Текст книги "Драконовское наслаждение"

Автор книги: Анна Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Я искренне любила Лену, считала ее своей сестрой, делилась с ней переживаниями, мы вместе делали уроки, вернее, я делала, а Лена списывала. Ну и что, мне не жалко, это ведь Ленуська, моя самая лучшая подружка. Мы вместе сбегали с уроков, вместе дрались с мальчишками, вместе ходили на горку зимой и в парк весной.

И даже когда в старших классах Лена Хомякова превратилась в самую красивую девочку школы, за которой бегали все мальчишки, мое отношение к ней не изменилось. Я попрежнему считала Ленуську самой лучшей в мире подружкой, которая никогда не предаст, всегда протянет руку помощи...

А потом случилось то, что случилось. Меня при всех оскорбил первый красавчик школы, Олег Свистунов, наша восходящая звезда экрана. Этот смазливый парнишка в четырнадцать лет снялся в одном из сериалов, где сыграл сына главного героя. И превратился в самого популярного парня в школе.

А меня угораздило влюбиться в этого хлыща. И на одной из школьных дискотек я обнаглела настолько, что посмела пригласить САМОГО Свистунова на белый танец!

И получила по полной.

До сих пор помню этот кошмар: я, растерянная и униженная, стою посреди зала, обтекаю, а вокруг хохочущие, нет – ржущие физиономии моих одноклассников, они с удовольствием повторяют издевательские слова школьного супергероя, и никто, ни один человек не пожелал наказать хама...

И громче всех, презрительно щуря глаза, смеялась Лена.

В общем, с тех пор у меня нет близких друзей.

Хотя Хомякова довольно долго потом пыталась наладить отношения, искренне недоумевая, чего я дуюсь. Ну подумаешь, пошутили над ней!

Вот только я изза этой «шутки» едва не совершила самый кретинский поступок в своей жизни. Вены резать надумала, идиотка малолетняя!

Но все обошлось. Правда, Олежка все же объяснил весьма доступным языком своему тезке, что так поступать с девушками некрасиво, и Свистунов еще долго сиял фиолетовым фуфелом под глазом и гадостей в мой адрес больше не говорил. Мы с ним дружно игнорировали друг друга.

Тогда же мама научила меня пользоваться косметикой, но в школу я в новом облике не пришла ни разу. А зачем? Я уже все знала о своих одноклассниках, и дешевая популярность была мне ни к чему. И желание «всем доказать» тоже отсутствовало напрочь – было бы кому доказывать.

В университете у нас была дружная группа, мы везде и всюду таскались вместе, хватало и очень славных девчонок, но...

Со всеми у меня были и остались очень ровные, приятельские отношения, мы до сих пор иногда созваниваемся, встречаемся в какойнибудь кафешке, болтаем «за жизнь», но свои беды, как, впрочем, и свои радости я доверяю только маме, отцу, брату. Хотя нет, всевсе я не доверяю никому.

Во всяком случае, мое отношение к Мартину прикопано в самом дальнем уголке души, куда доступ открыт только мне.

И от этого болит еще сильнее.

Ведь беда, разделенная с другом, – это полбеды, а радость, разделенная с другом, – двойная радость.

Мда, Варька, эк тебя на депрессию повело! Нашла время! Посмотри, как здорово на улице! Еще два дня назад в Москве шел нудный, противный снег с дождем, солнце натянуло на голову грязносерое облачное одеяло и простуженно сопело под ним, погрузив город в тусклый сумрак.

А сегодня – ты только посмотри!

Сразу вспоминается наше все, А.С. Пушкин с его вдолбленной во все школьные головы нетленкой «Мороз и солнце, день чудесный...».

И голубые небеса есть, и великолепные ковры снега, и чудесные сугробы в нашем дворе. Папа Коля с утра лопатой шоркает, двор чистит к празднику. Мамуся на кухне хлопочет, снова готовит на целый взвод, хотя нас будет только четверо.

Впрочем, почему «только» – целых четверо! Ведь Олежка обещал быть, Новый год он с нами не встречал, подцепив очередную фифулю, за что и был подвергнут суровой обструкции со стороны родителей.

Проще говоря, трехлитровую клизму получил.

Потому что после пережитых в прошлом уже году ужасов, когда по очереди едва не отправились на тот свет сначала Олежка, а потом я, мама с папой хотят нас видеть как можно чаще. А уж о семейных праздниках и речи быть не может – только все вместе, за одним столом, с непременными мамусиными кулинарными шедеврами и, само собой, яблочным пирогом с корицей. Наш семейный, фирменный рецепт, превращающий незамысловатую выпечку в «пальчики оближешь».

Вот и сейчас по всему дому (а сколько там всего дома – две комнатушки!) плывет, вальяжно хлопая ладошками по воздуху, аромат яблок и корицы. Он проникает в душу, прогоняя прочь хандру и уныние, желание кукситься и вспоминать обиды отправляется следом, и сердце замирает от предвкушения праздника.

Да, я заранее знаю, как все будет – вручение подарков, застолье, потом игра в снежки на дворе, катание на санках, потом снова за стол, чай с пирогом дегустировать, потом мамуся с папой Колей песни петь будут, у них очень душевно получается, особенно «Старый клен», потом фейерверки пускать будем – но именно это и греет душу, потому что это и есть семья. Дом. Традиции.

– Варюха! – это папа Коля увидел меня в окошке. – Проснулась, засоня? С днем рождения!

– Спасибо, пап, – в носу защекотало, пришлось два раза сурово шмыгнуть.

Меня сегодня еще не раз поздравлять будут, не хлюпать же носом каждый раз! Так и разреветься от избытка чувств можно, я вообще последнее время барышня слишком слезливая стала. Ну ничего, скоро вернем спокойную и невозмутимую Варвару Николавну, прекрасного специалиста в области психологии.

А пока – умыться, заплести косу (дада, я полностью оправдываю свое имя, я «Варваракраса – длинная коса») и надеть тот самый голубой свитерок, всетаки купленный в ЦУМе.

ГЛАВА 6

Этот свинтус, этот бессовестный обормот – мой брат – опять кудато запропастился! На столе давно уже теснятся, толкаясь краями и ревниво заглядывая друг дружке в брюшко, тарелки с разнообразнейшими закусками: салатами, фаршированными яйцами, заливным языком, тарталетками, корзиночками и прочая, и прочая. В печке томится фаршированный антоновкой гусик, папа Коля мрачно поглядывает на принесенные со двора бутылки с градусом, такие холодненькие после сугроба, такие соблазнительные. Они ведь нагреваются, а этот паразит гдето застрял! Придется, видимо, снова заталкивать водочку и вино в сугроб.

– Ларочка, ты звонила Олегу? – Удивляюсь терпению мамуси, папа Коля задает этот вопрос каждые пять минут, уподобившись ослу из мультика «Шрек», без конца спрашивавшего: «Мы уже приехали?»

– Сейчас ктото получит полотенцем по лбу! – ага, мамусино терпение все же конечно. – Я же при тебе набирала номер этого бессовестного разгильдяя – он недоступен. Вот же выросла орясина!

– Прости, кто?

– Что – кто?

– Кто вырос? Или орясина – это что? Даже представить не могу, что означает сей термин. У меня почемуто он ассоциируется со словом «ряса». Следовательно, орясиной должна быть какаянибудь оборочка по краю рясы, верно? И что, наш парень похож на оборочку?

– Сам ты оборочка! – не удержалась от улыбки мамуля. Да, папа Коля у нас мастер по уводу разговора в совершенно другую сторону, просто Иван Сусанин. – Поясняю для особо темных и читающих только спортивную колонку в газетах типов – орясиной в народе называют здоровенную дубину, а сравнение человека с этим предметом означает, друг мой, особь высоченную, но бестолковую. То есть нашего с тобой сына, увы.

– Между прочим, я не только спортивную колонку читаю, – проворчал папик. – Я еще и в телепрограмму заглядываю. А насчет нашего парня ты права – дубина он и есть. Все, хватит ждать, гусь перетомится, водка нагреется и вообще – пора Варюху поздравлять, а то не успеем весь перечень мероприятий выполнить! Доча, иди сюда, синеглазка наша! Отец речь толкать будет!

Синеглазкой меня папа Коля с самого утра зовет, как только увидел в новом свитере. Хорошо всетаки, что я его купила, наплевав на заоблачную цену. Мало того, что он невероятно уютный, мягкий и теплый, он еще и очень красивый, и я в нем не такая бесцветная, как обычно. Особенно мне понравилось мое отражение после того, как я вернулась со двора, где мы вместе с папой обустраивали крепость для будущего снежного сражения. Из зеркала на меня смотрела розовощекая синеглазая девушка с ямочкой на щеке (появляется, когда я улыбаюсь), с пушистой (растрепалась немного после возни) толстой косой, с алыми губами – и вовсе ей не двадцать девять, а всего лишь двадцать. Даже мои светлые реснички и бровки общего впечатления не очень портили.

В общем, не красавица, но симпатяшка.

Но, к сожалению, буквально через двадцать минут бурлящая после мороза кровь успокоилась, вернулась к плавному течению, унося вниз по реке и румянец, и алые губы.

Зато глаза обесцветить она не смогла, свитер не позволил. И синеглазкой я временно могла называться по праву.

Разговор родителей я слышала из девочкиной комнаты – а как иначе разделить две комнатушки на четверых взрослых, только на девочкину и мальчикову, – где пыталась вернуть опрятный вид своей прическе. Но просто пригладить не получилось, а полностью переплетать эту фиготень не хотелось. Уж больно муторное дело, волос много, они постоянно норовят запутаться, провоцируя меня на кардинальные меры – ножницы.

Если честно, мне моя коса ужасно надоела, очень хочется носить хотя бы полудлинные волосы, до плеч или чуть ниже, а иногда тянет на экстремально короткую стрижку – это ж сколько времени по утрам освободится, а экономия на шампунях какая!

Но – жалко, если честно. Столько растила, да и когда я с помощью косметики меняю облик, водопад волос более чем уместен.

А вот в повседневной жизни совсем не уместен. Водопад волос. Сама терпеть не могу, когда в метро или автобусе рядом стоит девица с распущенными волосенками. Мало того, что ее пакля цепляется ко всем пассажирам, так она еще и шипит злобно, если ктото дернет случайно за прядь. Но особенно противно, когда в давке меня прижимает вплотную к такой красотуле – а вдруг у нее вши, еще перескочат!

– Варенька! – это уже мама. – Иди сюда, солнышко, мы тебя ждем! Начнем без Олега, пусть потом объедки догрызает.

Я в последний раз заглянула в зеркало: там отражалась все та же растрепуха, вместо гладко причесанной головы – небрежное нечто с выбившимися прядями. А, между прочим, очень даже ничего получилось, словно я не во дворе со снегом возилась, а два часа просидела в кресле модного стилиста. От влаги мои волосы начинают слегка виться, что, собственно, и произошло.

А в остальном – снова та же бесцветная моль. Ну и ладно.

– Иду! – предупреждающе протрубила я и направилась к двери.

Мама и папа уже ждали меня, лица радостные, глаза сияют, в руках – красочно упакованные свертки и коробки, папа Коля еще и умудряется букет цветов удерживать.

Хорошие мои!

У нас не принято откладывать подарки в сторону, мы обычно тут же, на месте потрошим упаковку, потому что не терпится посмотреть, что там.

И я с удовольствием зашуршала бумагой, причем так увлеклась, что не услышала, как скрипнула входная дверь.

Поэтому радостный ор над самым ухом спровоцировал меня на впечатляющий подпрыг, а еще я выронила мягонькие кожаные перчатки, один из мамусиных подарков:

– С днем рождения, Варварша!

Это он. Братец мой замечательный. Только в его арсенале имеются подобные прозвища, Олежке скучно называть людей привычными именами.

А зловредная орясина (правильно его мама назвала) уже подхватила меня на руки и закружила по комнате:

– Варька! Поздравляю! Любви тебе, сестренка, удачи и счастья!

– Пусти! – Я изо всех сил пыталась свести брови в суровую черту, но совершенно невозможно это сделать, когда в носу и горле уже щекочет смех. – Положи, где взял!

– И верно, сынок, – мама уже смеется, – ты бы поосторожнее, а то стол сметешь со всей моей готовкой.

– Ни за что! – Олежка поставил наконец меня на пол, чмокнул в нос и радостно потер руки, оглядывая толпившиеся разносолы: – Я не для того с утра ничего не ел, место оставлял, чтобы такую красотищу на пол метать. Я харчи обычно по назначению отправляю, в пузец.

– Эй, сынок, – нахмурился папа Коля, медленно обходя сына, – а чтото я не вижу подарков поблизости. Ни в руках, ни на полу. Это как понимать?

– А что, – Олежка сложил губы обиженной скобочкой, – без подарков меня не накормят? Сам по себе я уже никому не нужен? Я, между прочим, ради семьи из такой компании сбежал! Банкиры всякие, издатели, нефтяные и всякие другие олигархи, а какие красотки там были, вы бы видели! А блюда подавали – французская кухня, изысканнейшие деликатесы, ммм! Но я променял все это великолепие на праздник нашей Варюхи, а вы...

– Подумаешь, подвиг – от лягушачьих лапок и улиток сбежать к маминым вкусняшкам! – фыркнула я. – Ладно, балабол, пошли к столу, мы все проголодались, пока тебя ждали.

– Варька, ты что? – усмехнулся брат. – Действительно поверила, что я мог прийти сегодня с пустыми руками? Мы не такие!

– Мы? – приподняла бровь я. – Ты что, свою фифу притащил?

– Фифу? – хмыкнул Олежка. – Ну, не совсем, хотя... В общем, искренне надеюсь, что этому гостю вы будете рады. Мартин, заходи!

Что?!!

ГЛАВА 7

Вцепившись друг другу в волосы и отчаянно вереща, во мне боролись два желания – немедленно убежать наверх, дабы хоть немножко раскрасить физиономию, и треснуть брата по лбу чемнибудь тяжелым. Поленом, к примеру, вон, возле печки лежит. Ну что за самодеятельность, честное слово! Неужели нельзя было позвонить и предупредить?!!

Рука уже потянулась к полену, но осуществить победившее в нелегкой трехсекундной борьбе желание не удалось.

Потому что дверь широко распахнулась и в дом втиснулась огромная корзина цветов. Безумно красивая, она прекрасно осознавала производимое впечатление, и поэтому, хрустя прозрачным целлофановым платьем, старалась полностью прикрыть своего носильщика. Пусть все думают, что она сама плывет по воздуху!

Сердце икнуло и упало в обморок, оставив меня отдуваться в одиночестве. Нет, ну дуть на вошедшего с криком «Сгинь, нечистая сила!» я не собиралась, конечно, но общее онемение конечностей и анабиоз мозга имели место быть.

Пик ступора произошел тогда, когда изза букета выглянул наконец Мартин. За те несколько месяцев, что мы не виделись, он стал еще лучше.

Впрочем, это просто я по нему соскучилась очень. Потому что на самом деле мужчина моей мечты ничуть не изменился: высокий, худощавый, но не тощий, видно, что походами в спортзал он не пренебрегает, очень коротко подстриженные пепельные волосы, светлоголубые льдинки глаз, немного кривоватый, явно не единожды сломанный нос, черты лица нельзя назвать классическими, но в целом Мартин Пименов являл собой именно тот типаж, который мне всегда нравился. Просто квинтэссенция типажа. Никакой смазливости, но бездна мужской привлекательности. Особенно эти твердые властные губы, которые так хочется поцеловать...

Варвара! Немедленно прекрати! Срочно реанимируй превратившийся в розовый кисель мозг и веди себя прилично, пока никто не заметил твоего кретинизма. Тем более что Мартин уже чтото говорит.

Нацепив на лицо первую попавшуюся улыбку (надеюсь, не из арсенала довольной лошади), я судорожно заметалась по сознанию в поисках кнопки «ВКЛ». Ага, вот, нашла.

– ...без предупреждения, – ох, и голос тот же – бархатный, низкий. Простудился бы, что ли, осип или охрип, хоть какоето послабление для моей нервной системы. А Мартин, с сомнением поглядывая на меня (улыбка моя, похоже, получилась слегка олигофренической), продолжил свой спич, обращенный, как оказалось, к моим родителям: – Я собирался прислать эти цветы посыльным, но ваш сын уговорил меня поздравить Варю лично. Тем более что я очень многим обязан вашей дочери. Вы не смущайтесь, я сейчас уеду, вот только вручу цветы.

– Господи, ну что вы за ерунду говорите, Мартин Игоревич! – всплеснула руками мама.

– Просто Мартин, если можно.

– Мартин, голубчик, мы вам очень рады! – Мамуся не умеет притворяться, все ее чувства и эмоции обычно ласково жмурятся на лице и в глазах, и сейчас было видно, что она действительно рада гостю. – Мы бы лично пригласили вас, но и подумать не могли, что вас заинтересует столь скромный праздник. Домик у нас сами видите какой, с удобствами во дворе, еда и напитки тоже самые обычные, домашние...

– Вот именно, домашние, – улыбнулся Мартин. – Я уже сто лет не был на обычном домашнем празднике, без пафоса, без смокингов, вечерних платьев и бриллиантов, без вызывающих оскомину французских вин, которые принято пить на подобных мероприятиях, без устриц и фуагра, и, самое главное, без фальшивых улыбок и речей...

– Вот именно с такой скукотищи я и умыкнул Мартина, – встрял Олег. – Между прочим, с его собственного дня рождения, вот.

– Как? – Брови папы Коли изумленно подпрыгнули. – У вас тоже сегодня день рождения?

– Да, вот такое интересное совпадение, – усмехнулся Мартин и повернулся наконец ко мне: – Прошу прощения, Варя, что не поздравил сразу. Это вам, – он протянул мне упакованное в целлофан чудо. – С днем рождения!

– Спасибо. – Это очень хорошо, что ты отвлекся на объяснения с моими, я хоть смогла пинками вернуть к исполнению обязанностей слух, речь и, самое главное, разум. И паралич лицевых мышц, выдаваемый мной поначалу за улыбку, превратился в нормальную, человеческую. Во всяком случае, недоумение исчезло из глаз Мартина. – Очень красивые цветы. Ой, – я чуть не выронила корзину, оказавшуюся довольно тяжелой, – пап, поставь их куданибудь.

– Но чтобы видно было! – немедленно засуетилась мамуся. – На стол не получится, места мало. Давайка...

Они с папой занялись поиском достойного места для красотули, и напряжение, звеневшее в доме после появления неожиданного гостя, расслабленно отправилось курить во двор. Уж не знаю, что оно там выкурило – бамбук или камыш – но обратно оно так и не вернулось.

Потому что мне вдруг стало совершенно безразлично отсутствие боевой раскраски на физиономии, тем более что с макияжем играть в снежки довольно рискованно – засандалят в лицо, и будет там сплошной сюр.

И вообще, любят не за красоту, вот. Нечего на смазливое личико клевать, ты душу девичью узнай!

Ага, опять переклинило на дешевый пафос. Ты еще общий день рождения за знак судьбы прими, клуша романтичная! И тогда следующий этап – ночи напролет над какимнибудь сиропным романчиком из серии «Страсть под солнцем».

Нет уж, я лучше фантастику или детективы на сон грядущий напущу, тогда он, сон, пригрядет приключенческий.

В общем, я вдруг в одно мгновение успокоилась и пустила в душу радость. Наполнившую меня пузырящимся, как шампанское, счастьем.

Ведь это настоящее чудо – Мартин пришел ко мне на день рождения, сбежав с собственного! И, между прочим, бросив там свою грудастую Линду.

В носу опять защипало. Да что ж за напасть такая со мной творится! Надо срочно заняться аутотренингом, снова стать спокойной и невозмутимой.

Но это потом, а пока...

Буду пузыриться, главное – не взлететь к потолку.

Вдруг обнаружилось, что Мартина в комнате нет. Как нет и моего брата. Но расстроиться я не успела, потому что через мгновение дверь снова распахнулась, и мужчины внесли в дом... лимонное деревце.

Настоящее, в большом керамическом горшке, судя по их сопению, очень тяжелом. Деревце было метра полтора высотой, повесеннему зеленое, с кокетливо проглядывающими сквозь листву солнечножелтыми лимончиками.

– Это просто чудо какоето! – мама осторожно погладила нежные листочки. – Варенька, посмотри! За окном снега по пояс, а у нас настоящее лето! А пахнет как! Вот закроешь глаза – и словно гденибудь на берегу Средиземного моря оказался. В Италии или Испании! Какие вы молодцы, ребята!

– Это не я, это Мартин все придумал! – Олежка у нас за справедливость. – Когда мы сбежали с его дня рождения, заехали в магазин цветов корзину заказать, и там он увидел это. Причем оно не продавалось, интерьерный, так сказать, экземпляр. Но если господин Пименов чегото захочет, он это получает. И – вуаля!

– Варя, а вы что же молчите? – улыбнулся Мартин. – Вам не нравится?

– Нравится. – Я не молчу, я ждала, чтобы комок из горла убрался и дал мне говорить. – Очень нравится! Оно такое... живое. И солнечное. И летом пахнет. Спасибо вам, – ну вот, слезы все же капнули, но я успела стратегически спрятать лицо в густой кроне деревца, где поспешно вытерла глаза листиком. И едва не высадила себе глаз. – Ой, что это?

– Мой подарок, – напыжился Олежка. – Настоящий «Шопард», золотые.

– «Шопард»? – я осторожно сняла с ветки висевшие там изящные часики. – Господи, Олежка, да они же сумасшедше дорогие!

– Зато красивые, – расплылся в довольной улыбке брат. – Виолка, как увидела их, чуть слюной не затекла, потребовала их ей отдать. А когда я отказался – хвост трубой и усвистала.

– Виолка, как я понимаю, твоя последняя пассия?

– Типун тебе на язык! Не последняя, а недавняя. И вообще, не слышу слов благодарности!

– Спасибоспасибоспасибо! – Я обняла брата и чмокнула его в щеку, растрепав при этом тщательно уложенную гриву. – Ты самый лучший брат на свете!

– Да, я такой, – излишняя скромность никогда не была в списке недостатков Олега Ярцева. – Кстати, сестренка, ты еще не все плоды с веток сняла.

– В смысле?

– А ты присмотрись. Вооон, недалеко от той ветки, где часы были.

Вооон, недалеко от той ветки, где часы были, сверкало и переливалось колье. Обалденно красивое, я такие только на фото в журналах видела, из белых и черных бриллиантов.

– Олееег, – я с трудом уговорила норовившие выскочить из орбит глаза оставаться на месте, – ты что, банк ограбил?

– При чем тут банк?

– Но тогда откуда у тебя столько денег?!

– А это не от меня, это от Мартина.

– С днем рождения, Варя, – тихо произнес мужчина моей мечты, снимая колье с ветки. – Надеюсь, следующий год принесет вам только радость и счастье. Позвольте, я помогу вам надеть.

– Простите, – говорить было трудно, придушенное бабство верещало и норовило цапнуть колье жадными ручонками, но я справилась. Потому что так нельзя. – Я не могу принять это.

– Вам не нравится? – искренне удивился Мартин.

– Ну как такая красота может не нравиться! Но оно... Мартин, поймите, это слишком дорогой подарок! Я не возьму, извините. Цветы и вот это чудесное деревце – именно то, что надо. Спасибо вам за них огромное.

– Но...

– Все, ребятки, хватит спорить, – вмешалась мамуся. – Мартин, Варя права, это слишком дорогой подарок. Вы его спрячьте и давайтека к столу. Кстати, а вы не хотите переодеться? Если уж пришли на домашний праздник – долой смокинг и бабочку!

– Да мне не во что, – сухо проговорил Мартин, явно обиженный моим отказом.

– Ничего, возьмите вещи Олега, думаю, они вам подойдут.

Очень даже подошли. В пушистом свитере и джинсах Мартин стал таким домашним, таким уютным, таким... попрежнему холодным.

Но постепенно лед в его глазах начал оттаивать. А во время снежкового сражения сдержанный и пафосный олигарх окончательно превратился в хохочущего мальчишку.

Потом он вместе с мамой и папой пел песни, потом уминал за обе щеки пирог, вкусно прихлебывая его чаем и жмурясь от удовольствия, потом прыгал и кричал «ура» во время фейерверка.

Нормальный, веселый, компанейский мужик с теплыми сияющими глазами...

ГЛАВА 8

– ...представляете?!

Ох ты, опять отвлеклась, погрузившись с головой в воспоминания о своем самом лучшем дне рождения. Ведь больше трех месяцев уже прошло, может, хватит? Тем более что с тех пор господин Пименов больше не объявлялся. Потешил себя олигархушка простонародной экзотикой и вернулся к своим устрицам и Линде Стар, вон, на какомто приеме по случаю 8 Марта с ней засветился на многочисленных фото, таблоиды все чаще упоминают о возможной свадьбе самого завидного жениха России с известной моделью. Ведь ни с кем еще Мартин Пименов не имел столь долгих отношений!

Ну и пусть имеет дальше. И отношения, и...

Варвара, не пошли! Лучше заткни свои эмоции куда подальше и сосредоточься на клиентке, она, между прочим, к тебе уже месяц ходит, перешла точеными ножками в разряд постоянных, а таких пока немного.

Но они есть. Всего два месяца прошло, как я начала работу психолога, а ко мне уже пять человек приходят еженедельно. Ну а то, что контингент довольно однообразный – в основном мающиеся от безделья жены богатеньких мужей, – так мне, в принципе, все равно.

Тем более что работать с ними гораздо легче, чем с теми, у кого реальные психологические проблемы, ведь в большинстве случаев «кошмар, кошмар, кошмар!» этих дамочек надуманный.

Но данная конкретная девушка, во время беседы с которой я так бессовестно отвлеклась, пока ничьей женой не являлась, но очень стремилась к этому. Прямо как Линда Стар...

Варька, прекрати! Это, в конце концов, непрофессионально – проецировать на клиентов собственные эмоции и чувства! Да, она тоже модель, и высокая, и грудь такая же силиконовая, и блондинка, и низкий лобик не обезображен мыслительными морщинками, и в больших зеленоватосерых глазах не блещут искорки интеллекта, ну и что?

Карина Эшли (интересно, а она знает, что Эшли – просто одно из женских имен, а не фамилия?), по паспорту – Екатерина Сиволапова, фотомодель и актриса (клипы и рекламные ролики) являлась постоянной клиенткой того медицинского центра, где я открыла свой кабинет.

Девушка вовсе не была больна, она в медицинском центре пользовалась в основном услугами косметолога (уколы ботокса), пластического хирурга (грудь) и стоматолога (белоснежная искусственная улыбка).

А когда узнала, что в центре появился и психолог, немедленно записалась на прием. Это ведь так гламурно – иметь тонкую душевную организацию, не выдерживающую жестокости реального мира! Можно в разговорах с подругами или потенциальными спонсорами томно вздыхать и ронять между прочим: «Мой психотерапевт советует мне не замыкаться в себе, на своей боли...»

Круто.

И Карина стала моей постоянной клиенткой, хотя никаких комплексов или проблем у девушки нет. Она абсолютно уверена в убойности своей внешности, ведь благодаря ей (ну и отсутствию комплексов, конечно) она из Катьки Сиволаповой превратилась в Карину Эшли, имеет собственную, пусть и однокомнатную, но зато возле метро, квартирку, машину, часто снимается для журналов, в рекламе, в клипах – в общем, блондинка в шоколаде.

Одна проблема – папики возле девушки долго не задерживаются, а уж замуж вообще никто из них не звал.

Вот с этой «проблемой» она и ходит теперь ко мне. И оплачивает по довольно высокому тарифу возможность выговориться на эту тему. Потому что с подругами Карина боится быть до конца откровенной, они ведь тоже на охоте:

Ходят по планете

Девушки в короне,

Глазагубы в цвете,

Бюсты в силиконе.

ВицеМисс Субботы,

Девушка Апреля,

Подиумы, фото,

Слава на неделю.

Надо все и сразу –

Деньги, лимузины,

Тело на продажу,

Сердце в магазине.

Томный взгляд, улыбка –

Дама на охоте.

Допустил ошибку

И застрял в болоте.

Бедный парень,

Ты поверил

Сказочке той древней.

Нет, не станет

С поцелуем

Жаба королевой.

Правда, с бедными парнями Карина и ее подруги предпочитали не связываться, если только так, для развлечения, чтобы хоть немного отвлечься от трудной пахоты на постельной ниве у очередного пузатого и противного папика.

Потому что интересные во всех отношениях мужчины на Карину пока не клевали, и она почти на каждом сеансе выносила мне мозг нытьем по поводу «этой мартышки Линды». Вот же повезло девке – такого мужика отхватила! Самого Пименова! И почти два года уже удерживает, он ей и шубку подарил роскошную, и брюликами обвешал, и на курорты два раза в год возит! Может, еще и женится, Линда очень надеется, что удастся залететь от Мартина, тогда точно женится! Или хотя бы ребеночка обеспечивать будет по полной программе! Обидно, честное слово, ну чем она лучше меня? Почему мне достаются дряблые лысые мужчинки с потными лапами, а она заполучила такого классного самца!

И так далее, и тому подобное.

Моя нервная система уже на третьем сеансе Карины начала сбоить, мне все труднее было удерживать на лице внимательносочувствующее выражение, хотелось подойти к лежащей на удобной кушетке девице и вылить ей на голову кофе. Или хотя бы приглушить звук подушкой.

«Линда, Линда, Мартин, Линда...»

Но приходилось слушать и улыбаться как можно душевнее, кивать, изредка вставлять ожидаемые реплики – в общем, отрабатывать немалый гонорар.

И у меня, судя по всему, получалось неплохо, во всяком случае, Карина уверяла, что уходит после наших бесед душевно обновленная, оставив на кушетке накопившийся негатив.

Вот только отключаться во время этих «бесед» я стала все чаще. Видимо, подсознание, не выдержав подобного издевательства, приняло меры для защиты. И когда снова упоминалось неприятное мне имя, меня отправляли в астрал. Побродить там, повспоминать чтолибо приятственное, а не наматывать нервы на кулак.

Главное – кивать иногда и внимательное выражение не сменить на глуповатомечтательное.

Но сегодня я, похоже, убрела слишком далеко и упустила чтото важное, потому что Карина вдруг села и недовольно нахмурилась:

– Варвара Николаевна, вы меня что, не слушаете совсем? За что я вам деньги плачу, интересно?

– Простите, Карина, – мягко улыбнулась я и слегка поморщилась, массируя виски. – Я действительно упустила нить беседы, голова просто раскалывается от боли. По большому счету, мне следовало бы отменить сегодня наш сеанс, но я надеялась, что после приема лекарства все пройдет. Увы, не случилось.

– Мигрень? – заинтересовалась девушка. – Я слышала, что эта штука накрывает внезапно и никакие лекарства не помогают, надо просто переждать.

– Все правильно, Кариночка, – тяжело вздохнула я. – Гадость ужасная! Вы меня извините, пожалуйста, что так получилось.

– Да ладно, бывает, – отмахнулась та. – Но платить за сегодняшний сеанс я не буду.

– Разумеется.

– А когда мне прийти снова?

– Как обычно, через неделю.

– Но мне поздно через неделю, мне срочно надо!

– Что именно вам надо? – несколько офонарела я.

– Ну как же! Ваша помощь, ваш совет! Я же рассказывала! Ах, ну да, мигрень, – досадливо поморщилась Карина. – Варвара Николаевна, я приду завтра, и мне все равно, есть у вас время или нет. Раз уж я зря потратила время сегодня, вы обязаны принять меня вне очереди!

– Ну хорошо, – я открыла свой ежедневник с записями. – Посмотрю, кого можно перенести, на завтра все расписано. – Ну, если честно, пока не все, но это никого не касается. – Тааак, похоже, придется отдать вам мой обеденный перерыв, ничего не поделаешь, моя вина.

– Вот именно, – поджала лицевой силикон Карина. – Так во сколько мне приходить?

– В двенадцать.

– Хорошо, буду. И надеюсь, к этому времени ваша мигрень пройдет.

– Я ее очень попрошу, – вежливо улыбнулась я, пнув под столом себя в левую лодыжку.

Намеревавшуюся прицельно засандалить... хотя нет, в моем случае – затуфлить точнехонько в задний бампер гламурной грымзы.