355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Рэндол » Грехи негодяя » Текст книги (страница 2)
Грехи негодяя
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 23:34

Текст книги "Грехи негодяя"


Автор книги: Анна Рэндол



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

И только одно не давало ему покоя.

Оливия все еще оставалась самым красивым созданием, которое ему когда-либо доводилось видеть. Теперь она стала взрослой женщиной, и время превратило некоторые ее недостатки в безусловные достоинства. Мягкость детских форм сменили изящные грациозные изгибы. Губы, раньше слишком уж пухлые, теперь искушали и манили. Лицо лишилось детской округлости, и на нем отчетливо проявились высокие скулы. Тонкие же красиво изогнутые брови придавали взгляду не удивление, а, пожалуй, искушенность.

А ее огромные глаза цвета весеннего неба больше не лучились наивностью и невинностью, но стали такими глубокими, что в них хотелось утонуть.

Но все это не имело никакого значения. Он больше ее не хотел.

А если он и позволил ее нежной руке задержаться на его лице какое-то мгновение, то это лишь потому, что он был поражен ее дерзостью.

В кабинет вошел дворецкий Кентербери, на голове которого красовалась невообразимая красновато-коричневая шляпа. Шутовской колпак, да и только!

– Ну как, сэр, справедливость восторжествовала?

– Я только сделал предупреждение. – Интересно, какого черта он отчитывается перед дворецким? Ведь он, Клейтон, в течение десяти лет был членом самой грозной и неуловимой шпионской группы – «Трио». И даже под пытками он не выдавал информации. А этот человек одним только своим взглядом заставляет его все выкладывать.

Мэдлин и Йен, то есть Малышка с Духом – два других члена «Трио», – непременно подняли бы его на смех. Но по непонятной причине Клейтон чувствовал вину перед старым слугой. Чувствовал даже тогда, когда точно знал, что ничего плохого не сделал.

Он унаследовал этого нахального слугу после замужества Мэдлин Уолден. Теперь она стала Мэдлин Хантфорд. Клейтон до сих пор не совсем понимал, как именно это произошло. Ведь вовсе не он, а Йен знал Кентербери в прошлой жизни.

– Значит, вы смогли встретиться с мистером Свифтом? – спросил дворецкий.

– Нет, я разговаривал с его дочерью.

– Вот как?…

Клейтон промолчал. Он испытывал странное чувство, которое затруднялся определить словами. Он не лгал Оливии. Во всяком случае, не во всем. Да, конечно, он вспоминал о ней, но никогда не имел намерения увидеть ее или ее отца. Ему, как правило, приходилось заботиться о том, чтобы уцелеть, и не было времени вынашивать планы отмщения.

Но шесть месяцев назад он прочитал в «Таймс» о том, что бумажная фабрика Свифта, несмотря на нездоровье мистера Свифта, готовилась к заключению контракта с Английским банком.

Нет, нет и нет! Пока он, Клейтон, жив, этому не бывать. Десять лет своей жизни он отдал защите Англии. И он не позволит, чтобы ее обманывали такие субъекты, как Артур Свифт.

– Она сказала, когда вы сможете встретиться ним? – поинтересовался дворецкий.

Клейтон скользнул взглядом по колонкам цифр. Возможно, именно в этом корень его неудовлетворенности. Он позволил Свифтам диктовать ему условия – как и прежде.

Но он больше не совершит такой ошибки.

Глава 3

Пятимильная поездка до дома Свифтов не заняла много времени. Почти все окна были темными, но все равно гигантский особняк господствовал над всеми остальными окрестными строениями.

Клейтон спешился и выждал несколько минут. Только убедившись, что к нему никто не спешит, чтобы взять лошадь, он привязал животное к тонкому стволу дерева.

Вероятно, его все-таки заметили. Да, похоже, что так. Потому что передняя дверь оказалась открытой.

Клейтон ожидал, что его встретят вооруженные слуги, но, поднимаясь по лестнице, он заметил только подошвы двух ботинок, частично видневшиеся из-за приоткрытой двери. Ботинки явно были на чьих-то ногах, а их обладатель лежал на полу.

Последние ступеньки Клейтон преодолел бегом, сжимая в руке нож.

Человек, лежавший у двери, оказался, судя по всему, дворецким. На левой стороне его лба красовалась огромная шишка. Клейтон опустился на колени рядом с ним и попытался привести бедолагу в чувство. Но тот ни на что не реагировал, хотя и дышал.

Клейтон быстро осмотрелся. В дальнем конце верхнего холла он заметил пятна крови. Кровавый след вел в коридор – как будто раненый человек пытался убежать от опасности. Он пошел по следу. Судя по количеству крови, жертва не могла уйти далеко.

Долгие годы, сталкиваясь с насилием и временами применяя его сам, Клейтон научился смотреть на подобные сцены без эмоций. Однако на сей раз его сердце так громко колотилось в груди, что он не слышал собственных шагов, не говоря уже о приближении возможного противника.

А если это онаубита?…

Нет, убита была не Оливия, был мертв один из слуг. Ножевое ранение в грудь оказалось смертельным.

Проклятие! Ему захотелось окликнуть ее, захотелось громко выкрикивать ее имя до тех пор, пока она не покажется целой… живая и невредимая. Да, конечно, он презирал ее, но ни за что на свете не пожелал бы ей такой судьбы.

Но где же она? Оливия не стала бы прятаться в комнате, услышав подозрительный шум. Она наверняка отправилась бы узнать, что происходит. Пошла бы до того, как осознала бы неразумность своего поведения…

Клейтон старался двигаться бесшумно. Нападавшие скорее всего уже ушли, но он не желал обнаруживать свое присутствие раньше, чем будет необходимо.

Что же случилось? Наверное, это ограбление. В холле не было ни одного серебряного подсвечника, да и вообще Клейтон не заметил по пути ничего блестящего, а раньше всего этого было в избытке. Но бандиты почему-то вошли через переднюю дверь, причем вошли днем. А ведь грабители обычно дожидаются ночи, чтобы проникнуть в дом тайком.

Клейтон шел по коридору, заглядывая в каждую комнату.

Не только в холле не было никаких украшений. Все комнаты, кроме гостиной и кабинета, оказались практически пустыми. В гостиной он заметил также несколько медных подсвечников. Интересно, почему грабители оставили то, что легче всего продать?

Клейтон уже давно знал, что фабрика практически развалилась, поскольку ею никто не занимался; только два года назад она неожиданно возродилась. И возможно, нынешнее состояние дома являлось результатом финансового краха.

Мысль об Оливии, распродающей домашние вещи, должна была доставить ему удовольствие. Это можно было бы считать своего рода высшим правосудием, но он, Клейтон, не настолько глуп, чтобы верить в него.

И вообще, какое ему дело до Оливии?

Что случилось с ней после его ареста, его не тревожило. Он имел претензии к ее отцу, а не к ней. Выясняя, что стало с фабрикой, Клейтон намеренно не стал ничего узнавать о ее жизни.

Ему было все равно.

Он открыл дверь в библиотеку и услышал женский крик. Рука Клейтона стиснула нож. Но это была не Оливия.

В дальнем углу комнаты, в темноте, съежилась немолодая служанка. Она закрыла лицо ладонями.

Спрятав нож в ножны, Клейтон медленно направился к испуганной женщине. Он вовсе не желал напугать ее еще сильнее.

– Успокойтесь. Я не сделаю вам ничего плохого. Что здесь произошло?

Женщина немного успокоилась, но все еще не желала выбираться из темного угла, казавшегося ей безопасным.

– Вы же не русский, правда? – спросила она с дрожью в голосе.

Клейтон покачал головой, неожиданно почувствовав слабость в ногах. Мысли путались. При чем здесь русские? Черт возьми, что здесь происходит?!

– Нет, конечно, не русский. А они еще здесь?

Служанка тяжело вздохнула.

– Нет, думаю, уже ушли. Забрали ее и ушли.

– Кого они забрали?! – Должно быть, его голос прозвучал слишком резко, поскольку женщина в ужасе отпрянула.

Клейтон сделал два быстрых шага к двери, но тут же остановился – дала о себе знать старая выучка. Он не мог ничего делать вслепую. К тому же он понятия не имел, кто забрал Оливию – было уже ясно, что похитили именно ее.

– Как давно это произошло?

– Не знаю. – Служанка всхлипнула. – Я очень спешила. Надо было подготовить грелки. Я каждый вечер это делаю. Никогда не думала, что…

– Когда вы обычно наполняете грелки?

– В семь.

Было уже больше восьми. Женщина определенно пребывала в шоке, но Клейтон не мог обойтись без информации. А другого источника у него не было.

Он помог женщине подняться и задал очередной вопрос:

– Кто это был?

Она прикусила губу.

– Не знаю! Откуда мне знать?

Ее глаза снова стали бессмысленными, и Клейтон тут же заговорил, опасаясь, что она ударится в панику и ему больше ничего не удастся узнать.

– Вы пострадали?

Служанка прижала ладони к груди.

– Нет, не пострадала. – Она на мгновение затихла, потом уставилась на Клейтона круглыми от ужаса глазами. – Они забрали ее! Был экипаж… Кажется, я его слышала. О, вы должны ей помочь!

Направляясь сюда, Клейтон встретил не менее дюжины экипажей, колясок и повозок. Оливия могла находиться в любой из них.

Набравшись терпения, он снова обратился к женщине:

– Расскажите мне, что вы видели и слышали. Абсолютно все. Даже мельчайшая деталь может помочь отыскать Оливию.

Женщина судорожно вздохнула и пробормотала:

– Даже не знаю, что рассказывать… Я чистила камин, когда услышала шум в холле. Я выглянула посмотреть, в чем дело. Оказалось, что два незнакомых молодых человека били мистера Бертона. Перри – он слуга – хотел им помещать, но тот, у которого черные волосы, вытащил нож и ударил его. Прямо в грудь.

Служанка снова всхлипнула, и Клейтон положил ей руку на плечо, стараясь успокоить.

– Вы можете их описать?

– Один был высокий и очень злобный, с большой кустистой бородой. Другой – худой и, пожалуй, красивый. С черными волосами. Очень аккуратный. Оба выглядели иностранцами. И говорили по-русски.

– Откуда вы знаете, что это был русский язык?

Женщина усмехнулась:

– Я служила в этом доме еще до болезни хозяина. У него часто бывали иностранцы. И русские – тоже.

– Вы помните какие-нибудь слова?

– Нет, русских слов я не разобрала. Кроме того, они говорили по-французски. Кажется, La Petot…

– Может быть, La Petit [1]1
  Малышка (фр.).


[Закрыть]
? – подсказал Клейтон.

– Да-да, черноволосый говорил громиле что-то о La Petit.

– А потом они забрали мисс Свифт?

Служанка кивнула, и у нее задрожал подбородок.

– Думаю, забрали. Я… я пряталась здесь и не видела. Но я слышала, как она кричала.

Клейтон с облегчением вздохнул. Если Оливия кричала, значит, отсюда ее забрали живой.

– Где ее отец и другие слуги?

Служанка недоуменно нахмурилось, потом ее лицо прояснилось.

– Сегодня их не было дома, сэр, но они скоро вернутся. Да, бандиты еще сказали что-то про Ист-Энд.

Значит – порт! Клейтон подошел к столу и написал несколько слов на листке бумаги.

– Как только остальные слуги вернутся, пусть это доставят Йену Мэддоксу в Олбани.

Он вышел из комнаты и направился к двери, не дожидаясь ответа. Если похитители думают, что Оливия – это La Petit, она же – Малышка, самая известная в Европе шпионка, то ее жизнь в опасности. Узнав, что она вовсе не Малышка, они ее убьют.

Клейтон вскочил на лошадь и поскакал по подъездной аллее в сторону дороги.

Почему они ее забрали? Ведь Оливия совершенно не похожа на Мэдлин – настоящую Малышку.

Единственное связующее звено между этими женщинами – это он, Клейтон. Похитители по непонятной причине решили, что Оливия и есть Мэдлин, после его контакта с ней. Но почему им нужна только Малышка? Они ведь наверняка знают, где находится и он сам… Вероятно, они за ним следили.

Чертовски странно.

И кто мог ее похитить? «Трио» бывало в России редко, и всякий раз они имели дело с правдинцами. Однако, насколько ему было известно, эта группа страстных революционеров распалась несколько лет назад после смерти их предводителя.

Клейтон резко натянул поводья, остановил лошадь и спрыгнул на землю. Следовало изучить следы в конце подъездной аллеи. Было уже темно, но все же он без труда определил, что недавно здесь проехал экипаж, повернувший в сторону Лондона.

Проклятие! Это не могла быть группа правдинцев. Ее больше не существовало.

Но некоторые члены группы все же остались… Причем все они желали бы видеть Малышку мертвой. И она умрет. Точнее, Оливия вместо нее. После того как они подвергнут ее пыткам, чтобы узнать информацию.

Если бы он верил в Бога, то вознес бы Ему молитву о том, чтобы успеть в порт до отхода судна похитителей. Но в Бога Клейтон не верил и потому пустил лошадь в галоп.

– Говори же, Арчи… – Рука Клейтона сжала горло бедняги. – Ведь ты знаешь все суда, которые входят в порт и выходят из него. Даже те, о которых не подозревает начальник порта. Повторяю вопрос: куда направилось судно? – Свидетели видели двух мужчин, соответствовавших описанию русских, которые занесли на борт спящую женщину. И судно немедленно снялось с якоря. Они, должно быть, тщательно спланировали похищение, даже согласовали его с приливом.

– Я тебе ничего не должен! – Арчи закашлялся. – Больше ничего…

Клейтон сдавил горло собеседника еще сильнее.

– Тогда я тебе буду должен.

Арчи уже терял сознание, и все же в его глазах вспыхнул интерес.

– Ты предлагаешь… сделку? Ты же никогда этого… не делаешь.

– Больше не сделаю. Итак, слушаю тебя.

– В Санкт-Петербург. Это было русское судно. С каким-то грузом.

Клейтон отпустил несчастного, и тот мешком осел на землю, кашляя и потирая горло.

– Не забудь, – прохрипел он, – теперь ты мне должен.

– Я не забуду. – Он никогда ничего не забудет. Ни того, как дергалось горло Арчи под его рукой, ни боли в глазах Оливии, когда он объявил ей о своем решении относительно фабрики.

– Где я могу найти судно? Отвечай немедленно!

Глава 4

Оливии показалось, что она ослепла. Она знала, что глаза у нее открыты, но темнота казалась абсолютной. К тому же ужасно пересохло в горле и хотелось пить. Она попыталась дотянуться до чашки с водой, которую всегда ставила на столик у кровати, но внезапно руки ее и плечи обожгла боль.

Почему-то она не могла шевелить руками. Сделав еще одну попытку дотянуться до чашки, она поморщилась от боли. Запястья горели огнем. Наконец Оливия поняла, что руки у нее связаны за спиной. Ноги тоже были связаны.

И находилась она не в своей спальне. Лежала на боку на жестком комковатом матрасе. Давно? И где, собственно, она находится?

Дверь распахнулась.

– Кажется, она проснулась, – раздался грубый мужской голос.

Оливия инстинктивно зажмурилась – свет, лившийся из дверного проема, показался слишком ярким. Через несколько секунд глаза привыкли, и она поняла, что стоявший на пороге мужчина держал в руке фонарь.

– Тогда ей надо дать воды, – сказал другой голос. Оливия поняла слова, хотя и не сразу. Русский язык. Мужчины говорили по-русски. Она вспомнила, как изводила свою гувернантку, не желая учить этот язык, как того хотел отец. Он стремился произвести впечатление на инвесторов.

В комнату вошли двое мужчин. Один из них, с фонарем в руке, был худощавым, изящным и мог бы считаться красивым, если бы не слишком тонкие губы, постоянно кривившиеся в жестокой гримасе. Другой же был таким огромным, что ему пришлось пригнуться, чтобы войти в дверь.

Упоминание о воде усилило ощущение сухости во рту. Оливии очень хотелось пить, но она упрямо сжала губы и не стала ничего просить – не следовало показывать свою слабость.

– Она не получит воды, пока не даст нам нужные ответы, – заявил человек с фонарем. – Итак, говори про ключ.

Оливия могла вспомнить самые разные ключи. Например, от дома. Или от фабрики. Но эти люди и так вломились в ее дом, так что, вероятнее всего, ключи от дома не представляли для них интереса. Что же касается фабрики… Новое паровое оборудование, которое недавно там установили, было довольно дорогое, но его очень сложно вывезти.

– Какой ключ? – спросила она, хотя с пересохшим горлом говорить было очень трудно. К тому же Оливия не была уверена, что мужчины ее поняли. Да и ее русский оставлял желать лучшего. Отец из-за этого постоянно на нее злился.

Мужчина, державший фонарь, повесил его на деревянный гвоздь в стене, подошел к столу и налил воды в глиняную чашку. Наверное, он понял, что она не сможет говорить, если не дадут попить.

Потрескавшиеся губы Оливии невольно раздвинулись в предвкушении живительной влаги.

Мужчина с фонарем медленно вылил воду на пол.

Оливия не сдержалась и, разочарованная, ахнула.

– Не лги, Малышка. Мне известно, что ты взяла у Васина.

Интересно, почему он перешел на французский?

Во всем происходящем не было никакого смысла. Оливия не могла понять, что происходит. Но она точно знала, что ничего ни у кого не брала.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Она очень надеялась, что произнесла эти русские слова правильно. Ей нечасто приходилось говорить на этом языке, разве что иногда вести застольные беседы. Но теперь она должна была объяснить этим людям, что они ошиблись. – И я не знаю, кто такой Васин.

Худощавый мужчина наклонился, и его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица. Теперь она узнала его. Именно он заговорил с ней на празднике. Следовательно, все это как-то связано с Клейтоном.

От мужчины пахнуло спиртным и табаком, когда он проговорил:

– Твой партнер привел нас прямо к тебе. Его визит в твой дом. Твои странные встречи с разными правительственными чиновниками.

Он говорит о ее работе в обществе? Но при чем здесь Клейтон?

– Мы нашли вот это. Это же шифр, разве нет? – Он бросил на кровать небольшую стопку конвертов, перевязанных синей ленточкой.

Любовные письма от Клейтона… Горькая память о счастливых днях. Она так и не смогла их выбросить.

Эти люди были в ее комнате. Они рылись в ее вещах. А она и не знала. Тотчас же появилось ощущение, будто вся кожа покрылась грязью.

А мужчина с фонарем продолжал:

– Можешь говорить что хочешь. Твои действия подтвердили наши догадки.

Оливия со вздохом закрыла глаза. Ей дали какое-то снадобье, от которого хотелось спать. Наверное, все это сон. Это должно быть сном. Иначе и быть не может. Скоро она проснется, и все опять будет в порядке.

Сильная рука схватила ее за волосы и встряхнула.

– Я знаю, что ты не спишь, Малышка!

– Граф не велел причинять ей вред. Он только сказал привезти ее. – В голосе великана явственно слышалось беспокойство.

– Заткнись, Блин. Тебе слова не давали.

– Но она же говорит, что ничего не знает, – возразил гигант.

Мужчина с фонарем снова встряхнул ее, и Оливия, не сдержавшись, закричала. Она открыла глаза и попыталась отодвинуться, но боль стала только сильнее.

– Она лжет! – Теперь красивое мужское лицо не выражало ничего, кроме ярости и угрозы.

Оливия вновь вздохнула.

– Вы меня с кем-то перепутали, – пробормотала она.

– И ты, конечно, знаешь русский язык по чистой случайности? Нет, не верю. Вы, англичане, учите итальянский и французский, но не опускаетесь до русского. И почему, спрашивается, Кэмпбелл помог тебе, скупив все долги фабрики?

Помог?…

– Он пытается уничтожить меня!

Худощавый не обратил на ее слова никакого внимания. Блин же нахмурился и пробурчал:

– А что, если она все же не шпионка, а, Николай?

Шпионка?… Этого еще не хватало!

Николай отпустил ее волосы, и голова Оливии откинулась на подушку.

– Тогда она нам не нужна, и мы ее убьем. – Он провел пальцем по щеке пленницы. – Не сразу, конечно. Со временем.

Оливия бы плюнула ему в лицо, не будь во рту так сухо. Ей очень хотелось снова закрыть глаза, но нельзя было, чтобы Николай понял, как она испугана. Конечно, она не сможет вступить с ним в драку, но просто так не сдастся.

Блин подошел поближе. Его толстые пальцы теребили бороду; он явно нервничал.

– Граф рассердится, если она будет травмирована и не сможет говорить, – проворчал великан.

– Мне плевать на графа! Я знаю его с университета!

– Тогда тебе хорошо известно, что он не терпит ослушания.

Оливия не знала слов, которые выкрикнул Николай, отойдя от кровати, но предположила, что это было какое-то ругательство.

– Тогда можешь сам присматривать за ней. Я не нянька. Но не смей ее развязывать. Помни, что я сказал. – С этими словами Николай захлопнул за собой дверь.

Блин несколько секунд постоял у кровати. Потом отошел, налил в чашку воды и протянул руку к Оливии. Она инстинктивно отпрянула, но затем все же позволила ему помочь ей сесть. Он стал поить ее, и чашка в его огромной руке казалась игрушечной.

– Николай думал, что ты симпатичнее. Так он сказал. А по-моему, ты очень красивая. – Оливия подумала, что это своего рода извинение. Или попытка проявить доброту.

Вода имела привкус плесени, но она выпила все до капли. Потом Блин достал из кармана кусок хлеба и протянул ей. Хлеб был жестким и мерзким на вкус, но Оливия все-таки его съела, чтобы поддержать силы. Неизвестно, когда ей дадут еще какой-нибудь еды. После того как она проглотила последний кусочек, Блин отнес ее к зловонному ночному горшку, стоявшему в углу. После чего снова положил ее на кровать. Оливия чувствовала, что ее лицо полыхает огнем, но похитителя, похоже, ничего не беспокоило.

Вскоре она немного успокоилась и осмотрелась. И ей вдруг почудилось… какое-то движение? Прошло еще несколько секунд, и она услышала плеск воды.

Господь милосердный! Сердце ее гулко заколотилось, а к горлу подступила тошнота.

Выходит, она на корабле!

– Как долго… я спала?

Оливия помнила, как Николай сунул ей в рот какое-то снадобье и зажал нос, так что ей волей-неволей пришлось проглотить. Но Блин проявлял к ней некое подобие доброты, и она не желала настраивать его против себя. Только она не знала, как по-русски «без сознания».

– Почти целый день.

Значит, не было ни единого шанса на то, что они все еще в порту.

– Куда мы направляемся?

Блин сел. Старый стул жалобно скрипнул под ним.

– К графу.

Сегодня ей постоянно говорят о людях, которых она не знает. Малышка. Васин. Граф.

– К какому графу?

Блин скрестил руки на груди, и Оливия увидела длинные царапины на тыльной стороне одной из них. Это она его расцарапала, когда он выносил ее из дома. Почему-то ее охватило чувство вины. Но если бы она поцарапала Николая, то, вероятно, испытывала бы гордость.

– Николай велел ничего тебе не говорить. Он сказал, что ты здорово умеешь обводить мужчин вокруг пальца.

Оливия мысленно обругала неведомую ей женщину, за которую ее принимали. Хотя сейчас ей бы не помешали способности этой незнакомки.

– Но я же все равно рано или поздно встречусь с графом. Что изменится, если ты сейчас скажешь, кто он?

Блин качнулся на скрипучем стуле и сообщил:

– Граф – это хозяин.

– Он тебя нанял?

Блин нахмурился и буркнул:

– Я работаю в его поместье.

Оливия вспомнила, что у русских помещиков до сих пор имелись рабы, которых называли «крепостными».

– А Николай – тоже? – спросила она.

– Нет. Он его друг.

– Почему вы везете меня к нему?

Блин бросил на нее сердитый взгляд:

– Ты украла бумаги.

– Я ничего не крала!

Великан встал и проворчал:

– Николай предупреждал, что ты так и будешь говорить. Он сказал, что ты лгунья.

– Я не лгу. – Блин был ее единственным шансом; она должна была убедить его. – Я не шпионка. Вы похитили не ту женщину.

«Судя по всему, русскому не понравилось слово “ похитили”», – мысленно отметила Оливия. Что ж, возможно, он просто выполнял приказы и не задумывался о последствиях. Придется все ему объяснить… Он, конечно, не блещет умом, но все же не дурак. Не исключено, что ей удастся убедить его в своей невиновности. Следовало постараться привлечь его на свою сторону.

– Вы меня похитили, понимаешь? Вы с Николаем вытащили меня из дома, угрожали мне. Это серьезные преступления…

– У меня не было выбора.

– Возможно, не было. Зато теперь он у тебя есть. Если ты меня развяжешь…

Тут распахнулась дверь и вошел Николай.

– Хватит, Блин. Выходи.

– Она говорит, что не шпионка.

– Подумай хорошенько. – Николай дал громиле легкий подзатыльник. – Если она не шпионка, то откуда же у нее шифрованные письма от шпиона?

Великан молча пожал плечами.

– Пойдем, Блин. – И оба вышли из комнаты, вернее – из каюты.

Оливия тяжко вздохнула. Выходит, у нее есть шифрованные послания от шпиона? Так вот чем Клейтон занимался все эти десять лет!

Клейтон в очередной раз чертыхнулся, пробираясь по улицам Санкт-Петербурга. Судно, которое он конфисковал, было более быстроходным, чем фрегат похитителей, но в проливе Эресунн все время дул неблагоприятный ветер, и задержка оказалась довольно длительной. А потом потребовалось время, чтобы найти в Кронштадте человека, раздобывшего ему необходимые бумаги, чтобы выбраться с острова, на котором располагался порт, и оказаться в Санкт-Петербурге.

Согласно записям начальника порта, судно похитителей прибыло накануне утром. Следовательно, он отставал на полтора дня. Но Клейтону было отлично известно, что в некоторых ситуациях день может длиться вечность. Французам, например, потребовалось всего несколько минут, чтобы содрать кожу с его спины, и час, чтобы сломать все…

Клейтон плотнее завернулся в теплый плащ, усилием воли отбросив воспоминания. Он выжил. Французы потерпели поражение.

Оливия же находилась у похитителей уже шестнадцать дней.

Ощущение пустоты в груди усилилось. И если ему требовалось доказательство того, что его душа мертва, то можно было считать, он его получил. Никаких чувств – ни паники, ни отчаяния; все эти чувства уже давно его покинули. Теперь осталась только пустота в груди – бездна, которая с каждым днем становилась все глубже.

Он найдет Оливию. И уничтожит похитителей. Все очень просто.

Уличная грязь начала подмерзать, так что образовалась ледяная корка, хрустевшая под ногами. Холод усилил боль в правой руке – там, где неправильно срослись кости, и пришлось засунуть руку под плащ. К несчастью, и плащ его, и перчатки были рассчитаны на английскую зиму, а не на русскую, так что это не слишком помогло.

Несмотря на мороз, дверь в «Молот и наковальню» была распахнута настежь. Клейтон вошел и сел. Он даже не пытался искать Дейзи – был уверен, что она ни за что не пропустит его появления. Ведь она знала все, что происходило в ее владениях.

Этим заведением, как и многими другими гостиницами и постоялыми дворами Санкт-Петербурга, владел иностранец, точнее, иностранка, англичанка. Но в отличие от большинства из них в «Молоте и наковальне» была весьма специфическая клиентура. Рано или поздно через этот постоялый двор проходили все русские бродяги и преступники. И Дейзи удавалось получать от них ценную информацию.

Как и следовало ожидать, Дейзи возникла рядом с его столом даже раньше, чем принесли заказ. Пухлые щеки с ямочками и начавшие седеть волосы придавали ей вид добродушной и приветливой фермерши. И лишь немногие знали, что у этой симпатичной женщины – сердце акулы.

Возможно, именно поэтому Клейтон так хорошо с ней ладил.

– Шифровальщик? Не думала, что увижу тебя снова. – Акцент выдавал ее валлийское происхождение, но был сглажен русским глянцем – слишком давно она жила в Санкт-Петербурге.

Хозяйка поставила перед ним стакан с водкой, который он проигнорировал.

– Значит, ты снова работаешь, – заключила она.

– Группа правдинцев опять в деле?

Дейзи побарабанила пальцами по столу.

– Она никогда и не прекращала своей деятельности. Ненависть к царю не может прекратиться из-за смерти одного революционера. Кто-то другой поднимает упавшее знамя и продолжает дело. Я уже давно слышу о них.

– Где они? Кто их теперь возглавляет?

Дейзи несколько секунд помолчала, потом спросила:

– Ты ведь помнишь, как мы всегда работали? Ты сообщаешь мне что-то ценное, а я решаю, могу ли тебе помочь.

«Но что же ей сообщить?» – подумал Клейтон.

– Они пытались похитить Малышку.

Хозяйка прикусила губу.

– Успешно?

– Нет. – Не было никаких оснований рассказывать Дейзи об Оливии.

– Что ж, очень интересно… Так вот, кто сейчас является их лидером, я сказать не могу. Но многие члены группы систематически посещают поместье графа Аршуна. – И Дейзи рассказала, как отыскать поместье.

– Что они затевают?

– Этого я тоже не знаю. Но знаю кое-что другое… В конце этой недели день рождения великой княгини. И будет торжественно показан портрет императорской семьи.

– Почему это тебя заинтересовало? Императорская семья постоянно заказывает какие-то портреты, пока народ голодает.

– Это портрет всей семьи. Дяди, тети, кузины, племянники. Художник три года путешествовал по всей России, делая наброски.

Клейтон ждал. Дейзи никогда ничего не говорила без цели.

– И якобы художник рисовал этот групповой портрет под личным надзором царя и в соответствии с его указаниями. Всем любопытно, какими видит самодержец своих близких.

– И все они прибудут на праздник, чтобы уяснить для себя степень императорской милости?

– Все до единого. Они не собирались в таком составе со времени коронации Александра. Многие гости моего постоялого двора считают, что будет очень интересно.

Итак, революционеры, ненавидевшие монархию, активизировались в тот самый момент, когда намечался большой сбор царственных особ.

А Дейзи между тем продолжала:

– Но лично мне чрезвычайно интересно другое… Если они не сумели похитить Малышку-то, почему ты здесь?

– У них есть то, что им не принадлежит. – Клейтон видел, что женщину мучило любопытство, однако она не стала настаивать. Опыт всегда подсказывал ей, когда следует остановиться.

Хозяйка помолчала, потом вновь заговорила:

– Но правдинцы уже не те, что раньше. Они стали более необузданными. Я бы даже сказала – неуправляемыми. Насколько я понимаю, ты здесь один.

Клейтон бы многое отдал за то, чтобы с ним рядом сейчас оказались Йен и Мэдлин. Но он мог спасти Оливию и сам.

– Я и один получу то, за чем приехал.

Дейзи пожала плечами.

– Что ж, желаю хорошо провести вечер. – Она встала, очевидно, считая разговор законченным.

Но у Клейтона было другое мнение.

– Ты все еще в долгу передо мной. – Он указал на отверстие от пули в балке перекрытия. Оно напоминало о том, как полиция штурмовала постоялый двор. Тогда «Трио» пришлось немало потрудиться, чтобы спасти хозяйку заведения от виселицы.

Дейзи побледнела.

– С твоей стороны жестоко напоминать мне об этом.

Клейтон не стал спорить.

– Мне нужны кое-какие припасы, – заявил он.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю