Текст книги "Любопытство"

Автор книги: Анна Крокус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– После вашего бранча, мэм, нас не удивит ничто.

Глава 7. «Тайны, покрытые фиолетовым бархатом»

Зима в Бруклине полна контрастов: белоснежные переулки, красный кирпич, жёлтые фонари и предвкушение Рождества. Даже Бруклинский мост, сам по себе строгий и отчуждённый, будто оживает в это время года на фоне мерцающих небоскрёбов, которые отражаются в синей глади льда. Фундаментально возвышающийся прямо из ледяного плена Ист-Ривер, он словно приглашает пройтись по нему прямиком к шумному Манхеттену.

Говорят, что зима в Нью-Йорке и зима в Бруклине – абсолютно разные вещи. Если первая кажется волшебной и кинематографичной, то на вторую мало обращают внимания. Хотя бруклинская зима не такая суровая, она всё равно привносит ощутимую прохладу в воздухе. Это может быть слишком для оживлённого пикника в парке, но не волнуйтесь: есть еще масса отличных зимних мероприятий, чтобы наполнить ваш уикенд новыми впечатлениями. Местные жители уверяют, что есть много причин посетить Бруклин зимой: от мелодии в модном корейском барбекю-караоке-баре в секции Gowanus в Бруклине до зимней прогулки на природе в парке того самого Бруклинского моста.

На этот раз первый снег выпал в конце ноября, чем порадовал местных жителей и гостей Бруклина. А особенно, нашу прекрасную пару – Кристофера и Рейчел.

До свадьбы лучших друзей оставалось чуть больше недели. Предприимчивый Крис уже встретился с Чаком и Роуз в итальянском ресторане «Sottocasa Pizzeria» на Атлантик Эйв. За маленьким столиком и в непринуждённой атмосфере они обсудили выход Криса сразу после пойманного букета. Рози пообещала целиться в Рейчел, хотя и посетовала на то, что бросание букета невесты осталось единственной не отрепетированной частью свадебного торжества. «Я думаю, что даже если она его не поймает, то помолвочное кольцо поднимет ей настроение! Она запомнит этот момент надолго, Крис.» Чак любезно напомнил собравшимся, что на любой свадьбе обязательно что-то пойдёт не по плану: «Будь готов к импровизации, дружище. Я уверен, ты сделаешь всё в нужный момент, а мы с Роуз подстрахуем.»

Соседство с Викторией Расс пошло паре на пользу. Под конец ноября на Криса навалился новый проект на работе и домой он возвращался уже тогда, когда в тесных переулках вспыхивали яркие фонари. В эти одинокие вечера Рейчел с удовольствием забегала в гости к Ви, училась вместе с ней перешивать свадебное платье, печь домашнее печенье и, как истинные дамы, они часто и подолгу секретничали о жизни и любви. Рейчел нравилась тактичность Виктории, её умение работать и одновременно говорить, утончённые манеры с добрыми шутками и, конечно же, истории, от которых захватывало дух. Иногда они забывали о времени и не замечали, как незаметно сумерки подползали к окну. Тогда Виктория зажигала настенные светильники в гостиной, и мягкий янтарный свет прокрадывался в каждый восточный узор, заставляя играть его по-особенному.

– Мне так неловко, я отнимаю у Вас столько времени… – каждый раз бормотала Рейчел, спешно собираясь.

Женщина привычно от неё отмахивалась лёгким жестом и произносила:

– Мне в радость передать кому-то свои знания и рассказывать о своей жизни. Хотя каждый день вокруг меня столько людей, но всё равно я чувствую себя одинокой.

– Каждому нужен свой слушатель! – бодрила её Рейчел. – Я только рада составить Вам компанию: я словно слушаю увлекательную аудиокнигу из Ваших уст.

– Я польщена, дорогая. Послезавтра уже закончим, как раз покажу тебе, как делать невидимый стежок.

Приходя домой, Рейчел с нетерпением дожидалась Криса, чтобы рассказать ему о том, что ей поведала Ви. Женщина сказала по секрету, что в Бруклине выживают лишь те люди, которые начали жить в здесь много лет назад. Как и сама Виктория. Она начала снимать свою квартиру с 80-х годов, и её арендная плата теперь относительно невысокая благодаря постоянному продолжению арендного контракта. Одни в Бруклине сводят концы с концами только благодаря организованным десятилетия назад бизнесам. Другие успели занять хорошую должность на государственной службе и бруклинские расценки им подходят. Новичков же, прибывавших в Бруклин в десятых годах XXI века, ожидает разочарование. Она знает это не понаслышке, так как многие её клиенты – закоренелые жители Бруклина.

– Надеюсь, нас не постигнет бруклинское разочарование! – отозвался Крис. – Что тебе подсказывает твоя интуиция?

– Она молчит… – с грустью проговорила Рейчел. – Из-за всей этой свадебной суматохи и усталости.

– Зато моя интуиция подсказывает мне, что всё только начинается! – слукавил Крис. Ведь он, как типичный деловой мужчина, привык доверять своим расчётам и здравому смыслу, а не внутреннему голосу. Видимо, поэтому он перестал вглядываться в окна соседнего Браунстоуна, за которыми скрывался таинственный житель. А может быть, дело было в усталости, которая давала о себе знать каждый вечер. Но все пути вели к одному: Кристоферу стала интересна реальная жизнь. Он чувствовал, что его будущее начинает манить его. Парень работал с особым упорством, потому что впереди его ожидает пышная свадьба. Крис прекрасно осознавал, что на другую Рейчел просто не согласиться. Аренда квартиры в Форт-Грин не дешевела, хоть и была стабильной. Сейчас просто не было времени на бессмысленную слежку за кем-то сумрачным за окном. Для него всё было уже предрешено. И ничего не предвещало беды.

***

Однажды Рейчел набралась смелости и спросила про семью Виктории. Казалось, что женщина ожидала её вопроса, но с некоторой долей опаски. Виктория с грустной улыбкой скинула на грудь очки на цепочке из искусственного жемчуга и устремила свой взгляд в окно, подбирая слова.

– Когда я говорила про своё одиночество, – медленно начала Виктория – я имела в виду и своё женское одиночество.

– Простите, я не знала… – Рейчел за секунду пожалела о том, что затронула эту тему. В мыслях она уже ругала себя за свою бестактность. Но Виктория остановила её привычным жестом, всё ещё не глядя на девушку.

– Я никогда не говорю с людьми на темы, которые мне неприятны. Тема моей семьи для меня стала со временем не такой болезненной. Время, хоть и дешёвый лекарь, но действенный. – женщина отложила с колен своё шитьё и встала с кресла. Рейчел с тревогой наблюдала за ней. Виктория вышла из гостиной, предположительно в спальню, и через полминуты вышла оттуда с небольшой коробкой, обшитой фиолетовым бархатом.

– Я не часто заглядываю в неё. – произнесла женщина, ласково разглаживая бархат на крышке. – Каждый раз я долго думаю, прежде чем её открыть, ведь там – вся моя жизнь. И каждый раз я переживаю её по-разному.

– Так волнительно… – встрепенулась Рейчел в предвкушении какой-то тайны.

Виктория открыла крышку и с трепетом заглянула внутрь. Затем посмотрела на Рейчел с выражением полной серьёзности:

– Прежде, чем показать тебе это, я хочу, чтобы это осталось между нами, Рейчел.

Девушка беспрекословно согласилась. Её переполняло девичье любопытство. Она ощутила себя старшеклассницей в запертой комнате с подругой, которая будет показывать ей самые сокровенные вещи.

Виктория достала несколько полароидных снимков. На одном был запечатлён молодой мужчина в очках и клетчатой рубашке, облокотившийся на перила могучего Бруклинского моста. Небо было пасмурным, с сизыми кучевыми облаками, но его улыбка, казалось, освещала всё вокруг. Глаза была направлены на стоящего за кадром.

– Это Стивен, мой муж. Здесь ему двадцать пять.

– Вы же сказали, что познакомились со своим будущим мужем в Стамбуле?

– Верно. Но на этом фото он уже являлся моим мужем. А вот здесь, – женщина вытянула другой снимок и повернула его к девушке – мы только познакомились.

На снимке были двое: мужчина с первой фотографии и прекрасная незнакомка с копной пшеничных волос и цветастой чалмой на голове. Её свободное белое платье с рукавами фонариками, оголёнными плечами и сумка-мешок с бахромой напоминали девушку хиппи. Она выглядела хрупкой, утончённой и счастливой. Девушка аккуратно прижималась к стоящему рядом мужчине. На фоне возвышалась залитая солнцем Голубая мечеть с высокими и острыми минаретами, уходящими в небо.

– Надо же, я Вас даже не сразу узнала! Сколько Вам лет на этом снимке?

– Чуть за двадцать.

– Расскажите, как вы всё-таки нашли друг друга в Стамбуле?

– На самом деле моя поездка в Стамбул была далеко не туристической: я поехала туда не в поисках достопримечательностей, а, чтобы поохотиться за любимыми тканями. Я давно мечтала об этой поездке, мечтала увидеть Гранд базар и Египетский рынок, прикоснуться к кружевам и парче. Я не замечала ничего вокруг! А Стивен меня заметил на одной из улиц Стамбула и шёл за мной по пятам! Не знал, как ко мне подступиться, как заговорить… Конечно же, он подметил мою страсть к тканям. Тем более в день нашего знакомства я была в платье собственной работы. Я помню, я долго и упорно торговалась за несколько метров шёлка, и Стивен понял, что это его шанс! Он вдруг появляется из ниоткуда и на чистом турецком языке, за секунду, покупает шёлк! Прямо перед моим носом передаёт турку деньги за вожделенную мной кань. Я чувствовала, как начинаю закипать от его наглости… Но только я открываю рот, чтобы возмутиться в его сторону, этот мужчина поворачивается ко мне и говорит на английском: «Я дарю её Вам, Мисс. Он бы всё равно не уступил Вам». Я так растерялась, что даже не поблагодарила его. Вокруг сновали люди, задевали нас плечами и толкали, а мы – молча стояли и пялились друг на друга, как дети. С этой дорогой покупки и началась наша история любви. С тех пор, шёлк для меня – любимая ткань.

Рейчел сидела с глупой улыбкой и не знала, что и сказать. Её тронул романтичный рассказ Виктории. Она снова взглянула на фотографию пары, чтобы прочувствовать момент их встречи.

– А где он сейчас, мэм?

– В лучшем мире. Его нет со мной вот уже пятнадцать лет.

– Примите мои соболезнования, я не знала, что Вы – вдова…

– Не за что извиняться, у меня же на лице это не написано. Но это не самая моя большая потеря, детка. – Виктория снова заглянула в коробку, обшитую фиолетовым бархатом. Когда её рука держала очередной снимок – она дрожала. Но на её лице не дрогнул ни один мускул.

– Нашего сына звали Джозеф. Когда ему было двадцать четыре года – он… трагически погиб. Джози был перспективным мальчиком, учился в Медицинской школе при Стэнфордском университете, закончил её с отличием. Особенно интересна ему была психиатрия и поведенческие науки. Он хотел изучить природу своей болезни, потому что отлично осознавал, что лучше подружиться с тем, с чем придётся прожить всю свою жизнь… Незадолго до смерти Джозеф перебрался поближе к нам, в Бруклин. Ему было комфортно в окружении родных мест, они его вдохновляли. И работу ему предложили недалеко – в Джерси-сити. Он часто ездил туда на велосипеде, слушал музыку или аудиокниги… Он обожал старые альбомы Radiohead, Interpol, REM и философию Камю. У нас с ним была особенная связь.

Когда Рейчел взяла в руки снимок, то увидела улыбчивого парня нордической внешности: у него были светлые, почти пепельные волосы, которые немного вились у лица, глубоко-посаженые серо-голубые глаза, тонкие алые губы, выступающий подбородок. Родинка над левой бровью терялась на его лице, но добавляла аккорд невинности. Он явно унаследовал улыбку и глаза Виктории. Остальными чертами своего лица он походил на своего отца – Стивена. Рейчел поймала себя на мысли, что влюбилась бы в этого парня, если бы не…

– Мэм, что же с ним случилось? – машинально прошептали её губы.

Женщина снова взглянула на фотографию сына и поднесла пальцы к губам, пытаясь унять их дрожь. Теперь она сомневалась в том, что решилась рассказать об этом страшном периоде в её жизни.

– Джозефу поставили диагноз в шестнадцать лет: биполярное аффективное расстройство второго типа. Конечно, в современном мире это не приговор, вовсе нет. Тем более, когда ты живёшь в Нью-Йорке, и на каждом шагу есть специализированные клиники и лучшие психиатры со всей Америки. – она всплеснула руками и подавила нервную улыбку, закусив губы. – Поначалу, мы со Стивеном были напуганы этим диагнозом, так как никогда с этим не сталкивались, жили своей спокойной, размеренной жизнью… Но только не Джозеф. Он всегда был другим и смотрел на мир под другим углом. Мы никогда не понимали, почему наш мальчик, например, не восхищается тем, чем мы. Словно что-то постоянно мешало ему радоваться жизни. Ещё более странным оказалось то, что по мере взросления его депрессивные состояния резко сменялись порывами радости и жаждой жизни. Со временем невозможно было предугадать, каким же он будет завтра… Никогда не забуду слова лечащего врача: «Биполярное аффективное расстройство требует почти пожизненного лечения, иллюзий у вас быть не должно».

– Это так ужасно… – отозвалась Рейчел, не в силах найти слова утешения для матери, потерявшей ребёнка. – Но Вы говорили, что родные места его вдохновляли, значит, был шанс на выздоровление?

– Ему были по душе те места, в которых он вырос, это – бесспорно. Путешествовал он с большой неохотой… После учёбы в Медицинской школе Джозеф вообще не хотел никуда выезжать – боялся, что не справится с собой вдали от дома. Так, в семье заядлых путешественников появился заядлый домосед! – Виктория улыбнулась и снова всмотрелась в окно, будто ища там утешения. – Его вдохновляло его окружение: несмотря на расстройство, он не противился общению с людьми, не был интровертом. Наоборот, ему всегда была интересна жизнь других, «нормальных» людей. Он смотрел фильмы, читал книги, изучал биографии музыкантов, да и вообще любил наблюдать за прохожими на улицах и ловить их настроение, улыбки… А ещё, Джозеф был прекрасным слушателем. Всё услышанное он примерял на себя, переживал всё хорошее, учился отстраняться от плохого.

– А лекарства ему помогали?

– Препараты не всегда стабилизировали его состояние, тем более на них нужны были немалые средства. В последнее время он считал себя обузой для нас, чем страшно обижал Стивена. Говорят, что люди с биполярным расстройством становятся агрессивными, но Джозеф никогда не был с нами груб. Он злился только на себя. Он часто мне говорил: «Если бы у вас был бы второй ребёнок, то мне не было бы так стыдно».

– Стыдно? Но за что? Ведь он не выбирал себе этот недуг…

– Его захлёстывало чувство вины перед нами. Джозеф понимал, что не такой, как все. Но, также, он знал, что миллионы людей по всему миру живут с таким же расстройством и каждый день ведут борьбу за свою жизнь. И выигрывают.

– Неужели Ваш сын… сдался?..

– Я бы не сказала, что он сдался… Я бы сказала, что он устал. На протяжении восьми лет он пытался принять себя таким, какой он есть. На протяжении восьми лет он разделял мир только на чёрное и белое, пытался радоваться и любить. А настоящей любви он так и не познал. Только влюблённость, которая его раздавила.

– У него была девушка?

– У него их было много. – женщина смущённо подняла глаза – Видишь ли, Джозеф никогда не был обделён женским вниманием. В любой компании его считали привлекательным, начитанным и воспитанным парнем. Со временем он научился маскировать своё расстройство, так как нуждался в общении, как и любой юноша его возраста. Только с нами он мог расслабиться и побыть самим собой: погрустить, покапризничать и пожаловаться. Это притворство было для него колоссальным стрессом. По жизни в него часто влюблялись девушки, но он боялся с ними сближаться. Ему казалось, что они видят только его милую мордашку, слышат хорошие шутки… А я ему всегда говорила: «Значит, не встретил ещё ту самую. Вот как встретишь – обязательно поймёшь, что стоит попробовать! И не бойся открыться!» Тем самым я накликала на него беду…

– Он безответно влюбился, мэм? – у Рейчел подступал ком к горлу. Выдержав паузу, Виктория ответила:

– Именно, милая. Это злая сатира жизни, когда из сотни девушек ты выбираешь именно ту, которая непременно разобьёт тебе сердце. – Виктория с горечью заглянула в глаза Рейчел и выпалила: – Но это не страшно, знаешь почему? Да потому что это опыт, который нам необходим по жизни. Нужно родиться Божьим любимчиком, чтобы твоя первая любовь оказалась счастливой. Если бы не биполярное расстройство, то он бы это пережил! Вырастил бы новое сердце, и пошёл бы дальше. Но она отвергла его тогда, когда у него случилась паническая атака… Джозеф остался у неё на ночь, забыв дома препараты, а с утра она уже знала, что он… «больной». Сначала он ей тоже понравился, и она дала ему надежду. А потом она ему сказала: «За мной бегают парни, у которых всё нормально с головой, так что мой выбор очевиден.»

– Да у неё просто нет сердца, если она сказала такое вашему сыну!

Виктория лишь молча кивнула, закусив нижнюю губу. Затем она опустила взгляд на руки, которые всё это время нервно потирала, и с вынужденным смирением произнесла:

– Господь не даёт нам больше испытаний, чем мы можем вынести, милая. Я живу каждый день для того, чтобы помнить своего сына и мужа, чтобы любить их и хранить в своём сердце. Я верю, что однажды, увижу их снова.

Глава 8. «На крючке»

Когда Рейчел вернулась домой после нелёгкого разговора с Викторией, Кристофер был уже дома. Услышав хлопок входной двери, парень отозвался из глубины квартиры: он спросил про свадебное платье Роуз и про то, как Рейчел провела время в компании Ви. Ответив что-то на автомате, девушка зашла в гостиную к Крису и прямо в пальто рухнула перед ним в кресло. Она была опустошена. На вопросительный взгляд Криса Рейчел долго не могла найтись, что ответить. Она помнила о просьбе женщины оставить всё услышанное в стенах её гостиной, но девушке захотелось поделиться с Крисом хотя бы частью той тяжести, которая на неё навалилась сейчас. Особенно её задела трагичная история Джозефа Расса.

– Он вскрыл себе вены бритвой своего отца. В своей квартире. Нашла его сама Виктория, когда вода заполнила ванную с его телом и начала заливать квартиру, просочилась между входной дверью и начала литься в коридор… Но самое ужасное в том, что при вскрытии выяснилось, что он захлебнулся водой, так как перед этим принял убойную дозу снотворного… Он боялся, что передумает.

– Поверить не могу… – глухо отозвался Кристофер. – По ней и не скажешь, что она потеряла всю свою семью. Причём вот так… Парень, конечно, принял неверное решение. Хотя, как я могу его судить, я не знаю, что такое биполярка…

– Представляешь, она каждый день вспоминает своего сына, – перебила его Рейчел – и верит, что он уехал куда-то, и скоро вернётся обратно. Её до сих пор навещают его друзья, которые сами не могут поверить в его смерть. А эта коробка с фотками словно… маленький фиолетовый гроб с похороненными в нём воспоминаниями…

– Ну, хватит, Рейч, иди сюда! – Крис притянул её к себе, и она зарылась лицом у него в груди. Парень гладил её по волосам, утешал, и говорил, что даже не подозревал о глубине сопереживания, которое испытывала Рейчел к одинокой женщине. Ему самому было не по себе от того, что он услышал. Хотя Виктория была для них лишь соседкой по Браунстоуну, но всё равно она не заслужила таких потерь. Наконец, Рейчел, отстранилась от Криса и, заправив выбившуюся прядь волос за ухо, тихо сказала:

– Я хочу горячего чая…

– Могу отнести тебя на кухню прямо на своих руках. – воодушевился Крис.

Когда они разливали дымящийся кипяток по чашкам, Рейчел вдруг бросила взгляд в окно и грустно произнесла:

– Его квартира всё ещё пустует, хотя Виктория исправно платит за неё аренду… Она даже обстановку там не меняла с тех пор.

Кристофер проследил за взглядом Рейчел и… его рука дрогнула, на столе тут же образовалась лужица кипятка.

– А где он жил? – быстро спросил он, пытаясь унять нарастающее беспокойство.

– Рядом с её квартирой. В 68-ой. Я видела, что дверь внизу вздулась из-за воды. – Её передёрнуло, и она громко сказала, словно самой себе: – Давай сменим тему, иначе я сегодня не усну.

Криса словно окатило жаром. Он даже боялся посмотреть в окно. Несколько секунд он сидел в оцепенении, пытаясь одновременно осмыслить всё услышанное и унять учащённое биение сердца. Рейчел что-то говорила про платье, которое Виктория как раз сегодня закончила, о планах на предстоящую неделю перед свадьбой друзей, но Крис её уже не слушал. Он нервно вытирал стол, дно своей чашки и повторял «угу» на каждую паузу в монологе Рейчел, и думал, думал, думал…

– Ты так дырку в столе протрёшь, Крис! – наконец выпалила девушка, недоумённо смотря на парня. – Ты меня слушаешь? Когда мы пойдём на примерку твоего костюма на свадьбу?

– Да хоть завтра. – он наконец бросил тряпку и выдохнул. – Слушай, я приму душ перед сном? Дико вымотался сегодня, хочется взбодриться…

– А чай?

– Я мигом, пускай пока остынет! Одна нога там, другая здесь…

Он осознал, что напуган, как мальчишка. Сейчас ему нужно время для того, чтобы всё осмыслить и сопоставить факты. Крис вспомнил про кошмарный сон, который до сих пор не мог разгадать. Теперь он знал таинственного жильца квартиры под номером 68, но вопросов становилось всё больше. Ему было известно имя: Джозеф Расс, его возраст, причину смерти… Последнее пугало Криса ещё больше. Стоя перед зеркалом в закрытой ванной, он разговаривал сам с собой, включив сильный напор горячей воды: «Только забыл об этом, чёрт возьми, только выкинул из головы этот маразм, как он напомнил о себе снова…» Зеркало начало медленно запотевать и Крис смотрел на своё лицо в зеркале до тех пор, пока черты его не размылись. «Джозеф, какого чёрта ты мне являешься… Стоп! Я даже не уверен, что это не мои галлюцинации, а уже обращаюсь к кому-то, вот бред!» Крис резко отвернулся от зеркала и начал тереть себе лицо обеими руками в попытках избавиться от наваждения. В висках у него гудело, а в горле пересохло. Ванная комната начала наполняться призрачным паром, Крис стянул с себя футболку через голову, решив принять контрастный душ, чтобы собраться с мыслями. «Завтра же пойду к Виктории, чтобы выяснить, что происходит в этой проклятой квартире!» Он бросил решительный взгляд на себя в зеркало и… замер. В запотевшем зеркале, по ту сторону, он видел себя, но, в то время как сам Крис стоял на месте и не шевелился, то его отражение опустило белокурую голову, плечи дрожали, как при сильном плаче. Через мгновение голова медленно поднялась, и Крису показалось, что его отражение что-то говорит. «Со мной? Или сам с собой?»