Текст книги "Бессонница"

Автор книги: Анна Максай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 15
Министерство

Мы проезжали мимо больших деревьев, красивого сада и чистых улиц. Как было мне жалко, что я не успела всё это осмотреть! В душе теперь было всё пусто и тихо. Никто не ныл у меня в душе и не предупреждал об опасности. Значит, пока не о чем волноваться, но всё это было слишком странно. Будто затишье перед бурей. Почему то хотелось кричать, что бы избавиться от этого. Наверно, это неизвестность.

   -Что будет дальше, а?– с надеждой спросила я у Марка. Только с ним я могла успокоится. Теперь я поняла, что такое любовь.

   -Я не знаю, Эли. Наверно всё таки нам будет предоставлена возможность переговорить с министерством. Это наша единственная возможность,– сказал он тоскливо и посмотрел в небольшое окошко наверху.

   -Почему всё так получилось? Кому мы сделали плохо?– чуть ли не плача спросила я свой постоянный вопрос. Я знаю, это ребячество, но по ркайней мере мне становилось лучше, пусть даже не на много.

   -Это случилось из-за того, что раньше мы не скрывали свою сущность. И ты, и я, говорили, что мы не спим по ночам. Мы не считали это тайной. Я подумал об этом только тогда, когда прочёл эту злополучную книгу, которая хоть и помогла нам настроится на это. Как только я понял это, я ушёл из дома, никому ничего не сказав, потому что знал, что никому дома не нужен. У всех были свои дела и заботы. Меня даже не кормили и не разговаривали со мной. Поэтому они вздохнули облегчённо, когда я ушёл. Я тоже не жалел, ведь если бы не ушёл, то не встретил бы тебя.

   Если бы мы не говорили никому, кто мы есть на самом деле, то возможно, никакой беды не произошло бы. Потому что твои одноклассники поверили тебе, как только прочитали ту утреннюю газету,– закончил говорить он. Меня так заинтересовала эта история, что я нашла тему для продолжения разговора.

   -Кто "они"?

   -Это моя семья– мать и сестра. Сестре сейчас двенадцать и её зовут Настя. Она меня сильно любит, и покидать её мне было трудней всего. Мама, которая считает меня дьяволом и не пытается мне помочь с моей проблемой. Она привыкла, что ей всегда достаётся всё самое лучшее, поэтому когда родился я и превратился в бессоника, она сильно разозлилась. Ещё у меня есть папа, но он переехал жить в Лондон, так как не мог стерпеть маму. Мы иногда созванивались, но в последнее время связь оборвалась. Он тоже меня любит, но сказать об этом не может или не умеет. Мама начала считать предателем всякого, кто со мной начинал дружить или общаться, поэтому с Настей я общался ночью, когда она полу-сонная. В тоже время, ночью, я разговаривал с папой по телефону. Мне это не нравилось, но жить на улице я не хотел, до тех пор, пока не встретил тебя,– объяснил он.

   Как можно оставить свою сестру в таком положении, тем более и с такой мамой? Наверное, Настя любит её, поэтому и живёт с ней. Но я бы ушла с Настей, если бы была на месте Марка.

   -Почему ты ушёл без Насти?– теперь мне было очень жалко ту девочку.

   -Каролина любит её слишком сильно, что бы стерпеть её уход,– сказал он. Я поняла, что Каролина– мать Марка.

   -Ты жалеешь, что ушёл?

   -Иногда да, но лишь потому, что не могу простить это себе по отношению к сестре. Когда я ушёл, то несколько дней подряд я посматривал в её окно– она не спала, а сидела, подперев под себя ноги, и плакала. Мне очень хотелось её утешить, но показаться на её глазах я не мог– она бы сказала об этом маме.

   -Ты хочешь увидиться с папой?– теперь я боялась, что если мы спасёмся и выживем, он убежит от меня к своей семье.

   -Да, хочу. Но если мы спасёмся, то я не буду убегать от тебя к ним, я буду жить с тобой, если ты мне разрешишь.

   -Спасибо тебе за такие слова, Марк. И ты сможешь жить у меня столько, сколько пожелаешь, но сейчас я не стерплю твоего ухода,– сказала я и не смогла представить как я буду жить, если он предаст или уйдёт от меня. Но он же сказал, что не уйдёт, значит не уйдёт, ему я могу доверять.

   -Конечно, я не уйду,– сказал Марк. Но в его голосе звучало ещё что то, кроме успокоения. Сожаление, грусть... Но я это списала на волнение из-за скорого будущего.

   -Давайте, пошевеливайтесь,– сказал громила и вытащил нас всех за шиворот и толкнул ко входу в министерство. Это было новое, красивое высокое здание, выполненое в коричневых тонах.

   Когда мы все, пять человек, вошли в это здание, на нас все стали очень пристально смотреть и перешёптываться. Интересно, это ко всем бессоникам так относятся и так их встречают? Мы подошли к секретарю. Им был пожилой человек. Когда наши огромные и злые сопровождающие подошли к нему, он вежливо поздоровался.

   -Здравствуйте, мистер Эванс, мистер Локгуд, мистер Кеверелл,– голос был приятным,– и эти пять человек все бессоники?

   -Нет, только двое из них,– сказал тот русый, мистер Эванс, и остальные подтвердили,– а другие родители этой девчёнки и её подруга.

   Секретарь посмотрел на меня, а потом на Марка. Было такое ощущение, будто он очень хочет нам помочь, но никак не может.

   -Что такое?– спросила я у него, когда мистер Эванс со своими начали разговаривать с какой-то группой людей.

   -Эти люди очень плохие, детка. Но я хочу вам сказать, что уйти от них всегда можно ночью. Они прячут ключ от камеры под ковром, когда вы отвлечётесь. Но будте осторожны– если вы не сможете уйти за один раз, то больше вы никогда отсюда не уйдёте. Если вас поймают, когда вы уже выйдите из камеры, то с вами будут договариваться об образе вашей жизни в дальнейшем, но если вас поймают раньше этого, то беды не избежать,– сказал он и быстро принялся разговаривать с мистером Киром о свободных камерах в министерстве,– Если что, то меня зовут мистер Бейрон,– сказал секретарь. Так как он был англичанином, говорил он на своём языке. Мне повезло, что я знаю такой нужный в мире язык.

   -Спасибо,– сказала я секретарю, когда мы начали уходить.

   -Но помни мои слова и будь осторожной с Марком– он чего то не договаривает, он предатель.

   -Почему???– начала возмущаться я. Но он просто отвернулся и еле слышно ответил.

   -Это была приманка.

   Тут нас всех повернули в сторону лифта и приказали стоять на месте. Я всё ещё думала, прав ли тот секретарь, или нет. В душе появилась маленькая нотка сомнения. Теперь придётся его спросить об этом. Но что ещё ему нужно знать, если я итак всё ему рассказала. Я ему доверилась, а он меня наверно просто использовал, что бы прийти в мою жизнь в такой её момент, когда нужен человек, которому всё можно рассказать!

   Нет, я думаю он был не прав. Марк не может так со мной поступить, он же меня любит... Но теперь и это казалось сомнительным, каким то призрачным. Я посмотрела на Диану, она стояла совсем близко ко мне и скорее всего слышала весь наш разговор с секретарём, мистором Бейроном. И как ни странно, в её глазах были слёзы от того, что она увидела на моём лице. Все вдруг замерли и все глаза устремились на меня. Мама с папой перевели взгляды на Марка, а мне просто было нечего сказать.

   -Послушай, может он не прав,– рыдая, сказала Ди. Она всегда переживала мою боль, как свою боль. От этого мне стало ещё хуже, так как я теперь заставляла и её терпеть мои муки.

   -Он прав,– громко сказал Марк и из нашей маленькой группы перешёл в группу мистера Эванса, которая стояла у лифта.

   Как он так мог? Всё, это конец, у меня отняли самое дорогое, точнее он сам ушёл от меня. Как же я раньше не могла сросить об этом, и ведь строка из той записки, которая гласила о том, что он не из министерства, должна была меня насторожить. Теперь я виновата перед всеми, не только перед собой.

   Я посмотрела в глаза Марка– было ужастно думать, что всё, что он мне сказал, было ложью.

   -Как ты мог? За что?– начала орать я. Я хотела подбежать к нему и убить его, но мои плечи обвили руки мамы, которые были мокрые от слёз. Всё министерство знало, что меня используют, что бы я сама пришла сюда, только что бы Марк немного помог мне с направлением.

   -Извини,– только и сказал он. Я начала с бешенной силой вырываться из рук мамы, но она не смогла меня остановить и я помчалась к своей целе, пролетев мимо рук папы.

   -Я тебя ненавижу!– сказала я и, подолетев к нему, со всей силой дала ему по лицу. Звук был такой, будто книга с высоты одного километра упала на асфальт, а по пути рассекла воздух на миллионы частей. Он немного пошатнулся, а после этого покраснел от удара. Я была довольна– я сделала ему больно, пусть даже по ребячески. Пусть знает...

   Я всегда была ребёнком, и это никогда не мешало мне жить, так было проще и натуральней, и теперь я не стыдилась своего банального поступка. На его глаза навернулись слёзы, но он отвернулся и я не могла проверить, правильно ли я заметила его мокрые глаза, или это было просто зеркало моих глаз.

Глава 16
Последствия

Прошло несколько дней, а во мне ничего не поменялось– такая же боль, такая же утрата, ничего больше. Днём ко мне ни-кто не осмеливался подходить– уж слишком я была напряжена, да и я не хотела жалости. Пару раз ночью промелькала тень Марка, но она только промелькала, а сам он не осмеливался заходить. Каждый раз я думала, что он сейчас зайдёт и начнёт просить прощения, а я просто буду молчать. Ясно одно– больше нет ничего, кроме паскудной еды и обеспокоенных взглядов родных.

   Мне казалось, что всё на этом свете просто потеряло смысл. Это просто невыносимо– думать, что больше никогда не сможешь простить его, если он извинится за свой поступок. Хотелось тоже сделать ему так же больно, как он мне сделал сейчас, но я его всё-таки люблю, пусть даже он меня и предал. Самосохранение будет говорить мне всегда его голосом, специально для того, что бы я его помнила и никогда не забывала. Моя доверчивость и чувство любви сегодня обратились против меня. Было очень больно за всё, что я испытаваю к нему. Слишком больно...

   Я лежала на холодном полу, подобрав под себя ноги и просто смотрев в пустоту. Все остальные: мама с папой и Дина, спали, а я обдумывала всю свою жизнь, пока была с ним и нисколько в нём не сомнивалась– теперь это козалось океаном, просто огромном океаном невыносимой боли, пусть даже мы были вместе только месяц. Океаном любви, которая причиняет боль как тысячу ножей.

   Но я хотела жить дальше и знать, что я справилась с этим. Я всегда старалась быть сильной, но в такой ситуации я ещё не была. Хотела показать Марку, что я могу выжить. Но сейчас мне эта идея казалась невыносимой и непостижимой– меня словно разрезали на две части, которые больше не могут соедениться, но им очень хочется это сделать. Эти две половинки души не могут друг без друга. Это казалось ещё устрашающим– я должна быть с ним вместе, даже если он меня предал. Эта мысль витала где то в далеке, но её не трудно было услышать и затем обратить на это внимание. Вот я гуляю с ним по торговому центру...Вот он волнуется, когда я вырвала из его рук зелье... Воспоминания лились одни за другими, но теперь это было для меня сказкой, но не реальностью. Теперь вся моя жизнь будет болью, больше ничем другим...

   Теперь надо подумать о том, как отсюда выбраться. Я встала с пола и осмотрела себя– разодранное и грязное платье висело клочьями, на ногах синяки-их я явно получила, когда вырывалась из маминых рук. Интересно, насколько она пострадала? Ну почему я всегда врежу всем?

   Надо мной висела маленькая лампочка, которая горела очень слабо и тускло. От этого стало ещё страшнее. Я подошла к стенке. Оказалось, что это не стенка, а просто сетка, которая отделяет нашу камеру от другой камеры. Я её потрясла– она лишь с еле слышным скрипом дёрнулась, но не деформировалась.

   Я оглянулась на родителей и Ди– они все спали, не догадываясь о том, что я сейчас хочу делать. Я стала вглядываться в камеру за сеткой. Но там я не увидела ничего, кроме темноты. Но я знала, что там вероятно кто-то есть. Я начала щуриться, и вот в дальнем углу камеры образовался силуэт– человек лет восемнадцати, не больше. Но у него в камере не было света, поэтому определить точно, кто это, было невозможно. Но может, он не спит?

   -Эй, кто там?– так, что бы икто из моих не услышал, сказала я. Силуэт немного двинулся, но потом принял исходное положение.

   -Отвали, у меня нет настроения ни с кем разговаривать,– сказал он. Это был мужской голос, немного хрипловатый.

   -Ладно, ты сам так сказал,– немного обиделась я и снова села на пол, облокатившись на сетку.

   -Хорошо, извини,– сказал парень,– меня зовут Мэтт, мне семнадцать. Теперь скажи, кто ты.

   -Я Эли и мне пятнадцать,– без особово энтузиазма сказала я,– слушай, у тебя всегда такие перепады в настроении? То тебя все достали, то ты перед всеми извиняешься,-разозлилась я.

   -Нет,– усмехнулся Мэтт,– а ты всегда такая вспыльчивая?

   -Да, особенно сейчас, когда меня все кинули.

   -Ну не знаю...Например твои родители с этой девушкой, твоей подругой, никогда тебя не кинут. А если ты насчёт того, что ты здесь убивалась несколько дней подряд, то ты права. Кто же твой обидчик?– с большим этузиазмом и горячностью спросил Мэтт. Он так уж и подумал, что я ему на второй секунде нашего разговора всё и расскажу!!!

   -Не твоё дело, извини,– ответила я и отвернулась, почувствовв новый прилив слёз и горечи.

   -Да, ты права,– согласился он. Возникла небольшая пауза, очень напряжённая, но я не в силах была её нарушать.

   -Ладно, ты знаешь, как отсюда выбраться? а то я уже здесь месяц сижу, а додуматься никак не могу.

   -Мне рассказал тот секретарь у входа, что уйти можно ночью, ключ спрятан под половицей рядом с камерой. Но если тебя поймают, когда ты уже выйдешь отсюда, с тобой будут переговариваться о твоём дальнейшем образе жизни и попытаются найти компромисс, но если тебя поймают ещё в здании, то тогда тебя убьют. И ещё– никогда не верь никому, кто попытается тебе помочь сбежать отсюда,– сказала я. Когда я произнесла последнее предложение, те же рыдания подкатились к моему горлу.

   -Тогда надо сматываться отсюда как можно скорей, да ещё и ночью,– немного поживился он.

   -Да, в этом нам поможет Самосохранение,-сказала я, опять подумав о том, что именно голос Марка будет предостерегать меня.

   -Ага, именно эта штука не звучала у меня в голове примерно месяц, но перед тем, как меня схватили, я никак не мог додуматься, что это говорит у меня в голове. Первая мысль была, что я сошла с ума. Только перед этим я привёз из Лондона большую книгу про бессоников, попробовал зелье, но так и остался бессоникомом, прочитал о моей дальнейшей судьбе. А потом обратился в бега от министерства, но через несколько недель они нашли меня и кинули здесь. Вот и вся моя история,– вздохнул он и выжидающе посмотрел на меня, намекая на то, что теперь моя очередь рассказывать свою историю.

   -У меня тоже была эта книга и я тоже узнала всё о себе именно из неё. Потом я прочитала статью в газете о том, что ищутся бессоники, и сбежала из города вместе с родителями и подругой Ди, потому что вся школа знала о том, что я бессоник, но они не верили этому раньше. По дороге я познакомилась с Марком, которому шестнадцать лет, я влюбилась в него по уши и никак не хотела думать, что он предатель, коим вскоре и оказался. Хоть он и говорил, что тоже любит меня и никогда не бросит, он всё таки это сделал.

   -Знаешь, мне очень тебя жаль, потому что я представляю, какого это, когда тебя предают и бросают. Но знаешь, бывают и другие ситуации, подумай об этом. Может он действительно тебя любит, хочет, что бы ты выжила, хочет быть с тобой. Может ему просто приказали прийти к тебе и сделать вид, что он помогаешь вам, втереться в доверие, а потом просто бросить. Может он действительно тебя любит, но не мог не бросить тебя, потому что он связан приказом.

   -Вот именно, что "может",-огрызнулась я, хоть и решила подумать об этом.

   -Я подумаю,– сказала я Мэтту.

   -Ладно, когда планируешь отсюда выбираться?– спросил он. Такое ощущение, будто он всегда так резко переменял тему.

   -Не знаю,– только и смогла сказать я.

   Больше он вопросов не задавал, да и я не хотела нискем разговаривать. Я просто хотела подумать о том, что мне сказал Мэтт. Может он действительно прав. Вдруг эта игра обратилась для Марка в реальность и он был просто обязан был выполнить последнюю часть плана по моему захвату. Но точно ответить я не могла. И никогда не отвечу.

   Теперь меня больше волновало моё чувство Самосохранения, которое теперь будет говорить мне ЕГО голосом.

   Может можно как то ещё использовать его?

   Нет, это же невозможно!

   Мысль пришла сама по себе, тем более та мысль, которая могла прийти в голову только очень умному и логичному человеку.

   Его можно использовать, например, что бы общаться с дорогим тебе человеком на расстоянии, в моём случае с Марком.

   Надо попытаться. Я собрала всё то, что сказал мне Мэтт в одну кучку, добавив вопрос "Это так?", а затем попыталась мысленно отправить его Марку, вспомнив его голос и лицо. Затем я вышла из транса и начала себя корить за то, что первая завязала этот разговор. Теперь это означает то, что я его прощаю. Если он пришлёт что-то мне в ответ, то я не буду ему на это отвечать что либо, пусть помучается.

   Да и вообще– напридумывала себе эту чушь, и решила поверить в сказку! Тьфу...

   И снова переживания из-за предательства нахлынули на меня с такой силой, с какой я не ожидала. Стало вдвойне больнее– наверно потому, что я на минуту, в разговоре с Мэттом забыла о своей боли. Тогда получается, что чем дольше ты о нём не думаешь, тем больнее тебе об этом потом вспоминать. Что ж, такая связь между бессониками– слишком тесная.

   -Эй, с тобой всё нормально?– спросил Мэтт, и я сразу же почувствовала, что будет со мной, если я месяц ни с кем не буду общаться.

   -Да, а что?– так же настороженно спросила я.

   -Ко мне сейчас войдут. Просто я хотел предупредить тебя, что бы ты в случае чего не волновалась,– прошептал он и повернул голову в сторону двери, которая находелась за его спиной.

   -Спасибо, постораюсь не волноваться,– сказала я, но в тоже время не сдержала обещание, которое дала Мэтту только что.

   В камеру вошёл мистер Эванс и присел на корточки рядом с Мэттом.

   -Кушать хочешь?– лениво спросил он.

   -Нет, но можно мне один вопрос?– вежливо попросил он и посмотрел прямо в глаза мистера Эванса.

   -Только один и очень быстро,– вздохнул он.

   -Хорошо. Скажите, пожалуйста, почему вы– бессоник, но вас не хватают, а я тоже бессоник, но меня хватают и держат здесь?– не удержался Мэтт. Меня тоже интересовал этот вопрос, но я не осмеливалась задать его кому-либо.

   -Знаешь, это трудно объяснить,– вдруг помрачнел он,– нас буквально заставили вас отлавливать и мы все сдержаны обещанием, которое очень огромное по силе. Мы сидим здесь и кормим вас, так как в дальнейшем вас могут использовать как объект исследований. А те, кто вас ловит и привозят сюда– сдерживаются тем, что они могут спасти только одного бессоника с теми людьми, кто пришёл с ними. Но людей должно не быть больше двух. Либо кто-то выжигает метку и себе и забирает остальных. Но в обмен на спасение второй половинке будет выжгана на коже буква "х", означающая "храбрый". Это очень больно, но считается, что если бессоник это сделал, то он очень жалеет, что предал дорогого себе человека. Вообще все боязни насчёт того, что тебя схватят и убьют, неправильные. В этом министерстве всё по другому. Я не понимаю, для чего сделана эта процедура, ведь она на самом деле бессмысленна, но это давняя традиция. У меня сейчас нет времени всё тебе говорить,– докончил рассказ мистер Эванс и ушёл.

   Мы с ошарашенным видом переглянулись.

   -Он всегда такой добрый?– спросила я, всё ещё ничего не понимая.

   -Да, но только надо быть очень внимательным, потому что он рассказывает это мне зная, что я никому это не расскажу, так как если узнают о том, что он предатель, то его действительно убьют. Но даже если мы не будем следовать этой процедуре, то нас тоже убьют. Я со своей ролью справлюсь, а вот тебе придётся притвориться перед остальными, будто ты ничего не знаешь. Но бежать нам всё равно придётся,– Мэтт посмотрел на меня и кивнул в сторону Ди. Я последовала его взгляду и заметила, что мама проснулась.

   Но меня сейчас волновало другое– только двоих людей.

   Увидев, что она просто переменила положение, я испугалась.

   -Только двое людей...

   Его глаза расширились от открытия.

   -Кто будет тем, кто будет ходить с меткой?

   Я уже знала ответ.

   -Я...

   -Думаю, пока им ничего говорить не надо, так будет проще,– прошептал он и я кивнула в знак согласия– больше ничего говорить я не хотела.

   Я подбежала к маме, но она даже не собиралась что то говорить мне– она просто решила поменять положение для сна. Как я поняла, это было намёком на то, что мне пора подумать о том, что мне делать дальше и придумывать план побега. И этот знак или намёк был подан Мэттом.