Текст книги "Светоч"

Автор книги: Анна Савина

26
Если друг оказался вдруг

 
Штормит пять суток. Шхуна на приколе.
Тоска, усталость, ропот в экипаже.
– Проклятье! Ну, когда ж мы выйдем в море?
– Довольно ныть! Займитесь такелажем…
Туманы и ветрА в Китовой бухте,
Непрочный наст крошится под ногами,
А волнами подхваченные шлюпки
Трещат по швам, раздавленные льдами…
Но наконец-то, небо посветлело,
Норвежский флаг взметнулся яркой птицей —
Туда, где облака легко и смело,
Как лебеди летели вереницей.
Пора… Пора!!!
– Отчаливай, ребята…
Но странно… Необычная картина:
В глаза глядят друг другу виновато
Суровые, притихшие мужчины.
Алан ушел в метель и… не вернулся…
Три дня напрасных поисков повсюду.
– Он обречен…
Джон Дэйвис матюгнулся.
– Эй, Гаррисон, закуривай…
– Не буду…
Алан ушел в метель… и не вернулся…
– Но он придет…… возможно…
– Ветер с юга. Руби канат!
Держитесь прежним курсом.
– Нет, капитан…… я не оставлю друга…
– Ты не оставишь, да-а? Ты самый честный?
И преданный, наверное? Послушай:
Теперь не время для красивых жестов,
Руби канат! Сс-спасите наши души…
– В твоих устах звучит довольно странно —
Как будто бы: «Спасите наши шкуры!»
– Эй, балагур, полегче с капитаном! —
Отрезал мичман, затянувшись хмуро.
Ты знаешь сам – мы слишком долго ждали,
Но срок истёк – нам не вписаться в график.
Идет зима, и время поджимает:
Окрепнут льды – сомнут, раздавят на фиг!
Алан погиб. Судьба нас водит за нос.
И глупо тратить время в ожиданье.
– Отча-ааливай!
– Ребята, я останусь…
– Э-э, не дури… Да что ж за наказанье!
Он твой товарищ… Ладно… тут все ясно…
Но оставаться – равносильно смерти!
– А вдруг он жив! И где-то ждёт напрасно…
Нет… так уйти я не могу… поверьте…
– Не можешь… правда? – боцман поперхнулся.
– Оставьте мне палатку и патроны…
Чуть-чуть еды…
– Эй, парень, ты рехнулся!
– Собаку и пол-литра самогона.
Даст Бог – спасусь, а нет……
– Мы тратим время!
Кончай базар… Я не желаю слышать!
– Но, капитан…
– Ты поплывешь со всеми!
Пойми, пацан, здесь невозможно выжить!
Кругом снега да белые медведи,
На сотни вёрст – нет ни души, ни крова…
– Мне всё равно…
– Ты перестанешь бредить?
– Но, капитан…… послушайте…
– Ни слова!!!
 
 
………………………………
 
 
Он был упрям…… И, провожая взглядом,
В тумане исчезающую шхуну,
Не ждал ни одобренья, ни награды,
Не уповал бессмысленно на чудо.
Лишь день и ночь сквозь холода и вьюгу,
Сквозь белую, безмолвную пустыню,
Он, улыбаясь, шёл на встречу другу,
Храня в душе надежду, как святыню.
 

27
Дора Маар[1]1
  Дора Маар – любимая женщина известного художника Пабло Пикассо. (знак Зодиака Пикассо – Скорпион)


[Закрыть]. Психиатрическая клиника Святой Анны. Париж

 
Первые несколько лет без тебя…
Одна…
Видимость жизни. Я брежу всё так же красным.
Вот потолок надо мною…
А вот стена —
чистое поле для вымысла и абстракций.
Помнишь, ты как-то на скатерти выжег глаз? —
глаз Минотавра – горящим, простым окурком…
Знаешь, мне кажется, кто-то войдёт сейчас,
но как всегда
без ключа… без звонка… без стука…
Бог милосерден —
он вылечит болью боль…
Врач увеличит безжалостно силу тока,
я позабуду на время о нас с тобой
в жутких конвульсиях
(пытка электрошоком)
Кто-то додумался душу лечить огнём…
Снова и снова мне снится в ночных кошмарах
чёрный, огромный,
чудовищный скорпион
медленно-медленно к сердцу подносит жало.
Где же ты, где же ты, мой аргентинский нож?
Помнишь, как в юности,
метила между пальцев?
Точных бросков нескончаемый, острый дождь.
Странные игры вне логики и абстракций…
Я промахнулась —
и брызнула с пальцев кровь…
Юность ушла.
С той поры пролетели годы.
Щупальца… щупальца… щупальца проводов
душу сжигают присосками электродов.
Странно очнуться и знать, что в Париже ночь.
Город не спит, он живёт по своим законам.
Но просыпаюсь:
в руке аргентинский нож,
лишь не припомню, убила ли я скорпиона?
Как мне хотелось увидеть твоё лицо!
Слышишь, любимый,
я бредила каждый вечер:
«…дайте мне… дайте мне… дайте мне Пикассо…»
Ведь от любви не лечат…… пойми…… не лечат!
Врач-атеист посоветовал «Отче наш…»
Странный он, правда?
Конечно, он очень странный…
Я бы молилась, поверь мне, когда б не кашель,
Но простудилась в приюте «Святая Анна»…
Холодно…… холодно… холодно…
А рентген!
Знаешь ли ты, что на снимке душа крылата?
Это не бронхи с ветвящейся сетью вен,
это не лёгкие…
Милый… постой… Куда ты?
Не уходи!
Пусть ты даже всего лишь сон…
Не покидай меня, слышишь… Зачем так рано?
Хочешь, пиши с меня лики твоих икон,
Хочешь, распни меня в свете оконной рамы.
Нежный мой… нежный мой… ласковый, страшный зверь…
бык андалузский – глаза твои, как рубины…
выбей рогами,
пожалуйста, выбей дверь…
я не могу……… не хочу никакой корриды!
Век скотобоен…
и снова электрошок…
Как милосердны…… о, как милосердны, люди…
– Ну, успокойтесь, безумная…… всё хорошо…
Да, хорошо —
тем, что хуже уже не будет…
 

28
Между небом и землёй

 
Ты говорил мне:
«У НАС в Париже…… У ВАС в России…»
Твой взгляд был карий – две спелых вишни,
Мой тёмно-синий.
И ты впивался в меня глазами,
сжимая руку,
Цедил сквозь зубы: «Предашь ведь, знаю…
Предашь ведь, сссука…»
 
 
А после долго и безутешно
рыдал в подушку.
Я улыбалась, о чём-то нежно
Шепча на ушко.
Но ты не верил, о, мой Художник,
И хмурил брови.
Твердя, что в Риме таких безбожниц
Рисуют кровью…
 
 
Срывал одежды одним движеньем
И нёс нагую
Меня к спартанской своей постели,
И поцелуи
Ложились лёгким горячим слоем
На грудь и плечи.
Мерцали звёзды…
В России полночь, в Париже вечер…
 
 
О, этот вечер! Безумный вечер…
Волшебно-пьяный…
Нет, не увечья —
Мы наносили друг другу раны.
Так осторожно —
Как только может быть осторожен
Клинок горячий,
легко и плавно входящий в ножны…
 
 
И ты входил в меня бесконечно,
продляя пытку…
До немоты и потери речи.
До слёз…… до крика…
И тут же в свете ночного пламени
и прозрений
Спешил к мольберту
Мой падший ангел, мой добрый гений…
 
 
А я лежала, шепча сквозь дрёму
В твоей постели,
«У нас в России сейчас сугробы —
Поют метели…»
Ты поцелуем сбивал с дыхания:
«Тише… тише…
Мы не в России с тобой, родная…
И не в Париже…»
 
 
Мы где-то между землёй и небом…
Да…… где-то между…
Как в первый день свой Адам и Ева —
Чисты, безгрешны…
 

29
Планета, с добрым утром!

 
Включаю свет (не яркий)
Семь утра…
К кроваткам подхожу поочерёдно:
– Вставайте доченьки,
………………любимые…… пора…
Пора, пора
…………мои родные, в школу.
И тут же неуверенный протест:
– Нееееет…… не хотим!!!
Еще поспать
……………………хоть каплю(!)
Целую своих маленьких принцесс,
тихонько поправляя одеялки…
Сегодня снег
……………и ветер за окном…
О, как же мне не хочется тревожить
моих малышек сладкий, дивный сон!
А времечко бежит,
…………………но мы не можем
замедлить бег неистовых секунд.
И ровно через час
……………………без опозданий
подходим к школе…
– Мама, не забудь
забрать меня с урока!
– До свиданья!!!!!
Я с трепетом гляжу дочуркам в след —
среди ребят
………их курточки мелькают
и в шумной, переливчатой толпе,
мгновенно затерявшись, исчезают.
Иду домой по первому снежку —
вдоль нового шоссе, поближе к краю.
Молитву сокровенную шепчу,
детей своих на день благословляя.
Нет, не своих —
молю за всех,
………………за всех(!)
за малышей всего земного шара,
за пап и мам,
……………за нищих и калек,
за русских
……………и туземцев Занзибара,
за немцев…… итальянцев… англичан,
евреев,
…………палестинцев,
………………………… алеутов,
католиков,
……………буддистов,
…………………………мусульман…
Храни вас Бог…
Планета, с добрым утром!!!!!!
 

30
Новогодняя ночь или один день из жизни Снегурочки

 
Двенадцать бьёт. Шампанского река.
– Ну… счастья вам, друзья!
– Любви!
– Достатка…
Уж подданных своих чуть свысока
наш президент поздравил
(для порядка)
Традиционно всё: застолье… смех…
Потом – на площадь – ёлка и гулянье.
Мерцают конфетти, как первый снег,
Объятья, встречи, тосты, расставанья.
Иду одна по улице… и вдруг:
– Эй, кто-нибудь…… ребята…… с новым годом!
Не видно ничего – темно вокруг.
Ударила метелью непогода.
– Да что ж вы, девушка? Я с вами говорю!
(откуда ни возьмись мужик в фуражке)
Я на него с опаскою смотрю —
похоже, мент,
похоже, пьян
(не страшно)
– Товарищ мили… милиционер……
Вы на посту…… один… в такое время?
Не скучно, нет?
– Да-а… скучно, например…
А вы б меня развеселить сумели?
– Я? Нет… или… возможно… то есть… да…
– Итак, мадам?
– Прощайте… С новым годом!
– Постойте! Не зайти ль в ментовку к нам?
– Зачем?
– Дык…… пообщаетесь с народом…
(о, Господи, куда меня несет?
ни дня прожить нельзя без приключений)
– Давайте руку… осторожней… лёд……
Сюда…… здесь очень скользкие ступени.
– Привет, Орлы! Кого я вам привёл!
– Снегурочку?! Ей богу…
– Проходите…
– У нас накрыт тут очень скромный стол.
Налейте даме.
– Я не пью… простите…
– Как ваше имя?
– Анна.
– Я Сергей.
– Да, старший лейтенант у нас горячий.
Щас приставать начнёт…
– Вот-вот… ей-ей…
– А что за грех? Ну, не могу иначе…
Вдруг голос громкий, но из-за угла —
из смежных комнат:
– Девушка! Спасите…
Нас угнетают…… мочат……
– Бла-бла-бла…
– Что там… за стенкой?
– Что? Да вытрезвитель…
– Позвольте мне туда хоть заглянуть,
лишь краем глаза…
– А оно вам надо?
(сама не знаю)
– Выпейте чуть-чуть…
(пью залпом)
– Загляните… что уж…… ладно…
– Привет, друзья… – я улыбнулась им —
трём алкашам и одному подростку……
– Иди, Снегурка, к нам…… поговорим……
– При даме матом…… не ругаться, тёзка…
– Ну… с новым годом…… ночка удалась? —
(вот глупость-то спросила от волненья)
– На славу… да…… не наступите в грязь……
Вам тут не место…
– Правда?
– Без сомненья…
А я смотрю в их мутные глаза,
Не замечая грязи под ногами.
И горькая, нежданная слеза
скатилась по щеке…
– Мадам, что с вами?
– Так……… ничего……
Но дым от сигарет…
и перегар свинцовый… слишком душно…
А в сердце будто выключили свет
И на помойку выбросили душу.
Темно… темно……
Лишь смрадный алкоголь…
Жестокая ухмылка лейтенанта,
Снегурочка – играю свою роль
(пошли мне Бог терпенья и таланта)
С улыбкою печальной подойдя
к бомжу, что был страшнее Квазимодо,
руки его легко коснулась я,
и тихо прошептала:
– С новым годом…
В хмельных глазах
вдруг всколыхнулся свет,
забытое тепло и человечность…
Он молча улыбнулся мне в ответ —
Лишь МИГ любви на бесконечной ВЕЧНОСТЬ.
 

31
Женщина дождя

 
Я Женщина дождя – и в этом вся.
Продрогшая…
Холодным ранним утром
иду одна… а небо на сносях
готово разродиться перламутром
и выплеснуть бунтующий рассвет
в белёсую расплывчатость тумана,
в который, по ошибке или нет,
природа малыша запеленала…
Но он – чудак,
расплакался дождём,
рассыпался хрусталиками солнца,
и тут же надо мною грянул гром:
младенец-Май не плачет,
а смеётся…
Я вместе с ним – рождённая грозой,
вдыхаю опьяняющую свежесть
и мыслью уношусь за горизонт,
в туманную, далёкую безбрежность…
А день растёт —
как тесто на дрожжах,
и мальчик-Май уж вышел из пелёнок —
подрос…… окреп…… поднялся…… возмужал…
Глядит с небес Мужчина – не ребёнок…
И шепчет мне безумные слова,
которых всё равно до боли мало.
И вдруг я с удивленьем поняла,
что так давно себя не посвящала
дождю…… дождю(!)
смятению ветров,
срывающих покровы и одежды,
взрывающих фонтаном лепестков
под сердцем упоительную нежность…
Дождю,
что так бесстыдно и грешно
стекает под расстёгнутую блузку —
и знает, что ему разрешено
стать счастьем для меня или искусом…
Он может
без особенных причин
с улыбкой подойти тихонько сзади,
как самый-самый нежный из мужчин,
и бережной рукой раздвинув пряди,
губами прикоснуться горячо
к податливой,
прохладно-нежной коже…
вдоль шеи…… по ключице…… на плечо…
до стона……
до бессилия…
до дрожи…
И сотни солнц заблещут в небесах
сверкнут в хрустальных каплях на ресницах,
а небо, отражённое в глазах,
забьётся, затрепещет синей птицей…
…………………………
Я – Женщина Дождя – и в этом вся…
Я – Музыка небес, воды и света…
Иду одна.
А небо на сносях
вот-вот на землю выльется рассветом.
 

32
Дождь

 
Ни в земной, ни в небесной вотчине —
В царстве голых полей и рощ
Съехать медленно на обочину,
Чиркнуть спичкой…… и слушать дождь.
Дым пуская в густые сумерки,
Вязнуть взглядом в холодной мгле,
Наблюдать, как трепещет струйками
Небо влажное на стекле.
А потом, докурив последнее,
Лёгкий пепел стряхнуть в окно.
И опять под ногой сцепление.
Жму на газ: девяносто, сто…
Дальше больше – смелей и ветреней.
Режут фары ночной простор,
А Луна где-то там, за ветками,
Мой единственный светофор.
Мир летит, обжигает скоростью,
Шквальным ветром, стеной дождя.
То и дело меняю полосы,
Обгоняя саму себя.
И устало плывёт сознание
За рекой золотых огней,
Что размыты во тьме туманами,
Лёгкой дымкой ночных полей.
Два щелчка магнитолы старенькой.
Зябнут пальцы, сжимая руль…
Чей-то голос на «Русском радио»
Шепчет блюзово про июль.
Но не греют слова знакомые.
Лишь привычный озноб в ночи
В такт с вибрацией телефонною —
(Нет бы вовремя отключить!)
Ни в земной, ни в небесной вотчине —
В царстве голых полей и рощ
Я спасалась от одиночества,
Просто слушая тихий дождь.
 

33
Или ход конём – по голове В.В.

 
Ну, что, мужчина, может, на досуге,
сыграем в шахматишки в две руки? —
с наскоку так…… под ритмы буги-вуги…
(но только чур, прошу: не в поддавки!)
Приступим!
Я сажусь в роскошном кресле
напротив
(Вам фигуры расставлять,
а мне – глубоким, чувственным разрезом
на платье
ваши мысли отвлекать…
Ах, да…
ещё три слова на заметку —
на память узелочек завяжи,
попыхивая тонкой сигареткой
в открытое окно моей души,
что я до неприличия азартна,
и проигрыш мой – просто исключён,
мне нужно положить Вас на лопатки —
на спину то есть… навзничь(!)…
а потом…
Стоп… подожди……
Так ты уже играешь?
Гарцуя на откормленном коне,
бесстыдно, не по-детски угрожаешь
моей чуть зазевавшейся ладье?
Какой наглец!
Вы только посмотрите!
О, кей…… я отступаю, дорогОй,
в ближайшее надёжное укрытие,
(случайно прикоснувшись к Вам рукой)
А взгляд мой – удивительно туманный,
фигуры различает лишь едва…
– Пожалуйста… внимательнее, Анна…
(слетела с офицера голова)
И в бешенстве от нового просчета,
я мщу тебе, коленку обнажив,
но ты скала… гранит…
Да-аа-а…
Это что-то!
(соперник мой спокойствие хранит)
Уверенно… легко… невозмутимо
всё прёт и прёт на белого Ферзя —
Безумие!
Послушай-ка, мужчина,
кончай дурить…… приятель… так нельзя!!!!!
Но в этой обоюдной распальцовке
ты всё-таки прижал меня к стене
внезапной и умелой рокировкой……
Мне шах и мат… Ты снова на коне……
Не верю! Нет…
Обиженно и хмуро,
подспудно изнывая от тоски,
я смахиваю в бешенстве фигуры
с дурацкой, опостылевшей доски……
И в тот же миг, не отходя от кассы,
соперника мочу доскою той
(а он-то был, естественно, без каски,
и тут же повредился головой…)
Сбылась моя мечта:
ты на лопатках —
лежишь себе безвольно на ковре…
Прости меня… так вышло… да, мой сладкий…
Я очень темпераментна в игре.
 

34
Осьминог…

 
Я каждый день читаю понемногу
На сон грядущий сказки малышам.
Вот книжечка одна про осьминога
(с картинками) – листаем не спеша.
Смешной рассказ. Но только мне взгрустнулось,
И в памяти воскрес чудесный порт,
Ламбада… смех…… торговцы шумных улиц…
Соленый ветер… белый теплоход.
На палубе с утра до ночи танцы,
Веселье, флирт, напитки, эскимо,
Французы… греки… русские… испанцы…
Любовь… любовь…… и больше ничего!!!!
Как ничего? Любовь – ведь это много.
Да, правда. Только лучшей из затей
Была, конечно, ловля осьминогов —
Для женщин, для мужчин и… для детей…
Простейший способ, даже примитивный:
На длинный, жестко смотанный, шнурок
Привязан заржавевший и противный,
Огромный и увесистый крючок.
Какая-то косматая мочалка
Должна символизировать живца.
Кидаешь в воду всю эту приманку
И дергаешь веревку без конца.
Что проще? Удивляюсь – право слово.
На палубе такой ажиотаж!
Кидают за борт крючья рыболовы,
Скучает от безделья экипаж.
Вот наконец разносится:
– Поймали!
– Скорей сюда!
– Тяни его… Тяни!
– Какой он скользкий… Бррр-р…
– А вы не знали?
– Ну что стоишь? Бери его… Бери…
– Да ну… ты сам… Я не могу… Противно…
Толпа зевак столпилась у кормы.
– Подвиньтесь… Эй… Мне ничего не видно…
– Ну где же он?
– Да вот же… посмотри…
В кольце людей, под солнцем раскаленным,
Нелепо завалившийся на бок,
Униженно и как-то обреченно
Всем телом извивался осьминог.
Туристы зачарованно глазели,
Шептались, удивлялись… а один
(ну надо ж отличиться, в самом деле!)
Совал ему зачем-то апельсин.
Я тоже, как и все, стояла рядом,
Держа за руку доченьку свою.
Вдруг Женечка промолвила:
– Не надо…
Вы слышите, что я вам говорю?
Не надо мучить бедных осьминогов!
И в этот миг (не знаю, как сказать)
Он посмотрел на нас…… Но, ради Бога…
О, что это за странные глаза?!
В них было столько мудрости и тайны,
Укора, изумления, мольбы —
Последний взгляд мучительно-печальный
В лицо своей безжалостной судьбы.
Крючок вошёл в него наполовину,
Но, вырванный уверенной рукой,
Рассек, как нож, две щупальцы и спину
(хотя, спина являлась головой)
– Ну что ты смотришь, мама? Он погибнет…
Возьми его и кинь скорей за борт!
Я медлю…… не решусь никак… мне стыдно…
Что скажет этот радостный народ?
Ведь осьминог теперь его добыча,
Могу ли я одна за всех решать?
– Скорее, мама! – Женька тихо хнычет.
– Конечно, доченька, – довольно пасовать.
«Да ну вас всех……» – и я, скрепя зубами,
Хватаю в руки это существо
(фу… скользкое… противное…)
– Эй, дама! Вы что это?
– Что????? Я?????? Я ничего…
Короткий всплеск. Толпа в недоуменье.
Мне хорошо. Я счастлива вполне.
Подумаешь – общественное мненье.
Звучит ламбада. Чайки на волне.
И вдруг один матрос сказал:
– Послушай…
Он обречен. Ты зря его спасла.
– Нет… Я спасала не его, а… душу
От черствости, пассивности и зла…
 

35
Мы, однако, сюда не за этим пришли
Чечня

 
Сорван голос,
и влип
в Вечность намертво хрип…
Не трясите за плечи усопших!
Стекленеющий взгляд —
ни вперёд……… ни назад —
оседает в разорванном прошлом.
Не смотрите в глаза тем, кто выскользнул «за» —
в непроглядную, гулкую бездну,
где ни вашей беде, и ни вашим слезам
не найдётся ни смысла………… ни места……
Кровью брызнул рассвет
и свалился в траву,
как солдат с перерезанным горлом,
с потускневших небес
оборвав синеву
и задёрнув ее чем-то чёрным……
Сквозь пробоины – дым…
С развороченных крыш
разлетались испуганно птицы.
И один……… средь руин
громко плакал малыш,
а слезинки дрожали в ресницах.
Но не слышала мать —
(только-только душа,
отделившись от бренного тела,
сквозь кирпичный завал просочилась, спеша
в мир иной)
Нет! Она не хотела
покидать этот сад, опалённый огнём,
обожженные пламенем вишни,
где сынишка кричал…… умолял об одном:
– Мама…… мама, очнись!
Ты не слышишь?
«Что ты, милый…… я здесь!» —
над головкой родной
заметалась…… забилась в тревоге…
– Обыщите всё!
– Есть!
– Рядовой Иванов, – чей-то голос послышался строгий, —
сколько тел удалось опознать?
– Только два…
Я стрелял по указанным целям —
вот по этим…… и ближним… соседним домам:
тут разруха, а те – уцелели.
– Где же скрылся второй боевик? Не пойму…
Прочешите все здания рядом!
– Может, в окна гранату? Хотя бы одну…
– Нет…… успеем…… пока что не надо…
– Кто там плачет? Взгляни…
– Да какой-то пацан.
– Ранен что ли?
– А хоть бы и ранен…
Мы, однако, пришли не за этим сюда,
чтобы совесть свою лихорадить…
– Всё… уходим!
Душа
посмотрела им в след,
и печальным, всевидящим оком
на груди лейтенанта какой-то конверт
отыскала в кармане глубоком.
Пробежалась, тоскуя, по россыпи слов,
по созвездиям рвущихся строчек:
«Здравствуй, мама…… родная…
Я жив и здоров…
……………Как там дочка – Алёнка,
……………………………………сыночек?"
…………………………………………
Сорван голос,
и влип
в Вечность намертво всхлип.
Не трясите за плечи усопших!
Стекленеющий взгляд —
ни вперёд……… ни назад —
оседает в разорванном прошлом.
 

36
Симфония боли

Мужу.

 
Чёрные-чёрные купола… и золотые кресты над ними.
Тонкие-тонкие провода высоковольтных /опасных/ линий.
В городе Дмитрове тишь да гладь,
………а где-то рядышком, в километре,
Призрак на длинных стальных ногах бродит вдоль озера – ищет жертву.
Стоп…… не спеши…… измени сюжет!
………Если бы можно…… ах, если б только…
Провод завис над водой…
……………Момент(!) —
……кто-то под ним проплывает в лодке.
Удочка вверх…… два гребка…… контакт(!)
………Вспышка – как сотни ударов молний…
Что ж ты наделал, скажи, рыбак? Небо разверзлось… вскипели волны.
Ты теперь знаешь о боли всё,
………муж мой любимый… лишившись кожи…
Кружит над городом вороньё…
………я лишь взываю: «Спаси нас, Боже…»
Дева Мария, утешь его… встань у несчастного в изголовье.
Ангел-Хранитель, коснись крылом ран и ожогов… избавь от боли…
Память ещё возвратит не раз
………………день роковой…
………………………А пока я тихо,
просто молюсь, не смыкая глаз…… и обиваю пороги «Склифа».
Реанимация…
………Вновь и вновь
………………жду, прирастая ногами к полу.
Врач откровенен – не в глаз, а в бровь:
………………«Вы должны быть ко всему готовы…»
Нет, не готова!
Дрожит рука… голос срывается… слышишь, милый,
я буду рядом с тобой всегда, в душу по капле вливая силы…
Месяц уже миновал…
………………Ты жив(!)
Пять операций… Ответь, доколе?
Сколько ещё горевать, скажи, зубы стирая в песок от боли?
Крепко сжимаю твою ладонь, трогаю лоб – как всегда горячий…
Мы на двоих поделили боль…
………………всё на двоих…… ну, а как иначе?
Дочка вчера приходила к нам…… в нашу с тобой /на двоих / палату,
И между делом сказала:
…………………«Мам… вы изменились… и ты… и папа…»
Папа? Конечно… он стал добрей… взгляд его полон нездешним светом…
Муж мой… страдалец… родной… Андрей…
…………………он ведь сполна заплатил за это…
Я изменилась? А что ж со мной?
…………………«Что-то такое сквозит во взгляде…»
Милая, доченька… это боль…… больше не спрашивай, Бога ради…
Сердце – обуглившийся цветок —
…………………не подлежит пересадке кожи…
Но никакой самый сильный ток нашу любовь победить не сможет…
Ночью ты гладишь моё лицо,
…………………нежно касаясь его ладонью —
кисть, словно налитая свинцом, обожжена и дрожит от боли…
Дремлет за шторой больничный двор…
…………………Спи, мой хороший… я буду рядом,
чтоб охранять твой тревожный сон
…………………в шорохах первого листопада.