– Ничего там нет, – без предисловий сказала она.

– Как, Леночка? – запричитал он. – Неужели? Денег нет? Ты не переживай, просто они пока не пришли… Наверное, скоро… Пока еще рано волноваться!

– Но, Мухамед, как же так можно… – горько сказала она. – Ты так определенно обещал, что я получу деньги… Я сорвалась, да еще с ребенком… Знала бы – оставила его там, дома. А ты сказал, чтобы я обязательно взяла его с собой…

– Но, Лена, ведь вы сразу поедете в Дамаск! Ты расстроилась? Не надо, Леночка… Я тебя приглашаю в гости с Самиром. Приезжай сегодня!

– Мухамед, пойми, я не развлекаться приехала. Мне надо скорее получить деньги.

– Знаешь, Лена, – бодро ответил он. – Я мог бы тебе дать денег.

Это было что-то новенькое! Она отлично помнила, как Ариф пытался занять у Мухамеда сотню, а тот не дал ни доллара, хотя прекрасно зарабатывал, имел машину, снимал квартиру.. Тем не менее она обрадовалась – хоть что-то дельное, какая-то зацепка!

– Сколько ты мог бы дать? – взволнованно спросила она.

Мухамед сразу замялся с ответом и в конце концов спросил, сколько надо Лена призналась, что у них с Арифом старый долг, что ее уже год мучают хозяева квартиры в Текстильщиках – она должна им тысячу шестьсот долларов.

– О, Лена… Это очень большая сумма!

– Я ведь не прошу тебя дать мне столько Хотя бы долларов двести займи.

Он помолчал. «Соображает! – злилась Лена. – Услышал про такой долг и понял, что я беру без отдачи! А может, еще кое-что понял? Давно пора! И он еще надеялся, что я поскачу в Сирию после того, что было! Ну пусть соображает! Все равно деньги придут на мое имя, он не сможет их отнять. Получу, расплачусь и слиняю!»

– Ну так что? – нетерпеливо спросила она. – Ты мне дашь что-нибудь? Я приехала совсем без денег, неудобно жить у подруги… Я даже килограмм мяса купить не могу.

– Что-о? – грозно вскинулась Инна, но тут же замолчала – подруга сделала ей большие глаза.

– Лена, я дам тебе двести долларов, – откликнулся наконец Мухамед. – Ты приедешь в гости? Сегодня сможешь?

– Нет, я тут сижу с детьми.

– Попроси подругу?

– Она не может.

– Жалко.. А можно мне приехать?

Лена испуганно отвергла этот вариант.

– Твоя подруга будет против?

– Нет, сюда нельзя, – резко ответила она. Ей вспомнился Мухамед – красивое лицо, даже слащавое какое-то, смуглая кожа, широкие плечи и тонкая талия, всегда ослепительно белая рубашка, дорогой костюм, облако духов… А вот зубы у него плохие, гнилые, и улыбка неприятная. И она поняла, что совсем не желает его видеть, особенно здесь. – Я лучше сама приеду. Тут живут люди, не хочу мешать.

– Много там народу? Переезжай ко мне!

Лена отказалась. И Мухамед начал упрекать за то, что она стесняется Ему это было даже обидно. Ведь они же родственники! «Спасибо за такую честь…»

– Мухамед, я приеду в гости, обязательно, но не теперь, – сказала Лена очень мягко, чтобы раз навсегда отмести эту тему – А ты ничего не узнал об Арифе? Я ведь просила…

– Есть тут один человек, который недавно встречался с ним в Дамаске. Но я пока не нашел этого человека… – отчитался Мухамед. – Он должен ко мне приехать.

– Спасибо и на этом.

Перебросившись парой восточных любезностей, приторных как восточные сласти, она повесила трубку.

– Ну вот что, – заявила Инна, вставая из-за стола. – Мы тут посовещались и решили, что тебя нужно развлечь. Угадай как?

– Понятия не имею… – грустно ответила Лена. – А как же дети?

– Посидит в последний раз Александра. Ничего страшного. А тебя мы повезем в мой ночной клуб! Посмотришь, как я танцую!

– Но ты… Нет-нет! Там же, наверное, надо платить за вход?

– А я, по-твоему, права голоса там не имею? Тебе будет интересно. Ты едешь?

Сергей быстро, по-обезьяньи обкусывал ноготь и внимательно смотрел на Лену. Потом дружески улыбнулся и сказал, что она не пожалеет.

Глава 5

Они сидели в грим-уборной – небольшой комнатке на задах ночного клуба. Два столика с большими зеркалами, подсвеченными неоновыми трубками по бокам, а на столиках – бутылки с косметическим молочком, комья чистой и испачканной ваты, кисточки, лак для волос, фены, косметика… Шкаф в углу, а вдоль стены – широкий удобный диван, обитый синевато-черной кожей. Сергей развалился на этом диване по-хозяйски – колени расставлены, голова откинута на спинку, рука свешена с подлокотника, вид скучающий, снисходительный и усталый. Лена с любопытством рассматривала комнату, следила за быстрыми передвижениями Инны – от шкафа к зеркалу, от зеркала к умывальнику, притулившемуся в углу… На несколько минут она исчезла из комнаты и появилась потом в сопровождении официанта – настоящего официанта, в черном костюме и крахмальной рубашке с бабочкой.

– Два коктейля моим гостям, Витенька… – ласково сказала она.

Сергей взял высокий тяжелый бокал, в котором плавал цветной фруктовый лед и маслины, рассеянно поболтал его и поставил на пол рядом с диваном. Лена раздраженно стрельнула в него глазами: «Почему он ведет себя так, словно делает одолжение? Почему коктейль заказывает Инна, а не он, почему сидит так, будто его с трудом уговорили сюда прийти?! Какой он мерзкий! И что это ничтожество из себя строит? Да ведь он презирает и меня, и ее, сразу видно! За то, что мы женщины? За то, что он почти настоящий балетный артист, а мы – никто? Какого черта Инка его терпит…» Она выпила половину бокала – медленно, сосредоточенно, пытаясь успокоиться. Визит в клуб взбудоражил ее – как давно она не видала такой красивой, парадной жизни, таких интерьеров, такого обслуживания…

Сергей подъехал на старой раздолбанной машине к заднему входу. Инна выскочила, пошла впереди, ловко виляя на высоких каблучках, они последовали за ней и оказались в маленьком служебном вестибюле, где сидел охранник в форме. Инна кивнула на них: «Мои гости». Парень даже не взглянул, зато перекинулся с Инной парой многозначительных тихих фраз. Сергей не обращал на это никакого внимания, что тоже было внове для Лены. Она-то помнила, какие истерики закатывал ей Ариф по всякому ничтожному поводу – посмотрела в чью-то сторону, встретила на улице приятеля по институту, лишний раз упомянула чье-то имя… Инна провела их в уборную и предупредила, что скоро придут еще две девушки, но они не будут против, когда увидят гостей. Переоделась и накрасилась. Когда она оторвалась от зеркала, Лена ее не узнала. Все черты ее лица как будто обострились, стали вызывающими, резкими. Тонкие брови почернели, глаза, обведенные перламутровыми, зелеными и белыми тенями, приобрели театральную огромность, глубину. От ресниц на загорелые скулы ложились длинные тени, кожа светилась, полные розовые губы были сложены так, словно Инна вот-вот кого-то поцелует.

– О… – Лена даже привстала. – Ты прямо Брижит Бардо!

– Нос не такой… – засмеялась Инна. – Будь он еще чуточку побольше, и никакого стриптиза я бы не работала…

Она скинула запачканный легкий халатик, в котором гримировалась, и осталась почти голая – только черное кружевное белье: прозрачный лифчик и крохотные трусики, едва прикрывающие лобок. Инна натянула тонкие колготки, застегнула на бедрах шортики, состоящие из двух отдельных частей – передней и задней. По боковым швам они соединялись крючками.

– А в чем ты останешься к концу номера?

– Только в трусиках и туфлях. Ну и в колготках, конечно.

На плечи Инна набросила какую-то белую шубку из страусовых перьев. Шубка дошла ей до пояса и скрыла подтянутый загорелый живот. На голове закачался сложный убор из острых черных перьев.

– Его я тоже не сниму, – пояснила Инна. – Ну вот и все.

На огромных каблуках она казалась еще выше. Если бы Сергей встал, он оказался бы ей по плечо.

– Хочется покурить, но это после номера… – как-то напряженно сказала Инна.

– Ты что, волнуешься?

– Понимаешь, зал всякий раз настроен по-разному. Иногда идет такая отрицательная эмоция, что я ее животом чувствую… А иногда танцую с настоящим вдохновением.

Сергей хмыкнул.

– Конечно, мы, артисты балета, презираем стриптизерок, – бросила ему Инна, впрочем без гнева.

– Это твоя собственная фантазия, – ответил Сергей, едва посмотрев в ее сторону.

– Ты – тоже моя фантазия и можешь заткнуться. Она посмотрела на часы и взволнованно сказала:

– Еще минут семь… Ну, пойдешь со мной? – Вопрос адресовался Лене.

Инна резко повернулась на каблуках, и девушки вышли из комнаты. Они миновали короткий коридор, и по мере того, как подходили к двери в конце, нарастал странный шум, звон, музыка… Лена услышала голос – мужской, который что-то громко и приветливо говорил.

– Мой выход объявили, – прошептала Инна и вдруг, бросив подругу, быстро прошла вперед, толкнула дверь, и Лена едва успела увидеть, как та вдруг побежала куда-то…

На маленькой сцене замер круг белого света, и в этом круге плавно распласталась по стене тонкая, какая-то нереальная фигурка… Лена видела ее сбоку, из тамбура, в котором она очутилась после того, как тоже вошла в ту дверь, за которой пропала Инна. И теперь Лене казалось, что девушка на сцене – вовсе не ее давняя подруга, нет.. Инна где-то пропала, а на сцене оказалась другая, одетая как Инна, в той же белой шубке и черных перьях, но совсем не она… Глаза у этой девушки были прикрыты, на лице застыла какая-то очень опытная, «знающая» улыбка. Ноги расставлены так широко, что еще немного – и девушка упадет… Но она не падает. Медленно приседает на расставленных ногах, руки отрываются от стены, грудь в прозрачном лифчике на миг показывается из-под распахнутой шубки и тут же исчезает. Начинается танец – она танцует как будто сдержанно, неторопливо, и это на первый взгляд не стоит ей никаких усилий – просто она делает те движения, которые делает любая женщина, чтобы показать красоту своего тела Но Лена видит, как напряжены мускулы ее ног. Девушка на сцене играет со своей шубкой, и вот это уже не шубка, а чьи-то мягкие объятия – она скользит в них, потирается щекой, распахивает их и снова исчезает в белых перьях. Диковинная черно-белая птица, танцующая брачный танец. Но где же в таком случае самец? «Самцы в зале, – сказала себе Лена. – Отсюда не видно, а жаль.. Хотелось бы посмотреть на их глаза». Шубка оказывается на полу, танец становится все откровенней и свободней… Девушка в черном белье потирается отставленной в сторону попкой о блестящий металлический шест возле стены. Начинает играть с шестом, который все больше становится похожим на что-то другое, во всяком случае, не на металлический холодный предмет. Обвивает его упругими ногами, откидывается назад, повисая на согнутых коленях, почти касаясь руками пола, снова прижимается к нему всем телом, даже делает вид, что пытается вскарабкаться… Вот она избавилась от шортиков – черная тряпочка полетела на пол и упала совсем рядом с Леной. Сквозь тонкие колготки просвечивают крохотные трусики – это выглядит так, словно под колготками ничего нет. И даже сексуальней, чем если бы Инна разделась совсем.

Лена прислонилась плечом к стене и засунула руки за пояс подаренных джинсов. В клуб она оделась совсем не по-вечернему – эти джинсы да затейливая кофточка, лаковые сабо. Волосы распустила по плечам и спине.

Теперь музыка стала напряженной, в ней появляется ритм кабаре, намек на канкан. Инна одной рукой берется за кнопочку на лифчике, между грудей. Лукаво медлит, словно не решаясь ее расстегнуть, следуют еще несколько страстных па – лифчик сползает по спине и оказывается под каблуками. Она подставляет лучу света обнаженную грудь, и тут уж начинается что-то совсем томное – танец на грани полной доступности, еще немного – она ляжет на пол совершенно голая. Это продолжается минуты три, потом Инна направляется к кулисе и оказывается рядом с подругой. Она тяжело дышит, на груди – испарина, она растирает рукой колено. Мимо девушек на сцену снова проскальзывает ведущий и с хохмочками поднимает с пола разбросанные вещи, демонстрируя каждую залу. Потом уходит за кулисы, оркестр уже играет что-то такое, чтобы можно было выпить и закусить.

Инна взяла у ведущего шубку и накинула на плечи.

– Если пригласят в зал, я в уборной, – вяло сказала она.

– Ладно, отдохни, но будь готова. Там сидит компания, и, по-моему, ты им понравилась.

– Я никого не видела, – уныло ответила Инна, забирая у него лифчик и шортики. – Пошли?

Они двинулись в обратный путь по коридору. Инна молчала, а Лена не решалась что-то сказать.

– Устала?

– Не очень, – коротко ответила та.

В уборной, кроме Сергея, сидела еще девушка. Увидев Инну, она кивнула и спросила:

– Ну, как они сегодня?

– Нормально. – Инна уселась на диван, взяла коктейль и отпила глоток.

Девушка ее предупредила:

– Только не напивайся, как в тот раз. Что случилось-то?

– Настроение неважное.

– Ты же еще в зале не была?

– Ну и что?

Инна сунула бокал Сергею, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Потом пожаловалась, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Как подумаю, что меня кто-то может позвать, так в дрожь кидает. Эта проклятая консумация – самое худшее.

– И не говори, – кивнула ее коллега. Это была совсем молоденькая девочка – на вид лет шестнадцати. Она торопливо гримировалась, отвернувшись от них к зеркалу, и Лена видела только ее черные волосы и кончик носа. – Я сама это ненавижу, но что поделаешь? Вот когда я работала стриптиз в ресторане, не надо было спускаться в зал. Зато и платили мизер. Дешевым девушкам живется легче, что и говорить.

– Дешевым? – тихонько переспросила Лена. – Это как?

– Ну, мы, например, дорогие девушки, – пояснила та. – А есть дешевые. Они получают всего двести – триста долларов в месяц! Это обычно в каких-нибудь ресторанах на окраине. Вот и я была такой Потом перешла сюда и не жалею.

– Инна, пойдем. – В дверь просунулся ведущий. – Тебя зовут.

Она вдруг быстро пожала руку Лене, встала и вышла, высоко подняв голову и заранее улыбаясь. Лена так и осталась сидеть, подавшись вперед, глядя вслед подруге. На душе у нее было тяжело. «А что же он? – подумала она о Сергее. – В конце концов, Инна его девушка, он с нею спит, они вместе развлекаются… И – ничего?» Сергей, казалось, дремал.

– Меня Ира зовут, – представилась ей девушка, наконец повернувшись лицом. Она уже была накрашена.

– А ты давно здесь работаешь?

– С весны. Всего два месяца.

– А вообще давно танцуешь?

– О… Я стала работать в шестнадцать лет. Что? Рано?

– Не знаю… – Лена уловила в ее вопросе вызов. Тот же самый жалкий вызов, маскирующийся под цинизм, который она уже видела и у Инны.

– Да это фигня, возраст. У нас и двадцатипятилетняя работает. Так ей точно так же тяжело, как нам с Инкой. Она еще придет сегодня. Ее Наташей звать.

У Иры было милое круглое личико, веселые темные глаза; волосы – очень густые, черные как смоль и, наверное, грубоватые на ощупь – придавали ее облику что-то восточное.

– Моя кличка – Шахерезада. – Она словно угадала мысли Лены. – У нас у всех тут клички, так нас и объявляют. Инка, например, – Эммануэль. Наташа – Пантера. А этот все спит? – Она подошла к Сергею и презрительно сказала:

– Не занимай мебель, нам отдыхать негде.

– Я тебе не мешаю, – мгновенно откликнулся тот, хотя, казалось, и правда дремал.

– Мешаешь! Хватит с меня тех мужиков, что в зале сидят!

– Разбирайся с Инкой, она меня сюда притащила. Девушка переодевалась, не стесняясь Сергея, не обращая на него внимания. Ее костюм был тоже сложен и затейлив, в восточном стиле. Колготки она надела на голое тело, без трусиков. Наклонилась, поднимая с пола туфли, стоя спиной к дивану, и Лена вдруг заметила, что Сергей жадно смотрит на открывающуюся перед ним картину – нежную округлость ягодиц, рассеченных посередине швом. На бедра Ира надела что-то вроде юбочки, состоявшей из двух рядов черной и золотой бахромы. Стоило ей сделать шаг или просто немного выставить вперед одну ногу, как бахрома расходилась в стороны, открывая почти обнаженное тело. Лифчик тоже был восточный – черный, с бахромой внизу, расшитый золотом и совсем прозрачный. На шее – пышное боа из перьев. На голове – золотой тюрбанчик, из-под которого выбивались тяжелые черные локоны.

– Танец с питоном, – весело сказала Ира, повертев в воздухе концами боа. – Я там такое вытворяю…

– А кто придумал тебе этот костюм? – спросила Лена. Несмотря на то, что наряд был очень откровенный и, конечно, совершенно непристойный, он понравился ей: уж очень Ира была в нем хороша – настоящая восточная принцесса.

– О, это не мы сами придумываем. Есть специальный человек, стилист. Он решает, как мы должны быть одеты, какие у нас будут образы на сцене. Ведь нужно разнообразие.

– А кто танцы ставит?

– Никто. – засмеялась та. – До этого наука еще не дошла Говорят, в Париже или где там еще стриптизерки делают только то, что хореограф придумывает. А я, например, просто наряжаюсь в эти тряпки, слушаю музыку и танцую как бы для себя… Фантазия на тему Востока, понимаешь?

– Но кто-то же научил тебя этому?

Ира помрачнела, как-то вдруг, бросила вертеть боа, взяла со стола сигарету и сунула в рот.

– Кто-то да научил, – коротко ответила она. – Что там делает Инка? Мой выход.

Когда дверь за ней закрылась, Сергей вдруг обратился к Лене:

– А история-то у нее самая банальная. Ее все тут знают. Танцевала в хореографическом кружке, как Инка… Потом попала к одному типу, фамилию называть не буду, на подтанцовку. Ну, он поет, а она пляшет с другими мальчиками и девочками Тут-то, казалось бы, и конец ей, невинной крошке, но вышло по-другому. Типа она пропустила только через постель, а не через сердце…

– Да ты поэт?

– И вот попался ей некий господин, очень культурный, образованный, вежливый. Предложил танцевать в шоу за границей. Но с шоу ничего не вышло – ей тогда еще и шестнадцати не было. А программа была вроде этой – девочки танцевали голые в ночных клубах в Словении. Она осталась, а он уехал с другими девушками. Тогда она поняла, что влюбилась. Ждала и страдала. А когда он вернулся, отдалась. Залетела. Естественно, аборт, слезы, мама ругает, папа сердится… А кончилось все тем, что этому господину она надоела. Он ее прогнал – уж слишком часто малышка признавалась ему в любви и ревновала… И вот – стриптиз в знак протеста. «А вдруг узнает?» И представь, вышло как в дешевой мелодраме – кто-то его сюда привел, а девочка как раз танцевала. Ну, узнавание, встреча за кулисами, «я вас любил, любовь еще, быть может…». А что делает Ирочка? Посылает его на… Интересно?

Лена могла бы сказать, что да, но слишком ее возмутила интонация, с которой рассказывал Сергей, – издевательская, презрительная.

– Если ты так их презираешь, почему же пришел сюда? – спросила она.

– Должен же кто-то увезти Инку в пять утра домой. У меня трудовая повинность. Это все, чем я могу быть ей полезен. Впрочем, она часто просит меня уехать в середине ночи.

– Почему?

– По-твоему, она зря спускается в зал? Находятся добрые дядьки, которым лестно подвезти красавицу… Не всегда к ней домой, правда.

Он не договорил – грохнула дверь, и в комнату ворвалась Инна. Ее шубка была распахнута, грудь оказалась на виду, в руке она держала сорванный с головы убор из перьев, в глазах стояли злые слезы.

– Сволочи! – Она швырнула на диван перья, сорвала шубку, яростно метнула ее в угол. Инна набросила халатик, уселась перед зеркалом и громко зарыдала. Все произошло так внезапно, что никто не успел сказать ни слова.

Лена нерешительно приблизилась к подруге и положила руку на плечо.

– Что случилось? – тихо спросила она. – Тебя обидели?

– Они думают, что я проститутка! Эти говнюки! Да у них денег не хватит меня купить!

Она схватила со столика носовой платок и, как будто разом успокоившись, стала осторожно промакивать уголки глаз. Она часто и тяжело дышала и в конце концов скомкала платок и бросила на пол. Сидела сгорбившись, свесив между колен обнаженные руки, и уныло рассказывала. Пьяная компания из каких-то крутых пацанов. Именно пацанов. Люди постарше так себя не ведут. Она подошла к ним улыбаясь, ведь это входит в ее обязанности. Уселась рядом с одним, наименее противным, начала беседу – нет, вовсе не игривую. Это уже не входит в кодекс ее поведения, это ее собственная добрая воля. Попросила его, как водится, заказать дорогие коктейли – себе и ей.

– Я получаю проценты за напиток… – пояснила она. – И выпила с ним, когда принесли коктейли. Мне дали легкий, такой уговор с барменом. А этот сопляк налил мне вина. Я отказалась, сказала, что на работе. А он… сунул мне руку между ног и спрашивает: «А эта штука у тебя как работает?» – «Никак, – отвечаю и отталкиваю его руку. – Это не моя работа». Встала и хотела уйти, он давай меня материть… Едва не поднялся скандал.

– Боже мой… – Лена не могла опомниться. – Они что, не понимают, что ты только танцовщица?

– Никто не понимает… – Инна принялась пудриться. – И я никак не могу привыкнуть.

В комнату заглянул ведущий и сообщил, что неприятные гости уже ушли. Он заметил ее заплаканные глаза, но ничего не сказал, только спросил:

– А где Наташа?

– Откуда мне знать… – буркнула Инна. – Сейчас придет, наверное… Если у нее ребенок опять болеет, может опоздать.

Ведущий пообещал, что Наташа когда-нибудь доиграется, и закрыл дверь.

Лена вспомнила о Сашке. Он остался под надзором Александры – полной дамы лет пятидесяти, волосы ее были выкрашены в ядовито-рыжий цвет. Голос тоже был ядовитый и при этом сладкий. Лену она ощупала взглядом и елейно спросила, откуда приехала подружка. С Сергеем тоже поздоровалась сладенько. А вот с самой Инной чуть не разругалась, потребовав надбавки за то, что ходила на днях в магазин за продуктами. Инна ничего ей не дала. «Пока не хочу говорить, что откажусь от ее услуг, – пояснила она в машине. – Иначе закатит скандал. И мне спокойнее – хоть нормально присмотрит сегодня за детьми. Ну и стерва же она, скажу я тебе! За все ей полагается надбавка… Я подозреваю, что это она распускает про меня сплетни в доме. Все знают, кем я работаю! Представь, один раз ко мне пыталась завалиться компания местных подростков, трахнуть меня хотели, что ли? Ну, я их выперла, пригрозила, что им кое-кто башку оторвет. Не Сергей, другие найдутся. Клуб нас защищает. А вообще, жить в этом доме неприятно…»

– Дети сейчас спят… – Лена посмотрела на часы. – Все-таки мне хотелось бы самой сидеть с ними…

– Ну и сидела бы… – буркнула Инна. – Что лучше? Никто тебя не заставлял ехать в этот дурдом…

Тут она была не права, но перечить ей не хотелось – Лена видела, как расстроена подруга, и ей было очень ее жалко. Инна, гордая Инна! Все говорили, что гордая. Нет, конечно, она была далека от кавказского кодекса чести, который все еще исповедовала ее мать, несмотря на то, что давно жила в Москве. И все же…

Дверь снова отворилась, и в уборную вошла высокая девушка. Ее внешность поразила Лену: лицо словно с картины старинного художника, специализирующегося на мадоннах, ледяные, очень светлые глаза, узкие губы, презрительно сложенные «Неужели и к этой пристают?»

– Тебя уже спрашивали – Инна повернулась к вошедшей.

Девушка скинула плащ, повесила его в шкаф и стала раздеваться. Сергеи поздоровался с нею даже как будто с уважением, но та не повернула головы.

– В зале сидела мерзкая компания, – продолжала Инна, – но я приняла огонь на себя.

– Ну и что… – послышалось из-за дверцы шкафа. Оттуда протянулась тонкая голая рука и перебросила через всю комнату что-то черное. Тряпка упала на диван, Сергеи бережно поднял ее и расправил. Это оказалась прозрачная кофточка, на «молнии» спереди.

– Пантера! – позвал ее Сергей. – Ты сегодня не в духе?

– Не смей называть меня так. – Наташа продолжала переодеваться за дверцей. – Какого черта ты вообще тут сидишь? Инка, почему он не может приезжать за тобой утром? Обязательно любоваться на его рожу?

– Не так уж часто он тебе мешает.

– Он ко мне клеится, неужели не видишь? – хладнокровно пояснила Наташа. – Стоит тебе выйти, начинает приставать.

– А мне-то что? – Инна пожала плечами. Пантера переоделась и подошла к зеркалу. Ее наряд был из черной лаковой кожи, крепко обтягивающей фигуру почти без признаков пола. Крохотная грудь, сильные прямые ноги в сетчатых чулках… Она уселась перед зеркалом и начала краситься. Сергей встал и вышел, хлопнув дверью. Лена уже ничему не удивлялась.

– Вернется! – прокомментировала его уход Инна. – Сокровище какое… Покружит по городу и приедет назад. А хоть бы и не возвращался! Как твоя дочка?

– У нас все еще течет из ушка, просто кошмар… – пожаловалась Наташа, поворачиваясь к подруге. Теперь ее глаза вовсе не были ледяными. – Муж опять просидит с нею всю ночь. Хорошо, что у него каникулы.

– Когда он институт закончит?

– Еще два года.

– Не ревнует?

– Еще как ревнует… Я его умоляю не выдумывать всякие гадости, а он все равно изводится… Но что я могу сделать? Если я уйду отсюда, мы окажемся на улице… Сама знаешь, как это бывает! Квартиры нет, он ничего не может заработать… Ребенок…

– Я не хотела бы иметь мужа, – проворчала Инна. – Всю ночь убиваешься тут, а вернешься домой – и готова сцена ревности…

– Нет, обычно сцена бывает под вечер… – усмехнулась та. – Когда я собираюсь на работу. А когда прихожу – все спят. Он просто подвигается в сторонку, и я ложусь рядом.

– Алло, девчонки, что вы сделали с Сергеем? – Это вернулась Ира. – Я его встретила в коридоре, он вроде собрался уходить.

– Ты сколько там проторчала? – спросила Наташа вошедшую.

– Минут двадцать. Смотрите! – Ира пошуршала стодолларовой бумажкой, вынутой из-за резинки колготок. – Щедрый дядечка дал. Сказал, что я мало зарабатываю и он будет ждать меня в холле.

– Гляди, доиграешься…

– Ничего страшного. Дядечка просто меня потеряет. Ведь есть служебный выход.

– А завтра явится и сделает сцену!

– Ни черта он не сделает! Сколько раз так бывало… Он смотрел на меня? Смотрел. Я с ним болтала? Болтала. Это чаевые, а не аванс… – твердо ответила Ира. – Если он не разобрался в этом – его проблема.

– И все же нарвешься однажды!

Ира, вместо ответа, принялась пудриться.

Наташа, совсем уже готовая к выходу, встала и достала из ящика стола сложенный веер из черных пушистых перьев. Ловко взмахнула им, он раскрылся, она пощекотала перьями свою грудь, шею и молча вышла.

– Вот так мы и живем, – вздохнула Инна, повернувшись к Лене. – Довольно гнусно. Счастливая ты… Нянчишься с ребенком и никто тебя не лапает!

– И никто не платит. Знаешь, когда я в последний раз держала в руках сто долларов?

– А танцевать ты умеешь? – вмешалась Ира. – Фигура у тебя классная. Хочешь – попробуй поступить к нам. Хотя нет… Сперва надо пройти конкурс.

– Я уеду через несколько дней, – улыбнулась Лена.

– Ты не москвичка?

– Нет, я из Питера.

– Но там ведь тоже есть ночные клубы?

– Представляю себе, как обрадуется моя мама… – кисло ответила Лена.

– Все наши мамы очень радовались, – кивнула та. – Ну и что? Есть вещи и похуже.

Лена подумала, как бы эта работа выглядела при совместном проживании с мамой в одной квартире… Эти бесконечные нотации перешли бы в настоящие разборки…