Текст книги "Спасла на свою голову (СИ)"

Автор книги: Анна Шилкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Спасла на свою голову

1.1 Часть первая: начало пути

Я шла с тренировки не особо довольная собой и жизнью. Конь меня снова понес, но я хоть уже попривыкла и в такой ситуации больше не паникую, что радует. И черт меня дернул полгода назад вспомнить об увлечении юности и пойти заниматься конным спортом. Тренер орет, не прерываясь на забор воздуха, с первого дня моих занятий, стоит мне привыкнуть к одной, лошади ее тут же заменяют другой прокатной, а я так не могу. На незнакомой лошади я начинаю тупить и паниковать, стоит ей пойти чуть более быстрой рысью, а первый переход в галоп вообще как первый секс.

Но не могу не признать, что мои тренировки пошли мне на пользу во всех возможных смыслах: физически я стала намного сильнее (хоть и с ущербом для походки) и существенно выносливее, мне стало намного легче держать лицо (что в моей профессии немаловажно) и прочие подобные бонусы. Правда с лошади я все еще слезаю, как мешок с навозом падает, а залезаю с трудом и не с первой попытки, но все же чувствовала себя уверенней многих.

Солнечный майский день радовал теплом и щебетанием птичек, как и всегда в Москве в это время, ремонтировали асфальт. И вот иду я, значит, и никому не мешаю, как вдруг земля уходит у меня из под ног и я падаю вертикально вниз. Толком испугаться я не успела – меня накрыла густая темнота.

Не могу определить, сколько времени прошло, я урывочно помню свет в конце канализационного люка, куда я так радостно упала, помню потолок машины «скорой» и яркие лампы операционной (или реанимации?). Но все это – урывки, вспышки в памяти.

Я находилась вне пространства и времени, вокруг была темнота, только мое нагое тело слабо светилось. «Не думала, что у души остаются татуировки как на теле» – невпопад подумала я.

– Ты пока еще не душа. – Прошелестел голос откуда-то… отовсюду. Я молчала и думала о бреде сумасшедшего и прочих радостных вещах подобного толка. – Ты должна сделать выбор. Остаться и попытать счастья или двигаться дальше. – В голосе скользнуло равнодушие, будто я не из первой сотни сегодня, кому дали выбор. – Сегодня? Девочка, я мерю время тысячелетиями. – Рассмеялась тьма.

– А с чего бы мне делать выбор? – Почему-то шепотом поинтересовалась я.

– А с того, что ты в подвешенном состоянии: останешься – девять из десяти умрешь, пойдешь, куда открою путь – шансов выжить больше.

– А родители? – Маму и папу я любила, очень, и не хотела причинять им боль.

– Они похоронят и оплачут тебя. Как и все люди.

Я напряженно размышляла. Цепляться за жизнь в искореженном теле (а я была уверена, что на теле ни одного не пострадавшего места нет), мучить себя и заставлять страдать родителей, жениха – это плохая тенденция. Впрочем, лезть неведомо куда, не понятно зачем – тоже. Голос меня не отвлекал, хотя, уверена, следил за ходом моих мыслей.

Я постаралась быть объективной: единственное, что по-настоящему меня держит – это родители. С женихом отношения прохладные, выйти за него я согласилась только чтобы маму с папой порадовать и не думаю, что такой брак долго продержится. Настоящих друзей у меня как-то за жизнь не случилось, животных тоже никогда не было. На том «пути, куда пошлют» меня наверняка ждет что-то, от чего не отвертишься, может даже другой мир. Что-то внутри радостно затрепетало от этой мысли. Другой мир… я столько об этом читала, столько раз продумывала, что бы я сделала по-другому и как бы выкручивалась. В общем, моя персона решила двигаться дальше.

Что-то тянуло меня назад, что-то внутри меня убеждало, что это плохая идея, и я сотни раз пожалею об этом. Я малодушно убеждала себя, что всем, начиная с меня, так будет лучше.

– Верное решение. – В голосе послышался смешок. – Твои родители придут в себя через пару лет и откроют школу для детей с ограниченными физическими возможностями – не зря же компания страховала твою жизнь. – Фыркнул голос. – А тебя ждут приключения…

Воцарилась тишина – я молча ждала продолжения.

Я старательно держала себя в руках и не давала себе передумать, даже понимая, что вряд ли мне дадут повернуть назад.

– Я нашел для тебя подходящее место. Правда тело придется создать новое. – Сообщил довольный голос. – Знания я тебе, так и быть, дам. – Я подивилась такой щедрости и в ответ на мои мысли услышала, – Забавная ты.

То есть всем остальным знания о новом месте он не дает?

Додумать я не успела: темнота сгустилась и очнулась я уже на мягкой травке.

– У тебя нет прошлого в этом мире, – прошелестело своеобразное прощание в моей голове.

Нда. Здорово. «Новое тело» было женским, судя по ощущениям, тренированным и сильным. Я села на траве и немного ошалело повертела головой. На плечи упала медно-рыжий копна волос. Очень яркий цвет напоминал раскаленный металл. Здорово, теперь я рыжая. Всегда недолюбливала рыжих.

Осторожный осмотр местности показал, что я на полянке неподалеку от дороги. Меня окружали березы с осинами, на краю поляны расположился муравейник, из которого торчал палец медной перчатки. Как мило.

Вокруг не оказалось никого и ничего, что могло бы мне помочь, следовательно, нужно двигаться к поселениям. В памяти ничего не всплывало, но я надеялась, что это не навсегда и обещание голоса дать мне информацию все же выполнено. Пока я размышляла о дальнейшем плане действий и пыталась понять, понадобятся ли мне навыки из моей предыдущей жизни, перчатка из муравейника завлекающе мне подмигивала солнечными зайчиками. Сколько там кошек сгубило любопытство? Статистика в памяти не всплывала и я решила действовать как и положено попаданкам, то есть пойти и посмотреть, прилагается ли к латной перчатке остальной доспех, а к доспеху кто-нибудь.

Несколько шагов по направлению к перчатке дали понять несколько вещей. Во-первых, новому телу привычно ходить много и быстро. Во-вторых, к перчатке прилагался полный доспех и босые ноги. В-третьих, я заметила часах в четырех пешего пути поселение. То есть, заметила я точки-тире на горизонте, но оптимистично предположила, что это поселение.

Под забралом обнаружилось точеное мужское лицо с мертвенно-бледной кожей и прерывистым дыханием. Рассудив, что начинать новую жизнь с трупа – плохая идея, я попыталась выволочь находку из оврага на поляну. Находка оказалась слишком тяжелой и мой гениальный мозг предложил снять с мужика доспехи. Идея мне понравилась. А вот то, что доблестный рыцарь в лучших средневековых традициях моего родного мира, «заварен» в доспех, нет. От слова совсем. Поскольку я не знаю, что это за мир, есть ли в нем магия или сварочные аппараты, я постановила, что оказалась в тупике.

«Ладно, – мрачно подумала я, – сниму хоть то, что снимается». Не откладывая в долгий ящик, я стащила вторую перчатку и шлем. Потом предплечья и плечи. И мне даже удалось вытащить кольчугу, которая была под железом. Она была перепачкана в крови и гное, амбре стояло такое, что я пожалела о наличии у нового тела обоняния. На ногах до меня ничего не было. Потом я аккуратно сняла перевязь с мечом. Она оказалась очень тяжелой, но я все равно старалась обращаться с оружием уважительно. Никогда не любила железки, но все же не могу я просто так раскидываться чужими ценными вещами. Может продать смогу, если хозяин дух испустит.

Новая попытка переместить железного человека почти удалась – он сдвинулся сантиметров на десять. Мне взгрустнулось, и очень ярко в памяти всплыл образ консервного ножа. Сложную цепочку ассоциаций прервал тихий звон железа. Я нарочито медленно повернула голову, но никого не обнаружила. Зато обнаружила рядом с аккуратной горкой железа уже снятого с рыцаря, точную копию того ножа, о котором только что с тоской думала. «Круто – мысли материальны» – подумалось мне. Вооружившись новым элементом обстановки я, хищно улыбаясь, пошла осматривать имеющийся доспех на предмет наличия слабых мест, на которые хватит моего высокотехнологичного инструмента. Прорех нашлось несколько: подмышками имелся зазор, который, при должном упорстве, мне удастся расковырять; прямо напротив сердца была здоровенная вмятина, в которой была трещина и на правом плече была внушительного вида царапина. «Даже знать не хочу, как она там появилась» – подумалось мне.

Решив, что ему и так плохо я всунула острую часть открывашки в трещину на груди и попробовала увеличить успех неизвестного орудия. Трещина будто того и ждала: она почти без моей помощи, как в мультфильме про ледниковый период, стремительно разбежалась в обе стороны, достигла щелей подмышками и боковые швы распались.

Когда я сняла с доспеха «брюхо», картинка получилась красочная: повалил стойкий запах гниения, обнаружилась испачканная кровью и гноем одежда. Я убоялась делать с ним что-либо и отошла.

Через несколько минут мне стало стыдно. Еще минут через двадцать очень стыдно. Потом я поняла всю глупость положения: стою в чужом для меня мире, посреди поляны, над умирающим человеком и не помогая ему, и не покидая его, и не добивая. Решив, что без моего вмешательства он гарантированно умрет, а с моим может сделать это быстрее или все же выжить, я вернулась к телу. Никаких изменений не обнаружилось, и я стала тащить оставшуюся часть доспеха наверх, намереваясь снять как футболку через голову. Все шло неплохо, но медленно. Как известно, терпение и труд кого угодно добьют: дыхание стало еще поверхностней, зато мужик был освобожден из плена.

Итак, теплый зеленый лес, птички поют, полянка живописная, вроде ручеек где-то неподалеку протекает, помирающий то ли от сепсиса, то ли от гангрены, мужик и кучка его доспехов. Блеск.

Зато, рыцаря без доспеха, удалось выволочь на поляну. Постановив, что до меня он тут лежал и без меня полежит чуток, я подхватила бывшую спину доспеха, здоровенную флягу, обнаруженную на перевязи под мужиком, и отправилась на поиски слышимого ручейка. По пути я заприметила несколько ягодных кустов. Память воспроизвела обещанную информацию: местный аналог чая и вполне нормальные съедобные ягоды.

Ручеек оказался достаточным для наполнения фляги, чем я не преминула воспользоваться. Когда я, довольная собой, разогнулась с полной флягой, я вляпалась лбом в паутину. Вопреки обыкновенной паутине, она не разорвалась, а упруго оттолкнула голову. Новая память услужливо подсказала, что это паутина местного вида членистоногого, которую они оставляют в лесу с самыми прозаическими целями, но крайне редко по назначению используют, ибо предпочитают дичь покрупнее насекомых. Особая ценность такой паутины, что она прочная как ткань и очень хорошо впитывает кровь.

Находка меня порадовала, и я аккуратно собрала ее в спину от доспеха. Туда же отправилась фляга (капельки воды с нее стекали по паутине как по резине). Я собрала листики чая и ягоды, а потом случайно заметила много-много мелких грибов. Грибы, похоже, были заживляющие. «А жизнь-то налаживается!» – радостно резюмировала я. Теперь я могу обработать умирающему рану, авось и выживет.

У тела ничего нового не произошло, даже дышать лучше или хуже не стал. Только теперь я додумала посмотреть во что же я одета. На мне обнаружились оливковые брючки из очень мягкой ткани, мягкие сапожки из материала, больше всего напоминающего кожу, бежевая туника и куртка из такого же материала, что и сапожки. В куртке были карманы. А в карманах (о чудо!) было огниво. Подавив радостный вопль, я побежала обратно в лес на поиски «чего бы поджечь». Поиски быстро увенчались успехом, по пути я заметила хвойный островок в лиственном богатстве. Пришлось, не зная лени и праздности, бегать туда сюда, стаскивая к поляне лапник. Близость дороги из плюса стремительно превращалась в минус. Пока я ходила по лесу мне в голову постучалась умная мысль: кто-то не только догнал тяжело бронированного рыцаря, вспорол его и бросил умирать, а еще и не озаботился добиванием. То есть существует вероятность, что это не конец и его труп придут проведать. Хотя, вероятность эта очень не велика, но меня она озаботила. Так или иначе, лапник был натаскан на две лежанки, тело было живо и готово к обработке, хворост был уложен кучкой, как учили на тим-билдинге по выживанию в дикой природе, даже некоторое количество ключевой воды имелось. И вот я обнаружила существенный недостаток в плане: в чем воду-то греть. То есть холодная вода – это здорово, но мама говорила, что в полевых условиях лучше обрабатывать горячей. А мама двадцать лет была военным врачом. Мама знает. Пришлось переложить все собранное в спину на травку и использовать ее против естественного назначения: в качестве кастрюльки.

С двадцатого раза мне удалось поджечь кучку хвороста. Под веселый треск я занялась измельчением грибов. Для этого я использовала меч. Это было кощунственно, но полированная сталь не возражала, так что я сосредоточенно толкла грибочки в кашицу на мече как на столе при помощи рукоятки консервного ножа.

Хворост разгорелся, я из плеч доспеха соорудила подставочки и водрузила на них спину. В спину вылила воду и пошла обратно к ручью. Когда я вернулась, вода как раз нагрелась, и я отважилась приступить к обработке. Постановив, что раз паутина имеет свойства ткани, я решила опускать ее в воду. Вода не впитывалась, а вот кровь и гной вполне. Горячая вода быстро стала мутной, а рана стремительно очищалась. Очень скоро гной перестал течь, появилась чистая кровь. Это обстоятельство меня порадовало, а вот тот факт, что паутина больше не вмещала в себя субстанцию – не очень.

Воду все равно нужно было менять, и я поднялась от тела, чтобы вновь пойти к ручью. Вовремя опомнившись, я аккуратно влила в рот полумертвому рыцарю немного воды и смочила губы.

Новая проблема не заставила себя ждать или выдумывать: спина была очень горячей и просто сходить со спиной к ручью возможным не представлялось. НО! У меня были предплечья от доспеха. Я приладила их себе на предплечья и с горем пополам сумела снять спину с огня, очень быстро дотащить ее до оврага, где не так давно она была в составе рыцаря, а вот туда она уже соскользнула. Следом полетели моментально разогревшиеся детали от рыцаря, а я, стараясь не шипеть громко, сама едва не прыгнула во влажную грязь. Предчувствуя, что после моего лечения рыцаря, лечение понадобится мне, я подобрала остывающую спину и побрела к ручью.

Там я долго полоскала спину от гноя. Удовлетворившись результатом, я набрала воды и, балансируя своим сосудом, вернулась к стоянке.

Я глотнула из фляги добрый глоток – вода оказалась очень вкусной. Я влила рыцарю еще немного воды в горло и заметила, что дышит он глубже и ровнее, а цвет лица со смертно-серого потихоньку становится просто бледным. Поздравив себя с первой маленькой победой, я продолжила манипуляции. Вода в «котелке» немного подогрелась и я аккуратно стала в ладошке размешивать грибы с теплой водой, а получившуюся массу выкладывать на рану. Рана, кстати говоря, оказалось длинным и глубоким рваным порезом, а кожа вокруг него была размокшая и раздраженная.

Я снова дала мужчине воды и пошла искать что-нибудь, что заменит тряпку. Нашла куст листьев, похожих на лопух. Ничего о его ядовитости я не вспомнила, поэтому приспокойненько взяла несколько листов и вернулась к мужчине. Листы хорошо впитывали воду и я обтерла лицо, шею, руки и торс. Кожа потихоньку приобретала более или менее живой цвет и это меня радовало.

Я снова попила и начала жевать собранные ягоды. Как-то незаметно для себя я уснула на травке, а проснулась через пару часов, когда вода остывала, а костер давно догорел.

Собрав грибную примочку, я с радостью констатировала ее действенность: кожа вокруг пореза показала заметное улучшение, а сама рана сильно потеряла в объеме и начала стягиваться. Снова воспользовавшись лопухом, я теплой водой промыла рану и кожу, положила новую примочку.

В течение следующих двадцати минут ягоды были доедены, а вода допита. Поскольку за целый день мимо никто не прошел и ничего не произошло, я, даже не задумываясь, ушла за водой. На обратном пути я обобрала еще один ягодный куст.

Меня несколько напрягала застойность: во всех прочитанных мною книжках с попаданками с первых минут в новом мире что-то происходило. Я же пока только воспользовалась целительной силой местной природы и попила вкуснейшей воды.

Правда обещанные знания понемногу проявлялись: по мере пробуждения я уже знала, что мир называется Элла. На Элле живут (в порядке продолжительности жизни) люди, оревы, реввы и мекорны. И примерно знала, чем они друг от друга отличаются. Мекорны – хранители мира. Живут очень долго (теоретически вечно, то есть смертны только принудительно). Обычно каждый отвечает за что-то конкретно сообразно стихии или области жизни. Реввы – местные демоны. Живут в стране называемой Закатный Край. Оревы – аналог орков из некоторых фентези-миров – полностью разумны, обитают в основном в какой-то Сокрытой Стороне. Реввы и оревы живут в среднем пятьсот – восемьсот лет, представители правящих династий около тысячи. Помески между расами обычно впитывают разные свойства от обеих материнских рас, и человек может прожить четыреста лет, а орев немелодично выть, а не красиво петь, как положено. Сейчас я была на территории человеческого королевства, название которого так и не всплыло.

Пока что это все, что мне удалось выудить из моей головы. За время, что я обрабатывала выплывшие знания, на лес опустились густые сумерки, я снова разожгла огонь и, наконец, использовала натасканный лапник. Рыцарь, оставшийся в одних подштанниках, был снова обработан и напоен. Я влажными пальцами разобрала спутанные, но не сальные волосы. Волосы светлые, даже белые, очень крепкие и мягкие, ухоженные. Как же так? Что с тобой произошло? Красивый, даже сейчас, он занимал все мои мысли. Правда, не совсем в том ракурсе, в котором обычно девичьи мысли занимают мужчины.

Я бездумно перебирала волосы и пила воду последующие часы, до наступления чернильной темноты. Подумав, при свете костра сделала из двух лежанок одну большую, в последний раз дала мужчине воды и улеглась с ним, оставив догорающий костер.

Утро встретило меня мелодичным птичьим пением, ярким солнышком и голодом. Желудок беззастенчиво урчал. Я попила сама и напоила спящего рыцаря. Что не могло не радовать: из бессознательного метания между жизнью и смертью он перешел к целительному сну. К этому выводу меня подтолкнуло две вещи: нормальный цвет кожи, даже с некоторым румянцем, и почти затянувшаяся рана.

Удивительные грибочки. Хотя, что именно произвело такой эффект на давнюю запущенную рану предположить сложно. Я пришла к выводу, что он, наверное, скоро очнется и захочет есть. И будет слишком слаб для охоты или еще чего. Поэтому я решила придумать какой-то еды отличной от ягод. Правда, думала я в процессе поисков еще одного куста. Несмотря на малое количество съеденного, мне не было ужасно голодно. Куст был обнаружен, а в кусте обнаружилась какая-то эфемерно-призрачная особа. Пока я размышляла, особа радостно трескала мои ягоды, совершенно игнорируя свою эфемерную призрачность.

– А куда они деваются? – Спросила я до того, как успела подумать о разумности.

– Ты меня видишь? – Испуганно спросила шарахнувшаяся сущность.

– А не должна? Так куда в тебе деваются ягоды?

– Ээээ… Перевариваются, а ты не знаешь? – Донельзя удивленным тоном ответили мне.

– А ты вообще кто? – Продолжила я палить свое иномирное происхождение.

Ответом мне стали очень большие и круглые глаза.

– Я – нимфа. Младшая мекорна.

Интересно. Память и знания не до конца обрелись.

– А ты тут местная смотрительница в лесу? – Не впопад задала важный вопрос.

– Ну да. Ты странная.

– А чего трупами разбрасываешься?

– Какими трупами? – Нимфа тут же обрела материальность и вытаращилась на меня.

– Еле живыми. – Хихикнула я. – Там мужик лежал, почти мертвый. Сейчас ему вроде полегчало. – Сообщила я, махнув рукой в ту сторону, откуда пришла.

– Как там? Не было там никого! – Перепугалась нимфа. – Веди меня туда, зрячая.

Я отметила обращение, но решила выяснять позже.

Мы молча шли по лесу в сторону моей стоянки. На самом подходе к поляне нимфа снова утратила материальность.

– Вот, пожалуйста. – Гостеприимно показала я на спящего мужика.

Нимфа стала практически прозрачной и пролепетала что-то вроде «Не может быть…» и тут же испарилась.

Вообще здорово.

В свете того, что ягод я так и не поела, а желудок с новыми силами затребовал еды, я решила вернуться. Но, как предусмотрительный человек, я снова развела огонь, вылила все из фляги в спину доспеха и с пустой флягой собралась уходить за водой. Внезапно в голове явственно вспыхнул образ единожды еденного мною запеченного поросенка; желудок заныл еще громче. Я крепко зажмурилась и потрясла головой, чтобы прогнать видение, а когда открыла глаза, увидела такого же точно поросенка. Дымящегося и одурительно пахнущего на всю поляну. Не знаю чего, но я испугалась и юркнула в лес, чтобы быстрыми широкими шагами двинуть за водой.

По возвращении на поляну я обнаружила все то же самое, что оставляла: поросенка, мужика, костерок и подготовленную порцию грибов.

Полностью игнорируя поросенка, я поменяла примочку на груди рыцаря и дала ему еще воды. Когда выяснилось, что больше делать нечего я обратила внимание на несколько остывшего поросенка. Пахло вкусно, выглядело тоже. Я осторожно оторвала от него ушко и пожевала. На вкус тоже такой же. Отсутствие ножа меня опечалило, но я все же попробовала оторвать себе кусочек. «Держи карман шире!» – подумалось мне.

И тут мой взгляд упал на рыцарский меч. Он же тоже нож, строго говоря. Большой и неподъемный, но все-таки нож. Я сумела его поднять, но быстро поняла, что я сделаю свиное пюре, а не порежу неожиданно свалившее на голову счастье. Поэтому я нашла полено, вогнала в него меч так, чтобы конец торчал в воздухе и понесла гору к Магомеду: пошла разрезать поросенка об меч. Поначалу получалось плохо, но я приноровилась и скоро половина хрюшки была порезана и в моем распоряжении. Это радовало.

Не радовало то, что поросенок это мясо, а питаться только мясом я не могу. Ну вот не мое. Поэтому я решила проверить, как это получается, и закрыла глаза. Как смогла старательно представила себе тарелку с овощами и зеленью, только с огорода, вкусненькие и свеженькие. И даже мысленно протянула к ним руку. Открыв глаза, я обнаружила тарелку. Это просто прекрасное умение! Я представила себе охотничий нож, как у жениха был. Довольно крупный, но не огромный, удобно лежащий в руке и так необходимый!

«Да я почти все могу, а может и не почти!» – подумалось мне. Больше экспериментировать не стала. Я стала есть. Памятуя о том, что говорила мама, я съела небольшой кусочек мяса и огурец, запила все это водой и решила подождать, как приживется: я толком не ела около суток, лучше не торопиться. Мое прислушивание к себе прервал тихий стон мужчины. Даже немного жаль, что он приходит в себя: привыкла я к нему, бездыханненькому. С другой стороны, что, я зря трудилась что ли?

Мужчина постонал еще немного и едва заметно дернулся. В следующую секунду я оказалась прижата к земле телом рыцаря, надо мной нависло огромное тело, глаза ярко светились желтым, похожим на золото, светом. «Ревв» – как-то сразу догадалась я. Демон, между тем, оглядывал меня с самым подозрительно-недружелюбным видом, но страшно мне не было.

– Кушать будешь? – Поинтересовалась я через пару минут такого лежания.

Ответом мне были немного посветлевшие демонические глаза и весьма удивленный вид.

А вообще он был очень красив. В моем мире от девок бы отбоя не было.

– Так будешь? – Лежать мне надоело, а кушать хотелось. – Если нет, то слезь – я поем. Потом обратно ляжешь.

С меня слезли, продолжая настороженно на меня смотреть. Я игнорировала, собирая себе бутерброд из куска мяса, порезанной помидорки, зелени, огурца, еще куска мяса и болгарского перчика сверху. Под взглядом рыцаря (я все еще не знаю, как его зовут) я начала кушать свое творение. Было вкусно, и бутерброд быстро закончился. Я взяла нож и стала собирать еще один, прихлебывая из фляги. Второй я отдала мужику, и уже приступила к сборке третьего для себя любимой, как лед тронулся:

– Неор. – Таки соизволили представиться мне.

– Ты очень тяжелый, Неор. – Доверительно сообщила я, не прерывая своего занятия.

И мы продолжили молчать. Я сделала себе вторую порцию бутерброда с теплой свининкой, сделала еще один для Неора и только успела куснуть свой и начать жевать, как меня прервали:

– А как мне тебя называть?

– Кхе-кхе… – Подавилась я. – Кхе… Елена.

Он кивнул и продолжил прием пищи. Всю порезанную мной свинину мы съели. Я наелась, Неор, наверное, нет, но я не препятствовала его дальнейшему насыщению. Я для себя решила, что раз он жив, здоров и даже в сознании, я пойду искать разумную жизнь, а он пусть разгребается со своими проблемами сам.