Текст книги "Соловей мне на ухо свистни (СИ)"

Автор книги: Анна Ога

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

8.2

Каждую свободную секундочку я уделяла курочке. Как же я была рада её видеть!

Бедная. жаловалась мне, как ужасно к ней относился Каган, как закармливал до отвалу, и всё ради золота.

– А как-ко-ко ты это время проводила? – Поинтересовалась Ряба.

Перед глазами плыли картинки нашей дороги сюда, яма, остановка у Лешего, дом Соловья и… расставание. Не хотелось тревожить раны.

– Думала только о тебе. Как ты там, – улыбнулась я, сказав почти правду.

Курица прищурилась, не веря моим словам, но выпытывать не стала.

В это время в комнату вошла Марина, оповестить о приходе гостя.

– Необходимо в зале быть, в помощь, а я на кухне блюда подготавливать буду, – давала наставления. – Заодно кофе отнеси, если не тяжело.

– Справлюсь, – улыбнулась я, погладив пернатую по шёлковой головушке и отправилась ковылять за восточным напитком.

Взяла в руки поднос с двумя чашками, маленьким чайничком и вазочкой со сладостями. Дверь в гостиную мне помог открыть один из людей Тугарина младшего, и я вошла. Не знаю, о чём говорили старые знакомые, но в зале воцарилась тишина. Были слышны лишь мои нескладные шаги от хромающей походки.

Наум посмотрел на моё передвижение и нахмурил брови. Ругаться будет, что нагружаю себя, хотя мне совсем не сложно.

Я свернула за колону и, обойдя стол, встретилась лицом к лицу с тем самым давним знакомым хозяина дома.

Руки онемели. Пальцы разомкнулись вне всякого контроля. Поднос с угощением рухнул на пол, оглушая помещение смачным грохотом и укрывая ноги присутствующих брызгами того самого, нетронутого мужчинами, кофе, когда я посмотрела в родные злющие глаза.

Дёрнулись оба. Заметив динамику друг друга остановились, обменялись непонимающими взглядами, пока я собирала с пола осколки.

Соловей уступил Науму.

– Не поранилась, – присел на корточки Тугарин, помогая собирать разбитую посуду?

– Нет – нет, – лепетала я, как заведённая, – я сейчас всё уберу, и другой напиток принесу.

– Я говорил, не стоит, отдохни! – Нежно коснулся руки Наум, а я машинально одёрнула свою и резко встала.

Соловей невозмутимо сидел на своём месте, внимательно наблюдая за нашими действиями. Но это только с виду он был невозмутим. В глазах пылал пожар.

Зачем он здесь? Неужели за мной пришёл?

Я отвела взгляд, взяла поднос и рванула оттуда настолько быстро, насколько позволяла обожжённая нога.

(Соловей)

Наум встретил меня лично. Лично провёл для меня небольшую экскурсию по своему поместью и проводил в столовую.

– Не думал, что вернёшься сюда когда-нибудь, – Тугарин младший был настроен доброжелательно.

– Сам не ожидал. Обстоятельства, – не стал врать.

– Отец не раз вспоминал своего любимого приёмыша, – улыбнулся он.

И в этой улыбке не было ни капли обиды или злости, он говорил это легко, будто его это вообще не задевало.

– Не сомневаюсь, – стиснув зубы, процедил. – И где же он сейчас, великий и грозный? – Не сдержался я.

– Гниёт в сырой земле, – абсолютно спокойно ответил его сын.

– И кому руку жать? – Хмыкнул.

Тугарин без всяких сомнений протянул мне свою ладонь, ожидая реакции. И она не заставила себя ждать.

Ну ни хрена себе!

– Хм? – Вопросительно вскинул бровь и ответил на жест рукопожатием. – Неожиданно!

– Кода вы с Елисеем сбежали, батя совсем тронулся. Изводил пацанов тренировками. Да они помирали на них. Всё искал себе приемника среди них. Сынок – то не подходил по параметрам. Больно добрый. А потом и до матери добрался. – Остановился рассказчик и уставился в одну точку. – Замучал. – Тяжело выдохнул, а придя в себя, как ни в чём не бывало, продолжил, – Тут меня и накрыло. Я его и пришиб. – Оскалился он.

Интересная, однако, история. Добрячок-добрячок, а потом о-па и нож в спине. Как говорится, в тихом омуте…

– Ну так что за дело? – Резко сменил тему старый знакомый.

Я начал подбирать слова, коггда в зал кто-то вошёл. Наум затих, перевёл взгляд с меня на вошедшего. А мне из-за колоны не видать кто там. Слышу, ковыляет потихоньку, а кто именно не понятно. А как показалась… дыхание спёрло.

Егоза. Как обычно невозмутимая, уверенная в себе. Но это только с виду невозмутимая, в глазах боль. И эта боль от передвижения. Прошёлся взглядом по Василисе. Тяжело наступает на правую ногу. Руки оторву, знать бы кому.

Она "грациозно" прохромала вдоль стола и остановилась напротив. Наши взгляды встретились.

О, этот эффект неожиданности. Опешила. Обомлела. Побледнела. Выронила всё, что так упорно несла к столу.

Я дернулся, чтобы помочь. Машинально. Не подумав. Наум сделал тоже самое. Мы, как два барана уставились друг на друга. Он, не понимая моей реакции, я, пытаясь скрыть нашу с Егозой связь, что к Лешему, хреново получается.

Он всё понял. С первой же секунды. Демонстративно поднялся и принялся помогать Васе. В процессе попытался взять за руку, но моя девочка принадлежит только мне даже после того, как я с ней поступил. Одёрнула. Не далась. А потом, как ошпаренная, подорвалась и выбежала из зала.

Моя внутрянка кричала мне: "Вот она, хватай и беги". Но мозг понимал, что всё не так просто.

– Соловей мне на ухо свистни, неужели влюбился? – Изучал меня собеседник.

– Обидишь, свистну, – в моих словах не было ни капли лжи.

Лицо Тугарина изменилось. Стало жёстким. Но вёл он себя как и прежде, по-доброму.

– Ты же знаешь, что она сама сюда пришла? – Смотрел исподлобья.

– Знаю, – цедил я.

– Она тут по своей воле. Как захочет может сразу уйти, – оскалился гад. – Видимо не хочет. – Играя роль добродетеля, развёл руками.

Я под столом стиснул кулаки так, что костяшки захрустели. Сейчас бы перевернуть этот стол к Лешему и свистнуть ему в две ноздри, чтобы башка лопнула.

– У меня тут назрел вопрос, – подпёр рукой лицо, делая скучный вид, – что, совсем всё хреново? Ты не подумай, я из интереса, просто, если б хорошо было, она б не попёрлась одна, Сказка весть куда, за помощью к чужому мужику…

– Кончай концерт! – Не выдержал я. – По существу давай.

– Это ты давай по существу! Ты в гостях.

– Забрать её пришёл.

– О, друг, тут я тебе не помощник.

– Поговорить хоть дай.

– Да, кто ж не даёт-то? Говори, ежели захочет.

Тугарин лишь делал вид, что ему пофиг. Меня не проведёшь. Я всё вижу. Вижу, как желваки играют при упоминании её имени.

– Первый этаж направо.

Я поднялся, намереваясь догнать Василису.

– Погоди, не спеши так. Поговоришь. Но условие есть.

Я напрягся. Не нравится мне это.

– Согласится идти, забирай хоть сейчас. – Махнул рукой, указывая на дверь. – Но, если нет, чтоб я тебя здесь не видел!

8.3

(Василиса)

Стрелой залетела в комнату и закрыла за собой дверь на все существующие щеколды.

Зачем он здесь? За курицей пришёл?

– Что с тобой? – Уставилась квочка.

– П-п-призрака увидела, – зуб на зуб не попадал.

– Како-ко-ко-кого тако-ко-ко-го призрака?

– А вот такого, – показала примерный рост Соловья, – с чёрными глазищами, широкими плечищами и шрамом над бровёй.

Сердце трепыхалось, как израненая птица. То ли к нему рвётся, то ли от него. Не пойму.

Пыталась отдышаться, успокоиться. Но кровь била в виски, аж в глазах темнела.

– Э, – взывала ко мне курочка, – ты сейчас он страха око-ко-ко-чуришься тут. А – ну успокаивайся!

Легко сказать, успокаивайся. На деле всё сложнее.

(Соловей)

Нет у меня другого выбора кроме того, как принять его условия. Махнул головой, соглашаясь, и бросился вслед за Егозой.

Шёл, будто волк, на запах. Её комнату мне не составило труда найти. Она жила в покоях для потанциальных девушек Тугарина.

Чем она занималась здесь, в его особняке? На побегушках была? Тогда почему живёт в отдельной комнате, а не в кладовке для прислуги?

Дёрнул за ручку, закрыто.

Действительно. А чего я ждал? Каравай с хлебом и солью?

– Василиса, – окликнул блондинку, – открой, разговор есть. – Аккуратно постукивал по дереву, дабы не спугнуть.

В ответ тишина.

– Прошу, давай поговорим, – чуть мягче стелил.

Какой там!?

– Я пришёл…

Дверь распахнулась и на пороге появилась недовольная фигура моей пекрасной Егозы.

– За Рябой? – Продолжила она.

Я оглянулся, почувствовав чужое присутствие. В корридоре собирались люди Наума, как говорится, на всякий случай.

– Может пустишь? – Недождавшись её приглашения, поднял руками за талию и внёс в комнату.

– Да что ты себе позволяешь? – Верещала Вася.

– Я пришёл за тобой! – Выпалил я и встретился с осуждающим взглядом той самой пернатой.

Курица, таращилась на меня и громко цикала, будто я нашкодивший мелкий. А с виду и не скажешь, что из задницы золото вываливается. Самая обычная квочка.

– Да, что ты? – Скрестила руки на груди и рухнула на кровать. – С чего вдруг? Неужели совесть проснулась?

– Знаю, я хреново поступил…

– Хреново? ХРЕНОВО? – Закипела Егоза и до покраснения сжала ладошки в кулаки. – Ты использовал меня, как какую-то простушку, а потом, унизив перед своими друзьями, дал понять, что я ничего не стою. – Зажмурилась она.

Каждое её слово будто стрела из лука пронзало моё тело, принося невыносимую боль. А я, будто язык проглотил. Не могу слова связать в достойную извинительную, мать его, речь.

– Я знала, что так будет, – добавила чуть тише. – Сама виновата.

– Я испугался, – начал с откровения. – Я почувствовал… – не мог объяснить, – а мне это не свойственно. Прошу тебя, идём домой.

– Знаешь, у меня уже были отношения, которые строились на желании отобрать у меня Рябу…

– Да к Лешему мне не здалась твоя курица, – рыкнул я, пиная первое, что попалось под ногу. Табуретку.

В голову полезли грязные мысли. Чёрной, липкой субстанцией обволакивали мозг, заставляя его плавиться.

– Понравился? – Почти прошипел то, о чём даже и думать не хотелось.

Василиса подняла на меня измученный взгляд.

– Ты – сказочный идиот, – выдала заключение.

Диагноз поставлен точно, доктор. Что насчёт лечения?

Я мог бы прямо сейчас скрутить её и вынести к Лешему из этой дыры, но… тогда она меня точно возненавидит. Это должно быть её решением. И я сделаю всё, для того, чтобы она его приняла.

– Вася, – бросился к ней, укрыв лицо руками, – прости меня!

Слова так легко вылетели из моего рта, будто я каждый день извиняюсь.

– Я виноват.

Я смотрел в её глаза и проваливался в пустыню, в которой ещё не так давно цвети цветы и земля была укрыта зелёной травою. Я сжёг её изнутри. Сжёг всё до тла. И стало понятно, что одно "Прости" не проростёт в песке райским садом. Нужно время. Нужны поступки, а не слова.

– Я не пойду с тобой, – тяжело выдохнула она. – Не сейчас.

Я отпустил её и отступил на шаг.

Если сейчас не уйду, воплощу в реальность безумный план моего больного мозга.

– Я не сдамся, – отчеканил каждую букву, напрягая каждый мускул.

– Я и не прошу!

Глава 9

Не передать словами, каких трудов мне стоило выйти из её комнаты и закрыть за собой дверь.

Со всей дури сжал круглую дверную ручку и та осыпалась мелкими осколками на деревянный пол.

– Я так понял, Василиса остаётся, – послышался голос Наума за спиной. – Помни своё обещание, чтобы я тебя не видел на территории своего дома!

– Не увидишь, – прорычал я, и ведь не соврал. Не увидит.

(Василиса)

Соловей обеспечил меня бессонной ночью. Мысли о нашем разговоре не давали уснуть до рассвета. Всё ли я правильно сделала? Может всё же стоило идти с ним? Он был таким убедительным и таким… ласковым. Как никогда. Я поверила всем его словам, но это всего лишь слова. Не хочу вновь переживать то, что пережила из-за него. Пусть помучается.

Утро выдалось тяжёлым. С больной головой и опухшими от бессонницы глазами я встретила новый день.

– Доброе утречко-ко-ко, – поприветствовала меня подруга.

– Очень сомневаюсь, – потёрла кулаками свои отёкшие глаза.

– Доброе – доброе! – Настаивала она, загадочно улыбаясь.

Я нехотя взглянула на курицу. Та улыбалась во весь клюв и двусмысленно мигала глазами, указывая мне на место у моей кровати. Я мученически перевела взгляд прикроватный столик и не поверила глазам. На нём еле умещались два букета. Один стоял в хрустальной вазе и слепил глаза цветом. Розы были ярко-алыми, как кровь. Второй букет аккуратно лежал на тумбе. Он состоял из сухоцветов. Вечный…

– Ну, и где чей? – Тяжело вздохнула.

– А ты догадайся, – нетерпеливо переступала с лапы на лапу квочка.

Тут и думать было нечего. Всё очевидно! Розы из сада Тугарина, а ромашки с сухоцветами… Вы и сами знаете.

– Всю ночь с тобой тут просидел, пялился ка-ка-как кот на сало, – хихикала пернатая.

– Тугарин? – Предположила я.

– Тьфу ты… ка-ка-кой Тугарин? Соловей! Разбойник тут о-ко-ко-ко– ло тебя плясал. То кроет, то по щеке погладит.

Я невольно накрыла ладонью место, где возможно сегодня оставил свои следы разбойник.

– Как он сюда попал?

Курица поменялась в морде. Уставилась на меня как на полоумную.

– Ты точно одна из Василис? – Подколола она. – Это же Соловей. Идёт куда хочет, берёт всё, что хочет.

Всё-всё да не всё! Мог давно меня отсюда украсть. Утащить, как паук, в уголок. Но он даёт мне право выбора. Хочет, чтобы я сама решила.

Взяла со стола плоды его труда и прижала к груди. Колючий. Как его творец. Но он мне был милее алых роз.

Ближе к обеду пришла Марина. Обработала мне рану, ненароком подметив наличие чужих цветов. Рассказывать ей всё я не стала, знаю же, что это будет донесено до хозяина дома. Сказала лишь, что проснувшись, обнаружила его у кровати. К стати не соврала, ведь по сути так и было.

Наум вопросов не задавал, но охрану по периметру усилил. Людей добавил. Будто это Соловья остановит.

– Как вы могли его пропустить? – Доносились до меня утренние беседы Тугарина со своими стражниками.

– Не было его, – вторили они, – зуб даём, не было.

Я, слушая их разговоры, тихонько хихикала, представляя эту картину, как разбойник дурит охрану.

– Вижу, ка-ка-как тебя забавляет эта ситуация, – кудахтала курица. – Вернуться не хочешь?

Хочу! Всем сердцем хочу! Да только этот дурень мало помучался…

– Рано еще, – лишь улыбалась в ответ.

– Гляди, чтобы чего-ко-ко не случилось, – предостерегала подруга.

Так и тянулся мой срок в Тугаринском склепе. Дни я проводила с Наумом, ночи с Соловьём. Ряба рассказывала. Сама не видела. Спала.

И вот в очередной такой вечер решила дождаться своего горе-воздыхателя. Притворилась спящей. Ближе к середине ночи скрипнули ставни, послышались подкрадывающиеся шаги, шелест у кровати, а после стон кресла, прогибающегося под весом Соловья.

– Не нужно делать вид, что спишь, – тихо и спокойно произнёс он.

Я открыла глаза, оставаясь лежать на месте.

– Как ты догадался?

– Знаю, как ты дышишь во время сна, – оскалился он.

– Маньяк, – выплюнула я и отвернулась на противоположную от него сторону.

– Не передумала? – Будто невзначай поинтересовался он.

– Меня цветами не купить, – выпалила я и сильнее укрылась пледом. С головой.

Соловей улыбнулся. Нет, правда, я почувствовала эту улыбку. Смеётся с меня. Знает же, что сдамся рано или поздно. Лучше, конечно, попозже.

– Знаешь, – решила позлить его, – меня тут любят и ценят, а ещё хорошо кормят, так что уходить совсем не хочется, – врала я о последнем.

– Любят, говоришь? – Поднялся со своего места разбойник и направился ко мне.

– Да, – почти так же уверенно продолжила я, – и ценят, – напомнила ему.

– М-м-м-м-м и ценят, – издевался он, устраиваясь на моей кровати рядом.

Я спиной ощущала его присутствие, а еще запах сигарет и алкоголя… и его, его запах.

Он повернулся лицом к моей спине, аккуратно подгрёб меня к себе и крепко обнял, опаляя горячим дыханием ухо.

– Никто тебя не любит сильнее меня, – прошептал он.

Дверная ручка дернулась. Я перестала ощущать его присутствие в ту же секунду, как вошёл Тугарин. Наум увидел лишь спящую меня на своей кровати.

Подошёл ближе и тяжело выдохнул, а после швырнул что-то со столика и вышел вон.

Цветы. Это были цветы, которые Соловей принёс с собой. Мне.

9.1

Соловей не вернулся, да и Наум больше не заходил. Так я пролежала оставшиеся ночные часы в раздумьях о том, что будет утром.

Тугарин меня встретил за завтраком, за чашкой…чая? Не разберу. Всё же доверилась своему зрению, цвет чайный, значит чай.

– Откуда цветы? – Будто не слова, а льдинки соскользнули с его губ. Пробил озноб.

– Я не…

– НЕ ВРИ МНЕ! – подорвался с места и стукнул кулаком по столу так сильно, что от места удара в разные стороны поползли тоненькие трещинки.

– Зачем спрашиваешь, если всё знаешь и без меня? – Старалась держать лицо.

Хоть разум и кричал мне "Беги", я оставалась сидеть на месте.

– От тебя хочу услышать, – наконец сел он, сверля меня глазами.

Ряба была права, всё зашло слишком далеко и уже совсем не смешно!

– Эти цветы от Соловья, – произнесла я будто заученную фразу, без единой эмоции.

Тугарин младший сжал в руках вилку и ту покарёжило от силы воздействия на неё. Невольно представила свою шею в его руках и нервно сглотнула.

– Ты же сама осталась, по своей воле, – цедил каждое слово сквозь зубы.

– Ты уговорил меня, – решила смягчить свой тон.

Тугарин опустил взгляд на стол.

– Я не хочу тебя обижать, но моё сердце по прежнему принадлежит ему. И я думаю, что пора это заканчивать. От моего присутствия здесь тебе только хуже.

Наивная молодая девушка надеялась на порядочность и снисходительность разбойника. Не тут– то было. Наум поднял на меня свои, налитые кровью, глаза.

– Ты права, пора это заканчивать! – Не по доброму улыбнулся он. – Стража, – рыкнул.

К нам подошли двое парней, которых я не раз видела на территории особняка.

– В клетку её! – Будто издали послышался мой приговор.

Помощники, не понимая, переглянулись и переспросили: – Ее?

– Я что, на рыбьем говорю? – Взревел хозяин.

А я стою, не в состоянии с места сдвинуться. Смотрю на Тугарина в попытке отыскать в нём то хорошее, что находила ранее. Но сейчас в нём лишь гнев.

Парни сочувственно посмотрели на меня и взяли под руки. Я не сопротивлялась. Не было смысла.

Вот теперь я в тебе вижу истинного Тугарина, Наум.

(Соловей)

Всё по договорённости! Наум меня не видел? Не видел! Значит и не было меня.

Сделал затяг и выдохнул в сидящего рядом Палку.

– Кощей места себе не находит. Ждёт тебя с отчётом. Может сходишь? А то я уже не знаю, что придумывать. Все отмазки закончились. – Тарахтел он.

– Не время! Скажи, что работаю по делу, а остальное не знаешь! – Встал с крыльца.

– Перепадёт же тебе, – кричал мне в след.

Да насрать мне… не убьёт!

– Сдалась тебе эта девка, – буркнул напоследок друган.

Да, не сдалась пока, но скоро, очень скоро!

Днём в гости к Соловью не вариант наведываться. Так что, как обычно, дождался ночи.

Пацаны Наума делают обход по одной схеме. Мне хватило часа понять, как они передвигаются.

Это уже не та команда, что Тугарину служила. Далеко не та. Те меня б за версту почуяли, а это – жалкое подобие стражников.

Перепрыгнул через забор и отправился к покоям Ягозы. Отворил окно и тихонько опустил ноги на деревянный пол.

– Опоздал ты, о-ко-ко-коянный, запер её тиран в башне.

– А что так? – Присел на край заправленной кровати.

– Уйти хо-ко-котела, а тот, ка-ка-как понял это, так и запер.

– Ясненько, – встал с постели, – сейчас разрулим.

Шмыгнул в окно.

(Василиса)

– Вот же гад, – маячу из угла в угол.

Хотя какой тут угол? Башня ведь круглая.

– Да, как он посмел? – остановилась. – Ну вот, разговариваю сама с собой, а это я только день тут провела. Что будет через неделю?

– Красавица, сбрось косу! – Послышался голос Соловья.

– Ну вот, начинают голоса мерещиться.

– Чего не отвечаешь? – Послышалось где-то рядом, за спиной.

От испуга я подпрыгнула в развороте.

– Неплохо, – оценил мой трюк разбойник.

– Я уже подумала, что у меня крыша едет, – облегчённо выдохнула. – Умоляю, вытащи меня отсюда, – взмолилась я.

– Прям умоляешь? – Вскинул бровь по ту сторону решётки, мой спаситель.

– Как ты там висишь, – попыталась перевести разговор.

И в правду, как?

– Не без труда, – не стал лукавить он. – Поэтому давай быстрее покончим с этим, и потом будешь меня благодарить.

– Пф, – фыркнула я.

– Или, может, тебе не нужна моя помощь? – Ехидно улыбнулся.

Я закатила глаза и громко выдохнула через нос.

– Нужна, – скрестила руки на груди.

– Как ты там говорила? Тебя тут любят, ценят и уважают? – Наслаждался моментом гадёныш.

– Я ошибалась, доволен?

– Очень, – скалился Соловей. – А теперь будь добра, спрячься вон за тем шкафом.

Я молча послушалась и забежала за деревянную преграду. Для большего эффекта заткнула пальцами уши. Через несколько секунд последовал оглушительный свист. Настолько громкий, до звонка в ушах. А дальше… ничего.

Осторожно выглянула из-за угла. Стена и окно с решёткой на месте.

Встретилась глазами со спасителем.

– Видимо, это будет непросто!