Текст книги "Одна среди людей"

Автор книги: Анна Сахновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Анна Сахновская
Одна среди людей

Посвящается моему сыну Григорию

Хватит вести себя так, будто вам осталось жить пятьсот лет.

Билл Гейтс

Мы сами же есть те,

Кем нас пугали в детстве.

И мы же есть тот Свет,

Что порождает мир.

Поэтому за ВСЕ

С тобою мы в ответе —

За дальних звезд сияние,

За бездну черных дыр.

Илья Черт. Оборот кармы

Анна Сахновская родилась в Москве в 1984 году. По образованию – лингвист-переводчик и менеджер интернет-проектов, по духу – писатель и редактор. Основатель журнала для писателей «MuZa», а также ведущая радиопередачи «Прогулки с писателями» на радио «ЭхоММ».

Сахновская А.

© Анна Сахновская, 2020

© ИД «Городец-Флюид», 2020

Часть 1
Дар

Глава 1

На скоростном лифте мы поднялись на нужный этаж. Мы – те, кто пожертвовал рабочими часами ради пары минут сомнительного удовольствия наблюдать полное солнечное затмение в одном из панорамных ресторанов столицы. На это закрытое мероприятие меня пригласил Леха, а откуда у него взялись приглашения, он распространяться не стал.

Еще вчера я планировал лицезреть столь редкое в наших широтах явление из окон одного элитного бизнесцентра, где вяло текли мои трудовые будни. Но звонок друга с рассказом о закрытом мероприятии, где можно наблюдать затмение через специальные солнечные телескопы… и я согласился на эту авантюру. Другое слово вряд ли можно подобрать – я не из тех, кто будет отпрашиваться с работы днем на пару часов, чтобы посетить дорогой ресторан, прикоснувшись к жизни «богемы». Однако сам факт полного солнечного затмения, что случается над территорией Москвы крайне редко, перевесил внутреннее отторжение самого термина «закрытое

мероприятие». Оно ведь для избранных мира сего, для тех, у кого кошелек толще, чем у большинства, для тех, кто сумел стать проворней в жизни и, возможно, шагал по головам ближних к заветной исключительности…

Только еще в лифте я почувствовал, что лишний на этом празднике жизни.

Леха… тот вел себя как рыба в воде. Маленький, упитанный, юркий – он мог просочиться в любую щель, несмотря на габариты. Я же напротив – высокий, худой, неуклюжий – сторонился даже официанта, который встречал нас перед входом в отдельный лифт, поднимавший гостей в указанный в приглашении ресторан. И мне стоило большого труда не задеть поднос с бокалами у гарсона в руках…

Но вот двери распахнулись, и все, кто ехал в лифте, оказались в просторном вылощенном зале, блиставшем ярче солнца. Здесь пахло деньгами. При беглом взгляде по толпе тех, кто вошел в зал вместе со мной, я понял, что я тут единственная белая ворона. Даже Леха, будучи простым системным администратором, умудрился органично влиться в высшее общество, став частью картины «Довольные жизнью люди в золотой оправе». Все были одеты с иголочки, щеголяли дорогими телефонами и держались более чем приветливо и раскованно. Мое нутро программиста-интроверта требовало немедленно покинуть этот рай избранных, но сознание и, вероятно, ложное чувство приличия заставили отправиться в сторону столиков, хоть и не было у меня дорогого айфона, модного прикида и соответствующего настроения.

– Ваш столик номер двенадцать, – глядя в пригласительный билет, услужливо подсказал администратор. Мы с Лехой без слов проследовали за молодым

человеком. Я молчал от зажатости, а Леха от напускной важности.

По всему периметру панорамного окна ресторана с интервалом в несколько метров друг от друга стояли солнечные телескопы. Я видел их впервые в жизни, и Леха, наверное, тоже, но он дернул меня за рукав, прошептав, мол, мы не деревенщины какие, что бросаются на диковинку, поэтому вначале угощение, а потом телескопы. Да я и не хотел к ним подходить – чувство дискомфорта зашкаливало.

До начала затмения оставалось не более получаса. Времени хватило бы только на чай-кофе. К высоким ценам я подготовился заранее, поэтому смог спокойно заказать большой американо – напитки в бесплатный шведский стол не входили и оплачивались отдельно – и с некоторой неловкостью откинулся на спинку мягкого вычурного стула, демонстрируя окружающим, что для меня здесь все привычно.

Между тем, публика прибывала, и далеко не все считали недостойным сразу подходить к телескопам. Наблюдая за тем, как «места разбирают», Леха засуетился.

– Пошли вон туда, займем один из тех, пока не поздно, – и он украдкой указал на стоящий поодаль от нас, у края барной стойки, телескоп.

– Его уже заняли, давай поищем поближе… Люди то подходят, то уходят, на всех хватит, – я пожал плечами, – а то уподобимся деревенщинам, сам говорил…

Я знал Леху давно, со школьной скамьи, и он никогда не уважал чужое мнение. Его стремление доказать собственную правоту в любой ситуации перевешивало все логические доводы. Мы частенько ругались, но не скажу, что всерьез. Так или иначе, побеждала дружба, то ли в силу привычки, то ли нам просто не хотелось ссориться по-настоящему. Часто раздумывая над этим вопросом, я пришел к выводу, что наличие школьного друга создавало психологический комфорт, которого каждый из нас боялся лишиться. Эдакая мужская подушка для слез – человек, которому можно рассказать все, как на духу, и знать, что тебя поймут и дадут совет.

Когда Леха потянул меня к тому самому телескопу, в который уже смотрели «милые дамы», я начал усиленно сопротивляться, уговаривал друга пойти к другому, испытывая ту самую удушающую неловкость, что часто охватывала меня при знакомствах с девушками. Эти же дамы больше походили на светских львиц, готовых в любой момент наброситься на жертву. Я окончательно стушевался.

В какой-то момент даже решил, что совершил ошибку, согласившись посетить подобное мероприятие. Сразу было понятно – подобное общество не для меня. Я ведь совсем из другого круга, не из тех, кто делал карьеру и выставлял напоказ свои ордена – проработал на одном месте без повышения в течение семи лет рядовым программистом – разве рассказывал бы кто-то об этом в данной обстановке? Я думал, что смогу влиться в ограниченный круг лиц, не пожалевших денег ради двух минут затмения, считал, что подчинюсь стадному чувству и превращусь в плейбоя, буду восхищенно смотреть в телескоп и делиться впечатлениями.

В итоге я попытался просто остаться собой и не идти за другом, который, махнув рукой, бросил меня в гордом одиночестве. Не имея выразительной внешности, Леха стремился во чтобы то ни стало заручиться вниманием девушек, и ему это почти всегда удавалось. Я прекрасно понимал его желание найти себе пару, но чрезмерная эгоистичность порой выводила из себя…

Вскоре я потерял Леху из виду за барной стойкой. Окружающие люди рисовались мне вампирами, и если не пьющими кровь, то уж энергетическими – без сомнения. Будто собрались они здесь на шабаш, а я случайно попал в сети Зла. Кофе показался исключительно невкусным, слишком горьким и вязким. Что они туда подмешали? Друг бросил меня ради новых знакомств с хорошенькими девушками? Обиделся ли он из-за того, что я не пошел с ним? Не знаю, но мне было точно обидно. Скорее всего, мы еще не раз здесь встретимся, а завтра забудем этот случай, как частенько бывало. Мимо меня прошел мужчина в элегантном костюме, обдав терпким ароматом туалетной воды специально для альфа-самцов. По крайней мере я именно таким и представлял себе запах истинных победителей.

Но разве не хотел я быть одним из них? Однако что– то невидимое отдаляло меня от счастливых и богатых, беззаботных и дерзких.

Ах да… Затмение. Судя по времени, оно начнется через пару минут. Я нехотя двинулся к телескопам и оказался прав – их хватало на всех, поэтому то, что казалось толпой, быстро растворилось. Краем глаза, я заметил, как Леха с девушками выходит из ресторана. Удивительно! Он пришел сюда не ради затмения, и они тоже. Что ж… Каждый выбрал свое…

Уже темнело.

Я прижался глазом к тому, что называется окуляром, как впоследствии узнал, и сразу увидел то, ради чего решился сюда прийти. И хоть Луну не удавалось разглядеть в полной мере, я знал, что она именно там, и это она заслоняла Солнце, демонстрируя нам одно из редчайших природных явлений. Да, неудобства, которые я переживал, не шли ни в какое сравнение с красотой на небосводе. Зрелище стоило жертв. Возможно, больше я никогда не увижу ничего подобного, так пусть воспоминания согреют отведенные мне дни.

Люди вокруг разделились на две категории: одни, как и я, замерли, а другие не скрывали эмоций. Но и те, и другие были не в силах передать всю палитру чувств, нахлынувших от внезапно начавшегося действа. По данным интернета, само солнечное затмение должно было длиться всего минуту пятьдесят секунд… Все, что было раньше, отошло на второй план, даже обида на Леху. Больше я не ощущал взгляда вампиров и вкуса ужасного кофе. Теперь это не имело значения. Полное солнечное затмение приближалось.

Божественное откровение. Диск Луны медленно надвигался на Солнце, пожирая свет. Предчувствие чего-то необычного охватило меня. Странное волнение и томительное ожидание слились воедино. Я застыл в предвкушении чуда, затаив дыхание, боясь вспугнуть Луну, съедавшую Солнце. Но я вовсе не торопил время – наоборот, хотел замедлить его, чтобы насладиться моментом, который не повторится.

Самое прекрасное, что есть на земле – это предвкушение. Что-то должно произойти, что-то невообразимое, чудесное, не поддающееся объяснению. Ты ждешь «момента икс», и когда он наступает, приходит горькое разочарование, что все удивительное так быстро заканчивается. В тот миг мне казалось, что время застыло – так долго Луна наползала на Солнце. Мучительно долго, и оттого еще прекрасней должен стать миг полного затмения.

От Солнца остался лишь тоненький месяц. Еще немного и, быть может, случится одно из самых красивейших явлений природы – брильянтовое кольцо. Последний проблеск светила перед тем, как оно полностью скроется за диском Луны, ярчайший луч, словно последний вздох перед смертью, увенчает светлый обод черного круга.

Я ждал этого мгновения, и оно пришло.

Свет солнечного луча бриллиантом сверкнул в небе, чтобы отразиться от светофильтра телескопа и поразить меня словно световая молния. Почти две минуты затмения длились вечность. Я ощутил необычайный прилив сил, будто луч вдохнул в меня новую сущность… Не знаю, как объяснить, но мне показалось, что окружающий мир едва различимо, неведомым образом, изменился вместе со мной. Люди завороженно говорили эпитетами: «восхитительно… великолепно… потрясающе…» Я ощутил полное умиротворение. Странное состояние облегчения разливалось по телу. Веки потяжелели, и я потерял сознание с первым лучом возродившегося Солнца.

Глава 2

Видел ли я сны? Точно не помню, но что-то мне снилось – странные лица, мелькавшие вокруг, хоровод, костер… Чей-то пристальный, тяжелый взгляд медленно скользил по толпе… Один сон сменялся другим, мне уже мерещилось лицо Ольги. Большие зеленые надменные глаза, блеск для губ, легкий макияж – она смотрела на меня зло, хлопала дверьми и будто по второму кругу воспроизводила сцену нашего расставания. Яд скапливался во взгляде ее когда-то милых, обворожительных глаз, а потом в один миг выплеснулся наружу… Разрыв отношений мне дался тяжело, ведь я не Леха, что кадрит светских львиц – в моей постели редко бывает тепло.

Начиналось все фантастически, как, наверное, бывает у большинства. Мы познакомились в небольшом уютном магазинчике, где она работала продавщицей, а точнее, как позже выяснилось, подрабатывала. Она была аспиранткой и преподавала на кафедре антропологии. Но тогда, при первой встрече, в ней меня поразило буквально все – и грациозная походка, и стройное спортивное тело, и милое улыбчивое лицо с нежным взглядом невероятных кошачьих глаз, обрамленных пушистыми ресницами. Потом выяснилось, что это всего лишь косметические уловки. Но тогда я не замечал этого, словно ослеп, и я сам себе дорисовал портрет, превратив его в свой идеал.

Примерно через месяц мы переехали в мою «однушку», то есть в отцовскую квартиру, куда меня выселили родители, чтобы я устраивал личную жизнь. Однако у сказки оказался печальный финал. Мы быстро прошли конфетно-цветочный период, добравшись до бытовых ссор и сцен ревности, случавшихся из-за моих частых задержек на работе. Представьте себе, Ольга даже копалась в моем мобильном! Неужели так бывает у всех? Но я верил в лучшее, верил, что однажды смогу построить отношения на взаимоуважении и понимании. Как говорит отец – это слагаемые успеха в построении семьи, правда сам он не слишком в них преуспел…

А потом мне стало неуютно в моем сне воспоминаний, и я проснулся.

Ольга осталась в прошлом, но первое, что я увидел, когда открыл глаза, была она, только в странной синей футболке с белыми полосками. «Ольга» что-то тыкала мне в нос, но убедившись, что я очнулся, кому-то одобрительно кивнула. Тут с «Ольги» спала маска, и я увидел раздраженную, блеклую, уставшую женщину, нависшую надо мной, словно Пизанская башня. Резкий запах нашатыря вмиг меня оживил, а после того, как все вокруг подпрыгнуло, я окончательно пришел в себя. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в машине скорой помощи и, кажется, меня везут в больницу, особо не разбирая дороги.

В первый раз в жизни я потерял сознание. Мои ощущения? Будто случайно уснул. Ничего не болело, я все помнил. Будем считать, отделался легким испугом. Сквозь трещины краски на окнах в задних дверцах машины бил дневной свет. Прощай, затмение! Похоже, я пропустил самое интересное…

– Остановите машину, пожалуй, я выйду. – Я повернулся к «Ольге», и наши взгляды встретились. Дальше произошло что-то странное, что не до конца поддавалось логическому объяснению. При взгляде в глаза женщины в синей футболке, у меня появилось странное ощущение, что она вовсе не та, за кого себя выдает…

Вот она закрылась в небольшой комнате, от пола до потолка заставленной стеллажами и шкафами, подошла к одной из полок и быстро закинула в темную сумку бинты, с другой полки взяла одноразовые шприцы, а моющее средство для операционных прихватила из шкафчика в углу. В спешке женщина как бы украдкой повернула ключ в замке, приоткрыла дверь и чуть высунулась в коридор, будто проверяя, нет ли кого-то поблизости.

– Что? – подозрительно переспросила она. – Нельзя… Не положено. В больнице напишите заявление, что отказываетесь от нашей помощи, и уйдете. Но вначале мы обязаны вас обследовать… Почему вы так на меня смотрите? Вам плохо? – она защелкала пальцами, чтобы понять, насколько я вменяем. Я не реагировал. Поток «видений» не иссякал:

«Медсестра» одна в комнате, похожей на кабинет врача в поликлинике – кушетка, на столе печати и молоточек невропатолога, а в углу раковина… Женщина сидела за столом, заполняя форму рецепта, перед ней открыта прямоугольная книжка, наверняка медицинская карта. Потом она быстро спрятала рецепт в карман белого халата, а карту сунула под мышку и вышла из кабинета. На следующей картинке медсестра передала этот рецепт, я был уверен, что это он – тот самый рецепт, видимо знакомой. Они стояли в метро в центре зала, болтали, а потом знакомая дала медсестре деньги…

Я отвернулся. Аллергия на взяточничество, казнокрадство и ложь у меня в крови. Многие бывшие одноклассники уже в старших классах при необходимости покупали больничный, а я никогда.

– …слышите меня? – противный голос медсестры заставил встрепенуться врача, который сидел где-то позади.

– Что случилось? – тревожный тенор сзади почти оглушил.

– Ничего, – выдавил я. – Просто хочу уйти. – Я приподнялся на локтях чувствуя, что смогу легко встать.

– Лежите. Для вашего же блага, вам пока лучше не подниматься, – врач говорил чуть ли не угрожая. Я не видел его лица, но что-то заставило оглянуться. Молниеносная встреча взглядов породила тот же эффект, что в случае с медсестрой.

Врач больше всего напоминал добродушного с виду маньяка. Этакий типчик в больших очках, с усами, улыбающийся, с залысинами и непременной газеткой в руках. В метро таких полным-полно. Его взволнованное лицо показалось мне даже знакомым. Но за теплотой карих глаз, отчасти скрытых стеклами очков, затаился неврастеник и псих. Моя необъяснимая фантазия нарисовала отвратительные картины;

Вот он в припадке бешенства наотмашь ударил жену, потом я увидел, как он бьет об пол и стены дорогой хрусталь…

А следующая картина оказалась еще хуже предыдущих:

По вине милого врача пациенту стало хуже. Я «увидел» сбежавшихся коллег, беднягу куда-то быстро покатили, а мой врач в растерянности побежал за всеми.

Зажмурившись, я отвернулся… Зря это я. И без того выглядел нездорово. Врач поспешно нагнулся надо мной. Решил поправить мое здоровье? Наигранное все это, разве нет? Стоп! Ведь это только мои фантазии – мысли, ломящиеся в узкую дверь сознания после пробуждения от внезапного сна, не более того. Мало ли что происходит с людьми после обморока? Переволновался во время затмения, неожиданно для себя очнулся в «скорой» – такое заранее не предугадаешь. Поэтому относиться к сюрпризам организма надо с пониманием – оправлюсь от шока, и фантазии исчезнут… Но я же никогда не общался с медработниками, откуда же у меня столь обширные познания в процедуре выписки рецептов? Да ив больнице я ни разу не был, а фантазия с умирающим пациентом была такая четкая, яркая, словно проблески солнечных лучей после затмения. Что, черт возьми, происходит в моей голове?! Легкая дрожь пробежала по телу. Стало страшно и неуютно. Но нужно было что-то сказать, объясниться.

– Солнце слепит. Слишком светло после затмения… А так все в порядке.

Врач померил мне давление, пульс, попросил сделать несколько несложных движений и… успокоился. Он делал все машинально, словно опасаясь, дабы чего со мной не случилось, пока я нахожусь под его опекой. В какой-то миг мне показалось, что я манекен, кукла, с которой играют. Пустые, ничего не говорящие глаза врача осматривали меня, сверлили взглядом и в то же время смотрели насквозь, в никуда. Я прочел в этом взгляде ложь, зависть, чревоугодие, подлость.

«Фантазии не прекращаются», – ужаснулся я. Между мной и окружающим миром росла непреодолимая стена. Необходимо было избавиться от неожиданных наваждений, стать опять как раньше – «пустым бамбуком», легким, чуть печальным, обычным, самым обычным человеком без диковинных фантазий. Сразу вспомнилась одна из психологических техник, о которой я когда-то прочел в популярном издании. Стоит только спросить себя «какая следующая мысль», и ты уже думаешь о чем-то другом, и спрашиваешь до тех пор, пока мысли совсем не исчезнут. «Какая следующая мысль?» – и я оказался далеко от пугающего настоящего, где мне мерещилась то нечистая на руку медсестра, то неуравновешенный и непрофессиональный врач. Я прокручивал в голове разные сценки из прошлого.

Вот мы с Лехой вместе пишем контрольную по химии. Он, склонный больше к гуманитарным дисциплинам, да еще к тому же лентяй, пытается списать у девочки, сидящей сзади. Ко мне не пристает, потому что у нас разные варианты. Учитель делает замечание. Еще один такой «знак внимания», и Леха пойдет прохлаждаться за дверь. Теперь он начинает теребить меня и спрашивать, как решить задачу. Не знаю почему, но я помогаю ему. Учитель замечает, что мы перешептываемся, выходит из себя, забирает работы и ставит нам обоим «двойки». Я почти до конца решил свой вариант и мог бы рассчитывать на «четверку». В классе тихо – все заняты решением, и только Леха едва сдерживает смех. Тогда я не понял по глупости и неопытности, почему он так себя вел, а теперь, лежа в трясущейся «скорой», осознал. Так ведь он надо мной смеялся. Мерзко, гадко и подло подставил. Скорее всего, из зависти. Ему-то нечего было терять – и так «тройка» с натягом в четверти светила, а я шел на «пятерку». А еще Леха знал, что я не смогу отказать в помощи и нас, возможно, накажут вместе. «Как можно дружить с таким человеком?» – чувство жалости к самому себе переполняло…

Кажется, мы доехали до больницы.

В приемном отделении была очередь. Но меня провели в отдельную палату, посадили на кушетку. За окном вовсю светило солнце, будто затмения никогда и не было. Сотовый молчал. Я не стал менять своего решения и отказался от медпомощи. В глаза больше старался никому не смотреть, хотя было нелегко. Пялился в пол. Что-то еще промелькнуло в голове, когда ненароком посмотрел на врача, дававшего мне бланк заявления на подпись. Что я узнал об этой женщине за мгновение? Ничего шокирующего.

Просто женщина спустя рукава относилась к своей работе, хотя и трудилась в приемном отделении. Я «увидел» большую очередь из сидящих в коридоре больницы, и эту женщину, не спеша идущую на перекур, треплющуюся на улице с коллегами…

«Почему она не выкладывается на все сто? – задумался я, покидая больницу. – Маленькая зарплата, нелюбовь к профессии, нелюбовь к людям…» Вот, что тогда приходило в голову. Еще не кончилась смена, а она уже думала, как бы скорее отправиться домой. А как же люди, которым действительно плохо? Ведь она их единственная надежда в этом беспросветном мире, успевшем сузиться для несчастных до палаты в приемном покое. Мне стало искренне жаль всех, кто сидел в очереди и ждал. Им помогут, конечно, но вовсе не так, как они этого заслуживают. Но заслуживают ли они помощи? Ведь я не посмотрел ни одному из них в глаза, не заглянул им в душу. Возможно, за их зрачками скрываются еще более тяжкие проступки, и эта врачиха покажется ангелом по сравнению с ними. Я невольно содрогнулся от того, что в какой-то миг и сам поверил в правдивость этих «фантазий». Чем сильнее пытался прогнать навязчивые мысли о греховности окружающих, тем сильнее они преследовали меня. Проверенный способ отвлечься уже не срабатывал. «Какая следующая мысль?» «Я схожу с ума», «все люди – грешники, и это правда», «в каждом взгляде по десятку грешков», «как общаться теперь с людьми?», «а каков я сам, если взглянуть на меня со стороны?», «а фантазии-то выглядят правдиво»…

Оказавшись в метро, я опустил глаза. Шел и смотрел под ноги. Но краем глаза замечал, как люди вокруг медленно превращались в зверей. Я был словно в зоопарке. Звери свободно разгуливали по дорожкам, покупали мороженое и сладкую вату, смеялись, беззаботно болтали, строили планы – в общем, жили обычной звериной жизнью. А в качестве диковинки выставлялся только один экзотический зверь, которому и название еще не придумали. И этим зверем был я. Только внимания он не привлекал, потому что умело маскировался.

Метро рисовалось адом, из которого я наконец-то выбрался на поверхность, но и здесь то там, то тут попадались безликие людишки, порождения низменных тварей из преисподней, норовившие заглянуть мне в глаза. Фантазия подкинула мне массу сюрпризов, но я не мог понять одного – что было до солнечного затмения, иллюзия или настоящая жизнь? Меня мотало от подворотни к подворотне. Как я добрался от метро до дома, не помню. Только асфальт, ноги, каблуки, ботинки, лужи после утреннего ливня, и я, увиливающий от всех, даже от кошек. Наконец-то спасительный пустой подъезд, громыхающий лифт и неприветливая грязная «однушка».

Впервые за последние часа четыре я смог свободно и спокойно вздохнуть. Скинул ботинки, пропотевшую рубашку и расслабился…

Какое-то время я просто сидел, смотрел в никуда и хотел, чтобы это продолжалось как можно дольше. Чтобы не было завтра работы, где наверняка придется смотреть в глаза и, возможно, рассказывать про закрытое мероприятие. А если придется поработать, то пусть не будет никаких новых видений и фантазий. Мечтал, чтобы все это осталось в сегодняшнем, до боли жутком дне…

Неожиданно пришло СМС от мамы:

Как там затмение?

Ах да, затмение. Я успел позабыть о нем. Вот она тленность всего сущего – все проходит, все изменчиво. Еще вчера меня так волновало затмение, так будоражило предстоящее знакомство с солнечным телескопом, а теперь… Интересно, что там скрывается за мамиными зрачками? Мысль резанула ножом – ведь и мама не без греха, и она что-то не рассказывает даже мне и отцу… И так каждый, без исключения, хранит свои секреты в шкафу, чахнет, лелея низменные желания, пряча порочные мысли в самых дальних уголках мелкой звериной душонки…

Я включил погромче музыку и отправился в душ. Струи воды, успокаивая, обволокли тело.

Леха так и не позвонил. Я ему тоже.

Таблетка снотворного… и я забылся крепким сном…