Текст книги "День 21. Книга первая"
Автор книги: Анна Грэм
Жанр:
Зарубежные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Глава 2
Ровно в 6:00 сирена оповестила нас об окончании комендантского часа.
Я привыкла просыпаться за десять минут до неё и лежать в постели в тревожном ожидании этого резкого, пронизывающего до костей звука. Я натянула одеяло до подбородка, у меня жутко замёрзли ноги. Уже два года я спала в постели одна, но до сих пор не могла привыкнуть к ледяным простыням – одной меня не хватало, чтобы их нагреть. Живот сводило судорогой – осталось несколько секунд. Я прижала к ушам ладони и зажмурилась…
«– Фло, я же просил тебя не добавлять базилик в рагу.
Вилка лязгнула о тарелку, этот мерзкий звук заставил меня вздрогнуть. Я обернулась и, по привычке вытерев руки фартуком, взглянула на Патрика. Он смотрел куда-то перед собой, на лице его вздулись желваки. Я ещё не успела толком испугаться, но уже ощутила острый укол вины – она стала моим безусловным рефлексом.
– Прости, я забыла…
– Опять забыла? Фло, ты стала часто забывать, у тебя что-то с памятью?
Я судорожно пыталась вспомнить, что я ещё забыла. Но как я могла вспомнить то, что забыла? Это же невозможно. Бред, просто бред…
– Извини, наверное… да, видимо, я прослушала.
– Всё, что касается меня, Фло, ты постоянно пропускаешь мимо ушей. Тебе плевать на меня?
– Нет, не плевать.
– Я два раза говорил тебе про чёртов базилик, и вот он снова в моей тарелке.
Такой Патрик пугал меня. Он не повышал голос, но его слов, интонации и взгляда, было достаточно, чтобы заставить меня вытянуться в струнку, опустить голову и отвечать, чеканя слова, будто на допросе. Я убеждала себя, что это у него профессиональное и не имело ко мне отношения, но страх от этого никуда не девался.
– Прости, Патрик, я правда забыла.
– Или просто не хотела помнить? Ты всегда думаешь только о себе. О себе и своей работе. Зачем тебе вообще семья, Фло? Наверное, тебе проще было бы жить одной, правда?
Пока он говорил, я всё глубже уходила в себя. Надо мной словно вырастал войлочный кокон, сквозь который не проходили звуки. Я представляла, что между нами зеркало, и агрессия Патрика, ощутимая почти физически, словно занесённый для удара кулак, отскакивает от поверхности и не касается меня. Но чем глубже я уходила в себя, тем сильнее Патрик распалялся.
В его словах была скрытая угроза. Вопрос, который не подразумевал ответа, потому что сам был ответом, вгонял меня в панику. Я любила так сильно, что стала ненавидеть себя за то, что не способна выполнить простейшую просьбу. Наверное, со мной действительно было что-то не так, он был прав – я избалованная эгоистка, которая не думает ни о ком, кроме себя. Где-то внутри меня был крючок, за который Патрик умело дёргал, но я ничего не могла с этим сделать.
– Ты слушаешь меня, Фло? Ты вообще меня слышишь?
Меня тошнило от звука собственного имени
– Я не буду ужинать.
Я готова была лично вытащить из его тарелки каждый листик этой чёртовой травы, но он опередил меня. Отодвинув тарелку, Патрик встал.
Меня душили слёзы. Я так старалась, пока готовила этот чёртов ужин, я чувствовала себя счастливой женой, но теперь от моего чудесного настроения не осталось и следа. Меня поедала обида и чувство собственной неполноценности.
«Почему ты все время пьёшь кофе? Выпей сок, он полезнее. Почему ты вытираешь руки о фартук? Вымой, ты выглядишь неопрятно. Мне не нравится твоя работа, она забирает у тебя слишком много времени», – я теряла счёт его претензиям, и с каждой новой я чувствовала себя всё отвратительнее. А потом он, как ни в чем не бывало, звал меня смотреть бейсбол или хуже того, звал в спальню, и я шла, заставляя себя думать, что всё, что только что было на кухне, просто показалось мне и больше никогда не повторится…».
Сирена взвыла трижды, а после мёртвый механический голос объявил конец комендантского часа. Примерно в это же время мимо моих окон всегда проезжала патрульная машина, я услышала, как зашуршал гравий под колёсами. Нужно вставать, всё равно сна уже не будет.
Прошлёпав босыми ногами на кухню, я заправила кофеварку и раскрыла жалюзи. Улицы ещё были пустынны, но город уже не спал: яркие светлячки окон сияли на фоне белесо-сизого предрассветного неба. Внизу открывался супермаркет – хозяйка, выглянув на улицу, перевернула табличку. Пронёсся первый курьер на велосипеде. Вдалеке, у границы Чистой зоны пролетела чёрная мошка вертолёта. Вышла старушка Хэнли из сорок пятой вместе со своей собакой. Всё было, как обычно.
Парк отдыха «Оазис» находился в полутора милях от моего дома, и именно туда я каждое утро отправлялась на пробежку. Бегать вдоль улиц было не слишком полезно для здоровья – метеорологические щиты давали побочный эффект в виде низкой концентрации кислорода, а почти постоянное безветрие способствовало накоплению смога и пыли, но в «Оазисе» была воссоздана и даже улучшена атмосфера городских парков докатастрофного периода. Сотрудникам Отдела выдавался безлимитный абонемент, остальные категории граждан получали временный доступ в строго отведённое время, и я, быстрым шагом дойдя до ворот парка, прислонила экран смартфона со штрихкодом к сканеру.
Почти три гектара первозданной природы – «Оазис» был самым экологически безупречным местом во всей Чистой зоне. Здесь был совсем другой воздух. Стоило мне чуть отбежать от ворот, у меня закружилась голова: организму требовалось привыкнуть к запаху озона, а глазам – к разнообразию зелени. На теперешних улицах не росли цветы, а кусты и деревья были хилыми и кривыми, здесь же череда высоченных раскидистых клёнов, растущих вдоль моего любимого бегового маршрута почти закрывала небо, всегда голубое. Воткнув наушники, я включила радио с симфонической музыкой и побежала, стараясь ни о чём не думать и не слишком сильно клацать зубами – челюсть ещё давала о себе знать.
У фонтана меня настигла Дебби Левицки. Я остановилась перевести дух и поправить спадающую лямку спортивного лифчика. Стоило затянуть их потуже, моя приличных объёмов грудь часто мешала мне заниматься спортом, а в юности она наплодила мне ещё и парочку комплексов: будь ты плоская или большегрудая, подростки всегда найдут, за что обсмеять. Левицки, сияя улыбкой, помахала мне рукой и остановилась. Я отметила про себя её стройную фигуру и высокий рост. Хотя с моими пятью с мелочью футами невысокими мне казались только дети.
– Флоренс! Привет.
Я равнодушно улыбнулась ей, снимая один наушник.
– Ты тут недалеко живёшь, да? Я ниже по Скай-лэйн, приходится ездить на машине…
Она, кажется, ещё что-то сказала, но я слушала журчание воды и пыталась представить, как шумел океан…
– Можно с тобой?
Её детская непосредственность и напор сбили меня с толку. Я точно была против компании вообще и компании для пробежек в частности, но что-то меня остановило. Возможно, я просто не хотела обидеть коллегу.
– Только я не болтаю во время пробежки.
– А и не надо, – звонко обрадовалась Дебби, пружиня на месте по прорезиненному покрытию площадки, готовая стартовать вот прямо сию секунду.
Когда мы вышли на прямую, я поняла, что с наушниками придётся проститься – да, Левицки не заставляла меня отвечать, но сама болтала без остановки, я даже позавидовала такой сильной дыхалке. В школе Дебби всерьёз занималась спортивными танцами и мечтала о карьере на развлекательном канале, но все её планы обрушила травма – это поведала мне Левицки на первом круге. И, конечно же, она не могла придумать ничего лучше, чем пойти на факультет аналитики и it-технологий и каким-то чудом пройти конкурс – туда, где требовались сильные мозги, а не ноги. Она могла выполнять простые операции, но всё же аналитика – наука тонкая, требующая не только цепкой внимательности, усидчивости, хорошей памяти и высокой «производительности» ума, но и всесторонней эрудированности, умении считывать и сопоставлять разрозненные, казалось бы, факты. Я не видела этого в Дебби. Возможно, я её недооценивала или мне просто было плевать.
– Слушай, а ты ведь давно знаешь Дэмиана?
Дэмиана? Какого Дэмиана? Я и забыла, что у Браунинга есть имя. Недоверчиво покосившись в сторону раскрасневшейся от бега Левицки, я со скрипом зашевелила мозгами.
– Лет шесть, семь, наверное…
Действительно, давно. Мы поступили в Академию в один год и весь первый курс проходили на одни и те же занятия. На втором курсе произошло распределение, предметы стали более узкоспециализированными, и мы могли гордо называться будущими полицейскими, инспекторами и аналитиками. С Браунингом мы пересекались всё реже, а после выпуска оказались в одном Подразделении. Работали бок о бок мы почти три года. Всего этого, я, конечно же, вслух не сказала – я не болтаю во время пробежки.
– О, значит, ты хорошо его знаешь, да?
Это вряд ли. Уже на вступительных испытаниях я познакомилась с Патриком и кроме Патрика я не знала и, похоже, не хотела никого знать. Это был сладостный период розовых очков и крепких шор.
– Что он вообще любит? Чем интересуется?
Не дождавшись от меня вразумительного ответа, Дебби продолжила словесный артобстрел. Она действовала словно бы издалека, но и напрямую, её интерес стал мне чётко понятен.
Я поймала себя на мысли, что никогда не воспринимала Браунинга, как мужчину. Да чёрт, я почти шесть лет воспринимала, как мужчину, только Патрика. Больше для меня никого не существовало, а после – тем более. Меня бросало в дрожь от одной лишь мысли о том, чтобы снова вступить с кем-то в отношения. И вот передо мной возникла живая и бойкая Дебби Левицки с вполне нормальными человеческими интересами, и у меня случился ступор, потому что я до сих пор не могла понять, каким боком это касалось меня. Почему именно мне должна достаться слава почётного сводника? Я вообще не по этому вопросу, сложно найти кандидата хуже. У нас с ней всего пять лет разницы, а я чувствовала себя иссохшейся старухой.
– Ты хочешь поговорить о Браунинге? – я запоздало прикинулась тупой, старательно оттягивая момент объяснения. Я всё ещё не хотела её обидеть.
– Ну да, он классный. Смешно шутит, очень умный, симпатичный, высокий…
– Если честно… От меня мало толку, мы общались только по работе, – я прервала перечисления достоинств Браунинга. Мне отчего-то было жутко неловко всё это слушать. – Ты очень… – я замешкалась, пытаясь подобрать синоним к слову «приставучая», – активная… я уверена, у тебя получится всё, что ты задумала.
Я выдавила из себя самую милую улыбку, на которую только была способна. Дебби в ответ зацвела румянцем, словно моё одобрение – единственное, что ей сейчас было нужно. У меня в смартфоне сработал таймер, тренировка была закончена. Через час двадцать мне нужно было быть на работе.
Глава 3
Совещание должно было начаться через пятнадцать минут, и я решила, что успею выпить ещё один кофе. Закрывшись у себя в кабинете, я села за свой большой – почти во весь мой крохотный закуток – стол и ткнула в висящую над ним панель-монитор, запустила последние сводки аналитиков – за мерцающими строчками меня будет не так хорошо видно. Я достала фляжку, отвинтила крышку и налила в стакан виски с десертную ложку. Алкоголь, растворяясь в огненном кофе, испускал заманчивые пары, а память снова играла со мной злые шутки.
«Ты – ничтожество, которое не заслуживает ничего, кроме смерти».
Это была моя точка невозврата, моё дно, от которого я оттолкнулась. Слова Патрика так глубоко вросли в меня – слова, которые он сказал абсолютно осознанно, спокойно, взвешенно – что я начала этому верить.
Максвелл сразу заметил этот надлом: я стала халатнее относиться к своим обязанностям и к технике безопасности, словно действительно хотела поскорее отмучиться. Тогда же у меня появилась эта фляжка, только вот заполняла её я гораздо чаще, чем раз в неделю. Именно тогда что-то во мне взбунтовалось, и я предложила Патрику развод. Патрик пообещал мне хрен, а не развод, а после хладнокровно и профессионально врезал мне ребром ладони под дых. Нет, он и раньше толкал меня в стену и хватал за руки, и я, вот же дура, относилась к этому, как к появлению сильных эмоций, но он никогда не бил меня, чтобы ударить.
Патрик не давал мне развода. Развод в одностороннем порядке был исключён. Я оказалась в западне, единственным выходом из которой для меня была смерть при исполнении.
Максвелл пригласил меня на обед к себе домой, задал прямой вопрос. Не сдержавшись, я вывалила на него всё. Два часа он слушал мои рыдания и гладил меня по голове, словно одну из своих дочерей, а после сказал мне несколько простых слов, но эти слова окрылили меня:
– Флоренс, ты отличный инспектор, талантливый и способный. Ты прекрасный, добрый, отзывчивый человек. Ты умная и красивая, Флоренс. И никто, никакой Патрик не сможет это отнять у тебя.
Он разработал план моего «освобождения» и отправил на больничный к психологу. Терапия помогла мне вернуть саму себя, несмотря на то, что моя «семейная жизнь» не прошла бесследно. Со мной остались воспоминания, «триггеры» и панические атаки, но этих врагов я теперь знала в лицо – я их понимала, принимала и могла теперь с ними бороться.
На мониторе замигал красный прямоугольник – вызывали на совещание. Я, взяв недопитый стакан, отправилась вниз, в зал переговоров.
Яркий свет, длинный стол и стеклянные стены настраивали на деловой лад и даже немного пугали: на совещаниях полагалось что-то говорить, а выступать на публику я не очень-то любила. Для того, чтобы высказываться, нужно иметь собственное мнение на той или иной счёт, а у меня оно начало проклёвываться совсем недавно. Оно напоминало мне слабое блеяние, а не мнение. С этим нужно было ещё много работать.
На совещании, как обычно, присутствовали Максвелл, Браунинг и Эдвард «Тед» Уилсон – глава боевой группы. Других докладчиков не было, значит, работаем в штатном режиме. Браунинг задумчиво вертел в руках ручку и, увидев меня, слегка приподнял уголки губ, Уилсон поприветствовал меня кивком головы. Похоже, я пришла последняя.
– Раз мы все в сборе, предлагаю начать, – произнёс Максвелл, удобнее усаживаясь на стуле.
Я давно заметила, что стул этот для старшего инспектора узковат: порой он садился то одним боком, то другим, выставлял вперёд то одну ногу, то другую, однако прекращать поглощение мучного и сладкого он не собирался. Это порой забавляло меня. Когда Максвелл снова сменил положение, я невольно прыснула и оглянулась, надеясь, что моё веселье никто не заметил, но натолкнулась на прямой, изучающий взгляд Браунинга. Ну и ладно.
– Дэмиан, что ты хотел сказать? – обратился к нему Максвелл, и тот сразу же переключил своё внимание с меня на старшего инспектора.
– Нам необходимо укрепление слепых зон на границе между Промежуточной и Мёртвой. Я изучил статистику: за последние восемь месяцев в квадратах три и четыре чаще всего выходили из строя камеры слежения, в этих зонах между двумя камерами порядка трёхсот ярдов, это слишком много. Инфракрасные датчики отсутствуют, так как считается, что вероятность пересечения границы в этом радиусе мала. Я полагаю, именно с этим связано проникновение в Мёртвую зону полгода назад.
Я помнила тот случай, он изрядно потрепал мне нервы. Нам и раньше попадались храбрые идиоты, мечтавшие доказать, что океанская вода уже не токсична, и мы оцепили береговую линию только потому, что там теперь с молчаливого согласия Нового правительства проводятся эксперименты с людьми. История гласит, что всегда строились теории заговоров, и этих «разрушителей легенд» – обыкновенно бездельников или сопляков – мы ловили за шкирку в Промежуточной зоне, а после отправляли на трехнедельный карантин. Но те ребята лезли с конкретной целью – достать заражённый образец. Океанскую воду. На них были самопальные костюмы химзащиты, да и выглядела эта группка из трёх человек не настолько пугающе, чтобы мы могли принять их всерьёз. И мы просчитались.
Я в той вылазке не участвовала – проходила реабилитацию, но я следила за событиями вместе с техниками. У тех ребят было оружие. Крейг, парень из боевой группы прибыл в лабораторию в разгерметизированном костюме – с дыркой от пули. Через неделю он умер. Нарушители погибли на два дня раньше, впав перед этим в кому. Мы не смогли взять у них показания, не успели расколоть. Но одно мы знали почти наверняка: кому-то были нужны образцы с максимальной концентрацией токсинов – токсонит. Кому и для чего – выяснением этого занимались аналитики, они выдвинули два десятка теорий, ни одна из которых не внушала абсолютно никакого оптимизма. Внутри Подразделения мы назвали этот случай «Делом Крэйга». Так мы берегли память о погибшем коллеге.
Дэмиан Браунинг, по-видимому, прорабатывал один из таких сценариев.
– Хорошо, я выделю людей для…
«Внимание! Угроза заражения! Внимание! Угроза заражения!»
Ясный, концентрированный голос с потолка перебил Максвелла. За голосом последовала короткая сирена. Мы разом встали со своих мест, переглянулись. Послание повторилось, повторилась сирена, к какофонии звуков прибавился лёгкий пар, исходящий из датчиков противопожарной системы. Пар подавался для усиления эффекта паники. Чтобы натренировать нас с паникой справляться.
Это были учения. Они происходили раз в двадцать один день и были отработаны до автоматизма.
– Спокойно собираемся в коридоре и следуем в бункер, – скомандовал Максвелл, еле слышно буркнув, – раз уж такое дело.
Он не любил, когда прерывали совещания.
Я вышла из кабинета вслед за Максвеллом – Уилсон и Браунинг пропустили меня вперёд. В коридоре среди равнодушно-недовольных лиц ярко выделялось испуганное лицо Дебби Левицки. Эта «тренировка» была для неё первой. Я невольно усмехнулась, когда она подбежала к Браунингу и вцепилась ему в рукав. Это было мило. Мило смотреть со стороны на зарождающиеся отношения.
Мы выстроились организованной толпой по два человека в ряд. Со мной встал Уилсон. Что-то проговорив по коммутатору – наверное, своим парням на нижнем ярусе – он повернулся ко мне и осветил меня простоватой улыбкой техасского фермера. Если б в Техасе ещё были фермы. Следуя инструкции, мы оба приготовили пистолеты.
– Нам тоже не помешало бы оружие. Случись что, мой отдел пойдёт, как беззащитное стадо, – Браунинг, стоявший вместе с Левицки перед нами, обернулся. Его лицо пересекала хитрая ухмылка. Дебби взглянула на него снизу-вверх с плохо скрываемым восхищением.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
