Текст книги "Любовь дракона (СИ)"

Автор книги: Анна Леденцовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 7

Люба не помнила, как они приземлились. Заснув на спине летящего дракона, она проснулась уже в постели, в тех комнатах, что выделили ей в казарме. Сколько она проспала, девушка не знала.

«Шиза? Ау, ты здесь?»

«Здесь я, здесь! – раздалось бодренькое гнусавое бухтение в голове. – К тебе тут куча народу ломилась. Популярная ты теперь личность в этом драконятнике. Пацана муженек у твоей кровати раз пять отлавливал. Как эта мелочь белобрысая сюда просачивалась, даже я не поняла! На минутку задумаешься о вечном, а этот опять у тебя в ногах уселся и глазенками лупает, тебя рассматривая. Блаженный какой-то пацан. И лыбится, как будто ему сладостей мешок подарили».

Любовь Михайловна внутренне поежилась. Не очень-то приятно знать, что, пока ты спишь, на тебя приходят смотреть.

«Да не переживай, – успокоила ее Шиза. – Только драконеныш и пялился, пока не выгоняли. Ну еще муженек твой, но ему теоретически можно. Хотя странно так разглядывал…»

Мозговой симбионт замолчал, задумавшись, а потом выдал еще информацию для размышления: «Зато в той комнате кто только не топтался. И мужики, и бабы. О чем говорили – не скажу, плохо слышно было. Может, разбудить боялись? Эндерк к тебе никого не пустил, да и ладно. Вставать-то собираешься? Организм есть хочет! Уж я-то чую. – Шиза, судя по всему, тоже нуждалась в питательных веществах. – Шевелись давай! И так на соломинку похожа, не то что их драконихи».

Если командирские нотки в тоне ее персонального внутреннего голоса Любу нимало не тронули, то высказывание о недостатках фигуры вкупе с воспоминаниями о женщинах драконьего племени моментально привело ее в чувство.

«Да уж. Если я хочу здесь хорошо жить, придется отъедаться! А пока неплохо бы какую-нибудь одежду подобрать, чтобы стать хоть чуть-чуть фигуристее. Вроде Эндерк обещал купить что-то…»

– Ого! – выбравшись из постели и обнаружив еще одну дверь, обрадовалась она крошечному санузлу. – Почти цивилизация!

Конечно, ванны и душа там и в помине не было, но стоял тазик с рукомойником и деревянное подобие унитаза. Странный ящик, из которого пахло травами, а дна не имелось совсем, был намертво привинчен к полу. Рядом стояла маленькая коробочка без крышки со стопкой мягких бледно-лиловых тонких листиков овальной формы.

«Надеюсь, это точно оно? То, что я думаю?» – все же сомневаясь, решила уточнить у мозго-ИИшки Любовь Михайловна. Как-то не хотелось бы оскандалиться и использовать предметы не по назначению.

«Точно. Давай уже быстрее, а то меня опять в спячку тянет. Я же столько сил потратила!» – недовольно и сварливо забубнил червяк в мозгу, пока женщина умывалась.

«А на что?»

Любе было непонятно, куда делись силы ехидной мозгоклюйки. Ей казалось, что на ритуале та была сонная и заторможенная.

«И ты еще спрашиваешь? – Возмущению Шизы не было предела. – Да если бы не я, там вас бы всех на компост пустили. Эта дрянь на камешке всех менталом придавила, кроме тебя да еще Эндерка. Муж-то у тебя за спиной был, и его почти не накрыло. А все потому, что я щит поставила, между прочим. Защитила твою глупую голову от постороннего вмешательства. Ну и дракону, видать, к счастью, тоже перепало. Думаешь, смогла бы ты у того деда его палку отобрать, если бы он в нормальном состоянии был? Гадина хаоситская здорово сглупила. Не думала, что ты в рукопашную кинешься».

Симбионт захихикал.

Люба как воочию увидела мерзкую желеобразную тварь, облепившую алтарный камень и тянущую щупальца к беззащитным будущим матерям.

«Хорошо, что справились!»

Она грустно оглядела свою изрядно мятую юбку и несвежую блузку. В чем спала, в том, похоже, и придется идти искать едовую.

Только вот, выйдя из спальни, Люба замерла в полном шоке.

Довольно просторная комната, что-то вроде гостиной командира драконов, совмещенной с кабинетом, была просто завалена барахлом.

Шиза в голове негромко присвистнула, а в стороне у кресла раздалась возня, и из-под кучи каких-то ярких тряпок вынырнула знакомая белобрысая макушка Кройтека, уставившегося на Любу восторженными глазами.

Парень выпутался из текстильного кокона и рванул к замершей эльфийке обниматься, счастливо вопя:

– Я знал! Ты смогла! Я ведь говорил, что ты не такая, как те ваши ушастые!

– Говорил, говорил, – засмеялась Любаша непосредственности драконенка. – Слушай, а что тут такое? Откуда все? Или меня выселяют, а здесь склад решили сделать?

– Да кто ж тебя выселит-то теперь? – Голубые глаза Кройтека стали как блюдца. – Вои за тебя любого порвут. Папаня мой, думаю, особенно. Он командира попросил разрешить мне здесь тебя поохранять и велел сразу ему сказать, как ты проснешься.

– А это-то тогда что? – Женщина в растерянности оглядела царивший в комнате беспорядок.

– Так это дары от наших. – Парень, широко улыбаясь, развел руками, демонстрируя щедрость драконьего народа. – Командир поначалу ругался, а потом махнул рукой и велел тут складывать. Дома-то эльфячьего вашего нет теперь, но вот новый отстроят, а у тебя уже кой-чего иметься будет. Тем более от души же принесли. Нельзя отказываться.

– Обалдеть! – Люба плюхнулась на стул, предварительно спихнув с него что-то увязанное в тюк. – А… в смысле – дом построят?

Кройтек глянул на непонятливую эльфу покровительственно-снисходительно.

– Так уже строят. Место сам Ворт указал. Всем миром и пошли строить. Кто стены кладет, а кто мебель делает. Кузнецы – петли дверные да засовы. Опять же всякое другое. Бабы наши подушки и перины набивают, – обстоятельно рассказывал он. – Гертруда там всех на уши подняла. Сказала, что не дело молодой жене да без приданого. Ежели, говорит, те эльфы невесту в чем была без всего отдали, то это не значит, что мы, драконы, ей хозяйство не справим. Тот вон узел-то от нее как раз.

Палец с обкусанным ногтем ткнул в тючок у Любиных ног.

«Интересно, что там? – забыв, что еще недавно требовала срочно найти еду, полюбопытствовала Шиза. – Давай посмотрим?»

Честно говоря, Любови Михайловне и самой было любопытно. Ей за всю жизнь не дарили столько подарков.

Она аккуратно развязала узел и развернула сверток.

«Какая предусмотрительная женщина!»

Шиза была в восхищении. В узорчатом покрывале лежала небольшая стопка одежды по драконьему фасону.

Кройтек, увидев всякую женскую дребедень, лишь плечами пожал. Зато услышав, как голосом голодной лягушки квакнуло у худенькой эльфы в животе, встрепенулся и кинулся к двери. На ходу он крикнул, что сейчас принесет чего-нибудь перекусить, пока Люба подарки смотрит.

«Чего сидишь? – Шиза сегодня была в ударе и совсем раскомандовалась, видя, как женщина теряется от всего происходящего. – Бери вещички и иди переодевайся! И вид будет поприличнее, и Гертруде приятно будет, что ее подарок ты оценила в первую очередь. Тетка авторитетная, если что, будет у кого совета спросить или помощи какой. Ты же здесь ничего не знаешь, а на Кройтека надежды мало. Все же пацаненок еще».

«Точно!»

Люба подхватилась со стула и, сгребя в охапку шмотки, торопливо побежала обратно в спальню и на всякий случай даже закрылась в ванной. Все же драконенок и правда был малость простовато-беспардонным, поэтому такая предосторожность не помешает.

«А ничего так, – когда она переоделась, похвалила ее вид Шиза. – В такой одежде даже не кажешься дохлятиной. До дракониц, конечно, еще есть и есть, но миленько смотришься. Да!»

Без ехидности эта гундосина в голове не была бы собой, однако Люба не могла с ней не согласиться.

Наряд, конечно, был своеобразный. Этакая версия немецкого костюма разносчицы пива на Октоберфест. Плотная белая рубашка со сборенной на шнурок горловиной и объемными рукавами, широкий пояс на шнуровке и пышная юбка с не менее пышным подъюбником. Под все это еще полагались полосатые вязаные чулки, а также сборчатые на талии и у коленей панталончики бледно-зеленого цвета из тонкого полотна, дополненные чем-то вроде короткой холщовой маечки на лямках того же цвета.

«Осталось еще научиться по семь кружек пива в каждой руке таскать – и можно на работу в какой-нибудь трактир устроиться», – пошутила Люба, рассматривая себя в мутноватом зеркале рядом с рукомойником.

Шиза захихикала, прокомментировав, что эльфе лучше всего кружки таскать на голове, держа ушами.

«Ухи-то у тебя потолще, чем ручонки, и по виду гораздо сильнее!»

«Интересно, что сильнее у тебя?» – поправляя сборчатые складочки на груди, чтобы была хоть какая-то иллюзия ее присутствия, фыркнула с насмешкой девушка.

«Интеллект, естественно! – гордо парировала Шиза. – И он, в отличие от всяких сомнительных внешних достоинств, в разных украшательствах не нуждается. Так что я идеальна».

«Ну да, ну да. Только прячешься в моей голове, вместо того чтобы явить свою гениальность миру. – Люба расправила складки юбки и, приподняв ее, осмотрела ноги. – Надо бы туфли найти. Где-то же были, да?»

«А я очень скромная! Вот!» – надулась Шиза и замолчала, ничего не сказав про обувь.

Поправляя тяжелые пряди и невольно пытаясь прикрыть остренькие ушки, чтобы выглядеть более по-человечески, Люба пошла искать, что надеть на ноги.

В спальне тапочек из эльфийского дома не оказалось, и она решила, что в подарках, возможно, найдется что-нибудь подходящее.

На столе, дразня обоняние ароматами, обнаружился поднос с едой и чаем, а вот белобрысого паренька, как ни странно, рядом не наблюдалось.

Куда подевался Кройтек, Любу не озаботило, поскольку у парня вполне могли быть какие-то свои пацанячьи дела и обязанности.

Запахи раздразнили аппетит, а вид маслянистого пышного желтого омлета с зеленью и помидорками, посыпанного мелко наструганными полосочками подтаявшего сыра, заставил торопливо сесть за стол. Ухватив вилку, Люба приступила к завтраку, мысленно постанывая от наслаждения. Видимо помня о неправильности нашей эльфийки, на поднос еще водрузили большую тарелку с нарезкой из колбас и разного мяса. Так что Любовь Михайловна моментально соорудила себе смачный бутербродик из толстого ломтя свежеиспеченного, еще теплого хлебушка, части колбасно-мясных деликатесов и листовой зеленушки, которую все же в небольшой плошке поставили на край подноса. Из напитков был травяной чай и большой кувшин с ягодным морсом. А чтобы ушастенькая тростиночка не умерла от голода, четверть подноса занимала плетенка с булочками, пирожками и плюшками.

Тот волчий аппетит, с которым наша попаданка накинулась на еду, удивил даже ее саму. Казалось, пища проваливается в бездонный колодец, минуя желудок. Поднос пустел, а приятной тяжести сытого организма как-то не ощущалось.

«Э-э-э… женщина, а что происходит? – после продолжительного молчания нарисовалась опять в голове гнусавенькая Шиза. – Что-то мне подсказывает, что муж тебя так, пожалуй, не прокормит. Может, ушастые эту эльфу как диверсанта готовили, чтобы она у драконов всю еду сожрала и они с голоду померли?»

«Не мели ерунды. Вчера-то я нормально наелась, там даже осталось. – Люба сама не понимала, что случилось. – Не могли же за ночь во мне какие-нибудь паразиты появиться… Шиза, там помимо тебя никаких червяков не наблюдается? А то, может, ты себе, пока я спала, кавалера притащила? Размножаться надумала?»

Когда хотела, Любовь Михайловна тоже могла быть ехидной, а поддеть Шизу ее же шпильками было несказанно приятно. Она прекрасно запомнила вчерашние намеки про драконеныша.

Ух как заверещал ИИ, полный праведного возмущения и недовольный, что Люба про его вид ничего не знает.

«Вот заснешь – и я тебе про свою расу лекцию прочитаю, – пищала Шиза, – чтобы не говорила всякие глупости и червяком-паразитом не считала! Я у камня того всех спасла – и никакого уважения. Неблагодарная!»

Люба под эту гневную бубнежку даже усовестилась чуть-чуть. Возможно, и правда помогла персональная мозгоклюйка, она сама-то хоть и в эльфийском теле, но ни разу не маг. Ну не чует она магию в себе, хоть тресни!

Успокоив разгневанную и обиженную Шизу, Люба все же встала из-за стола, чтобы порыться в подарках. Проблема обуви все еще была актуальна.

«А вон там, вон там посмотри», – принимал активное участие симбионт, одновременно комментируя уже осмотренные вещи.

Чего там только не было! К своему огромному удивлению, Люба даже шубку обнаружила. Дымчато-серый пушистый мех неизвестного зверька был очень мягкий, да и сам удлиненный полушубочек выглядел совсем новеньким и дорогим. Не удержавшись, она даже примерила обновку. А подняв шубку, обнаружила сапожки. Тоненькие, с мягким голенищем, на удобной плоской подошве с небольшим широким каблучком. Не туфли, но тоже прекрасно. Вполне подойдет. Они же не зимние, без меха внутри.

Внезапно дверь распахнулась от резкого толчка, брякнув о стену.

Глава 8

В комнату ворвался отец Кройтека.

Огромный суровый мужик решительно направился к девушке, а Люба замерла, неловко согнувшись. Она прижимала к груди один сапог, ухватив за голенище второй, который тащила из-под прижавшей его плетеной корзины.

Подойдя, дракон резким движением выхватил из ножен меч, глаза его сверкнули огнем.

В гладкой отполированной стали Люба увидела свои испуганные глаза, золотистые волосы, разметавшиеся по пушистому вороту все еще надетой на нее шубки.

Сиреной взвыла в голове тоже напуганная Шиза, а в мозгу молоточком звучали слова Кройтека: «Папаня будет благодарен. Просил сразу сказать, когда проснешься…»

Не может же он быть хаоситом! Она же жену его спасла!

Самые опасные люди – это фанатики, но они обычно и самые преданные сторонники того, во что верят.

Отец Кройтека, похоже, был из той же породы, ведь по сути своей драконы мало отличались от людей или тех же эльфов. Плохие и хорошие, грубые и вежливые, щедрые и жадные – описывающие их характеристики можно подбирать бесконечно.

Эльфов он не любил, а после предыдущего ритуала, когда ушастая тварь убила его хорошего приятеля, и вовсе почти ненавидел все остроухое племя.

Только вот конкретно эта хрупкая, похожая на ребенка светловолосая девушка не вызывала у сурового дракона ненависти, к которой он привык и с которой давно сроднился. Мужчина недоумевал и злился еще там, в едальне. Тощая чужачка с аппетитом вгрызалась в мясо, и он с неудовольствием ловил себя на одобрительной мысли: «Правильно, девка. Жуй. А то худа так, что смотреть жутко. Будто месяц не кормили вовсе».

Потом опять злился на себя и на коварную эльфийку, обжигая ее недобрым взглядом исподлобья, и отворачивался, чтобы не видеть.

Беспокойство беременной супруги и обнаруженный после долгих поисков в комнате чужачки сын подбросили дровишек в пламя драконьей неприязни. Жене нельзя нервничать, а сын наверняка был обманут и зачарован поганой магией травоедов.

Кройтеку он от души выписал подзатыльников и, наверное, выпорол бы паршивца, да за сына вступилась мать.

Ритуал и все на нем произошедшее полностью перевернули драконью душу. Тварей хаоса он уже видел. Одна такая была способна выпить жизнь из пары-тройки воев, своими чарами заставив их замереть. Эта, видать, была сверхсильна, поскольку ни он, ни остальные драконы не могли даже шевельнуться. Даже старый Ворт словно увяз в киселе чужеродной магии.

Дракон чуял панический страх жены, стоявшей рядом, стук сердечка не менее напуганной, еще не родившейся дочурки. И его повергло в шок, что крошечная остроухая не побоялась выхватить у самого волхва его боевой посох и с криком «Жги!» метнуться к твари.

А волшебство превращения – явно высшими силами – оружия Ворта в изящную трость с символами обоих народов наполнило душу благоговением.

Эльфов мужчина больше любить не стал, но вот ради этой конкретной был готов биться и защищать, помогать и оберегать по мере сил.

Узнав от Кройтека, что девушка проснулась, он поспешил первым выразить ей свое почтение, принести клятву непричинения вреда и сложить свой меч у ног эльфийки как символ искренних намерений.

Порывистый и резкий, как большинство драконьих воев, он даже не сообразил, как это может выглядеть со стороны.

Паника застывшей в испуге эльфийки стеганула по чутью его зверя словно пламя костра, обжигая и раня. Ведь он не хотел…

Меч, вместо того чтобы быть аккуратно положенным у ног спасительницы, со звонким лязгом выпал из его рук, а сам Данрех опустился на одно колено, пряча глаза и давая остроухой прийти в себя.

Драконья сущность внутри него чутко принюхивалась, пытаясь уловить момент, когда можно будет объясниться.

– А когда у вас глаза светятся, это что-то значит?

Странный вопрос девушки застал его врасплох.

– Это наша вторая сущность, драконья, заявляет права на часть души и тоже участвует в выборе решений и поступков. – Он поднял голову, всматриваясь в лицо той, что не дала погибнуть его жене и ребенку.

Эльфийка на удивление быстро оправилась от испуга и сейчас, скинув шубку и присев на край заваленного дарами кресла, натягивала на ногу второй сапожок.

И ведь не выбрала эльфийские башмаки, что притащил лавочник Ждарнос. Сапоги-то тачал старый Скронт, лучший башмачник поселения. С пониманием да чутьем, видать, девка. Не хуже дракониц.

– Так ваш э-э-э… ваша вторая сущность что-то против меня имеет? – притопнув обутой ногой и подняв на него огромные глазищи, поинтересовалась Милюбэль. – Она вас заставила на меня с мечом кинуться, а вы с ней справились?

Странная девица, видимо, понятия не имела о драконах. Как можно справиться с частью самого себя, если она неотделима, то есть, по сути, это ты и есть? Только более чуткий, быстрый, сильный и ловкий, на грани оборота.

– Просто клятва должна приноситься в пограничном состоянии, на рубеже оборота, – подбирая слова, чтобы сейчас его уже правильно поняли, попытался объяснить дракон. – Я не причиню вреда. Я очень вам благодарен и готов защищать и оберегать, если вы не обманете мое доверие, предав наш народ.

Эльфа смешно пошевелила ушами и выдала и вовсе по меркам остроухих несусветное:

– Так ведь, уважаемый, это теперь и мой народ! Запретить вам клясться я не могу, но не думаю, что мне понадобится здесь какая-либо защита. Все же я замужняя дама, и это вроде обязанность моего супруга.

– Он может не оказаться поблизости. У наследника повелителя и нашего командира много обязанностей, – упрямый и полный решимости закончить начатое, настаивал дракон.

Подняв свое оружие и оставшись коленопреклоненным, он произнес ритуальные слова старинной клятвы и таки сложил меч у маленьких ног, обутых в драконьи сапожки.

Выдохнув, словно после турнира на ристалище в праздник Дирнай-огневища, он торопливо поднялся и, неловко откланявшись, вышел, оставив Любу разглядывать лежащую у ног опасную острую железяку.

«Надеюсь, этот один такой. – Шиза в голове благополучно читала ее мысли. – А то помимо барахла тебе еще оружия натащат. Хотя пусть волокут. Продадим и купим что-нибудь полезное, не все же на подаяния жить».

«Не уверена, что это можно продать. Это же символ клятвы, если я правильно понимаю. – Люба попыталась поднять клинок, но слабые эльфийские ручонки только и смогли, что подцепить полуторник за рукоять и отбуксировать его в свободный от вещей угол, а там прислонить к каменному боку камина рядом с кочергой. – Лучше бы больше не приносили. Куда я столько тяжеленного металлолома дену?»

Размышления и советы персонального ИИ насчет подобных сувениров прервал заглянувший в дверь Кройтек.

Глаза паренька при виде Любы с мечом его отца стали размером с блюдце.

– А папаня тебе его подарил, да? – Драконеныш пожирал оружие взглядом. – Это его лучший меч. Сталь двенадцать старейшин в живом пламени чаровали.

В голосе паренька ясно читалась зависть и непонимание, почему девушке достался такой потрясающий клинок.

– Вот подрастешь – отдам тебе, – улыбнулась Кройтеку Люба. – Будешь моим верным рыцарем-оруженосцем, два в одном.

– А это кто? – Настроение парнишки подскочило до небес, и на смену зависти пришло жгучее любопытство. – Что эти рыцари делают?

«И как будешь выкручиваться? – развеселилась Шиза в голове. – Тут рыцарей нет. И тех зверюг, на которых они ездят, надев железную одежду, тоже. Тем более я же вижу, что они воевали с драконами, а значит, были их врагами».

Любаша только фыркнула.

«Это же хорошо, что тут нет рыцарей! Значит, придумаю такого, как надо. Специально для Кройтека», – нимало не смутившись, объяснила она симбионту.

А парнишке стала рассказывать, что были когда-то такие легендарные существа, которые всегда сопровождали прекрасных дам и охраняли их от всяких опасностей.

– И конечно, им нужно было оружие. Потому и оруженосцы, – полностью переврав понятия под хихиканье Шизы, ввернула Люба. – Так что если сможешь владеть мечом как ваши вои и стать моим рыцарем, то клинок отца будет твоим по праву.

Счастливый, как именинник, Кройтек обещал быстро выучиться и вырасти тоже.

– Я уже сильный и папку попрошу меня тренировать. А сопровождать я пока и без меча могу. По селению. Здесь нападать некому.

Эндерк вошел как раз в тот момент, когда парнишка предложил показать Любе всю округу, самые интересные и красивые места.

– До обеда же все равно тут нечего делать. У воев тренировки, а остальные в патрули уйдут. Или ты хочешь тренировки посмотреть? Девки бегают тайком глядеть из-за кустов, я сам видел.

Мысль, что его ритуальная жена начнет из-за кустов пялиться на полуголых тренирующихся драконов, мужчине не понравилась.

– Я обещал купить тебе все необходимое. – Темные глаза мужа оглядели Любу с ног до головы и обратно. На миг в них даже вспыхнул какой-то огонек – то ли одобрения, то ли раздражения. Впрочем, он моментально потух. – Вот деньги. Кройтек поможет тебе обойти все нужные лавки. Если не хватит, скажешь записать за мной. Заплачу потом, как освобожусь.

Дракон еще раз осмотрел девушку и выудил из груды вещей добротный темно-коричневый укороченный плащ. Он накинул его жене на плечи и завязал на груди.

– На улице свежо, – буркнул он, уходя.

«Что это было? – прогнусавила Шиза, когда за драконом закрылась дверь. – А покупки нам эта мелочь будет таскать? И главное, наряжалась ты, наряжалась, а этот чурбан тебя в холстинку завернул. Хоть бы что хорошее сказал».

Видимо, Любашина мозгоклюечка восприняла равнодушие дракона к ее стилевому решению очень близко к своему червячковому сердцу.

«А зачем мне по магазинам-то? Что покупать? – в свою очередь не понимала девушка. Она распустила завязки туго набитого кожаного мешочка и выудила потертую треугольную серебристую монетку с отверстием посредине. – У меня и так уже не комната, а склад барахла».

Кройтек, уже успевший с любопытством кладоискателя нахально покопаться в подарках, принюхиваясь и комментируя, кто что подарил, даже уронил толстый пояс с узорчатой пряжкой, который пытался примерить на свое поджарое подростковое пузо.

– Да ты что? У нас любая девка, да и женка, вмиг бы поскакала деньги тратить. Тем более тут эльфячьих ваших вещей и нет, почитай, совсем, только драконья работа. А всякие банки с мазями и краски для лица? И бусики! Сладости и нитки для вышивания. Эльфийки еще любить должны семена всякие для огорода.

Подросток с любопытством рассматривал женщину, которая вдруг не хочет идти по лавкам и магазинчикам, как небывалую диковинку.

– Да ты даже и не видела, что у нас продают. Командир же велел по лавкам ходить, так пошли. А то еще разгневается. Он же от души. Заботится, видать. Цени, – как маленькой, объяснил он Любе. – Ему некогда, а подарок от него ты заслужила. Ну и вот, купишь то, что сама захочешь.

Очень Люба сомневалась, что найдет что-нибудь по душе. Подарок, который муж бы сам ей принес, был бы во сто крат приятнее, чем просто мешочек с монетами.

– А тут много денег? Что можно на это купить? – вывалив на стол содержимое кошелька, продемонстрировала она парню внушительную горку дырявых треугольничков.

– Ого! – Подскочив, тот сноровисто разобрал по кучкам разномастные монетки. – Тут, почитай, и хрюката можно взять или пяток орунов, если хозяйство заводить, но у тебя пока дома нет. На них, думаю, потом попросишь, а так, наверное, половина в лавке с мазями и красками уйдет. Дорогие они. Ну и в ювелирной лавке. Там у Бовряла все дорого, особенно с камнями. Папаня мамке на серьги к именинам полгода копил, а у него жалованье старшего воя!

Тратить деньги на украшения Люба не планировала, как, собственно, и обзаводиться хозяйством с домашней живностью, но, как говорится, не зарекайся наперед. Никто не смог бы предсказать, что потратит девушка все монеты до единой, да на такое, что ахнут все, кто об этом узнает.

Выйдя за ворота казарменной территории, Кройтек повел ее к главной площади поселения, где стояла статуя их богини-покровительницы Дирайи и располагались лучшие лавки и торговые ряды.

– Вон там у Лимдельми все для наведения красоты, – ткнул парень пальцем в вывеску с нарисованным щекастым лицом. Лицо украшал свекольный румянец кружочками и густо-черные брови генералиссимуса дорогого Леонида Ильича. – Правда, там сильно пахнет всяким, я тебя на улице подожду. Ладно?

– А вон там? – Люба в косметическую лавку с сомнительной вывеской идти не хотела. Чувствуя стоическое настроение паренька, готового выдержать те муки, которые испытывает любой представитель мужского пола, вынужденный ходить с женщиной по магазинам, она решила сделать ему хоть что-нибудь приятное.

– О-о-о! Там оружейная Годара. – Глаза Кройтека заполыхали, как два костра. – Лучшее оружие на драконьих землях. И трофейное есть даже. Пурх Седая Чешуйка говорил, что там есть кинжал хаосита, очищенный в огне. Только его никто не купит, боятся. Вдруг темная магия затаилась внутри, чтобы потом вылезти и поработить душу?

Видимо, как и все мальчишки в его возрасте, парень любил всякие страшилки. Люба помнила себя подростком и таинственные пугающие истории про Пиковую Даму, черную руку и гроб на колесиках.

Они уже почти подошли к лавке с оружием, и эльфийка раздумывала, не купить ли ножны для оставленного ей Данрехом меча, когда ее чуткие уши уловили чей-то заунывный, полный тоскливой боли стон.

Словно завороженная, не в силах противиться встрепенувшемуся в душе желанию помочь, она будто по невидимой ниточке шагнула в переулок и поспешно двинулась между домами. Драконеныш, с сожалением обернувшись на вывеску с блестящим мечом на цепях, кинулся следом. Кройтек не понимал, чего это его подопечная вдруг рванула туда, где в помине нет ни одной самой захудалой лавчонки и даже трактира. Только обычные дома с огородами и разными хозяйственными постройками, а дальше и вовсе общественные поля да лес до гор на горизонте.

А Люба уже бежала, торопливо, не чуя под собой ног, словно боясь опоздать.

Не опоздала. В ужасе замерла на секунду, уставившись на толстого черноволосого парня, который держал в руках перевязанного веревками, как батон колбасы, черного кота с подпаленными усами и хвостом.

Малолетний садист как раз, довольно улыбаясь, дунул на обугленную палку и, держа за веревку крутящуюся на ней животину, ткнул горящим концом в переплетения бечевы. Видимо, для него это была веселая игра – попасть в кота и не пережечь при этом стянувшие того путы. А еще, судя по всему, деточка очень хотела попасть в глаз или ухо, но до сих пор это не удавалось. Зверь отчаянно извивался гусеницей и глухо обессиленно рычал, иногда издавая жалобный стон.

– Ах ты паршивец! Прекрати немедленно! – Люба коршуном кинулась к парню, выхватила у него веревку и прижала к себе подпаленную кошачью тушку. – Как тебе не стыдно животных мучить!

– Да, гад он. Надо было сразу прибить, – поддержал ее Кройтек, но так, что она только ахнула.

– С ума сошел? За что?

– Так небось орунов крал. Это дракот, он хищный и дикий. Очень опасный. Если бы не был связан и с тряпкой в пасти, то уже мог бы тебя ранить. – Драконеныш, похоже, был серьезен.

– Да убил бы. Горло бы порвал, – недобро ухмыльнулся толстяк. – Отдай дракота, ушастая, а то хуже будет.

Кройтек тут же загородил Любу собой, набычившись и сжав кулаки, хотя был на полголовы ниже чужого пацана и раза в два тоньше. А еще у сволочного драконеныша была обугленная острая палка.

– Да ты знаешь, с кем разговариваешь? Ей все драконы спасением обязаны и дары принесли, – завопил храбрый «одуванчик». – А ваших я там не учуял что-то!

Выучка от отца-воя у него все же была, и он настороженно следил за оружием в руках противника.

Только главным аргументом паршивца была совсем не палка.

– Маманя, тут эльфийка приперлась подарки требовать! – громко и визгливо завопил на всю округу мучитель дракота, пытаясь еще исподтишка ткнуть-таки Кройтека своей палкой.

На крыльцо вышла статная черноволосая женщина с красивым, но каким-то холодным лицом и сложила руки на высокой полной груди. Любе сразу вспомнилась царица Пушкина перед волшебным зеркалом. Белокожая, с румянцем во всю щеку, пухлые розовые губы презрительно кривятся. Черные, как угли, большие глаза недобрым взглядом окинули эльфийку, обнимающую котоколбасу, и набычившегося Кройтека со сжатыми кулаками.

Белобрысый будущий рыцарь сразу съежился и поник, выдохнув только одно слово:

– Брельха.