Текст книги "Драконовское наслаждение"

Автор книги: Анна Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

На майских мы с Олежкой вместе с родителями помогали участку подготовиться к решающему поединку с домом: убирали все, что вытаяло изпод снега, обрезали сухие ветки, граблями вычесывали травяную гриву – да мало ли дел в саду по весне!

Следующие выходные я пропустила – ходила на то самое открытие концертного зала, закончившееся так печально. Потом не было настроения кудалибо выбираться, я никак не могла избавиться от ощущения вины, и субботу с воскресеньем прохандрила дома.

Пренудное занятие, скажу я вам! Что бы я ни делала, чем бы ни пыталась заняться – мысли снова и снова возвращались к событиям того вечера.

Поэтому в следующий уикэнд я примчалась в Низовку первая (по освободившейся от снега дороге папин «жигуленок» самостоятельно справлялся с доставкой пассажиров из Москвы и обратно).

Я нажала кнопку автоматического открытия ворот, металлическая пластина плавно поползла в сторону, и я едва успела подхватить стремительно рванувшуюся вниз челюсть и вернуть ее на природой предусмотренное место.

Потому что за воротами начинался рай. Вот не могу подобрать другого сравнения, честно. Именно так, мне кажется, выглядело то место, откуда наших слишком любопытных прародителей, Адама с Евой, турнули за непослушание.

Яркая молодая трава, ухоженные клумбы с весенними первоцветами, посыпанные песком дорожки, а над всем этим – буйство белого и розового цветов. Это цвел наш сад.

И тишина, и пение птиц, и вкусныйпревкусный воздух!

И чего я торчала, как дура, в Москве?

Сама себе и ответила. Только без «как».

Чуть позже зацвела сирень, совсем недавно к ней присоединился жасмин, вдоль ажурных стен нашей беседки пополз вверх клематис – и я окончательно переселилась в загородный дом, закрыв квартиру до осени.

Подумаешь, всегото сорок километров, да по сухой дороге, да к тому же без особого столпотворения на трассах, ведь наша Низовка расположена в стороне от мест компактного проживания богатых и знаменитых.

Правда, один богатый и знаменитый неподалеку все же обитал, но мы с семейством Кульчицких, к счастью, не пересекались пока ни разу. Господа в нашу Низовку не заглядывали, а нам в их владениях делать было нечего, нам и своих владений хватало.

К тому же после исчезновения Карины мне от одного вида красавчика Гизмо становилось тошно, уж очень гадко он себя повел.

Да, возле тебя девушки меняются каждые два часа, но хоть какуюто каплю сочувствия мог из себя выдавить! Но нет, Кульчицкиймладший первым убрался с той вечеринки, подхватив под руки блондинистых клонов. А еще мне совсем не понравился его внимательный, запоминающий взгляд в мою сторону. Он словно поставил мысленную птичку в записной книжке разума – вот эту девицу надо осчастливить своим вниманием. Даже пытался познакомиться – «Я не знал, что у Карины имеются столь очаровательные подруги! А позвольте узнать ваше имя! Да бросьте вы заморачиваться насчет Эшли, найдется она, никуда не денется».

Кстати, этой же точки зрения придерживался и владелец концертного зала, отказавшись вызывать полицию. А когда я попыталась сделать это самостоятельно, ко мне подошел начальник службы безопасности этого владельца и весьма доходчиво, не переходя на личности, объяснил, что этого делать не стоит. Дурная слава заведению не нужна, тем более возня служивых вокруг ВИПгостей.

Не надо настаивать, девушка! Вам ведь не нужны неприятности, верно? Вон, машина у вас какая хорошая, номер у нее приметный, всегда можно узнать имя владельца, вернее, владелицы...

И вообще, заявления о пропаже человека принимаются через три дня. Вот если ваша знакомая не вернется и через три дня – идите в полицию и заявляйте. Хотя вряд ли вас станут слушать, вы ведь не родственница.

Так, кстати, и произошло – никто у меня заявление не принял. Потому что от Карины, видите ли, пришло сообщение подруге на электронный ящик, в котором девушка написала, что уехала с вечеринки с классным парнем, и сейчас они вместе на Канарах.

Ага, без паспорта, оставшегося в сумочке.

А на мои слова о странном автомобиле, прятавшемся в конце парковки, вообще не обратили внимания.

Хотя я чувствовала – сидевший за рулем человек причастен к исчезновению Карины Эшли.

ГЛАВА 16

Но прошло уже больше месяца с той вечеринки, повседневная суета, словно звонкий ручей, уносила прочь плохие мысли.

В конце концов, Карина вполне способна на подобный финт бедренными ушами – сорваться в одно мгновение следом за ценным кадром. Особенно если этот кадр по всем параметрам превосходил Кульчицкогомладшего.

Паспорт? Да человек с деньгами легко может соорудить любой документ в два счета. В крайнем случае, в три.

И вообще, с чего я парюсь изза этой наглой невоспитанной девицы? Она мне что, подруга, хорошая знакомая, родственница (не приведи Господь)? Всего лишь клиентка, и не самая приятная, между прочим.

Пусть себе живет, как хочет.

И постепенно мысли о судьбе Катерины Сиволаповой становились все стеснительнее, они больше не занимали центральные места разума, а робко жались по углам, изредка пытаясь привлечь оттуда мое внимание. Все реже и реже, пока не ушли совсем.

Впрочем, не совсем, как оказалось. Вспомнила же я о ней сейчас, во время уютных домашних посиделок.

Нашла, кстати, о чем вспоминать! Только душевный настрой сбила, стрелка с отметки «полный релакс» сместилась в сторону «маетно». А я так надеялась за выходные подчистить ауру, перегрузившуюся тяжкой энергетикой новой клиентки.

Эта женщина, Элеонора Кирилловна Климко, впервые пришла ко мне на прием десять дней назад. Причем впервые по рекомендации, а не из любопытства постоянной клиентки медицинского центра, как все остальные.

А порекомендовала обратиться ко мне Ольга, та самая единственная моя подопечная, после сеансов с которой мне бывает очень плохо.

Зато Ольге, по ее собственным словам, становится гораздо легче, и это оправдывает любой душевный дискомфорт. Хоть комуто я реально помогаю.

Теперь же таких дам стало двое. Причем у Элеоноры проблема была совсем иного плана, нежели у ее подруги, но такая же выматывающая, лишающая сил жить.

Хотя нет, не такая, гораздо хуже. Ольга отчасти сама была виновата в своей беде, могла бы не терпеть мужатирана, а вот Элеонора...

У меня пока нет детей, но я даже представлять не хочу, что это такое – потерять ребенка. Именно потерять, в прямом смысле этого слова, потому что дочь Элеоноры, восемнадцатилетняя Моника, бесследно исчезла больше года назад.

Я пока не знаю подробностей случившегося, это спрятано глубоко внутри гигантского узла боли, заполонившего бедную женщину. И мне предстояло распутать этот узел, чтобы помочь Элеоноре справиться с бесконечной пыткой, медленно, но верно убивавшей обезумевшую от горя мать.

И «обезумевшая» – вовсе не эмоциональный эпитет, Элеонора действительно провела больше месяца в закрытой клинике для пациентов с пограничным состоянием после попытки суицида.

Подлечили, вены женщина больше себе не резала. И таблетки от нее уже не надо было прятать.

Но жить со своей болью она так и не научилась.

И за прошедший после исчезновения дочери год из цветущей, ухоженной, роскошной женщины (она показывала мне фотографии) превратилась в старуху. Седые волосы, изможденное осунувшееся лицо, выплаканные, потерявшие яркий цвет глаза...

Элеонора была у меня на приеме уже четыре раза, и к концу недели я едва держалась на ногах, вымотавшись до предела. В этой женщине накопилось столько боли, что она, эта боль, черными щупальцами тянулась ко всем, с кем Элеонора общалась.

А уж если собеседник настраивался на Элеонору, вступал в эмоциональный и душевный контакт, отрицательная энергетика лилась мощным, неудержимым потоком.

И избавиться от нее было сложно.

Но можно. Вот в этом саду, рядом с родными людьми, в чудесной беседке за столом, на котором стоит плетенка с вкуснейшими мамулиными пирожками, за чашкой ароматного чая с мятой. А перед этим были два не менее славных дня, за которые я успела и позагорать на берегу озера, и сходить с папой Колей на рыбалку, и обследовать в сопровождении Матрены Ивановны местные леса на предмет ягод.

Наша тетушка Матрена стала уже почти членом семьи, причем излишней навязчивости, которой мы, если честно, слегка опасались после ее «стройнадзора», не проявляла. В гости она приходила, только если звали, всегда готова была помочь делом и советом, единственное, в чем соседка была непреклонна и настойчива – наши походы в лес. Даже папе Коле с Олежкой запрещалось ходить туда одним, только в сопровождении гида. Матрены Ивановны.

Почему? Ну как же, а Змей Горыныч?

Чудила, в общем, наша бабуля. Но эта ее повернутость на сказочном чудище была совершенно безобидной, может, старушке так жить интереснее. К тому же никто лучше Матрены Ивановны не знал ягодные и грибные места, так что в лес мы всегда ходили вместе.

И сегодня утром сходили, земляники набрали. Вернее, бабулька набрала небольшой туесок, а я наелась.

В общем, программамаксимум была выполнена, аура подчищена, полный релакс обеспечен. И вот – на тебе!

Причем маета, поначалу легонькая и незаметная, постепенно нарастала, вдоль спины пополз холодок, я невольно передернула плечами.

– Ты что, замерзла? – немедленно озаботилась мамуся.

– Да с чего ты взяла? – удивился папа Коля. – Теплыньто какая!

– Так дрожит ведь, и побледнела вдруг! Что с тобой, Варенька? – теплая мамина ладошка легла на мой лоб. – Температуры вроде нет.

– Да все нормально, мам, – я взяла мамину руку и прижала к щеке. – Просто на работу, если честно, завтра не хочется. Устала я очень.

– Так и отдохни, ты же сама себе хозяйка. Всех денег все равно не заработаешь.

– Я в августе решила себе отпуск устроить.

– Почему в августе?

– Потому что большинство моих клиенток в августе уезжают вместе с мужьями к морю. Некоторые в сентябре.

– Ну и что, на неделькуто можно! Ничего с твоими цацами не случится!

– Все, мамусь, тема закрыта.

– Ага, закрыта, – проворчала мама. – Ты, Варя, со своей карьерой о себе совсем забыла. Ну сколько можното? Работа, работа, работа – на уме только работа одна. А когда же о семье подумаешь? О детишках?

– Мааам!

– А что мам, что мам? Один обалдуй, котяра мартовский, – шлепок полотенцем по плечу жующего пирожок с земляникой Олежки, – другая ни о чем, кроме карьеры, и думать не хочет...

– Кстати о котярах, – прочавкал с набитым ртом братец. – Между прочим, вашему любимчику Карпову его статус не мешает быть заботливым папашей. Вон, идет, очередную добычу семейству тащит, бандюган!

Мимо беседки действительно шествовал здоровенный чернобелый котяра, чьи рваные уши и прихрамывающая походка свидетельствовали о насыщенной событиями жизни полудикого кота. В зубах у парня обвисла лапками мышьполевка – не самая крупная добыча, но что есть пока. Он потом еще принесет.

А шел кот к нашему сарайчику для инструментов, где обитало его семейство – роскошная пушистая киса с тремя очаровательными, толькотолько ставшими на лапки котятами.

Да, у нас и живность появилась, хотя ни о чем таком мы и не думали. Вернее, думали, но както отвлеченно – собаку неплохо бы завести, чтобы дом охраняла. А еще кошку – крыс и мышей ловить.

Матрена Ивановна нам даже подходящего котенка присмотрела, от самой лучшей в Низовке кошкикрысоловки. Но котенок только что родился, надо было хотя бы с месяц подождать. Мы и ждали, а куда спешить?

А три недели назад, вечером, когда я возвращалась с работы, случилось это.

Я обычно включаю в машине радио, но в тот день моя автомагнитола как раз решила закапризничать, и я ехала в полной тишине. Ну, звук мотора, конечно, присутствовал, но он у «Пыжища» негромкий, мерное урчание такое.

Стекло с моей стороны было опущено – терпеть не могу кондиционер, гонит какойто мертвый, химический воздух – и только поэтому я услышала.

Захлебывающийся злобой лай, рычание, и – странный, почти человеческий криквой. В этом вое сплелись угроза, ненависть, решимость, отчаяние...

Шум доносился из леса, недалеко от развилки, ведущей в сторону поместья Кульчицких. Я ни разу до сих пор не сворачивала туда, но в этот раз свернула – проигнорировать этот криквой я не смогла.

Я медленно ехала по дороге, вглядываясь в глубину леса. Шум приближался, судя по басу, песик был немаленьким.

Он действительно был немаленьким, ротвейлеры в принципе маленькими не бывают, а этот был просто огромный. Раскормленный, холеный, с налитыми кровью глазами, с покрытой пеной пастью, этот зверюга с настойчивостью робота атаковал... кота.

Кот был, конечно, тоже немаленький, да еще и от ярости стал в два раза больше, но по сравнению с этим монстром он казался просто карликом.

И тем не менее, вместо того чтобы взлететь на ближайшее дерево и оттуда нагло дразнить пса, кот оставался на земле и, прижав уши и оскалившись, давал отпор. Лапами, клыками, как мог.

Судя по окровавленной морде и шкурке, бой он проигрывал, да иначе и быть не могло. Но брыли и глаза ротвейлера тоже сочились кровью, и это приводило пса в еще большую ярость. До развязки оставалось совсем недолго.

Но почему же кот не уходит?

Я подъехала поближе и резко посигналила. Зверюга на мгновение отвлекся, этого времени вполне хватило бы коту, чтобы спастись, убежать, но он не сдвинулся с места.

А потом пес вернулся к забаве.

Ну уж нет, дорогуша, это нечестный бой! И хотя я очень боюсь больших собак, но спокойно смотреть, как убивают отважного парнишку, я не могла.

Именно потому, что я боюсь больших собак, у меня всегда в сумке есть баллончик с «Антидогом». А еще – электрошокер. Этого вполне хватило, пес с визгом отбежал, но далеко не ушел – остановился метрах в пятидесяти, злобно рыча и дожидаясь, наверное, пока я уеду.

А кот, державшийся, видимо, из последних сил, распластался на окровавленной траве, тяжело поводя боками и настороженно вглядываясь в меня своими янтарножелтыми глазищами. Я, бормоча какието ласковые слова, подошла поближе и...

Вот почему он не уходил! За спиной животного, под корнями большой сосны, лежала только что окотившаяся кошка. Три мокрых слепых котенка прижались к маминому боку и мирно сосали молоко – они ничего не видели и не слышали, и вообще, у них есть мама и папа, они защитят.

И папа защищал...

ГЛАВА 17

Почему это семейство обосновалось посреди леса, когда вокруг имелось столько более подходящего, даже для бродячих котов, жилья, я не знаю. К тому же кошка, в отличие от своего возлюбленного, классического угольночерного «дворянина» с белыми лапками и манишкой, явно была породистой. Причем очень породистой, я когдато из любопытства забрела на кошачью выставку, там как раз чествовали чемпиона – американского мэйнкуна. Роскошный здоровенный котяра, не диванный томный перс, а настоящая маленькая рысь. Только более пушистая.

Так вот, изможденная родами кошамба, пушистым ковриком распластавшаяся сейчас под корнем, была очень похожа на того мэйнкуна. Только поменьше, конечно, и шерстка не такая ухоженная. Видно было, что бедняжка провела вне уютного хозяйского дома не одну неделю.

– Привет, ребятки, – я присела на корточки перед тяжело дышавшим котом. – Ну, и как вы здесь оказались?

Дружное шипение дуэтом – это я протянула руку, чтобы погладить кошку.

– Вот спасибо! Я, между прочим, ваши пушистые заднички только что спасла, и не только ваши, но и вот этих крох. – Они внимательно слушали, и, мне кажется, все понимали! – А враг ваш, как видите, не ушел, и если я сейчас уеду, все закончится очень быстро. Так что давайтека уберем подальше когти и клыки и доверимся тете Варе. Тем более что место, в которое я вас отвезу, гораздо безопаснее и уютнее, чем эта пещерка под сосной. Ну что, едем?

Две пары янтарножелтых глаз, не мигая, несколько секунд вглядывались в мои. Затем кот устало прикрыл веки и глубоко вздохнул, словно говоря: «Ну ладно, поехали».

Я в темпе смоталась к машине, расстелила на полу багажника запасной плащдождевичок и вернулась за неожиданными пассажирами. Первым хотела взять истекавшего кровью кота, но он снова шипнул на меня и утробно мяукнул.

– Хорошо, хорошо, поняла, – проворчала я, поднимая кошку, – женщины и дети – вперед.

Но теперь кошка начала бузить, требуя взять вместе с ней ее детенышей. А как? Если бы на мне была надета юбка или платье, тогда все это добро можно было сгрузить в подол – что называется, «в подоле принесла». Но на мне в тот день был легкий льняной костюм, причем светлый, и желания снять его с себя, чтобы завернуть перепачканных кровью зверюшек, я не испытывала.

В общем, пришлось снова идти к джипу – при этом вдруг обнаружилось, что пес приблизился и занял выжидательную позицию уже в двадцати метрах от добычи – брать тот самый пластиковый плащдождевичок, грузить на него всех гамузом и волочь довольно увесистое семейство по земле до самого багажника.

Там уже дело пошло веселее, коты согласились на поочередное размещение на полу багажника, и мы наконец смогли убраться из этого неприятного местечка.

Я опасалась, что пес будет преследовать меня до деревни, но этого не произошло. Зверюга лишь повернул лобастую башку, когда джип проехал мимо него, и в налитых кровью глазах красным полыхнула злоба.

Что, обломилось тебе, гад? Ишь, нашел над кем глумиться – над беспомощной рожающей кошкой!

А котяра молодец. Никогда не думала, что коты способны на отцовские чувства, что они имеют представление о семье. Мне казалось, что эти хвостатые казановы интересуются противоположным полом только в определенный момент жизни кошки, а все дальнейшее их не касается. Беременность, котята, выращивание потомства, забота и уход за ними – все это остается временной подружке, а самец гоняется уже за следующей заневестившейся кисой. Недаром же человеческих особей с подобным алгоритмом поведения называют мартовским котами.

Но этот кот оказался какимто неправильным.

Вновь прибывшим в наш дом был оказан самый радушный прием. Сам вид измученных животных, а особенно – израненного, покрытого подсыхающей коркой крови кота всколыхнул в душе мамули и папы Коли волну сочувствия, а когда они узнали всю историю этой семейки, волна превратилась в цунами. Даже папа Коля, бывший военный, человек, не особо склонный к сантиментам, както странно кхекнул, на мгновение отвернулся, а потом осторожно погладил окровавленную кошачью голову:

– Молодец, парень. Настоящий мужик.

После того как мы смыли кровь и осмотрели настоящего мужичка, оказалось, что без помощи ветеринара не обойтись – слишком уж глубокими были раны, да и левая передняя лапа приобрела не предусмотренную природой форму.

А вот с его подружкой и детьми все было в порядке – он отстоял семью.

Наверное, можно было подождать до утра, а не мчаться обратно в Москву в девятом часу вечера, но спокойно спать, зная, что животное мучается от боли, мы не могли. И, оставив маму присматривать за пушистым семейством, мы с папой Колей рванули в город, предварительно отыскав по справке ближайшую к нашей стороне МКАДа круглосуточную ветеринарную клинику.

Где кота пришлось оставить – состояние хвостатого оказалось почти критическим. И, не привези мы его в клинику вечером, до утра парень не дотянул бы.

Вы бы видели глаза кошки, когда мы вернулись без ее защитника! Не знаю, что там исследовал академик Павлов, не буду подвергать сомнению его авторитет, но у животных имеются не только рефлексы и инстинкты, но и разум, и чувства, и эмоции.

Во всяком случае, в глазах пушистой мамочки застыл немой ужас, медленно сменяемый болью.

– Ну что ты, что ты, дурочка! – Я присела на колени перед большущей коробкой изпод телевизора, в которой мамуля разместила наших новых жильцов. – Он жив, твой красавчик, жив, не бойся! Просто его нельзя было везти обратно, ему очень плохо. Но он справится, ты же его знаешь. Скоро вернется, вот увидишь!

«Честно?»

– Честнопречестно! А ты пока сил набирайся, детишек корми, мы поможем.

«Спасибо».

Во всяком случае, подругому истолковать внезапно включившееся мощное воркование, похожее на урчание холодильника, я не смогла. Тем более, когда о твою руку трутся мохнатой мордочкой.

Она вообще оказалась очень ласковой и благодарной зверюшкой, наша Кошамба. Да, Кошамба, потому что очень большая, очень пушистая (когда немного пришла в себя и отъелась), очень вальяжная и солидная. Невозможно назвать это грациозное создание кошечкой, только Кошамбой.

Вот только даже сейчас, прожив в нашем доме три недели, Кошамба ни при каких обстоятельствах не выходит за пределы двора. Первые две недели она вообще не отходила от сарайчика, куда переместили семейку, дальше чем на пару метров. Сбегает по своим делам – и тут же домой, в коробку, к детям.

А еще ужасно боится собачьего бреха. Но это как раз понятно. А вот страх животинки при виде чужих людей, неважно – женщин или мужчин – понять сложно.

Кто бы ни заходил к нам во двор или даже просто проходил мимо – Кошамба мгновенно забивалась в свою коробку и, плотно прижав уши к голове, закрывала телом детей и начинала утробно завывать.

Она и Олежку так встретила поначалу, но постепенно привыкла и включила его в состав своей семьи.

Что же должно было случиться в жизни этой элитной кисы, чтобы она превратилась в дикого загнанного зверя?

Мы думали, что так никогда и не узнаем эту тайну, но не учли главного фактора. Нашей вездесущей и всезнающей Матрены Ивановны.

Дней через пять после появления у нас новых членов семьи бабулька заглянула к нам на чай, прихватив, как обычно, свежеиспеченных оладушков.

– Ну так че? – со вкусом отхлебнув из блюдца душистого чая, поинтересовалась соседка. – Котенка забираете? Они уже подросли, надо выбрать самого лучшего.

– Ох ты, совсем забыла! – виновато улыбнулась мамуля. – Матрена Ивановна, вы уж нас простите, и перед Евдокией Семеновной извинитесь за нас, но мы котенка у нее не возьмем.

– Передумали, что ли? – удивленно подняла брови старушка. – Так ить нельзя у нас без кота, крысы повадятся в дом ходить.

– Да откуда здесь крысы, что вы! Они обычно на свалках да в подвалах живут, – усмехнулся папа Коля.

– Откуда, – проворчала Матрена Ивановна. – Не знаю, откуда, но приходят, и здоровущие! Прям с полкота! А наглые какие, человека совсем не боятся! У Коньковых намедни внучку покусала одна такая гадина, девчушке всего три годика. Хорошо, бабка рядом оказалась, на крик прибегла, а то совсем бы загрызла дитятко тварюка ховостатая! Так что без кошки никак нельзя.

– Да есть уже у нас кошка, и не одна, – улыбнулась мама. – Варя вот на дороге нашла.

– На какойтакой дороге? Зачем вам приблуды, они небось на крыс охотиться не умеют!

– Эта сумеет, а сама не справится – муж поможет.

– Какой еще муж? – слегка офонарела бабка. – Николай твой, что ли?

Я не удержалась от сдавленного хихика, представив папу Колю, с мявом гоняющегося за крысой.

– Да нет, ее муж, кошкин. Он сейчас, правда, в ветеринарной клинике, его собака серьезно погрызла, но скоро вернется. Там такой котяра, что вы! Чернобелый бандит! Да и Кошамба наша тоже немелкая. Так что смотрите, как бы к нам на очередь за котятами не стали записываться.

– Чернобелый, говоришь? – прищурилась бабка. – А кошка большая такая, пушистая, красивая?

– Ну да, – кивнула мама. – А вы что, знаете, чьи они? Варя их в лесу нашла, от ротвейлера отбила.

– От кого?

– Ну, порода такая собачья, ротвейлер.

– Здоровый такой, широкий, как табуретка, и пасть, как у крокодила?

– Он самый.

– С ума сойтить! – всплеснула руками старушка. – Так вы, похоже, барскую Прынцессу спасли!

ГЛАВА 18

– Кого?! – слаженным хором озадачилось семейство Ярцевых.

– А вот я сейчас гляну на вашу животную, тогда и скажу в точности – кого, – Матрена Ивановна отодвинула в сторону опустошенное блюдце и споро выбралась изза стола. – Показывайте, кто там у вас.

По мере нашего приближения к сарайчику угрожающий вой нарастал, словно там, за деревянной дверью, готовился на взлет «Су27» (или какие там цифры у наших истребителей?). Ну, собственно, с некоторым натягом и Кошамбу можно было назвать истребителем, особенно если дело касалось желающих обидеть ее малышей.

– Чего это? – насторожилась наша бабулька, когда вой достиг своего пика (мы подошли к двери сарайчика вплотную). – Ты че, Николай, бензопилу включенной оставил?

– Нет, – рассмеялся папа Коля, – это не бензопила, это наша Кошамба.

– Хто?

– Кошка наша, к которой мы сейчас в гости идем. Мы ее Кошамбой назвали.

– Да рази кошка так может выть? – поежилась соседка. – Это ж жуть просто, до костей пробирает. Чего она оретто?

– Она чужих не любит. Не знаю, что такого было в жизни бедняжки, что она перестала доверять людям, но это факт – почуяв посторонних, наша киса превращается в дикого зверя.

– А как же я посмотрю на нее, порвет ить?

– С нами не порвет. А потом привыкнет. Кошамба! – громко прокричал папа Коля. – Прекрати скандалить, свои!

– Да, это мы, девочка, – ласково проворковала мама. – А с нами очень хорошая женщина, она не обидит ни тебя, ни твоих малышей.

Завывания прекратились, но предупреждающее ворчание осталось. Так, на всякий случай, чтобы эта, по версии хозяев, хорошая женщина грань дозволенного видела.

Матрена Ивановна, прячась за мою спину, приблизилась к коробке и опасливо заглянула внутрь. Ворчание усилилось, янтарные глазищи сузились, но больше никаких действий Кошамба не предпринимала – дети кушали, причмокивая и толкая лапками мамино пузо.

– Ну точно! – воскликнула соседка. – Она самая, Прынцесса! Вернее, не Прынцесса, хозяйка ее както подругому называла, но уж больно имечко неприличное, на сикуху похоже, вот дворня ее Прынцессой и кликала.

– Это что же за имя такое, на сикуху похожее? – озадачился папа Коля. – Наш бомонд обычно своих питомцев заковыристо называет, но все же в рамках приличия.

– Какой еще бомонд? – возмутилась Матрена Ивановна. – Ихнее фамилие не бомонд, Кульчицкие они.

– Кажется, я знаю, как настоящее имя нашей Кошамбы, – я едва удерживала внутри рвущийся наружу смех – это же надо, сикуха! – Матрена Ивановна, кошку, наверное, звали Присциллой?

Мою догадку подтвердила не соседка, а сама киса. Услышав это имя, зверюшка вздрогнула, прижала уши и злобно зашипела.

– Ишь ты, злится как! – усмехнулась бабулька. – Все помнит, бедолага. А еще говорят, что они ничего не понимают! Вон, глянь, как трясется. Не хочет быть Прысцы... тьфу, ну и имечко! Да, Варя, именно так барыня и звала эту красавицу.

– Давайте вы нам все там, в беседке, расскажете, хорошо? – Я наклонилась над коробкой и ласково почесала дрожавшую кошку за ухом: – Успокойся, хорошая моя, ты больше не Присцилла, ты Кошамба. Ты – наша, и мы тебя никому не отдадим, не бойся.

В мою ладонь уткнулась усатая мордашка, и зверюшка замерла, прикрыв глаза – словно спряталась от жестокого мира.

– Ишь ты, – растроганно шмыгнула носом Матрена Ивановна, – ластится как! Натерпелась, страдалица!

– Все, идемте отсюда, пусть мамашка отдыхает! – Папа Коля распахнул дверь сарайчика пошире, пропуская вперед дам.

– А котик среди ейных малышей есть? – Бабулька напоследок снова заглянула в коробку. – Я бы взяла, вон они какие крепкие да пушистые. И отец ихний разбойник известный, я его часто с крысой в зубах видела.

– А чей он?

– Да ничей вроде, – пожала плечами Матрена Ивановна, возвращаясь в беседку. – Во всяком случае, не нашенский, да и та дворня от него открещивалась, когда скандал начался. Так есть мальчикто?

– Есть, есть, – нетерпеливо отмахнулась мамуля, – будет тебе мальчик. На отца, кстати, похожий, тоже черненький с белым.

– Все, он мой. А с Прынцессой вот какая история приключилась...

«Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак».

О помешанности Кульчицких на чистоте рода я уже была наслышана, но тараканов в их голове оказалось гораздо больше, чем я могла предположить. И тараканы, судя по всему, тоже были элитными – мадагаскарскими. Ну, те, здоровенные такие, гадкие звуки издающие.

Вот именно такие твари и обитали в черепных коробках господ Кульчицких, вытеснив оттуда не только разум, но и нормальные человеческие чувства и эмоции. Сострадание, к примеру. Или ответственность. Не говоря уже о любви и привязанности.

В общем, в доме этой семейки было место только супермегаэлитным особям. И человеческим, и звериным. Собаки, лошади, кошки – только с родословной, причем не обычной, а исключительно чемпионской. И потомство у питомцев должно было быть таким же элитным, от нынешних обладателей Гранпри международных выставок.

Зато щенки, котята и жеребята «от Кульчицких» котировались очень высоко, в их чистокровности не приходилось сомневаться. Никаких случайных вязок в анамнезе не было, кровь не подпорчена.

Отец и сын Кульчицкие держали собак, старший – риджбеков, а младший – ротвейлеров. Для псов была построена утепленная псарня, в дом их не пускали, и от этого ненависть к наглым кискам хозяйки у собак усиливалась. А киски были не просто наглыми, они были настоящими хвостатыми стервами и обожали развлекаться раздракониванием этих здоровенных тупиц.

А вот лошади были общим увлечением господ. И Магдалена, и Венцеслав, и Сигизмунд – все обожали верховую езду, и в стойлах стояли самые лучшие кони. Даже ахалтекинец имелся, приносивший хозяевам немалую прибыль не только участием в скачках, но и потомством.

В общем, «на самой совершенной из планет все умно, все разумно, все толково, чего там только не было, чего там только нет, но хочется чегонибудь такого, земного...».

Земного, настоящего захотелось и любимице Магдалены, год назад приобретенной за бешеные деньги дочери Интерчемпиона, американского мэйнкуна, холеной Присцилле.

Собственно, и любимицей Присцилла была именно изза своей редкости и элитности. Предыдущая фаворитка, невская маскарадная, с не менее дурацким (по мнению дворни) именем Конкордия – Крокодила – отошла на второй план.

Для Присциллы, к двум годам получившей все возможные титулы на кошачьих выставках, уже был подобран такой же титулованный «жених» из Бельгии, согласована дата «свадьбы», оформлены все документы на поездку в Бельгию (поскольку коту как основному трудяге там комфортнее), как вдруг хозяйка обнаружила, что у ее девочки както странно распух живот.

Был немедленно вызван семейный ветеринар, перепуганная Магдалена, комкая в руках заплаканный платочек, нервно металась из угла в угол, пока врач осматривал ее любимицу, и, едва эскулап закончил осмотр, истерически вскрикнула:

– Доктор, она будет жить? Вы сможете удалить это?

– Легко, – усмехнулся ветеринар, стаскивая тонкие резиновые перчатки. – Но, думаю, Присцилла и сама справится.

– Что значит – сама?! Когда это опухоль проходила сама?

– А с чего вы взяли, что у вашей кошки опухоль?

– Ну как же – посмотрите на ее живот!

– Госпожа Кульчицкая, вы меня удивляете! Это ведь не первая ваша кошка, и котята уже были...