Текст книги "Белое море (СИ)"
Автор книги: Анна Левин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Кровные драконы. Белое море
Анна Левин
Пролог
Эта книга посвящается моим дорогим читателям, прошедшим со мной первую часть трилогии, и новым друзьям, присоединившимся в нашем приключении! Спасибо за ваше внимание, любовь к нашим героям, и вдохновение, которое вы мне дарите! Итак, начинаем…
Зимний кабинет, в котором расположился крол Ольгерд Казимиров, утопал в растениях редчайшей красоты, остальная же обстановка вполне соответствовала его характеру: функционально, аскетично, просто, дорого. Когда выдавалось свободное время, он всегда старался уединиться здесь, чтобы насладиться спокойствием и обдумать какую-либо мысль, откладываемую в обычных обстоятельствах на потом.
Вот и сейчас он достал из запираемого ящика стола портрет, жадно вглядываясь в лицо девушки, и надеясь, и боясь увидеть сходство в ее чертах.
– Нет, не похожа, – в очередной раз заключил он.
Первой реакцией всегда было облегчение, но потом сердце кололо болью: он хотел бы снова увидеть Танильдиз.
Когда несколько месяцев назад Артемий признался, что его дочь жива, крол едва не рассорился с ним из-за многолетней лжи, но теперь у него не осталось сил злиться. Он полностью погрузился в воспоминания, совершенно не замечая, как за окном сгущаются сумерки.
***
– Хороша, – усмехнулся Светозар Ясногоров.
Казимиров изогнул губы в улыбке, но побоялся даже посмотреть в ее сторону, чтобы не выдать своих истинных чувств.
Танильдиз Рустемзаде из рода Лесных Пожаров была самой красивой драконицей из всех, кого он только встречал в своей жизни. Он с большой радостью променял бы супругу – кровную принцессу – и всех своих наложниц на восточную гордячку, во взгляде которой огнем горела страстность и сила. Ее смуглая кожа и шелковые волосы сводили его с ума, но сильнее всего пленяли глаза, затягивали, словно два омута.
– Посмотри на Артемия! – не унимался Светозар.
Ольгерд бросил взгляд на жениха, и едва обуздал подступившую зависть. Пусть Круторогов и выглядел смешно, но он имел полное право смотреть на Танильдиз такими глазами. Свадебные обеты уже даны, и после праздничного пира они станут единым целым.
– Он счастлив, – наконец-то крол овладел голосом в достаточной мере, чтобы ответить.
– Да, счастлив. Как это замечательно, скажи! Теперь мы все женаты, и, когда заведем достаточно детей, сможем скрепить нашу дружбу кровными узами.
– Я и сам этого желаю, Светозар. Вы с супругой обязаны родить сына, чтобы одна из моих дочерей носила вашу фамилию. А то обещали Катерину этим Эрлингам, – недовольно добавил Ольгерд.
– Все равно твой сын должен жениться на льевольской принцессе, а с Оддом мы давно мечтали породниться. У Артемия же не было мальчиков подходящего возраста, зато теперь… – Светозар многозначительно промолчал, но крол лишь сильнее сжал зубы.
Да, теперь у Артемия будет достаточно наследников, что должно было радовать его друга. Должно, но не радовало, совершенно: Казимиров страдал от мысли, что Танильдиз станет матерью будущего поколения Крутороговых.
– Какая интересная у них традиция – выходить замуж в красном платье. Мне, если честно, больше нравится белый цвет. Когда я увидел мою Лилию в белоснежном наряде, думал, заплачу от счастья, как мальчишка!
– Согласен, – ответил Ольгерд, хотя придерживался противоположного мнения.
В их государстве невесты выбирали белый цвет как символ юности, нежности, чистоты и достоинства. Но здесь белый считался цветом траура, поэтому восточные драконицы выбирали все оттенки красного – цвета, означающего для них радость, любовь, красоту, богатство. Можно было долго спорить, кто прав, но у каждого народа свои традиции, обычаи, путь развития.
Однако Казимиров остался в восторге от красного свадебного одеяния, так как оно удивительно шло Танильдиз: драконица выглядела богиней из мифов примитивных драконов и людей, сказочной принцессой, пленительной и страстной. Не даром ей была подвластна огненная стихия – на ее платье вспыхивали искры, создавая впечатление, будто оно сейчас воспламенится. Драгоценные камни, которыми был густо украшен наряд, отражали вспышки, увеличивая эффект во стократ.
Ну почему она досталась не ему?!
Как крол он имел право завести наложницу, но гордый взгляд этой драконицы сразу предупреждал, что с ней нужно держать дистанцию. Она ни за что не согласилась бы на такую роль, как и ее семья, для которой понятия чести отличаются от принятых в его государстве. Ее бы устроил лишь брак, заключенный в соответствии с законом, а у крола уже была супруга. Красивая, королевской крови, образованная, прекрасная во всем, но… все равно не та.
– Кстати, у меня есть к тебе разговор, – сказал Ольгерд, желая выбросить Танильдиз из головы хоть ненадолго.
– Слушаю.
– Насчет сына я говорил вполне серьезно. Ты – единственный мужчина в своем роду, если с тобой что-то случится, род Ясногоровых прервется. Этого нельзя допустить! Не ставить же сыновей твоих сестер во главе семьи: женщины давно вышли замуж, и принадлежат другим фамилиям. Их дети не обладают силой звезд.
Светозар протяженно вздохнул.
– Да знаю я, сам об этом постоянно думаю. Мы стараемся, честно, но у Лилии не выходит. Был тогда малыш, но умер еще в утробе.
– Я могу дать тебе письменное разрешение взять наложницу.
– Обойдемся! – резко отказался Ясногоров. – Я не предам супругу! Она страдает, мучается, во всем винит себя, а я… просто возьму, и заведу наследника от какой-то чужой драконицы? Как ты это себе представляешь!
– Кровь – превыше всего! Твой долг как главы рода – обеспечить преемственность, и неважно, кто будет матерью – наложница или жена. Тем более, только я могу дать позволение взять наложницу, и при наличии письменного разрешения такой наследник будет считаться законным. Лишь бы у него была твоя кровь, и способность повелевать звездным светом.
Светозар отвернулся, избегая прямого ответа. Он и сам понимал, какие последствия его ожидают, если Лилия не сумеет родить ребенка. Сына.
– Мы еще подождем, попытаемся. Мне кажется, у нас все получится. Мы даже имя уже подобрали.
– Правда? Какое?
– Матвей. Матвей Ясногоров, – с нежностью произнес Светозар.
– Красиво, хотя для твоего рода – весьма странный выбор.
– Это имя было распространенным среди коренных драконов этого континента. Мне кажется, было бы неплохо начать устанавливать связь с Норгратером, а не подчеркивать постоянно, что мы здесь – чужаки и завоеватели.
– Не чужаки, а покорители! И мы обязаны сохранять традиции Южного материка, чтобы демонстрировать его превосходство, и, соответственно, наше превосходство! А это имя – Матвей – отсылает к тому, что мы столетиями истребляли.
– В своем выборе я уверен, и моя Лилия поддерживает меня, – спокойно, но уверенно ответил Светозар.
– Ну хорошо, пусть будет Матвей, только не затягивайте! Наши семьи всегда были близки, ближе тебя у меня нет никого, так что не допусти, чтобы я увидел закат твоего рода.
– Ольгерд, ты говоришь так, будто я скоро покину сей мир! Не переживай, мы еще повеселимся на свадьбе моего Матвея и твоей дочери, умирать я не собираюсь!
***
Судорожный рык разорвал тишину.
Ольгерд держал в руках измятое письмо, глядя на него остекленевшими глазами. Содержимое упрямо не укладывалось в голове, внутренний голос опровергал проклятые строки.
– Как же так, Светозар, – прошептал он охрипшим от сдерживаемого горя голосом.
Он годами оплакивал любимую женщину, как мог поддерживал Артемия, сломленного смертью двоих детей, принимал сложные решения во благо державы, терял своих подданных, вел войны, похоронил сына, и всегда рядом с ним был его друг, Ясногоров, которого он с юных лет любил как брата.
Теперь нет и его.
А ведь это он сам отправил их с супругой в Макауа с дипломатической миссией! В эту ужасную, дикую, опасную страну, на которую еще недавно никто не обращал внимания, пока там не нашли месторождение куприя. Лучше всех для переговоров подходил Светозар, и милая Лилия как обычно вызвалась его сопровождать. Все знали о верности Ясногоровых короне, а дружба с кролом делала Светозара почетнейшим гостем в любой державе. Правитель Макауа был весьма польщен таким визитом, и соглашение было подписано за короткий срок – всего-то три месяца ушло на обсуждение, осмотр места добычи ценнейшего ресурса, согласование условий.
Ясногоровы уже собирались возвращаться домой, как вдруг там вспыхнула драконья оспа. Эта болезнь легко поражает драконов, и излечить ее крайне сложно. Многие на всю жизнь теряют способности к трансформации, и то, если вовремя принять меры, но в этой дикой Макауа уровень медицины до сих пор держится на примитивном уровне. Они не сумели оказать должной помощи заболевшим, и Светозар угас за пять дней. Лилия ухаживала за ним, отказавшись бежать из зараженной столицы, и умерла вслед за мужем.
Скоро из Макауа прибудет делегация с подписанным соглашением о праве на добычу и вывоз куприя, а также – тщательно закупоренный прах Ясногоровых. Из-за характера болезни, трупы немедленно сжигают, так что дети Светозара не смогут даже поплакать над телами родителей. Чудо, что членам делегации удалось добиться получения праха.
– Бедные дети, Матвей, Катерина… Я позабочусь о них, друг, – сказал крол, обретя власть над своим голосом. – Я сделаю из твоего сына достойного наследника, и соединю наши семьи, как мы и мечтали!
***
Неофициальная помолвка прошла в кругу самых близких драконов, скромно настолько, насколько это возможно по отношению к Казимировым.
Матвей сидел рядом с дочерью крола Касией, которая с гордым видом кидала взгляды то на своего новоиспеченного жениха, то на фамильное кольцо Ясногоровых, немного большое для ее девичьего пальчика. Младшие сестры отчаянно завидовали сестрице, но сдерживали слезы, ибо папенька пообещал и им подобрать достойных женихов.
– Лучше Касии найдите нового, а мне отдайте Матвея! – негодовала маленькая Славомира, но родители остались непреклонны, и ссоры в итоге стихли.
Сам жених выглядел смущенным, и крол хорошо его понимал: родители юноши не дожили до этого дня, о котором мечтали, сестра овдовела, и даже улыбаясь она страдала, вспоминая собственную помолвку, свадьбу и счастье, продлившееся так мало. Теперь же ему самому придется стать во главе рода, навсегда прощаясь с беззаботностью и радостями юности, беря на себя ответственность за будущее великой семьи Ясногоровых. В которую вольется королевская кровь.
Опека над Матвеем легла на Тобольскую, но крол стремился как можно скорее передать парню власть над собственным родом, чтобы никто не посмел и помечтать о месте Светозара. Нет, никаких опекунов-мужчин, лишь Матвей будет носить гербовое кольцо своего отца! Они с Артемием приложили много усилий, чтобы юноша получил лучшее образование, нагружая его дополнительными занятиями, приглашая на официальные мероприятия, чтобы общество видело в нем полноправного наследника. Осталось немного, и сокровенные мечты двух семей воплотятся в жизнь.
– Минуту внимания! – сказал крол, и присутствующие почтительно притихли. – Так как сегодня у нас скромное домашнее торжество, я не стану утомлять вас долгими занудными речами. Приберегу их для официальной помолвки, – семья ответила понимающими смешками. – Много лет назад мы со Светозаром поклялись, что наши семьи образуют новую ветвь, соединяя благородную кровь Казимировых и Ясногоровых, и этот благословенный день наконец-то настал! Сегодня мы празднуем помолвку моей прекрасной дочери Касии Беатрис, и Матвея Ясногорова, сына Светозара и Лилии, моих верных друзей. Они бы разделили нашу радость, но судьба нередко призывает лучших из лучших слишком рано, чтобы дать место чему-то новому, и пусть их продолжением станет этот брак, союз Звездного Света и Солнечного Ореола! За жениха и невесту! За Матвея и Касию!
Присутствующие ответили радостными выкриками, искренними улыбками, даже слезами, но никто не радовался больше Казимирова.
Видел бы ты своего сына, Светозар! Как же рано ты ушел!
***
Годы радостей и потерь пронеслись в голове Ольгерда, и, когда он вынырнул из воспоминаний, ночь вступила в свои законные права. Наверняка супруга будет недовольна, что он пропустил семейный ужин, но сегодня ему действительно необходимо было одиночество, спокойствие, свобода от внимания и расспросов.
Перебирая в памяти год за годом, он вернулся к первоначальной теме своих размышлений: дочь Артемия оказалась жива, живет в Академии, Матвей с Катериной знали, но молчали по приказу Круторогова. И Матвей немного ею увлекся, что объяснимо: она – дочь Танильдиз, притягательность ее матери у нее в крови. Однако парень не отказывается от своего слова, и наконец-то перестал увиваться за Элиф Стелицкой, которую крол когда-то знал как Туану Круторогову.
«Это все из-за гормонов, ему нужно женское общество. Ничего, скоро они поженятся с Касией, и все наладится!» – размышлял Ольгерд, и его мысли плавно перетекли к еще одной фигуре, которую он пока не знал, как поставить на своей мысленной шахматной доске.
– Где же ты, – пробормотал он себе под нос, вытаскивая еще один припрятанный в столе портрет.
На нем был изображен мальчик лет четырех-пяти с черными волосами и недетским взглядом из-под густых бровей. Ребенок завораживал красотой, но не прелестной, как это часто бывает у малышей, а мужественной, как бы это не звучало странно по отношению к ребенку.
– Забавно, но ты вырос именно таким, как я себе и представлял, – с теплотой в голосе сказал Казимиров, обращаясь к портрету.
На протяжении первых восьми лет жизни Ярогнева Беломорского крол думал, что мальчишка – его сын. Здравый смысл и доверенные лица в один голос твердили, что от малыша нужно избавиться, подстроить несчастный случай, пока у него не проявились природные силы. Если бы общество узнало, что крол нарушил клятву верности супруге, зачав ребенка не от одобренной наложницы, а от жены благородного вассала, – поднялся бы невообразимый шум. Однако Ольгерд медлил, проявлял непозволительную слабость, ибо малыш пробуждал в нем удивившую самого крола нежность, даже гордость: Ярогнев был более перспективным наследником, чем его законные сыновья. Он не мог причинить ребенку вред, как бы ни старался подавить в себе отцовские чувства.
И вот однажды ему сообщили, что восьмилетний мальчишка сумел обратиться в дракона! По-настоящему, принял полную форму! Казимиров не успел и слова сказать от изумления, как шпион добавил, что выброс силы при трансформации принадлежал Морскому Шторму. Дети всегда наследуют родовую силу отцов, подделать это невозможно.
Значит, Ярогнев не был его сыном, и угроза полностью миновала, но вместо облегчения крол почувствовал лишь досаду. Он уже привык к мысли, что это его сын! Этот физически совершенный, умный не по годам, достойно демонстрирующий себя обществу парень должен был быть его ребенком, и последующие годы лишь укрепляли недоумение крола.
В отличие от своих родственников, Ярогнев совершенно не любил север. Да, он безукоризненно нес службу, доказал свою преданность короне, но там он чувствовал себя зверем, загнанным в клетке, а в столице его плечи распрямлялись, словно он наконец-то возвращался на свое истинное место. Ему претило одиночество, но север как раз означал уединение, дозор на самых дальних островах, полных опасности и изолированности. Все преподаватели Академии в один голос хвалили его раньше, и продолжают восхищаться им сейчас, встречая в Академии, словно сына родного. И неудивительно: за годы обучения парень так высоко поднял планку, что никому не удалось достичь ее. Он был лучшим во всем, абсолютно во всем, его уму и проницательности мог бы позавидовать сам крол, но он не завидовал, а лишь продолжал жалеть, что мать Ярогнева родила его от мужа, а не от Ольгерда.
Она была красивой девушкой, слишком молодой для Кристофера Беломорского, но из знатной семьи, что северянину было куда важнее внешности или молодости. Наверное, он так и не забыл свою первую жену, погибшую при нападении морских тварей, и особенно сильно любил своих детей от нее. Ярогнев и Ярослава не были так дороги его сердцу, старший сын и наследник Всеслав тоже не питал нежных чувств к младшим детям отца. Зато первая дочь Кристофера заменила им родителей, и ее смерть нанесла детям глубокую рану. Забавно, и мать, и дочь погибли в когтях обитателей морских глубин. Как порой причудлива судьба!
В нынешнем сезоне все только и гадают, появится ли Ярогнев в столице, или нет. Молодого дракона все обожают, хотя о нем и ходят всякие слухи. Этим он тоже не похож на принципиально верного Кристофера, наоборот, в нем ощущается сильная мужская энергетика Ольгерда, от которой жены знатнейших драконов теряли головы. Все, кроме Танильдиз. Та единственная, которая была ему нужна, и которая даже не думала о нем.
Еще один вздох сожаления вырвался из груди Казимирова, и он с неохотой спрятал портреты в ящике, запер его, и спрятал ключ. Любой, кто сунулся бы к столу, на месте бы превратился в пепел: дракон Солнечного Ореола умел охранять свои тайны. Но крол был уверен, что у слуг и домочадцев хватит ума держаться от его зимнего кабинета подальше. Глупцов в своем окружении он не держал.
– Ну и что мне делать со всем этим, – размышлял он вслух. – Я не могу оставить Артемия один на один с его проблемой, тем более, это дочь моей любимой Танильдиз. Но и признать девочку после стольких лет… Ее родичи явятся, чтобы закончить месть, и мне придется вмешаться. Быть ссоре между нашими странами! И все из-за глупой, никчемной мести! Ох, Танильдиз! И что мне делать?
Ответ пришел сам собой: раз Ярогнев пришел на помощь девчонке, он наверняка о чем-то догадывался. Его глаза видят больше, а мозг – работает быстрее, чем у других, поэтому он так и заинтересовался сударыней! Если удастся использовать его для защиты дочери Артемия, крол не просто выполнит свой долг перед другом, но и воплотит свой давний замысел, от успеха которого зависело как будущее семьи Казимировых, так и будущее всего государства.
Глава 1. Письма с севера
ЯРОГНЕВ
Мрачное свинцовое небо привычно разразилось моросящим дождем. Здесь никогда не выглядывало солнце, температура не поднималась выше нуля, хотя кислотное море и не думало замерзать. А жаль, была бы хоть какая-то передышка от морских тварей.
Я стоял на посту, упираясь босыми ногами в песок, и удерживал ревущее море вместе с другими драконами из моего отряда. Руки устали, налились невыносимой тяжестью, но я не мог их опустить: стоило отвлечься на секунду – и безжалостные валы вырвались бы на свободу, сметя небольшой маяк. Дай штормам волю – они доберутся и до Сколлкаструма, как в тот ужасный год. Поэтому так важно было правильно рассчитать нагрузку на каждого дракона, отобрать самых выносливых, расставить их с четким интервалом, и держать, просто держать воду, расходуя резерв с точностью до малейшей частицы силы.
На крайнем острове, отделенном от материка морем, было холодно даже по драконьим меркам, но, разгоряченные изматывающей работой, почти все солдаты снимали с себя форму, несмотря на риск попадания кислоты, оставляя только полетные брюки. Я бы и их снял, но не хотелось подавать пример своим ребятам: вдруг отец нагрянет с проверкой, а мы тут голые! Прыснул от смеха, представив себе столь нелепую картину, но быстро опомнился, концентрируя внимание только на внутреннем резерве, что было нелегко. На самом деле мне приходилось труднее, чем остальным, но никто не знал, через что я вынужден проходить каждую секунду своей жизни.
Осторожно нащупал тончайшую нить, связывающую меня с родной стихией. Она струилась в моей крови, пронизывала каждую клетку моего тела, и я призывал ее, видоизменял, сплетал в защитный барьер, который удерживал чудовищной силы морские волны, не давал им уничтожить дома и северян. В первую очередь гибли люди, но и драконы переживали их ненадолго: мало кто мог посоревноваться скоростью с кислотным морем, и улететь из-под его валов – задача для сильнейших, не для детей или стариков. Из всех северян только Беломорские могли спокойно выдерживать смертельные для других воды, что вынуждало крола считаться с моей семьей. Северяне же искренне любили нас, зная, что только благодаря драконам из кровных Беломорских шторма еще не поглотили их земли.
Когда-то здесь стоял отец, потом – Всеслав, теперь стою я. За моей спиной клином выстроились солдаты, также держа свирепые волны, но в центре всегда должен находиться сильнейший, тот, кто примет первый удар на себя, даст другим шанс перестроиться. Наступит день, и мое место займет новый Беломорский, сын моего брата. У меня же сыновей не будет, как и дочерей. Родители не оставили мне выбора.
– Ярогнев, пора сменяться.
Я кивнул Мареку, не обращая уже внимания на фамильярное поведение, и позволил ему вклиниться между мной и штормом. Потом мягко стал убирать защиту, на случай, если ему не удастся удержать море. Но мужчина справился, приняв на себя чудовищное давление стихии, и я наконец смог обернуться.
Мои парни уже освободились от караула, и теперь разминали затекшие конечности. Новая смена сосредоточенно держала барьер, пока особые отряды высматривали морских тварей: никогда не знаешь, какое время они выберут для нападения.
– Мацик сказал, там почта пришла!
– Ну наконец-то, давно обещали!
– А тебе-то что? Твоя смертная, говорят, другого себе нашла.
– Завидуй, страшила, тебе и смертная не напишет!
Драконы недружным строем двинулись в сторону гарнизона. Я выждал, пока они скроются в маленькой крепости, дал им фору в несколько минут, и тоже направился за своим письмом.
– Дежурный по караулам! – выпрямился в стойку солдат, протягивая мне несколько конвертов.
– Вольно, – ответил ему строго, хотя внутри все вскипало от счастья.
На самом деле мне приходило много писем от друзей и впечатлительных поклонниц, но больше всего я ждал строчек из Академии: от преподавателей, младшей сестры, и совершенно чужой мне девушки, за жизнь которой теперь чувствовал ответственность.
Первое письмо было от Ярославы, и содержало в себе следующее:
«Здравствуй, дорогой брат!
Будешь смеяться надо мной, но я соскучилась, и по тебе, и по северу! С каждым днем мне здесь становится все более и более тесно. Трудно сказать, почему я не могу полюбить Академию так же, как и ты, но здесь все такие беспечные, глупые, расслабленные. Не хватает нашей муштры, подъема в три часа, забега с тяжелой выкладкой и полетов между Кинжальными Скалами. Вот это были времена!
Со следующей недели начинается практика по трансформации и полетам, но попечители из кожи вон лезут, чтобы обезопасить тренировочное поле. Обезопасить, Ярогнев, обезопасить! Будто жизнь не полна опасностей! К ним надо готовить, а Академия делает все наоборот! Выбрали бы они уже ректора, а то руководят все вместе, ужас, как наседки.
Зато занятия действительно интересные, преподаватели – молодцы, только перестали бы постоянно сравнивать меня с братьями и тебя лично нахваливать, а то уже перед группой стыдно!
Все обсуждают предстоящий зимний сезон и поездку на север. Я не верила, что отец согласится, но, кажется, на него хорошо надавили, раз он согласился принять учеников Академии в Сколлкаструме. Вот мороки вам будет с нами! Не представляю, как вы будете обеспечивать безопасность стольких знатных гостей. У них же совершенно другие понятия об охране, то-то будет весело!
И еще, ты наверняка знаешь что-нибудь о моем так называемом «женихе». Мать обмолвилась, что отец всерьез рассматривает сына лорда Дартмура. Я ничего не имею против их рода, да и твои слова перед турниром хорошо помню, но думать о замужестве сейчас совершенно не хочется. Мне ведь еще отучиться надо!
Одним словом, напиши мне все, что знаешь. Буду ждать ответа.
Твоя Ярослава»
Кто бы сомневался! Я старался сдержать смех, но все же повеселился, представляя, как Расколов нахваливает меня пред учениками, которые подкатывают глаза. Поездка молодняка на север принесет много проблем, и надо было им такое придумать! Да и мать хороша, вечно не может удержать язык за зубами, когда это так нужно! Ничего еще с Дартмурами не решено, а она растрепала об отцовских планах, и теперь сестра начнет изводиться и изводить всех вокруг. Ох, женщины!
Отложив письмо от Ярославы, я взялся за второе, содержание которого, будучи еще неизвестным, заставляло сердце биться чаще.
«Уважаемый сударь! (начиналось письмо более формально, чем мне хотелось бы)
Искренне благодарю вас за полученное письмо и снадобье! Старое уже подошло к концу, и мне весьма пригодился новый пузырек.
За меня не волнуйтесь, боль иногда возвращается, но я сразу же принимаю лекарство, и все проходит. Ежедневно посещаю корпус целителей, они говорят, что состояние стабильное, осложнений нет. Несколько раз приезжал господин Клеверов, и не нашел повода для беспокойства, так что и вам не стоит так переживать.
Книга, которую вы посоветовали, мне очень понравилась. Я уже ее прочла, и собираюсь идти в библиотеку за вторым томом. Я вообще все свое время, свободное от занятий, провожу в библиотеке: из-за трансформации и древних языков моя успеваемость не дотягивает до уровня, который я себе наметила. Сами понимаете, в пансионате нам не преподавали основы преобразования внутреннего резерва, нам это ни к чему, а здесь экзамены придется сдавать наравне с кровными драконами. Хотя ирония в том, что все мои сокурсники могут трансформироваться, но не каждый способен внятно объяснить процессы и закономерности, так что перед экзаменами и им придется знатно подтянуть теорию!
В своем прошлом письме вы уведомили, что ближайший месяц проведете на дальнем острове архипелага, так что я внимательно изучила карту, и была удивлена, как далеко он расположен от родового замка вашей семьи. Какой же силой обладают шторма Северного и Мертвого морей, если с легкостью достигают Сколлкаструма?!
Берегите себя, сударь, надеюсь, за время вашего нахождения в гарнизоне вам не придется столкнуться с морскими обитателями или Королевским Штормом!
Когда появится время, расскажите мне о дальнем острове.
С наилучшими пожеланиями,
Сударыня Элиф Стрелицкая»
Я осторожно погладил бумагу, представляя, как тонкие пальцы девушки скользят по ней при написании, складывают в конверт, и выводят мое имя аккуратным почерком.
– Дежурный по караулам, простите, что отвлекаю, но время обеда.
Обернулся на голос, и увидел того паренька. Кажется, он здесь впервые.
– Я понял. Свободен!
Он ушел, держа спину неестественно ровной. Бедняга, еще не знает, как сильно он влип. Остров служил своего рода проверкой: если дракон не справлялся со службой здесь – в дальнейшей карьере путь был заказан, а если справлялся… Существовал риск застрять здесь навсегда, на этом отдаленном острове, среди кислотного моря и безнадежного одиночества.
Мне здесь частенько приходилось коротать месяца: то наказывали за проступки, то пытались излечить от увлечения смертными девчонками, то просто убирали подальше с дороги брата, который никак не хотел смириться с существованием потенциального конкурента. Я и думать не думал о его месте, понимая, что по праву рождения не смею претендовать на гербовое кольцо Беломорских – оно переходит всегда к старшему сыну. И однажды перейдет к Всеславу. Только он не желал этого понять, ненавидя меня не меньше, чем морских тварей (а может и больше, от меня-то избавиться было не так просто).
С неохотой сложил письма, отнес в свою комнату, и спустился в столовую. Как сын Кристофера Беломорского, я мог требовать особых блюд и сервировки стола в другом помещении, но одиночества здесь и без того хватало. К тому же я хотел быть ближе к своим солдатам, следить за их настроениями и дисциплиной. Вот и сейчас они искренне обрадовались, видя, как я сел рядом с ними за простой стол, обедая тем же, чем обедали они.
– Мой брат написал, что у Каспия морские твари напали на дом рыбака, – сказал Збиг. – Задрали всю семью.
– Вот мрази! Попались бы они мне в руки!
– А вам не кажется, что действия тварей стали в некоторой степени… эм, координированными?
Парни рассмеялись, я же внимательно присмотрелся к Збигу. Он был одним из самых молодых в карауле, но достаточно умным и проницательным. Рассмотреть в нападениях врагов закономерность было сложно, но внутренне я согласился с драконом, так как сам давно усмотрел изменения в их тактике. Отец меня не слушал, брат – показательно высмеивал, поэтому приходилось вести расследование с несколькими наиболее доверенными лицами, надеясь, что я ошибаюсь. Однако наблюдения приносили все более неутешительные результаты.
– Ну насмешил, Збиг! Какая еще координация, для этого у них слишком мало мозгов!
– Не согласен, Мац. Когда-то они уже захватили Сколлкаструм, чего не удалось даже Казимиру Первому, когда он в блеске своего войска явился покорять наш материк. Его потомкам пришлось заключить мир, и признать власть северян над своими землями, иначе они не смогли бы сражаться сразу на два фронта. А какие-то безмозглые морские чудища вдруг взяли, и прорвались за стены замка, убив больше драконов, чем войны Казимировых! По-твоему, это простое совпадение?
За столом воцарилась тишина.
– А теперь, – продолжил Збиг, – они терроризируют наши поселения, то прорывая оборону на постах, то просто убивая мирных жителей в их домах. Мне кажется, здесь есть какая-то система. Они словно проверяют нас на прочность, пытаются узнать, где удар попадет в цель.
Один за одним, драконы повернули головы в мою сторону. В их глазах я видел невысказанный вопрос, и понимал, что промолчать сейчас не выйдет.
– Морские твари доказали свою разумность: за столетия борьбы с ними мы в этом убедились. Каждый из нас кого-то потерял. В тот проклятый год в Сколлкаструме пролилось много крови, включая кровь моей семьи, которую мы оставили там для сохранности, надеясь, что стены замка защитят их. Не защитили, – привычным усилием я сдержал эмоции под маской, наблюдая, как искажаются лица драконов вокруг.
***
Все помнили страшный день, когда нам ценой многих жизней удалось отбить атаку морских тварей. Я был еще мальчишкой, не применявшим оружие на живых существах, но за время осады мне пришлось впервые лишить врага жизни, а потом – еще одного, и еще, еще, раз за разом усиливая родовую плеть, пока одежда не пропиталась моей и чужой кровью. После победы я не мог прийти в себя, все казалось, что нужно продолжать битву. Ярость пьянила. А потом пришло понимание. Отвращение. Мне хотелось раскаяться, но я видел перед собой лишь уродливые останки жителей кислотных морей, и не мог принять очищение, вернуть в сердце свет и мир. Нам сказали, что из Сколлкаструма пришел сигнал бедствия, и мы поспешили на помощь семьям. Их специально собрали в замке, последнем оплоте северян, где можно было обороняться в случае нашей неудачи. Но мы горько расплатились за гордыню и недальновидность.
