Текст книги "Нильфийка Ангардории"

Автор книги: Анна Найденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 8 − Троица

Три нильфийки сидели на черепичной крыше какого-то заброшенного дома. До возвращения в Ангардорию еще оставалось время. Пышечка Надин развернула бумагу и вгрызлась зубами в гамбургер, от которого струился такой запах, что было невозможно удержаться. Она зажмурилась и жевала с таким аппетитом, словно не ела всю неделю.

Вера сидела рядом и пила через трубочку коктейль с лаймом и мятой. Она поправила на себе свое любимое серое строгое платье, заправила за ухо светлую прядь волос, сделала глоток освежающей жидкости и зажмурилась.

Надин доела гамбургер и облизала пальцы.

− Боже, девочки, как же это вкусно! Ну почему в Ангардории такого нет, а? Почему там такая скука смертная? За вот это, − она кивнула на пустую обертку из-под гамбургера − можно жизнь отдать! Лави, а ты почему не ешь?

Лави бросила равнодушный взгляд на гамбургер, лежавший рядом с ней. Запах искушал, но аппетита совсем не было.

− Бери, если хочешь, мне перехотелось, − сказала Лави.

Надин пожала плечами, взяла гамбургер, развернула бумагу, в которую он был завернут, и с аппетитом откусила крупный кусок. Да так, что подавилась. Лави и Вера похлопали ее по спине.

Надин откашлялась, по щекам побежали слезы. Она подышала, пришла в чувство, перевела взгляд на гамбургер и снова накинулась на него так, будто от этого зависела вся ее жизнь.

Вера хмыкнула и отвернулась от Надин. У нильфийки Надежды была большая слабость к еде, особенно к человеческой. Равни запрещала прикасаться к чему-либо в мире людей, но нильфийки нарушали этот запрет. Как можно служить людям и держаться подальше от этих лакомств?

Лави рассматривала черепичные крыши домов смотрела прямо перед собой.

− Что с тобой? − Спросила Вера. − Выкладывай, давай! Вижу, тебя что-то мучает.

− Ага, и не ешь ничего, − ответила Надин и икнула.

Лави пожала плечами.

− Да особо ничего. Просто это мой первый день. Видимо, перенервничала − вот и все!

− Ну, нам-то ты не заливай! Мы дружим с самого детства, − сказала Надин, запихнув в рот остатки булки с мясом и кусочком соленого огурца.

− Думаю, куда могла пропасть мама?

Надин дожевала остатки еды и задумчиво посмотрела на подругу.

− Думаю, она где-то здесь, − продолжила Лави.

− Где это здесь? − Нахмурилась Надин. Догадка осенила пышечку, ее глаза округлились. − Ты хочешь сказать, она в мире людей?

Лави кивнула.

− Я мечтала отправиться на ее поиски сразу, как попаду в мир людей. Я сюда попала. Но нет никаких сил ее искать. − Лави грустно вздохнула. − Даже не представляю, с чего начать. Все эти годы я искала ее в Ангардории. Даже обыскала обитель Равни, и ничего…

Вера и Надин снова переглянулись. Видимо, это вошло в привычку.

− Ты… Что сделала? − Осторожно переспросила Вера.

Лави вздохнула.

− Ну не может же такого быть, чтобы нильфийка просто исчезла, а ее медальон нашли у границы. Она как будто она сквозь землю провалилась. Если ее нет в Ангардории, то она здесь. Я думала, что ее медальон даст мне хоть какую-то подсказку…

Надин и Вера с сочувствием посмотрели на подругу.

− Что, если она и, правда, мертва? − Лави закрыла глаза. Думать об этом было невыносимо. − Ее нет рядом столько лет, а я по-прежнему думаю, что она просто застряла в мире людей и не успела вернуться в Ангардорию. Что, если она жива, но находится в опасности, и ей нужна помощь, а я просто сижу на этой крыше и теряю время?

Вера отодвинула пустой стаканчик со льдом, присела возле Лави и обняла ее.

− Лави, хватит себя накручивать. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, понимаешь? Главное, что ты не опускаешь рук. Честно признаться, я бы уже давным-давно сдалась, а ты продолжаешь. Притом, что, даже если Лавьера в опасности, она не даст себя в обиду. Уж кто-кто, а она сможет за себя постоять!

− Точно-точно! − Закивала Надин, с грустью поглядывая на пустую обертку гамбургера.

− Надежда всегда есть, Лави, − сказала Вера.

Надин с благодарностью кивнула ей.

− К тому же теперь ты можешь продолжить свои поиски, но уже в мире людей, − продолжила Вера.

− И знаешь, что? − Сказала Надин. − Ты только скажи, чем мы можем помочь.

Вера улыбнулась и кивнула.

В глазах Лави защипало от набежавших слез. Она заморгала, но слезы уже потекли по щекам. Все слова застряли комом в горле. Она положила голову на плечо Веры. Надин подвинулась поближе к Лави и обняла ее.

Глава 9 − Медальон

Лавур стало хуже: сжало грудную клетку, дыхание было тяжелым. Уставшая после первого дня в мире людей Лави тут же помчалась за целителем. Мрачный старичок в темной мантии дал нужные зелья и прописал домашний режим. «По крайней мере, это не смертельно», − сказал он.

Лави ухаживала за бабушкой, дала ей снадобье, напоила целебным отваром и лежала с ней на одной кровати, пока та не уснула.

− Что-то идет, Лави. Что-то страшное, − в бреду причитала бабушка.

Лави гладила ее по голове и пыталась успокоить, но та выкрикивала одни и те же слова.

Нильфийка взяла со стола целебную успокаивающую мазь, которую целитель наказал втереть в тело, если Лавур не станет лучше. Лави отвинтила крышечку от пухлого пузыречка и зачерпнула восковую жидкость, которая наполнила комнату запахом сосновых шишек.

Лавур умолкла, черточки ее лица разгладились. Грудь мерно поднималась и опускалась.

Лави перешла в свою комнату и уставилась в потолок. Так странно − в мире людей она мечтала завалиться на кровать поскорее, а теперь не может уснуть. Она пролежала так несколько часов, а потом неожиданно уснула.

Острая боль в груди мгновенно ее разбудила. Она покосилась туда и ахнула. Боль причинял мамин медальон. Он нагрелся, вспыхивал красным и пылал жаром, словно желал проделать дыру в груди.

Лави моргнула, взяла раскаленный медальон в руку и крепко сжала. Руку обожгло, но девушка продолжала удерживать его в руке, словно так и должно было быть.

В Ангардории взвыла сирена. Лави дернулась, обернулась к прозрачной стене и разжала кулак. Медальон погас. Лави удивленно покосилась на него. Ну и что это было?

Она поспешно взлетела в воздух и полетела в комнату бабушки. Та по-прежнему спала.

Лави только отважилась ее разбудить, как сирена утихла. Нильфийка вернулась в свою комнату. Она подошла к прозрачной стене, чтобы понять, что происходит за стенами дома, но Ангардорию накрыла ночная мгла.

***

Второй день в мире людей дался Лави легче. Активированный медальон придавал сил, и она чувствовала себя бодрее.

Сегодня на волшебном лоскуте, который проецировался с кулона, был предписан дом престарелых.

Это место что-то перевернуло в груди нильфийки. Как только она оказалась внутри, на нее вновь накатили воспоминания. Почему-то хотелось сбежать так же, как и в тот день, когда она впервые оказалась в больнице. Страшно! Но едва она оказалась в большой комнате с желтыми в белый цветочек обоями, с паркетным полом, с большим окном, занавешенным белоснежной занавеской − от сердца отлегло. Обстановка казалась домашней и уютной. На большом круглом столе, за которым сидели мужчины в очках и играли в шахматы, стояла ваза, инкрустированная стразами, в ней стояли нежно-розовые пионы.

На продолговатом синем диване сидели три бабульки и что-то громко обсуждали, размахивая руками и хохоча в голос.

Еще одна пожилая женщина сидела в кресле-качалке и вязала спицами свитер. Она казалась сосредоточенной и даже высунула кончик языка, помогая себе продеть петлю.

Внимание Лави привлекла пожилая дама в панамке с пчелками. Она сидела лицом к окну и грустила. На морщинистом лице читалось отчаяние и безысходность, в глазах стояли слезы. Она словно кого-то ждала или скучала по этому человеку.

Лави тут же нахмурилась. В голову сразу прокрались мысли о Лавур. Она осталась дома с целителем, который обещал за ней присмотреть. Он уверял, что у бабушки ничего серьезного, но в таком возрасте уже стоит себя поберечь.

Переживания за Лавур взяли верх, и Лави, не раздумывая, приблизилась к старушке в смешной панамке. Позабыв о том, сколько сил она потеряла после прикосновения к Кристоферу, девушка коснулась руки старушки. Сначала ничего не происходило, старушка по-прежнему смотрела перед собой, нахмурившись. А потом она ахнула и прикрыла глаза. По щекам потекли слезы, уголки губ подскочили вверх, на лице застыло выражение блаженства, плечи распрямились.

Лави наградила пыльцой каждого, кто был в комнате, наслаждаясь их улыбками и радостными лицами, а потом отправилась к своим подругам.

За горизонтом садилось солнце. Три нильфийки сидели на черепичной крыше того же самого дома. Лави не слышала своих подруг, сжимала медальон в кулаке и думала о прошлой ночи.

Надин запихивала в рот картошку фри и запивала ее апельсиновым соком. На лице девушки отражался восторг и безудержное счастье. Вера откусила кусочек зефира, прожевала и спросила:

− Слышали, что вчера произошло в Ангардории?

Надин закивала головой, прожевала картошку:

− Ага, мама говорит, что одна из нильфиек не вернулась домой.

Лави нахмурилась и повернулась к Надин.

− С чего ты это взяла?

Надин пожала плечами.

− Ну, не знаю. Просто странно все это! Мама говорит, что такое уже когда-то было. − Лави встретилась с глазами Надин и все поняла. Она имеет в виду тот самый случай, когда Лавьера пропала.

− Ты ее имеешь в виду? Маму?

Надин кивнула и обеспокоенно посмотрела на Лави. Зря она снова заговорила на эту тему. Но ведь не специально!

− Я не помню, чтобы в тот день была сирена, − заговорила Лави. − Ночью к нам домой заявилась Равни, вот и все.

− Это так, но до того случая и не было никакой сирены, а потом Равни приказала стражам порядка их установить.

Надин закинула в рот три продолговатые картошки и втянула сок через трубочку. Вера молча слушала и думала о чем-то своем.

− О, я вот о чем подумала, − с набитым ртом произнесла Надин. − Я тут стащила из книжного кое-что…

Надин вытащила из-под платья тонкую книжонку в мягком переплете.

Вера удивленно посмотрела на Надин, ее брови поползли вверх. Читать пышечка не любила, это знали все в Ангардории. Она считала это скукой смертной!

− Зачем? − Спросила Вера.

− Ну как же? Мы обещали Лави помочь найти ее маму. Забыла, что ли?

− Конечно, нет, − ее подруга нахмурилась. − Только совершенно не понимаю, как нам это поможет.

− Я стащила детектив, между прочим. В нем ищут пропавшую девушку. Исчезла, и все! Никто ее не видел и не слышал о ней. Улавливаешь суть, а?

Лави посмотрела на книжку и взяла ее в руки. Книга в мягком переплете, страниц немного, а от мелкого шрифта быстро заболели глаза. И ни одной картинки, как в ее детских книжках.

− Ты знаешь человеческий язык? − Удивленно спросила Вера.

Лави прикусила язык. Она тоже знала язык людей. Не все, конечно, только то, что могло ей пригодиться в человеческом мире и для поиска мамы. Но говорить об этом она не стала.

− Конечно! Мама обучила меня ему. Ну, так, на всякий случай. Не забывайте, девочки, что я из семьи нильфиек Надежды. Мы заглядываем в будущее, просчитываем шаги наперед. Бабка Нэд говорит, что однажды люди и нильфийки будут жить вместе. Так почему бы не подстраховаться?

Лави посмотрела на Веру. Обе подавили улыбки.

− То есть ты думаешь, что мы прочитаем эту книжку и найдем Лавьеру? − Продолжила Вера.

− А что тут думать-то? Конечно, найдем, − вполне серьезным тоном ответила Надин. − Вот ты, Лави, что помнишь о том дне?

− В каком смысле?

− Ну, не заподозрила ли ты чего-нибудь? Может, Лавьера нервничала или хотела что-то тебе сказать?

Лави на миг растерялась, припоминая события того дня.

− Она не хотела, чтобы Лавур брала меня с собой в мир людей. Они спорили о чем-то, ругались. Лавур еще сказала, что мама была сама не своя.

− Вот видите! − Восторженно произнесла Надин. − Я же говорю: книжка − драгоценность! − Надин погладила мягкую обложку.

− Ну, и дальше что, сыщик? − Спросила Вера.

− А что-что? Не знаю пока. Дочитаю до конца и скажу.

Лави вздохнула.

Вера взяла книжку из рук Надин.

− И когда ты только успела ее стащить?

− Когда-когда? − Проворчала пышечка. − Пока ты возилась в больнице. Кстати, Кристоферу уже лучше. Врачи говорят, что случилось чудо, и он идет на поправку. Вот так вот! Эх, боюсь, я больше его не увижу. Привязалась я к нему!

− Надеюсь, ты понимаешь, что брать ее в Ангардорию нельзя! Впрочем, как и воровать! И, Надин, книжку надо вернуть обратно!

− Да знаю я! Прямо сейчас верну ее обратно в магазин, а завтра возьму и дочитаю. − Надин развернулась к Лави − А ты вспомни еще какие-то детали. Это важно для дела.

− Всенепременно! − Ответила Лави, подавив улыбку. Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться и не кинуться подруге на шею. Ее подруга детства выглядела забавно, строя из себя детектива.

Лави невольно прикоснулась к медальону и тут же стала серьезной. Все-таки была одна деталь, которая как-то могла быть связана с мамой, но говорить о ней подругам она не стала.

Как можно кому-то признаться, что медальон неожиданно вспыхнул на груди, и после этого взвыла сирена?! Связано ли это как-то между собой? Для начала нужно самой во всем разобраться.

Надин протяжно вздохнула, бросила печальный взгляд на книгу, взмыла в воздух и исчезла из поля зрения.

− Книжку полетела возвращать, − произнесла Вера. − Все-таки смешная она у нас, согласись?

Лави удивленно посмотрела на Веру. Из них троих Вера была самой немногословной и собранной. А, помимо того, и красавицей.

− И, Лави, − Вера взяла подругу за руку. − Я верю, что твоя мама жива.

Лави уставилась перед собой, в горле застряли все слова. Глаза увлажнились от слез, но она моргнула, и они исчезли.

− А вот и я! − Сказала Надин и плюхнулась рядом с Верой. − О чем шепчетесь?

Не успели они произнести и слова, как все три медальона засияли небесным светом.

− Равни вызывает! − Спохватилась Вера. − Скорее!

Глава 10 − Собрание

Нильфийки Ангардории собрались на том самом месте, где обычно происходил Обряд. Светлое небо стало пурпурно-оранжевым перед тем, как Ангардория погрузится в сон. Лави приземлилась на ноги на воздушную массу. Обвела глазами толпу. Здесь собрались все: взрослые женщины, старухи с седыми космами и малыши, жавшиеся к мамам. Нильфов-мужчин здесь не было, на собраниях они не присутствовали. И это была еще одна загадка, которая не укладывалась в голове.

Нильфийки Зависти стояли с прямыми осанками и приподнятыми подбородками. Нильфийки Тревоги, как и всегда, жались друг другу, сутулились и кусали губы. Они постоянно нервничали, поправляли платья и накручивали других. Нильфийки Ревности держались за руки, иногда гладили друг друга по волосам и с улыбкой что-то шептали друг другу.

Равни появилась из ниоткуда. В правой руке сиял, словно усыпанный бриллиантами, белоснежный посох. На лице − ни единой эмоции. Она обвела взглядом толпу, встречаясь взглядом с каждой нильфийкой.

− Я собрала вас здесь, чтобы предупредить и обезопасить, потому что вы все − моя семья. − Она произносила каждое слово спокойно, будто говорила о погоде. − Прошлой ночью кто-то проник в Ангардорию.

Троица находилась в центре событий. Надин, стоявшая слева от Лави, открыла рот и нахмурилась. Вера внимательно смотрела на Равни, думая, что та пошутила. Но все было более чем серьезно.

Остальные нильфийки по-разному отреагировали на эту новость: кто-то поджал губы, кто-то ахнул и прикрыл ладонью рот, а кто-то просто слушал, не выказывая никаких эмоций.

− Стражи Ангардории ищут преступника. Мы полагаем, что это человек.

По толпе пробежал шепот вперемешку с возмущением и удивлением. Надин еле устояла на ногах и чуть было не упала в обморок, но Лави и Вера подхватили ее с двух сторон. Надин побледнела и перепугано смотрела перед собой.

«Все будет хорошо», − прошептала Лави ей на ухо.

− Если кто-то из вас найдет преступника, тут же сдайте его мне! − Громко произнесла Равни.

− Что с ним будет? − Спросила нильфийка Тревоги.

− Я верну его обратно в мир людей, − ответила Равни.

Лави снова обвела глазами толпу, и из ее груди вышибло воздух. Здесь была Лавур. «Разве она не должна лежать в постели?».

Лавур казалась вполне здоровой, на ее щеках проступил румянец. Целителя рядом с ней не было, и это было странным. Она надела свое любимое бирюзовое платье, на грудь нацепила украшение из жемчужинок и медальон силы.

Бабушка внимательно слушала нильфийку Равновесия и не сводила с нее глаз. Cжала руки в кулаки, схватилась за украшение из жемчужинок и теребила его.

«Неужели она нервничает?» − пронеслось в голове у Лави. Но эта мысль сразу сменилась другой: «В этом нет ничего удивительного. Сейчас все нильфийки нервничают. Ну, практически все! Ведь еще ни разу в Ангардорию не проникал человек!».

Миг − и шею снова что-то обожгло. Лави мгновенно опустила глаза на грудь. Ужас пригвоздил ее к месту, когда она увидела, что медальон снова вспыхнул. Лави взяла его и крепко сжала в кулаке.

− Что с тобой? − Прошептала Надин. − Теперь тебе плохо? Ну и новости, скажи?

Лави хотела покачать головой и ответить, что все в порядке, но не смогла. Она не дышала в ту минуту, когда несколько десятков глаз уставились на нее. Не дышала и тогда, когда Равни оттолкнулась ногами от зефирного облачка, взмахнула крыльями и направилась к ней. Лави сглотнула ком в горле. Что, если это мама так подает ей знак? Нельзя, чтобы пылающий медальон увидел хоть кто-то, особенно Равни!

Правительница Ангардории оказалась в двух шагах от нее. Краем глаза Лави увидела, что Лавур прожигает внучку взглядом и поджимает губы.

− Что там у тебя, Лави? Что ты прячешь? − Поинтересовалась Равни.

Лави крепче сжала в руке медальон. По спине пробежал пот.

− Разожми кулак! − Приказала правительница Ангардории.

Лави втянула носом воздух. «Все хорошо! Ничего плохого не произошло! Я просто скажу все как есть!».

Надин и Вера переводили взгляд с подруги на правительницу Ангардории и обратно.

Лави разжала кулак, в котором был зажат медальон. Равни внимательно посмотрела на него. Ни удивления, ни злобы не отразилось на ее лице. Ничего, кроме скуки и полного спокойствия. Лави еле держалась, чтобы не закричать от боли. Как же дико горячо!

Равни прикоснулась пальцами к медальону, сжала в своем кулаке и закрыла глаза. В этот момент сердце Лави ушло в пятки. Равни подержала медальон в руке, резко развернулась и полетела обратно к своему зефирному облачку.

Лави вздохнула с облегчением, но тут же ощутила такой страх, что у нее задрожали колени. И, кажется, Равни это почувствовала.

− Все свободны! Всем разойтись! − Произнесла правительница, как ни в чем не бывало.

Толпа рассосалась, нильфийки полетели к своим домам. Все, кроме Надин и Веры. Лавур уже приближалась к троице, ее брови сошлись на переносице. Поджатые губы и нахмуренные брови говорили о ее недовольстве, а бледное лицо − о страхе.

Лави перевела взгляд на медальон. Он по-прежнему пылал. Почувствовала ли это Равни? Почему она ничего не сказала? Неужели он ее не обжег?

Боль уступила место приятному теплу в груди.

− Ты чего? − Шепотом спросила Надин.

− Что ты видишь? − Тихо спросила в ответ Лави.

− Где? − Нахмурилась нильфийка Надежды.

− Медальон. Каким ты его видишь?

− Ну, каким-каким… Чересчур ярким. Сердечко это странное. Глупость редкостная! Нет, не нравится мне ваш медальон. Вот у нильфиек Надежды − я понимаю! Цвет более спокойный и приятный.

Вера насторожилась, когда посмотрела на Лави:

− Лави, ты побледнела. Может, расскажешь, что случилось?

− Ты тоже ничего не видишь? − В панике прошептала Лави.

− Да что мы должны увидеть? − В сердцах выкрикнула Надин и покосилась вправо, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит. Вдали она увидела свою маму и бабушку, которые о чем-то шептались, не глядя в их сторону, и тут же взяла себя в руки.

− Какой медальон? Он обычный или стал ярче?

Обе нильфийки внимательно присмотрелись к медальону.

− Да такой же, как всегда! − Нахмурившись, произнесла белокурая красавица. − А что?

Лави облегченно выдохнула и прикрыла глаза.

− Ничего, все в порядке. Никак не привыкну к миру людей. Сплю плохо. Вот и мерещится всякое…

Подруги переглянулись и по-прежнему с опаской смотрели на Лави.

− Разве Равни не приказала расходиться? − Произнесла Лавур, сводя брови на переносице.

Нильфийки поздоровались с Лавур, извинились, попрощались с Лави и двинулись к своим семьям.

Глава 11 − Шкатулка

Лавур вела себя странно. Она выглядела растерянной, пролила на себя чай с фенхелем, вместо лепешки взяла со стола салфетку. Потом, конечно, выплюнула и чертыхнулась, совсем как человек, но Лави косилась на бабушку весь вечер и ждала хоть каких-то объяснений.

− Как ты себя чувствуешь? − Спросила Лави обеспокоенным голосом.

Ответа не последовало.

− Лавур? − Окликнула ее Лави, и бабушка, наконец, подняла на нее глаза.

− Ты что-то сказала?

− Сказала. Как ты себя чувствуешь? Тебе уже лучше?

− А это, − Лавур отмахнулась. − Ничего серьезного. В моем возрасте это в порядке вещей. Целитель прописал больше отдыхать и спать.

Лави не стала спрашивать у бабушки, почему она вышла из дома вместо того, чтобы отдыхать. Это еще сильнее разозлило бы Лавур, зная ее нрав.

− Тогда что тебя беспокоит?

− А с чего ты взяла, что меня что-то беспокоит? − Возмутилась Лавур и тут же успокоилась. Лави наклонила голову набок.

− Ну ладно, что уж тут скрывать. Все равно уже пришло время. Меня действительно кое-что тревожит.

Лави подвинулась к ней поближе.

− Твой медальон, − обеспокоенным голосом произнесла Лавур. − Когда он загорелся?

Лави побледнела и сглотнула ком в горле.

− Хочешь сказать, что ты тоже это видела?

− Еще бы! Он пылал ярче солнца! Так когда это случилось?

− Вчера ночью, когда я спала. Он разбудил меня, а потом в Ангардории взвыла сирена.

Лавур задумалась.

− То есть там, среди нильфиек, это случилось во второй раз?

− Да. А что? − Недоверчиво ответила Лави, покосившись на бабушку. − Ты знаешь, что это все значит?

− Не знаю, − тихо ответила Лавур. − Но думаю, это как-то связано с твоей мамой. И странно, что он погас, как только мы переступили порог дома.

Внутри Лави вспыхнула надежда.

− Хочешь сказать, она жива? − Прошептала Лави, словно кто-то мог их услышать.

− Не знаю. Но не нравится мне все это. И, на наше счастье, Равни ничего не увидела, как и все остальные.

− Ты уверена? Ну, что она и правда ничего не увидела?

− Конечно! Она бы уже забрала у тебя медальон и устроила допрос!

− То есть ты хочешь сказать, что это видим только мы?

− Похоже, так. Похоже, так, − пробормотала Лавур. − И, думается мне, что это послание, дитя мое.

Лави покосилась на медальон. Сейчас он был обычным.

− Послание? Что-то не похоже.

− Думаю, настало время показать тебе это!

Лавур встала со стула, взмахнула крыльями и полетела в комнату Лави.

Лави ошарашенно уставилась на нее.

Она догнала бабушку и прыснула, когда увидела, как из-под ее кровати торчат бабушкины ноги.

Лавур достала из-под кровати пыльную шкатулку, с которой Лави не сводила глаз, удивляясь, как за все эти годы не нашла ее у себя под кроватью. Замка на шкатулке не было, но она была плотно закрыта.

− Лавьера скрыла ее от тебя. Не хотела, чтобы ты нашла эту вещь раньше времени, − сказала Лавур, словно прочитав мысли внучки.

Лавур зажмурилась, сидя на полу, и скорчилась от боли. Ей снова нездоровилось.

− Не делай резких движений. Побереги себя. Я сама все достану, если нужно, − обеспокоенно произнесла Лави.

Лави приземлилась на ноги, кинулась к бабушке и помогла той подняться. Уложила ее на кровать, устроилась рядом и обняла.

Но Лавур словно не слышала внучку. Она указала вялой рукой на шкатулку, оставшуюся на полу.

− Это принадлежало твоей матери. Возьми ее.

Лави встала с кровати, взяла шкатулку с пола. Небольшая по размеру, с какими-то закорючками и символами, она была выкрашена зеленой краской, уже облупившейся от времени.

− Подожди! Откроешь ее одна. Если будут вопросы, задавай. Но думаю, вопросов быть не должно.

Бабушка кое-как встала с кровати, отмахиваясь от помощи Лави и бормоча себе под нос, что беспокойство внучки загонит ее в могилу. Лави ошарашено смотрела в спину бабушки и была готова в любую секунду сорваться с места и помочь ей дойти до кровати.

За дверью скрипнула кровать. Значит, бабушка улеглась спать! Лави хотела отправиться вслед за ней и укрыть ее легким, как пушинка, теплым и уютным покрывалом, но перевела взгляд на шкатулку и все мысли вылетели из головы.

Дрожащими руками девушка прикоснулась к шкатулке, набрала полную грудь воздуха и только отважилась открыть крышку, как грудь снова обожгло болью. «Хорошо, что на телах нильфиек не остается следов от медальонов. Ни ушибов, ни синяков, ни ожогов», − подумала она.

От обжигающей боли Лави вздрогнула. Шкатулка упала на пол, но не открылась. Лави хотела поднять ее, но медальон засиял так ярко, что она прикрыла глаза рукой от этого яркого света.

Из головы вылетели все мысли. Стало тяжело дышать. Она подняла руку, чтобы схватить медальон, но тело словно превратилось в камень и не слушалось. Миг − и она провалилась в сон.