Текст книги "Куплю тебя дорого Кукла (СИ)"

Автор книги: Анна Штогрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Отец умирает. Шамиль умирает. А Богдан до сих пор в плену!

Меня подхватили на руки, перекинули через плечо. Я захлебывалась от рыданий и умоляла пустить меня к отцу и к Шамилю. Но никто не собирался меня слушать. Амбал затащил меня в дом и спустился в подвал. Открыл одну из дверей и бесцеремонно скинул меня на сырой пол. Я кинулась к двери, но он с силой толкнул меня в грудь, и я отлетела почти до противоположной стены. Больно ударилась об плитку на полу головой. Почувствовала, как кровь потекла по затылку, а в ушах стоял металлический звон. Но я все равно снова встала на дрожащие ноги и поплелась к просвету в дверном проеме.

Охранник быстро захлопнул массивную дверь и помещение погрузилось в черную непроглядную темноту. Я доковыляла до двери и начала колотить ее руками и ногами. Молила, чтоб меня выпустили.

Шаги за дверью стихли и гнетущая тишина обрушилась на меня очередным испытанием.

Меня заперли в пустом холодном подвале. И что теперь меня ждало дальше, я вообще не имела ни малейшего представления.

А мысли о том, что теперь я осталась одна в целом мире и никто не спасет ни отца, ни сына и Шамиль умирает, вызывали новые приступы паники.

* * *

Глава 24

Рамазан Юсупов вышел из машины и быстро прошел в палату интенсивной терапии. Огромный мужчина, весь в черном с бородой до груди, шрамами и наколками крестов на мрачном лице нагонял праведный ужас на всех медработников. На вид он настоящий Дьявол. И его прозвище среди бандитов такое же мрачное, навеевающее суеверный страх. За старшим Юсуповым шла его чертова свита. Четверо натренированных, обученных бойцов с оружием.

Вся процессия следовала по светлому коридору частной клиники. До самой двери в палату.

 У входа на стульях сидели по бокам Дэн и Влад. Начальники охраны Шамиля. При виде надвигающейся гневной бури, они резко встали и вытянулись по стойке смирно.

– Что с ним?– прогремел раскатистый бас голоса Рамазана.

– Шамиль Амирович подключен к системам жизниобеспечения. Пока в себя не приходил. Ему уже сделали перевязку, переливание крови. Ввели антибиотики и другие препараты. Если вы прикажете, сейчас позовем врача,– отчитался Влад.

Рамазан нервно дернул рукой.

– Я спрашиваю, какой отчаянный смертник решился пырнуть ножом моего брата? И как это произошло? Кто из вас не досмотрел?– Рамазан испепелял лица наемников.

Влад виновато потупил взор. Крепкий мужик пасовал перед разъяренным Дьяволом.

– Была моя смена. Пришел отец Милены Ксавье. Женщины, с которой босс проводил время в доме. Он вызвал на разговор Шамиля Амировича. Хилый мужик, спокойный. Никто даже подумать не мог...

– Ничего, я научу тебя думать,– перебил монолог Рамазан и махнул своим сопровождающим охранникам на Влада. Двое крепких мужиков вышли вперед. Схватили того под локти и повели вон из лазарета.

– Рамазан Амирович, прошу пощадите. Умоляю...– доносилось сзади.

– А ты где был?– Юсупов перевел свой гнев на второго охранника. Дэн побелел, как стены больничного коридора.

– Я по поручению Шамиля Амировича ездил спасать Богдана!– спешно отрапортовал мужчина.

– Это еще кто?– Рамазан нахмурил итак суровое лицо.

 Жизнь младшего брата оказывается полна событий, о которых он не догадывался.

– Сын Милены Ксавье. Его выкрал Ринат Григорьев и шантажировал девушку. Шамиль Амирович вызвался помочь и наказать преступников. Я с мужиками штурмовал загородный дом Рината. А сам хозяин разобрался с ним в Клубнике.

– Круто. Последствия охуительные. Где эта мутная телка, что закрутила с  Шамилем и втянула его в эту еботню?

– Милену заперли в подвале в Царских дачах. Она ждет там вашего решения о своей дальнейшей судьбе,– проговорил Дэн.

– Ясно. Решение для нее у меня уже есть,– усмехнулся в черную бороду Дьявол и глаза его блеснули огненным блеском.

– Шамилю Амировичу эта девушка очень дорога. Его огорчит ее смерть,– нерешительно возразил Дэн.

Рамазан гневно прищурился. Смерил уничтожающим взглядом мужика, что посмел сказать ему слово поперек.

– А меня очень огорчит смерть брата. Пусть сука молится в своем подвале. Потому что если я потеряю Шамиля, о смерти она будет мечтать долго...Где находится тот ублюдок, что пырнул ножом Шамиля?– вспомнил Рамазан.

– В соседней палате. Мужик подключен к системе вентилирования легких. Он перенес несколько операций. Врачи говорят, что его жизни уже ничто не угрожает...– спешно отрапортавал Дэн.

Дьявол недобро ухмыльнулся и пошел в сторону указанной двери.

Его приспешники шли за ним по пятам.

– Ну это врачи погарячились. У этого уебка явно травмы не совместимые с жизнью,– задумчиво проговорил Рамазан и вошел в палату.

Махнул медсестре выйти. Девушка бросила провод капельницы и поспешила удалиться, с ужасом косясь на прибывшую мрачную процессию.

Юсупов медленно подошел к изголовью кровати.

Мужчина лет сорока лежал неподвижно. Из носа и изо рта у него торчали трубки. В венах на руках стояли катетеры. В тишине палаты раздавалось пиканье сердечного ритма и сиплое дыхание больного через трубки.

Рамазан вытащил из – под головы мужчины подушку. Зажав ее в одной руке, другой он резко выдернул длинные трубки от лица больного. Пульс умирающего подскочил и мониторы начали показывать красные всполохи и пики кардиограммы.

Дьявол довольно усмехнулся.

– Передай привет в аду,– проговорил он, чуть склонившись к спокойному лицу мужчины и накрыл его подушкой.

Несколько мгновений ничего не происходило. А затем больной начал нервно шарить руками, пытаясь убрать невидимую преграду.

Рамазан методично придушивал человека со скучающим видом. Лишать жизни людей за долги для бандита обычное дело. А за нанесенный вред его брату и подавно!

Мужчина остервенело вырывался. Засучил ногами. И потом затих.

На мониторе покатилась красная полоса и запищал детектор жизниобеспечения.

Отец Милы бесславно умер, задушенный Рамазаном Юсуповым...

* * *

Милена.

Я находилась в измученном состоянии. Разум в который раз отключался, отбрасывая мое сознание в транс. Забытье приходило внезапно. Я впадала в состояние близкое к анабиозу.

Меня держали в темном сумраке сырого подвала уже очень долго. По ощущениям прошло несколько дней. Вначале я билась в двери. Срывала голос от криков о помощи.

 Просьбы выпустить меня и позволить увидеть умирающего отца оставались без ответа, с каждым часом заточения они становились все тише.

Я мучалась от жажды и голода. А элементарную нужду пришлось, преодолевая стыд, справлять в дальнем углу помещения.

Мысль о том, что обо мне забыли укоренялась все глубже.

Когда глаза привыкли к темноте, я обнаружила в своей темнице строительный мусор и доски. Я сложила их друг к другу, сделав небольшой помост. Он и стал моим жестким и неудобным ложем. Озноб и нервная дрожь сотрясали тело. А слезы, наконец, закончились. Осталось лишь одно желание – поскорее выйти из темницы и узнать, что происходит с дорогими моему сердцу мужчинами. И с отцом, и с сыном, и с Шамилем.

Перед глазами стояли образы окровавленных тел. Запуганный взор сына.

Затхлый запах уже стал для меня привычным. Но вот с ночным промозглым холодом я никак не могла справиться. Если так будет продолжаться и дальше, то я умру от обезвоживания и горячки.

Засов на двери скрипнул. Мне сначала показалось, что луч света – это мираж. Я присмотрелась и различила несколько громоздких силуэтов в дверном проеме.

Один из мужчин внес переносную лампу. И помещение моей камеры озарилось слабым светом. Но даже эти блики больно раздражали глаза, привыкшие к темноте, и я прикрыла лицо руками.

Звук тяжелых шагов возвращал меня в реальность.

Ко мне подошел незнакомый амбал в строгом костюме и молча  протянул стакан воды. Я схватила его, как элексир жизни. Быстро проглотила все содержимое, так и не утолив чудовищную жажду.

От мужчин пахло одеколоном и свежестью. Их хмурые лица были направлены на меня.

Трое человек разбрелись по подвалу, осматривая меня с разных ракурсов. Один внес тяжелый деревянный стул и поставил возле моего ложа из досок.

Я сжалась вся в комок, наблюдая за непонятным мне обрядом. Они явно готовились к моему допросу.

– Пожалуйста, скажите, что с моим отцом? Где мой сын? И как себя чувствует Шамиль?– стуча зубами выпытывала я.

– Не многовато ли вопросов, сука?– прорычал зверский бас из-за двери.

Я обернулась на устрашающий звук и замерла в ужасе.

В подвал вошел четвертый мужчина. Он был больше остальных. Шире в плечах и выше. Его лицо было жутким. Пугающим.

Иссиня – черная борода закрывала волевой подбородок и спускалась до груди. На высоких острых скулах были набиты кресты татуировок. Но самым ужасным в его мрачном облике были глаза. Два чернющих угля родом из преисподни. Они меня испепеляли до костей. Обнажали всю душу перед этим демоном.

Я отползла к сырой влажной стенке. Интуитивно пытаясь держаться подальше от этого мужика.

Демон вальяжно и расслабленно расселся на стуле, широко раскинув колени и сложив руки в замок. Он с нескрываемым интересом рассматривал меня с взлохмаченной головы до голых пяток. Брезгливо поджатые губы и сведенные к переносице брови говорили о том, что он недоволен моим существованием вообще и в мире живых в частности.

– Вот ты какая, Милена Ксавье,– с ненавистью прошипел он.

Я вздрогнула от звука его голоса.

– Пожалуйста, я не знаю, кто вы. Но меня держат тут не первый день. Я должна узнать, что с...

– Заткнись. Здесь вопросы задаю я. И ты права, я не представился. Я Рамазан Юсупов. Твой палач,– мужчина усмехнулся в бороду и мне показалось, что сверкнули белые клыки. Игра больного воображения подкидывала сюрреалистические сравнения с Дьяволом.

Я прикусила губу, не желая провоцировать гнев такого властного и могущественного бандита. Он старший брат Шамиля, и я помнила, что у него в кулаках зажат весь город, не то что моя никчемная жизнь.

– Тебе неслыханно повезло. Шамиль пришел в себя. Если б мой брат умер, тебя бы уже на куски рвали собаки. И ты молилась бы получить пулю в лоб. Пока он недостаточно окреп и угроза его жизни никуда не делась, ты будешь и дальше сидеть в этом подвале,– спокойно проговорил он.

– Скажите, пожалуйста, что с моим отцом? И с сыном?– всхлипнула я, рыдая в голос.

– Папаше твоему уже лучше, чем тебе. Он отправился в иной мир. А сын пока погостит со мной. И в твоих интересах помолиться за жизнь Шамиля,– снова добавил мужчина.

Папа умер...

Я всхлипнула и закрыла лицо руками. Я его всегда боготворила. Ставила в пример Богдану. Считала самым достойным мужчиной из всех, кого знала.

Он умер из-за меня. Напал на Шамиля Юсупова, чтоб я не отравила его. Взял мой грех на свою душу.

Боль в груди была такая острая. Режущая. Даже дышать было невозможно, тяжело.

Слезы текли по пальцам, и я всхлипывала, шморгая носом. Мне резко стало плевать на присутствие грозных бандитов. В какой то миг мне показалась моя жизнь бессмысленной. Я приношу одни несчастья. Лучше бы я сама умерла...

Рамазан Юсупов встал и вышел из подвала молча. Больше он не проронил ни слова. А мне осталось снова страдать самой в тоскливом одиночестве.

Глава 25

Шамиль Юсупов.

Я пришел в себя от острых прострелов боли в боку. Поморщил морду от колящих ощущений. Даже после иссушающих травматических боев на ринге, не такой пиздец, как сейчас.

Каждый вздох рвал плоть. Чувство, будто во мне еще находился воткнутый нож и его регулярно проворачивали.

– Бляяя,– прошипел я, поднимая руки, утыканные проводами капельниц.

– О, вы очнулись,– воскликнула какая то девка.

Я обернулся в ее сторону. Это была медсестра в белом халате. А я явно находился в больничной палате. Я попытался сесть. А в идеале хотелось скорее свалить от этого ненавистного запаха лекарств и давящих белых стен.

– Нет. Нет. Что вы делаете?! Вам сейчас вообще нельзя двигаться, не то что вставать,– деваха подскочила ко мне и, надавив на плечи, попыталась уложить меня обратно.

– Свали нахер,– ругнулся я раздраженно и одной лапой отшвырнул ее на метр.

Медсестра оказалась не промах. Прохаванная баба схватила шприц с какой то жидкостью. Быстро подошла ко мне и не разбирая где находятся мои вены, шуранула укол мне в плечо.

Сознание снова поплыло и последнее, что я услышал, это слова этой стервы.

– Вам нельзя вставать, иначе откроется кровотечение. Пять дней очень мало, раны еще не затянулись до конца. Поспите до завтра,– и все.

Перед глазами белая пелена, больничные стены из квадратных стали круглыми, а у медсестры вдруг стали вишневые глаза и короткое растрепанное каре.

– Моя кукла,– прошептал я онемевшими губами и ушел глубоко в никуда.

* * *

Несколько моих пробуждений были подобно дежавю. Все повторялось по накатанной. Я уже откровенно заебался, что меня усыпляют, как бешенного пса.

Поэтому, когда я в очередной раз очнулся, спустя несколько дней, и сука в белом халате сразу схватилась за шприц со снотворным, я поспешил ее осадить.

– Бля. Угомонись. Я не встаю. Уговорила,– лежал и медленно приходил в себя, подкапливая силы.

– Это хорошо. Потому что вам нельзя еще двигаться. Врач и ваш брат, Рамазан Юсупов, дали мне четкие указания, не позволять вам шевелиться.

– Понял уже, что брат постарался!– гневно рыкнул я,– Позови мне моих охранников,– скомандовал я. Был уверен, что за дверью есть дежурные.

Девка посомневалась секунду, но спорить не стала. Знает, что скоро я встану и ей будет хана за неподчинение.

Она выпорхнула за дверь и вскоре вместо нее показалась протокольная морда Дэна.

– Как я рад, Шамиль Амирович,– начал с порога мой верный соратник.

Я махнул рукой. Мне его приветствия похрену.

– Где Милена?– сходу спросил о той, которая стала моим наваждением и образом в постоянных кошмарах.

– Кхе...девушка в Царских дачах,– уклончиво ответил он. Я нахмурился и ждал продолжения рассказа о ней, но Дэн подозрительно молчал.

– Пусть немедленно привезут ее ко мне,– четко скомандовал я.

– Рамазан Амирович приказал не выпускать ее...из подвала,– тихо и шугливо добавил Дэн.

Злость вспыхнула во мне, затопив черным месивом нутро. Моя хрупкая девочка, фарфоровая кукла, провела неделю в подвале?!

– Ты что охерел?! С каких это пор в моем доме правит брат? Немедленно звони и скажи, что б ее выпустили и помогли собраться. Чтоб через час девчонка была в этой палате. Иначе я тебе башку откручу. И Рамазану за компанию,– прорычал озверело я.

Дэн лишь кивнул. Достал телефон и отдал необходимые указания.

– Вам нельзя нервничать,– пискнула из-за спины охранника медсестра.

Я усмехнулся. Скоро увижу свою куклу...

– А я и не собирался. Пока...

Милена Ксавье.

Условия моего содержания в подвале после встречи с Рамазаном стали терпимее. Ко мне приставили амбала с квадратной мордой. Он меня кормил и поил. Водил в туалет и душ. Принес теплые вещи и плед с подушкой.

Меня это не радовало. Скорее наоборот пугало. Потому что говорило о том, что я здесь надолго.

Единственное, чего мне не давали – так это никакой информации касаемо сына и Шамиля.

Смерть отца подкосила мою волю. Несколько дней я лежала пластом. Даже вставать не хотела. Только жалобно подвывала и скулила в углу.

Найти смысл жизни оказалось сложно. Только вспомнив за маленького сына, я немного воспряла духом. Строила в уме планы, как выберусь и сожму его в тисках своих объятий. Как сразу заберу его в Сюрен. Возможно, навсегда!

Думая про отца, слезы все время наворачивались на глаза. Я вспоминала детство. Нашу счастливую семью. Папу, по уши влюбленного в мать. Он боготворил ее, эту надменную и отрешенную француженку.

Моя мама всегда была скупа на эмоции и позволяла ему любить себя, при этом оставаясь далекой и эгоистично холодной к нам.

Они с папой встретились случайно. Она приехала по работе в фирму, в которой работал отец. Огромный концерн имел представительства в разных странах. И во Франции в том числе.

Папа мне часто рассказывал, как впервые увидел красивую высокую женщину с каштановыми вьющимися волосами и всегда строгим выражением лица. Он ухаживал за ней целый месяц, прежде чем она позволила пригласить себя на свидание. Отец тогда выбрал шикарный ресторан и взял напрокат дорогую машину. Спустил часть отложенных денег от своей скромной зарплаты, лишь бы угодить снежной королеве, холодной красавице.

Перед отъездом обратно в Сюрен, мать узнала, что беременна. А так, как она была старше папы почти на восемь лет и ей тогда уже было необходимо рожать, то они приняли решение пожениться и оставить ребенка.

Мама не выдержала жизнь в наших краях и спокойный семейный быт. Она уехала. Разладу в семье предшествовали долгие годы ссор. Мама всегда унижала отца. Открыто говорила, что он ничтожество и не добился в жизни золотых гор. Не достиг высот, которые были так ей необходимы. А отец лишь понуро склонял голову и упрямо шел на работу. Ведь не все рождаются, чтоб стать миллионерами. Кому то суждено просто работать. И просто любить дочь и жену...

Сначала я ненавидела маму. К тому роковому дню, как она сбежала от нас, мне исполнилось шестнадцать лет. Я уже прерасно понимала, что бросать нас она не имела морального права. Злость на ее равнодушие и холодность съедала меня долгие годы. А глядя на то, как страдал в одиночестве отец, я вообще была готова ее убить.

Затем, анализируя ситуацию с маминой стороны, я пыталась найти ей оправдание. Связь с отцом должна была остаться без последствий. Быть для нее случайным служебным романом. Жизнь матери до появления меня была распланирована в ее мозгу на долгие годы. И идеальный образ мужа, который хранился в ее голове, был далек от среднестатистического мужчины из далекой чужой страны.

Именно я соединила ее с человеком, которого она не любила. И она долгие шестнадцать лет ломала себя, живя с нами.

Чем старше я становилась, тем отчетливее видела всю картину. Но, по человечески, мне всегда было жаль папу.

Мама всегда хотела, чтоб я уехала с ней. Но я знала, если и я его предам и брошу, то долго он не протянет.

Я без сожалений осталась жить с ним. И в те несколько раз, что ездила в Сюрен, навещать родственников, всегда к нему возвращалась.

И вот теперь, жизнь моего честного и доброго отца, любящего деда, прервалась в одночасье. Муки неразделенных чувств до последнего дня не давали ему покоя. И хоть он и смирился с тем, что вернуть маму ему никогда не удастся, он холил и лелеял в душе воспоминания о лучших в его жизни шестнадцати годах, проведенных нами настоящей крепкой семьей!

* * *

Глава 26

Одинокая лампочка под потолком с длинным проводом, уходящим за дверь освещала мою унылую темницу.

Стены с неровно накиданной штукатуркой стали родные за долгие дни заточения. Сороконожки стали моими домашними животными. Я ловила себя на том, что начинала с некоторыми из них разговаривать и даже выдумывала им прозвища. Сырость от пола и затхлый запах приелись. Я уже не различала это зловонье.

Возможность выходить в туалет и душ разнообразила мое заточение. Теперь я жадно ловила каждый миг на свободе. Сидела по долгу в ванной комнате, наслаждаясь запахом мыла и геля для душа. Когда мой тюремщик начинал злиться и пинать дверь ногой, я нехотя шла обратно в подвал.

Дом опустел. Кроме меня и нескольких людей из обслуги больше никого в нем не находилось.

Глядя мельком на лестницу на второй этаж, я вспоминала о Шамиле и его комнате с огромной кроватью. Я тосковала по этому красивому статному мужчине. Мечтала, чтоб он скорее поправился. И насколько сильно я боялась встречи с ним, настолько же я ее желала.

Его большие горячие ладони на моей коже оставили отметины. Клеймо, которое теперь навеки во мне. Их выжженные следы я прям физически ощущала на шее, на груди и  на бедрах.

Я не давала себе детальный отчет, почему Шамиль Юсупов занимал мои мысли, когда вокруг рушился мой мир, и я утопала в горе. Просто надеялась на его выздоровление и нашу скорую встречу.

Мой тюремщик вошел без стука. Я резко встала, вытянулась в натянутую струну. Это что то новенькое! Обычно сам он ко мне не заходил, если я не звала.

Значит одно из двух. Либо Шамиль умер и пришли по мою душу. Либо он пришел в себя, и меня наконец отпустят.

– Собирайся и на выход,– буркнул амбал.

Я оглянулась по сторонам. Кроме своего измученного тела с искалеченной душой собирать мне нечего.

Поэтому я нерешительно поплелась навстречу неизвестности.

– Иди в душ и переоденься. Поедишь сейчас к хозяину на ковер,– скупо пояснил мужик.

– К Рамазану?– с дрожью в голосе спросила я, вспомнив бородатого дьявола.

– К Шамилю Амировичу в больницу,– добавил верзила и подтолкнул меня в спину.

Сердце забилось быстрее разгоняя кровь с радостной вестью. Значит, все таки, Шамиль пришел в себя. Слабый луч надежды, что скоро я увижу и его и сына, осветил подвальный мрак, заполняющий мою душу.

Я быстро побежала в ванную и скинула грязный спортивный костюм на пол. Залезла в душ и в этот раз искупалась за считанные минуты. Сейчас меня не надо было подгонять. Я сама торопилась.

Охранник громко постучался. Крикнул из-за двери:

– Возьми чистые шмотки, а то от тебя вонь за километр.

Я обернулась в полотенце, чуть приоткрыла дверь и забрала из его лап кулек с одеждой.

Такой же как предыдущий спортивный костюм с брюками и футболкой с капюшоном черного цвета. Наемники явно не заморачивались с выбором одежды. Накупили десяток одинаковых вещей для меня.

Но я не жаловалась. Главное, что одежда чистая.

При выходе из ванной глянула на себя в зеркало. Пугаться своего внешнего вида я давно перестала. Это как каждый день посещать комнату страха и уже знать откуда на тебя выпрыгнет загримированный маньяк с топором. Зрелище страшное, но уже привычное.

Так и моя внешность. Запалые щеки, синяки под глазами до самого носа и потрескавшиеся губы. Ужасно, но не удивляет.

На голове вообще взрыв на макаронной фабрике. Расческа не поможет. Тут нужны кардинальные меры. Профессиональный парикмахер или машинка для стрижки налысо.

Вообщем, я осталась "довольна" своим внешним видом. Еще и в лазах вечные озера слез разъели до красноты белки и припухшие веки.

В ту самую комнату страха меня бы с удовольствием приняли на работу. Еще и на гриме б сэкономили.

Всю дорогу до больницы я смотрела в окно.

Стояла теплая летняя погода. Случайные прохожие спешили по своим делам. Несколько парочек лениво прохаживались за руку по бульвару, мимо которого пролегал наш путь.

Дети возле игровой площадки кормили хлебом стаи голубей и настырных воробьев. Открытые магазины и кофейные лавки привлекали посетителей яркими зазывающими вывесками.

Жизнь щла своим чередом.

Моя судьба – капля в море других. Счастливых и не очень.

Мы подъехали к современному зданию частной клиники и остановились на парковке. Водитель с охранником вышли первые и сопроводили меня с суровыми лицами вглубь больницы.

Мы прошли регистратуру, и они уверенным быстрым шагом направились к дверям в палаты.

У одной двери на стуле сидел еще один мордоворот в костюме. Я безошибочно определила, что мне туда.

Страх начал воскресать в глубине вымотанного тела.

Что сейчас меня ждет?!

 Шамиль разъярен? Прикажет уничтожить меня? Захотел высказать свою злобу мне в лицо?

Сначала я развела его на огромную сумму денег. Затем пыталась отравить. И в довершение всего отец ударил его ножом, за это теперь сам мертв...

Дверь в неизвестность распахнулась. Запах лекарств усыплял бдительность. Я зависла от страха сделать этот последний шаг перед встречей с судьей, который решит дальнейшую мою участь.

Верзила сзади подтолкнул меня в спину. Бесцеремонно и сильно.

Я влетела в палату спотыкаясь. Совсем не грациозно.

– Бля, ну наконец-то,– знакомый бас прошелся мурашками по коже.

Я осмотрелась. Шамиль лежал на широкой кровати. Под спиной у него было несколько подушек.

Мужчина выглядел пугающе. Черная густая щетина превратилась в короткую бороду. Глаза метали свинцовые молнии. Большие черные, как маслины. Он был обнажен по пояс. Только ноги прикрывала тонкая белая простынь. Его массивный торс был обмотан кучей бинтов. А в скульптурные руки были воткнуты катетеры для капельницы.

Шамиль сейчас очень напоминал своего старшего брата Рамазана. Такой же мрачный и устрашающий. Здоровенный бугай с черной густой бородой.

– Подойди,– скомандовал Юсупов.

Я медленно плелась к нему, как на казнь.

– Сюда, ближе,– раздраженно прорычал зверюга.

Даже раненный, он внушал мне панический ужас. Несмотря на то, что мужчина всегда был со мной по своему нежным. Ни разу не обидел меня и не ударил. Сейчас я чувствовала себя шугливой газелью перед хищником.

Я дошла до изголовья кровати. Шамиль дернулся и схватил меня за запястье. Потянул на себя с нечеловеческой силой. В последний момент я удержалась, чтоб не упасть ему на грудь и не придавить до боли рану.

Мужчина запустил руку в волосы на затылке и склонил мое лицо к своему. Я затрепетала от его близости. Тело хорошо помнило сколько запретного наслаждения может доставить этот племенной, дикий самец.

Я ощутила мятное дыхание с примесью лекарств на своих губах. Оно слилось воедино с моим. И, закрыв глаза, я словно с разбега, разгоряченная, нырнула в прорубь.

Наши губы сплелись в поцелуе. Сначала осторожном и трепетном. А затем он становился  все  настырнее и глубже. Юркий наглый язык мужчины протыкал меня насквозь, будто касался горла. Шамиль целовал меня ненасытно с упоением. Я чувствовала, что он соскучился. И столько страсти и голода было в его грубой ласке, словно он хотел сожрать меня всю целиком, с потрохами. Его жесткая борода царапала и раздражала кожу на подбородке и щеках.

Я не вырывалась. Притихла. Позволяла ему делать с собой все.

Крышесносный поцелуй длился вечность и если б нам не нужно было дышать, уверенна он бы не прекратился никогда.

Руки Шамиля ослабли. Он отпустил мою талию и поднял их к груди. Безжалостно смял через футболку ее. Прихватил и сильнее сжал.

Ненасытный зверюга отклонился первым, разрывая контакт наших губ. Рыкнул– выдохнул.

– Бля, и что теперь делать со стояком? Не подскажешь, кукла?– ухмыльнулся он и раскрыв простынь показал внушительный шланг в белых боксерах. Члену явно было мало места в эластичной ткани.

Шамиль взял мою руку и положил себе на член. Сильно придавил и провел вверх– вниз.

Под пальцами ощущалась его гигантская мощь, каменная твердость. Я вспыхнула от смущения и одернула руку. Это неправильно, а что если кто то войдет? И нам нужно поговорить в первую очередь, а не заниматься непотребством, которое нанесет вред его здоровью.

– Прекрати. Тебе сейчас нельзя перенапрягаться,– попыталась я осадить порыв зверюги.

– Поздно, я уже, пиздец, как напряжен,– оскалился он в бороду,– Ты вообще то моя должница и пропустила неделю отработки. Давай приступай. Всегда мечтал, чтоб мне отсосали на больничной койке,– хохотнул развратник.

Я порывисто встала и пока Шамиль не успел схватить меня за руку, отошла на несколько шагов. С колотящемся сердцем наблюдала за гневной реакцией Шамиля. Его брови сразу поползли к переносице, а жгучий взгляд норовил испепелить меня за дерзость.

– Нам надо поговорить,– настырно гнула я свою линию.

– Ага. Сначала минет, потом хоть стихи читай мне. Иди сюда. Живо!– злобно сверкнул он глазами.

Не дожидаясь пока я подойду, мужчина, морщась от боли, стянул трусы. Здоровая дубина высвободилась на волю. Огромный член, как питон. Устрашающий с массивной крупной головкой покачивался между волосатыми бедрами. Беззастенчиво блестел от возбуждения каплей смазки в прорези. Тонул стволом, увитым корнями темных вен, в высоких завитках густых черных волос.

От этого зрелища у меня во рту собралась слюна, как по рефлексу. К своему стыду, я громко сглотнула, глядя, как длинные пальцы мужчины обхватили и сжали толстый ствол и начали нагло надрачивать его.

Шамиль с торжествующей улыбкой следил за моим испуганным лицом.

– Давай, кукла, иди сюда. Разрешаю заглотить мой член, пока не поперхнулась слюной,– чуть хрипловатым возбужденным голосом проговорил развратник.

Между ног все свело в тянущей истоме. Трусики и спортивные штаны предательски взмокли. Я нерешительно топталась на месте.

– Бля, да шевелись уже. А то сейчас кончу от одного твоего шугливого вида,– рявкнул Юсупов, и я аж подскочила.

Выдохнула смущение и стыд. Подошла к нему.

– Давай,  бери в рот,– нетерпеливо подгонял меня возбужденный мужчина, продолжая рукой водить по стволу.

То что Шамиль не шутит и так понятно. Вот только я никак не могла решиться приступить к порочному действу.

Большой, налитый кровью член манил меня. Между ног ныло и тянуло от возбуждения. Я выдохнула стыд и смущение. Медленно наклонилась к набухшей головке.

Шамиль замер и пристально следил за мной. Я коснулась кончиком языка гладкой, словно бархатной кожи. Знакомый мускусный запах самца, желанного мужчины через рецепторы проник в кровь, разгоняя ее скорость до максимума. Сердце колотилось, барабанило, как град по стеклу. Хаотично и очень быстро.

Нежная гладкая кожа обтягивала стальной трос. Копье, которое норовило проткнуть меня насквозь. Шамиль дернул бедрами. Подался навстречу моим раскрытым губам и тяжелой лапой припечатал голову сверху, наклоняя меня ниже.

– Бля, кукла,– простонал мужчина.

Он запутал пальцы в волосах и сжал руку в кулак, больно стягивая пряди на затылке. Я попыталась чуть отодвинуться. Но Шамиль крепко зафиксировал мое преклоненное к его бедрам положение.

Снова приподнял таз мне на встречу. И я хотела вскрикнуть от  таранящего, распирающего мое горло чувства, когда его тернистая думина проскользила в самую глубь до шеи.

Зато Юсупов явно кайфовал. Стиснув зубы дышал часто, громко, рвано.

Он управлял моей головой реально как куклой. Игрушкой для взрослого развратника из секс шопа.

Трахал мой рот с методичностью одичавшего садиста. Проталкивался с каждым новым толчком все дальше. Хотя мне казалось, что это невозможно.

Шамиль Юсупов озабоченный сукин сын со спермотоксикозом. И видно больше недели без секса сделали его неуправляемым. Зверюга сорвался с цепи и единственной его целью стало – удовлетворение низменных инстинктов.

Минет длился вечность. И совсем не походил на нежную предварительную ласку. Скорее я бы охарактеризовала это действо, как грубый оральный трах.

Слезы брызнули непроизвольно. Соленые дорожки кривыми линиями расчертили мои щеки. Я всхлипывала носом, боясь, что из за соплей совсем не смогу дышать с живым страпоном во рту.

Шамиль обманчиво нежно погладил мою щеку. Под натянутой кожей он ощущал движение своего молота.

Мужчина обхватил мое лицо своей здоровой лапой. До боли сжал пальцами щеки, создавая своему члену дополнительную стимуляцию. Теперь мне точно казалось, с зажатыми волосами и придавленными щеками, что он откровенно дрочит мной.

Несколькими резкими рывками Шамиль добил мое измученное горло и кончил. Сперма брызнула терпким соленым потоком, раздувая мои щеки. Я быстро судорожно глотала. Ее было много. Больше, чем в прошлые разы, когда я делала ему минет.