Текст книги "На краю времени, на пороге мира"

Автор книги: Анна Клименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Анна Клименко
На краю времени, на пороге мира

Пролог

Дверь бесшумно приоткрылась, и в кабинет заглянул мальчишка. Самый обычный, каких тысячи – золотистые вихры торчат во все стороны, коричневые брови домиком… В ярких, как кусочки летнего неба, глазах стыла обида.

Не смея переступить порог, мальчишка шмыгнул носом и спросил:

– Почему ты меня не впускаешь?

В его только-только начавшем ломаться голосе звенели старательно сдерживаемые слезы, и тут бы сжалиться над человечком, но…

– Убирайся.

Великий Магистр, властелин Закрытого города, рассеянно смотрел в окно. Отсюда было прекрасно видно, как под древней Аркой Триумфа ползет черной змеей непобедимая армия Императора.

– Ты специально это сделал, – захныкал мальчишка, – зачем ты выгнал меня? Я ведь не делал тебе ничего плохого, а теперь… что у тебя есть?

– Убирайся, – повторил Магистр, – и не досаждай мне. Я жду, когда в Закрытый город вернутся герои Империи.

Но, судя по всему, маленький гаденыш вовсе не был настроен на то, чтобы разойтись по-хорошему.

– Что у тебя есть теперь, когда ты от меня избавился? – хрипло повторил он, – кто ты теперь, Великий Магистр?

– Пошел вон!

Не оборачиваясь, Магистр подхватил со стола пузатую реторту с компонентом магического взаимодействия и швырнул ее в вихрастого нахала. Брызнуло во все стороны стекло, мешаясь с серым порошком; кажется, в склянке был пепел крысиных хвостиков…

Мальчишка показал язык и исчез, так и не закрыв дверь, а на его месте вдруг объявился один из учеников Закрытого города.

– Великий Магистр…

В сонных глазах будущего мага прятался страх. Он осторожно переступил порог, обошел битое стекло и только тогда низко поклонился.

– Брат Витальдус просит о встрече.

Магистр едва сдержал ухмылку.

– А, наш герой… Ну, передай, что я его жду, и он волен побеседовать со мной в любое время.

Ученик поклонился еще раз, демонстрируя значительную плешь на макушке.

– Он уже здесь, Учитель.

– Вот и прекрасно.

Парень медлил, топтался на месте, словно хотел сообщить еще что-то, но не решался. И в этот миг в окно снова заглянул вихрастый сорванец, кривляясь, пропищал:

– Что, наслаждаешься собственной мерзостью? Кто ты без меня?!!

– Убирайся! – заорал Магистр.

Лицо ученика побелело; подхватив подол длинного одеяния, он совершил почти невероятный прыжок в сторону двери – и исчез, только протарахтели жесткие подошвы по лестнице. А Магистр устало опустился в кресло.

И кто бы мог подумать, что призраки прошлого могут быть столь навязчивыми? А ведь на самом-то деле он, Магистр Закрытого города, сам не сделал ровным счетом ничего такого, за что можно было бы себя корить.

Принцесса из Дэйлорона попала в руки к магам во время очередного опыта с перемещениями; пересеклись невидимые простым смертным тоннели – и вот вам черноглазая нелюдь, донельзя высокомерная, готовая плюнуть в лицо каждому, кто придется не по вкусу. Что было с ней делать? Тогда он забавы ради подарил нелюдь молодому Императору, ну а тот живо нашел, как использовать подарок Случая… Дэйлорон стал частью Великой Империи, а его немногочисленный народ, в соответствии с пожеланием правителя, отправился к Предкам. Всколыхнулось глянцевое море Отражений: то, что было содеяно, отразилось от хрустальных граней мира и вернулось на покровы Атхены, матери-земли. Близилось время расплаты, Магистр чувствовал это как никто иной – потому как именно ему было дано видеть Отражения мира сего, отражения содеянного зла.

И, уж совсем не к месту, Магистр вспомнил своего предшественника, хозяина Закрытого города. Вспомнил – и в который раз полыхнула в душе бессильная ярость, чтобы осыпаться горячим пеплом… Потому как дэйлор по имени Ильверс, вечный пленник Отражений, оказался на удивление хитрой и изворотливой тварью; сумел-таки сбежать, оставив на своем месте человека и совершенно не заботясь о том, что людская природа уже не позволит выплескивать излишки Отражений за пределы мира. Теперешний Магистр нес в себе великие врата Силы, но не мог с ними сделать ровным счетом ничего. Получился этакий бессмертный страж, который освободится только в том случае, если найдет добровольного преемника… или же мир завершит свою историю.

Так Магистр прожил шесть столетий, наблюдая за Отражениями и переживая их, каплю за каплей так, как будто это его резали на куски, травили или просто и незамысловато посылали стрелу в сердце. Разделяющие бремя помогали ему пребывать в здравом уме и при памяти, но сути происходящего это не меняло: Магистр оставался магистром, странным существом, которого не должно было быть и вовсе…

Стараясь не смотреть на рожицу голубоглазого мучителя в позолоченной арке окна, он попытался успокоиться. Можно сколько угодно злиться на Ильверса и на самого себя, на простака, который так хотел помочь другу; но от этого не станет легче, и не съежится, не усохнет бушующее черное море Отражений, которых после завоевания Дэйлорона стало чересчур много… Надо всего лишь подождать.

…Дверь снова отворилась. Все тот же ученик вел под руку Витальдуса, мага, решившего ход необъявленной войны.

Что и говорить, чародей совсем не выглядел здоровым и веселым: побледнел, осунулся, в густой шевелюре прибавилось серебра. А глаза… Да, глаза Витальдуса…

Магистр, не скрывая удивления, смотрел на повязку из чистой холстины, где проступали черные пятна. Чистая Сила Отражений, неведомо каким образом просочившаяся в мир восприятия простых смертных.

И он был уверен в своих ощущениях; кому еще, как не темному магистру, чувствовать Отражения мира сего?

– Великий Магистр.

Витальдус сдержанно поклонился и нетерпеливым движением освободился от постыдной опеки младшего.

– Поди прочь, Афемер.

Ученик убрался восвояси. В кабинете повисла тревожная, натянутая тишина.

Затем Витальдус вздохнул и, шаря руками по воздуху, нащупал ближайший стул. А Магистр счел нужным поинтересоваться:

– Что с тобой, брат Витальдус?

Он заранее знал ответ, но вежливость обязывала проявить участие в судьбе мага.

– Заклятие так повернулось, – пробормотал чародей, присаживаясь, – ума не приложу, Учитель… Как это могло случиться? Концентратор работал должным образом, все расчеты казались верными… Да и не болит ничего, но вижу… Только чернильную тьму. Что мне делать?

И Магистр понял, что все спокойствие Витальдуса – наигранное; с трудом натянутая маска. Ибо на самом деле чародею хотелось выть, вопить от ужаса, цепляясь за подол одеяния хозяина черной цитадели, молить о помощи… Витальдусу было очень страшно, и то, как он держался, внушало неподдельное, искреннее уважение, никак не меньше.

– Ты должен быть доволен. Взаимодействие, над которым ты столько трудился, сработало как положено, – сухо ответил Магистр.

Он покосился на окно, ожидая увидеть кривляющегося мальчишку – но нет. Маленький нахал исчез… Чтобы тут же просунуть голову в приоткрытую дверь.

Магистр поморщился.

«Это лишь призрак прошлого. Не более того… Не более».

– И это все, что ты мне можешь сказать, Учитель? – руки мага беспокойно шарили по подлокотникам, – я полагал, что ты поможешь мне избавиться…

– Скажи, Витальдус, – Магистр откинулся в кресле, и с наслаждением хрустнул пальцами, – разве твой концентратор, твое великолепное взаимодействие – не было тем, чего ты хотел добиться более всего на свете?

Чародей пожал плечами.

– Наверное, Учитель. Я долго трудился, и мечтал… Да, мечтал о том дне, когда труды мои будут окончены.

– Твоя мечта сбылась, – жестко сказал Магистр, – так чего же тебе еще надо?

– Я… не понимаю тебя…

И Магистр рассмеялся.

– О, нет, брат мой Витальдус. Ты все прекрасно понимаешь! За все надо платить, таков закон. И от него не уйти, не скрыться… – он сделал паузу, вдохнул поглубже и продолжил, – я ничем не смогу тебе помочь, мой дражайший брат. То, что происходит с твоими глазами – всего лишь следствие тех изменений, которые твое заклинание привнесло в поднебесье.

Руки Витальдуса замерли на подлокотниках. И маг, казалось, съежился, стал похож на старичка – сухого, жалкого…

– Ты ведь даже не догадываешься, чем я плачу за свое могущество, – процедил Магистр, – никто из вас не имеет ни малейшего понятия!..

И вновь глубоко, на дне памяти, всколыхнулись темные воды воспоминаний, отдаваясь пульсирующей болью в сердце… Да будь же ты проклят, Ильверс д’Аштам!

Он поднялся и принялся мерить шагами кабинет, время от времени бросая взгляд на Витальдуса. Было ли Магистру жаль своего талантливого ученика? Ни капли. Потому как мага ждала затяжная болезнь – и покой. Вечный, прохладный. Уж этому, пожалуй, стоило позавидовать…

– Я хочу видеть все книги, что вы нашли в Дэйлороне, – обронил Магистр, – все, Витальдус! Ты же не будешь меня разочаровывать тем, что ничего не привез?

Маг шевельнулся, зябко обхватил руками плечи.

– Книги привезут завтра, они в обозе.

Его голос звучал устало, бесцветно.

Магистр задумчиво потер гладко выбритый подбородок.

– Пусть ничто не терзает твою душу, брат мой. Я подумаю над тем, как облегчить твои страдания – хотя бы до того момента, как Хаттар призовет тебя в Небесные сады. Ну же, взбодрись… Вы же герои Империи… Покорители Дэйлорона!

Казалось, губы Витальдуса дрогнули в слабой усмешке.

– Да, Учитель. Дэйлорон пал, но… Мы не нашли ни одного тела. Странно, не находишь? Впрочем, для беседы по существу тебе необходимо ознакомиться с положением дел более внимательно.

Витальдус пощелкал пальцами. В кабинет просунул голову Афемер и, семенящими шажками подобравшись к Магистру, вручил ему свиток.

– Отчет был записан учеником с моих слов, – пояснил маг, – печально осознавать, что я теперь не могу ни писать, ни читать самостоятельно.

* * *

Магистр остался один. Даже голубоглазый мальчишка исчез куда-то, отправившись по своим не существующим делам – ибо чем может заняться часть тебя самого, вышвырнутая прочь из сознания? Только мозолить глаза и проситься обратно. Ну, а то, что маленький нахал не показывается, означает только одно – затаился и выжидает момент…

Хозяин Закрытого города аккуратно развязал ленточку, что перетягивала отчет Витальдуса, и углубился в чтение.

Итак, Дэйлорон стал частью Великой Империи. Витальдус, всю жизнь свою посвятивший изучению смертоносных комбинаций вещей, приехал в место, именуемое Огневой пустошью, соорудил свой концентратор и уже собирался было пустить его в дело, как вмешалась некая Миральда, потомственная ведьма и любовница главнокомандующего… Тут память торопливо подсунула образ ее матери, настоящей красавицы с огненно-рыжей шевелюрой. Отчего-то возомнила она Магистра средоточением вселенского зла и попыталась его убить, за что ее милостиво выдворили из Закрытого города. И он был бы не прочь заполучить в цитадель магов одну из ее дочерей, ту, что уцелела – в то время как две ее сестры были убиты темными и запуганными крестьянами.

Магистр поймал себя на том, что отвлекся, и продолжил изучать содержимое свитка.

…Миральда вмешалась и с легкостью разнесла в щепки результат нескольких дней работы и многих лет магических изысканий Витальдуса. Зачем она это сделала? Несомненно, чтобы спасти нелюдь по ту сторону Эйкарнаса. Возможно, ведьма даже была лазутчицей дэйлор, но это сложно доказать, особенно теперь, когда она исчезла в неведомом направлении. Витальдус соорудил второй концентратор и с его помощью обрушил на Дэйлорон отравленный дождь (пометка: результат применения крови дэйлор превысил все ожидания). Однако в расчеты вкралась досадная ошибка, последовала отдача от взаимодействия, отчего пострадали глаза Витальдуса, «пораженные странным и доселе неизвестным недугом».

Магистр усмехнулся. Недугом, как же…

Потом, как и было обещано Императору Квентису, армия беспрепятственно вошла в Дэйлорон. Но тела дэйлор исчезли; это несколько смущало Витальдуса.

«Поиски не дали результатов».

В еще большее замешательство привело чародея окаменевшее озеро, что застыло у королевского дворца дэйлор. Лишенный возможности видеть, Витальдус опирался на свидетельства солдат и двух своих учеников.

«Люди напуганы. Ни одна лошадь не смеет приблизиться к застывшему озеру. Ползут слухи о том, что из окаменевших глубин до сих пор доносятся вздохи убитых дэйлор, о том, что ежели коснуться поверхности камня, кожа и мясо слезают с рук… Но я, маг Закрытого города, полагаю, что вопрос требует дополнительного исследования».

А напоследок были переписаны все книги, найденные в завоеванных землях, а также все устройства, могущие быть полезными в Закрытом городе.

Магистр отложил свиток на стол. Ценные, конечно, сведения… Но Витальдусу было невдомек, что хозяин Закрытого города, глядя в черное море Отражений, уже знал и о застывшем навеки озере, и о том, что ни одного дэйлор не найдут победители под сенью древних деревьев. И, возможно, не так уж и не правы были те, кто видел в каменной толще погибших: ведь дети своей земли и впрямь ушли под воду, чтобы обрести долгий, целительный сон и когда-нибудь вернуться…

На самом же деле Миральда, ведьма, рискнувшая связать свою судьбу с судьбой обычного смертного, уничтожила концентратор, а затем благополучно добралась до Дэйлорона. И даже не была убита стражами границ, вовсе нет. Она принесла плохие вести королю, Шениору д’Амес, она умоляла его спасти и без того немногочисленных дэйлор. Но молодой правитель не поверил ведьме; его разум был замутнен самой обыкновенной ревностью, потому как он не мог уступить эту женщину командору Геллеру. Ведь их, человека и дэйлор, связывало прошлое, так крепко, как только может связать двоих пролитая невинная кровь – а все это было так, ведь из-за короля погибли две сестры Миральды…

Здесь Магистр снова задумался. Стоило ли винить неразумную личинку дэйлор в том, что произошло? Староста той деревни, где жила Миральда и ее сестры, решил поухаживать за ведьмой; по нелепой случайности с потолочной балки на него свалился будущий дэйлор, маленький серый младенец с когтями и зубами хищника. Тут, наверное, все дело в страхе перед ведьмами да перед всем, что неведомо и непонятно. А еще – в зависти… Миральда совершенно случайно избежала той участи, что по наказу пострадавшего горе-кавалера настигла двух ее сестричек. Но вернулась – и страшно отомстила, сравняв деревеньку с землей. Убив всех, кто в ту ночь остался дома…

Магистр невольно вздохнул. Что удивительного в том, что чаша Отражений почти полна? Люди, люди… Видать, они просто не могут жить по-иному. Впрочем, в ближайшем будущем мир завершит свою долгую и безрадостную историю, и, возможно, тогда что-нибудь да изменится.

…Молодой дэйлор, одержимый ревностью, остался глух к мольбам Миральды. И пролился на землю отравленный дождь, рожденный заклятьем Витальдуса, и в страшный час истины король Шениор воззвал к святыне Дэйлорона, Поющему Озеру.

Магистр так и не понял, как же последний владыка обрел столь великое могущество. Но отражения не лгали, да и не могли они лгать: Поющее Озеро раскрылось. Те, кто умирал от людской магии, спустились под воду… Которая затем обернулась черным камнем. А Шениор, стоя на пороге иного мира, предрек возвращение дэйлор – в тот час, когда земля очистится, и явится миру великий воин. Предположительно, речь шла о неродившемся еще ребенке Миральды и главнокомандующего императорской армией, командора Геллера.

… В камине весело плясали язычки пламени, с аппетитом облизывали смолистые поленья. Хозяин Закрытого города сидел в кресле перед камином, рассеянно перебирал в пальцах пергамент. Его мысли витали далеко…

Магистр размышлял о пророчествах. И еще о том, что каждое предсказание – всего лишь одна дорога из их великого множества.

Глава 1
Последняя ночь д’Эвери

– Зачем мы идем туда, учитель?

Он остановился, поманил к себе.

– Сколько раз я буду говорить, чтобы ты больше так меня не называла?

Тяжелая рука легла на плечи, обнимая бережно, словно хрупкую куколку бабочки.

– Прости, Норл. Я все еще не могу… привыкнуть.

Старший несуществующего ныне Гнезда куниц, колыбели лучших воинов Дэйлорона кивнул в сторону города.

– Я всего лишь хочу навестить одного очень старого знакомого.

Миртс только вздохнула. Разве можно добиться чего-нибудь вразумительного от Норла дЭвери, коему минуло восемь столетий, ее учителя и… неподвластной времени любви?

Они стояли на лысой макушке холма. Когда-то здесь был пожар, о чем красноречиво говорили обугленные пни. Но все меняется, на пепелище одно за другим начали подниматься молоденькие деревца. Вершина же холма так и осталась обнаженной, не оделась в травяной кафтанчик; сквозь тонкий слой земли проглядывал костью известняк… И отсюда же, как на ладони, был виден Алларен, столица Великой Империи.

– Посмотри туда, дорогая, – прошептал д’Эвери, – видишь черный шпиль? Вот здесь… все и началось, когда…

Он внезапно осекся и замолчал. А Миртс не смела задавать слишком много вопросов; бывшая лазутчица из Гнезда Куниц принялась внимательно разглядывать город, надеясь, что учитель все расскажет сам. Когда сочтет нужным.

Город белых башен мирно спал, укутанный в пух тумана и лунного света. Бойницы глядели в ночь багровыми отсветами факелов, доносились голоса караульных. Широкий тракт упирался в закрытые ворота.

А черный шпиль, на который указывал д’Эвери, почти терялся на фоне ночного неба, да еще и среди дородных белых башен.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – промурлыкал над ухом Норл, – давно я здесь не был.

Миртс пожала плечами.

– Что я могу чувствовать, кроме ненависти? К тем, кто уничтожил, отравил нашу священную землю из-за драгоценностей, что рождает лоно ее? Я лишь надеюсь, что ты позволишь мне утолить жажду кровью этих… этих… – тут она замялась, подыскивая нужное слово, которое бы наиболее точно характеризовало весь род людской, но старый вампир оборвал ее на полуслове.

– Твоя ненависть никому не поможет. Теперь надо думать вовсе не о том, как сделать хуже людям, а о том, как помочь Дэйлорону.

– Но что мы можем сделать, учитель?

– Для начала разобраться, кто помог императору приготовить столь могущественное заклятье и кто отправил в Дэйлорон магов. Есть у меня одна мысль… И горе нам всем, если она окажется верной!

Норл кивнул в сторону белеющего в ночи города.

– Посмотри туда еще раз, Миртс. Отринув ненависть. Просто почувствуй, раскройся. Ты же теперь одна из n’tahe, ночных владык, и должна это ощутить!

Она подчинилась, недоумевая, что же такого можно увидеть в неказистых на вид башнях и стенах, которые возводились не для того, чтобы тешить взгляд, а для того, чтобы выдержать долгую осаду.

– Попытайся чувствовать отражения, – прошелестел д’Эвери, – мы все их чувствуем, они питают нас… Дают силу и могущество…

Миртс, чтобы лучше ощутить Силу, даже зажмурилась, но ее мысленный взгляд цепко держался за город.

М-да. Сила Отражения. Ее ведь предостаточно внутри белого кольца. Просто удивительно, как n’tahe, народ Зла, еще не поглотили этот город! Особенно, если учитывать…

Потрясенная, Миртс невольно вздрогнула и непонимающе уставилась на учителя.

Норл удовлетворенно кивнул.

– Именно это я и имел ввиду. Ты ведь увидела его, черное сердце Алларена?

– Но… Что это? Откуда это взялось?!!

Она попробовала взглянуть на город еще раз – а вдруг привиделось? Но нет. Оно и вправду было там, глубоко под фундаментом странной черной башни, огромное, блестящее и… пульсирующее, точно живое. Миртс опять попробовала открыть свое новое, пока еще непривычное восприятие навстречу потокам Силы, и у нее сложилось впечатление, что устрашающего вида сгусток время от времени сдавливается чем-то извне.

– Я знавал того, кто создал все это второй раз, – пробормотал вампир. Прищурившись, он глядел на город, и было видно, что мысли его – далеко.

– Значит, мы идем к нему?

– Нет. Создатель черного сердца давно, можно сказать, сбежал… И оставил на своем месте человека, который не может уйти по доброй воле. Заложника Силы, Магистра Закрытого города. И теперь я возвращаюсь к мысли, которая меня тревожила – а не приложил ли этот несчастный руку к происшедшему с Дэйлороном, землей, на которую смотрят звезды?

Миртс вздохнула.

– Я ничего не понимаю… Норл.

Вампир грустно улыбнулся.

– Тогда нам придется немного задержаться, пока я не расскажу тебе… Откровенно говоря, я не знаю, чего следует ждать от нынешнего хозяина Закрытого города… Я ведь не видел Магистра с тех пор, как его предшественник счастливо отправился к Предкам. И – честное слово – я полагал, что этот человек не сможет сделать ничего такого, что повредило бы поднебесным землям. Но, кажется, я недооценивал его… Сядем, моя маленькая мышка. Это долгая и очень печальная повесть, но тебе следует ее знать… На тот случай, если со мной что-нибудь случится.

* * *

Алларен – великий город. Возведенные столетия тому назад, и по сей день стоят непоколебимо толстые его стены, неуклюжие, но крепкие башни. Немало войн прокатилось по этим землям, но город белых башен выдержал.

Купец, вольный наемник или же простой землепашец, приближаясь к городу, видят красоту белого камня, сияющую чистотой горных вершин при свете солнца и тускло светящуюся перламутром при луне. На удивление, мало кто обратит внимание на тонкую черную башню, устремляющуюся к небосводу, обуреваемую желанием пронзить небо и слиться с запредельной тьмой вечной ночи. А, между тем, башня эта – обитель вечного и невольного хранителя мира сего.

Никто уже и не вспомнит о первом Магистре. Да и некому больше вспоминать, дэйлор спят волшебным сном на дне Поющего озера.

Вторым в Закрытый город пришел дэйлор по имени Ильверс, из правящего Дома д’Аштам. Он пришел в Алларен, держа за руку человеческого ребенка, и несколько лунных кругов жил как человек в любви к обычной женщине. Но потом Закрытый город победил в его сердце, и дэйлор стал вторым и последним черным магистром.

Ильверс был созданием, противным естественному положению вещей в поднебесье. Сила отражений устремлялась в него, и он выплескивал ее за пределы этого мира, словно в гигантскую воронку за гранью неба. Он был вратами, открывающимися только в одну сторону, очищающими этот мир от Отражений… Тем самым Ильверс продлевал ему жизнь. К тому же, Черный магистр не старился, как будто бы один из народа Зла; но мало кто знал об истинной цене вечной жизни и вечного спасения всех живущих.

Черный магистр должен был видеть все, что порождало Отражения. Ты ведь знаешь, милая, откуда они берутся? Тот-то и оно. Кто, изо дня в день наблюдая все это, способен принести себя в жертву?

Ильверс задался этим вопросом и решил, что его жертва – слишком велика. И он решил умереть, вместе с той женщиной, что его любила, вместе с ребенком, которого он привел в Алларен из захудалой северной деревни. Ильверс готовился стать тем Последним Магистром, который бы положил начало гибели всего поднебесья; да, верно, он и был этим… последним, предсказанным магистром.

Но в тот страшный час, когда Ильверс был готов умереть, вырваться на свободу, и тем самым обрушить на мир всю Силу отражений, выплеснутую прочь за много декад, его планы расстроил один вампир. Тот же n’tahe уговорил Ильверса дать миру отсрочку, до тех пор, пока не найдется достойный преемник, готовый нести тяжесть бремени Отражений.

Прошло четыре декады с той ночи, и в Закрытый город вернулся друг Черного магистра, тот самый ребенок. Звали его Золий, рода он был незнатного, но – в нем полыхал нешуточный магический дар. Этот человек пришел к Ильверсу с желанием помочь и облегчить его участь; магистр же за годы, проведенные в башне, узнал кое-что интересное о природе врат Силы. Обманом он поставил Золия на свое место, и сам, освободившись, покинул Алларен. Просчитался Ильверс лишь в одном, а, быть может, сделал все намеренно. Дело в том, что Золий, будучи человеком, уже не мог исполнять роль вечных врат в силу своей природы; все, что он мог – держать врата закрытыми. Новоявленный магистр принял на себя бремя отражений, но уже не выплескивал Силу за пределы небесного купола. Все отражения оставались в мире, питая народ Зла, и так продолжается и по сию пору.

* * *

Норл замолчал, слепо уставившись на чистый лик луны. Миртс чувствовала, как болью полнится бессмертное сердце, и у нее не оставалось сомнений, что Норл д’Эвери – именно тот вампир, что когда-то уговорил Черного магистра остаться на своем месте.

– А что же случилось с Ильверсом?

Старший вздрогнул и с благодарностью посмотрел на нее, будто Миртс своим вопросом вырвала его из цепких когтей воспоминаний.

– С Ильверсом? Ах, да… Его видели потом, этого дэйлор, на которого высшие силы пытались примерить явно чужую судьбу… Став свободным, он устремился на поиски той женщины, которая его когда-то любила, и нашел ее на севере, дряхлой старухой, умирающей в окружении детей и внуков. Говорят, он выгнал их, и сам оставался у ложа своей возлюбленной всю ночь… Говорят… – тут голос старого, повидавшего немало n’tahe предательски дрогнул, – когда наутро родня решилась зайти в дом, то нашла Ильверса и старуху покинувшими этот бренный мир. И оба они… улыбались, словно наконец сбылась их давняя мечта.

Миртс поежилась. От истории черного магистра мороз продирал по коже; была в услышанном торжественная и мрачная обреченность, от которой заныло под сердцем и защипало глаза. Наверное, то же самое почувствовал и Норл, потому как он обнял Миртс за плечи и крепко прижал к себе, словно боясь потерять. Внезапно он встрепенулся.

– Что ж, дорогая. Теперь нам нужно идти и навестить Золия, Магистра Закрытого города. Я не беспокоился о нем раньше, потому как этот несчастный ничего не может поделать с вратами. Он не может впустить Отражения обратно… Все это следует из его человеческой природы, и, кажется, именно на это и рассчитывал Ильверс д’Аштам.

– Но зачем нам идти к нему, если он безвреден?

– Разве я сказал, что он безвреден?

Вампир поднялся, отряхнул плащ.

– Пойдем же, Миртс. До утра еще есть время, мы успеем поговорить с ним. Но… будь начеку. Что бы ни случилось, сразу – беги. И еще, дорогая, упаси тебя Воля Дэйлорона пытаться его убить.

Миртс промолчала. В душе, навеки прикованной к телу, шевельнулось недоброе предчувствие. Молодой вампирессе совершенно не хотелось идти к упомянутому Золию; даже его имя, казалось, источало неясную угрозу.

Но все же они спустились с лысой макушки холма, пробрались сквозь поросль молодняка и зашагали по дороге к воротам.

– Норл… Они же не пустят нас, народ Зла, в город?

– Разумеется, не пустят. Но отчего бы им не пропустить двух путешественников, к тому же, с тяжелыми кошельками у пояса?

И Миртс немного успокоилась. Старый вампир знал, как заставить людей верить в то, чего нет на самом деле. Вот и сейчас: остановившись у гигантских створок, обитых бронзовыми полосами, он закрыл глаза, сцепил пальцы на уровне груди и в такой позе застыл. Потекли мгновения, за которые – Миртс так и не смогла ощутить мыслепоток – что-то изменилось. Загрохотали механизмы в толще стен, и ворота медленно приоткрылись. Ровно настолько, чтобы пропустить двух усталых путников.

Д’Эвери решительно двинулся вперед; тут же, откуда ни возьмись, объявился караульный и с низкими поклонами принялся приветствовать дорогих гостей. Получив тяжеленький золотой, человек засиял от радости едва ли не ярче монеты; его поклоны стали еще более низкими, а в глазах почтительно замерло благоговение.

– С Закрытым городом этот фокус уже не поможет, – пробормотал Норл себе под нос, – там чародеи, и не самые слабые.

Дальше они шли по спящему Алларену. Вернее, таковым он казался только на первый взгляд; Миртс чувствовала, как снуют туда-сюда мелкие воришки и убийцы, как бряцают латами изредка проезжающие патрульные. Ну, а добропорядочные горожане, конечно же, предпочитали оставаться под обманчиво-надежной защитой каменных стен.

Невзирая на середину осени, ночь была теплой. И даже зловоние, что живет в больших городах, не перебивало грустного запаха сырой листвы, аромата увядания и вечного сна.

Это могло показаться странным, но примерно так же пахло по осени и в Дэйлороне, в том, еще живом, каковым очень хорошо помнила его Миртс. В груди всколыхнулась горечь огромной потери, полыхнул огонек ярости…

– Перестань, – обронил Норл, – не надо так… Этим ты никому не поможешь и никого не спасешь. Надо думать не о том, как отомстить, а о том, как исправить… Впрочем, я тебе уже об этом говорил.

– Да, учитель, – она покорно кивнула, немного сожалея о том, что после перерождения Норл слишком хорошо чувствовал любое изменение ее настроения.

– И держи свои мысли при себе, прошу. Скоро мы предстанем перед Магистром Закрытого города…

Они свернули в аккуратный квартал, где в изобилии были насажены розовые кусты. И Миртс увидела врата черной цитадели, исполненные древнего величия. Они были так стары, что на миг вампирессе показалось святотатством – просто так подойти и постучаться… Норл, однако, поступил именно так.

Просто подошел и трижды стукнул кулаком о черную каменную чешую.

А Миртс подумала, что так они будут ждать до самого утра, ибо тяжелые створки не ответили ни единым звуком.

Но, конечно же, она ошиблась. Им пришлось обождать совсем немного, быть может, сработали охранные заклятья по ту сторону врат, потому что хриплый мужской голос осведомился:

– Что нужно темной нелюди в городе магов?

Тут Миртс удивилась. Это ж надо, человек так просто спрашивал двух вампиров о том, что им нужно! Словно подобное случалось здесь нередко…

– Мне нужно увидеть магистра, – просто ответил Норл, – передайте ему, что я знавал Ильверса д’Аштам, и настало время нам с магистром обсудить одно дело… Чрезвычайной важности, разумеется.

Воцарилась тишина. Затем, после долгой паузы, все тот же голос процедил:

– Проходите. Магистр готов вас принять.

И все. Никаких признаков открывающихся ворот.

Миртс только вскинула удивленный взгляд на Норла, но тот, казалось, был ничуть не удивлен происходящим.

– Пойдем, дорогая. И будь начеку. Ты – единственная, за кого я боюсь… Быть может, я бы и не потащил тебя с собой, но ты тоже должна увидеть все своими глазами. А еще – прочувствовать…

Он взял ее руку в свою и смело шагнул вперед. Миртс ожидала, что вампир стукнется лбом о черный камень, но ничего подобного не произошло. Он словно провалился сквозь врата, в непроглядную темень открывшегося тоннеля, и ей не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

* * *

…Внутри башня оказалась такой же черной, как и снаружи, и витки лестницы, казалось, будут повторяться бесконечно. Впереди молча поднимался маг; золотисто-рыжеватые блики от масляной лампы трепетно касались гладкого камня, и тут же торопливо соскальзывали прочь, словно боясь не поспеть за породившим их огнем.