Текст книги "Подмастерье"
Автор книги: Анна Лебединец
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Хочешь сказать, что ты сам кого-то слышал? Между прочим, если она тебя «передавила», то достигла своей цели.
У Максима чуть глаза из орбит не вылезли.
– Да как вы можете так говорить? Это несправедливо! Ее уровень общения был первобытно-племенной. Она бы еще в меня бананом кинула! А «логика – это инструмент познания истины», совсем другой уровень.
– Если бы у тебя действительно был другой уровень, ты бы вообще в это не полез, – с усмешкой ответил Олег Геннадьевич. – Истины… Звучит красиво. Средневековых схоластов обучали сначала доказывать бытие бога, а затем его отсутствие, и не умеющий чего-то одного не считался искусным в логике. Ты думаешь, что управление – это только кулаком по столу и ходить строем, но это неверно. Логика – такой же инструмент распространения своей воли и своих идей, как кулак или эмоциональный выплеск. Просто ты кроме логики больше ни в чем не силен, и она кажется тебе абсолютной. Далеко не все люди живут так, и это не делает их хуже.
Мне все равно, как ко мне обратится человек. Есть то, что нужно ему, и есть то, что нужно мне. Если это совпадает – мы договоримся, а на нет и суда нет.
Максим замялся и не знал, что ответить. На дне памяти нашлись красивые пассионарные клише:
– То есть вы считаете, что людям не нужно помогать?
Если добавить «Нейромеханик школы N заявил, что…», то это могло бы стать кассовым заголовком в любой новостной ленте. Крики читателей, в чьих бедах всегда кто-то виноват, и судебные разбирательства не заставили бы себя ждать.
Олег Геннадьевич улыбнулся переданному пассажу, как старому знакомому. Стажер в этой игре был просто гонцом, чего в упор не понимал.
– Очень высокопарно, – наконец ответил нейромеханик. – Скажи мне, какая в вашем общении была цель? Неужто развитие? Не смеши меня.
Ты ей навязывал одно, она тебе – другое. Ты показывал, какой ты молодец. Не учил, заметь! Учат по-другому. Она же, как могла, пыталась не потерять лицо. Это и есть первобытно-племенное общение, распространение своего, самоутверждение на слабом. Чем ты лучше? Тебя можно выбить из колеи простым детским «ты дурак», и ты считаешь себя великим интеллектуалом?
Максим молча осклабился. Олег Геннадьевич включил декодер в поиске нужных программ. Стажер никак не унимался:
– Ну… как бы это в итоге ни вышло, я… – фраза получалась куцей, он с трудом подбирал слова. – Я только хотел донести до нее, как все есть на самом деле.
Олег Геннадьевич закатил глаза.
– В эфире снова радио «Правда»? – вздохнув, спросил нейромеханик. – Ты делаешь из истины какую-то беспомощную деву в беде. Но ты не нужен истине. Ни ты, ни кто-либо другой. Она не требует ни поддержки, ни доказательств, ни рекламной кампании, так как рассеяна во всем, всегда и везде. Достаточно открыть глаза. Если человек не верит, что перед ним стена, то нужно просто попытаться пройти насквозь. Если первого синяка не будет достаточно, значит, потребуется удариться еще пару раз. Хуже-то от этого не стене и не истине.
А Инна, кстати, не соврала ни в чем. У нас нет специалистов по алхимии – это правда, я бы этого не допустил. Ребенку той барышни будет лучше не в нашей школе, а в другой – это тоже правда, они пришли не учиться. А тебе эта интерпретация не нравится потому, что ты в ней не на коне. Но это не имеет отношения к возлюбленной твоей истине.
Максим больше ничего не спросил за оставшийся день.
Время шло медленно. Выйдя из кабинета, Олег Геннадьевич и стажер продолжали механически обсуждать планы на завтра. Они уже прощались, когда нейромеханик мрачно вздохнул и непонятно к чему сказал:
– Управляют им, на эмоции давят… Не нравится, да? Хорошо, что в этот раз хотя бы заметил.
Максим пропустил замечание мимо ушей. Зашелестела круговая стеклянная дверь, за ней показалась Лена. Платье подчеркивало талию, ноги просвечивали через длинную шелковую юбку. Увидев его, она ускорила шаг, будто торопилась и до этого:
– Приветик! Извини, пожалуйста, что опоздала. У меня было много работы, совсем не осталось времени собраться. Еще и часть одежды оказалась в химчистке, пришлось идти в том, что было…
Олег Геннадьевич оценил цветовое и тканевое сочетание «случайно подобранной» одежды, а опыт давно женатого мужчины подсказывал, что прическа и макияж должны были занять солидное время.
– Привет! Не переживай, отлично выглядишь! Познакомься, это мой руководитель – Олег Геннадьевич, Олег Геннадьевич – это Лена.
– Здравствуйте, очень приятно познакомиться!
Голосок девушки журчал, направляя свое обаяние на нейромеханика. Но милая улыбка отражалась в собеседнике лишь внешне, совсем не задевая его внутри. Он парировал той же любезностью, срезая аркан до того, как затянется петля.
Лена чувствовала что-то неладное. Ее давило еле заметное напряжение, и она предложила скорее поехать по запланированному маршруту.
Олег Геннадьевич проводил парочку кривой ухмылкой.
Глава 6
14 января 2074 года.
Я более-менее освоился.
Вся основная информация была дана в самом начале. И почему коллеги все время тыкают меня в эту базу, как во что-то непознанное? Все же понятно!
Они что, за идиота меня держат?
Честно говоря, половину их «инструкции» я бы просто выкинул. По-моему, она устарела. У нейромехаников полно странных ритуалов и ограничений, но самое главное – это их чудовищная уверенность в своей правоте. Постоянные замечания в мой адрес уже давно в печенках.
Кстати, что у нас со временем? Олег Геннадьевич опаздывает?.. Неужто наш «робот» сломался? Впрочем, я так и думал.
Ладно, справимся без него.
Я надел очки виртуальной реальности, подключил инвазивный чип к пульту управления и вошел в ментальный класс в качестве главного нейромеханика.
Пока прогружалась картинка, я с волнением думал:
«Интересно, какой он – процесс изнутри?..»
Обыденность увиденного разнесла все фантазии в щепки. И что – вот это и есть ваша наука, которую якобы нужно изучать годами?!
Виртуальный кабинет был до тошноты обычным. Дети сидели за партами, с нескрываемым любопытством смотря на нового человека.
Ох, ни пуха ни пера. Где план-конспект?..
А вот и он, отлично. Осталось найти тему, которую нужно «загрузить» сегодня.
Черт возьми, как здесь запускаются нейропрограммы?.. Я-то привык работать с кодом, находясь вне поля… Как это делается в ментальном пространстве?..
Так-с, подождите дети, сейчас разберемся! В журнале должна быть какая-то внутренняя инструкция…
Пока я перелистывал страницы, стены вдруг стали вибрировать.
Неустойчивый сигнал? Показалось?..
С потолка потекла вода.
Неожиданно. Не знал, что в виртуальных кабинетах могут быть проблемы с соседями.
Не все в порядке и с сыростью: в углу у окна много плесени. Угол набирает влагу и темнеет, втягивая в себя окружающие предметы. Темнота перепрыгивает из точки в точку. В ее глубине горят и перемигиваются парные огонечки глаз.
М-да, интересный веб-дизайн для школы выбрали. Ладно, что там было в журнале?
Кстати, где он?
Что произошло?!
Я увидел, как один из учащихся радостно разрывал документ.
– Эй, что ты делаешь?!
Он обернулся. Вместо лица был разноцветный череп с цыганским рисунком. В меня полетел кусок журнала:
– Лови, ничтожество!
Пока журнал летел, его форма преобразовалась в пятнадцатикилограммовую гирю и со звоном ударилась о стену в паре сантиметров от меня.
– Не поймал, ха-ха! Что же ты за неудачник такой? Чему ты нас учить собрался, горе луковое?
Я оглянулся и увидел, что пространство комнаты больше походило на картины Босха. Вместо детей кружились танцующие скелеты, которые не обращали на меня никакого внимания.
И зря их безразличие мне не понравилось!
Я залез на валуны, которые раньше были учительским столом, и начал призывать «скелетов» к порядку.
– Смотрите-ка, этот идиот не унимается! – заорал один из них с видимым удовольствием:
– Давайте проучим его!
– Да-а-а!
– Ур-р-ра!
Скелеты подхватили меня на руки и куда-то понесли. Можно было бы счесть, что это «прыжок» в толпу рок-звезды. Только звезд, насколько я помню, не несут скидывать в кипящий котел.
– Нет, не-е-ет! Отпустите меня!!!
Вопли ничего не меняли.
– Я не хочу в котел! Не-е-ет!..
Страх перерубило. Цвета, звуки и ощущения померкли за секунду.
***
Пробуждение отдавалось тупой головной болью. Свет резал глаза.
– Пришел в себя?
Я узнал голос Инны. Она протягивала мне стакан с водой.
– Олег Геннадьевич, он очнулся.
– Хорошо, скоро подойду.
Инна снова повернулась ко мне:
– Когда я пришла, ты валялся на полу и бился в судорогах. Я отключила тебя от нейроинтерфейса. Ты пролежал здесь четыре часа.
– Как это произошло?..
– Это ты нам расскажи, как это произошло, – сказал Олег Геннадьевич. – Кто разрешил тебе выходить в ментальное поле в качестве нейромеханика?
– Но… вас не было.
– Ты не отвечаешь на мой вопрос: кто тебе разрешил?
– Никто.
– Вот именно. Рассказывай, что было дальше.
– Я вошел в класс. Сначала он был нормальным, потом что-то случилось с графикой. Кабинет превратился в ад, дети стали танцующими скелетами. Я не знаю почему, но они меня ненавидели! Что это было? Какой-то экспериментальный класс, населенный монстрами-ботами?
Олег Геннадьевич впервые за весь разговор улыбнулся.
– Как бы тебе сказать, это были… третьеклассники. Обычные дети.
Ответ шокировал Максима.
– Как такое возможно?! Там были какие-то чудовища!
– Еще раз повторю: ты общался с образами обычных детей. То, что ты увидел, было следствием твоего бесконтрольного состояния. Вероятно, детская психотравма – неудачная социализация или что-то подобное. Надо диагностировать, чтобы сказать точнее. Теперь неприятие общества мерещится тебе даже там, где его нет. Очевидно, что ты соблюдаешь не все пункты инструкции…
– Вы хотите сказать, что этого не было на самом деле?..
– Это было на самом деле. Твое общение с ними было реальным. И твои эмоции были реальными – вырабатывались определенные гормоны и переживались состояния, которые довели тебя до истощения и экстренного отключения сознания. Существенной причины для них не было – это да, но последствия вполне реальны.
Проблема в том, что ты считаешь ментальное – «нереальным». Но это не так. Когда ты во сне убегаешь от монстра, то с утра просыпаешься во вполне настоящем, липком поту. Твое тело испытывало действительный страх, пока ты скрывался от выдуманного чудовища. То же самое происходит в обыденности физического мира: реакции людей очень разные, описания одного и того же события могут быть неодинаковыми, а то и вовсе противоречащими друг другу. В ментальном же пространстве еще больше степеней свободы, и даже самый легкий налет эмоции вызывает колоссальный шторм.
Поэтому к управлению в качестве нейромеханика может быть допущен только мастер. Любой другой человек споткнется о собственные ноги.
Ты вел себя зажато с детьми, скрытно, а люди интуитивно принимают скрытность за агрессию. Им непонятно, чего от тебя ждать! Нейромеханик должен вести себя как заботливый родитель, без демонстрации страха или агрессии. Тогда дети легко попадают под его влияние и чувствуют себя комфортно.
Между прочим, это есть в инструкции, – последняя фраза была произнесена с особенным нажимом.
– Ты же просто напугал их, вот они и ответили тебе тем же. Правда, не так яростно, как ты увидел. Это, уже, была твоя личная фантазия, кошмарный сон.
Только сон наяву, происходящий при участии других «спящих».
– То есть дети все помнят? – в ужасе спросил я.
– Естественно, помнят, но не так, как ты. Честно говоря, они тебя толком и не заметили. Это в твоем личном поле утрировались эмоции, и ты увидел ад. Для них ничего подобного не происходило. У детей в этом возрасте в принципе стоит мощнейшая эмоциональная защита – они ничего не воспринимают всерьез, только играют. Хорошо, что ты пришел не к подросткам – им бы ты мог устроить веселую жизнь.
Приходи пока в себя.
Он слегка дотронулся до моей макушки, и я снова погрузился в сон.
Глава 7
16 января 2074 года.
Слова учителя впечатались в голову, встали затором. Новые мысли не шли, а старые крутились по орбите последних событий.
«Неужели до сих пор?..» – думал Максим про себя по дороге к нейромеханику.
Павел Михайлович был социологом и наверняка знал ответы на его вопросы. Рассказать все прямо Максим не мог и не хотел, а потому зашел издалека:
– Я много слышал про «образ группы», вы не могли бы рассказать подробнее?
Павел Михайлович понимал, что это – лишь вершина айсберга, а настоящая причина таится в глубине. И тем не менее он ответил:
– Группа – это не несколько человек, а единица другого уровня, практически единый организм. Каждый коллектив со своей структурой уникален. Поэтому человек в какой-то группе приживается, а в какой-то нет. Поведение сильно зависит от окружения.
Он включил голографический проектор. Нейромеханик кликнул на значок муравейника и открыл базу социальных моделирований. Ходы муравьиного гнезда вели к разным камерам, в которых были собраны варианты характеров.
Павел Михайлович запустил перемешивание и создал несколько групп. Он начал добавлять образ «мальчика-драчуна» то в одно поле, то в другое. Адаптация шла по ускоренному маршруту. За десять секунд голограммы проходил один реальный день.
Мальчик подавлял всех по предсказуемому сценарию, пока не врезался в группу большеплечих грубиянов. Неожиданно для Максима, в ней он проявил поведение типичной жертвы.
– Теперь он ведет себя совсем по-другому!
– В том-то и дело – другая только форма.
Стажер удивленно поднял брови.
Он хотел возразить, вспоминая маму Марины. Но именно этот пример разрушил цепочку мысли – «несчастная» женщина делала то же самое, что и мальчик-драчун.
Она подавляла всех, заставляя играть по своим правилам.
– Точно, – сказал Максим, удивляясь осмысленному.
Тогда Павел Михайлович решил дать ответ на незаданный вопрос:
– Пойми основу – мы часть общества. Даже интроверт хочет чувствовать сопричастность. Если человек не значим ни в одной группе, то эта потребность все равно проявится – просто неразумно и в скрытом от себя самого виде.
Стажер слегка покраснел и сделал вид, что ничего не произошло. Нейромеханик сказал это будто в воздух. Он не ждал ответа и не пытался продолжить беседу. Тем временем Максим размышлял молча, не делясь своими соображениями.
То, что он услышал, объясняло часть проблемы, но…
Оставалось что-то еще.
Что-то, о чем они оба молчали.
Павел Михайлович продолжил колдовать с декодером. «Чего он добивается?..» – подумал Максим.
Возникла сильнейшая голографическая вспышка.
Без предупреждения.
Резкий удар света сбил размышление, наполняя чувством, как после взрыва.
Свечение чудовищно яркое, пришлось зажмуриться.
Ориентироваться стало невозможно. Только позже, привыкшие к свету глаза смогли разобрать очертания предметов.
Перед ними были ученики. Но в такой форме он никогда их не видел.
Группа была одним телом – гигантским пауком. От солнечного сплетения каждого ребенка шла тонкая ниточка к светящемуся шару. Павел Михайлович указал на него и спросил:
– Понимаешь, что это?
– Лидер группы, нейромеханик?
– Нейромеханик не может быть лидером, потому что он вне группы. Это – образ коллектива, его ментальный каркас. Каждый ученик воспринимает все, что считывается этим шаром.
Павел Михайлович закодировал мысль в образ. Вспыхнула и проявилась небольшая пирамида, направленная в центр.
Пирамида медленно приближалась, пока полностью не растворилась в шаре.
– Что это?
– «Состояние тела, находящегося в покое, или движущегося равномерно, в котором сумма сил и моментов, действующих на него, равна нулю». Проще говоря, это идея равновесия.
Шар начал пульсировать. Вслед за ним вибрация пробежала по каждой ниточке. В момент кульминации весь свет потух. В полной темноте и тишине зажглись точки в солнечных сплетениях, напоминая созвездие.
– Если ты направишь идею точно в ментальный центр, то связь будет установлена с каждым учеником. Но если промахнешься, то либо не хватит сил накрыть сигналом всю группу, либо героически выдохнешься.
Максим ненадолго задумался.
– Неужели у всех одинаковый сигнал?
– Хороший вопрос. Не всегда. Когда участники в одном поле, волны интерферируют и создают сильный фон. Сопротивляться этому сложно, и редкий человек не попадает под влияние.
Но автоматическая связь заканчивается, когда ученики разбредаются по делам. Все находятся в нескольких группах одновременно, набор ценностей везде разный. Тогда качество сигнала определяется личным приоритетом. Что человеку ближе, к тому он и тянется, с тем и крепче ментальная сцепка.
Последняя фраза зацепила Максима. Что-то в ней было для него. Переварив информацию, он спросил:
– Получается, что основная моя ошибка в том, что я пытался взаимодействовать по отдельности…
– Даже не в этом. Ты взаимодействовал не просто по отдельности, а в принципе отдельно – от всех.
«Звучит красиво, но совсем непонятно», – подумал Максим и ничего не ответил.
– Кстати, уже два часа. До встречи на тренировке.
Глава 8
16 января 2074 года.
Зал-додзе был просторным, пустым. Стеклянный потолок, светлые стены, циновки на полу.
В углу лежали палки, нунчаки, ножи, кинжалы. На начальном этапе навык формировали в ментальном поле. Но идеальное владение моделью никогда не считалось конечной фазой. «Ментальный мастер» моментально получал по голове при первой же попытке взять в руки нунчаки.
Приходилось тренироваться без декодеров.
Максим встал напротив Павла Михайловича. Во время спарринга он буквально не видел ударов.
Не мог их просчитать.
Рука из одной и той же точки летела по любой траектории – боковой удар справа или слева, прямой удар – в голову, в живот, по ногам.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
