Текст книги "Держись от них подальше. Часть первая"

Автор книги: Анна Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Время остановилось. Александра ужаснулась от мысли: она не уйдет без этой птицы…

Мастер отложил инструменты. Мягкой бумажной салфеткой тщательно промокнул масло с рисунка на коже. Взял в руки синий стеклянный флакон. Несколько капель густой, темной жидкости упали на прекрасное создание, устроившееся на хрупком, нежном плече.

Капли, словно живые, стремительно растеклись по коже. Накрыли чешуйчатую голову, увенчанную сияющей короной. Покрыли узор длинных струящихся перьев. Добрались до кончиков когтей. Медленно впитались. Кожу закололо, зажгло, потом жар сменился холодом, легким онемением. Через несколько минут все прошло.

Александра подошла к зеркалу. На ее плече, обнимая его крыльями, сидело маленькое чудо. Желтые, драконьи глаза смотрели на нее изучающе.

Внезапно погас свет. Через мгновение, совершенно беззвучно, рядом возник Алекс. Она оказалась в кольце сильных рук, макушку согрело теплое дыхание.

– Выход сами найдете? – хрипло спросил мастер-гном. Когда они шагнули за порог, услышали удаляющийся бас: – Береги принцессу.

Потом наступили будни. В первый же вечер они отправились в знакомый салон. Дверь оказалась закрыта, вывеска исчезла. Соседи удивились, услышав о тату-салоне.

– Вот же гном. Обманул все-таки. – Злость и обида смешались в душе Алекса. Теперь это казалось ему делом принципа. – Город большой. – Полный отчаянной решимости отправиться в другой салон, Алекс потянул Александру из двора.

Она остановила его:

– Я тебе верю. Только ты не торопи меня. – Помолчав, неожиданно для себя предложила: – Пусть моя птица будет нашей тайной.

***

В этот вечер они гуляли по улицам Пушкина, сидели на летней веранде кафе и Александра рассказывала, что ее бабушка, Полина Матвеевна, родилась в далекой сибирской деревне. Приехав в Ленинград, бабушка влюбилась в его пригороды. Город Пушкин она называла “любовью с первого взгляда”.

Она так ярко описала бабушку, что Алекс уже страшился встречи с будущей строгой родственницей. – Родственницей? – подумал он с удивлением, пытаясь привыкнуть к этому слову.

Александре передалась бабушкина страсть к этому городу. Здесь ощущалось уютное величие и каждый камень дышал стариной. Она знала здесь все: улицы, укромные пушкинские дворики. Ее покоряла особая притягательность дворцов и парков.

Они шли по Леонтьевской улице. Дошли до угла Средней, свернули налево к Оранжерейной.

– Вон в том доме случилась забавная история с императором Николаем Павловичем. – Александра указала на двухэтажный дом. – В конце его царствования здесь учредили Царскосельское Общественное Собрание.

– Вряд ли хозяину дома тогда было смешно. – Алекс взял ее за руку. Он словно боялся оторваться от нее.

– По-моему, Николай Первый не отличался сильным характером. Правил империей, но обижался на мелочи, из-за ерунды мог поссориться.

Болтая о пустяках, они дошли до парка. Она хотела показать любимые уголки. Они целовались на Сахарной горке44
  Сахарная горка – достопримечательность в Екатериниском парке (Царское Село).


[Закрыть], скрытые густыми кустами цветущей сирени. Александра таяла от поцелуев. Голова кружилась от аромата цветов.

Потом они шли по Розовому полю55
  Розовое поле – район Екатерининского парка (Царское Село), прилегающий к Большому капризу. В период создания пейзажного парка, в конце XVIII века, здесь был сплошной зеленый луг, засаженный по краям разнообразными сортами розовых кустов.


[Закрыть]. Розы давно там не растут.

– Люди во все времена одинаковы. – Александра вздохнула. Заметив удивленный взгляд Алекса, она обвела рукой вокруг. – При Екатерине Второй здесь выращивали розы. Как думаешь, зачем она приказала поставить здесь вооруженных солдат? – Александра кивнула, заметив понимающую улыбку Алекса. – При Николае Первом розы здесь уже не росли, а солдаты по-прежнему караулили. Царь, обнаружив солдата с ружьем в чистом поле, удивился.

– Думаю, он удивился еще больше, когда ему сообщили причину, – Алекса развеселила эта история.

– Пойдем, я покажу, как с Большого каприза66
  Большой каприз – одно из наиболее эффектных сооружений дворцово-паркового ансамбля Царского Села.


[Закрыть] свалилась.

– Не надо показывать. – Алекс встревожился, придержал ее за руку. Ее пальчики такие нежные. У него все замирало внутри, когда они просто держались за руки.

– Не страшно, – засмеялась она. – В детстве мы с бабушкой здесь гуляли. Однажды я решила от нее спрятаться. Забралась на Большой каприз. Там высоко и все вокруг видно. Я даже испугаться не успела, когда сорвалась. Упала на телегу с сеном. Она как раз по Подкапризной дороге77
  Подкапризная или Подкапризовая дорога разделяет Екатерининский и Александровский парки в городе Пушкине (Царское Село). Она получила свое название благодаря двум архитектурным объектам – Большому и Малому капризам.


[Закрыть] ехала. Дядьку, что на телеге сидел, чуть удар не хватил. Зато он довез меня до ворот. Пока мы ждали бабушку, он разрешил мне кормить лошадь яблоками.

Алекс удивлялся своему состоянию бесшабашной радости, возникающему всякий раз, когда он смотрел на Александру, то есть на Сашеньку. Ему страстно хотелось снова задать ей свой главный вопрос. Боясь отказа, он сдерживал себя, давая ей время привыкнуть.

Александра наслаждалась каждой минутой рядом с Алексом. Поздними вечерами ей совсем не хотелось расставаться с ним. Она видела – Алекс не обманывает. Она всегда различала ложь. Эта способность ее спасение и наказание.

В какой-то момент Александра поняла, она готова доверить Алексу все свои тайны. Когда она рассказывала о своих детских приключениях и смешных случаях в университете, он покорил ее добрым вниманием, искренним переживанием.

– Шовинист, – проворчал он сердито, когда она говорила о своем новом начальнике.

***

В субботу Алекс пригласил Александру в гости, на дачу. Обещал показать библиотеку его деда. На ее вопросительный взгляд улыбнулся и ответил:

– Хочу познакомить тебя с Игорем и Мариной. Ты их видела на балконе в наш первый веселый вечер.

Алекс заехал за ней ранним утром. Его огромная, черная, хищно-блестящая машина казалась пришельцем из иного мира в ее уютном, тесном дворике, среди старых пятиэтажек. Пока ехали разговор не клеился. В механическом монстре Александру охватили напряжение и подавленность.

Дача оказалась скромнее, чем она опасалась. Небольшой, старый, даже старинный, одноэтажный дом с мансардой под высокой, ломаной крышей. Бордовая метало-черепица и темно-коричневые стеклопакеты мирно уживались с толстыми стенами из красного кирпича девятнадцатого века.

Высокий, темно-зеленый забор смотрелся скромным на фоне соседей. Но внутри впечатляла плотная, живая изгородь из лохматых елей.

Друзья Алекса ей понравились. Большой, с озорным взглядом, беззаботно веселый Игорь наслаждался последними деньками отпуска. Марина, невысокая, смуглая, темноволосая, оказалась студенткой. Они общались свободно, по-доброму, по-домашнему.

Марина шутила, называла мужчин бездельниками и мальчишками. Забавно обижалась, жалуясь:

– Они медленно “варят” шашлык.

Их скромная компания успела опустошить нескромные запасы продуктов из холодильника, пока мальчики колдовали над мясом. Игорь, не отрываясь от дела, развлекал всех анекдотами. Казалось, в этом занятии он не знает усталости. Все смеялись до изнеможения.

Убрав улыбку с лица, Игорь сделал страшные глаза и произнес пугающим голосом.

– Знаете, какая история со мной приключилась?

Марина хихикнула. Алекс вздохнул и поднял к небу глаза.

– Расскажешь? – Оказалось только у Александры остались силы на любопытство.

Шашлык замечательно сочетался не только с коньяком или красным вином. Игорь обвел всех многозначительным взглядом и начал рассказ:

– Подняли нас по тревоге. Какой-то придурок позвонил и сказал про бомбу в Екатерининском дворце в Пушкине. Погода была мерзейшая: то ли дождь с мокрым снегом, то ли мокрый снег с дождем. Ветер с ног чуть не валил. Когда мы приехали, людей из дворца уже вывели.

Работаем. Проверили весь дворец, как положено. Все осмотрели – ничего не нашли. Вздохнули с облегчением. Стоим в Тронном зале. Домой собираемся. Красота, уходить не хочется. Светильники отражаются в зеркалах, на стенах позолота, паркет блестит и сияет.

Обычно я работаю в паре с кинологом. В тот раз кинолог и пес молодые попались, новички. Егор еще ничего, марку держал. А вот пес … Его Лис звали. Чепрачный красавец с рыжими подпалами. Так вот, пес словно спятил. Рычит, мечется по Тронному залу, будто гоняет кого-то. Это в пустом то помещении.

В ноябре рано темнеет. За окнами ветер ревет. Вдруг электричество отключилось. Мы – за фонарики. Оба разряжены. Пес рычит, носится.

Тучи развеялись. Из каждого окна лунная дорожка легла на паркет. От него лунный свет в зеркалах отразился. В зале так прозрачно, почти светло сделалось. Пес летит через зал. Вдруг ка-а-ак бу-у-умкнет. – Игорь хлопнул ладонью по металлическому подносу.

От неожиданности все подпрыгнули. Марина погрозила ему кулаком. Александра прижалась теснее к Алексу. Игорь продолжил, как ни в чем не бывало.

– Это Лис на пустом месте во что-то врезался. Бу-м-м-м – бум-м-м – эхо пошло гулять по залу. Бедный Лис прижал уши, поджал хвост. И тут снова – Бу-бум-м-м, такой басовитый.

Лис через голову перекинулся, словно ему под зад ускорение придали. Вскочил. Разворачивается, как в замедленной съемке. Когтями скребет по паркету. Проскальзывает. Летит, не касаясь пола. Задние лапы обгоняют голову…

Но мне в тот момент не до него сделалось. На меня такой ужас напал, по-настоящему. Была бы шерсть на загривке – дыбом встала бы.

В лунном свете, там, где отражения лучей сходятся, прямо из воздуха возникла фигура прозрачная. Вроде женская. Платье широкое, белое. Она проплыла в дальний угол, за трон, и растаяла… – Понизив голос, Игорь развел руками, изображая недоумение.

– А что с песиком сделалось? – Потрясенная услышанным, Александра спросила шепотом.

– Нашли мы его под лестницей в невменяемом состоянии. Ему, бедолаге, собачий психолог понадобился.

– Психолог. Собачий. – Алекс хмыкнул.

Александра посмотрела на него с неодобрением.

– Недавно я снова встретил Егора и Лиса. – Игорь решил успокоить девушку. – Нормальный, злой кобелище бегает.

– Кто? Егор? – снова хмыкнув, спросил Алекс.

– Думаешь, если мы девушки, так испугаемся сказки о привидениях? – Марина засмеялась и ткнула Игоря в бок кулаком.

– Да ну вас. Я серьезно, а вам бы все шуточки. – Игорь сделал вид, что обиделся. – Мне хранитель музея рассказывала, что в старые времена все боялись появления белой дамы. Встреча с ней грозила переменами.

– Я бы согласилась на изменения. – Александра вздохнула. – Вот бы так: встретил белую даму, и мечта исполнилась.

Сильные руки нежно ее обняли, согревая добрым теплом. Александра мечтательно прикрыла глаза, прижимаясь спиной к груди Алекса. Бойкий голос Марины выдернул ее из грез.

– Нам не грозит эта встреча. Мы по дворцам ночью не шастаем. Может лучше споем? – Марина подмигнула.

Принесли гитару. Александра стеснялась петь. А вот Марина, хорошо играла и пела. С нежностью перебирая струны, она наигрывала мелодию. Ее голос, сначала тихий, звучал все увереннее, стал мягким и нежным. Он очаровывал, завораживал, уносил в волшебные дали. Хотелось слушать этот голос вечно.

Александра видела, как изменились лица мужчин. Лихость и напряжение смыло плавной волной. Большие и сильные, они, словно дети, сидели с мечтательно-отсутствующими взорами. Алекс, увидевший что-то сказочное в облаках, медленно перевел взгляд на нее. Она глубоко вдохнула, опасаясь утонуть, в окутавшем ее потоке нежности.

Вечерело, когда Алекс решил показать Александре библиотеку. Он действительно любил книги. Ведь там есть чем гордиться.

В большой, квадратной комнате вдоль двух стен стояли высокие, почти до потолка, шкафы из темного дерева, заполненные книгами. Яркие и темные, толстые и не очень переплеты книг смотрели сквозь стеклянные дверки.

Ровный паркет, блестящий от светлого лака. В центре низенький, на массивных гнутых ножках деревянный столик, с наборной столешницей. Рядом диван и два кресла, обитые темной, гладкой кожей. Все казалось добротным, основательным.

В простенке, между высокими окнами, притаился компьютерный стол с моноблоком и клавиатурой. В книжном царстве они смотрелись инородно. Зато кожаное кресло на широких колесиках выглядело привлекательно.

Алекс держал ее руки в своих ладонях и говорил о книгах.

– Удивительно, но история мира, это история войны, – сказал он, привлекая ее к себе.

Александре захотелось оплавиться, раствориться в его руках. Горячая истома прокатилась по телу, отозвалась слабостью в ногах, голова стала пустой и легкой. Жар залил лицо, шею, растекся до кончиков пальцев. Стесняясь своего смущения, она отвернулась.

На белых тисненых обоях свободной стены висели черно-белые фотографии в рамках из темного багета. Пустынная улица после дождя, одинокая лодка на берегу реки, безлюдная аллея парка, детская площадка без детей, черные осенние деревья…

В центре, среди безжизненного безмолвия, Александра увидела ЕЁ, фотографию, знакомую ей с детства. Большой светловолосый мужчина в белом костюме и маленькая, хрупкая темноволосая женщина в легком платье. Молодые и беззаботные. Она помнила эту фотографию столько, сколько помнила себя.

Снежная лавина обрушилась на Александру. Онемев от изумления, она молча смотрела на фотоснимок. Алекс что-то говорил ей, о чем-то спрашивал. Она, оглушенная увиденным, ничего не слышала и не понимала.

– Невозможно, – не отрывая взгляда от фотографии, потрясенно прошептала Александра.

– Что? – Алекс моргнул и проследил за ее взглядом. – М-м-м-да, – выдохнул он с досадой.

Александра перевела растерянный взгляд на Алекса. Она смотрела на него, словно впервые видела.

– Это настоящие, черно-белые. Без компьютера, без фотошопа. Только пленки и негативы. Я тоже люблю на них смотреть, – ответил Алекс, стараясь говорить спокойно и уверенно, но не смог совсем скрыть досаду.

– Кто это? – Голос охрип. Александра неуверенно указала подбородком на фото в центре.

– Мой отец и его первая жена. Дед фотографировал, – дернув плечом, ответил Алекс вздыхая.

– Так не бывает. – Александру заклинило, забылись все остальные слова.

– Бывает. Даже очень бывает. Настоящие, черно-белые. Дед любил фотографировать. Отец тоже на пленку снимал. Правда папа не фотографирует людей. – Алекс говорил, удивляясь своему неожиданному многословию. Нахмурился. Внезапный интерес Александры показался ему странным.

– Нет, этого просто не может быть. – Александра тоскливым взглядом обвела комнату.

– Пойдем, сама увидишь, – сказал Алекс вздыхая. Взял ее за руку, повел из библиотеки.

В конце коридора Алекс открыл узкую дверцу. Включил свет в маленькой комнатке без окон. На стеллаже, напротив входа, картонные коробки, пластиковые розовые ванночки и черные бочонки. Слева у стены стояли три стула. Справа на старом, массивном письменном столе – древний фотоувеличитель. Серый металлический корпус на штативе.

– Такой же видела у нашего соседа, – вспомнила Александра, отстраненно наблюдая за действиями Алекса.

Искоса поглядывая на нее, Алекс взял коробку с надписью “1991”. Открыл. Там лежали маленькие коробочки с катушками пленок, подписанные мелким почерком. Он нашел нужную, достал пленку и заправил ее в фотоувеличитель. Подвинул к столу стулья, включил аппарат.

– В детстве мне здесь нравилось. Ты, сама все увидишь, – сказал Алекс, выключая свет в комнате.

Для Александры весь мир сжался до размера белого, бумажного листа, освещенного аппаратом. На листе появилось изображение. Мужчина в черном костюме, черные волосы. Рядом с ним светловолосая женщина в легком платье.

Александра вздрогнула. Черный мужской силуэт показался знакомым. Тут же пришло воспоминание.

***

На святках они с Ленкой гадали. Сначала забавлялись. Между стеной и горящей свечой положили комок бумаги на тарелку и подожгли. Пока бумага горела, смотрели на пляшущие тени на стене. В последний момент угасания пламени, на стене появлялись ясные очертания от кучки пепла.

У смешливой Ленки получилась забавная каракатица, похожая на машину. С довольным видом подруга сказала:

– Вот! Отправлюсь в путешествие.

Свой опыт Александра вспоминала, вздрагивая. Кучка пепла получилась маленькой. Но от дрожащего пламени свечи вытянулась длинная тень. На стене отразился четкий, черный, зловещий образ человека.

– Ну, подруга, встретишь ты черного короля, – смеясь, сказала Ленка.

Скрывая испуг, Александра быстро растерла пальцами еще горячий пепел и пробурчала:

– Ерунда все это.

Ленка удивилась ее мрачности. Лишь кивнула соглашаясь.

***

– Это она, та фотография. На негативе все не так, как в жизни. Белое – это черное, черное – это белое, – сказал Алекс. Обнял и нежно прижал Александру к себе.

Она замерла, пытаясь понять, как на все реагировать.

– Я никогда не видел отца таким счастливым, – произнес Алекс тихим, задумчивым голосом. Помолчал и добавил, вдыхая аромат волос Александры: – Мама не любила заходить в библиотеку. Отец ее не фотографировал, и она обижалась. – Неожиданно для себя Алекс понял: – Высокая, стройная, красивая мать ревновала отца к этой маленькой, незнакомой женщине.

Оглушенная, свалившимся на нее известием, Александра с трудом улавливала смысл слов Алекса. Он говорил об отце, о разводе родителей в день его совершеннолетия. Ей захотелось отстраниться, разомкнуть его объятия. В голове ее крутилась одна мысль:

– Так не бывает. – Потом она вдруг поняла: – Алекс говорит об отце в настоящем времени.

– Он… жив? – спросила она.

– Конечно. – Алекс настороженно посмотрел на нее. – Что случилось?

Александра не находила слов и молчала. Потом тихо, словно боясь себе поверить, сказала: – Все хорошо, наверное.

Когда они вернулись к гостям Александра пыталась казаться веселой, но у нее это плохо получалось. Алекс с удивлением ловил на себе ее серьезные взгляды. Она смотрела так, будто впервые его видела. Он с ужасом ощущал, между ними растет напряжение, и не мог понять в чем дело.

– Что случилось? – снова спрашивал он ее.

– Все хорошо, – отвечала она.

Но он видел: не хорошо, очень нехорошо. Не умеет она обманывать. Алекс чувствовал Александра, все еще пытаясь улыбаться, отдаляется от него. Это пугало. А потом она попросила не провожать ее.

Игорь с Мариной уехали. Алекс остался один. Позвонил Александре, хотел убедиться, что у нее все хорошо. Телефон ее не отвечал. Алекс не спал ночью. Снова и снова прокручивал в голове весь прошедший день. Пытался понять, чем он мог ее обидеть и не находил ответа. Вспоминал их разговор, каждую минуту, каждое слово, шаг за шагом.

Алекс замер, поняв, уловив момент поворота в ее настроении. Он задал ей свой главный вопрос и так надеялся на ее согласие. Лоб покрылся холодной испариной.

– Александра отвернулась, сделав вид, будто увлеклась фотографиями. – Стоп-кадр момента всплыл в его памяти.

А потом на него накатила обида.

– Идиот. Докатился. Впервые изменил себе, своей свободе и получил по заслугам. Да, он любит женщин, особенно, когда они уходят утром. – Кривая усмешка исказила его лицо. – В ней нет ничего особенного. – Попытался убедить он себя. – Да, хорошенькая. Ему нравятся такие. Но ведь на ней свет клином не сошелся? На его век девчонок хватит. Ну их к лешему, этих баб. Одни проблемы от них. – Алекс хотел допить коньяк, но почему-то передумал. Сам удивился.

Под утро он попытался заснуть. Но стоило закрыть глаза и тут же возникало лицо Александры, то есть Сашеньки. Она манила, звала его. Пожалел, что ночью отказался от коньяка. Встал хмурым, измученным. И снова вопросы в голове:

– Почему? В чем причина? – Алекс опять позвонил ей. Никто не ответил.

Он долго стоял под контрастным душем. Брился, соскребая не только щетину. Словно хотел избавиться от осевших на него за ночь мыслей. Из зеркала на него смотрел колючий взгляд. Глубокая складка между нахмуренных бровей, веки покраснели, темные круги под глазами. Горькая усмешка скривила губы Алекса.

Полный досады, злой на себя, Алекс поехал к ней. Он мчался по утренним улицам большого города, будто от скорости зависела жизнь. Уже не пытаясь звонить по телефону, на одном дыхании он взлетел по лестнице на пятый этаж. Всю свою боль он вдавил в кнопку звонка.

***

Александра смотрела на фотографию, висевшую на стене над ее диваном. Большой светловолосый мужчина в белом костюме и маленькая темноволосая женщина в легком платье. Нет ни тени сомнений во взглядах, нет намека на дурные предчувствия. Она помнила эту фотографию столько, сколько помнила себя. Это ее мама и папа. О них она думала и мечтала всю жизнь.

Бабушка говорила: “Они погибли в автомобильной аварии”. Рассказывала: “Александрушку, еще не родившуюся, чудом удалось спасти”. И вот теперь, отец жив? А было ли чудо? О чем еще не рассказала бабушка? Почему?

Вопросы росли снежным комом, обещая накрыть с головой. Хотелось помчаться к бабушке в родной, уютный Городок. Пусть она скажет: “Это чужая, случайная фотография”.

Утром, не выдержав, Александра позвонила бабушке. Стараясь не выдать смятения, прячась за обычным разговором, она, как бы случайно, спросила:

– Почему у нас только одна фотография моих родителей?

Ответ поставил точку в приговоре. Бабушка сказала:

– Остальные фотографии я давно сложила в коробку и убрала на антресоль. – Потом непривычно резко добавила: – Ничего интересного. Живым о живых думать надо. Долгий разговор, не телефонный.

Александра отключила телефон.

– Вот и все, – сказала она себе. Легла на диван, свернулась калачиком, укрылась пледом с головой. Лежала без мыслей, без слез, погружаясь в пустоту.

Долгий, громкий, настойчивый, требовательный дверной звонок вонзился в ее мозг. Александра накрыла голову подушкой. Звонок не затихал, звал, приказывал, потом захрипел от отчаяния. Пришлось вставать. Сутулясь и шаркая, она подошла к двери. Не спрашивая открыла и, не поднимая головы, вернулась в комнату.

Алекс снова и снова с отчаянием давил на звонок. Щелкнул замок, дверь приоткрылась и замерла. Легонько толкнув дверь, он осторожно переступил порог. Увидел, как Александра медленно, словно во сне, уходит в комнату. Закрыв дверь, он двинулся следом.

Она молча села на диван. Опустив голову, обхватила плечи руками. Поежилась, будто замерзла. Рядом лежал скомканный бежевый плед, в уголке смятая подушка. На полу, из большой, светло-зеленой, меховой тапки, торчал телефон. Алекс не узнавал свою веселую, смелую птичку. Взъерошенная, она потускнела. Бледное лицо, темные круги под глазами, припухшие веки.

– Все будет хорошо, – сказал он, опускаясь перед ней на колени. Попытался взять ее руки, обнять. Она испугалась и отшатнулась.

– Ты не понимаешь… – Александра посмотрела на него, и он утонул в ее глазах, полных отчаяния. – Не будет, ничего не будет. – Всхлипнув, словно от рыдания, она перевела взгляд на стену.

Проследив за ее взглядом, Алекс вздрогнул. Брови сами взлетели в удивлении. Из внезапно пересохшего горла непроизвольно вырвалось: – О, черт! – Сглотнув, он хрипло добавил: – Откуда? Этого не может быть.

На стене, в простой, дешевой рамке под стеклом висела фотография, знакомая Алексу с детства. Большой светловолосый мужчина в белом костюме и маленькая темноволосая женщина в легком платье. Счастье во взглядах, улыбки на лицах. Отец и его первая любовь. Алекс помнил эту фотографию столько, сколько помнил себя.