Текст книги "Блондинка вокруг света или I did it my way"

Автор книги: Анна Лазарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Лаос

Говорят, японцы – это азиатские немцы. Интересная идея. В таком случае Лаосцы – азиатские русские. Здесь существует культ алкогольного веселья. Везде тебя пытаются напоить. Отказывать крайне нежелательно, по причине «ты меня не уважаешь». Местная водка, «Дым Лао Лао», льётся рекой, народ гуляет. А ещё лаосцы грызут семечки!

Си Фан Дон, или Семь Тысяч Островов – первая остановка в Лаосе после пересечения камбоджийской границы. Это уникальное место на великой азиатской реке Меконг, где река расширяется веером и образует тысячи островов. Вода здесь изумрудно-зелёная. Огромные водяные волы лежат в воде и бродят вдоль берега.

Рядом, в живописном огромном озере, водятся единственные в мире «плосколицые» дельфины Иравади. И я с кучкой американских учителей английского еду смотреть на дельфинов. Потом мы плаваем, на резиновых баллонах, по каналам, между островами.

Знакомлюсь на пляже с двумя франко-канадскими девчонками «оторви и выброси» и одним англичанином. Девчонки – французские националистки, постоянно говорят об отделении Квебека от основного тела Канады и ну очень любят перебрать лишнего. Они то и дело отрубаются в самых неудобных местах и позах, с гигантской бутылкой пива в руках.

Одна из них рассказывает, как неделю назад в Камбодже она вот так же почивала на пляже, когда к ней подкралась коварная вьетнамская депиляторша и удалила ей волосы на одной ноге. Когда же канадка, спьяну, наконец, проснулась от щипков, депиляторша потребовала денег за депиляцию волос на второй ноге. Канадка не поддалась на такой грубый шантаж, нецензурно посоветовала больше её не беспокоить и заснула опять.

– Вот почему одна нога у меня волосатая, а другая лысая! – заключает девушка.

Мы, все вместе, двигаемся на север Лаоса. Следующая остановка: пати столица всея Юго-Восточной Азии, Ванг Вьенг.

«Столица» полна европейского и американского студенчества, оторвавшегося от мамок и обезумевшего от тотальной свободы. Наркотики и алкоголь льются рекой.

Главный аттракцион Ванг Вьенга – всё те же резиновые автомобильные баллоны. Вас просто увозят на тук-туке километров за пять вверх по течению и выбрасывают на баллоне в воду.

Здесь-то всё и начинается. Водяные горки, тарзанки, зипы. Множество баров «понатыкано» по обоим берегам реки вплоть до города. И каждый бар предлагает бесплатную дегустацию алкоголя.

Издалека тебя начинают зазывать, бросают в тебя спасательный круг на верёвке и притягивают к бару. Там тебя уже ждёт кусочек алкогольного желе или рюмочка плохого рома. Дают несколько ломтиков жареной картошки.

Разумеется, до города доплывают не все. Некоторые сходят с дистанции «задолго до». Берут тук-тук, дежурящий на очередном пляже, и покидают попоище.

В изумрудной воде в различных местах можно увидеть острые скалы. Ещё одно место, где о технике безопасности никто никогда не слышал. Уж сколько человек поломало себе спины, падая с тарзанки на эти скалы! Сколько человек просто утонуло по пьяни! Я сама, при прыжке в воду с зипа, тыкаю себя в глаз своим же указательным пальцем и потом в течение часа не могу его открыть и прикладываю лёд. Говорят, это увеселение совсем недавно запретили.

Днём практически во всех барах в центре Ванг Вьенга, не переставая, показывают сериал «Друзья». Только в нескольких альтернативных – «Симпсонов».

Вечером же в этих барах пьянка продолжается. Ура! Все бары предлагают бесплатное алкогольное ведро, как и в Таиланде. Канадские девчонки-националистки, конечно, берут по кадушке каждая. Я вообще не беру ведро. Не хочу надуваться низкопробным алкоголем. Я только потираю распухший глаз.

Девчонки считают меня трезвенницей. На их фоне я и есть трезвенница. Всё познаётся в сравнении. Понимаете ли, всё дело в позиции взглядов. Случалось мне слышать много раз, что я трезвенница и пить меня ну не заставишь! А есть люди, которые считают, что я слишком много пью и меня «за уши не оттащишь». Официально провозглашаю: и то, и другое сильно преувеличено и зависит от настроения!

Скоро все уже «на рогах». Звучит шум, называемый техно-музыкой. В барах крутят горящие пои, жонглируют огнями. В один из таких вечеров англичанин, прибывший с нашей компанией, решает научиться изрыгать огонь. Поскольку керосин у огненных жонглёров к тому времени уже кончается, англичанин набирает в рот бензина и плюёт на факел, в результате чего моментально занимается пламенем… Какой-то настоящий герой (я говорю это без цинизма) прыгает на него с одеялом и тушит. Благо одеяло оказывается рядом. Парень остаётся лежать, весь в крупных волдырях и в диком шоке.

У нас у всех шок. Наполовину депилированная канадка уверена: это всё из-за неё. По принципу «с кем поведёшься, от того и наберёшься». Она тоже не совсем здорова, еле ходит с распухшей ногой. Не от коварной вьетнамской депиляции, а от воспаления расчёсанных комариных укусов. Ясное дело, виной тому водяные буйволы, которые испражняются в воду, занося в неё болезнетворные бактерии. Сейчас из расчёсов обильно сочится гной, к нему постоянно присасываются мухи. Девушка отгоняет их, с франко-английскими матюками, но антибиотики пить не хочет, ведь после них нежелательно принятие алкоголя. Я решаю, что самое время удалиться, пока я чего-нибудь не набралась.

Столица Лаоса, Вьентьян, не производит впечатления. Туристы, торговцы, торговцы, туристы. Это место, где я, наконец, получаю индийскую визу. Но теперь уже не знаю, нужна ли она мне. Здесь я знакомлюсь с группой людей, и мы приятно проводим время. Не понятно, по каким признакам мы подобрались и что могло нас объединить. Мы все из разных стран, разного пола, и среди нас нет людей одного возраста. Наш возрастной разлёт: от двадцати пяти до семидесяти пяти лет. Мы провели вместе всего два дня, а переписываемся и поздравляем друг друга с праздниками до сих пор, вот уже в течение нескольких лет.

Луанг Прабанг называют северной столицей Лаоса, и он очень похож на провинциальный французский городок. Не удивительно. Совсем недавно весь Индокитай был французской колонией. Кухня Луанг Прабанга славится азиатско-французским фьюжном. Меконг рыба на гриле, сушёные Меконг водоросли, хорошая французская выпечка.

Серебряная ярмарка тянется на километры. Чего здесь только нет! И украшения, и столовые приборы, и массивные заколки для волос из серебра. Хочется купить всё, но покупаю только заколку и браслет.

Апрель. Новый год в Лаосе и, в частности, в Луанг Прабанге. Люди обливают друг друга душистой водой. Мне стреляют в глаз из водного ружья во время езды на велосипеде. Я с трудом справляюсь с управлением. Хорошо, я была не на мотоцикле, – могла бы наехать на кого-нибудь.

Сидим в ресторане. Несколько европейцев затевают какую-то дорогостоящую экскурсию и приглашают меня. Среди них женщина среднего возраста с сыном, тинэйджером пятнадцати-восемнадцати лет, откуда-то из Бельгии или Голландии. Приходится объяснять, что я на бюджете и не могу пускаться в подобные увеселения. Мать пододвигается ко мне и заговорщическим голосом начинает запутанную беседу:

– Вы знаете, я мать, и я хочу, чтобы мой сын был счастлив.

– Ага, – одобрительно киваю я, подавляя зевок. «Сейчас начнёт рассказывать про его детство и свою самоотверженность», – думаю я с тоской.

– …Он очень скромный мальчик. Редко выходит на улицу…

– Хм… – говорю я сочувственно, подавляя второй зевок.

– …Не такой, как его сверстники. Всё время проводит дома…

– Хм, – сочувствие второй степени.

– И я бы очень была благодарна, если бы опытная молодая женщина, под моим присмотром… Ну, Вы меня понимаете?..

Зевок застревает в моём горле: «Упс, а мазер-то оказалась не такой уж скучной дамочкой! Да ещё и под её присмотром! Под присмотром… в прямом смысле, или всё-таки в переносном?»

– Я могла бы даже такую женщину как-то… отблагодарить, что ли, – продолжает она. – Финансово…

(Неловкое молчание).

– Ну, – говорю я, подбирая слова, – это очень мудро. – Наверное, Вам стоит заняться поисками такой женщины.

Взгляд матери леденеет. Она замолкает и через пару минут отсаживается.

Всё это время скромный мальчик, по всей вероятности, не подозревая о предмете разговора, смотрит на нас наивными глазами и хлопает ресницами. И я ломаю голову, правильно она делает или всё-таки нет?

Я двигаюсь дальше, на самый север Лаоса. Там, куда я еду, дорог нет. Туда, куда я еду, можно попасть только на лодке-плоскодонке малого водоизмещения или на вертолёте.

Плыву на лодке. Красоты вокруг неописуемые. Природа грандиозная. Особенно потрясает мистическая дымка над водой. Нарния, а не страна! Не могу себе простить, что мой фотоаппарат сломан. Я потеряла такие кадры!!!

На лодке компания весёлых лаосцев. Они пьют лаосскую водку – Дым Лао Лао. Попутчик – англичанин шутит:

– А знаешь, как называется тайская водка?

– Как?

– Дым Тай Тай.

– Искромётный каламбурчик.

– А как называется Пад Тай в Лаосе? (блюдо из лапши, в основном, тайское)

– Пад Лао, – догадываюсь я.

– Угадала.

Все смеются. На русском это звучит даже смешнее.

Лаосцы пьют Дым Лао Лао прямо из двухлитровой банки. В этой банке замочены две небольшие вороны. Вороны – умные птицы, поэтому выпивший водку с мочёной вороной становится умнее. Простой лаосский мужичонка буквально вливает в меня это снадобье.

– Копчай лалай. («Большое спасибо», лаос.) Звучит, как музыка!

«Пьяные вороны» на вкус горьковаты и пахнут пылью. Мужичонка в восторге, что можно пообщаться с иностранцами. Он угощает всех. Его жена, та явно затаила раздражение: «Вот погоди, до дома доберёмся!..»

Воды в этом году мало, поэтому приходится высаживаться из лодки и толкать её, упираясь в каменистое дно. Особенно преуспевает в этом одна английская девушка с короткой стрижкой. Она ярая монархистка и ждёт с нетерпением свадьбы принца Уильяма и Кейт. Английские монархисты обожают Кейт.

Лаосский мужик с пьяными воронами в банке пытается выдать камаринскую прямо на лодке. Его жена очень им недовольна. В конце концов баба не выдерживает, вскакивает со своего сиденья и «метелит» своего мужичонку кулаками. Как в сибирской деревне.

Остаток пути мужичок плачет на носу лодки, вытирая розовые сопли рукавом, и бормочет жалобы духу воды. Но дух спит, и вода нынче низко. Мне жаль бедолагу. Он был так по-детски счастлив!

По прибытии на место, в глухую лаосскую деревню, берём два бунгало рядом. Бунгало мальчиков: англичанин с немцем, и бунгало девочек: я и английская девушка-монархистка.

Девушка храпит, как лось. Я боюсь, как бы соседи не подумали на меня. А ещё она хорошо рисует. Она изобразила меня и немца, качающихся в гамаках. Всё прорисовано: на потолке горит голая лампочка, ползают ящерки. Атмосфера передана очень хорошо.

Солнце заходит в дымке за зубчатую гору, на той стороне малахитовой реки. Поэтому наша деревушка погружается в сумерки намного раньше, чем деревни за горой. Дымкой окутано всё. Как всегда, я попадаю в сезон муссонов.

На ужин мы заказываем гуся на гриле. Предвкушаем! Вечером в лаосской деревне гулянье. Местные продолжают хвастаться своими алкогольными аппетитами и спаивать нас. Люди они жизнерадостные и щедрые. А вот гусь выходит жёсткий и подгоревший.

Народные танцы напоминают смесь «барыни» и латиноамериканской кумбии. А утром женщины поют песни, похожие на русские заунывные жалейки.

Вокруг изобилие оболочек американских снарядов. По статистике, Лаос на первом месте в мире по количеству упавших на него бомб. Обычно лаосцы используют эти оболочки как столбики для заборов или корытца, например, для клумб. Как пацифично!

Через пару дней приходится плыть шесть часов на другой лодке. Мы проходим по узким каналам, ведущим в широкие зеркала озёр, опять покрытые мистической дымкой и мелкими цветочками.

Лаос – это одно из мест, куда я бы хотела вернуться. Лаосская природа иногда похожа на природу в нашей средней полосе, где-нибудь под Самарой. А иногда, неожиданно, разворачивается грандиозно и массивно, как в парке юрского периода.

Когда вы поедете путешествовать, вы узнаете, что, для того чтобы получить визу в следующую страну, не надо возвращаться в Россию, а достаточно пойти в посольство или консульство желаемой страны и подать запрос. Что существует масса стран и вовсе безвизового режима. Например, в Лаосе, где я сейчас нахожусь, россияне до двух недель могут находиться без визы. Россияне привыкли к тому, что они персоны нон грата во всём мире. Но, как это ни странно, есть на свете места, куда с российским паспортом попасть легче и дешевле, чем, скажем, с паспортом европейским, английским или американским. И страны Юго-Восточной Азии явное тому подтверждение. Просто не поленитесь заглянуть на сайт посольства страны, в которую вы хотите попасть, и вас вполне может ждать приятное удивление. Но будьте готовы к лишениям, если вы небогаты.

Когда меня спрашивают, на какие деньги я путешествую, я отвечаю: «На сэкономленные». На те деньги, которые не позволяешь себе потратить, даже если очень-очень хочется, на еду повкуснее, на одежду или на «пропустить стаканчик с друзьями бэкпекерами». Так что они даже могут подумать, что ты скряга или несоциальный тип. Из-за этого часто чувствуешь себя сиротой в этом большом, чужом мире. И приходится стоять, как стойкий оловянный солдатик.

Действительно, я очень экономная путешественница. Иначе далеко бы я не ушла. В Юго-Восточной Азии мой дневной бюджет составляет десять долларов или триста рублей, на наши. Мне говорят, что это невозможно.

Хоть расшибись в лепёшку, а больше не трать. А иначе не хватит, чтобы добраться из пункта А в пункт Z. Застрянешь где-нибудь в пункте Ж – кляни себя. Приходится экономить на всём. Поневоле выучиваешься маленьким хитростям, например, при аренде мотоцикла.

В баке арендованного мотоцикла бензина всегда ровно столько, чтобы доехать до бензозаправки. Обычно неосмотрительный турист, добравшись до заправки, заливает полный бак. Как правило, весь бензин не используется, и мотоцикл возвращается владельцу с полным баком. Владелец «отсасывает» бензин в канистру и сдаёт мотоцикл следующему туристу, опять с пустым баком. Ещё владелец может продать бензин из канистры, но уже по сильно завышенной цене. Как бы берёт за сервис. Владельцы мотоциклов тоже научились хитрить.

Казалось бы, мелочь. Подумаешь, на два-три доллара больше. Но при общем бюджете в десять долларов это имеет очень большое значение.

Что делаю я. На автозаправке наливаю бензин не в бак, а в бутылку, и «кормлю» мотоцикл малыми порциями из этой бутылки, по мере расхода бензина.

Минус – приходится путешествовать с бутылкой бензина. Плюс – экономия двух-трёх долларов в день. Благодаря этой и прочим хитростям, десять долларов в день становятся возможными.

Правда, есть ещё один минус такой экономической политики: как же в результате надоедает считать копейки! Поэтому я и говорю: путешествовать нелегко и не всем дано. Зато я столько всего видела! И вот это бесценно!

Попадаю в небольшую аварию. Два лаосских парня пытаются со мной заигрывать и то тормозят на своём мотоцикле, то вырываются вперёд.

Я, чтобы не играть в тупые игры, притормаживаю и еду очень медленно, не проявляя никаких эмоций. В какой-то момент кажется, что они потеряли интерес и уехали. Я немного прибавляю скорость и забываю о них. И тут, неожиданно, они проявляются передо мной с прилегающей территории. Мне приходится экстренно тормозить. Мотоцикл заваливается на бок. Я падаю, обдирая руку от локтя до плеча. Парни скрываются с места преступления.

Знаю, что они это сделали не со зла, а просто чтобы показать, какие они лихие. Я под впечатлением. Особенно лихо и по-мужски – в испуге сматываться с места преступления. Козлы.

Уже не помню, по какой причине, я застреваю ещё в паре глухих деревенек Лаоса. В одной лаосцы кормят меня аутентичными лаосскими блюдами: отменной домашней ухой из речной рыбы и ларпом. Уха приготовлена в мятном отваре! Не ожидала, что это будет так вкусно. Ларп, на второе, блюдо из той же рыбы, но мелко порубленной и всё с тем же листом мяты и чили. Всё подаётся с липким рисом, который надо отрывать от общей массы, как от каравая. Хозяева безумно счастливы, что к ним занесло иностранку.

Моё бунгало стоит на обрыве над журчащей рекой. Ещё раз думаю: «Нарния!»

Мыться приходится поливаясь ковшом из бочки с ледяной водой. Я привыкла к холодному душу быстро. Но впоследствии чем больше я принимала холодный душ, тем больше я от него «отвыкала». Становилось всё больше невмоготу.

Одиночество – как холодный душ. Сначала шок. Потом наслаждение. Потом раздражение. Раздражает и надоедает тем больше, чем больше им «наслаждаешься». Но я не жалею. Нет людей, которые бы сказали: «Жаль, что я так много путешествовал!»

Во второй деревне знакомлюсь с другой путешественницей. Она психиатр с юга Франции. Мы весь вечер кормим комаров в индийском ресторане и разговариваем. В Лаосе масса индийских ресторанов, причём они намного дешевле, чем лаосские. Такой вот парадокс. Возможно, из-за вегетарианского меню.

Француженка рассказывает мне, что она работает с серийными маньяками и их жертвами. Вот так работка! Рассказывает о страхах жертв. Многие не могут отделаться от этих страхов на протяжении всей жизни.

Вспоминает девушку, которая боится своего отца-маньяка даже после того, как его поймали и посадили. И как бы она с этой девушкой не билась, едва удаётся держать её на определённом уровне, а улучшения уже никогда не наступит.

Говорит, что отец пострадавшей служил в армии и был очень уважаемой личностью. Его любили сослуживцы, он слыл мягким, серьёзным человеком и занимался спортом. И когда, наконец, его поймали, военные были в шоке и постарались не дать огласки такому скандалу, порочащему репутацию французской армии.

А другой серийный маньяк убил больше десятка брюнеток. Преступник заворачивал свои жертвы в целлофан, чтобы они не могли двигаться, и резал их ножом на куски.

Маньяком оказался волонтёр, который много помогал соцработникам … в реабилитации жертв маньяков. Соцработники не могли на него нарадоваться, такой был хороший, добрый парень. Мало того, сама рассказчица его немного знала, поскольку он был близким другом её коллеги. Маньяк очень располагал к себе, благодаря чему и заманивал брюнеток.

– И, пожалуйста, запомни, Анна, если ты встречаешь ну очень-очень хорошего парня, беги! Ему есть что скрывать. Любые перегибы – зло. Скорее всего, это говорит болезненная уверенность в собственной ничтожности, порождающая ненависть к миру. Людям, которые не зафиксировали у себя подобных отклонений, нет нужды притворяться ангелами. Очень-очень хорошие люди по факту маньяки, по меньшей мере, латентные. Они знают или подозревают о своих отклонениях и скрываются под маской «хорошести». Некоторым это удаётся, другие теряют самоконтроль. И тогда темнота вырывается из-под оков недозволенности, и ты видишь дьявола…

Она начинает говорить в шутку, но под конец я вижу, что она имеет это в виду вполне серьёзно.

Таким образом мы проводим пару вечеров и становимся доверительными друзьями. На прощание она приглашает погостить у неё на юге Франции. Говорит, места красивые. Может быть, съезжу как-нибудь.

Как-то на пути пью чай с голландскими туристами. Они листают всё тот же «Великий Путеводитель». Голландцы ходили в тур в очень отдалённую лаосскую деревню и, говорят, птичьих голосов там не слышно. Спросили гида, почему, и ответ был: «Их съели местные».

Застреваю на лаосской пристани в ожидании автобуса во Вьетнам. Я тут одна из туристов. Я уже так долго одна! И куда меня завёл мой встроенный великий путеводитель?

Вьетнам

Сапа

Туманная Сапа. Городок на самом крайнем севере Вьетнама, на границе с Китаем и Лаосом. Опять живописные рисовые террасы. Крестьяне в национальной одежде пашут на волах.

Вот на дороге парни торгуют свежепойманной змеёй.

– Купи большую вьетнамскую змею! Вкусная, ядовитая.

Полутораметровая змея висит на конце палки. Она свёрнута кольцом, голова привязана к хвосту.

Необыкновенно приставучие северо-вьетнамские девчонки, торговки сувенирами. Купишь что-нибудь у одной – остальные целую вечность бегут вслед за тобой:

– Почему у неё купил, а меня обижаешь?

– Купи у меня то же самое, сейчас же!

Днём, с ног до головы в национальной одежде, они торгуют сувенирами. Вечером, в той же одежде, играют в бильярд с туристами, пьют виски и стреляют сигаретки, поругиваясь английским матом.

Мне нравится местный инструмент данмой (что-то наподобие якутского варгана). У меня есть такой. При долгой игре звуковая вибрация хорошо прочищает мозги. Данмой выгодно отличается от варгана тем, что прикладывается к губам, а не к зубам. Таким образом, зубы не изнашиваются при соприкосновении с металлом.

Чёрная вьетнамская курица примечательна тем, что она чёрная не только снаружи, но и внутри. За чёрными перьями идёт чёрная кожа, за чёрной кожей идёт чёрное мясо, за этим чёрным, чёрным мясом идут чёрные, чёрные кости. Курица полностью чёрная. На вкус это просто курица и всё тут.

Норвежский парень – покоритель вершин. Путешествует по миру, и в каждой новой стране восходит к вершине самой высокой в данной местности горы. Он их как бы коллекционирует. Здесь он намеревается покорить самую высокую гору Индокитая, Фансипан, и зовёт нас всех с собой. С ним идёт один только голландец. Этот голландец ещё долго будет с ужасом вспоминать метель на вершине более чем трёхкилометрового Фансипана. Такие уж они, вершины. А норвежец ничего. Не чувствует ни холода, ни усталости. Вершина зовёт. Он мечтает об Эвересте.

Рестораны Сапы закупают не мясо, а живых поросят. Один поросёнок крутится на вертеле, другой ждёт рядом, в очень тесной железной клетке, глядя на вертящегося сотоварища.

Я вижу тоскливый ужас в глазах обречённого поросёнка. Весь кошмар ситуации в том, что животному приходится увидеть всё, что ожидает и его. Как уносят того, с кем он сюда прибыл, как приносят обратно, проткнутого вертелом, и как медленно покрывается корочкой кожа первого по очереди. Меня передёргивает. Так вот что значит «и живые позавидуют мёртвым». Я борюсь с желанием открыть крючочек на клетке. Мои попутчики, итальянец и норвежский покоритель вершин, отговаривают:

– Его всё равно поймают и съедят. Ничего, кроме лишнего стресса, он не выиграет.

На следующий день клетка пустеет. Поросёнок закончил свои страдания.

Я не вегетарианка, я хищница, что поделать. Но я противница неоправданной жестокости. Ведь можно же было как-то погуманнее… Хотя, по наблюдениям, одни из самых не толерантных людей – это вегетарианцы. Они часто бывают очень жестоки и нетерпимы к людям. Может, это от нехватки мяса? В каждой шутке есть доля шутки.

На рынке вместе со свиными тушками продаются собачьи тушки, тоже без волос, обожжённые. Рядком стоят свиные и собачьи головы. При мне цивильная вьетнамская дамочка покупает собачьи мозги. Мясница разрубает собачью голову напополам и достаёт чистенький ум интеллигентного животного. Дамочка теперь поумнеет.