Текст книги "Держись от них подальше. Часть первая"

Автор книги: Анна Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

2

– На них даже в суд не подать, отшутятся, – раздраженно процедил Николай, бросая на стол прочитанную газету. Его рука сама потянулась к виску. Шрам всегда начинал зудеть в минуты нервного напряжения.

– Писаки. Бульварные желторотики, – поддержал его Павел. Высокий и сухощавый, он походил на старого бухгалтера. – Ничего нового, но воду мутят. Похоже, они пока не знают о главных возможностях Символа.

– Sapienti sat.88
  Sapienti sat (Умному достаточно – лат.)


[Закрыть] Теперь у нас нет времени ждать, если мы хотим первыми найти Символ. – Голос Николая звучал спокойно и уверенно. Грубоватая внешность и властный взгляд говорили о его сильном характере. – Понять бы еще, что он из себя представляет этот Символ, – добавил он, погружаясь в задумчивость.

– Долгоруковы зашевелились. По моим данным они к твоему наследнику подбираются, – Павел привычно потер затылок. – И такие статейки только возбуждают их интерес. – Он бросил на газеты быстрый взгляд недобрых, карих глаз из-под темных, нависающих бровей.

– Сколько лет прошло, все не успокоятся. Вряд ли они смогут организовать новое покушение, силы у них не те. Скорее всего, они захотят подобраться к Алексу другим путем.

Николай подвинул по гладкой столешнице к собеседнику открытый конверт. Кивнул, предлагая ознакомиться с содержанием письма. Пока Павел внимательно изучал предложенный текст, Николай тихо выстукивал пальцами по столу ритм какой-то мелодии. Наконец, подводя итог своим размышлениям, он нахмурился и внимательно посмотрел на Павла. Тот отложил прочитанное письмо.

– Думаешь кто-то поверит в такой очевидный подлог? – спокойно спросил Павел.

– Дело не в том, поверят или нет. Для нашей зарубежной родни это отличный повод для передела власти. Они и так слишком близко подобрались к тайне Символа.

– Ничего необычного. Очередная интрига Долгоруковых. – Павел развел руками, изображая лицом скуку. – Выставили амбициозного мальчишку и пытаются убедить всех в его исключительности. Хотят представить его новым Хранителем Символа. – Он кивнул на письмо. – Непонятно на что они надеются?

– Согласен, с этой жуткой татуировкой они перемудрили. Но при большом желании на такой аргумент можно смотреть с разных позиций. – В голосе Николая слышался сарказм. – Согласись, парень хорошо подготовлен. Требование взять его на службу к нам в Бюро внешне выглядит вполне обоснованно.

– Надеюсь, ты найдешь основание для отказа? – Павел откинулся на спинку стула, не скрывая возмущения.

– Зачем? Напротив, врага надо знать в лицо. Принимай нового стажера к себе в архив, – спокойно ответил Николай.

– До чего же ты меня обрадовал. – Лицо Павла скривилось. – Но у меня есть чем тебя отблагодарить. – Стараясь скрыть раздражение, он попытался придать лицу задумчиво-загадочное выражение. Взял папку, отложенную на край стола.

– Что еще случилось плохого? Ты хоть когда-нибудь порадуешь меня чем-нибудь? – проворчал Николай, внимательно следя за нарочито медленными движениями друга.

Они дружили с детства. Вместе создавали Бюро. Николаю досталась должность директора. Павел всегда был его помощником, заместителем, начальником личной охраны. Теперь к этому списку добавилась должность архивариуса, то есть начальника специального архива.

Николай, заметив, как задумчивость на лице друга уступает место легкой улыбке, спросил:

– Неужели новое откопали?

– Новое в архивах? Шутишь? – окончательно выныривая из своих мыслей, улыбнулся Павел. – Все новое – это хорошо забытое старое.

– Отлично. Новое нашли в старом? – спросил Николай. В его голосе снова проявилось недовольство.

– Разве старое бывает новым? – Поддельно изумляясь, Павел развел руками.

– Ну, хватит. Смотрю у тебя снова хорошее настроение. Меня порадуешь? – Николай нахмурился.

Поймав недовольный взгляд друга, Павел понял, сейчас ему окончательно испортят остатки приятного расположения духа.

– Everything brilliant is simple99
  Everything brilliant is simple (Все гениальное просто – англ.).


[Закрыть], – произнес архивариус, стараясь придать лицу серьезность. – Наши аналитики, как всегда, решили по-новому посмотреть на известную старину, – поспешил он реабилитироваться. – Интересно получилось. Если коротко, мы можем проследить подробный путь старца Федора в Сибири.

– Все-таки старец? Ты так уверен, что личности Александра Первого и старца Федора Кузьмича тождественны? Они ведь даже внешне не похожи. – Николай с сомнением посмотрел на начальника спец архива.

Павел поджал губы. Хотел промолчать, но не выдержал.

– Во-первых, тебе известно, в архивных материалах Томской экспедиции о ссыльных, сохранилось описание внешности Фёдора Кузьмича.

Он нашел нужный лист в папке и зачитал: “… рост 2 аршина и 6 с 3/4 вершков. Глаза серые, волосы на голове и бороде светло-русые с проседью, кругловатый подбородок. На спине – следы от побоев кнутом…”.

Лицо Павла сделалось довольным.

– Получается, внешность, описанная в материалах Томской экспедиции о ссыльных, совпадает с описанием Александра Первого. Кроме следов от побоев, конечно, – с усмешкой добавил он.

– Во-вторых, при жизни Фёдор отказывал в написании своего портрета. Критики и исследователи сравнивали этот рисунок… – Павел положил на стол перед Николаем копию рисунка неизвестного художника, сделанного углем на второй день после смерти старца, двадцать второго января одна тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года.

Заметив сомнение во взгляде друга, продолжил:

– Смотри, они сравнивали этот рисунок с парадным портретом Императора.

Недоверие в глазах Николая осталось прежним.

– Парадный портрет Императора с разницей почти в сорок лет! Любого баловня судьбы, переодень в тряпье и отправь жить в деревню, в Сибирь. Думаешь, узнают его через сорок лет? – с досадой произнес Павел и замолчал, огорченный откровенным непониманием со стороны друга.

Помолчал, ожидая возражений на свои слова. Заметив, как Николай задумался, настойчиво продолжил:

– В-третьих, остались записи свидетелей, опознавших Александра Первого в старце Федоре Кузьмиче. Например, казак Березин, долгое время служил в Петербурге. В Фёдоре Кузьмиче он опознал покойного императора.

Местный священник Иоанн Александровский, сосланный в Сибирь из Петербурга, также опознал в старце царя и утверждал, что не мог ошибиться. Он неоднократно видел Александра Первого в столице.

Другие свидетели упоминали наличие связей Старца в петербургском обществе. Они сообщали: “Старец общался с епископом Афанасием (Соколовым) на французском языке”.

Павел перевел дух.

– Есть еще и в-пятых и, в-десятых.

Обычно непробиваемый Павел, начинал беспокоиться. Его раздражала невозмутимость на лице Николая. Ведь именно Орел Николай Петрович продолжил поиски Символа Жизни после гибели отца.

Павел считал свою работу безупречной. Он знал: косвенные доказательства ведут к очевидным фактам. В ответ же лишь хладнокровие и отстраненность друга. Не сдаваясь Павел продолжил:

– Ряд исследователей сообщает об обширной переписке, которую вёл Фёдор Кузьмич. В числе его корреспондентов называют барона Дмитрия Остен-Сакена. В его имении, в Прилуках в Киевской губернии, долгое время хранились письма старца. Но потом они бесследно исчезли. Также сообщается о переписке Фёдора Кузьмича с императором Николаем Первым. Она велась с помощью шифра.

– Достаточно. Твои успехи меня радуют. Верю, ты успел одолеть и запомнить весь архив, но… – сделав неопределенный жест рукой, Николай прервал друга.

– М-да, и неверие для кого-то святое чувство, – покачав головой, тихо произнес Павел. – Подозреваю, для тебя в этой истории нет авторитетов. Но Анатолия Федоровича ты же уважаешь как специалиста. – Павел попытался вложить в свои слова максимальное убеждение.

Николай вопросительно поднял брови. Взгляд его сделался недовольным.

– Существует категорическое заключение юриста Анатолия Федоровича Кони. – Начальник спец архива достал очередной лист из папки. – Вот, в его документах: “Письма императора и записки странника писаны рукой одного и того же человека”. Неужели забыл? – вспоминая известную личность, возмутился Павел.

Николай взял в руки копию документа. Пробежал взглядом ровные строчки. Отложил лист.

– Уважаемый юрист Анатолий Федорович вряд ли был графологом. Потом, сам знаешь, пока не пощупаю, не поверю, – спокойно ответил Николай.

Набираясь стоического терпения, Павел поднял взгляд к потолку. Вздохнул и продолжил:

– Цитирую из газеты: “…в 2015 году на прошедшем в Томске форуме “Дважды вошедший в историю: Александр Первый – старец Федор Томский” графологи заявили: “Почерки святого скитальца и покойного императора совпадают”.

Светлана Семенова, президент русского графологического общества, сообщила: “Графология с высокой вероятностью позволяет утверждать, это один и тот же человек. Малозаметные символы с возрастом не изменились. К примеру, буква „ж“ имеет петлю, которая заменяет пропущенные рядом с ней буквы „о“ и „е“…”1010
  По материалам: Русского графологического общества; Комсомольская правда. Старец Федор и Александр I писали одним почерком? https://www.kp.ru


[Закрыть].

– Ты прав, специалистов уважаю. Но… – Николай сокрушенно развел руками. Он даже улыбнулся, но улыбка вышла скептической.

– Фома неверующий, – устало вздохнул Павел. Помолчал и сказал серьезно: – По архивным материалам нам удалось подробно проследить путь старца Федора в Сибири. По-моему, особое внимание привлекает 1843 год, когда он работал на золотых приисках в Енисейской тайге. Этот момент остался “за кадром” истории.

– Даже не надейся! – Николай возмутился, замахал на Павла руками. – В тайгу, на охоту и рыбалку тебя не отпущу. – Хитровато прищурился и спросил неожиданно: – Зачем твои аналитики в доклад включили эту ерунду? – Пошевелил компьютерной мышкой, пробуждая ноутбук. Заметив возмущенный взгляд друга, остановил его возражение: – И не рассказывай мне о чудесных способностях старца Федора.

Открыв нужный документ, Николай начал читать: “…Наделён даром предвидения, из-за чего к нему приезжали за советом люди издалека. Особенно ценили Фёдора Кузьмича служители православной церкви. Например, однажды его посетил епископ Иннокентий, впоследствии ставший митрополитом Московским…”.

Голос Николая звучал спокойно и негромко, но полностью скрыть скепсис и недовольство у него не получилось. – Церковники так ценили, что тайну последней исповеди старца не сохранили? – Укоризненно покачал он головой.

– Вы, Николай Петрович, требовали подробный доклад, – обиженно произнес Павел, намеренно переходя на “Вы”. – И не все священники болтливы. Старец Федор бывал на исповеди у будущего томского епископа Парфения и томских иеромонахов Рафаила и Германа. Они утверждали, что знают, кто он, но отказывались разгласить тайну исповеди, – заступился за батюшек Павел.

– Хороший доклад. Но не могу я поверить. Приходи и забирай. Вот так просто. Не хватает во всем этом чего-то важного. Ищем, но что именно ищем понять до сих пор не могу. Все на уровне предположений и фантазий.

– Надо ехать и смотреть на месте. Здесь мы только и можем – фантазировать, – выделив ехидной интонацией “фантазировать”, ответил Павел.

– Даже не мечтай. Ты мне здесь нужен, – рассердился Николай. Затем продолжил решительно: – Некого нам сейчас в Сибирь посылать. Людей, посвященных в истинную суть поисков, у нас мало. – Помолчал и спросил, не скрывая язвительности: – Хочешь своих архивариусов снова отправить на пленэр?

– Уже съездили. Олег Старченко только вчера с больничного вернулся и еще двое в госпитале, – проворчал начальник специального архива и нахмурился.

3

Алекс замер в кресле. Не моргая, он смотрел в невидимую точку. Случившееся не хотело помещаться в голове. Александра снова его прогнала. Точнее настойчиво попросила уйти, тихо, но твердо сказав:

– Мне надо подумать.

Он, словно зверь, мерил нервными шагами дорожку, проложенную вокруг ее дома. Так и не придумав, как к ней вернуться, долго бродил по городу. Вокруг люди куда-то спешили, а он ощущал одиночество.

Алекс не понимал, что можно сделать, как вернуть мир на ноги. Надеялся, усталость придавит его растрепанные мысли. Придавила. Мысли, вопросы скрутили мозг в огромный, тугой ком и начали распирать череп. Алекс захотел напиться.

Теперь он сидел в темной библиотеке. За окном серел рассвет. Утонув в глубоком, кожаном кресле, развернув его к свободной стене, Алекс невидяще смотрел на фотографию и терзал себя вопросом:

– Возможно ли это?

С отцом у него отношения откровенные. Были. Получается, отец кое-что скрывал от сына.

Алекс погружался в какое-то отстраненное состояние. Словно со стороны наблюдал, свой тупеющий мозг и не мог остановить бешено скачущие мысли. В груди все сдавило. В нем сломался воздушный кран, и он завис, лишенный воздуха. Жизнь ударила под дых. От боли, вонзившейся в душу, хотелось лечь и умереть.

Он пил, не пьянея. Пытался думать. Хотел подключить логику, даже к мат анализу примерился. Но, то ли с логикой у него возникли проблемы, то ли высшая математика свалила в отпуск, но кусочки фактов не складывались в мозаику. Алекс сидел и вспоминал рассказы Александры. Ускользало нечто важное. Тревожные моменты не желали выстраиваться в четкую линию.

Он вылил остатки янтарной жидкости в низкий, пузатый бокал. Поставил пустую бутылку под кривоногий столик к ее опустевшей соплеменнице. Наборная столешница завалена упаковками от нарезки. Остатки сыра, ветчины и копченой колбасы небрежной кучкой лежали на круглом масляном пятне, пропитавшем белый лист офисной бумаги. Рядом с неаккуратной кучкой, на краю листа, покоились кружочки лимона. Бумага под ними промокла от сока, впитавшегося неровной лужицей в целлюлозу.

Алекс не пошевелился, когда дверь открылась. Он не ошибся, узнав отца по шагам, уверенным и едва слышным.

– Хоть бы окно открыл. – Включив в библиотеке свет, Николай недовольно поморщился. Подошел к большому, высокому окну. Открыл. Широко распахнул его и вернулся к крайнему книжному шкафу. Достал толстую черную папку с надписью: “Символ Рода”.

– М-м-м-да, ленивому всегда праздник, – проворчал он, не отрывая взгляда от папки.

– Шило вылезло из мешка? – спросил Алекс, не скрывая язвительности. Прищурился, глядя на отца.

Тот едва заметно приподнял бровь.

– Ты знаешь? У тебя есть дочь. – Алекс отвернулся к стене с фотографиями. Та, что в центре, манила неразгаданной тайной.

– Скверная шутка. Ты это сам придумал? – Николай раскрыл папку, начал листать, выискивая нужный текст.

– Она сказала, – Алекс не мог оторваться от фотографии.

Николай помрачнел, отрываясь от бумаг. Внимательно глядя на сына, спросил с явной озабоченностью:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Почему, как только случится хорошее, так сразу мордой в дерьмо? – Алекс снова повернул к нему небритое лицо. – Молчишь? – вопрос прозвучал раздраженно. Он смотрел на отца совершенно трезвыми глазами. Замолчал, понимая: – Ответа не будет.

Алекс продолжил громко и сбивчиво: – Со мной все хорошо… – Запнулся словами: – То есть не хорошо, просто отвратительно… – Усмешка получилась кривой. Глубоко вдохнув, он произнес увереннее: – Ты зна-а-ал. Если знал, почему ты ее бросил?

– Ты, о чем? До чертей допился? – С силой захлопнув папку, Николай нахмурился, шагнул к сыну.

– У нее такая же фотография висит на стене. – Подняв со столика полный бокал, сын спокойно встретил недовольство отца.

– Доблудился. Пора тебе на службу. Почти месяц без дела небо коптишь. – Николай с трудом сдержал раздражение, проводив осуждающим взглядом бокал в руке сына.

– Не хочешь спросить “где?” или опять про долг перед родом напомнишь? – Алекс сделал глоток из бокала. Во взгляде его читалась насмешка.

– И где же? – спросил Николай, стараясь выглядеть спокойным.

– Недалеко, на Ахматовской, дом тридцать пять. – Одним глотком осушив бокал, Алекс внимательно смотрел на отца, следя за его реакцией.

– Где? – спросил тот внезапно охрипшим голосом. Но тут же возмутился, тряхнул головой. Утвердив голос, возразил: – Ерунда какая-то. Это невозможно.

– Почему невозможно? Вчера видел, сам, своими глазами, вот как тебя сейчас. Рамочка такая простенькая на стене висит, – ответил Алекс усмехаясь. Потом резко вдохнул и рыкнул на выдохе: – Над ее подушкой. – Грохнул на столик пустой, пузатый бокал и тот рассыпался мелкими, прозрачными брызгами.

– Отставить пьяную истерику. Рассказывай. Все. По порядку, – грозно, отрывисто приказал Николай, с трудом сдерживая желание встряхнуть сына.

И сын рассказал, подробно. Промолчал только про птицу с головой дракона. Не хотелось Алексу выглядеть совершенным идиотом в глазах отца. Тот и так на него посматривал с неодобрением.

– Вы увидели симпатичную женщину и поспорили из-за нее с Константином? Я ничего не перепутал? – Буравя сына колючим взглядом, Николай сухо выделил заинтересовавшую его часть рассказа.

– Кто же думал, что все так получится? – Алекс, беспомощно развел руками. Выглядел он подавленным, даже несчастным.

– Я знал. Глупость заразна. Но, чтобы та-а-ак… Восхитительный идиотизм. Ты не переутомился, отдыхая? – возмутился Николай, не скрывая раздражения.

– Ты не ответил. Ты знал? – не обращая внимания на обидные слова, Алекс снова задал волнующий его вопрос.

– Нет, но я разберусь, – ответил Николай, понизив голос, и угрожающе прищурился.

– Ты не посмеешь… – прошипел Алекс, приходя в бешенство. Вскочил, глядя отцу в глаза. – Если хоть один волосок с ее головы… – дошипеть не успел.

– Сдурел? – зарычал Николай. Бросая папку в пустое кресло, шагнул к сыну. Навис над ним всей своей властью.

Алекс замер, сверкая яростным взглядом. От напряжения у него даже желваки на скулах задвигались. Несколько секунд он бодался с отцом взглядом. Потом опустил голову, сжимая кулаки так, что костяшки побелели.

– Хоть есть из-за чего страдать? – Николай насмешливо прищурился, глядя на сына.

Не поднимая головы, Алекс произнес с тоской и мечтательностью:

– Не встречал я таких. Светлая она, неземной чистоты. Глаза у нее… Просто не передать словами какой взор незабываемый.

– Беда-а-а, – только и смог сказать Николай, проникаясь влюбленно-поэтическим настроением сына. Помолчал, хмурясь и что-то обдумывая, как бы взвешивая мысли. Продолжил добрым, почти душевным голосом:

– Я-то думаю, кому доверить сибирскую командировку, – сказал он примирительно, поглаживая старый шрам на виске. – Займешься делом, вся дурь пройдет. Утром получишь документы и билеты.

Алекс вскинулся. Николай предостерегающе взмахнул рукой.

– Это приказ, – понизив голос, властно перебил он, вновь закипающего сына.

Николай вернулся в свой кабинет. Подошел к письменному столу, остановился, глядя в окно. Сел в кресло. Подняв руки над головой, переплел пальцы, опустил их на затылок и замер. Казалось, он даже дышать перестал. Шумно выдохнул. Потер кривой шрам на левом виске. Взял телефон, нашел и вызвал нужного абонента.

– Ты мне нужен. Срочно. И Костю с собой прихвати, – не здороваясь, произнес Николай спокойно, но твердо.

***

– Я увидел, Сашка, то есть Александр Николаевич, смотрит на девушку в соседнем доме и, вдруг, подумал: “Это будет весело”, – пробормотал Костя и виновато понурился.

– Ты развлекаться туда ходил? – От возмущения Павел даже воздухом поперхнулся.

– Пил? – грозно спросил Николай.

– Давно ее знаешь? – Павел смотрел на сына с подозрением.

– Добровольная помощь следствию… – начал Николай.

– Да вы что? – взвился Костя, округлив глаза и краснея. Вскочив, опрокинул стул, на котором сидел: большой, массивный, с мягким сидением и высокой спинкой.

– Сидеть! – рявкнул на него отец.

– Сидеть будешь долго, – спокойно и с расстановкой, наставительно поддержал друга Николай.

– Надо же, отличник, – процедил сквозь зубы Павел. – Только начал службу и так обделался, – продолжил он выговаривать, словно директор ученику, опозорившему честь школы.

– На время проверки ты отстранен. Из дома ни шагу, – жестко сказал Николай, глядя на Костю со всей возможной суровостью. Тут же кивнул Павлу: – Всю связь у него забери, запри его дома в кладовку. Пусть … – Николай запнулся, – книжки читает.

***

Когда за Костей закрылась дверь, Павел с тревогой посмотрел на начальника.

– Неужели ты в сыне сомневаешься? – с удивлением спросил Николай у друга, заместителя и начальника личной охраны. – Они же просто молодые идиоты. Вспомни, что мы творили в их возрасте. – Махнув рукой, он улыбнулся грустно и мечтательно. – Не мог он на это пойти. Но ты подержи его дома в строгости, пусть прочувствует. И замени его на кого-нибудь посерьезнее. Александра я в Сибирь отправляю в командировку, там дурь быстро выветрится. Если наши аналитики обнаружили след Хранителя Символа, значит там будет много работы.

– Сделаю, – ответил Павел, облегченно вздыхая. Но тут же встрепенулся: – Но фотография?

– Разве проблема сделать копию? – произнес Николай. – Меня больше беспокоит адрес. Имя бабки также совпадает, хотя это тоже можно легко устроить.

– Не верю я в случайности, – согласился Павел.

– И я не верю, но не хочется в каждом чихе злобные заговоры видеть. Одинокой девушке могли, например, деньги понадобиться.

– Согласен, девушку купить не сложно. Но ты веришь, что Полину Матвеевну, если это та самая ведьма, кто-то сможет купить? – Вспомнив далекое прошлое, Павел зябко повел плечами.

– Учитывая ее давнюю антипатию ко мне, она могла бы сделать это бескорыстно, из любви, так сказать, к искусству. – Николай усмехнулся невесело и задумался. – Ерунда это, пустое. – Он негромко хлопнул по столу ладонью.

– Все-таки я бы проверил, – попытался настоять Павел.

– Разве я против? Только сильно не увлекайся, без ущерба для службы. Без этого есть чем заняться, – ответил он Павлу и подвинул к себе папку с надписью: “Символ Рода”.

***

Николай разложил на столе веером фотографии. На одной – девушка, похожая на подростка. Невысокая, худенькая, в белой футболке и светло-голубых джинсах. Темно-медовые волосы рассыпались по плечам. Лицо плохо видно.

Слушая Павла, он взял следующую фотографию. Та же девушка в коротком легком платье, стройные ноги, узкие туфли на низком каблуке. Николай всмотрелся в лицо. Глаза большие, голубые, яркие. У него все замерло внутри. Он вспомнил, как тонул в таких же глазах. Давно, в прошлой жизни.

– Сведения из единого реестра недвижимости подтвердили: квартира принадлежала Лариной Полине Матвеевне и Лариной Наталье Ивановне. После смерти Натальи в 1993 году, ее доля перешла наследникам: ее матери Лариной Полине Матвеевне и ее дочери Лариной Александре Николаевне. – Докладывая, Павел ерзал на мягком стуле.

При последних словах Николай отложил фотографию и крепко сжал кулаки. Лицо его закаменело, он сжал челюсти. Задержал дыхание, прикрыл глаза, медленно выдохнул.

– Продолжай.

Дослушав Павла, он с минуту молчал. Потом, словно очнувшись, посмотрел на него вопросительно и беспомощно.

– Сам проверял. Все правильно. – Поняв его взгляд, кивнул Павел.

Он без слов подошел к книжному шкафу. Достал бутылку водки и коробку с крекерами. Извлек две серебряные рюмки и молча наполнил их. Подвинул одну Николаю.

– Не верю, – произнес Николай, помотав головой. – Тогда ты тоже все проверял. Ребенок не выжил. Как бы она смогла все это устроить? Да и зачем ей это понадобилось? – Николай резко, с досадой опрокинул в себя содержимое рюмки. Даже не поморщился. Уставился невидящим взглядом в стену.

Повторив маневр с рюмкой за Николаем, Павел ответил:

– Зачем? Хороший вопрос. Ты забыл, что тогда творилось? Думаю, спрятав девочку, она ее спасла.

Павел подвинул по столу цифровой диктофон к Николаю.

– Здесь запись моего разговора с Мнацакяном. Сейчас он пенсионер. Тогда заведовал реанимацией куда привезли Наталью после взрыва. Полина Матвеевна работала врачом в той больнице.

– Но потом, позже. Почему она украла ее у меня? – до боли сжимая кулаки, с тихим отчаянием возмутился Николай.

– Украла? У тебя? Но ты же умер. На целый год для всех умер. – Густые брови Павла взметнулись в удивлении.

– Все равно невозможно. – Николай с силой потер лицо ладонями.

– Я бы и сам не поверил. Но ты же понимаешь, если она… Ты же всю жизнь мечтал о дочке? Это просто подарок судьбы… – Павел смотрел на друга с грустной улыбкой. Потом помрачнев, продолжил: – Если серьезно, экспертиза покажет. Ты согласен?

– Как ты это сделаешь? Девочке мешок на голову и в клинику? – спросил Николай с раздражением.

– Это от избытка чувств ты так хорошо обо мне думаешь? Не допускаешь более гуманных методов? – Павел усмехнулся, но в голосе его прозвучала обида. Он снова наполнил опустевшие рюмки.