Текст книги "А."

Автор книги: Анна Корсакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Я сказал тебе прийти к девяти? Буду откровенен, я плохо помню, о чем мы вчера говорили, – Арнольд вальяжно развалился в кожаном кресле, а Щукин застенчиво ютился на стуле, стоявшем по другую сторону стола, – напомни-ка мне, пожалуйста, о чем мы вчера беседовали, – Арнольд рассматривал своего гостя внимательно, чуть склонив голову на бок. Художник почувствовал себя ужасно неловко.

– Вы сначала сказали, что мы можем встретиться в ресторане. А потом мы решили, что лучше все-таки в «Нефтьпроме»…

– Да, да, припоминаю. И правильно решили. Я был пьян вчера, – сказал Арнольд. Емельян не знал, как ему на это реагировать. Тем временем магнат выдвинул ящик стола и вынул оттуда небольшую начатую бутылку коньяка.

– Не хочешь составить мне компанию? – спросил он озадаченного Емельяна, наливая себе рюмочку. Художник растерянно помотал головой, пробормотав что-то вроде «Разве можно употреблять на рабочем месте?».

– Мне можно, – отозвался Абаджваклия и залпом выпил коньяк, а бутылку убрал обратно в стол, – вот теперь гораздо лучше. Я вчера перебрал. Ну, надеюсь, хоть по части чая-то ты мне составишь компанию? – снисходительно поглядывая на смущенного собеседника, спросил олигарх и взял в руки кружку с чаем. Щукин с подозрением смотрел на свою. Пить или отказаться от угощения?

– Чего ты так подозрительно смотришь на чай? Пей, не бойся. Думаешь, отравлю что ли? – Абаджваклия взял его чашку и сам отпил из нее, – и не стесняйся, клади сахар.

Емельян смущенно отвел глаза. Осторожность, бесспорно, никогда не помешает, но вписалась ли его недоверчивость в рамки приличия? Арнольд взял сахарницу и протянул ее собеседнику со словами: «Пожалуйста, не смущайся».

– Я не смущаюсь. Просто я пью чай без сахара.

– Без сахара! А я на такое не способен, – усмехнулся нефтяник, – я очень люблю сладкое, хотя по мне вроде не скажешь.

Щукин улыбнулся и решился поднять глаза, чтобы посмотреть в лицо собеседнику. Да, худощавый горец никак не был похож на сладкоежку. Однако он положил в свой чай очередной кусок рафинада и взял из вазочки пастилу.

– Между прочим, в мое детство пастила была вкуснее, – заявил нефтяной магнат, – ну да ладно. Что ж, Емельян, расскажи о себе. Про меня, держу пари, тебе приходилось слышать и до вчерашнего вечера. Я иной раз и сам себя по телевизору вижу. А вот про тебя я ничего не знаю, однако мне бы очень хотелось узнать побольше о моем дорогом племяннике. Так что, пожалуйста, не молчи! – Но видя, что гостя эта просьба привела в замешательство, Абаджваклия поспешил добавить: – если не знаешь, о чем рассказать, задавай мне какие-нибудь вопросы. Идет?

– Арнольд… простите, не помню ваше отчество. Скажу честно, я не знаю, что и думать… Это все так неожиданно. Неужели вы на самом деле мой родственник? Почему именно сейчас вы решили меня разыскать?

Арнольд невесело усмехнулся.

– Ты спрашиваешь, где я был раньше? Я отвечу так: лучше поздно, чем никогда, Емельян.

Было очевидно, что Арнольд не собирался откровенничать и выкладывать своему новому знакомому все те жизненные перипетии, которые побудили его в очередной раз упиться вусмерть и начать искать своего дальнего родственника.

– Чего вы хотите от меня? – непонимающе спросил племянник.

– Я? От тебя? – Арнольд снова усмехнулся, – я-то ничего не хочу. Просто пообщаться с родным человеком. А вот ты, – Арнольд резко поставил чашку на стол и наклонился к собеседнику, – друг мой, ты, должно быть, от меня чего-то хочешь? Иначе бы не пришел, наверное, а?

– Но мы же договорились встретиться. Я человек обязательный, вот и пришел, – смутился Емельян. – Мне было любопытно, хотя я, разумеется, не поверил, что вы действительно можете быть моим родственником.

– Мне приятно слышать, что мой племянник – обязательный человек. Очень ценное качество. Кто ты по профессии, чем по жизни занимаешься?

– Несколько лет назад я окончил художественное училище, а теперь учусь на юриста.

– О, на юриста. Молодец. Женат? – Арнольд кивнул на обручальное кольцо на пальце Емельяна.

– Да, – молодой человек покосился на безымянный палец Арнольда. Кольца не было. Щукин припомнил череду скандалов, связанных с громкими разводами олигарха, о которых то и дело шумели СМИ.

– Дети есть?

– Нет, пока нет.

– Понятно. А я вот в разводе, – отозвался Абаджваклия с усмешкой, – уже в который раз.

Емельян улыбнулся, но в глаза собеседнику не смотрел. Молодой человек рассматривал канцелярские принадлежности и книги, лежавшие на дорогой столешнице. Здесь была симпатичная серебряная чернильница, которой, впрочем, вряд ли хотя бы раз пользовались. Были и обыкновенные шариковые ручки, самые простые, такие можно было найти даже у школьника. Неожиданно взгляд Щукина наткнулся на книгу небольшого формата в зеленой бархатной обложке с золоченым узором. Спустя секунду художник рассмотрел название – это был Коран.

– Ты в Бога веришь? – спросил Арнольд, как будто бы специально дождавшись того момента, когда Емельян увидит на его столе именно эту книгу.

Емельян поднял глаза и растерянно уставился на олигарха. Ему вновь пришло в голову, что никакие троюродные племянники нефтяному магнату не нужны. А вот вербовать новых членов в экстремистскую организацию он может… Емельяну стало как-то не по себе.

– Как сказать… Вообще-то я крещеный, – неуверенно отозвался Щукин, – но в церковь я не хожу. Не знаю, есть ли бог, но я, скорее, верю в справедливость, – молодой человек неуверенно пожал плечами.

– Мне нравится твой ответ, – взяв из вазочки очередную пастилу, одобрительно улыбнулся Абаджваклия, – знаешь, что Конфуций говорил на этот счет?

– Хм, я подзабыл, – отозвался Емельян. Он, естественно, слышал имя этого китайского мудреца, но вот касательно его афоризмов и учения был уже не силен. Он помнил что-то про почитание отца и матери, а перед глазами возник образ почтенного старца с длинной бородкой и в кимоно. Видя растерянность на лице собеседника, магнат пояснил:

– Конфуция как-то спросили: на добро нужно отвечать добром. А как же отвечать на зло? Неужели злом? Нет, ответил мудрец. На зло надо отвечать справедливостью… Ну а я верю в Бога, – сказал Арнольд с улыбкой.

– Но точка зрения Конфуция, кажется, расходится с христианскими, например, догмами, – отозвался Емельян, и снова невольно взглянул на Коран.

– Ты прав, племянник, религия учит и на зло отвечать добром. И я куда больше согласен с этой идеей. Надо стараться на все отвечать добром! Емельян огляделся. Оружие на стенах, подарочные клиники и сабли. Дорогая мебель, роскошь. Пять жен, многомиллиардное состояние, сомнительная молва о деятельности Абаджваклии в 90-е. Было не похоже, что этот человек действительно верит в то, что говорит. Щукин с неудовольствием подумал, что его собеседник только пытается казаться набожным. Он покосился на Коран, Арнольд поймал взгляд племянника и понял его мысль.

– Я православный, – усмехнулся олигарх, продемонстрировав крест у себя на шее.

– А почему у вас на столе священная книга мусульман? – не удержался Емельян.

Он все еще ожидал какого-то подвоха, и сам не знал, правильно ли поступил, придя в гости к новообретенному дяде.

– Потому что мне интересно, как устроен мир! Мне интересны все точки зрения, и особенно – религиозные! Я с удовольствием изучаю работы философов и теологов. Но сам я православный, и не только на словах. Ты бывал в Новодевичьем монастыре? – вновь закурив, спросил Арнольд.

– Это который сгорел во время реставрации?

– Что за ерунда. Не сгорел, а только лишь самую малость занялся огнем. Я о другом. Вот ты сам сказал про реставрацию. Знаешь, кто ее спонсирует?

– РПЦ, наверное.

– Нет, ее спонсирую я.

Емельян нерешительно повел плечами и осмотрелся. Странно. Не было похоже, что человек, окруживший себя такой роскошью, собирается посвятить себя Богу. Молодому человеку тут же пришли на ум толстые служителей церкви, разъезжающие на дорогих машинах. Религиозность иной раз становится прикрытием для карьеристов, скрывающих лицемерие и жажду наживы под маской благочестия.

– Ну, что молчишь, племянник?

– Я себе иначе представлял верующих людей.

– Ладно. Мы с тобой при случае и на эту тему побеседуем.

Они поговорили еще некоторое время. Разговор, перешедший на более светские темы, пошел более легко и непринужденно, а спустя час Емельян уже не чувствовал себя не в своей тарелке, скорее наоборот, ему все больше и больше нравился его собеседник. В какой-то момент Арнольд стал все чаще посматривать на часы и Емельян понял, что на этом их общение должно закончиться, так как Арнольда ждут дела.

Когда Емельян вышел из здания «Нефтьпрома», у него от волнения дрожали руки. Ему казалось, что все только что случившееся было сном. Это просто не могло быть правдой – почти перед самым расставанием Абаджваклия предложил ему работу. Работу в «Нефтьпроме» юристом! И это не смотря на то, что Емельян еще не закончил университет.

Молодой художник был очарован Арнольдом. Олигарх был резким и решительным человеком, для него, похоже, существовали только два мнения: его и неправильное. Неколебимая сила воли и твердость характера не могли оставить собеседника равнодушным. За то время, что они общались, Емельяну показалось, что Арнольд – человек начитанный и умный.

– Мне кажется, он слукавил, сказав мне, что у него нет высшего образования. Я думаю, он какой-нибудь профессор, просто скрывает это, – восторженно рассказывал вечером Щукин озадаченным тестю и супруге о произошедшем, – а еще при ближайшем рассмотрении мне даже показалось, что мы с ним похожи. Только он еще более тощий, чем я. А так у него даже прическа как у меня: волнистые волосы, ниспадающие на лоб. И он совсем так же прищуривается, когда смотрит на стенные часы. И кстати в профиль он невероятно смахивает на Анну Ахматову, потому что у него и прическа, и горбинка на носу в точности, как у поэтессы на известном портрете!

Ксения удивленно смотрела на супруга, в ее взгляде читалось сомнение, она знала своего мужа и понимала, что его легко могли бы ввести в заблуждение и обмануть. Легкое огорчение, которое закралось в его душу, когда он увидел, что жена ему как будто не до конца поверила, не смогло заглушить той ошеломляющей радости и восторга, которые заставляли молодого человека шагать по комнате из конца в конец.

Емельян Щукин всем сердцем чувствовал, что в его жизни наступила эпоха больших перемен. Это было начало чего-то нового и очень важного.

Июнь 2014 года

Новообретенный дядя произвел на Емельяна сильнейшее впечатление, он только и думал, что о нем, все разговоры с домашними сводились снова и снова к рассказу об удивительной встрече в «Нефтьпроме». Арнольду с его стороны тоже хотелось поделиться с лучшим другом своими эмоциями, вызванными встречей с племянником. Ведь именно его друг, депутат Вадим Снегирев, и подбросил Арнольду идею завязать знакомство с кем-то из своих родственников, с кем прежде нефтяник никогда не общался.

Поэтому Абаджваклия в самом скором времени позвал Вадима в гости, чтобы поделиться с депутатом результатом этого своего рода эксперимента.

Вадим был высоким и упитанным, ему было чуть за сорок, как и Арнольду. В деловом костюме парламентарий смотрелся очень солидно, но в то же время приветливо и дружелюбно, его теплая и искренняя улыбка, лишенная всякого подобия лицемерия, сразу располагала к себе людей. Абаджваклия и Снегирев устроились в роскошном домашнем кабинете олигарха, стол к приходу гостя уже был накрыт.

– Вадим, ты знаешь, я же взял его на работу к себе, этого племянника, – сообщил нефтяник, разливая по бокалам сладкий крепкий ликер, – пока непонятно, правда, насколько он умен. То есть, я пока еще его совсем не знаю, но он не произвел на меня впечатление сообразительного человека. Однако даже не знаю, что-то в нем есть. Все-таки это мой родственник, сын моей сестры, пусть и троюродной.

– Арнольд, я уверен, что ты поступаешь правильно.

– Он даже внешне оказался на меня похож, представляешь? Такой же худющий, и прическа такая же. И даже, мне показалось, что щурится точно так же, когда смотрит на часы на стене.

– Я верю, что ты обретешь в этом человеке хорошего друга, – отозвался Вадим, которому очень льстило, что именно он посоветовал Арнольду связаться с племянником.

– Спасибо тебе за идею, Вадик. Давай, за хорошие идеи, – Арнольд подмигнул собеседнику, они чокнулись и осушили свои бокалы.

Вадиму пришло в голову, что Абаджваклия сейчас находится в приподнятом настроении, вон, даже на какие милости пускается – решил призреть племянника, о котором еще пару недель назад ничего не знал. Это был удачный момент, чтобы поговорить с Арнольдом об одном проекте. Арнольд – олигарх, может быть, он согласится поддержать проект в финансовом плане. Вадим знал, что он старается не для себя, не для своей личной выгоды, а для страны, и это его поддерживало, так как для себя лично он ничего просить бы не стал. Выждав немного, Снегирев осторожно завел разговор о важном для него вопросе.

– Нольда, ты, конечно, слышал про мою думскую инициативу с реставрацией федеральной трассы «Тура»?

– Слышал. Но, насколько я знаю, ее реализацию отложили на неопределенный срок.

– Да, все верно. Отложили. Как, по-твоему, это правильно? Что отложили.

– Вадик, если государство решило, что сейчас в приоритете стоят другие задачи, разве можно с этим спорить? – Арнольд, прищурившись, искоса поглядывал на собеседника. Для проницательного нефтяника не было секретом, к чему ведет его друг. Однако Абаджваклии хотелось выслушать аргументы, которые приведет Вадим, хотя магнат и наперед знал, что на постройку трассы в Сибири он не пожертвует ни копейки.

– А я считаю, что это было ошибкой. Страна остро нуждается в качественном транспортном сообщении между населенными пунктами, – отозвался Вадим.

– Лет через пять-десять, я думаю, страна вернется к решению этого вопроса, транспортное сообщение будет налажено, а дороги отремонтированы, – сказал Арнольд.

– Пять-десять лет! Да даже один год промедления стоит очень дорого! Мы отстаем от всего мира! Этот проект должен быть реализован сейчас. Арнольд, скажи мне, ты мог бы выделить пусть небольшую, пусть скромную сумму на реализацию этой затеи?

– Если ты задумал строить платную дорогу, то я, может быть, соглашусь поучаствовать, – лениво ответил нефтяник, накладывая на горбушку белого хлеба обильный слой икры.

– Нет, Нольда, о чем ты говоришь? Какая платная дорога. Разумеется, эта дорога должна быть бесплатной.

– Сколько я буду иметь с каждого километра этой трассы, когда ее начнут эксплуатировать?

Вадим горько вздохнул. Во всем олигарх искал только выгоду, и никакие благородные мотивы не могли его увлечь.

– Нольда, посуди сам. Можно будет установить множество АЗС по обеим сторонам от трассы. Я думаю, со временем твой вклад мог бы окупиться хотя бы наполовину.

– То есть это еще и убыточный проект? Вадим, все, не трать больше ни мое, ни свое время на эти разговоры, – Арнольд надкусил бутерброд и с улыбкой посмотрел на Снегирева. Он знал это выражение лица своего друга и ждал, что сейчас тот пустится в рассуждения о том, как неблагородно поступает олигарх.

– Нольда, не будь бессердечным. Это, в конечном счете, нужно не только тем, кто живет за Уралом. Это нужно всем нам. Иначе Сибирь у нас постепенно заберут… Дороги – это не просто асфальт с нанесенной на него разметкой, это не просто дорожные знаки на обочинах. Дорога – это же торговый путь, а значит именно дорога – это развитие, эволюция, процветание. Арнольд, меня очень волнует отток населения из восточных районов нашей страны, это только кажется, что проблема несерьезная и сделать с ней ничего нельзя. А делать нужно! Надо улучшать транспортное сообщение, надо создать для людей рабочие места. Я много думал над этим вопросом, у меня есть немало идей, проектов, но я вижу, что мне не дают их реализовать, мои инициативы одну за другой топчут в пыли… Такое ощущение, что мало кто из моих коллег действительно стремится улучшить жизнь наших сограждан… Арнольд, меня всегда так удивлял этот парадокс. Человек, это великое, без преувеличения, величайшее создание Вселенной – это же необычайно умное существо. Люди летают в космос и даже знают, как возникла вселенная. Секунда за секундой человечество проследило историю возникновения планеты, на которой мы живем, а затем и свою собственную историю, и это без всякой машины времени, а за счет гениальных научных открытий. Люди так умны, но почему у людей нет сердца? Я не говорю про наше поколение, я говорю обо всех известных истории поколениях людей, о тех, кто составляет цивилизацию. Почему зажравшееся меньшинство, сконцентрировав в своих руках девяносто процентов ресурсов и денег, нещадно эксплуатирует всех остальных людей?

Закончив свою благородную речь, Вадим с надеждой посмотрел на собеседника. Арнольд закурил.

– Вадим, прежде чем размышлять над твоим вопросом, ответь мне: хорошо или плохо, что все мы смертны?

– Не хорошо и не плохо. Это данность. Так устроен мир, – пожал плечами Вадим.

– Да. Ты сам ответил на свой вопрос. Все, что происходит во Вселенной – это данность. Так устроен мир. На все воля Божья. С твоей точки зрения мир устроен несправедливо. А с точки зрения Творца – в самый раз.

– В самый раз? Откуда ты знаешь мнение Творца? Разве может быть, чтобы Бог одобрял то, что происходит на Земле? Может быть, он просто потерял контроль над происходящим? – развел руками Вадим.

– Нисколько, – убежденный в своей правоте помотал головой олигарх, – человек создан по образу и подобию… Бог – великий творец, мудрейший инженер, но не он ли устроил потоп, стерший с лица земли все живое? Узнаешь: мудрость, гениальность даже, но отсутствует сердце.

– Арнольд-Арнольд… В такое не очень-то хочется верить. Да и как бы там ни было, ничто не остановит меня в стремлении добиться благополучия в нашей стране.

– Слушай! Если ты так фанатично настроен, может быть, тебе баллотироваться в президенты? Для меня нет ничего невозможного, – Арнольд усмехнулся, но Вадим знал, что и Абаджваклия не всесилен. Он такой же смертный, как и все, он не властен над своей судьбой, и деньги приносят лишь иллюзию счастья. Впрочем, провести своего ставленника в президенты нефтяник, пожалуй, действительно мог бы, тут он, может быть, и не лукавил.

– Вадим, я серьезно, – продолжил с иронией в голосе Абаджваклия, – будешь такие пламенные речи произносить, народ тебя будет обожать. Мне выгоднее провести тебя в президенты, чем вкладываться в какую-то убыточную дорогу! Почему эта идея раньше не приходила мне в голову?

– Выборы еще нескоро. Да и, Арнольд, из этой затеи ничего не выйдет. Меня и сейчас-то недолюбливают с моими чересчур социально ориентированными взглядам. А если стану президентом – меня тут же убьют.

– Ха, Снегирев, и тебе не чуждо ничто человеческое. За себя-то, вижу, трясешься. Ладно, друг мой. С дорогой не торопись, придет время, ее построят, и уже тогда я свои АЗС расставлю вдоль трассы, – Арнольд рассмеялся и выпил еще ликера. Вадик только вздохнул.

– Нольда… Иногда твой «Нефтьпром» выделяет гранты на развитие науки или искусства…

– Да. Но эти гранты не превышают десяти-пятнадцати миллионов. А на строительство твоей дороги нужны миллиарды. Извини, на это я не готов.

Снегирев, впрочем, и не ожидал какого-то другого ответа от Абаджваклии, уж слишком хорошо он знал этого нефтяника, но все-таки и молчать Вадим не мог, он должен был хотя бы попробовать. Попытка не дала результата, оставалось только ждать.

Июнь-октябрь 2014 года

За последние месяцы жизнь Емельяна кардинально поменялась. И, к большому его сожалению, не совсем в ту сторону, в какую, как он рассчитывал, она должна была повернуться после судьбоносной встречи с дядей-олигархом. Теперь стало ясно, что Арнольд Абаджваклия не спешит одаривать племянника ничем не заслуженными подарками. Временами Емеле казалось, что дядей руководят не столько даже жадность или скупость, сколько стремление поиздеваться над ним, но никак не родственное сострадание и благородные порывы, на которые молодой человек так рассчитывал после их первой судьбоносной встречи. Щукин работал в «Нефтьпроме», но должность занимал самую что ни на есть маленькую и незначительную – помощник-стажер юридического отдела. И зарплата его была совсем не такой, какую он вообразил себе, когда любовался роскошью кабинета Арнольда. Зарплата была просто смехотворной, Емельян даже супруге постеснялся озвучить сумму.

С другой стороны, молодой семье было, за что благодарить внезапно обретенного родственника. В течение месяца после знакомства Арнольд выделил племяннику с супругой отдельную квартиру, и им больше не приходилось ютиться втроем с отцом Ксении. Небольшая квартира в самом центре города, откуда можно было довольно быстро добраться до рабочего места – бизнес-центр «Нефтьпром», пятнадцатый этаж, юридический отдел. Квартал полностью принадлежал холдингу, поэтому проживали здесь только его сотрудники, причем на определенных условиях. Сначала Емельян даже не обратил внимания на эти условности, махнув на них рукой, и не вдумывался в слова Ксении, без пяти минут кандидата юридических наук, что это вовсе не их собственное жилье, а милость с барского плеча, которую взбалмошный олигарх в любой момент сможет отнять, не объясняя причин. И только спустя некоторое время Щукин стал понимать, в какую ловушку угодил, потому что если бы он захотел уволиться отсюда, ему пришлось бы также лишиться и квартиры. С другой стороны, у самого Арнольда и сомнений не могло возникнуть в том, что племянник относится к его щедрому подарку с благодарностью и признательностью и будет рад работать на его солидную и серьезную компанию. Олигарх рассчитывал, что через год-полтора племянник получит необходимый опыт работы и будет переведен на более высокую должность с соответствующей зарплатой. А сейчас-то ему зачем большие деньги, если он и до «Нефтьпрома» перебивался случайными заработками, и его это, похоже, вполне устраивало.

Основная проблема заключалась в том, что со своей работой на новом месте Емельян совершенно не справлялся. Конечно, пока ему не поручали по-настоящему сложных или ответственных заданий, однако необходимость подготовить любой даже маломальский отчет приводила его в панику, иски и претензии, которые ему поручали, выходили из рук вон плохо, условия договоров Щукин никак не мог сопоставить с нормами права. Емельяну приходилось доделывать часть работы ночами дома и просить помощи у жены, которая справлялась с этими задачами куда более легко и непринужденно. Ксения была талантливым юристом, в настоящее время она как раз заканчивала аспирантуру и в целом с удовольствием приходила на помощь супругу. Емельян чувствовал себя все более и более подавленным из-за того, что он не справлялся с возложенными на него обязанностями. Вначале он думал, что работа в «Нефтьпроме» это прекрасный для него шанс наконец-то стать тем, кем он хочет, вырасти и вступить в новую полосу жизни, где его ждали бы успех, слава и прочное положение в обществе. На деле все оказалось сложным, рутина утомляла, Емельян все чаще стал мучиться от головной боли, вызванной раскаянием в том, что он не справляется, и тем, что он всех подводит.

Проработав всего несколько месяцев, молодой человек уже отчетливо понимал, что ошибся с выбранным поприщем, юрист из него, прямо скажем, так себе. Нет, он, вообще-то, за это время кое-чему научился, но прекрасно понимал, что все ближе тот самый момент, когда он, наконец, решится сказать Арнольду Абаджваклии о своем решении уволиться. Это было, безусловно, очень недальновидно, ведь как только в трудовой книжке Щукина появится запись о том, что его трудовой договор с холдингом расторгнут, олигарх заберет у них с супругой квартиру назад.

С другой стороны, Емельян в глубине души лелеял надежду, что все-таки дядя Арнольд не бросит его на произвол судьбы. Все-таки Абаджваклия зачем-то набрал его номер телефона теплым майским вечером и предложил встречу. Значит ему зачем-то понадобился в жизни племянник… Если бы Арнольд не нуждался в нем, он бы не приглашал его то и дело в свой кабинет на чашку чая.

И, действительно, за эти месяцы Емеля уже около десяти раз побывал на аудиенции у Арнольда в его шикарном кабинете на тринадцатом этаже. Олигарх всегда был с ним приветлив, угощал кофе, заводил беседу о пустяках. Даже и зарплата через три месяца работы у Емельяна немного увеличилась. Правда, в такой вот официальной, строгой, рабочей обстановке, когда в роскошной комнате, изобилующей антиквариатом, перед тобой сидит богатейший человек страны, у Щукина просто язык не поворачивался признаться в том, что его что-то не устраивает в работе.

Но может быть все-таки дядя будет настолько благосклонен, что даст ему второй шанс и предложит другую должность… Только как решиться завести с ним этот волнительный разговор? В первую очередь Щукин воспринимал Абаджваклию не как родственника, а как олигарха. Емельян знал, что Арнольд не просто обладатель огромного состояния, но его богатства постоянно приумножаются благодаря прибылям и дивидендам, которые владелец холдинга получал ежемесячно.

Совершенно случайно Емельян получил представление о ежемесячных доходах своего дяди, он был потрясен. Работая в юротделе, молодой человек то и дело вынужден был просматривать папки с учредительными документами, многочисленными договорами и кадровой документацией. Щукин сразу обратил внимание, что всем известный «Нефтьпром» – это лишь одна из организаций, тогда как в документах обнаружилось много других: «Нефтьпром+», «Промнефть», «Нефтьпром Центр» и все в таком духе. Для чего создавалось такое количество «побочных» компаний, Емеля точно не знал, но что-то ему подсказывало, что таким образом дядя уходит от налогов или что-то в таком духе. Но наличие «Промнефти» не так сильно заботило художника. Гораздо больше его впечатлила другая папка, в которой ему попались приказы в сфере кадровых назначений.

В этой папке не было оригиналов документов, в ней содержались только копии приказов о переводе пяти-шести людей с должности на должность. Среди этих нескольких человек чаще всего встречались имена самого Абаджваклии и некоего Сергея Каякина. Каждым приказом осуществлялся перевод одного из этой «великолепной пятерки» с должности, например, заместителя гендиректора по финансам на должность заместителя гендиректора по общим вопросам. А другой счастливчик переводился с должности гендиректора на должность президента. В каждом приказе, как и положено, был указан оклад сотрудника на новой должности. Но вот тут-то Емельян и понял, почему в папке хранятся только ксерокопии. То место в документе, где был указан оклад, в отксерокопированной версии было белым пятном. Заботливая рука при копировании закладывала конфиденциальную информацию белым клочком бумаги. Емельян, хлопая глазами, рассматривал попавшиеся ему материалы. И вот – несказанная удача. Рука, копировавшая приказ о переводе Абаджваклии, слегка дрогнула, и из-под белой бумажки едва выглядывало окончание заветной суммы. Нет, разобрать, какие именно цифры значились в окладе, было невозможно. Однако художнику удалось посчитать их количество – цифр было восемь.

Это означало, что доходы нефтяника исчислялись в десятках миллионов. Причем, речь шла о его доходах только от «Нефтьпрома». А ведь никто не отменял «Промнефть» и «Нефтьпром+», и все остальные побочные фирмы. Емельян потерял дар речи.

* * *

Однажды вечером, когда Емельян на кухне занимался приготовлением мяса по-французски, раздался звонок в дверь. Емеля очень любил готовить, и получалось это у него восхитительно. В холодильнике ждала бутылка белого вина. Ксения не любила возиться на кухне и была очень счастлива, что большую часть этих обязанностей всегда выполнял ее муж. В этот вечер она тоже крутилась у стола и резала овощи для салата. Молодые супруги собирались провести приятный вечер, ведь именно сегодня была годовщина их знакомства. На самом деле, ни Ксения, ни Щукин, не могли назвать точной даты своего знакомства, но для себя они определили девятое октября, и это была как раз эта дата.

Услышав звонок в дверь, Емельян ощутил разочарование, ему ужасно не хотелось, чтобы их беспокоили в этот вечер. Он понадеялся, что это кто-то из соседей пришел что-нибудь попросить. Раз уж все здесь коллеги, то вполне возможно, что соседи настроены друг к другу более открыто и приветливо, чем в обычном доме.

– А прикол, если это твой Арнольд, – усмехнулась Ксюша.

– Вот только его нам не хватало. Ксюш, можешь открыть, а то у меня все тут сгорит.

Ксюша Летюшова, вытерев руки, прошла в коридор и выглянула в глазок. За дверью стоял явившийся без приглашения Арнольд Абаджваклия.

Олигарх любил прийти без приглашения, и всегда – с пустыми руками. Он считал себя настолько долгожданным гостем в любом доме, что приносить с собой какой-то гостинец ему казалось просто излишним. Ксения подумала, что нет ничего удивительного в том, что Арнольд пришел посмотреть, как они тут живут, ведь именно он помог им здесь поселиться. Она ощутила легкое волнение, ей давно хотелось поближе познакомиться с этим таинственным дядей-олигархом, который в рассказах ее мужа представал то щедрым благодетелем, то жестоким тираном, то милым дядей, а то и вовсе какой-то демонической личностью.

Ксюша отперла дверь. Арнольд, не церемонясь, зашел в коридор и, ничуть не смущаясь, оглядел ее оценивающим взглядом.

– Здравствуй. Я – Абаджваклия. Наверное, ты про меня слышала.

– Приятно познакомиться. Ксения.

– Ммм! Как у вас вкусно пахнет. Я сегодня ужинаю с вами, – заявил пришедший, улыбнулся и, не нагибаясь, придерживая носком ботинка пятку другого ботинка, разулся. Ксения была ошарашена такой беспардонностью. С другой стороны, она понимала, что статус Арнольда позволяет ему вести себя подобным образом. Она надеялась, что он скоро уйдет, но все-таки сказала:

– Милости просим.

Арнольд, не спрашивая разрешения, прошелся по комнатам, все осмотрел, потрогал шторы, выглянул в окно, уселся на диван, потом снова встал и проследовал в коридор.

– А детскую вы еще не оборудовали?

– Пока еще нет, – холодно ответила Ксюша, в душе закипая от злости на поведение этого бесцеремонного человека.

– Если вам не хватает, я помогу. Сколько вам нужно?

– Спасибо, нам всего хватает, – нерешительно отозвалась девушка. Она прекрасно понимала, что принимать от этого человека деньги было бы крайне опасно. Неизвестно, что он попросит взамен. Он мог передумать и выселить их из квартиры, и это было бы еще полбеды, но если бы он потребовал назад уже потраченные деньги, у них могли бы возникнуть серьезные неприятности. Поэтому Ксения, которая уже поняла, что гость немного нетрезв, более твердым голосом повторила: