Текст книги "Роковое золото Колчака"

Автор книги: Анна Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 14
Табор мертвецов

Второй раз идти в гору было трудней. Тяжело шагая, Дуло завидовал физической подготовке Менюхова и поставил себе на вид, что слишком редко бывает в спортзале, а последняя пробежка случилась в его жизни три года назад.

Тайга расступилась внезапно. Перед ними открылась прогалина с муравейником. При мысли о том, что зловещих мертвецов там уже нет, Дуло почувствовал облегчение.

Вместе с Виктором они быстро обшарили все вокруг муравейника. Ничего не обнаружив, понемногу удалились в тайгу, где вскоре нашли торчащие комели[13]13
  Толстая часть ствола дерева над корневищем.


[Закрыть] тонких сосенок и без особенных консультаций друг с другом поняли, что именно здесь были срублены стволы для крестов, на которых распяли грабителей. После чего отправились дальше, нисколько не заботясь о том, что могут не найти дороги назад. Вскоре за деревьями увидели могучий ствол кедра-дубаса. К нему, домиком, были приставлены бревна, обитые лапником. Неподалеку – кострище с таганом из кривых сучьев. Рядом – пустые банки тушенки, водочные бутылки, котел и нечто, отдаленно напоминающее чайник.

Обнаружив чужой табор, быстро определились, что он принадлежал грабителям приисковой машины.

– Что за агрегат?.. – Сергей приблизился и пнул ногой облепленный грязью чайник.

– Не видишь?

– Вижу, что чайник. Только почему такой грязный?

– Это что-то вроде керамического покрытия. – Менюхов улыбнулся. – Во-первых, так он дольше держит тепло, во-вторых, если обстучать – корка осыплется и чайник – как новенький. Никакой тебе копоти.

– Толково, – согласился Сергей.

В шалаше обнаружились два рюкзака с провиантом. Сергей вывалил продукты на лапник, пересчитал банки тушенки.

– Купили ящик. Съели восемь банок. Если, как предположил Синцов, их схватили в день ограбления или ночью, они могли съесть две, максимум четыре банки тушенки. Странно…

Дуло прошел к кострищу и пересчитал пустые банки.

– Восемь… – Он огляделся. – И еще шесть пустых бутылок.

– Они бы не могли столько выпить за один вечер, – усомнился Виктор.

– Не могли, – согласился Дуло и вернулся в шалаш.

Менюхов взял буханку хлеба и оторвал от нее корку.

– Как насчет того, чтобы перекусить?

– Это с удовольствием, – Сергей огляделся. – Давай так: я тут пороюсь, а ты что-нибудь приготовь.

Менюхов сунул краюшку в рот, вышел из шалаша и мгновенно скрылся между деревьями. Вернулся с охапкой сухих веток. Исчезнув вновь, приволок сухую валежину. Сходил к ручью, набрал в котелок воды и подвесил его на таган. Ловко разжег костер, притащил из палатки макароны и пару банок тушенки. Высыпал в котелок макароны, вскрыл обе банки и вывалил туда же их содержимое.

Когда варево в котелке забурлило, к нему подошел Дуло и протянул соль.

– Ну что? – спросил Виктор.

– Ничего интересного. Продукты, кое-какая одежда. Ни телефонов, ни документов, ни записей.

Они уселись рядом с костром. Подкинув в огонь сухих веток, Сергей достал из кармана платок, развернул его и посмотрел на осколок линзы.

– Как думаешь? – задумчиво произнес он. – Бинокль в тайге нужная вещь?

– Бинокль – штука незаменимая. Что-то рассмотреть на противоположном склоне горы или на открытом пространстве. Например, кто по гари идет.

– Тогда почему грабители не взяли его с собой?

– Может быть, выкинули? Линза разбилась.

– Только одна, – сказал Дуло. – Через вторую – смотри сколько хочешь. Не понимаю. – Он спрятал платок с осколком в карман.

Виктор снял с тагана котелок и разлил варево по двум мискам.

Взяв в руки ложку, Сергей зачерпнул похлебку, сначала подул на нее и только потом попробовал.

– Вкусно.

Пока ели, закипел чайник.

– Я вспомнил, – сказал Менюхов. – Муравьями убивали тех, кто золото у насунов отбирал. Если кого поймают. Такой вот показательной, мучительной смертью казнили. Для других был способ попроще. Знаешь, как делали? Полиэтиленовых же мешков раньше не было. Вот, предположим, кого-нибудь замочили… Предположим, в тайге… Или в любом другом месте. Пошинковали человечка аккуратненько, сложили в землю компактно, а сверху разожгли костерок. Ни одна собака никогда не почует! У нас в поселке одного потеряли. Сразу подозрение, что убили. Милиция с собаками ходила, найти не могла. Свидетели видели: на старое поле человек пошел, а найти не могут. Проходит три-четыре года, стали то поле пахать. Раз – кости! Башка пробита. Ага… Начали разбираться, как так вышло. Глядь, а на том месте костерок жгли. Костер любой запах убьет.

Глядя на блеклое при солнечном свете пламя, Сергей медленно произнес:

– Это как раз ясно: грабителей убили, чтоб другим неповадно было. В таком случае наказание должно быть публичным. Так что под костер они их прятать не стали бы.

После еды решили вернуться к реке. Чтоб не заел гнус, взяли из бандитских вещей камуфляжные куртки.

Река встретила их ровным, негромким гулом. Мелкая вода, перебираясь по камням, выделывала крутлявые шиверки[14]14
  Перекаты.


[Закрыть]. Усевшись на склоне, Дуло и Менюхов время от времени поглядывали на небо, слушали, не летит ли к ним вертолет.

– Мелкая речка, – сказал Сергей, глядя на воду.

– Видел бы ты эту речку в конце мая, когда в Хамар-Дабане тают снега! Я уж не говорю про Селенгу, там вода поднимается на двенадцать-четырнадцать метров. Палку в берегу воткнешь, вода – тык-тык-тык… на глазах поднимается. За ночь на три метра. Натуральный потоп. В Кабанске, как большая вода идет, бревен несет много… Тут все с баграми по лодкам. Как бревно строевое появится, все к нему с берега устремляются. Раз, багром подтянут. На берегу к лошади прицепили – вытащили. Глядь, снова бревно плывет. Да что бревна, в половодье дрова поленницами несет. Как-то раз поплыли мы с отцом за бревном, а по воде домишко небольшой с пристройкой несет, а на крыше бабка сидит с дедом. Рядом – собака. У бабки на руках поросенок. Мы подплыли. А у нас же веревки, багры… Заякорили эту халупу. Километра четыре нас протащило вместе с ней по реке. Но к берегу все же причалили. Дед потом рассказывал: ночью вода поднялась, они на баню залезли, собаку затащили, их понесло…

– Дикий, необузданный край, – заметил Сергей.

– Батя рассказывал, до того, как целлюлозно-бумажный комбинат построили, по нашей реке плоты из бревен сплавляли. Сколько лодок хороших пропало! Из десяти бревен шесть-семь до места дойдут, остальные – топляк. А топляк чем опасен? Он весь в воде горизонтально не плывет. – Виктор изобразил рукой. – Он все время с наклоном. А в нем весу – тонна, самое малое – шестьсот килограмм. На лодке плывешь, столкнулся, лодку пробил. Батя рассказывал, плоты по большой воде по нескольку суток шли.

– За несколько суток делались топляком?

– Сосна плавает три или четыре недели. А листвяк[15]15
  Лиственница.


[Закрыть] или береза – те быстро тонут.

Сергей Дуло достал телефон.

– Вне зоны…

– Какая здесь связь?.. На сотни километров – тайга.

Прислушавшись, Дуло заметил:

– Задерживается наш вертолет.

Остаток зари угас на глазах. Стало быстро темнеть. Река почернела и стала казаться глубже, чем была в самом деле.

Менюхов посмотрел на часы.

– Не понимаю. Что они там? Забыли?

– Послушай. – Сергей встал и отряхнул брюки. – Как я понимаю, минут через сорок здесь станет темно.

Виктор взглянул на небо.

– Раньше. Тучи откуда-то набежали.

– Пока окончательно не стемнело, нам нужно вернуться.

– На табор?

– Там, по крайней мере, есть шалаш, еда и одежда.

– А если за нами прилетит вертолет?

– Думаю, сегодня его не будет, – с какой-то непонятной уверенностью в голосе сказал Дуло. – Идем, не то заблудимся в темноте.

Менюхов встал, с надеждой посмотрел на небо, махнул рукой и зашагал вслед за Сергеем.

Глава 15
Забайкалье

Август 1963 года

В этот маршрут Ленька отправился в паре с начальником геологической партии Владимиром Ивановичем Громовым. Был конец августа, дни стали короткими, поэтому вышли они затемно. Уже второй день обследовали крутой склон хребта, изрезанный глубокими бороздами временных водотоков[16]16
  Движение воды меньшую часть года.


[Закрыть]. Водоразделом хребта был острый гребень, к которому не только подняться, приблизиться невозможно.

За месяц Ленька вполне освоился с новой работой, выполнял ее как заправский геолог. Он знал, что от каждой встреченной разновидности пород нужно отбирать образцы, которые должны иметь свежие сколы с четкой фактурой. Для этого у него был свой геологический молоток, предмет не из легких, весил около килограмма. На первый взгляд что – килограмм? Ерунда… Но когда за плечами рюкзак с тяжелыми образцами, этот вес становился чувствительным.

Ленькино воображение поражало то, как Громов умел «читать» камни и минералы. Забравшись на уступ, Владимир Иванович не спеша доставал из полевой сумки карту, дневник, карандаш, набор луп и рулон лейкопластыря для подписи образцов. Потом он закуривал и, разложив вокруг себя образцы, рассказывал, что происходило здесь тысячи лет назад. Как образовались трещины, складки, зоны дробления, из-за чего произошло смещение блока породы. Точку за точкой, значок за значком наносил на карту его отточенный карандаш. Потом Владимир Иванович писал в своем дневнике, и они снова пускались в путь.

День близился к вечеру. Они уже спускались вниз по уступам скалы. До табора было около десяти километров, поэтому торопились. Вцепившись в валун, Ленька спустил ноги и нащупал каменную ступень. Встал на нее, отцепил руки и вдруг почувствовал, что заскользил вниз по скале.

Почуяв неладное, Громов резко обернулся и крикнул:

– Берегись!

Продолжая скользить, Ленька инстинктивно цеплялся пальцами за малейший выступ на скале. Тяжелый рюкзак тянул назад, и он лихорадочно соображал, что предпринять. Но, «проехав» метров десять-пятнадцать, он наконец сумел вцепиться пальцами в поперечную трещину. Одновременно с этим обе его ноги уперлись в неширокий уступ.

– Держись! – крикнул Громов. – Я иду!

Он быстро добрался до Леньки, и они вместе спустились к подножию хребта.

В лагерь пришли поздно, там первым делом взялись лечить ободранные Ленькины пальцы. Цепляясь за камни, он сорвал пару ногтей.

– На этот случай у меня есть тетрациклиновая глазная мазь. – Громов вынул из рюкзака небольшой тюбик: – Железное средство.

Он выдавил мазь на раны, и Леньке показалось, что боль немного утихла. Владимир Иванович забинтовал его пальцы.

– Мазь быстро их заживит. Три дня бинт не снимать.

Как всегда, в последнюю субботу месяца на таборе готовили баню. В стороне от палаток, ближе к реке, дымилось большое кострище. Чуть дальше горел еще один, небольшой костер, над которым висели ведра с водой.

Когда геологи отбросили прогоревшие чурки, под ними оказалась внушительная горка пышущих жаром камней. Затем они перетащили палатку и установили ее над камнями. И как только палатка встала, в нее сунулась таборщица, плеснула на камни воду и стремглав бросилась прочь. Внутри палатки раздался хлопок, ее бока резко вздулись, потом опали. Из щелей пошел пар.

Сначала в походной бане помылась таборщица Марина, единственная в партии женщина. После нее, по трое, пошли мужики.

В один из таких заходов вклинился Ленька. Громов дал ему пакет, сшитый из оранжевой медицинской клеенки, в котором он хранил документы.

– Бинт не замочи…

Ленька сунул руку в пакет и голышом заскочил в натопленную палатку. За месяц он мылся впервые, если не считать того, что по утрам умывался в реке.

На следующий день на маршрут вышли всей партией. На таборе осталась только Марина. Предстояли несложные работы на участке, расположенном в верхнем течении реки. Там, на каменных осыпных склонах, рос только кедровый и березовый стланик.

До места добрались быстро, дружно взялись за дело, надеясь до обеда вернуться на табор. Но разразилась сухая гроза. Одновременно в нескольких местах вспыхнул сухой стланик, и огонь пошел гулять по всему склону. Спустя каких-то тридцать минут огненный рубеж приблизился к кромке тайги.

На импровизированном собрании геологи решили не допустить пожара в тайге. Для этого нашли глубокую борозду водотока и вырубили вокруг нее весь стланик.

Ленькин участок располагался на самом конце огневой линии. Громов решил, что он безопасней других. Так и было до тех пор, пока Ленька не увидел огненный шар, который катился на него по каменистому склону. Застыв на мгновение, он вдруг понял, что не успеет спастись, но все же предпринял отчаянную попытку: стремительно прыгнул в сторону. Ему не хватило доли секунды. Огненный вихрь подхватил худое мальчишечье тело, перекинул через борозду водостока и, как голодный зверь, потащил добычу к кромке тайги.

Когда заполыхали кусты, на подмогу прибежали несколько человек. Леньку обнаружили недалеко от горящей березы. Его одежда дымилась, левая сторона головы, лицо и тело были сильно обожжены. Громов разделил отряд на две группы. Первая, включая его самого и радиста, должна была эвакуировать Леньку на табор. Вторая осталась тушить пожар.

На два тонких ствола положили несколько поперечин и накрыли их лапником. Сверху поместили обгоревшего Леньку. Он был в сознании, терпел ужасную боль и только молча смотрел на товарищей, которые, меняясь руками, рысью тащили его на табор.

По прибытии радист передал в базовый лагерь «эрдэ», срочную радиограмму.

Утром, когда прилетел вертолет, Ленька был уже без сознания.

Глава 16
Тревога

Мохначев сдвинул брови и поочередно посмотрел на обеих женщин.

– Пожалуй, следует поговорить с Вадимом Егоровичем. Он должен прояснить ситуацию.

Анжелика взмолилась:

– Только не говорите, что это я видела, как он избивал парня!

Иван Ильич успокаивающе похлопал ее по руке:

– Не волнуйтесь, дорогая. Вам ничего не грозит.

Та всхлипнула и снова заплакала.

– И все-таки. – Старик заглянул ей в глаза. – Вы сказали, что Карелин избивал человека. Что это значит?

– Он так сильно бил его по лицу…

– Кулаками? – поинтересовалась Полина.

– Да, много раз. Когда парень упал, я подумала, что он умер.

– А что, если нам пойти сейчас на хозяйственный двор? – предложил Мохначев. – Уверен, там все прояснится.

– Нет, я не пойду! – воскликнула Анжелика.

– Но ведь если вы не узнаете, чем все закончилось, вы не сможете сегодня заснуть. Идемте, не глупите. С вами ничего не случится.

Полина, хоть и была напугана, отправилась вместе с ними.

Когда они пришли на хоздвор, то увидели, что на скамейке сидит парень лет двадцати с небольшим и держит у носа мокрую окровавленную тряпку. Рядом стоят Карелин и двое охранников.

– Вадим Егорович! – Оставив дам, Иван Ильич направился к гаражу.

Карелин что-то сказал охранникам и пошел навстречу. Охранники тем временем загородили собой нарушителя.

Вадим Егорович перехватил Мохначева на половине пути, развернул и повел обратно. Причем сделал это очень непринужденно. Ни у кого не возникло даже тени сомнения, что Карелин так поступил только из расположения к старику.

– Что случилось? – спросил Мохначев, когда они подошли к Полине и Анжелике.

– Ничего страшного, – спокойно ответил Карелин. Однако, увидев испуганные лица обеих женщин, вдруг сдался: – Вижу, без объяснений не обойтись… Сегодня на территории санатория охранники задержали постороннего. Обычная, заурядная ситуация.

– Говорят, у него было оружие… – напомнила Анжелика.

– Ерунда. Газовый пистолет.

– И все-таки, – нахмурился Мохначев.

– Уверяю вас. Он не собирался расстреливать отдыхающих… Ну, хорошо… – Карелин вздохнул. – Парень – наш бывший работник.

– Где он работал?

– В охране.

– Вот те раз…

– Не так давно был уволен за то, что украл деньги.

– Большую сумму?

– Нет, небольшую. Зарплату бухгалтерши, которую она по дурости оставила в ящике стола. К счастью, момент хищения был зафиксирован камерой наблюдения.

– Что же он, – вмешалась Полина, – охранник и не знал, что есть камера наблюдения?

Карелин объяснил:

– Просто балбес.

– Надеюсь, вы сообщили в полицию? – спросил Мохначев.

Ответ последовал неожиданный:

– Нет.

– Позвольте спросить, почему?

– Деньги вернул, к тому же у него мать в больнице лежала. Пожалели.

– Но ведь теперь он зачем-то пришел? И… хотел бы спросить: зачем вы его так сильно избили?

Глядя себе под ноги, Карелин изменился в лице. Наконец он все объяснил:

– Этот прохвост – сын моего покойного друга. Я несу за него ответственность, поэтому не заявляю в полицию. Если негодяя осудят, это убьет его мать.

Кажется, объяснение было исчерпывающим. Все притихли. Анжелика окончательно успокоилась, Полина же, наоборот, почему-то занервничала.

– Значит, «учили» вы его по-отцовски? – Мохначев понятливо улыбнулся.

– Надеялся без этого обойтись. Но не сдержался.

– Хочется верить, что толк, в конце концов, будет.

– Будет, – уверенно заявил Карелин. – Осенью он пойдет в армию.

– Вот это верно. Там из него сделают человека.

Пропустив мимо ушей слова Ивана Ильича, Карелин как ни в чем не бывало спросил у Полины:

– Как вам экскурсия?

– Очень понравилась, – на всякий случай она ответила сдержанно. – Кстати, большое спасибо вам за ватрушки.

Взглянув на нее с удивлением, Вадим Егорович холодно произнес:

– Не понимаю вас.

– Это не вы? – Полина немедленно объяснилась: – Ради бога простите. Я подумала… Господи! Забудьте, пожалуйста, я ошиблась.

– Как ваш супруг? – поинтересовался Карелин.

– Второй день не могу до него дозвониться.

– И это нормально. Связь ни к черту.

– Думаете, дело только в плохой связи? – доверчиво спросила Полина.

– Уверен. Что еще может случиться с таким опытным сыщиком?

Мохначев с удивлением взглянул на Полину:

– Ваш муж расследует ограбление приисковой машины?

Анжелика, в свою очередь, потрясенно уставилась на Мохначева.

– Здесь произошло ограбление?

Полина развела руками, сказав при этом:

– Эффект домино…

* * *

Вечером, возвращаясь в свой номер, она всю дорогу прислушивалась к себе. Ей казалось, с ребенком что-то не так. В номере Полина легла на кровать и долго лежала, пытаясь расшифровать свои ощущения, все, что происходило в ее организме. Ничего, кроме урчания в желудке, она не услышала. Ребенок не двигался.

Вконец расстроившись, Полина позвонила Сергею. Он по-прежнему был недоступен. Тогда она позвонила Юдину.

Тот ответил:

– Слушаю вас, Полина Сергеевна.

– Константин Михайлович, второй день не могу дозвониться до мужа.

– Вероятно, мотается по району.

Полина въедливо осведомилась:

– Даже если мотается, мог бы мне позвонить?

– Эту претензию адресуйте ему самому.

– Простите… Просто я очень волнуюсь. Обычно он хоть раз в день звонит.

– День еще не закончился.

– Простите.

– Не стоит извиняться. Я очень хорошо вас понимаю. Если хотите, могу пригласить вас в Слюдянку. Там есть неплохой ресторан. Немного развеетесь.

– Спасибо. Что-то не хочется.

– Тогда будьте здоровы. И, если нужно, звоните.

Полина бросила телефон на кровать. Поворочавшись, потихоньку уснула. Проснулась, когда за окном было темно. Нащупала телефон и снова позвонила Сергею. Он был недоступен.

Спустив ноги с кровати, надела шлепанцы и вышла из комнаты на балкон. Вокруг была темень, накрапывал дождь. За деревьями в лунном свете холодно блистали воды Байкала. Их слюдяной, черный блеск завораживал и одновременно пугал. Где-то далеко в горах полыхнула зарница. Полина обхватила себя руками и быстро вернулась в комнату.

Глава 17
Брошенные

Путь на табор был очень быстрым. Темнота подгоняла лучше любого начальника. Вертолет не прилетел, во всяком случае, они его не услышали.

Плотная темень укрыла тайгу в тот момент, когда они уже пришли к шалашу. Одновременно с наступлением темноты начал накрапывать дождь и резко похолодало. Обширная крона дубаса укрывала от дождя так, что они смогли развести костер. В этом смысле место для табора было удачным.

Виктор сварил похлебку, и они плотно поели. Укладываясь спать в шалаше, натянули на себя все, что нашли.

Ночью была гроза, лил сильный дождь. Промозглая сырость и холод мешали уснуть. Под утро, когда первый свет рассеял непроглядную тьму, Менюхов снова разжег огонь, и они придвинулись к костру, чтобы хоть немного согреться. Решив ничего не варить, а только вскипятить воду для чая, ограничились хлебом и открыли по банке тушенки.

После завтрака поспешили к реке, откуда их должен был забрать вертолет. Устроившись на берегу, Сергей достал из кармана кедровую шишку, которую подобрал под дубасом. Шишка оказалась зеленой.

– Только смолой испачкался. – Он размахнулся и закинул ее в воду.

– Не время еще, – сказал Виктор. – Шишка к сентябрю созревает. Если раньше – ее нужно варить. Помню, был еще маленьким. Поехали мы с отцом в гости, в Байкальск. Сели за стол, взрослые выпили. Батя говорит своему другу: все у тебя есть на столе, а шишек не ощущаю. Решил перед матерью выпендриться… Друг его, дядя Коля, рюмочку проглотил и потихоньку исчез. Гости сидят. Часа через три возвращается. Смотрим, а он мешок шишек припер. Шишка зеленая, ее тут же в котел. Она, когда сварится, зернышко нежное, как молоко.

Он посмотрел вверх и прислушался. На небе слегка развиднелось. Дождь кончился, взошло солнце и стало теплее. Настроение поднялось само по себе. Поверилось, что с минуты на минуту за ними прилетит вертолет.

– Я в детстве за орехом ходил, – продолжил свой рассказ Менюхов. – С отцом, с дедом, с друзьями. Как-то раз пошел в лес один. Влез на дерево, встал на ветку и сбиваю шишки дрючком. А тут мужики-орешники подошли. И как я их не заметил… Ахнули колотом по кедре, я с десяти метров солдатиком – вниз. Хорошо между корней в прелые листья и мох по грудь провалился. Это меня спасло.

– А что мужики? – спросил Дуло.

– Матерились. Чуть не побили. Они же работают, а для меня баловня.

Прошел час. Потом еще несколько часов ожидания. Стало темнеть. Ни Виктору, ни Сергею не верилось, что вертолет снова не прилетел.

Поздно вечером они нехотя возвратились на табор. Молча разожгли костер, молча поели, молча легли спать.

Утом Сергей сказал:

– Будем выходить самостоятельно.

– А если прилетит вертолет? – с надеждой спросил Менюхов.

– Если прилетит, вернется обратно. Он железный.

– Ты хоть представляешь, сколько нужно идти?

– Синцов сказал, за ночь дошел.

– Для него тайга – дом родной. А мы с тобой городские.

– Сам рассказывал, что в тайгу в детстве ходил.

– То в детстве…

Сергей стал собирать рюкзак.

– Значит, так: берем только необходимое. Еды дня на два, не больше. Фляжку, фонарь…

– Котелок?

– Не надо. Дойдем на сухом пайке.

Менюхов обреченно спросил:

– Когда выходим?

– Рюкзаки соберем, слегка перекусим – и в путь. Нам в какую сторону править?

– На север. Тогда выйдем на берег Байкала, к автотрассе.

– Значит, идем на север.

Спустя полчаса они определились по солнцу и отправились в путь, взяв курс на север.

Часов через пять пути, когда уже преодолели несколько мелких речушек, влезли на перевал и спустились по склону, пришлось взять чуть-чуть западней, чтобы обогнуть скалистую гору. Дуло и Менюхов могли только догадываться, насколько отклонились от курса, поэтому двигались вперед, свято веря в то, что выйдут к Байкалу.

Обойдя скалу, они почему-то продолжали идти в гору. Неожиданно для них тайга вдруг закончилась. Остались только стланики, но скоро и их не стало, один мох и скалистые валуны. Гольцы, так их назвал Виктор.

В самый неподходящий момент, когда они шли по гольцам, снова зарядил дождь. Сначала несильный, потом хлынул мощно и разом в сопровождении резкого ледяного ветра. Напитавшийся водой мох скользил под ногами. Вымокнув до последней нитки, Сергей и Виктор держались рядом, чтобы в случае чего прийти друг другу на помощь.

Вскоре такой случай представился. Сергей Дуло поскользнулся, упал и покатился по склону. Само по себе вышло, что рюкзак с него соскочил и тоже покатился, только своей дорогой.

– Держись! – крикнул Менюхов, скинул свой рюкзак и рванулся на выручку.

Сергею удалось задержать падение, схватившись за мох. Немного успокоившись, он вдруг почувствовал, что сползает. Пласт мха под руками порвался, и он ухнул вниз.

Когда к месту падения прибежал Виктор, он увидел ледяную расщелину, в которой на глубине полутора метров барахтался Дуло.

– Не дергайся! – приказал ему Менюхов. – Не то провалишься глубже. Сейчас брошу веревку.

Он вернулся к своему рюкзаку, подтащил его к ледяной щели, достал веревку и, завязав петлю, сбросил Сергею. Тот смог продеть в петлю только одну руку. Этого оказалось достаточно. Спустя десять минут он с помощью Менюхова перевалил туловище через край расщелины, после чего полностью выбрался на поверхность.

Вконец измотанные, они легли рядом, подставив разгоряченные лица струям дождя. Глядя в небо, Дуло сказал:

– Там труп.

– Где? – не понял Менюхов.

– В расщелине.

– От страха померещилось, не иначе.

– Говорю тебе, я видел труп мужика. По крайней мере, плечо и одну руку. Остальное завалено ветками.

Менюхов нашел в рюкзаке фонарик, подполз к щели и посветил вниз. Через минуту вернулся.

– Ну? – спросил Дуло.

– Я его видел. Что будем делать?

– Выбираться отсюда.

– А с мужиком?

– Пусть лежит. Главное – место запомнить.

– Место приметное. – Виктор кивнул на скалистую гору. – Скала там, солнце светит оттуда. С вертолета найду.

Отыскав рюкзак Сергея, они тронулись в путь и вскоре снова вошли в тайгу. Часа через четыре вступили в дурнину.

– Так… – Менюхов оглядел зеленеющий луг, покрытый круглыми кочками, каждая из которых имела «прическу». – Рискнем напрямую или попробуем обойти?

– Болото? – Дуло прыгнул на кочку, потом сошел с нее и встал рядом. – По виду не скажешь. Вроде сухо…

Спустя мгновенье под ногами Сергея образовалась лужица, и он стал в нее погружаться. Еще через мгновенье – увяз по лодыжку.

Кое-как выбравшись, Сергей Дуло встал рядом с Менюховым. Тот объяснил:

– Зыбуны…[17]17
  Зыбкий растительный слой болота.


[Закрыть] Здесь поверх болота – слой торфа, с метр толщиной. Под ним топь, шесть-восемь метров… – Он посмотрел на небо. – Скоро стемнеет.

– Ну что? Идем напрямик или обходим? – спросил Дуло.

– Идем напрямик, – сказал Виктор. – Трава вроде густая, наполовину с осокой. Сосенки торчат… Можно попробовать. Иначе придется ночевать на дурнине. К тому же черт его знает, где кончается это болото. Сейчас сделаем жерди, метра по четыре, не меньше.

– Зачем?

– Если начнешь тонуть, бросай жердь поперек и быстро ложись на нее. Лег, замер, дальше решаем, что делать. Идешь строго за мной, на расстоянии пяти, а лучше семи метров.

– Так далеко?

– Чтобы не пойти вместе ко дну. На случай, если окно[18]18
  Открытая полынья в трясине.


[Закрыть] или разрыв торфяного слоя… – Менюхов снова взглянул на небо. – Времени нет. Идем рубить жерди!