Текст книги "Романовы forever"
Автор книги: Анна Пейчева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
Глава 28. Генри не сдается
– Ваше высочество!
Генри вздрогнул. С некоторых пор это обращение вызывало у него нервную дрожь. Даже когда звучало на чистейшем английском языке и относилось не к великой княжне, а к нему самому.
– Ваше высочество, миссис Смит готова вас принять.
Дженни Смит, личный секретарь ее величества, ждала непутевого внука королевы в гостиной 1844 года. Этот очаровательный бело-золотой зал Букингемского дворца облюбовал российский монарх Николай Первый, когда приезжал в Англию, чтобы предложить Виндзорам союз против Османской империи.
Тогда переговоры прошли не слишком успешно. Британцы не торопились объединяться с русскими. Теперь же молодой Генри Виндзор (Спенсером его считали все, кроме проживающих по адресу: Лондон, SW1A) готов был, если потребуется, завернуть любую страну мира в хрустящую оберточную бумагу, обвязать красным бантом и преподнести наследнице российского престола в подарок, лишь бы только Екатерина Романова согласилась вступить с ним в союз – и на этот раз отнюдь не военный.
– Ох, Генри, Генри… – Пожилая миссис Смит, в классическом светлом костюме (чистая шерсть, длина юбки – ровно до середины колена), поднялась с вычурного дивана в стиле барокко и заключила принца в теплые, пахнущие розовым мылом объятия. Генри закрыл глаза и с наслаждением вдохнул знакомый с детства успокоительный аромат. – Ну что ты опять натворил?
– Ничего такого, что вы бы не смогли исправить, Дженни, – сострил Генри, усаживаясь рядом с миссис Смит.
Она ласково погладила его по твидовому рукаву. Принц сегодня почел за лучшее накинуть приличный серый пиджак поверх обычной рубашки-поло. В Букингемский дворец все-таки собрался, а не в паб на соседней улице. Чопорный, замшелый, высокомерный (и по сравнению с Зимним или тем же Екатерининским – морально устаревший) Букингемский дворец.
– Бабушка тобой не очень-то довольна, тыковка ты моя.
«Тыковкой» она называла Генри с незапамятных времен, когда он был еще пухлым рыжеволосым мальчишкой, прибегавшим к ней за утешением и печеньем после официальной аудиенции у венценосной бабушки. Вообще-то к королеве, с которой его связывали кровные узы, Генри относился как к суровому боссу, к которому со всякой ерундой лишний раз не пойдешь; а вот личный секретарь королевы стала для него той самой уютной бабулей, помогающей разрешать иногда ерундовые, а иногда и жизненно важные проблемы.
– Но вы ведь поговорите с ней насчет меня, Дженни? – И Генри сделал умильное лицо пятилетки.
– Ах ты, баловник. Ну конечно же поговорю, не волнуйся. Она ведь тебя любит. Мы обе тебя любим. Хотя за твое поведение в России тебя следовало бы хорошенько выпороть! – Дженни улыбнулась, показывая, что все это ворчание не всерьез. – Хорошо хоть журналисты все еще не раскусили, что ты – внук королевы.
– Знаю, Дженни, знаю, – недовольно отозвался Генри. – Честь короны и все такое. Не стоило устраивать дешевую мелодраму в прямом эфире. Слишком затянул с признанием, слишком затянул!
– Скажи-ка мне вот что, тыковка моя, – внимательно посмотрела на него миссис Смит. – Ты действительно так влюблен в нее?
– О, Дженни… – опустил лицо в ладони Генри.
– Ты ведь клялся, сидя здесь, на этом самом диване, – миссис Смит похлопала по золотистой ткани морщинистой рукой с изящным жемчужным колечком (подарок королевы на юбилей), – что никогда не женишься на девушке, если в ее крови будет хоть капля знатности! Ты всегда говорил, что ненавидишь этих надменных задавак, что твоя избранница будет из простой семьи, как супруга твоего старшего брата. Генри, мы же так старались, скрывали тебя от прессы все эти годы, чтобы ты мог наслаждаться всеми прелестями обыкновенной, некоролевской жизни и найти себе хорошую, работящую девушку, не отягощенную родословной! А ведь спрятать принца от журналистов так же сложно, как спрятать сочную говяжью вырезку от стаи голодных собак, тебе ли не знать!
Генри покорно кивал, стыдясь. Рыжие легко краснеют, и в данный момент принц был больше похож не на тыковку, а на наливной помидор.
– Кейт работящая, она работает в колл-центре и на хорошем счету у начальства, – бормотал он себе под нос.
– Да по сравнению с ее раскидистым четырехсотлетним генеалогическим древом виндзорская родословная покажется хрупким саженцем!
– Она совсем не надменная задавака, она такая милая, приветливая к людям, ко всем, даже к простому режиссеру-документалисту…
– Подумать только, столько трудностей преодолели, брали с директоров школ и колледжей, с офицеров Королевских военно-воздушных сил, где ты служил, расписки о неразглашении, паспорт с маминой девичьей фамилией делали, и для чего? Чтобы в конце концов ты выбрал самую настоящую принцессу?
– Я же не виноват, что она оказалась дочерью самой Василисы Прекрасной! А вы знаете, Дженни, как я отношусь к Василисе. Я когда услышал – все, пропал! Ко мне словно бы вплотную подошел купидон и расстрелял в упор.
– Странно, что для тебя это известие – о маме Екатерины – стало сюрпризом, в свое время эта история про сбежавшую цесаревну и ее маленькую дочку наделала много шума. Бабушка тебе всегда говорила, что ты должен больше интересоваться внешней политикой и историей других стран. Ох, Генри, Генри… – снова вздохнула миссис Смит. Выговорившись, она немного успокоилась и взяла с дальнего столика блюдо с его любимым печеньем. – Неужто ты и правда хочешь жениться?
– Я-то хочу, – подтвердил принц, грызя печенье. – Но до сих пор не знаю, согласна ли Кейт.
– Ты не говорил с ней после эфира?
– Не удалось. Мне за несколько часов аннулировали рабочую визу и вышвырнули из страны. К великой княжне так и не подпустили. Пока она в полной власти телевизионщиков! В Екатерининском дворце – как в темнице. Если честно, Дженни, я даже не уверен, взаимны ли мои чувства к ней.
– Тыковка моя, конечно же взаимны! Ты же такой хороший мальчик, просто чудо! Шалунишка, конечно, и крошками вот весь, как всегда, обсыпался, – погрозила пальчиком миссис Смит; Генри торопливо отряхнул пиджак, – но умница, такой старательный, талантливый.
– О Дженни, но ведь конкурс все еще продолжается! – воскликнул Генри, дожевав печенье. – Вдруг она влюбится в Алекса? Он классный парень. Или соблазнится миллионом рублей в комплекте с графом. У меня миллионов нет.
– У тебя есть искренние чувства, а для девушки это важнее. И раз уж затеял дело, мальчик мой, нужно идти до конца.
– Вот поэтому, собственно, я и записался к вам на прием, Дженни.
– Только поэтому? – лукаво спросила миссис Смит. – А я думала, соскучился.
Генри смутился.
– Конечно, соскучился.
– По печенью?
– О Дженни, ну что вы! По вам, не только по вашему печенью. Вы же моя фея-крестная, и я снова к вам с просьбой.
– Передать еще печенья?
– О, спасибо, с удовольствием. Но просьба в другом. Помогите мне вернуться в Россию.
Миссис Смит не удивилась.
– Полагаю, рабочую визу тебе больше не получить.
– После того, как меня с таким позором уволили? Разумеется, нет. Я повел себя до ужаса непрофессионально.
– А ведь с таким трудом мы тебя устраивали на стажировку в Шепси! – вздохнула миссис Смит. – В Голливуд было бы намного проще попасть.
– Еще бы, сравнили: какой-то второразрядный Голливуд и легендарное Шепси! Это как дворовая беготня с мячиком и чемпионат мира по футболу. Ладно, Шепси уже в прошлом, нечего про него говорить. Надо думать, как бы мне всех обмануть и вновь увидеть принцессу.
Миссис Смит снова улыбнулась. В выражении ее приятного лица явственно читалось: «Дженни все предусмотрела, не зря она стала личным секретарем ее величества!»
– На этот раз, мой мальчик, мы не будем никого обманывать.
Ловким движением фокусника она откуда-то – кажется, из-под подушки – вытащила бордовую книжечку с золотыми буквами и протянула Генри.
– Вот, я все подготовила.
– Это дипломатический паспорт? Погодите, здесь что, мое настоящее имя?
– Да, тыковка моя. Пора тебе вернуться к славной фамилии Маунтбаттен-Виндзор. Больше нет смысла таиться. Ты вернешься в Россию честь по чести, как английский принц, и посватаешься к принцессе по всей форме.
– А бабуля не будет против? – обеспокоился Генри. – Ведь тогда все узнают, что я – это я. Вот журналисты-то обрадуются, разберут по косточкам меня и мое появление на ристалище с микрофоном!
– Я же сказала – похлопочу за тебя перед бабушкой. И знаешь, – понизила голос миссис Смит, – откровенно говоря, на фоне многочисленных разводов твоих родственников и сопровождающих эти разводы скандалов твоя сказочная, шекспировская история любви здорово освежит имидж Виндзоров. Это я тебе уже как личный секретарь королевы говорю.
Генри покинул Букингемский дворец в смешанных чувствах. Выпрошенное у миссис Смит печенье оттягивало карманы твидового пиджака, а душу принца отягощали сомнения.
Несмотря на оптимистичный настрой Дженни, он опасался, что на заключительном этапе проекта заматеревшие, натренированные участники конкурса пробьются-таки к сердцу – достаточно даже просто руке – принцессы.
Между тем подготовка официального визита английского принца в Россию займет несколько недель – быстро такие дела не делаются.
А это время, время, время, которого нет.
Глава 29. Осень в Париже
Шоу все еще называлось «Великая княжна. Live», хотя «Lifeless» подошло бы больше. После инцидента на ристалище креативный директор запретил прямые эфиры. Все события конкурса показывались теперь в записи. Проект стал отретушированным, лакированным, как хохломская шкатулка модели «Грибной крап». В нем больше не чувствовалось пульса.
Сама великая княжна тоже перестала ощущать биение жизни. После исчезновения Генри мир окрасился в серые тона. Он ушел по-английски, не прощаясь. Почему Генри не нашел способа связаться с ней? Передумал? Все-таки не любит?
Она поймала себя на том, что то и дело глядит в окно Екатерининского дворца, высматривая почтовый квадрокоптер. Тут и там порхали грузовые квадрики, курьерские, телевизионные, чайные; но темно-зеленого с золотыми винтами все не было видно. Молчали почтовые серверы дворца; молчал ее перстень-разумник. Генри растворился в промозглом осеннем воздухе.
К облегчению Екатерины, воскресные интервью в Янтарном кабинете тоже отменились. Поначалу «Всемогущий» послал к ней Ангела. Но тот, прямо во время беседы в прямом эфире, стал беспрестанно жаловаться на лишнюю нагрузку, хныкать и капризно поджимать блестящие губки, сбивая принцессу с толку и фактически не давая ей вымолвить ни слова. Да и не хотелось великой княжне открывать душу ни перед кем, кроме Генри.
Таким образом, в сентябре проект полностью сменил формат. Последний месяц должен был стать «жестко романтичным», по выражению креативного директора. «Дайте мне побольше слащавости в духе шепсинской классики, – заявил Левинсон продюсерам шоу. – Я хочу захлебнуться в розовом сиропе».
А что может быть более романтичным, чем свидание?
Женихов обязали придумать один идеальный день наедине с Екатериной. Наедине – не считая толпы операторов, звукорежиссеров и вездесущего повелителя прожекторов Пупочкина.
Сейчас, темным ранним утром, великая княжна собиралась на свидание с ненавистным Вяземским. Что за план «идеального дня» разработал граф-подлиза? Будет встреча с его личным портным и обсуждение последних трендов в пошиве смокингов? Встреча с его личным парикмахером и обсуждение последних трендов в мелировании прядей? Один день в его шепсинском любовном гнездышке, которое журналисты иронично называли «атласно-пушистая усадьба»?
Однако стилисты приготовили для нее элегантное черное платьице в стиле Коко и туфли-лодочки телесного цвета, на плечи накинули бежевый плащ. В руки сунули маленькую стеганую сумочку.
– Ваше высочество, наше путешествие начнется здесь.
Вяземский – франтоватый благодаря тщательно выпрямленным волосам, черному приталенному костюму и в особенности длинному богемному шарфу – вышел из экспресса и подал принцессе руку. Екатерина с опаской приняла узкую холодную ладонь. Похоже, предположение о шепсинской усадьбе подтверждалось: вакуумный трамвай доставил их вместе со съемочной группой в Гатчинский аэропорт.
– Граф, предупреждаю сразу: купальник я не надену и в вашем бассейне плескаться не стану, даже за миллион рублей, – на всякий случай сказала Екатерина, следуя за Вяземским сквозь оживленный терминал. Их разношерстную компанию окружали вышколенные охранники «Всемогущего». Среди скучных белых костюмов курсировало яркое пятно – казак-телохранитель Екатерины.
Граф, минуя комнату для йоги и контактный зоопарк с терапевтическими животными, свернул в неприметную серую дверь, поплутал по коридорам, кивнул каким-то людям в форме и вывел Екатерину в большое, ярко освещенное, переполненное людьми помещение.
– С удовольствием взглянул бы на вас в купальнике, ваше высочество, – оглянулся Вяземский с сальной улыбочкой на устах (и как только осмелился, а ведь совсем недавно сравнивал ее с греческой богиней!), – но сегодня мы раздеваться не будем.
– Слава Нептуну, покровителю бассейнов и лошадей, – подняла глаза вверх Екатерина, увидела на табло иностранные названия и поняла, что они прибежали в зал международных вылетов. – Постойте, Роберт, а куда мы все-таки направляемся?
– В Париж, ваше высочество!
Это была прекрасная идея.
Осень в Париже! В конце восьмидесятых вышел культовый фильм с таким названием, в нем еще маменька снималась, это был ее дебют в большом кино.
Внезапно отвратительный день получил весомый шанс стать идеальным. Даже Вяземский вдруг показался принцессе вполне приемлемым парнем.
– О-о, Париж? – Екатерина ужасно обрадовалась. – Но я не взяла свой паспорт…
– Он не нужен, я все организовал. – И Вяземский небрежным жестом закинул длинный конец богемного шарфа за спину. – Мы полетим на моей личной «Ладье».
Графская «Ладья» оказалась на порядок роскошнее частного императорского самолета, хотя оба судна произвел один и тот же киевский завод Сикорского – с разницей в тридцать лет. Папенька, сторонник технического прогресса, ни за что не расставался с крошечным раритетным «Челном» исключительно из ностальгии – на этом самолете он возил невесту, юную Василису Прекрасную, на съемки во Францию.
А теперь вот и его дочь отправляется в романтическую поездку со своим женихом. Пусть телевизионным, но все же.
Принцесса поудобнее устроилась в широком кресле из экокожи оттенка крем-брюле – напротив плюхнулся граф – и взяла бокал пузырящегося шампанского с подноса, услужливо поднесенного стюардессой. Стюардесса была лет на пять моложе великой княжны и использовала раз в пять больше косметики. Вероятно, ее разумное зеркало работало в режиме «Театральный грим: степень Мулен-Руж». На большой груди, обтянутой форменным жакетиком, по соседству с бейджиком «Розалинда», алел вышитый герб рода Вяземских: распахнутая мантия с крошечной пушечкой посередине.
– Бедная девочка приехала из глубинки на кастинг «Пляжных амазонок», – тихо пояснил Вяземский, когда стюардесса заняла свое место перед взлетом. – Провалилась, в фильм не попала. Вот я и дал ей работу.
– Да вы, граф, оказывается, истинный благотворитель и меценат, – иронично отозвалась великая княжна и стала смотреть в небольшой экранчик, на котором в красках изображался предполагаемый маршрут. По идее, ей следовало бы почувствовать укол ревности. Но – ничего.
Самолет мягко оторвался от земли. Тишина в салоне стояла удивительная. Откуда-то доносилась негромкая, как в дорогом ресторане, расслабляющая музыка. Колонки явно скрывались где-то за этими панелями из лакированного красного дерева, но где именно – распознать было невозможно.
– Вы часто бываете в Париже, ваше высочество? – спросил Вяземский, когда «Ладья» набрала высоту.
– Позволяю называть меня Екатериной, – снисходительно махнула рукой подобревшая великая княжна, глядя в иллюминатор на ватные облака. – Того и гляди поженимся, а вы все «ваше высочество» да «ваше высочество».
– О, какая честь для меня, Катюша, – самодовольно ухмыльнулся граф.
– Екатерина, а не Катюша. – Великая княжна нахмурила русые брови. – Ни про каких Катюш речи не было.
– Понял, поторопился, простите, – поднял вверх руки Вяземский. – Екатерина так Екатерина, ничего не имею против. Красивое имя. Длинное такое.
– Ненамного длиннее Роберта, – не преминула отметить великая княжна.
– Ненамного, но длиннее, – как бы про себя сказал граф. – Кстати, для друзей я Боб.
– Оставим до конца дня Роберта, пожалуй. – Екатерина не спешила сдавать все свои позиции.
– Как вам будет благоугодно.
– Отвечая на ваш вопрос, Роберт, – подчеркнула великая княжна последнее слово, – в Париже я была всего пару раз. Сопровождала папеньку во время официальных визитов. Видела, по сути, только Елисейский дворец, Эйфелеву башню и Лувр. А так почти не выходила из номера отеля.
– Где останавливались?
– В «Ле Мерис».
– О, «Ле Мерис»! – почти пропел название Вяземский. – Знаете, как говорят? Туристы в Париже делятся на три вида: бедные, богатые и постояльцы «Ле Мерис».
– Это, наверное, нанятые отелем рекламщики придумали.
– Но ведь отель шикарнейший!
– Даже чересчур. Многовато пафоса. Но нас с папенькой никто не спрашивал. Визит оплачивался принимающей стороной. А я бы, например, хотела узнать другой Париж – творческий, кинематографический, нетуристический.
– Что ж, в таком случае вам понравится наша сегодняшняя программа.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
