Текст книги "Куклы на чердаке"

Автор книги: Анна Дубчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

11

с. Страхилица (Болгария), октябрь 2008 г.

Елена Вьюгина стояла с мужем перед деревянными воротами маленького домика, крытого черепицей, смотрела с недоверием на лающего желтого пса, привязанного к уродливому, с редкими досками, забору, и пыталась понять, есть ли кто в доме или нет. Моросил дождь. Одинокий, словно обугленный, подсолнух, торчащий среди запущенных малиновых кустов, наводил тоску…

– Смотри, она и помидоры выращивала, видишь, ровные грядки… Бедная моя девочка… Что заставило ее спрятаться здесь? Мне кажется, у меня сердце разорвется, если я ее увижу… Костя, ты чего молчишь? – Она оглянулась на мужа и посмотрела на него растерянно. – Ну что такого мы ей сделали? За что она нас так не любит?

– Знаешь, – отозвался Константин Вьюгин, приближаясь к жене с зонтом и пытаясь укрыть ее от дождя, – мы с тобой так часто задавали себе этот вопрос, что теперь даже я не знаю на него ответ… Только мне в последнее время кажется, будто бы мы с тобой смотрим один страшный сон на двоих… И этот дом – он тоже нам снится…

На лай собаки вышла соседка. Невысокая, в сером дождевике, малиновых шароварах и синем платке. Симпатичная турчанка лет пятидесяти пяти.

– Какво тырсете? [7]7
  Что ищете?


[Закрыть]

– Наташа… Тут живет Наташа? – Оживилась Елена, радуясь появлению женщины.

– Да, тука живее… – И тут женщина неожиданно переключилась на русский. – Она уехала. Говорят, к приятелке… в Алманию.

– Куда? – хором спросили Вьюгины.

– В Алманию… то есть в Германию…

– К какой еще приятельнице? – удивилась Елена. – Когда?

– Преди едва седмица… Тя оставила ключове за Нуртен и заминала за Германия… [8]8
  Неделю назад… Она оставила ключи Нуртен и уехала в Германию…


[Закрыть]

Спустя несколько минут к воротам подошла еще одна женщина, с очень серьезным лицом. В отличие от первой женщины эта была одета побогаче и почище. В толстом вязаном жилете до колен, темно-синих шароварах и красивом красно-синем узорчатом платке, стянутом узлом на затылке. Она окинула приезжих с головы до ног.

– Вы – майка и баштата на Наташа, так? [9]9
  Вы мама и папа Наташи, так?


[Закрыть]Меня зовут Нуртен… Дождь вали… Пойдемте, я открою вам кышту. [10]10
  Пойдемте, я открою вам дом.


[Закрыть]– Это куче, Тайсон… Хубово куче… Никого не пускат… [11]11
  Хорошая собака. Никого не пускает.


[Закрыть]Ваша доштеря работала у мен. [12]12
  Ваша дочь работала у меня.


[Закрыть]

– И кем же она у вас работала? – Елена почувствовала, что ноги не слушаются ее. Она так долго искала эту Страхилицу, что теперь, когда она стояла возле дома, где, по ее сведениям, полученным в полиции, должна была проживать ее дочь, силы оставили ее. Она сильно волновалась. И в том, что Наташа забралась в такую глушь и предпочла жизнь в маленькой болгарской деревне Москве, она винила исключительно себя и мужа.

– По хозяйству помогала…

– Домработница, что ли? – ужаснулась она.

Они прошли мимо лающего пса по дорожке, остановились возле кривых, опасных ступенек, ведущих на маленькую террасу, выложенную кусками разноцветной плитки. Маленький домик, выкрашенный белой краской, четыре окна, низкая дверь с замком.

– Заповядайте. – Приглашая войти, Нуртен распахнула дверь.

– Костя, смотри, не ударься головой. Видишь, как низко…

– Вы из России?

– Да, из Москвы… Вот, ищем Наташу… Понимаете… – говорила она, входя в маленькую кухню и удивляясь тому, что центральное место ее занимала большая дровяная печь, от которой шла выкрашенная в коричневую краску труба. Эта труба проходила над головой вдоль всей кухни и выходила в отверстие под потолком. – Понимаете… у нас был конфликт… – Она решила разговаривать с этой женщиной, которая, возможно, была единственным человеком, который приютил Наташу, помог ей, открыто…

– …Конфликт… И Наташа уехала. Мы долго искали ее… Это оказалось довольно трудным делом… У нее ведь документы просрочены…

– Аз разбирам… [13]13
  Я понимаю…


[Закрыть]

Нуртен, заглянув в маленький навесной шкафчик и холодильник, сказала, что сейчас придет, и ушла.

– Костя… И наша дочь вот здесь живет? – Лена села на стул и закрыла лицо руками.

– А что… Люди везде живут. Не самое плохое место, между прочим, – ответил бледный, с потухшим взглядом Константин. Он-то точно знал, что в том, что дочь сбежала, виновен только он. Она испугалась, что в Москве ей жизни не будет, что он, ее отец, просто замучает ее упреками. К тому же она – девочка ответственная, и решила, что непременно должна вернуть им те деньги, которые им пришлось выложить цыганам. Вот только интересно, как она здесь, в этой деревне, решила зарабатывать деньги? Чем? Помогать по хозяйству этой симпатичной турчанке? Подметанием и стиркой много денег не заработаешь… – Здесь красиво, ты не заметила, Лена? Тихо… Если бы я оказался на ее месте, то поступил точно так же… Я только не понял, куда она отправилась?

– Вроде к подружке в Германию. Скажи, Костя, ты слышал когда-нибудь, чтобы у нее были подруги в Германии?

– Нет, ты же отлично знаешь…

– Думаешь, она снова в кого-нибудь влюбилась?

– Не смешно…

Вернулась Нуртен. В руках ее был пакет, из которого она достала банку, свертки…

– Кисело мляко, сирене, [14]14
  Брынза.


[Закрыть]захар, кофе… хляб… – Женщина принялась накрывать на стол. Откуда-то появились маленькие чашки, тарелочки, сахарница…

– Здесь брынза – основной продукт, – заметил, вздыхая, Константин. За те три года, что прошли с той поры, когда в их семье произошла эта трагедия с Наташей, он сильно постарел, поседел. Ему было ужасно стыдно за то, что в то время, когда они занимались поисками Наташи в Варне, он действительно больше думал о потерянных деньгах, нежели о дочери. Он был почему-то уверен, что с ней-то теперь все будет хорошо, она поправится, придет в себя, и эта история с Тони и ее странным замужеством забудется. А вот денег теперь не вернуть… В те дни, когда он в сердцах отправлял из Москвы в Болгарию крупные суммы, он знал, что они идут на лечение дочери, на решение каких-то ее проблем, в это, во всяком случае, ему хотелось верить… Но когда все закончилось и им удалось вырвать Наташу из рук преступников и он увидел ее, то прежнего чувства страха за дочь, за ее жизнь, уже не осталось. Вместо этого в душе поселилась глухая злоба на каких-то посторонних людей, которые присвоили себе эти деньги, да досада на дочь, что это из-за нее, из-за ее легкомыслия он лишился таких денег… Тем более что большая часть была взята в долг, и долги эти надо было отдавать…

И Наташа поняла это. По его взглядам, отрывочным фразам, упрекам, готовым сорваться с языка… Она не пожелала жить с родителями, которые теперь будут изводить ее напоминанием о черной странице ее жизни, и, чтобы спастись от этого кошмара и, возможно, от надвигающейся депрессии, решила переждать этот эмоциональный шторм в тихом месте. Один на один со своей болью и стыдом.

– Вероятно, она поехала на заработки… – сказал он, чтобы что-то сказать.

– Да как же она могла уехать, когда у нее виза просрочена… Чтобы поехать в Германию, ей нужна шенгенская виза… А чтобы получить ее, у нее должно было все в порядке с документами… Я уж думаю, не связалась ли она снова с этим Тони…

И тут, вспомнив, что рядом Нуртен, она, извинившись, спросила ее:

– Скажите, она здесь жила одна или с молодым человеком?

– Сама, – ответила Нуртен, опуская в каждую чашку с холодной водой и кофе примитивное приспособление для варки кофе – соединенные изолентой и проводом две чайные ложки – своеобразный кипятильник. – Она живела тука сама… [15]15
  Она жила здесь одна…


[Закрыть]

– Хорошо, хоть так… – немного успокоилась Елена. – Значит, хотя бы на это у нее ума хватило – не возвращаться к этому Тони… Спасибо, Нуртен за кофе… Так хорошо пахнет… И брынза тоже выглядит аппетитно… Скажите, здорова ли была моя дочь?

– Здрава…

– У нее были проблемы с волосами… – Лена как могла показала на себе.

– Коса-то? Хубова коса (хорошие волосы). Всичко нормално.

– А это точно, что она уехала в Германию?

– Ей письмо пришло из Германия. От приятелки. Аз дала на ней пари, и она заминава в Германия… [16]16
  Я дала ей денег, и она поехала в Германию…


[Закрыть]

– У нее есть телефон? Вы не знаете номера ее телефона?

– Как не знам? Знам… – С этими словами Нуртен достала из кармана жилета телефон, нашла номер Наташи и протянула Елене.

– Костя, у тебя есть ручка? Запиши! Мы ей сейчас позвоним, и если она отзовется, значит, она в Болгарии, так?

Записали, позвонили. Нуртен сама несколько раз пыталась дозвониться до Наташи.

– Ее няма в Болгария. Она в Алмания… Ваша-то доштеря – хубова момиче… много работала. Аз платих ей сто лева… Наташа имат козы, кокошки…

– Она держит коз и кур, – перевел Константин. – Ты когда-нибудь могла себе представить, Лена, что наша дочь будет держать коз и кур?

– Бедная девочка… Костя, и что же нам теперь делать? Где ее искать?

– Живите тука. Она позвонит мне, – сказала Нуртен. – Кога позвонит, я дам вам телефон…

– Она дело говорит… Если у них были хорошие, теплые отношения, то рано или поздно Наташа ей сама позвонит, расскажет, где она… Вы, Нуртен, постарайтесь расспросить ее, где она живет, в каком городе, хорошо? Может, адрес… Или телефон там… в Германии…

– Аз имам много работа, – сказала Нуртен. – Моя-то кышта близко, тука… [17]17
  Я живу поблизости…


[Закрыть]Запишите мой телефон.

Константин записал. Нуртен извинилась и ушла.

Они остались одни.

– Пойду посмотрю спальню…

– Я тоже… Что-то так устал… Да и голова разболелась. У тебя есть таблетка?

– Есть.

В спальне они увидели хорошую, добротную кровать, аккуратно застеленную пестрым вязаным одеялом.

– Совсем другая жизнь… Все по-другому… И мне постоянно кажется, что здесь жила не наша Наташа, а какая-нибудь другая Наташа, ее тезка… – Она подошла к мужу и обняла его. – Костя…

И заплакала.

12

Мюнхен, октябрь 2008 г.

После всех этих странных разговоров с Соней я долго еще не могла прийти в себя. Я, реалистка до мозга костей, никогда не верила в привидения, в потусторонние силы, а потому понимала, что все то, что она мне рассказала, либо плод ее больного воображения, либо ей действительно кто-то морочит голову… И дело тут может быть как в ее муже, который завел себе другую женщину и не хочет при разводе делиться со своей законной супругой, так и в доме, деньгах, словом, в том, что может представлять собой материальную ценность. Кто знает, может, в этом доме спрятано сокровище, и цель преступника сделать все возможное, чтобы поскорее освободился дом. Возможно, кто-то положил глаз на этот дом, хочет его купить и для этого пытается навести страх на его единственную обитательницу. Каких только историй я не слышала в своей жизни на эту тему. Одно мне оставалось неясным: при чем здесь я? И кто такая эта Соня?

За ужином я предложила план. А почему бы и нет? Раз она пригласила меня для того, чтобы помочь разобраться в этой ситуации, значит, зная меня (вернее, ту, за кого она меня принимает), мой характер (вероятно, моя тезка обладала помимо решительности и храброго сердца еще и предприимчивостью), она ждала от меня каких-то действий.

– Чтобы не тянуть со всем этим, предлагаю остаться на ночь на чердаке. Будем дежурить. Возьмем туда термос с кофе и затаимся… Только вот где именно? Надо бы, чтобы тот, кого мы про себя будем называть вором, не знал о том, что мы находимся поблизости от макета. Значит, нам надо бы каким-то образом спрятаться на самом чердаке, в темном углу. Поначалу, если будет все тихо и спокойно, мы будем сидеть на стульях (кажется, я видела там стулья), можно даже расстелить на полу старые одеяла, чтобы поджидать вора лежа… Когда же услышим звуки приближающихся шагов, сразу спрячемся в укромное место… Там, на чердаке, есть укромные места?

– Да сколько угодно! Ты думаешь, я сама не хотела там дежурить? Но одно дело – я сама, а другое – вдвоем.

– Как ты думаешь, когда приблизительно в «доме», я имею в виду макет, появляются эти человечки?

– Думаю, после полуночи… Потому что до двенадцати Роза еще ходит до дому, что-то делает… У нее бессонница, и она старается как-то убить время… А потом она пьет снотворное, запирается в спальне и спит до шести утра.

– Понятно. Да, кстати о снотворном. Я сама могу приготовить кофе, понимаешь? Собственноручно…

– Думаешь, в этом замешана Роза?

– Я пока еще ничего не думаю… Но ради предосторожности кофе сварю сама и термос перед этим хорошенько вымою…

– Да, ты права… Господи, как же хорошо, что ты приехала… Я тут чуть с ума не сошла.

– Ладно, не причитай. И вообще, Соня, по жизни надо идти с улыбкой. И в каждом событии искать что-нибудь позитивное. Вот ты живешь и не знаешь, какие испытания порой выпадают на долю других людей… Ты живешь своими проблемами, это понятно, но чтобы почувствовать себя более благополучной, достаточно оглянуться и увидеть, что великое множество женщин живут в тысячу раз хуже…

– Да, я понимаю, о чем ты говоришь. Конечно, со стороны может показаться, что у меня жизнь сложилась. Замужем за красивым мужчиной, деньги есть… Да и внешностью меня Бог не обидел… Но я так несчастлива, если бы ты только знала… И ничего не радует. Знаешь, когда я только вышла замуж и поселилась в Берлине, мне так все нравилось… Эрвин был внимателен ко мне, нежен… Мы были счастливы, что и говорить. Единственно, что омрачало нашу семейную жизнь, – это отсутствие детей. Я думаю, что это вина Эрвина, поскольку у меня в этом плане все в порядке, мне доктор так и сказала: вам, Софи, рожать и рожать… Я предложила Эрвину взять приемного ребенка, он сказал, что подумает… Время шло, мы жили для себя… И не скажу, что я очень уж страдала без ребенка… Когда имеешь деньги, всегда найдешь себе занятие по душе… Но я, признаться честно, больше бездельничала… Да я и сейчас занимаюсь этим же… – Она засмеялась. – Некоторые думают, что это скучно… Ничего подобного… Я просто живу, понимаешь? Много сплю, ем, что мне нравится, гуляю, хожу в кино… Читаю книги… И я бы и дальше продолжала находиться в этом блаженном состоянии, если бы не переезд в этот дом и эти… чертовы куклы…

– А ты не пыталась узнать, где продаются такие куклы?

– Да везде… Где продаются игрушки. Это, пожалуй, самые дешевые небольшие куклы, к ним еще можно купить одежду… словом, мечта каждой девчонки!

– Значит, тот, кто придумал весь этот кукольный маскарад, покупает куклу, надевает на нее одежду, похожую на ту, в которой появится твой очередной посетитель… Все это легко срежиссировать, ты не находишь?

– Нахожу. Просто мне страшно, что по моему дому, пока я сплю, кто-то расхаживает, забирается на чердак… А тебе разве не было бы страшно?

– Конечно, страшно. Но вы с Розой должны были осмотреть дом, проверить, хорошо ли запираются все окна, есть ли черный ход…

– Конечно, есть! Со стороны сада. Но мы запираем эту дверь…

– А может, через крышу? Может, там тоже есть окна?

– Есть, да только они плотно закрыты ночью… Думаешь, я не осматривала дом? Мы с Розой все просмотрели, проверили…

– Но если это не привидение, то как-то оно все-таки проникает в дом…

– Я уже не знаю, что и думать…

* * *

После ужина я немного отдохнула (неизвестно от чего, возможно, от мыслей и тревоги), даже вздремнула, после чего приняла душ, оделась в удобную теплую одежду и вышла из своей комнаты. В гостиной меня уже поджидала Соня. Джинсы, свитер.

– Пойдем на кухню, Розы там сейчас нет, она в своей комнате, смотрит сериал… Я покажу тебе, где кофе, термос… Помогу тебе приготовить кофе. Ты какой любишь: арабику или якобс?

– Я делаю смесь из того кофе, что мне нравится…

– Пойдем-пойдем, я покажу тебе, как пользоваться моей кофеваркой…

Большая кухня с красивой бледно-зеленой мебелью, зелеными с оранжевым занавесками, большим овальным столом, камином, украшенным старинной кухонной посудой – медными котелками, потрескавшимися от времени потускневшими фаянсовыми супницами и салатницами, целой коллекцией пивных кружек (от прозрачных, с железными крышечками, и керамических, расписанных в средневековом духе, до пузатых, деревянных, стянутых металлическими обручами)… Вместе со всей этой незамысловатой и приятной глазу античностью легко уживались электрические бытовые машины, среди которых примостилась ярко-синяя кофеварка с кувшинчиком-термосом. При виде ее сердце мое забилось быстрее – в нашей московской кухне была точно такая же…

– Узнаешь? – улыбнулась Соня.

– А ты откуда знаешь?

– Я же тебя искала… Была у твоих родителей… Они-то и рассказали мне, что ты пропала, исчезла в неизвестном направлении, причем твое исчезновение не криминального, так сказать, характера… Что ты попросту сбежала от них, что была история с каким-то Тони…

Я смотрела на нее, совершенно сбитая с толку. Так, значит, ей была нужна именно я,а не моя неизвестная тезка!!! И она искала меня в Москве, была в нашей московской квартире, встречалась с родителями…

Значит, она была когда-то в детстве знакома именно со мной, вот только почему я об этом ничего не знаю и не помню – большой вопрос. Может, у меня проблемы с памятью, о которых я не знаю? И Соня на самом деле была моей закадычной подругой?

Родители рассказали ей о Тони. Это на них похоже. Они сейчас кому угодно расскажут мою жизнь, лишь бы кто помог им найти меня. Выложат все, причем с соответствующими комментариями. Представляя себе эту унизительную для меня сцену, я даже испытала чувство облегчения по поводу того, что им меня теперь уж точно не найти… И если в Болгарии еще меня можно вычислить, поскольку моя фамилия засветилась в связи с покупкой дома в Страхилице, то уж здесь, в Германии, это просто невозможно…

– Да, была одна история…

Удивительное дело, но теперь, когда мне стало ясно, что я нахожусь здесь не на птичьих правах и что Соня действительно хотела, чтобы к ней в трудную минуту приехала именно я, то и чувствовать я себя стала иначе. Более уверенно и спокойно. Уж теперь-то меня точно никто не разоблачит и не скажет: что же это ты, подруга, ввела меня в заблуждение, ведь ты – это не ты, вернее, не она…

– Постой, а как же здесь оказалась наша кофеварка?

– Да это не ваша кофеварка, просто точно такая же… Я купила ее по случаю здесь, в Мюнхене, она же немецкая… Подумала, что, когда ты приедешь, тебе будет приятно увидеть здесь вещицу, напоминающую дом…

– Вот здесь ты ошиблась, – произнесла я холодновато. – И мне меньше всего хотелось бы вспоминать и свой дом, и родителей…

Тут я запнулась, не уверенная в том, что мне хотелось бы рассказывать Соне, девушке, которую я по-прежнему продолжала считать чужой, посторонней, свою историю.

Однако ночь развязывает языки и способствует тому, чтобы люди открывали друг другу душу.

Поэтому, когда мы, прихватив с собой термос с кофе и чашки, поднялись на чердак и заняли там оборонительную позицию, я не выдержала и рассказала ей о своей любви к Тони, о том, как меня чуть не продали на органы, как Тони погиб, как мне трудно было находиться рядом со своими родителями и как я приняла решение сбежать от них…

– Да, приблизительно так они мне и рассказывали, – говорила приглушенным голосом Соня. – Конечно, не обошлось без оценки твоих поступков. Они вообще считают тебя девушкой с тяжелым характером, неуживчивой… Да и с молодыми людьми у тебя отношения как-то не складывались, это правда?

– Да просто не с кем было их складывать, понимаешь? Когда мне начинал кто-то нравиться еще в школе, то оказывалось, что этот парень влюблен в мою одноклассницу… А те, кто не нравился мне, ходили за мной по пятам, оказывали знаки внимания, дарили цветы… Конечно, девчонке это всегда приятно, это повышает самооценку, но я-то всегда считала их аутсайдерами, понимаешь?

– И что же это были за парни?

– В основном, как это принято сейчас говорить, скучные ботаники. Отличники. Мальчики робкие, но страстные… – Здесь я улыбнулась, вспомнив Фиму, парня, который однажды, провожая меня домой после кино, не выдержал и набросился на меня, хотел поцеловать… Я еле от него отбилась. Хорошо, что он не обиделся, и мы до последнего дня поддерживали с ним приятельские отношения. Он надежный парень и всегда поможет… К тому же у него почему-то не стыдно было просить денег в долг… Он знал, что я всегда отдаю…

– Ботаники – это я понимаю. Возможно, они и скучные, зато перспективные. Сейчас мозги знаешь как ценятся!

– Вероятно, у меня проблемы с мозгами, раз я этого не понимаю.

– К тому же такой мальчик, когда вырастет, будет хорошим семьянином, порядочным. Не будет гулять на стороне… Понимаешь, у таких людей порядок не только в тетрадках, документах и мозгах. У них порядок в душе. Они знают, как правильно жить, чтобы проблемы в семье не отвлекали от основной работы. Но мы же – дуры. И всегда выбираем мальчиков с криминальным душком, красивых разгильдяев… Вот у меня Эрвин… Красивый был парень, я влюбилась в него без памяти…

– А где ты его нашла?

– Он в Москву приехал по делам. Встретились в одной компании, нас познакомили, потом он приехал еще раз, но уже ко мне… Все это время мы переписывались по Интернету…

– Вот и я тоже по Интернету… – Я снова вспомнила щемящие письма Тони, его признания в любви, желание создать со мной семью…

– Но как же случилось, что его убили?

– Не знаю подробностей… Его мать, ее тоже звали Роза, сказала мне об этом… Потом еще кто-то из родни… Все они казались на одно лицо, и я их ненавидела…

– Еще бы… За что их тебе любить, если они собирались убить тебя? Вот ты рассказала всю эту страшную историю, а я все думаю: почему Тони не предупредил тебя о том, что тебя ждет, когда ты переступишь порог их дома?

– Он сказал мне, что разговаривал с матерью и убедил ее в том, что любит меня по-настоящему, что это не какой-то там курортный или интернетовский, виртуальный роман… Она выслушала его, успокоила и сказала, что если ее сын полюбил девушку, то она не станет препятствовать нашей свадьбе… Конечно, уверила его в том, что они не тронут меня, все-таки я – невеста Тони… Но вероятно, у преступников свои понятия… Думаю, что эта самая Роза в первую очередь увидела во мне источник денег… Я же была хорошо одета, да и деньги у меня были…

Мне показалось, что я слышу шаги на лестнице. Я схватила Соню за руку.

– Тсс… Слышишь?

– Да… Как будто бы кто-то ходит…

И тут мы услышали, что по лестнице действительно кто-то поднимается. Неторопливо, как к себе домой…

Мы спрятались за старый стол и замерли. Скрипнула дверь, просунулась голова, и мы услышали шепот:

– Соня… Это я, Роза… Вы еще здесь? Просто я хочу сказать вам, что я никак не могу найти кофейник… Хотела вам кофе приготовить…

Я подумала о том, что Роза неплохо владеет русским языком… Подумала и расхохоталась…