Текст книги "Как соблазнить декана за 10 дней (СИ)"

Автор книги: Анна Северина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

10 день. Лена

Я просыпаюсь только к полудню.

Как я вчера вернулась из универа, даже не помню. С кем-то разговаривала по дороге, отвечала на чьи-то звонки.

Наташка была в гостях, и я уснула раньше, чем она вернулась.

И вот теперь она буравит меня взглядом.

– Завалила?

Я киваю.

Она охает:

– А я тебе говорила – бери больничный. Может, за неделю Горыныч выдохся бы. Понаставил двоек и успокоился.

Я не могу ей объяснить, что ни через неделю, ни через месяц желание Дмитрия Сергеевича выгнать меня из универа не стало бы меньше.

– Вот сволочь! – негодует подруга.

Мне хочется за него заступиться. Я сама во всём виновата. Но я предательски молчу.

Он не может сейчас поступить по-другому. Он считает меня расчетливой сукой. А что еще он может думать? Я ведь специально поехала на ту игру, надела парик, назвалась другим именем.

И разве поверит он, если я скажу, что я сама не думала, что всё случится именно так? Что у меня самой внутри что-то перевернулось? От его улыбки, от его поцелуев.

Я плачу, уткнувшись в подушку. Дура, гадина. Как я могла втянуть его в эту историю?

Я вспоминаю, как мы гуляли с ним по парку, как я читала ему стихи. И как он назвал меня своей девушкой, когда знакомил с дядей. Интересно, он, правда, считал, что у нас с ним всё может быть всерьез? Я почему-то думаю, что правда. И оттого, что это не случилось по моей вине, я чувствую себя особенно гадко.

Если бы всё можно было вернуть назад, я не поехала бы в Пушкин.

Представляю на миг, что этих – наших, общих – выходных не было бы, и покрываюсь холодным потом. Нет, даже если бы всё можно было вернуть назад, я всё равно бы поехала – чтобы снова с ним познакомиться – с новым, другим, моим.

– Нет, ну разве так можно? – Наташка ходит по комнате из угла в угол – так ей лучше думается. – И что теперь? Поедешь домой?

Ее вопрос придает новое направление моим мыслям. Со своими любовными переживаниями я совсем забыла о маме! Как я скажу ей, что меня отчислили из университета? А братья? А магистратура?

– А на апелляцию подать можно? – вопрошает Наташка. – Нет, ну а что? Если всё равно отчисляют. Надо хотя бы попробовать. А представляешь, сколько народа из-за Горыныча выгнали? Чурбан бесчувственный!

Она говорит о нем как о преподавателе, а я думаю как о мужчине. Но она права – он бесчувственный! Ну, почему, почему он не захотел даже выслушать меня? Ну, пусть не простил бы. Но выслушать-то мог!

Правильно! Подам на апелляцию! Я-то знаю, что ответила на оба вопроса билета. И пусть докажет, что ответы неправильные.

Быстро одеваюсь и бегу в универ. Меня потряхивает от волнения. Я скоро с ним встречусь, пусть и по сугубо учебной надобности.

И после апелляции ему придется меня выслушать!

Врываюсь в деканат с боевым настроем. Держитесь, Дмитрий!

Милая секретарша Нина неожиданно встречает меня широкой улыбкой.

– Лена, как хорошо, что ты пришла! А я как раз тебе звонить собиралась. Что же ты вчера и меня, и себя напугала? А я удивилась еще – как такая умная девочка и вдруг не сдала? Ну, что ты молчишь? Не поняла? Сдала ты зачет! Сдала!

Не может быть! Или всё-таки может?

Даже не знаю, рада я этому или нет. Но облегчение чувствую (хорошо, что еще не позвонила маме!)

Я должна с ним поговорить! Ведь он же до сих пор думает, что я… В общем, ничего хорошего он не думает.

– А Дмитрий Сергеевич у себя?

Нина качает головой:

– Нет, он в главный корпус пошел. Ему сейчас не до тебя, – и понижает голос. – Он увольняется!

– Что?

– Увольняется, говорю. По семейным обстоятельствам.

Она важничает от обладания секретной информацией и явно ждет, что я стану ее расспрашивать.

Но зачем мне расспрашивать? Я и сама знаю, почему он увольняется. Из-за меня!

Чувствую себя дрянью.

Эпилог

Дмитрий Сергеевич

Я возвращаюсь из главного корпуса злым, но довольным. Да, вот такое странное сочетание. Разозлился после непростого разговора с начальством, которое уговаривало меня (весьма агрессивно!) заявление порвать и думать об увольнении забыть. А доволен, потому что сумел настоять на своем – заявление у меня всё-таки приняли. Не имели права не принять. Две недели отработки и можно хлопнуть дверью университета.

Хотя, честно говоря, смена работы раньше представлялась мне совсем по-другому. Нелегко со скандалом уходить оттуда, где вполне комфортно работал столько лет. Где учился и защищал диссертацию.

Особенно обидно было за потерю репутации, как бы глупо это ни звучало. Так долго декларировать громкие принципы и так банально их нарушить.

Хотя кого я пытаюсь обмануть? Еще жальче мне было другого – того тихого семейного счастья, что я сам себе придумал. Я даже ухитрился этим счастьем проникнуться – всего за каких-то два дня.

Я никогда не думал, что так бывает – что вот встретил человека и за несколько часов настолько привык к нему, что уже не можешь вырвать из сердца.

Интересно, что чувствует сейчас она? Радость из-за того, что план сработал, и она осталась в универе? Или, может быть, всё-таки раскаяние? Мне хочется думать, что она хоть чуточку сожалеет о своем поступке.

Приходит в голову ужасная мысль – что, пожалуй, я сумел бы смириться с тем, что она – студентка. Я всё равно увольняюсь из вуза, и какая разница теперь, кто и что будет говорить? Но вот обман – это уж слишком.

И всё-таки я не могу перестать о ней думать. Она приснилась мне ночью, и я долго шарил рукой по дивану, надеясь отыскать рядом ее тонкую теплую руку.

Даже сейчас я надеюсь, что еще увижу ее, прежде чем расстанусь с университетом. Может быть, всё-таки стоит с ней поговорить? Хотя, наверно, ей это сейчас уже не нужно. Она получила то, что хотела. Такие, как она, прошлым не живут.

Ниночка протягивает мне папку с документами на подпись. Она смотрит на меня и с жалостью, и с укором одновременно. Еще надеется, что я передумаю.

Почти не задумываясь, подписываю несколько заявлений – на академический отпуск, на перевод с платных мест на бюджетные, на восстановление. Так, стоп! А это что? «Прошу отчислить по собственному желанию…»

– Нина, это что такое?

Она хмуро поясняет:

– Малинина отчисляется.

– Как отчисляется? Ты разве не сказала ей, что зачет она сдала?

– Конечно, сказала. Она, вроде, обрадовалась. А потому вдруг – бац!

Я уже не могу думать ни о чём другом. Откладываю папку в сторону.

– Что значит «бац»? Она в деканат уже с заявлением пришла?

Ниночка шмыгает носом:

– Нет. Она его уже потом написала. Она сначала с вами хотела поговорить. Я ей сказала, что вас нет, и что вы увольняетесь. А она бланк заявления потребовала. Не понимаю, что на нее нашло.

– Подожди! – пытаюсь унять запрыгавшее в бешеном темпе сердце. – Ты ей сказала, что я увольняюсь, и она написала заявление на отчисление?

– Ну, да, – глаза Нины уже блестят от слёз. – Ах, Дмитрий Сергеевич, да что же такого должно было случиться, чтобы она решила отчислиться с последнего курса? А может, с мамой что? У нее мама – инвалид. А еще есть маленькие братья. Она же все годы учебы работала как лошадь – чтобы деньги домой отправлять. Она и занятия иногда пропускала, потому что по ночам дежурила. А еще она в магистратуру поступать хотела. Да как же она теперь – без диплома-то?

Боюсь, я сейчас расплачусь и сам. И чтобы избежать этого, грозно рявкаю:

– Где она?

– Малинина? Лена? Да откуда я знаю? Наверно, в главный корпус в библиотеку с обходным листом пошла.

Снова надеваю мокрую от растаявшего снега дубленку. До главного корпуса – две остановки. Она, наверняка, пошла пешком.

Запрыгиваю в машину, пытаюсь сосредоточиться.

Неужели, она решила отчислиться из-за меня? Чтобы не создавать мне проблемы?

Даже если это не так, я всё равно ее уже простил. За одну только заботу о больной маме.

Ничего, даже если не найду ее в библиотеке, разыщу в общежитии.

Я подъезжаю к главному корпусу как раз тогда, когда она спускается по ступенькам крыльца.

Она не замечает моей машины, хотя проходит совсем рядом. Даже через стекло я вижу ее покрасневшие, заплаканные глаза. Представляю, как нелегко ей было решиться на этот шаг. Распахиваю дверцу машины.

– Лена!

Так непривычно называть ее этим именем. Ничего, привыкну!

Она оборачивается. Тоска во взгляде сменяется сначала радостью, потом – испугом. Глупенькая, неужели она испугалась меня?

Командую:

– Садись в машину!

После секундного раздумья она садится на соседнее сиденье. Смотрит вперед, не на меня. И говорит быстро:

– Дмитрий Сергеевич, я и сама хотела с вами поговорить. Мне очень жаль, что всё так получилось. Может быть, вы не поверите, но мне, правда, жаль. И вам не нужно увольняться. Я эту кашу заварила, мне ее и расхлебывать. Я уже написала заявление на отчисление. Попробую перевестись в другой университет. И вы не волнуйтесь – об этом никто не знает. И ни узнает никогда.

– Узнают! – возражаю я.

Теперь она смотрит уже в мою сторону. Откликается эхом:

– Узнают?

А я задаю тот самый, главный для меня вопрос:

– Скажи, пожалуйста, ты совсем ничего не чувствовала ко мне тогда?

Когда, уточнять не требуется. Она и сама всё знает. Зеленые глаза ее распахиваются еще шире. А слёзы текут по щекам, по подбородку.

– Дмитрий Сергеевич! Дима, я…

Я понимаю всё и сам. И мне уже жарко от этого огромного, переполняющего меня счастья.

Беру ее за обе руки – чтобы не вздумала отвернуться.

– Значит, так – заявление я твое разорву. Нет, не возражай! Сначала выслушай! Две недели мы с тобой знать не знаем друг друга. А потом ты переезжаешь ко мне. Не хочу, чтобы моя девушка жила в общежитии.

Она от волнения начинает заикаться:

– Но ты не можешь… Я же – студентка.

Я улыбаюсь:

– И что? Через две недели я перестану быть твоим преподавателем. И не беспокойся – новую работу я уже нашел.

Мне ужасно хочется ее поцеловать. Прямо в машине. Прямо у крыльца университета. Сдерживаюсь с трудом. Сейчас нельзя. Только через две недели. Дурацкие принципы!

Лена

Я просыпаюсь от шума толпы за окном. Улица уже наполнилась туристами. Распахиваю шторы и улыбаюсь яркому солнцу.

Отель на Староместской площади в Праге – что может быть романтичнее?

Димка врывается в номер с двумя стаканами кофе и пакетом ароматных булочек. Если бы я не была в него влюблена, то непременно влюбилась бы сейчас.

– Ты наконец-то встала, соня? – он целует меня, и мне уже не хочется булочек, а хочется обратно в постель.

Он смеется:

– Даже не думай! Мы выезжаем через полчаса! Мама уже собрала вещи.

Мы едем в Карловы Вары. Мама будет проходить там курс лечения, а мы с мальчишками – отдыхать.

Я первый раз за границей. И мама – тоже. И братишки. Мне кажется, мы попали в сказку.

Димка обнимает меня за талию, и мы смотрим на старый город вместе. И дышим тоже вместе. Мне кажется, так было всегда.

Конец.