Текст книги "Привидения являются в полдень"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Тут Зоя Васильевна его прервала. Она уверенно сказала, что мужчина, который заказал коньяк, читал «Вечерку» и слышал разговор двух женщин, был брюнет. Да, теперь она вспомнила – он был брюнет. Она повторила это несколько раз.

Глава 7

Игорь вернулся к семи часам вечера. Катя давно была дома. Эти часы ожидания (впервые за последние годы она ждала мужа с таким нетерпением) показались ей вечностью. За эту вечность она перерыла весь дом, ища другие улики (так она их назвала). Телефон Арарата был переписан ею в свою записную книжку, а копии ключей лежали в сумочке. Сперва она думала было спрятать их понадежнее, но в своей комнате она такого надежного места не нашла – все места теперь казались ей ненадежными, а везти ключи на работу и прятать их в сейф не решилась. «Кто знает, когда они могут мне понадобиться? – спрашивала она себя. – Что же мне, в этот миг отправляться на работу?!» А в том, что ключи теперь понадобятся ей, она была почему-то уверена. И уверенность эту поддерживал тот факт, что Игорь домой не возвращался, не вспоминал о сумке. Она придумывала, что она ему скажет на этот счет, но, когда в замке зазвенел ключ, все приготовленные вопросы вылетели у нее из головы, и она сделала только одно – вышла в прихожую и взглянула в лицо вернувшемуся мужу.

– Привет, – услышала она. Игорь был невозмутим и не смутился даже тогда, когда заметил сумку, все так же валявшуюся на полу. – Бестолковый был сегодня день.

– Да. – Она порадовалась тому, что ей тоже удается сохранять невозмутимый вид. – Ты забыл ее. Как же выкрутился с мясом?

– Нормально. Взял дерюгу и завернул туда тушу.

– Испачкал багажник, наверное?

«Он лжет, нагло лжет, – сказала она себе. – Стоит только прислушаться к его голосу. Нервничает, но пытается быть спокойным и лжет мне».

– Да нет, не больше, чем всегда, – сказал он и, взяв сумку, положил ее на тумбочку. – В следующий раз надо ее не забыть.

«Ну да, в следующий раз, когда ты поедешь к своей бабе, – сказала она про себя. – Ну надо же, кто бы мог подумать… Нашкодивший кот! Как он умудрялся обводить меня вокруг пальца со своей импотенцией! Я уверена, что он гуляет…»

Игорь скинул куртку, прошел в ванную, включил воду. Держался он спокойно, даже как-то заторможенно и действительно напоминал в тот миг сытого кота, вернувшегося с прогулки по крышам. По крайней мере, так казалось Кате. «Я ревную? – в который раз спрашивала она себя. – Кто знает… Никогда никого не ревновала. Игорь не давал мне поводов. А ревновать Диму – для этого надо его хоть немножко любить. То, что я сейчас чувствую, – ревность? Я зла на него, я очень на него зла. Почему? Потому, что он обманул меня? Или потому, что он мной пренебрегал? Или потому, что удерживал меня при себе своей ложью, потому, что украл у меня эту жалость, которую я, несмотря на все наши прохладные отношения, испытывала к нему? Пожалуй, последнее. Этот обман хуже всего. Если бы я его хоть чуть-чуть не жалела, теперь я не злилась бы на него…»

Игорь вышел из ванной и с недоумением посмотрел на нее. Катя все еще стояла столбом в прихожей. Такое поведение было для нее необычно. В другие вечера она просто задавала пару вопросов и уходила к себе в комнату – делать маникюр, читать книгу или просто спать. Но уйти и оставить его одного она не могла. Вопросы – язвительные, провоцирующие, злобные – рвались у нее с языка, и ей стоило большого труда сдерживать их. Но она заставила себя улыбнуться:

– Есть, наверное, хочешь?

– Да, очень… А что, ужин готов?

– Давай сделаю, – вызвалась Катя. – Я сама есть захотела. Весь день не могла ничего проглотить, все нервы, а сейчас хочу.

– Может, помочь тебе?

«Идиллия… – подумала она, изучая его лицо. – Семейная идиллия. „Дорогой, хочешь есть?“ – „О, дорогая, конечно. Я помогу тебе приготовить ужин“. – „Дорогой, хочешь в морду?“ – „Конечно, конечно, моя милая… Вот она. Целься!“».

– Не надо, сейчас я управлюсь.

Пока Игорь смотрел вечерний выпуск новостей у себя в комнате, она быстро нарезала овощной салат, сварила по две сосиски себе и Игорю, достала из холодильника торт. А потом они сидели за столом друг против друга и в молчании поглощали ужин. Игорь ел аккуратно, долго пережевывая каждый кусок, как ел всегда. Катя знала, что такой способ поглощения пищи является самым полезным для желудка, но сегодня эта манера есть ее ужасно раздражала. Поэтому сама она глотала куски, почти не разжевывая их. Вилку она отложила первой.

– Аппетит у тебя замечательный… – заметил Игорь, глядя на нее. – Завидую!

– А у тебя – плохой? – осведомилась Катя. – Ешь через силу, что ли?

– Да, что-то неважно…

– Скажи, а не пора ли тебе в очередной раз показаться врачам? – Она произнесла это как можно более невинным тоном. – Давно ты был на обследовании?

Он проглотил кусок сосиски быстрее, чем обычно. В его глазах появилось удивление.

– Давно ли я был у врача? – повторил он. – Не помню… Честно говоря, давно… А что? Почему ты вдруг заговорила об этом?

– А почему бы мне не заговорить об этом? – возразила она. – Ты лечишься уже несколько лет. Или ты думаешь, что я уже не жду никаких результатов?

– Ну, я-то их точно не жду…

– Ты меня удивляешь… – Катя ломала в пальцах корочку хлеба. – Почему? Тебе стало все равно?

– Ну, скажем, я потерял веру в свое выздоровление. Ты бы тоже потеряла, если бы тебе год за годом назначали одни и те же процедуры и советовали одно и то же и ничего бы от этого не изменилось.

– Значит, надо сменить врачей и попробовать другие методы. Хочешь, я найду тебе кого-нибудь покруче? Есть классные специалисты.

– Мне этого не нужно.

– Ты упрям. Почему ты не хочешь показаться другим врачам? Ты как ребенок… Это твое лечение… – Катя вложила в последнее слово максимум иронии. – Это твое лечение тянется так долго, что давно уже стоило плюнуть на него. Но не на себя! Если этот врач не помог, надо искать другого!

– Катенька, для этого надо иметь твою волю к жизни. Я не сомневаюсь, что ты нашла бы себе другого, и еще раз другого, и еще, еще…

– Двусмысленная фраза… – Катя смела все крошки в кучку и выбросила их в мусорное ведро. Собрала со стола грязную посуду, налила кофе, нарезала торт. Снова уселась напротив Игоря. – Надеюсь, ты имел в виду врачей?

– Конечно, врачей. Я не стал бы тебе хамить.

– Снова подкол? Тонкий намек на то, что я тебе хамлю? – поинтересовалась Катя. – Спрашивать о твоем здоровье – хамство?

– Перестань, прошу тебя. Просто я отвык от такого внимания к собственной персоне.

– Да, ты прав. Я уделяла тебе мало внимания. Но я решила исправиться. Теперь я буду интересоваться ходом твоего лечения. Ты бросил лечиться, так я позабочусь о том, чтобы ты снова думал об этом.

– Катя, объясни мне, что случилось?

Его глаза стали внимательными – излишне внимательными, почувствовала она. «Я веду себя неосторожно. Так можно спугнуть его. Он ни о чем не подозревал, даже не думал, что я могу следить за ним. Поэтому вел себя так небрежно, потому и дал мне возможность найти у него ключи… Но если я буду так выставляться, он станет очень осторожным. Я веду себя глупо». Она тяжело вздохнула, отведя глаза:

– Ничего. Ничего не случилось. Просто сегодня я подумала, что сама виновата, что ты не можешь вылечиться. Мне надо было верить в твое излечение больше, чем ты сам. Тогда я смогла бы поддерживать тебя. Тогда ты не бросил бы лечиться.

– Ты ошибаешься. – Он взял ломоть торта себе на тарелку и ложечкой отколупнул от него кусок. Отправил его в рот, прожевал. – Это я сам во всем виноват. Ты действительно забеспокоилась обо мне?

– Да. Ты уже не веришь в это?

– Почему же… Катя, не думай обо мне хуже, чем я есть. Я вовсе не считаю тебя виновной в том, в чем виноват сам. Когда-то я обвинил тебя во всем, что со мной случилось… Ты, наверное, все это время думала об этом. И злилась на меня. Справедливо злилась – что ты могла мне возразить? Но сам-то я понимал, что не ты виновата. Только я. Моя неудачливость, моя усталость, мое неверие в собственные силы. Боюсь, что меня должен лечить психотерапевт, а не уролог.

– Найдем и психотерапевта, и нового уролога. – Катя говорила спокойно, но внутренне ликовала: «Подожди, мой дорогой! К врачам я пойду вместе с тобой и выслушаю все, что они скажут. И я уже почти не сомневаюсь, что услышу, что ты здоров. Тебе больше не удастся водить меня за нос!»

Игорь пожал плечами:

– Если тебе так хочется, найдем. Только я сам заплачу за свое лечение. Я не допущу, чтобы это сделала ты.

«Хочешь убрать меня от дела? Нет, это тебе не удастся. Я не могу допустить, чтобы ты ходил к ним один. Или не ходил к ним один. Найти врачей я могу, но вот проверить, ходишь ли ты на лечение…» И она снова улыбнулась, мягко и грустно:

– Не сердись, но мне хотелось бы иметь к этому делу более непосредственное отношение. Пойми, меня гложет совесть, что я никогда не наведывалась с тобой к врачу. А может быть, надо было. Может быть, я могла бы чем-то помочь в твоем лечении. Во всяком случае, теперь все будет иначе. Я буду ходить с тобой.

– К врачам?!

– Да. Почему ты так взволновался? Ты меня стыдишься?

Он выдержал ее пристальный взгляд, но она заметила, что при этом он значительно побледнел. Ответил он не сразу:

– Просто это кажется мне бессмысленным. К урологу не ходят с женами.

– Ничего страшного. Введем новую практику.

– Нет, Катя. Я и так достаточно унижен своим положением. Не делай его еще унизительней. Можно подумать, что ты мне не веришь.

– Ну-ну! В чем я могу тебе не верить? «Проговорился! – ликовала она. – Проговорился, потому что не мог он сказать „не веришь“, если бы был чист. Он мог сказать так только потому, что совесть у него нечиста. Это „не веришь“ – его выдало».

Но он ничего, казалось, не заметил и продолжал, все больше горячась:

– Неужто ты думала, что я могу сознательно уклоняться от лечения?

– Я этого не говорила! – быстро заметила она. – Почему это пришло тебе в голову?

– Но я понял твои слова именно так. Зачем бы тебе иначе заводить весь этот разговор?

– Какая глупость! Я тебе не верю?! Я просто переживаю, вдруг эти врачи, у которых ты до сих пор лечился, ничем тебе не помогали, а ты тем не менее надеялся на них, ходил к ним… Мне следовало узнать про них заранее, прежде чем ты стал у них лечиться. Вдруг они ничего из себя не представляют? Верить такому врачу – лучше уж совсем не лечиться!

– Боже, какой взрыв заботы! Нет, ты мне все-таки не веришь. Но я не понимаю – почему?! И почему ты перестала верить мне именно сейчас?! У тебя было почти четыре года!

– Да сколько можно говорить – я верю тебе, верю, верю! – Катя не выдержала и взорвалась. – Я верю, что ты лечился честно, но я больше не верю в то, что врачи эти могли тебе помочь! Врач, если это настоящий врач, давно бы пришел к каким-то результатам!

– У тебя превратное понятие о медицине, – мрачно ответил он. – Дело не во враче. Дело только во мне.

– И тем не менее я хочу проверить, насколько были профессиональны врачи, к которым ты ходил. Ты помнишь их фамилии?

– Что ты говоришь?

– Фамилии. – Катя говорила очень твердо. Игорь был заметно смущен. – Я возмущена тем, как халатно отнеслись к тебе эти господа, и хочу проверить их компетентность, и имею на это право. Есть закон.

– Катя, не сходи с ума, у них лечится весь район.

– Тем хуже для района. Значит, ты не одинок в своей беде. Их фамилии ты можешь мне назвать?

– Боже мой, откуда мне помнить фамилии?! Обычные врачи, врачи из нашей поликлиники…

– Урологи из нашей поликлиники? Сколько их?

– Двое. Принимают попеременно.

– Ты был у обоих?

– Да. Но я не понимаю… Зачем тебе все это? Ты что, хочешь предъявить им какие-то обвинения?

– Прежде всего я хочу разобраться.

– Тебе вожжа под хвост попала? Именно сейчас, когда они уже забыли, кто я такой?!

– У них осталась твоя история болезни.

– Катя, не ставь в смешное, глупое положение себя и меня. Не ходи к ним.

– Ты настаиваешь на этом?

– Да, я прошу тебя…

Он выглядел растерянным, сломленным, и жалость снова шевельнулась в ней. «Может быть, он ни в чем не виноват… – подумалось Кате. – Может быть, он на самом деле лечился и потерял всякую надежду… И теперь я пытаюсь унизить его в очередной раз…» Но тут же она вспомнила о ключах. «Нет, он лжет. Не знаю почему, но он лжет мне. Эти ключи могут принадлежать мужчине, но могут принадлежать и женщине. Если дело не в сексе – то дело в чем-то еще».

«А имеешь ли ты право узнавать, в чем дело? – В ней снова проснулся тот самый противоречащий голос, который не давал ей покоя все утро. Только на этот раз он не обвинял Игоря, а защищал его. – Ты давно утратила к нему интерес, предоставила ему жить своей жизнью, в которую не вмешивалась. И теперь, когда перед тобой доказательства, что жизнь эта, отдельная, тайная, неведомая тебе жизнь на самом деле у него была, – теперь ты вдруг всполошилась и захотела узнать все?! Да разве он потрошил тебя, выспрашивая, где ты ночуешь время от времени и кто испачкал простыни на твоей кровати?! Разве он следил за тобой?! Так почему ты не оставишь его в покое, тем более теперь, когда вы живете вместе последние дни?»

«Ну нет! – ответила она этому голосу. – Именно потому, что мы живем вместе последние дни, я хочу узнать всю правду, иначе я потом не смогу быть уверена, что поступила верно, уйдя от него. Я буду мучиться. Я знаю это. Я буду думать о нем лучше, чем он есть, или хуже, чем он есть, – не важно, но я буду мучиться потому, что правда о нем будет мне неизвестна».

– Хорошо, – сказала она наконец. – Я не пойду к врачам. Но я найду тебе новых.

– Не хлопочи так обо мне… Все устроится само собой.

– Никогда и ничего не устроится само собой. – Катя встала из-за стола. – Что ж, если ты так упорен, я ничего не могу сделать. Жаль.

– Не сердись. – Он поднялся тоже и попытался взять ее за руку. – Если ты хочешь – найди врачей… Но я заплачу сам. Я заработал достаточно, чтобы платить за свое лечение.

Мысли Кати приняли другое направление.

– Ты сдал мясо?

– Конечно. Сразу и сдал, сразу деньги получил.

– Много?

– Триста тысяч. Правда, часть уйдет на оплату места на рынке… Часть – на закупку мяса…

– Как? Опять мясо?!

– Да. Завтра я поеду за ним снова…

– Но разве ты привозишь недостаточно?! Ты ездишь за ним каждый день! Можно подумать – один ты снабжаешь мясом московские рынки!

– Сама понимаешь, что останавливаться в таком бизнесе, как мой, – нельзя… Остановлюсь – не привезу мяса один-два дня – привезет его кто-то другой, а мне откажут. Или истрачу на продукты те деньги, которые должен был крутить… Сама понимаешь…

– Ладно, я все понимаю… Я тоже завтра буду работать.

Эта новость, казалось, была для него неожиданностью. Кате почудилось, что он обрадовался, услышав это.

– Как, ты тоже работаешь? По обычному графику?

– Да. Уйду утром. – Она старалась, чтобы следующий вопрос прозвучал как можно небрежнее. – А ты когда?

– Я? Часов в двенадцать…

– А вернешься поздно?

– Не думаю… Часов в пять, наверное…

– Не забудь сумку, иначе испачкаешь багажник, – заметила она. – Спокойной ночи!

Следующее утро показалось ей черным. На самом деле это было просто пасмурное утро – казалось, что весна, внезапно передумав, уступила место осени. Стекло в ее комнате сотрясали сильные порывы северного ветра, и она совсем замерзла под легким покрывалом. Игорь, судя по всему, все еще спал.

Катя поднялась с постели, умылась, наскоро выпила чашку кофе, оделась и накрасилась. Она немного запаздывала – наступал тот час, когда за ней обычно заезжал Дима, и ей не хотелось, чтобы он воспользовался своей новой привилегией и поднялся к ней наверх. Тогда его столкновение с мужем было бы неизбежно.

Однако Дима оказался более деликатным, чем она думала. Несмотря на то что Катя опоздала, он ничем не проявил своего неудовольствия. Напротив – он притянул ее к себе и крепко поцеловал.

– Что-то опять неладно? – таковы были его первые слова.

– По мне видно?

– Да как тебе сказать…

– Понимаю. Не хочешь мне говорить, как скверно я выгляжу.

– Выглядишь ты, как всегда, прекрасно. Просто мне показалось, что глаза у тебя грустные.

– Тебе не показалось… У меня есть причины быть грустной.

– Те же, что вчера?

– Те же. Послушай, мне нужна твоя помощь.

– Такая же, как вчера?

Катя повернулась и внимательно посмотрела на него. Больше всего она боялась услышать вчерашние упреки, увидеть сцену ревности. Но Дима говорил в высшей степени дружелюбно.

– Почти. – Катя решилась. – Видишь ли, у меня созрел один план.

– Рассказывай, Агата Кристи ты моя… План касается Игоря, конечно?

– Конечно. Видишь ли, у меня появилось подозрение, что он на самом деле не ездит за мясом.

– За каким еще мясом, Боже мой?!

– Ну, вспомни, я ведь рассказывала тебе, как он стал зарабатывать…

– А… – пренебрежительно протянул Дима. – Ну, вспомнил. Значит, ты думаешь, что это мясо – только предлог, чтобы уезжать из дому?

– Ты удивительно верно меня понял. Именно так я и думала.

– Какие у тебя основания думать так? – Теперь он говорил резко, отрывисто, по-деловому. Кате это понравилось – наконец-то ей удавалось поведать свои подозрения кому-то дельному.

– Во-первых, это ключи.

– Это не основание.

– Как же не основание?! А куда же он едет, по-твоему, когда говорит, что едет за мясом?

– Но почему именно в ту квартиру, которую отпирают эти ключи?

– Да потому, что если он и отлучается из дому, то всегда якобы за мясом. Значит, хоть в пятидесяти процентах из ста он лжет. Других предлогов для отлучек он не выдумывал.

– А ты их требовала – эти предлоги?

«Сейчас он опять обвинит меня в ревности… – поняла Катя. – Трудно все-таки привлечь на свою сторону человека, который каждый твой шаг толкует по-своему и с угрозой для себя…» Она покачала головой, глядя на ряды домов, мелькавшие за окнами. Они подъезжали как раз к тем киоскам, где вчера она видела машину мужа.

– Я никогда, даже в ту пору, когда все было нормально, их не требовала, – сказала она наконец. – Но он сам почему-то считал нужным объяснять, где он был и что делал.

– Сокровище, а не супруг! – иронично откликнулся Дима. – Значит, это сокровище совсем завралось. А другие основания у тебя есть?

– Найдутся. Например, он вчера обманул меня, и ты был тому свидетель. Его машина стояла здесь!

Он взглянул за окно, куда показывала она, и пожал плечами:

– Ладно, это я принимаю как факт. Ну а еще?

– Еще он ездит за мясом, хотя дома его полно, еще он забыл вчера сумку, в которой возит мясо, но тем не менее за ней не вернулся, а пропадал весь день, еще много-много чего… Но дело не в этом. Ты прав – все эти основания могут оказаться вовсе неосновательными. Мне нужно что-то существенное. И я прошу тебя помочь мне его добыть.

– Кого? – не понял он.

– Не кого, а что! Доказательство, что он врет!

– Как же я тебе помогу?! Ты что, предлагаешь мне следить за ним?

Катя несколько смутилась:

– Я прошу тебя… Один раз. Сегодня. Есть прекрасный случай убедиться в том, что я права.

– Сегодня есть прекрасный случай поработать! – возразил он. – Разве для того я сделал для нас непрерывный график, вот-вот поссорюсь с рабочим законодательством, чтобы следить за твоим благоверным?!

– Дима, я отработаю тебе этот день! – Катя тут же поняла, что ее слова прозвучали двусмысленно. «Он, чего доброго, решит, что я предлагаю расплатиться в постели, – подумала она. – Боже мой, как я запуталась в своих правах и обязанностях!» – Я буду работать следующую неделю без обеда, – поспешила она объясниться. – Это тебя устроит?

– Ладно, я не мелочусь, – вздохнул он. – Только мне кажется, ты напрасно этим занимаешься. Зачем тебе нужно знать – врет он или нет? Из простого женского любопытства?

– Тебе трудно помочь мне? – Катя ушла от ответа. – Если трудно – скажи сразу. Я понимаю – зачем тебе все это сдалось…

– Я помогу, только при условии, что мы не поссоримся с Уголовным кодексом, – сказал Дима. – Говори, что ты придумала?

– Вчера он сказал, что снова поедет за своим вымышленным мясом.

– От бешеной коровки, – подхватил Дима. – И ты хочешь, чтобы я переехал его «москвичонок»?

– Помолчи! Я говорю серьезно. Он сказал, что выедет из дому в двенадцать. Я хочу, чтобы мы поехали за ним на твоей машине. Я хочу узнать, где он бывает. Это все.

– Все? Совсем немногого ты хочешь. – Дима вздохнул. – А тебе не приходило в голову, что он нас заметит?

– Он не знает твоей машины.

– Он ее иногда видел возле дома.

– Но вряд ли подумал, что она твоя.

– О, не беспокойся! Он именно так и подумал. Я часто ловил на себе и на своей тачке его взгляды.

– Смотреть никому не запрещено. Но он тебя не узнавал.

– О женщина! – Дима улыбался. – Ты видишь только то, что тебе хочется видеть. А я вижу то, что есть. Он знает мою машину и знает меня. Нам не удастся остаться незамеченными.

– Послушай! Не будет же он обращать внимание, что за ним в потоке других машин едет похожая на твою, даже если ты уверен, что твою машину он знает!

– Пусть не будет обращать внимания в потоке машин, как ты выражаешься, но обратит внимание, если мы выедем за ним из твоего двора. Надо придумать что-то другое.

– Хорошо! Тогда мы остановимся не во дворе, а рядом. На обочине дороги, он всегда выезжал из двора с одной и той же стороны. Когда он проедет вперед, мы поедем за ним.

– Этот план ничем не лучше предыдущего.

– Почему? – Катя была вне себя. – Кажется, он не будет обращать внимания на трассе, ты сам сказал! Что на этот раз не так?!

– Он проедет мимо нас и сразу обратит внимание на машину. А сами мы куда денемся?! Ляжем на пол?! Тогда на нас обратят внимание все вокруг. Примут за бандитов. Этого мне только не хватало для полного счастья!

– Но что же нам тогда делать?!

Дима на минуту задумался, потом посмотрел на часы. Сунул в рот сигарету, закурил, удерживая руль одной рукой. Катя не прерывала его молчания. Она видела, что он размышляет над ее планом, и была счастлива. Уже тот факт, что он размышлял, говорил о том, что без помощи она не останется. Наконец он заговорил:

– Около вашего дома, возле гаражей, есть маленький тупичок. Там всегда стоит трейлер. Чей он?

– Соседа, – отозвалась Катя. – Он шофер-дальнобойщик.

– Трейлер и сейчас там… – Дима продолжал размышлять вслух. – Где твой муж оставляет машину?

– В «ракушке».

– А, это в том ряду, что за домом? – понял он. – Значит, он выедет справа… А трейлер стоит в другом углу… Если мы замаскируемся там, он нас не заметит… Но мы можем его потерять, если не увидим сразу…

– То есть мы потеряем его, если не сразу поедем за ним, но, если мы поедем сразу, он нас заметит – так ты рассуждаешь?

– Приблизительно так. Постой, а куда же мы едем, спрашивается?! На работу?!

– Да уж… – Катя загрустила. – Из-за меня Зинка обязательно начнет разоряться. Скажет – сами шляются где-то, а я работай!

– Ну, ты не слишком переживай на этот счет. С Зинкой я сам разберусь, пусть попробует что-то вякнуть. Она мне надоела до черта!

– А что, ее влиятельный друг уже перестал быть влиятельным? – поинтересовалась Катя. – Или перестал быть ее другом?

– Ни то ни другое. Просто я перестал нуждаться в нем.

– А, вот оно что… прошла любовь, увяли помидоры. – Катя оживилась. – И теперь ты можешь погнать Зинку?

– Если она даст повод. Но я думаю, что теперь она его не даст. Стерва, у нее прекрасный нюх на ситуацию! Теперь она будет держаться не так нагло, если, конечно, не захочет вылететь с песней… И может быть, даже придет сегодня на работу.

– А мы – нет?

– Катя, не сбивай меня с толку! – потребовал он. – Твой план не такой уж дурацкий. Я им увлекся, надо признаться. Мне самому давно хотелось, чтобы ты увидела своего супруга в его настоящем виде. А то все выслушиваю от тебя, какой он милый, несчастный и прочее… Надоело!

– Ну так помоги – и больше вообще о нем не услышишь! Мне самой все это страшно надоело!

– Постой, я думаю. – Он молчал еще несколько мгновений и наконец изрек: – Вот что! Я отвожу тебя на работу. Ты спокойно работаешь.

– А как же…

– Подожди ты, торопыга! Ты работаешь, чтобы Зинка не выступала, и вообще – я больше доверяю тебе. Она способна нахамить лучшему клиенту, который входит к нам, уже держа в зубах деньги. Итак, ты работаешь. Потом я звоню тебе, и мы действуем по обстановке.

– Ладно, я, как ты выразился, спокойно работаю, хотя как спокойно работать, если в голове такое?! А что делаешь ты?

– Я слежу за ним.

Дима произнес это даже несколько самодовольно, и Катя удивленно подняла брови:

– Один?!

– Один. Ну, посуди сама – лучше будет, если он увидит мою машину, где буду один я, чем нас двое. Тогда он точно насторожится. Я один смогу пройти для него как что-то незначительное, но ты… Тогда он никуда не поедет, и еще неизвестно, кто за кем станет следить.

– Ты сам поедешь за ним? Выяснишь, куда он двинулся?

– Разумеется, не брошу его на произвол судьбы. Сейчас я отвезу тебя на работу, а сам вернусь к тебе во двор, разведаю местность, найду себе подходящее укрытие, чтобы он меня не заметил, когда я тронусь за ним. Мне надо непременно тронуться почти сразу же, иначе он может поехать в любую сторону по трассе, и тогда – куда я денусь?! Но это будут мои проблемы, я понял, что ты мне не помощница. Прятаться ты совершенно не умеешь, из твоих рассказов понятно: устроить засаду в вашем дворе, у подъезда – совершенно гениально ты придумала!

Катя, выслушав его речь, потаенно вздохнула – о таком повороте дела она и не мечтала. Дима избавлял ее от этой унизительной процедуры слежки, брал все на себя, и она снова подумала, что так вести себя может только по-настоящему любящий человек. «И мне надо кончать рассуждения, надо кончать. Если с Игорем больше жить нельзя – надо уйти к Диме. Жалкая судьба, но другой у меня нет. От одного к другому… А если быть одной? Но тогда появится кто-то еще, и еще кто-то… Нет, такова уж я есть, меня не переделать… И надо быть благодарной за то, что рядом оказался Дима. Никого у меня больше нет, и опереться мне не на кого…»

– Но ведь ты сразу позвонишь мне? – спросила она, всматриваясь в его лицо. – Правда? Сразу, как только увидишь, куда он пошел?

– Разумеется, Кать, обязательно. Ты мне будешь очень нужна. Без тебя мне не обойтись… Я не трогал бы тебя, только вот что я подумал… Мне ведь надо будет пойти за ним, когда он выйдет из машины. Тогда мне труднее будет спрятаться. Сделай вот что. Деньги у тебя есть?

– Есть, есть… – Катя открыла сумочку и заглянула туда. – А на что они нужны?

– На парик и на шмотки, – серьезно сказал Дима. – Купи себе парик, который сделает тебя неузнаваемой. Купи какие-нибудь шмотки, которые ты никогда бы не надела. И подготовься к тому, чтобы изменить походку и прочее. Сама будешь следить за ним.

– Как?! Я должна замаскироваться?!

– Шпионить так шпионить, – серьезно ответил Дима. – Ты, кажется, говорила со мной серьезно? Вот и я серьезно взялся за дело. Возможно, сегодня все это не понадобится, но понадобится завтра. Представь себе, что он подъезжает к какому-то дому, поднимается по лестнице, отпирает дверь… А я как дурак иду за ним? И он спрашивает меня, как я поживаю?

– Конечно, пусть за ним идет дура – его жена! – засмеялась Катя. – Слушай, неужели ты думаешь, что он меня не узнает даже в маскарадном костюме?!

– А вот думаю, что не узнает… Когда человек не подготовлен к такому, он не будет всматриваться слишком пристально. Он просто увидит в тебе незнакомую женщину.

– С ума сойти… О таком варианте я не подумала… – Катя напряженно смотрела прямо перед собой.

Они уже подъезжали к месту работы. Мимо мелькнул знакомый розовый дом на углу. В доме располагался крупный магазин одежды. Дима тормознул и развернулся.

– Вылезай! – скомандовал он. – Купи себе все, что надо, и, когда я свистну, приезжай на место уже загримированная.

– На чем?! – отчаянно воскликнула Катя. Эта затея нравилась ей все меньше. – На чем я приеду?! На палочке верхом?!

– Возьмешь машину, – сурово ответил Дима. – Ну, живо! Не задерживай меня, а то он улизнет. Он мог и соврать тебе насчет двенадцати часов, мне надо быть там. И учти – я жертвую на твою затею один, всего один день! Больше не могу, иначе надо нашу турфирму переименовать в сыскное бюро.

– Но следователь запретил мне ездить на случайных машинах! – Катя цеплялась за последнюю уловку, ей стало страшно. – Ведь маньяк может посадить меня, завезти в укромное местечко по своему желанию и пришить!

– Да тебя ни один маньяк не узнает, если ты загримируешься как надо! – возразил он. – Не забывай, измениться надо так, чтобы тебя собственный муж не признал, не то что маньяк…

Катя поняла, что спорить бесполезно, и вылезла из машины. Дима сразу уехал, а она осталась стоять на бровке тротуара – растерянная, испуганная, удивленная его напором и решительностью. «Вот взялся, прямо за шкирку схватил! – подумала она про него. – Вот кому надо вести следствие! Раз, раз, и готово! Это девиз его жизни!» Но долго удивляться не приходилось – время шло. Следовало торопиться, тут Дима был прав.

В магазине она купила то, чего никогда бы не купила, если бы собиралась носить, – какую-то коричневую хламиду явно китайского производства. На подоле хламиды были вышиты птички и болтались многочисленные кисточки. Это одеяние скрывало всю ее фигуру, и она могла быть уверена, что муж никогда не заподозрит ее в женщине, одетой подобным образом. Также был приобретен черный парик в виде кокетливого каре. Парик, правда, отличался неестественным, тусклым отливом и делал лицо Кати довольно вульгарным, но она исходила из того принципа, что ей надо думать не о красоте, а о неузнаваемости. Кроме того, она приобрела темные очки такого фасона, который совершенно ей не шел и совершенно ее преображал – большие, на пол-лица, с зеркальным эффектом. Засунув все это в пакет, Катя в очередной раз прокляла эту затею и торопливо пошла на работу.

Зина болтала с бухгалтершей Ниной Ивановной в ее кабинете. Появление Кати было встречено косым взглядом Зины и вздохом Нины Ивановны.

– Добрый день, – приветствовала их Катя и собиралась уже пройти к себе. Но ее остановил язвительный вопрос Зины:

– И где же наш начальничек?!

– Он поехал в посольство.

– В которое?

– В японское, – наугад сказала Катя. – Приедет после обеда. Посетители были?

– Трое… – отчеканила Зина. – И среди них тот самый «африканец», которого ты не могла позабыть. Заниматься им пришлось мне, хотя это был твой клиент.

– Ах «африканец»! – оживилась Катя. – Краснолицый?

– Ну да. Я сразу поняла, что это он. Все спрашивал, где же ты и когда будешь. Я сказала, что тебе у нас закон не писан. Страшно огорчился, но в конце концов купил путевку.

– Вот как? – рассеянно спросила Катя. – Но в таком случае тебе не пришлось его обрабатывать? Ты только взяла с него деньги? Разве тебе трудно сделать это? Уговаривала ведь его я.