Текст книги "Расколдуйте это немедленно!"

Автор книги: Анна Гаврилова

Соавторы: Кристина Зимняя
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

Лишь добравшись до убежища, я поняла, насколько перенервничала и устала. Силы покинули разом, словно отхлынула волна. Стоило прилечь на кровать, как глаза закрылись, а рот растянулся в единственном зевке. А потом – всё. Темнота. Провал.

Впрочем, не такая уж темнота – что-то определённо снилось. Какая-то чушь про летающих призраков, бегающих медведей и эльфов, гордо задирающих нос. Ещё в этом калейдоскопе был вонючий и похожий на кровь соус, и балконы в бесчисленном количестве, с парочки из которых я пыталась свалиться, но у меня не получилось. А проснулась оттого, что замёрзла, причём конкретно – дрожала так, что зуб на зуб не попадал.

Сразу зашарила рукой в поисках одеяла, но оно оказалось где-то глубоко подо мною. Пришлось заёрзать и сильно постараться, дабы вытащить, а потом, после того как укуталась, пришло понимание – что-то не то.

Села, нахмурилась и не сразу сообразила – вокруг кромешная тьма, и я ничего не вижу, в смысле ночное зрение не работает. А ещё магические светильники, которыми оснащена каморка, не загораются. Странно. Почему так?

Стоило подумать о светильниках, как те вспыхнули. Только свет получился каким-то совсем уж приглушенным, не таким, как был. Это стало поводом нахмуриться сильнее, а потом…

Всё произошло чисто рефлекторно – я просто подняла руку и стянула с носа тёмные очки.

Я! Сняла! Очки!

Первые несколько секунд тупо пялилась на собственную, такую родную розовато-бежевую ладошку – гладенькую и мягкую. А потом со всех ног бросилась к зеркалу.

Со стеклянной поверхности на меня таращила припухшие со сна глаза Машка Камышева собственной персоной. Ни чешуи, ни резиновых иголок на макушке, ни даже когтей и клыков. Впечатление несколько портили улыбка дебилки и некоторая чумазость. А ещё вонь, которую источала сваленная в углу кучка из драной рубашки и джинсов. С исчезновением чар с хозяйки с вещей они, похоже, тоже слетели, и одежда приобрела самый обыденный вид и утратила способность отталкивать посторонние запахи и грязь.

Ох уж этот соус! От его последствий нужно было срочно избавляться, если я не хотела превратить свою каморку в газовую камеру. Оттащить вещи в прачечную? Ага, а там прямо никто не заметит странного фасона и модных разрезов на задней части штанов. Сразу выбросить? И возвращаться домой в велосипедках типа «павиан»? Плохая идея.

Можно ведь и руками постирать. Да и самой помыться. Тем более что кожа зудит и чешется, а волосы просто вопят, что их давно нормально не мыли. Ванну мне! Срочно! Или хотя бы душ.

Я подхватила с тумбочки часы и уставилась на циферблат – два часа ночи. Значит, рассчитывать на компанию Терри не приходилось. Призрак был занят своими рабочими обязанностями и сопровождать меня не мог. Сперва я честно решила побыть умницей и дождаться утра, но последствия общения с соусом ощущались даже после того, как я вынесла одёжки в коридор. Им пропахли кожа, ночнушка и простыни. А ещё, как назло, недовольно забурчал давно не кормленный желудок, и я решилась. Прихватив халат и полотенце – всё из бездонных институтских кладовых, – отправилась в уже знакомый санузел.

Вояж прошёл на удивление спокойно, и я – наивная – подумала, что способность влипать в неприятности отвалилась вместе с чешуёй. Поэтому, вернувшись в убежище и развесив на ножках от лабораторного стола мокрые вещи, попёрлась за провиантом по уже не раз пройденному маршруту.

С тоской посмотрела на холодильник, но лезть в него не рискнула, резонно предполагая, что вместе с серостью с меня сползла и безликость ауры. Да и руки отчётливо благоухали жасминовым мылом. Пришлось ограничиться тем, что громоздилось на столах и плитах, и надеяться, что на кастрюльку с кашей никто не навесил охранных заклинаний.

Как пользоваться местной системой нагрева, Терри мне, по счастью, объяснил, кружка, то есть фляжка-термос, у меня была своя, оставалось дождаться, пока вода закипит, позаимствовать немного общественной заварки из большой банки на подоконнике и по-тихому смыться.

Ага, размечталась! Слинять, да ещё без палева, с этой проклятой кухни!

Я совершенно не учла, что слух стал таким же слабым, человеческим, как был до трансформации в летучую мышь. Так что песец подкрался незаметно в самом прямом смысле этого слова.

Стою я, значит, вся такая красивая – в чешках, халате и тюрбане из полотенца. Флегматично жую пересоленную котлету, созерцаю ночной пейзаж за окном – а то всё как-то недосуг было на окрестности поглядеть. И тут рядом с моим отражением на стекле появляется ещё одно, вокруг талии обвивается чья-то наглая лапа, а в ухо томно мурлыкают:

– И чья же это крошка бродит по нашему этажу? И кто же это правила нарушает?

Как не подавилась, не знаю, зато голос опознала сразу, но чтобы убедиться, подняла свободную руку, завела её назад и пощупала. Так и есть – длинное ухо детектед. Та-а-ак, только без паники!

– Ларрэйн? – прозвучало вполне нейтрально, лишь с самой чуточкой раздражения.

– Мы знакомы? – желторубашечник умело крутанул меня и, обхватив уже обеими лапищами, принялся изучать намытую до блеска физиономию.

Рубашки или туники, кстати, на нём не было – не только жёлтой, а вообще никакой. Только оранжевые пижамные штаны, тапки и голый торс. Ничего такой – рельефный, но несколько недокормленный. Интересно, а алые шаровары у ушастика тоже есть?

– А ты не помнишь? – обиженным тоном протянула я и усиленно захлопала ресницами, отчаянно жалея об отсутствии тройного слоя какого-нибудь мэйбилина.

– А должен? – мигом насторожился парень, ослабив захват моей талии.

– Ну как же, – главное не заржать, – та вечеринка… три месяца назад. – За округлившимися глазами эльфа отчётливо просматривалось лихорадочное копание в памяти. – В общем, Ларн, через полгода ты станешь папой, – заявила я, скромно потупившись.

– Чего? – взвыл эльф, отшатнувшись и выпустив меня из рук.

– Вот видишь, уже на солёненькое тянет. – Я ловко пихнула в рот будущему папаше остаток котлеты. – Ананас принёс? А клубнику?

Ушастик пятился, выпучив глаза, отрицательно мотая головой и машинально пережёвывая подсунутый продукт, а я наступала, старательно сохраняя серьёзное выражение лица.

– Что, даже апельсина нету?

– Э-э-э… – промямлил парень растерянно.

Этой перепуганной мордашкой можно было любоваться до бесконечности, но тут зашипел вскипевший чайник, и веселье пришлось сворачивать.

– Да ладно, расслабься, – похлопала я ушастого по плечу, – не твой это ребёнок!

Парень выдохнул и взглянул более осмысленно, проглотил пережёванное и вдруг выдал глубокомысленно:

– Такую пакость только Риз готовит. – И озарённо-возмущённо воскликнул: – Так ты к нему пришла?! Он же лысый! – С этими словами Ларрэйн эффектным жестом поправил собственную шевелюру, как в рекламе какого-нибудь шампуня.

С трудом сдержав смешок, я пожала плечами и, заявив, что любовь зла, пошагала заваривать чай.

– И страшный, – следуя за мной по пятам, продолжал разоряться ушастик. – И учится плохо.

– Зато сильный!

– Кто-о-о? Этот недоросток?

Ой, так это Ларрэйн сейчас про того полутораметрового придурка, который превращается в огромного волка? Ну у меня и вкус!

– Он милый и заботливый, – огрызалась я на автопилоте, лихорадочно соображая, как бы избавиться от говорливого типа. Ведь не лезть же при нём в тайный ход. – И не эльф! – припечатала оппонента финальным аккордом.

– Ты что-то имеешь против эльфов? – предсказуемо взвился Ларн. – Да мы самый мудрый, самый древний, самый великий, самый…

– Длинноухий, – услужливо подсказала я недостающий эпитет. – Хлипкие вы какие-то, ненадёжные, – с деланым огорчением развила тему, заходя за спину обиженно сопящего парня.

Он был так раздосадован, что даже не подумал обернуться, за что и поплатился, когда мгновение спустя его голова состыковалась с разделочной доской.

Насчёт хлипкости я не ошиблась. Вроде ударила несильно, а Ларрэйн сразу свалился. Охнул, обмяк и начал оседать на пол – еле-еле успела подхватить.

Зато эльфийское изящество оказалось фикцией – выглядел парень худым, а весил не меньше откормленного бегемота. В результате я завалилась вместе с объектом спасения. В смысле, нападения. Короче, не важно! Главное, я больно приложилась попой о пол, а самое паршивое – оказалась под ним. В смысле, под тем, кого пыталась подхватить.

Следующие несколько минут прошли в попытке освободиться. Я пыхтела и тихонечко материлась, выползая из-под такой неподъёмной туши. А когда справилась и, отряхнувшись, шагнула к свистящему чайнику, из коридора донеслось:

– Эй! Таольди, ты здесь?

Голос был знаком, и я чуть не взвыла – вот что, спрашивается, за свинство? Мне уже и чаю заварить нельзя без столкновения с кем-нибудь из них?

Из неприятного – сюда топал Иллу. А из хорошего – процесс перемещения сопровождался звуком, сильно похожим на грохот костылей, что, конечно, удивило – при чём тут костыли, если «панда» ломал только руки и рёбра? Но ответ нашёлся почти сразу…

– Ларн, представляешь, кокон, наложенный целителем, дал трещину, и я снова могу ходить!

Воображение живо нарисовало картинку частично обездвиженного, но упрямо шагающего длинноухого. В моей фантазии одна его нога была обычной, а вторая костяной.

Только проверять версию я не стала – быстренько налила кипяток во фляжку, ещё быстрей добежала до нужной стены и, нажав на потайной кирпич, смылась. Ушла чисто – в смысле, до того, как Иллу добрался до кухни и, демонстрируя свой высочайший IQ, выдал:

– Эй, Ларн, ты чего тут разлёгся? Другого места не нашёл?

Конечно, дико хотелось остаться и послушать, чем всё продолжится, но такой роскоши я себе не позволила. Ведь это раньше, пока действовало заклятие, у меня не было ни запаха, ни ауры, а что теперь? Логика шептала, что всё вернулось, и хотя мои знания о магии болтались где-то на отметке нуля, я понимала – ауру можно засечь, невзирая на стену и защитную магию ходов.

А если на крики Иллу прибегут оборотни? Вон как Карвил колбасу свою чуял!

Вновь оказавшись в каморке, я переоделась в запасную рубашку и велосипедки, уселась на кровать, завернулась в одеяло и отдалась блаженству – питию чая. Сидела, тянула горячий напиток и жмурилась, радуясь тому, что шипы вместо волос и прочая чешуя позади.

Гитара, кстати, тоже расколдовалась, и осмотр показал, что с инструментом всё в порядке. Когда чай закончился, я, поёрзав, решилась проверить ещё и звучание. Тихо-тихо, чтобы никакая фэнтезийная зараза не услышала, подёргала за струны, а потом не выдержала и пропела:

– Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново…

Я люблю тебя, жизнь, только ты меня снова и сно…

Осеклась, осознав, что пою что-то не то, и пробормотала несколько нецензурных слов в адрес тех, кто довёл меня до такого состояния. Всё-таки эльфы, оборотни и прочие Шерриведские Институты – это неправильно. Не нравятся они мне, не люблю я их.

А вот ректора, с которым обещал познакомить Терри, наоборот, люблю – авансом. А если он ещё сумеет вернуть домой в оперативном порядке, то я его вообще расцелую. Там же родители, начало нового учебного года и Филька, который сходит с ума от беспокойства…

Вспомнив о наглой полосатой морде, я погрустнела и отставила гитару в угол. Потянулась, разминая затекшие косточки, потом зевнула и улеглась в кровать. Думала, что уснуть в ближайшие пару часов не смогу, но организм решил иначе, и я отключилась практически сразу. На место грусти снова пришла радость – срок действия заклятия закончился. Ура.

* * *

Утро встретило меня укоризненным «Маша-Маша!». Спросонок даже показалось, что это мама бурчит над ухом, сетуя, что нерадивая дочурка опять не желает вставать, но, увы. Не мама, а Антерран Пьерри, собственной призрачной персоной. Причём глядел ночной смотритель так, будто я что-то натворила, и с возвращением человеческого облика поздравлять не спешил.

Ах да… Я же оглушила Ларна разделочной доской, а чешую с когтями компаньон всё равно не видел.

– Маша-Маша, – качнув головой, повторил свой укор призрак.

Я робко улыбнулась, приподнимаясь на локтях, и ответила:

– Привет.

Антерран мой оптимизм не поддержал и, сложив руки на груди, заявил:

– Когда мы обсуждали договор, подразумевалось, что месть будет изящной, а ты что делаешь? Это ведь ты Таольди огрела?

– Я. Но он сам виноват – нечего было лапы распускать!

– Он к тебе приставал? – изумился Терри. Он недоверчиво покачал головой, словно я была последней уродиной на планете, и продолжил разъяснительную работу: – Прямое нападение на студентов, находящихся в учебном заведении, считается серьёзным преступлением и карается по всей строгости закона.

Приехали.

– А когда студенты вне заведения?

– Тоже карается, но менее сурово. Просто пока они здесь, то официально находятся под защитой короля и магического ковена.

Замечательно. Нужно будет учесть.

Антерран замолчал и насупился, только я извиняться не спешила. Нет, какое-то шевеление совести почувствовала, но, с другой стороны, а как я должна была поступить?

– Я сержусь не из-за того, что ты ударила студента Таольди, – после долгого молчания вздохнул призрак. – А из-за того, что ты снова попалась. Маша, обязательно было покидать тайные ходы? Неужели ты не могла потерпеть?

Я отрицательно мотнула головой.

– Не могла. Серьёзно. Колдовство исчезло, и мне было необходимо вымыться. И одежду застирать, и пить хотелось жутко.

– Исчезло, говоришь? – недоверчиво переспросил компаньон и, прищурившись, проехался по мне изучающим взглядом. – А я-то всё понять не мог, почему в нападении обвиняют девушку, а не чудовище. И если бы ты не была единственной особью женского пола на вверенной мне территории, никогда бы не догадался, что речь о тебе.

– Единственной?

– Это мужское общежитие, Маша, – напомнил призрак. И укоряюще продолжил: – Пока ты тут спала, они все чуть не передрались.

– Кто «они»?

– Эльфы с оборотнями, конечно, – ответил Терри, и хотя лицо было скорбным, в голосе прозвучали нотки удовольствия.

Я нахмурилась, не понимая, и ночной смотритель объяснил:

– Девушка Риза напала на Ларрэйна, причинив тому физическое увечье. Ларн предъявил претензию, а Риз и все его друзья возмутились, потому что девушки у Риза вообще нет и тем более её нет здесь. Следовательно, обвинение – клевета. С другой стороны, пропали котлеты, и так как от Ларна пахло именно ими, а на его штанах было обнаружено жирное пятно, то эльфу предъявили обвинение в краже. Ларрэйн, само собой, отпирался. Ещё ему хватило ума заявить, что он такую гадость даже под страхом голодной смерти есть бы не стал.

Терри замолчал, а я представила всю эту картину в лицах и начала хихикать. Эх, жаль, что пропустила!

– А что за увечье?

– У Ларна на затылке теперь очень большая шишка, – пояснил Терри. – Эльф утверждает, что шишка сильно болит.

Конечно, грешно смеяться над такими вещами, но я улыбнулась. И тут же услышала:

– Ничего весёлого, Маша. Они ругались так, что чуть до коменданта не дошло. А если господин Ниэль прознает о нападениях и кражах, то начнёт расследование, которое никому не нужно. Поэтому умоляю тебя, сиди потише.

– Потише? – Я фыркнула.

Ведь сам же начал с того, что у нас договор, по которому, кстати, я обязана портить жизнь местным обитателям, а теперь…

– Мы заключили договор, – напомнила уже вслух.

– Да, – отозвался Терри, – но…

Внятного ответа у ночного смотрителя не нашлось, и он замолчал, надувшись. Я же просияла радостной улыбкой и отбросила одеяло, чтобы встать. Спустила на пол одну ногу, потом вторую, и лишь теперь поняла, что огни освещения не зажглись, а я, тем не менее, всё вижу.

Я? Вижу? Так, подождите. Стоп, стоп!

Прикосновение к липу, и радость от маленькой победы над эльфо-оборотнями как волной смыло. Я взвилась на ноги, ощупала лицо ещё раз и лишь чудом умудрилась не заорать.

Взгляд на вытянутую руку, и снова тишина, но губу я прикусила, кажется, до крови. Замерла, пытаясь справиться с шоком, а когда первые эмоции отступили, выдохнула жалобно:

– Опять?!

Вот теперь магическое освещение заработало, озарило каморку мягким светом, давая лишнюю возможность убедиться. Мои руки вновь были покрыты чешуёй и увенчаны острыми когтями, ноги тоже стали чешуйчатыми, а лицо…

– Что опять, Маша? – забеспокоился призрак.

– Я опять чудовище! – Мне очень хотелось зарыдать. Устроить самую настоящую истерику с подвываниями – благо даже сочувствующий зритель имелся. Не очень, кстати говоря, удивлённый моим заявлением. Словно чего-то такого и ожидал.

Нет, к зеркалу я не пошла, и так зная, что именно там увижу. Но самое мерзкое – очки, которые вчера сняла и отложила подальше, были на месте. В смысле, вернулись! И опять приросли к коже, прочно закрывая глаза.

Лучше бы я их вчера разбила! Хотя…

Неизвестно ещё, как бы смотрелась модифицированная физиономия с обыкновенными человеческими зенками. Да и вероятную уязвимость глаз следовало принять в расчёт – ведь прочность серой шкурки уже неоднократно попробовали и на клык, и на коготь. Ночное зрение опять же. Так что, если уж бродить неведомой зверушкой по полной агрессивных элементов общаге, то лучше в очках. А если ещё раз подумать, то в натуральном виде вообще не стоит отсвечивать.

Во-первых, опознают и наваляют за сожранные котлеты, шишку ушастика и провоцирование свары. Во-вторых, одинокой девушке против целого общежития скучающих парней никакой молоток не поможет, а надеяться, что только Ларн тут озабоченный, слишком глупо. Вон, один из приятелей Карвила даже на чешуйчатую грудь яйцекладущей твари клюнул.

Так что до возвращения домой лучше уж в шкурке похожу – целее буду. И вообще стану лапочкой и шалить буду исключительно под бдительным присмотром компаньона.

Конечно, во всех этих рассуждениях была доля самообмана – мол, не так плохо обратное превращение, как кажется. И даже не трагедия вовсе, а подарок судьбы. Нужно только взглянуть под правильным утлом.

Немного приободрившись, я решила понапрасну не грустить и не тратить время на рефлексию. Лучше похулиганить немного и освоить возможности мышиного облика. Вон как я вчера в воздухе зависла, а ну как сегодня по-настоящему летать смогу? Здорово ведь?

Но сперва поесть надо! А для этого пробраться на кухню – на любом этаже, кроме этого – и что-нибудь неприметное утащить. Хотя нет, не на любом – я же вчера на третьем два десятка яиц уволокла.

Кстати!

– Терри, – начала заискивающе, – а ты ход на чердак не нашёл?

– Нет! – отрезал призрак. – И даже не пытайся туда соваться, Маша.

– Но…

– Никаких но! Чудовище вчера разбилось и больше не должно никому попадаться на глаза. Отныне все вылазки под моим строгим контролем – нам не нужны новые случайности.

Логично. Но до чего же обидно! Я ведь так старалась. Это как три часа печь блины, выйти на минуточку и, вернувшись, обнаружить, что их все сожрали.

– Ну, Терри! – пришлось опуститься до нытья.

– Нет!

Вот за занудство и непреклонность его и укокошили – стопудово.

– Ну давай ты хотя бы сам посмотришь, что там и как, а? И мне расскажешь.

Антерран задумался, под моим преисполненным надежды взглядом побарабанил полупрозрачными пальцами по полупрозрачным же плечам, поплавал туда-сюда по комнатушке и, наконец, вынес вердикт:

– У меня есть идея получше. Была в запасниках одна вещица… Я, конечно, после смерти ничем таким не пользовался, но, может, и получится.

– Какая вещица? – оживилась я. – Мантия-невидимка, как у Гарри?

– Какого ещё Гарри? – удивился призрак. – Не верь шарлатанам, Мари, невидимости не существует, – включив лектора, принялся вещать он. – Есть только отвод глаз разной степени эффективности. Но для любого из заклинаний нужны знания. Навыки, которых у тебя, Маша, нет. Амулеты требуют постоянной подпитки магией – что тоже нужно уметь. А артефактов такого рода и вовсе ограниченное количество. Я знаю только один, но он заперт в сейфе у милорда Бонаэля.

– Тогда о какой вещи ты говоришь? – поспешила я перебить занудствования Терри.

– Пойдём, – вздохнул он, нехотя прервав просвещение тёмной в вопросах колдовства особы, и степенно поплыл к выходу из убежища.

* * *

Нужный нам предмет обнаружился всё в той же замечательной кладовой – это был стеклянный шарик сантиметров пятнадцать в диаметре. Ничем не примечательный, пыльный и задвинутый в самый угол нижней полки. Объяснять, что это, Антерран отказался – не иначе как в отместку за нежелание оценить его талант рассказчика. Он проводил меня обратно в тайную комнатушку и велел ждать, сколько бы это ни заняло времени. Возразить и пожаловаться на голод шанса мне не представилось – выдав ЦУ, призрак ввинтился в потолок и исчез.

Время потянулось растаявшей жвачкой. Чтобы хоть чем-то отвлечься, я решила заняться починкой джинсов и рубашки – иглу и нитки позаимствовала всё в той же бездонной кладовке. Конечно, можно было бы выбросить эту рвань, но в запасниках общежития и прачечной не нашлось ничего совпадающего по цвету с моей чешуёй, а разбавлять беспросветную серость пока не стоило. Мне ведь всё ещё предстояла диверсионная деятельность в стане врага. Но оказалось, что шить не придётся – вместе с серостью к одежде вернулась и целостность. И даже сухость. Так что я просто переоделась и принялась медитировать на «хрустальный» шар, как заправская гадалка.

Желудок исполнял одну руладу за другой, изо всех сил пытаясь донести до нерадивой хозяйки, что вот-вот сам себя слопает. Но что я могла сделать? В ускоренном темпе можно было метнуться только на ближайшую кухню, но туда я больше ни ногой, а уходить надолго было чревато проблемами с единственным имеющимся помощником. Ссориться с Терри было никак нельзя, поэтому я лишь тоскливо посматривала на часы и косилась на фляжку, раздумывая, не пожевать ли оставшуюся на её дне заварку.

К счастью, до проверки оной на вкусовые качества дело не дошло – вернулся Антерран. Он мелко трясся, из-за чего рябил, как телевизор с плохим сигналом. Я сперва даже напугалась, а потом поняла, что призрак попросту беззвучно ржёт.

– Маша, это… это было… – задыхаясь, попытался поведать компаньон. – Ты должна это увидеть! – Наконец сумел выговорить он и положил на стеклянную сферу свои призрачные ладони.

Поначалу ничего не происходило, а потом шарик вдруг засветился, поднялся над тумбочкой, на которой лежал, и принялся вращаться вокруг своей оси. Сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Заклубившийся в нём туман превратился в ослепительно яркую точку, а потом вдруг развернулся в белёсую тарелку и завис в метре над полом. Эта полупрозрачная посудина помигала немного, потухла на миг, а потом обрела краски и принялась транслировать, как самая настоящая плазма.

– Это что, пространственное окошко? – на всякий случай шёпотом спросила я, разглядывая на «тарелке» знакомый чердачный интерьер.

– Нет, Маша, это мои воспоминания, – пояснил Антерран. – Сейчас начнётся, – добавил он и гаденько захихикал.

В предвкушении зрелища я даже про голод забыла, хотя мелькнула было мыслишка о попкорне. И не зря, потому что разыгранная студентами комедия заслуживала как минимум «Оскара»! А то и нескольких – актёрам первого и второго планов и Терри как оператору. Ну и мне три штучки – как сценаристу, режиссёру и декоратору. А если учесть некоторые детали в облике действующих лиц, то лавры костюмера и гримёра тоже были мои. Из призрака реально вышел отменный оператор. Он начал репортаж с того, что облетел всё помещение и, просунув голову сквозь перекрытие, выглянул на балкончик, с которого сверзилось чудовище. Смотреть глазами бестелесной сущности, которая свободно проникает через стены и перемещается в любом направлении, было интересно само по себе. Моменты, когда компаньон пересекал какую-нибудь преграду, воспринимались как молниеносный проезд через тоннель – секундное потемнение и не более того. Но через несколько минут после того, как Терри занял статичную позицию напротив старательно выполненной мною инсталляции, стало интересно по-настоящему.

Первой в проёме лаза показалась блондинистая макушка Карвила. Он обвёл чердак настороженным взглядом, крикнул вниз «Вроде чисто!» и, ловко подтянувшись на руках, очутился на «сцене». С собой этот охотник на чудищ приволок самый настоящий двуручник.

– Боевой меч, между прочим, – прокомментировал Антерран «видео» на блюдечке без яблочка. – Фамильный, на нежить и нечисть заговорённый. Не разрешён к применению вне тренировочных залов.

Пока оборотень, приняв боевую стойку, зыркал по сторонам, влез актёр номер два. Ларн тоже вооружился какой-то железякой, но не она была самой примечательной деталью его облика – над головой ушастика красовался самый настоящий нимб. Светящийся круг в сочетании с эльфийскими локаторами смотрелся атасно.

– Что это? – выдавила я, стараясь не хихикать слишком громко – мне всё казалось, что через окошко магической «плазмы» меня могут заметить с той стороны.

– Это охлаждающе-заживляющий компресс для его шишки, – охотно пояснил призрак. – Лекарь наложил. И регенерацию заблокировал. Сказал, что ускоренное излечение подобных травм чревато провалами в памяти.

– Ы-ы-ы! – вырвалось у меня.

А кино всё обрастало новыми персонажами. Вот возник рыжий бугай с топором. Лысый Риз заявился с веслом и очаровательным фингалом. У щуплого брюнета были какие-то склянки в руках и рассечённая губа. Последним вскарабкался Иллукар. Этот вообще был при параде – в гипсе и с гирляндой из чеснока на шее. Как ему удалось забраться по вертикальной лестнице со сломанной конечностью – это отдельная история. Как говорится, охота пуще неволи.

– Ну что тут? – прошептал покалеченный, нервно поправив своё ароматное ожерелье. – Следы есть?

– Навалом, – мрачно отозвался рыжий, поудобнее перехватывая свою секиру.

Ну ещё бы – я же девочка старательная, я же в самом прямом смысле слова по всему чердаку наследила. Даже на балках отметины лап оставила.

– И чем ты недоволен? – удивился Иллу.

– Их слишком много для одной-единственной твари, – снизошёл до объяснений Карвил, бросив на ушастого приятеля снисходительный взгляд. Мол, что ты, мелочь пузатая, в охоте на чудищ понимаешь.

– Наверняка тут целая колония обосновалась, – скривился лысый и в задумчивости почесал спину веслом. – Может, всё-таки преподов привлечём?

– Всегда знал, что ты слабак, Риз, – презрительно процедил Ларн. – Предлагаю разделиться и обыскать… – попытался продолжить он, но был перебит разъярённым рыком:

– Ты кого это слабаком назвал, дохляк?

Весло, описав дугу, вступило в тесный контакт с нимбом. Тот удар не пропустил, но прогнулся, словно резиновый, и вернулся в прежнее положение, отчего орудие нападения запрыгало, как на батуте. Судя по физиономии Ларрэйна, каждая состыковка отдавалось в его голове не самыми приятными ощущениями. Эльф шагнул в сторону и попытался перерубить саблей опускающееся весло, но оборотень ловко отпрыгнул и обидно ткнул противника лопастью в живот.

– Шуба плешивая! – прошипел Ларн.

– Овощ плесневелый! – не остался в долгу Риз.

– Прыщ лохматый!

– Моща зелёная! – вдохновенно обменивались парни любезностями, не забывая и об ударах.

А у меня прямо руки зачесались законспектировать. Жаль, что режим «пауза» в «блюдечке» не предусматривался.

– А ну прекратили! – прикрикнул на драчунов рыжий бугай.

– Да пусть пар выпустят, – флегматично заявил брюнет с пробирками.

Товарищи этим спокойствием почему-то не прониклись. Вернее, прониклись, но с точностью до наоборот – мигом насторожились и дружно уставились на него.

– Сейчас они поорут, пошумят, если повезёт, ещё и крови напустят, тут-то все твари сами и повыползают, – оправдывая худшие ожидания, продолжил чернявый хлюпик. – Я их быстренько горючкой закидаю, Карвил оставшихся загрызёт, и можно будет идти досыпать.

Нет, он мне определённо нравится – эдакий типичный студент, которому до полудня подушка дороже любых приключений. Я бы даже поинтересовалась у Терри, как зовут этого индивида, но не пришлось.

– Фил! – дружно простонали парни.

О! И имя подходящее – Фил, то есть филин. Надо запомнить, что этому мстить мы не будем, если, конечно, отдельно не провинится. И вообще ему премия за идею положена.

– А что Фил? Что Фил? – возмутился брюнет. – Это у вас добровольная охота на чудовище, а у меня принудительное мероприятие. Я с вами не напрашивался – сами из кровати вытащили.

– Так ты у нас единственный безопасно сжечь можешь, – немного заискивающе произнёс рыжий.

– И что? Алхимик тоже человек, между прочим! Это вы дрыхли всю ночь, а у меня был ответственный опыт.

– И проводил бы свои изыскания днём в лаборатории, – проворчал Риз.

– А у меня, может, по ночам точнее пропорции отмеряются.

Точно филин – то есть натуральная сова.

– Так! Хватит цапаться. – На сей раз роль миротворца взял на себя Карвил. – Давайте хотя бы тут, возле этого лаза, осмотримся и другие проверим – не дело, чтобы всякая пакость по общаге шастала и колбасу тырила.

– Вил, ты со своей колбасой уже так всех достал, – заметил Иллу, дружески похлопав оборотня по спине, – что у тебя её принципиально тырить будут безо всяких пакостей.

Да-а? То есть мне можно устраивать набеги на холодильник, и всё спишут на шутников? Чудненько!

– Скорее всего, так и будет, – хмыкнул Ларрэйн. – Но мысль поторопиться верная. У меня свидание через три часа.

Какое ещё свидание? А чудищ кто искать будет? Зря, что ли, я столько сил и вдохновения истратила?

– Ты прямо с этим пойдёшь? – изумился рыжий, для иллюстрации вопроса ловко описав топором круг над своей макушкой.

– А что делать? – вздохнул эльф. – Скажу, что на практике с нежитью схлестнулся. Девушки такое любят.

– А как же ночью? – тоном мальчика-одуванчика протянул Иллу. – Он же светится!

– В постели с торшером, – заржал Риз.

Мы с Терри тоже не выдержали, что уж говорить о парнях на чердаке – гогот стоял такой, что с балок труха посыпалась.

Отсмеявшись, искатели приключений под предводительством Карвила всё же отправились на осмотр ареала обитания воображаемых чудищ. Они бродили по захламлённому, пыльному помещению в сопровождении небольших светящихся шариков – эдаких летучих беспроводных фонариков. Один Ларн шарился подальше от остальных с принципиально иным осветительным прибором и что-то злобно бубнил себе под нос. Терри наблюдал то за одним, то за другим актёром срежиссированной мною комедии, из-за чего ракурс картинки в «блюдце» всё время менялся.

Наконец, позаглядывав во все углы и обвешавшись с ног до головы паутиной, охотнички вернулись на прежнюю позицию и заметили пресловутого слона. Я уж думала, что не найдут оставленную специально для «зорких» глаз подсказку – среди хаотичных следов чётко выделялась цепочка, ведущая к притаившейся под слуховым окошком большой коробке.