Текст книги "После"
Автор книги: Анна Тодд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава 35
Мне жарко, очень жарко. Я стараюсь сбросить с себя одеяло, но оно не поддается. Открываю глаза и мгновенно отчетливо вспоминаю всю предыдущую ночь: Хардин орет на меня во дворе, его дыхание, пахнущее виски, битая посуда на кухне, Хардин меня целует, Хардин стонет, когда я касаюсь его, мокрые трусы. Я пытаюсь подняться, но он слишком тяжелый, его голова лежит на моей груди, а руки обвивают меня за талию. Странно, что мы так заснули; скорее всего, он обнял меня уже во сне. Честно говоря, мне не хочется покидать постель и оставлять Хардина, но я должна это сделать. Мне надо вернуться в общежитие. Там Ной. Ной. Ной.
Я осторожно нажимаю на плечо и перекатываю Хардина. Он переворачивается на живот, стонет, но не просыпается.
Вскакиваю и спешно собираю вещи с пола. Я боюсь, что он проснется раньше, чем я успею уйти. Не то чтобы он станет возражать; но, по крайней мере, мне будет не так больно, если я уйду сама. Неважно, что вчера мы смеялись вместе, при свете дня все осталось по-прежнему. Хардин вспомнит, как нам было хорошо прошлой ночью, и поэтому ему нужно будет стать еще более невыносимым, чтобы наверстать упущенное. Так обязательно будет, и в этот момент я не хочу оказаться рядом с ним. Затем мне приходит в голову мысль, что, может быть, прошлая ночь изменит Хардина и он захочет быть со мной и дальше. Но я в это не верю.
Аккуратно складываю на комоде его футболку и натягиваю юбку. Моя рубашка помята, она всю ночь валялась на полу, но это меня сейчас не волнует. Я засовываю ноги в ботинки и, схватившись за ручку двери, решаюсь еще раз оглянуться.
Смотрю на спящего Хардина. Его жесткие волосы лежат на подушке, а рука свешивается за край кровати. Он кажется таким милым, таким красивым, даже несмотря на пирсинг на лице.
Отворачиваюсь и открываю дверь.
– Тесс?
Сердце падает. Я медленно поворачиваюсь обратно, ожидая натолкнуться на суровый взгляд. Но зеленые глаза закрыты; лицо неспокойно, но Хардин все еще спит. Не могу понять, рада ли я, что он спит, или огорчаюсь, что он назвал мое имя. Ведь это он сделал или я уже слышу голоса?
Выскакиваю из комнаты и осторожно закрываю за собой дверь. Понятия не имею, как выбраться из дома. Я прохожу по коридору и, к моему облегчению, довольно быстро нахожу лестницу. Спустившись вниз, я чуть не сталкиваюсь с Лэндоном. Слышу собственный пульс и стараюсь подобрать слова. Он смотрит мне прямо в лицо и молчит, видимо, ожидая объяснений.
– Лэндон… я… – Совершенно не знаю, что сказать.
– Ты как? – спрашивает он с беспокойством.
– Все в порядке. Я знаю, что ты думаешь.
– Ничего я не думаю. Я благодарен за то, что ты приехала. Я знаю, ты не любишь Хардина, и для меня много значит то, что ты согласилась приехать помочь мне с ним справиться.
Ох. Он такой хороший, слишком хороший! Я почти хочу, чтобы Лэндон сказал, как разочарован тем, что я осталась с Хардином на ночь, что оставила своего парня одного на всю ночь и сбежала на его машине, чтобы помочь Хардину, в чем сейчас и должна раскаиваться.
– Так вы с Хардином снова друзья? – спрашивает он, и я пожимаю плечами.
– Я понятия не имею, кто мы теперь. Понятия не имею, что я делаю. Просто он… он…
Слезы рвутся изнутри, и Лэндон обнимает меня, пытаясь утешить.
– Все нормально. Я знаю, каким он может быть ужасным, – говорит Лэндон мягко.
Стоп! Видимо, он решил, что я плачу от того, что Хардин сделал со мной что-то отвратительное. Он даже не предполагает, что я могу плакать из любви к нему.
Мне нужно выбраться отсюда, пока я не испортила мнение Лэндона о себе и пока не проснулся Хардин.
– Мне нужно идти. Ной ждет, – говорю я.
Лэндон, сочувственно улыбаясь, прощается. Сажусь в машину Ноя, несусь обратно и рыдаю почти всю дорогу. Как я объясню все Ною? Я знаю, что не должна, не могу лгать ему. Я просто не могу вообразить, какую боль сейчас причиню ему.
Я слишком ужасна для такого, как Ной. Почему я не могу просто держаться подальше от Хардина?
Прежде чем зайти в общежитие, успокаиваюсь, насколько возможно. Иду очень медленно, потому что не знаю, как буду смотреть Ною в лицо.
Открываю дверь комнаты. Ной лежит на моей кровати, уставившись в потолок. При виде меня он вскакивает.
– Господи, Тесса! Где ты была всю ночь? Я звонил тебе тысячу раз! – кричит он.
Ной впервые в жизни повысил на меня голос. Мы препирались и раньше, но сейчас все серьезно.
– Мне очень, очень жаль, Ной. Я поехала в дом Лэндона, потому что Хардин напился и ломал мебель, а потом мы потеряли время, пока все убирали, и было очень поздно, а телефон разрядился, – вру я.
Поверить не могу: я лгу ему прямо в лицо – Ной всегда был со мной рядом, и вот я вру. Знаю, я должна все рассказать, но мне страшно подумать, какую боль я ему причиню.
– Почему ты не взяла чей-нибудь телефон? – настойчиво допытывается Ной, но потом останавливается. – Поверить не могу: Хардин ломал мебель? С тобой все в порядке? Зачем ты там осталась, если он так взбесился?
Чувствую, что он заваливает меня вопросами и путает меня.
– Он не взбесился, просто был пьян. Он бы меня не тронул, – говорю я и тут же замолкаю, отчаянно жалея о последней фразе.
– В каком смысле тебя не тронул? Ты его даже не знаешь, Тесса.
Он встает и делает шаг ко мне.
– Я просто хочу сказать, он не причинил бы мне боли физически. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы так говорить. Я просто пыталась помочь Лэндону, который там тоже был, – снова говорю я.
Но Хардин причинит мне боль душевную – он уже делал так, и я уверена, сделает снова. А я опять его защищаю.
– Я думал, ты прекратишь общаться с такими людьми. Разве ты не обещала это мне и маме? Тесса, они плохо на тебя влияют. Ты начала пить и исчезаешь на всю ночь. И ты оставила меня здесь. Не понимаю, зачем ты вообще заставила меня приехать, если собиралась уехать?
Ной садится на кровати, обхватив голову руками.
– Они не плохие люди, ты их не знаешь. Как ты можешь их осуждать? – спрашиваю я.
Я должна умолять его простить меня за то, как я плохо с ним обошлась, но не могу остановиться: меня раздражает, как он говорит о моих друзьях.
В основном о Хардине, напоминает внутренний голос, и мне хочется его заткнуть.
– Я не осуждаю, но ты не должна больше общаться с этими готами.
– Что? Они не готы, Ной, они просто такие, какие есть, – говорю я.
Я удивлена вызовом, с которым это сказано, так же как и Ной.
– Мне не нравится, что ты с ними водишься, – они меняют тебя. Ты уже не та Тесса, в которую я влюбился.
Он говорит совсем не оскорбительно. Просто грустно.
– Ладно, Ной… – начинаю я.
Но тут дверь распахивается. В комнату врывается Хардин.
Я смотрю на Хардина, потом на Ноя, потом снова на Хардина. Ничем хорошим эта встреча не закончится.
Глава 36
– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я Хардина, хотя вовсе не хочу слышать ответ, особенно при Ное.
– А ты как думаешь? Ты убежала, пока я спал. Какого черта? – орет он с порога.
У меня перехватывает дыхание, и в голове эхом отдается его голос. Лицо Ноя наливается гневом, и я понимаю, что у него начинает складываться картина происходящего. Разрываюсь между желанием объяснить Ною, что происходит, и стремлением объяснить Хардину, почему я ушла.
– Ты можешь ответить? – кричит Хардин, стоя прямо передо мной.
К моему удивлению, между нами возникает Ной.
– Не ори на нее, – предупреждает он.
Я застываю, а Хардин переводит разъяренный взгляд на Ноя. Почему он так рассвирепел от того, что я ушла? Вчера он посмеялся над моей неопытностью и сегодня утром наверняка вышвырнул бы меня. Надо что-то сказать, пока ситуация не стала критической.
– Хардин, пожалуйста, давай не будем обсуждать это сейчас, – прошу я.
Если он сейчас уйдет, я смогу объясниться с Ноем.
– Обсуждать что, Тереза? – спрашивает Хардин, огибая Ноя.
Очень надеюсь, что Ной будет держать себя в руках. Думаю, Хардин не колеблясь отшвырнул бы его. Ной в хорошей форме, спасибо футболу, особенно если сравнить с тощим Хардином, но я не сомневаюсь, что Хардин может начать драку и, скорее всего, победит.
Как случилось, что меня беспокоит драка между ними?
– Хардин, пожалуйста, просто уйди, мы поговорим об этом позже, – говорю я, пытаясь разрядить обстановку.
Но Ной качает головой.
– О чем поговорите? Что происходит, Тесса?
О боже.
– Скажи ему. Сделай шаг и расскажи ему все, – произносит Хардин.
С ума сойти: он заставляет меня это делать. Да, он жесток, но это совсем другой уровень.
– Расскажешь что, Тесса? – спрашивает Ной.
Агрессия на его лице сменяется нежностью, когда он поворачивается от Хардина ко мне.
– Ничего, ты уже знаешь, я вчера вечером осталась у него и Лэндона, – вру я.
Стараюсь поймать взгляд Хардина в надежде остановить, но он отводит глаза.
– Расскажи ему правду, Тесса, или это сделаю я, – рычит Хардин.
Я понимаю, что это конец, что больше ничего не скрыть, и плачу. Однако нужно, чтобы Ной услышал правду от меня, а не от этого ухмыляющегося придурка, так не вовремя к нам ворвавшегося. Я солгала – но не для себя, а для него. Он не заслужил такого; мне стыдно за то, как я обошлась с ним, и вынуждена признаваться в присутствии Хардина.
– Ной… я и Хардин были… – начинаю я.
– О господи! – Голос Ноя дрожит, а в глазах появляются слезы.
Как я могла? Чем, черт возьми, я думала?
Ной так добр, а Хардин так жесток, что заставляет меня разбить ему сердце прилюдно.
Ной закрывает лицо руками и мотает головой.
– Как ты могла, Тесса? После всего, что между нами было? Когда это началось?
Из его голубых глаз текут слезы. Представить себе не могла, что это так ужасно – видеть, как он плачет. Я смотрю на Хардина, и ненависть к нему накрывает меня так, что вместо ответа я толкаю его изо всех сил. Он этого не ожидает и отшатывается назад, но не падает.
– Ной, прости. Не знаю, о чем я думала.
Подхожу к нему, пытаюсь обнять, но он не позволяет мне коснуться себя. И он, наверное, прав. Ведь, если честно, я обманывала Ноя уже давно. Не знаю, что, черт возьми, я вообразила. Неужели я верила в невозможное – в то, что Хардин станет нормальным и мы расстанемся с Ноем, чтобы я могла встречаться с ним? Какой же дурой я была? Или в то, что можно будет не общаться с Хардином и Ной никогда не узнает о том, что между нами произошло?
Проблема в том, что я не могу не общаться с Хардином. Я лечу на его пламя, и он не колеблясь спалит меня. Все это наивно и глупо, но с тех пор, как встретила Хардина, я не сделала ни единого верного шага.
– Я тоже не знаю, о чем ты думала, – говорит Ной, и в глазах его боль и сожаление. – Не знаю даже больше, чем ты.
И он выходит. Из комнаты. И из моей жизни.
– Ной, пожалуйста! Подожди!
Я бегу за ним, но Хардин хватает меня и заволакивает обратно в комнату.
– Не прикасайся ко мне! Как ты мог? Это низко, Хардин, даже для тебя! – ору я и вырываюсь.
Я снова толкаю его, и, кажется, больно. До сегодняшнего дня я никого не била, но я ненавижу его.
– Если ты побежишь за ним, я покончу с этим, – говорит он, и я испепеляю его взглядом.
– Покончишь? С чем? Трахать мне мозги? Я тебя ненавижу! – Но, не желая больше доставлять ему удовольствие своим отчаянием, я останавливаюсь и стараюсь говорить спокойно: – Ты не можешь покончить с тем, что никогда не начиналось.
Он опускает руки и открывает рот, но так ничего и не произносит.
– Ной! – кричу я, выбегая из комнаты.
Я пробегаю коридор и площадку перед корпусом, догоняю его на парковке. Он ускоряет шаг.
– Ной, пожалуйста, послушай. Прости меня. Я была пьяна. Знаю, это не оправдание, но…
Я тру глаза, и он смягчается.
– Я больше не могу тебя слышать, – говорит Ной.
У него красные глаза. Пытаюсь взять его за руку, но он отстраняется.
– Ной, пожалуйста, прости меня! Пожалуйста, прости! Пожалуйста!
Я не могу потерять его. Просто не могу.
Сев в машину, он запускает руку в свои прекрасные волнистые волосы и поворачивается ко мне:
– Мне нужно время, Тесса. Сейчас я не знаю, что тебе сказать.
Я вздыхаю, не зная, что ответить. Ему просто нужно время, чтобы с этим примириться, и мы сможем жить как раньше. Ему просто нужно время, повторяю я.
– Я люблю тебя, Тесса, – говорит Ной, неожиданно наклоняется, целует меня в лоб, а потом садится в машину и уезжает.
Глава 37
Возвращаюсь в комнату. Хардин, который сейчас мне просто отвратителен, сидит на моей кровати. Мелькает мысль схватить лампу и запустить ему в голову, но у меня уже нет сил с ним бороться.
– Я не собираюсь извиняться, – говорит он, когда я прохожу к кровати Стеф. Не хочу сидеть с ним на одной постели.
– Я знаю, – я откидываюсь к стене.
Я не позволю ему больше поймать меня и не жду извинений. Слишком хорошо его знаю. Впрочем, последние события показывают, что я его вообще не знала. Прошлой ночью мне казалось, что он просто мальчик, которого бросил отец, и от этого он ожесточился и теперь не подпускает к себе никого. Сегодня я поняла, что он ужасный, испорченный человек. В нем нет ничего человеческого. Каждый раз, когда я ему верила, оказывалось, что он мной манипулирует, заставляя поверить себе.
– Он должен был узнать, – говорит Хардин.
Я закусываю губу, чтобы остановить набегающие слезы. Я молчу до тех пор, пока не слышу, как он встает и подходит ко мне.
– Уйди, Хардин, – говорю я.
Но он стоит и смотрит на меня. Когда он присаживается на кровать, я вскакиваю.
– Он должен был узнать, – повторяет он.
Во мне с новой силой закипает гнев. Он просто хочет вывести меня из себя, это ясно.
– Зачем, Хардин? Зачем ему было знать? Думаешь, теперь ему лучше от этой боли? Тебе в этом никакой пользы не было – мог бы спокойно прожить этот день, ничего ему не рассказывая. Ты не имел права делать это. По отношению ко мне и к нему. – Снова льются слезы, но я не могу остановить их.
– На его месте я хотел бы знать, – говорит Хардин холодно и спокойно.
– Ты не он, и никогда им не будешь. Я была дурой, когда думала, что ты будешь хоть немного похож на него. И с каких это пор тебя так волнует справедливость?
– Не смей сравнивать меня с ним, – резко бросает он.
Терпеть не могу, когда он выбирает из моих слов только один вопрос и, отвечая на него, искажает их смысл, чтобы меня выставить в худшем виде.
Он подходит ко мне еще ближе, но я отодвигаюсь на дальний край кровати.
– Я вас не сравниваю. Ты до сих пор ничего не понял? Ты жестокий и отвратительный придурок, которому плевать на всех, кроме самого себя. А он, он любит меня. Он даже готов простить мне мои ошибки. – Гляжу Хардину прямо в глаза и добавляю: – Ужасные ошибки.
Хардин отшатывается так, будто я его ударила.
– Простить?
– Да, простить меня. И я знаю, так и будет. Потому что он любит меня, так что твой жалкий план, как заставить его уйти от меня, пока ты сидишь тут сложа руки, не сработал. А теперь убирайся из моей комнаты.
– Это не был… – начинает Хардин, но я обрываю его. И так слишком много времени убито впустую.
– Убирайся! Я знаю, ты, наверное, уже просчитываешь новый ход, да, Хардин? Ничего не выйдет. А теперь вали на хрен из моей комнаты!
Я сама удивлена резкостью своих слов, но я не вижу в них ничего плохого, когда грубость направлена против Хардина.
– Все не так, Тесс. Я думал, что после прошлой ночи… Не знаю, мне казалось, ты и я…
Кажется, он не может подобрать слов. Часть меня, значительная часть, умирает от желания узнать, что он хочет сказать, но именно так я и попала в его сети первый раз. Он использует мое любопытство против меня, это все игра. Я яростно вытираю глаза, радуясь, что вчера не накрасилась.
– Думаешь, я и правда на это куплюсь? Поверю, что ты что-то испытываешь ко мне?
Мне нужно его остановить. Чтобы он ушел прежде, чем успеет еще глубже запустить когти в мое сердце.
– Конечно, я понимаю, Тесса. Ты заставляешь меня чувствовать так…
– Нет! Я не хочу больше слушать, Хардин. Я знаю, что ты врешь, это твой коронный номер. Заставить меня поверить, что ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе, чтобы потом щелкнуть выключателем. Я теперь знаю, как это работает, и больше не попадусь.
– Чувствую то же самое, что и ты? Значит… у тебя есть чувства ко мне?
В его глазах вспыхивает что-то, похожее на надежду. Он куда более талантливый актер, чем я думала.
Он прекрасно знает, что я чувствую к нему, должен знать. Почему же еще я вовлекаюсь в этот кошмарный водоворот? Я осознаю со страхом, не испытываемым ранее, что, как только я дала понять Хардину, что я к нему неравнодушна, он получил оружие, чтобы легко разбить мое сердце. Оружие, даже опаснее, чем у него есть сейчас.
Чувствую, что крепость моя рушится, пока Хардин смотрит на меня; не могу этого допустить.
– Уходи, Хардин. Я не буду просить еще раз. Если ты не уйдешь, я позову охранника.
– Тесс, пожалуйста, ответь мне, – умоляет он.
– Не называй меня Тесс, так меня зовут дома, друзья и люди, которым я действительно нужна. А теперь уходи! – кричу я.
Мне просто необходимо, чтобы он ушел.
Я ненавижу, когда он зовет меня Терезой, но «Тесс» от него звучит еще хуже. Когда он шевелит губами, произнося мое имя, оно звучит так интимно, так красиво. Черт возьми, Тесса. Остановись.
– Пожалуйста, мне нужно знать, если ты…
– Какие длинные выходные, ребята, я устала как собака! – сообщает Стеф, врываясь в комнату с видом полного изнеможения.
Но, заметив мои мокрые щеки, останавливается и, прищурившись, смотрит на Хардина.
– Что происходит? Что ты натворил?! – кричит она на него. – Где Ной? – спрашивает она меня.
– Он ушел, и Хардин тоже собирается, – говорю я.
– Тесса… – начинает Хардин.
– Стеф, пожалуйста, уведи его, – прошу я, и она кивает.
Рот Хардина открывается в изумлении: он никак не ожидал, что я использую Стеф против него. Думал, что снова меня поймал.
– Пойдем, вундеркинд, – говорит она, хватает его за руку и тащит за собой в коридор.
Я смотрю в сторону, пока не щелкает замок, но тут же слышу их голоса из коридора.
– Что за дела, Хардин! Я же сказала: не приставай к ней, она моя соседка и не такая, как девчонки, с которыми ты путаешься. Она хорошая, наивная, и, честно говоря, она не для тебя.
Я приятно удивлена, что она так думает обо мне. Но боль в груди все еще не проходит. Мое сердце буквально истекает кровью. Я вспоминаю, как страдала после того дня, как мы с Хардином купались в реке, и понимаю, что это было ничто по сравнению с тем, что я чувствую сейчас. Мне не хочется признаваться себе, но вчерашняя ночь с Хардином еще больше усилила мою любовь к нему. Вспоминаю его смех, когда он меня щекотал, его татуированную руку, обнимающую меня, как его полуприкрытые веки трепетали, когда я касалась пальцами его голой кожи… Воспоминания так привязали меня к нему. Все интимные моменты, которые так много мне дали и навредили еще больше. И в конце концов – то, как я оскорбила Ноя, да так, что мне остается только молиться, чтобы он меня простил.
– Это не так. – Когда он зол, акцент усиливается, и слова звучат отрывисто.
– Брось, Хардин, я тебя знаю. Найди себе кого-нибудь для секса, вокруг полно девчонок. А она не из тех, с кем ты можешь этим заниматься, у нее есть парень, и ей сложно будет все это вынести.
Мне не очень-то нравится слышать, что я слишком чувствительная, слабая или что-то подобное, но, думаю, Стеф права. С тех пор как я встретила Хардина, я только и делаю, что плачу, а теперь Хардин пытается разрушить мои отношения с Ноем. Я не смогу стать для него чуть-больше-чем-подругой, я для этого слишком эмоциональна, и у меня есть чувство собственного достоинства.
– Отлично. Я буду держаться от нее подальше. Но не приводи ее больше на вечеринки в братство.
После этого я слышу его удаляющиеся шаги. Он идет по коридору, и откуда-то издалека слышится крик:
– Я не хочу ее больше видеть! А если увижу, ей же хуже!
Глава 38
Стеф возвращается в комнату и сразу обвивает меня своими тонкими руками. Странно, но объятия действуют на меня утешающе.
– Спасибо, что увела его, – говорю я, рыдая, и она обнимает меня крепче.
Слезы текут ручьями, я не могу остановиться.
– Хардин мне друг, но есть ты, и я не хочу, чтобы он расстраивал тебя. Прости, это я виновата. Надо было отдать ключ Нэту и не позволять Хардину вертеться вокруг тебя. Иногда он бывает просто козлом.
– Ты вообще ни в чем не виновата. Прости, я не хочу мешать вашей дружбе.
– Ох, Тесса! – говорит она.
Я гляжу ей в глаза и вижу в них настоящее сострадание. Я ценю ее присутствие и помощь гораздо больше, чем она об этом думает. Я так одинока: Ною нужно время, чтобы принять решение, порвать со мной или нет, Хардин – просто придурок, мама только ужаснулась бы, вздумай я рассказать о своих переживаниях, Лэндон разочаровался бы во мне, если бы узнал правду. Буквально ни с кем, кроме этой рыжей девушки в тату, я не могу поделиться чувствами. Как неожиданно она стала моей подругой. И я этому рада.
– Хочешь поговорить?
Я очень хочу выплеснуть все, что накопилось. Я рассказываю ей все – с момента, когда я поцеловала Хардина, и до того дня, как мы купались в реке. Про то, как я довела его до оргазма и как он бормотал мое имя во сне, и про то, как он убил все мои чувства, заставив рассказать все Ною. В процессе рассказа сочувствие на ее лице сменяется шоком, а затем печалью. К концу рассказа моя майка уже вся мокрая от слез. Стеф берет меня за руку.
– Ничего себе. Я и не знала, что между вами так много всего произошло. Ты могла бы рассказать после первого раза. Я поняла, что между вами что-то было, когда мы собирались в кино и пришел Хардин. Только я поговорила с ним по телефону, как он появился. Я тогда подозревала, что он приехал, чтобы увидеть тебя. Слушай, Хардин иногда неплохой. Я имею в виду, что в глубине души он просто не знает, как обращаться с такими девчонками, как ты – нет, с большинством девчонок. Будь я на твоем месте, я бы переключилась на Ноя, потому что Хардин просто не способен быть ничьим бойфрендом, – утешает она, сжимая мне руку.
Я понимаю, что она все говорит правильно, она, конечно, права, но почему же мне так больно?
В понедельник утром Лэндон поджидает меня, прислонившись к кирпичной стене кафе. Машу ему и сразу замечаю сине-фиолетовый фингал под его левым глазом, а подойдя ближе, вижу еще один синяк, на скуле.
– Что у тебя с глазом? – восклицаю я, подходя.
Тут меня как громом поражает:
– Лэндон! Это Хардин натворил? – Мой голос дрожит.
– Да, – признается он.
– За что? Что случилось? – Мне хочется убить Хардина.
– Когда ты ушла, он выбежал из дома, а потом вернулся, примерно через час. Он был очень зол. Начал искать, что бы сломать, но я его остановил. Я думаю, мы оба хорошо выпустили пар. Я тоже ему навесил немало, – несколько самодовольно докладывает Лэндон.
У меня нет слов. Удивительно, как радостно Лэндон рассказывает о стычке с Хардином.
– Ты уверен, что все в порядке? Я могу чем-то помочь?
Чувствую себя виноватой. Хардин взбесился из-за меня, но зачем нападать на Лэндона?
– Нет, все в порядке, правда, – улыбается он.
Пока мы идем в аудиторию, он рассказывает, как их разнял отец Хардина, к счастью, вернувшийся домой прежде, чем они поубивали друг друга, и как плакала мать, узнав, что Хардин разбил все ее сервизы. Хотя посуда и не имела особой ценности, ей все равно было обидно.
– Но у меня есть другие, гораздо более приятные новости. В ближайшие выходные приедет Дакота. Она собирается посетить костер, – радостно сообщает Лэндон.
– Костер?
– Да, ты не читала объявления в кампусе? Это ежегодное мероприятие в начале учебного года. Все пойдут. Я обычно редко участвую в таких мероприятиях, но там действительно интересно. Можно устроить двойное свидание.
Я киваю и улыбаюсь. Можно пригласить Ноя и показать ему, что у меня есть и хорошие друзья, такие как Лэндон. Я знаю, Хардин и Лэндон… то есть Ной и Лэндон, отлично поладят, а я очень хочу познакомиться с Дакотой.
Теперь, когда Лэндон рассказал про костер, я замечаю объявления почти на каждой стене. Видимо, я всю неделю была слишком занята, чтобы их заметить.
Незаметно для себя в аудитории ищу глазами Хардина, хотя подсознание этому противится. Когда я его не вижу, вспоминаю суровое «Если я ее увижу, ей же хуже».
Что может быть хуже, чем сцена в присутствии Ноя? Представляю себе всякие картины мести, пока Лэндон не выводит меня из ступора.
– Вряд ли он придет. Я слышал, он разговаривал с Зедом о переводе в другую группу. Черт, видела бы ты его фингал под глазом, – улыбается Лэндон.
Перевожу взгляд на доску. Мне не хочется признаваться самой себе, что я искала глазами Хардина, но это так. У Хардина фингал? Надеюсь, с ним все в порядке; то есть нет, надеюсь, что ему очень больно.
– А, хорошо, – бормочу я, глядя в пол.
Лэндон больше не упоминает о Хардине до конца занятия.
Так пролетает остаток недели: я не говорю о Хардине, и никто не напоминает мне о нем. Тристан всю неделю торчит в нашей комнате, но я не против. Он мне очень нравится, он веселит Стеф и иногда – даже меня, хотя это и худшая неделя в моей жизни. Одеваюсь я просто, заботясь только о чистоте и удобстве, собираю волосы в пучок. Недолгий период использования макияжа закончился, я вернулась к нормальной жизни.
Сон, аудитория, занятия, еда, сон, аудитория, занятия, еда…
В пятницу Стеф прилагает все усилия, чтобы расшевелить старую деву.
– Эй, Тесса, пятница же! Пойдем с нами, вернешься домой перед тем, как мы уйдем к Хар… то есть на вечеринку, – упрашивает она, но я отрицательно качаю головой.
Мне ничего не хочется. Надо позаниматься и позвонить маме, я сбрасывала ее звонки всю неделю. Кроме того, нужно позвонить Ною и выяснить, что он решил. Я не беспокоила его всю неделю, только послала приглашение на студенческий костер. Я очень хочу, чтобы он пришел в следующую пятницу.
– Думаю, я буду… подыскивать себе завтра машину, так что сегодня хочу отдохнуть, – почти вру я.
Я действительно собираюсь поискать машину, но мне точно не хотелось бы торчать в комнате наедине со своими мыслями о Ное и о том, что Хардин действительно решил держаться от меня подальше, чему я очень рада.
Не могу просто взять и выкинуть его из своих мыслей. Мне нужно время, повторяю я себе снова и снова.
Но то, как он вел себя во время нашей последней встречи, прочно отпечаталось в моей памяти.
Вновь фантазирую, что нам с Хардином весело и хорошо вместе, что мы помирились. Представляю, где мы могли бы встретиться на настоящем свидании; он зовет меня в кино или в кафе. Как он обнимает меня и гордится тем, что я с ним; как он накидывает мне на плечи куртку, если мне холодно, и целует на прощание, обещая, что придет завтра.
– Тесса? – произносит Стеф, и мои грезы развеиваются, как табачный дым.
Они нереальны, а парень из моих фантазий никогда не станет Хардином.
– Ой нет, ты носишь эти шаровары уже неделю, – дразнит меня Тристан, и я смеюсь.
Это мои любимые штаны, я в них сплю, или ношу, когда болею, или переживаю размолвку, или все вместе. Я до сих пор переживаю, что мы с Хардином порвали наши отношения, которые, впрочем, и не начинались.
– Хорошо. Только вы должны вернуть меня сразу после ужина: я собираюсь завтра рано встать, – предупреждаю я.
Стеф хлопает в ладоши, прыгая по комнате.
– Ура! Скажи, что тебе дать? – спрашивает она с невинной улыбкой, крася ресницы.
– Что? – восклицаю я, понимая, что это не к добру.
– Можно наложить тебе немного косметики? Пожаааалуйста! – театрально умоляет она.
– Ни в коем случае.
Представляю себе розовые волосы, килограмм туши, а из одежды – один лифчик.
– Да ничего страшного не будет, я просто хочу, чтобы ты выглядела… не как просидевшая в четырех стенах в пижаме всю неделю, – улыбается она, и Тристан фыркает.
Я сдаюсь, и Стеф снова хлопает в ладоши.