Текст книги "Быть Корелли (СИ)"

Автор книги: Анна Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 17. Время для любви?

– 1 -

Она, наконец, насадилась на него, и картинка поплыла перед глазами. Её волосы, выпущенные из причёски, завивались теперь кольцами и щекотали ему лица, когда Изабелла опускалась к нему за поцелуем. Её ладони, тонкие и длинные, ложились на его грудь, давили, жалили острыми кончиками пепельно-розовых ногтей, словно хотели добраться до сердца, когда она ускоряла ритм. Её грудь, крупная и высокая, двигалась в такт её толчкам, и Алек сминал её в ладонях, порой привставал на локтях, чтобы поцеловать, жадно всасывая нежную, с ароматом горького мандарина, кожу, оставить бордовый след. Уставшая, она опустилась ему на грудь – Алек почувствовал её заполошное дыхание в ложбинке между шеей и плечом, а после она выпрямилась и, изящно перекинув ногу, развернулась к нему спиной.

Алек любовался ей: тонкая талия, изящный разворот острых плеч, тонкая линия позвоночника – Изабелла, гибкая, словно змея, чуть наклонившись вперёд, двигалась на нём, насаживалась медленно, тягуче. В этой позе весь процесс был виден до мельчайших деталей – Алек и смотрел, и чувствовал, и распалялся ещё сильнее, так, что приходилось прерываться и выходить из неё, чтобы не спустить раньше времени, Изабелла понимала это и умело этим пользовалась. А после она встала на колени и локти, чтобы отдаться в самой простой и самой излюбленной позе, наверное, каждого мужчины на планете. Но теперь Изабелла делала это с удовольствием, почти диким, необузданным. Теперь сзади её имел не отвратительный прокурор Осборн, а красивый, подтянутый, высокий синьор Корелли, Алек, Алессандро, её невероятная, сбивающая с ног страсть.

Она кричала, и закусывала подушку, потому что сорвала голос (придётся пару дней не петь), и подавалась всем телом навстречу его жёстким, быстрым фрикциям. Сил уже не оставалось, и она разогнула колени, упав лицом вниз. Алек продолжал вгоняться в неё, не снижая темпа, но теперь он стал ближе – Изабелла чувствовала тепло его тела мокрой от пота спиной, его сбитое дыхание возле уха, его ладони, жадно сжимавшие ей бёдра, широко разведённые в стороны…

Она кончила в третий раз, уже не так бурно, но всё также продолжительно. Изабелле казалось, что она вот-вот потеряет сознание – организм истратил последние ресурсы на этот оргазм. С протяжным стоном, в котором потерялось её имя и «моя», Алессандро завершился следом. Резко покинув её тело, Алек откинулся на кровать. У него тоже больше не было сил.

Хотелось спать, есть, в душ, и ничего из этого одновременно – у Изабеллы притупились все чувства, кроме пустоты и растянутости между ног. Между бёдер щекотно стекало семя, оставляя мокрые следы на коже, от которых становилось холодно.

– У тебя есть выпить?

– Конечно, – отозвался Алессандро. – Что ты хочешь?

– Что-нибудь…

Алек поднялся с постели, мимоходом поцеловал её посередине спины, направился к бару. Амаро Монтенегро, лимонный сок, розмариновая вода и две высокие рюмки уместились в его руках и подмышкой. Изабелла, пряча лицо в волосах, украдкой подглядывала, как он, совершенно обнажённый, сидя на краешке постели аккуратно смешивает ей коктейль. Он был невыносимо притягательным: смуглая кожа, рельефные руки, красивая спина и широкие плечи, острая линия скул и подбородка, глубокие, синие, всегда задумчивые глаза. Изабелла хотела его снова, но тело уже было ни на что не способно.

– За сегодняшнюю ночь, – улыбнувшись, сказала Изабелла, принимая рюмку с ликёром.

– И за все следующие, – ответил Алессандро, касаясь стеклом стекла. Он улыбался одним уголком губ, хищно, опасно, и сердце её бухало в груди, гоняя по телу горячую кровь. Это обещание выбило из неё воздух – она не знала, что будет дальше, она не планировала так надолго, ведь за одну только эту ночь она готова была умереть. Но Алек решил всё за неё, и впервые она была несказанно счастлива этому.

Изабелла сделала глоток: кислый, сладкий и горький – удивительное сочетание вкусов, яркий пряный букет, изысканный и острый, он отражал Алессандро, его образ в её голове. Непредсказуемый, разный, но безумно манящий так, что хотелось пить его снова и снова, смаковать маленькими глотками. Изабелла выпила до дна, Алек долил ей ещё.

 – 2 -

– Давай закажем ужин? – предложил он, заводя прядь волос ей за ухо. Изабелла поцеловала его ладонь. Невозможно красивую, узкую, длинную, мягкую. На мизинце у него она заметила кольцо чёрное, с литерой «К», уложенной причудливыми вензелями. Наверное, фамильный герб.

– Давай.

– Что ты хочешь?

– Тебя…

– Изабелла! – он рассмеялся. Она впервые услышала его смех, увидела, как улыбка озаряет его лицо, всегда хмурое, сосредоточенное и чуть надменное, его белые зубы, чуть выступающие вперёд клыки, запрокинутую шею. Изабелле, словно дикой, первобытной жрице, хотелось вцепиться в неё зубами, оторвать частичку его плоти, оставить её навсегда в себе.

– Я серьёзно, – он опустился на локоть, огладил ладонью её лицо, посмотрел в глаза. У Изабеллы пересохло во рту, ликёр оставил после себя травяной привкус и лёгкую слабость в теле. – Я просто не хочу ничего тебе навязывать. Ты должна делать и выбирать лишь то, что хочешь сама.

– Я ценю это, спасибо. Но сейчас я буду счастлива, если ты выберешь на свой вкус. Я не в состоянии принимать решения. Я не в состоянии, Алек… даже пошевелиться…

Алессандро резко припал к её губам, страстным, чувственным, умелым, проник языком в рот, углубил поцелуй, взяв её за затылок. У него откуда-то появились силы, несмотря на долгий день и бурное начало ночи. Он чувствовал себя лёгким, ему хотелось летать. Изабелла словно приделала ему крылья – то, как она без остатка отдавалась ему, взвинтило его самолюбие до поднебесных высот. Оказалось, ему нужно было так мало, всего лишь немного искренности, немного любви. Любви, которой ему так не хватало. И пусть это слово слишком рано всплыло в его мыслях, но как же иначе? Разве не так любят – искренне любят – женщины, как делала это Изабелла Бланко?

– Скажи мне хотя бы, ты не вегетарианка?

– Нет, – усмехнулась она. – Я кровожадная мясоедка.

– Сердцеедка… – поддел её Алек и, шлёпнув по голой ягодице, потянулся за телефоном. Пока он быстрым движением пальцев набирал заказ, Изабелла любовалась на него, чувствуя, как с лёгким опьянением к ней возвращается желание.

– Я хотела бы съесть только одно сердце… – Это глухое, хриплое контральто, этот взгляд из-под опушенных ресниц, снизу вверх, такой покорный и одновременно зовущий покорить снова. Алек замер с телефонной трубкой в руке, утопая в нём. – Я безбожно влюблена, Алек. Не сочти за навязчивость.

Она словно прочла его мысли. Да, это было стремительно, но чертовски серьёзно. Да, он тоже безвозвратно потерял голову до того, что ему стало глубоко плевать на то, что происходило за пределами его квартиры. Да, это была чёртова безответственность, но хотя бы раз в жизни он имеет на это право?

– Пойдём в душ.

Дрожащими от нетерпения руками Алек расправился с заказом, отложил телефон и притянул Изабеллу к себе, взял на руки. Удивительно лёгкая, она пахла его терпким запахом, она пахла им, она стала его. Чувство победы ничуть не уменьшало азарта нового завоевания – Алек хотел её снова. Усеченная пирамида душевой кабины быстро наполнилась паром и стала едва просматриваемой. Мелкие капли и тугие струи разбивались об их тела, превращаясь в россыпь брызг, пока Алессандро любил её на весу, прижимая спиной к стеклянной стенке. Уже была поздняя ночь, пасмурное чикагское небо смотрело в огромное, непроницаемое изнутри окно, но Алек не чувствовал ни усталости, ни сонливости, хотя завтрашний день сулил множество сверхсрочных задач. Изабелла обнимала его крепко и яростно, словно если она коснется ступнями пола, то утонет. Она снова и снова шептала его имя сцеловывая, слизывая капли воды с его колючих щёк и подбородка – надо бы привести себя в порядок, ей наверняка неприятно… А после они кутались в белые мохнатые полотенца и обнимались, как подростки, всё больше и больше расслабляясь в присутствии друг друга, становясь всё ближе и ближе не только телами, но и мыслями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 18. Прекрасна

Изабелла где-то раздобыла свечи – удивительно, как легко Алек позволил ей хозяйничать у себя в квартире, распахивать шкафчики и совать везде свой маленький любопытный нос. Разливая по высоким бокалам белое вино, он следил за её торопливыми, но ловкими движениями краем глаза. Она была в элегантном домашнем костюме, чуть великом ей в плечах, заказанном для неё Селестой, и в нём она казалась уютной, домашней, очень близкой. Вспыхнул огонёк зажигалки, и пара пузатых чёрных свеч (наверняка выбранных дизайнером для дополнения интерьера, Алек их в упор не замечал) озарили каменную столешницу, янтарное вино в бокалах, закуски, её глаза цвета перезрелой вишни.

– Так даже романтично, правда? – усевшись напротив, сказала она. Изабелла подняла бокал, покрутила в руках тонкую ножку, посмотрела вино на просвет, прикрыла глаза, чтобы отчётливее ощутить аромат. Пассито ди Пантелерия – сладкое вино, сделанное на маленьком островке близ Сицилии, родины семейства Корелли. Его душистый, многогранный букет таил в себе нотки сухофруктов, изюма и мёда, Алек считал его одним из лучших. Известные сомелье города были согласны с его мнением.

– Вечером свожу тебя в «Империал», покажу тебе настоящее романтично.

В этом ресторане был шикарный винный погреб, отделанный искуснее, чем вип-зал: стенной камень, тайно снятый из старинного каталонского монастыря, просмоленные винные бочки, которым было не менее сотни лет, искусно выплавленная корабельная пушка, снятая с пиратского судна и ещё множество мелких антикварных вещиц стоимостью в целое состояние, которые превращали погреб в настоящий музей. Не считая одиозных пирамид дорогого вина в тёмных, запылённых бутылках – настоящий рай для гурмана. Там был единственный столик, всегда свободный для Алессандро Корелли. Хрусталь с лёгким звоном коснулся хрусталя, Изабелла отпила глоток и блаженно прикрыла глаза.

– Вечером… Мы ещё даже не ложились. Сколько времени? – она завертела головой в поисках настенных часов. Алек взялся за телефон, который машинально прихватил с собой из спальни. На дисплее высветились три пропущенных и одно сообщение.

– Без четверти три.

– Ох, – её тёмные брови взметнулись вверх. – Тебе ведь завтра в офис?

– Ничего. Просплю утреннюю пробежку. А конце концов, я этим офисом владею.

Волшебство страстной ночи неумолимо отступало, реальность возвращалась, Алек всё больше отвлекался на телефон. Звонки были от Лео Фалани, он пытался достучаться до Алека примерно с одиннадцати до двенадцати ночи, как раз тогда, когда он был полностью поглощён Изабеллой.

– Чудесное вино, – Изабелла отпила ещё, мечтательно откинулась на спинку стула. – Я тебе все планы нарушила, да?

Всю жизнь. С ног на голову. Во всех смыслах и с соответствующими последствиями.

– Ты была одним из моих планов, – усмехнувшись, ответил Корелли.

– Бизнес-планов? – Изабелла рассмеялась, не представляя, как близка была к правде.

В сообщение от Лео Фалани говорилось, что Хамфри Осборн обратился в полицию по поводу проникновения в его частную собственность. Изабелла оставила в дома Осборна мобильный, а также свою прислугу, которая покрывала её тайные звонки ему. Сложить два и два Осборн и его служба безопасности могли и без полиции, но прокурор решил сделать ответный ход. Иск о взяточничестве против иска о проникновении со взломом. Кто кого? Удивительно, что он не приплёл сюда похищение человека, наверное, боялся, что Изабелла в суде скажет всё, как есть. Расскажет, кто здесь настоящий похититель и садист… И боялся Корелли. Алек ни за что не допустил бы, чтобы Изабеллу Бланко трепали по судам. Откладывать было нельзя – помимо аудита, иска и чёртовой тучи мелкой текучки, связанной с китайским вторжением на «итальянский», давно и чётко поделенный между Семьями рынок, ему предстояло разобраться с Осборном.

– Можно и так сказать, – он отложил телефон, коснулся её руки. – Чем займешься днём?

– Я не знаю. Наверное, буду спать до последнего, чтобы вечером выглядеть презентабельно. А не как сейчас, – она смущённо опустила глаза. На её лице больше не было ни капли косметики, а волосы были затянуты в простой узел, но она была свежа и великолепна, будто и не было этих нескольких безудержных часов.

Алек поддел её подбородок двумя пальцами. В этом жесте было столько же нежности, сколько и властности. Она была его, но за неё ещё предстояло побороться. В груди снова горело, но это был не огонь стыда, как то было после новости об измене, а азарт, хищный, спортивный, поднимающий все ресурсы, заставляющий мозги работать в усиленном режиме. Изабелла Бланко вдохновляла. Кровь стучала в висках, и Алек не был уверен, что вообще сумеет сегодня уснуть.

– Ты и сейчас прекрасна.

Изабелла поцеловала его в середину ладони. Она целовала ему руки с нежной преданностью, обожанием и каким-то едва уловимым преклонением перед ним, как перед мужчиной. Такое было принято в далёкие-далёкие времена, когда женская эмансипация ещё не потеснила род мужской с трона главного добытчика и господина, имеющего право и поощрять, и наказывать. Изабелла Бланко не боролась с ним за первенство, она целиком и полностью признавала его власть над собой. Эта власть пьянила Алессандро и, несмотря на то, что она теперь полностью была зависима от него, его лишь сильнее влекло к ней. Это было странно и ново для него.

– Знаешь, чего я хочу? – она отвлекла его от вихря разрозненных, путаных размышлений. Алек сосредоточенно взглянул на неё, ловя каждое слово. – Чтобы ты был счастлив.

Она поразила его в самое сердце. Там, где всё ещё болела рана, оставленная Габриэле, кольнуло, будто кто-то воткнул туда острую, раскалённую спицу. Он вдруг почувствовал вину. Изабелла не знала, каким он может быть. Ещё не знала. Не предполагала, что слово «счастлив» к нему не применимо: в его жизни были лишь редкие вспышки, такие, как эта ночь, остальное время его жизни занимали мрак, боль, бесконечная занятость, непомерная ответственность, от которых он спасался в холодном равнодушии. Когда-нибудь она увидит его и таким, и когда-нибудь она разочаруется, ровно так же, как его покойная жена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты меня совсем не знаешь, Иза… – выдохнул он.

Она не знала, что свою покойную жену он убил собственными руками. И рука его почти не дрогнула…

Изабелла отставила бокал и поднялась со стула. Обойдя стол, она наклонилась к его лицу, села к нему на колени, не сводя пристального, глубокого, тёмного взгляда. В этом взгляда Алессандро терялся, в нём ровным счётом ничего нельзя было прочесть, только тонуть…

– Я тебя вижу. Твои глаза… Когда-нибудь ты доверишься мне, расскажешь всё, что у тебя на душе. Ты скрываешь в себе такой ураган. Я это почувствовала сегодня…

Изабелла не скупилась на сладкие речи. Изабелла не скупилась на ласку: она обнимала его за шею, гладила его лицо, что-то неразборчиво шептала ему на ухо, Алек уже не прислушивался. Она растворяла его тревогу, успокаивала, расслабляла, убаюкивала. Две бутылки вина на двоих и благодарно сытый желудок закончили дело – Алессандро уснул в её объятиях и проспал до самого утра.

Глава 19. Время собирать камни

– 1 -

 Алессандро уехал ровно в восемь утра. Изабелла ещё крепко спала, и он двигался непривычно тихо, стараясь не разбудить её. Непривычно тихо он выдвигал ящики секретера, выбирая часы и запонки, непривычно тихо двигал дверцы шкафа, где по цвету были разложены идеально отглаженные рубашки. Сегодня была среда, а значит, должна была прийти помощница по хозяйству, но Алек перенёс уборку на завтра – не хотел будить Изабеллу. Ему было чертовски неудобно и непривычно, давно обкатанный ритм сбился, но это не вызывало у него раздражения, а скорее удивление тому, что он не раздражается. Алек, степенный, флегматичный, порой тяжёлый на подъем, не любил перемен, но волею судьбы он жил в нестабильном мире, под который приходилось подстраиваться, а эта квартира была его островком спокойствия, гаванью, где он мог отрешиться от череды бесконечно меняющихся дел. Теперь он разделял её с женщиной, и этот вкус новизны словно бы отменял его старые привычки.

У них с Габриэле была якобы семейная квартира – просторный пентхаус в Маленькой Италии, в двадцати минутах езды от особняка Корелли, но Алек редко появлялся там, в последние пару лет он там даже не ночевал, потому что Габриэле превратила его в тусовочное место. Она и сама ночевала там редко, предпочитая – почему-то – бывать в особняке Корелли. Особняк был огромен, места хватало всем, в течение дня можно было даже ни разу ни с кем не пересечься, кроме прислуги – наверняка, прохаживаясь по галереям, Габриэле представляла себя его хозяйкой. Именно там, в правом крыле здания, где им были отведены отдельная кухня, спальня с гардеробной, кабинет и гостиная, они и встречались ночами. Это были даже не ночи, а двадцатиминутные сессии, в которых каждый из них изображал заинтересованность, взывал внутри себя к старым чувствам или фантазиям и непременно разочаровывался, конечно же, внутри себя. Секс с Габриэле с каждым прожитым годом превращался в безвкусный половой акт, и сегодняшняя ночь с Изабеллой Бланко, полная эмоций, огня, жизни, не шла ни в какое сравнение. Странно, что он ни разу не подумал о том, чтобы завести себе любовницу, довольствуясь тем, что имеет.

В Семье ценили и уважали честь жён, измена считалась низким поступком – поступком не мужчины, но соблазн всегда и для всех был велик. Многие члены Семей отходили от негласного Кодекса, принятого ещё в двадцатом веке, смягчали его для себя хотя бы в этом, но не Алек. Он был готов травить себя этим суррогатом семейной жизни и дальше, пока Габриэле не сделала первый шаг. Она пошла вы-банк, понимая и принимая все риски. Так кто в итоге трус? Алек с тревогой смотрел в будущее, не знал, не мог даже предположить, что ждёт его с Изабеллой Бланко. Он словно бы пытался разглядеть дно в мутной реке, отчаянно напрягая глаза, а после нырнул, пытаясь его нащупать. Но оно всё ещё было далеко, и он не знал, хватит ли ему кислорода…

– 2 -

 Джулиано сидел в своём кабинете, зарывшись по макушку в бумаге. На его столе стояли два включённых макбука, две чашки кофе с засохшей под ободком гущей, тарелка с крошками от чего-то съестного и мятой салфеткой прямо в ней. Когда Джулиано на чём-то сосредотачивался, его было трудно сдвинуть с места. Так было с детства. Алек и Данте ненавидели рыбачить, но Джулиано мог сидеть на корме лодки часами, ожидая клёва. Он часами мог материть модель самолёта из картона, когда вечер непоседливый Данте сманивал Алессандро на улицу, запускать воздушного змея или играть в бандитские перестрелки с ребятами из соседних домов. Он всегда доводил начатое до конца, был внимателен к мелочам, что делало его превосходным финансистом и аналитиком цифр.

– Как успехи? – сходу спросил Алессандро, нависнув над столом.

– Мне не нравится вот этот договор, Алек, – брат тряхнул посеревшей бумажкой, вынутой из архивной папки двухлетней давности. Алек взял её в руки. – Здесь не слишком прозрачная схема. Вот этот нецелевой перевод идёт напрямую от «Чикаго нейшнл рейлвей», – он достал кусок бумажки с выпиской со счёта. – Как раз в этот период они выиграли тендер на перевозку горюче-смазочных материалов от «Дженерал Ойл».

– Кто вёл договор?

Джулиано перелистнул страничку.

– Данте. Странно, что он упустил это, – Джулиано задумался, и, кажется, расстроился. Алек расстроился тоже, почувствовал, что начинает злиться.

Помимо своей официальной деятельности – консалтинговые и экспертные услуги в управленческой, маркетинговой и юридической сферах, «Корелли консалтинг» выполнял и ряд условно-официальных услуг, проводя их в виде совершенно чистых сделок, пусть и по чуть завышенным расценкам. За вознаграждение Корелли продвигали интересы фирм, обратившимся к Семье за помощью: тендеры по благоустройству, перевозкам, в том числе железнодорожным и авиа, дорожным работам и жилому строительству в той части города, принадлежащей семье Корелли. Всё муниципальное строительство подмял под себя Фальконе, так как имел тесные дружеские связи с мэром, а так же некоторые ветки железнодорожного сообщения, в том числе те, которые пересекались с «Чикаго нейшенл рейлвей». После женитьбы Алека и Габриэле, Фальконе уступил Корелли свою часть железнодорожных путей и не чинил преград, если кто-то из частных фирм, подконтрольных Руссо и Алессандро Корелли вздумывали строить жилой дом на их «земле». После смерти Габриэле этим договорённостям пришёл конец. Но хуже было то, что Фальконе мстительно пытался подставить их. Сейчас «Корелли консалтинг» как никогда должны быть безупречны, и если Алек уже громко сел в лужу, прихватив из дома прокурора Изабеллу Бланко, то Данте разложил «мины» ещё задолго до этого. Простая невнимательность могла дорого им обойтись. И этот мальчишка мнит себя лучшим юристом Чикаго.

– Задай ему этот вопрос, Джулс.

– Сразу, как дозвонюсь. Он же в Дубае, – брат пожал плечами и раздражённо свёл губы. Аудитом он занимался один, потому что почти никому из наёмного персонала не стоило доверять эти схемы. Алессандро было его отчасти жаль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Нужна будет помощь, говори.

Джулиано слабо улыбнулся в ответ.

– Мистер Корелли, вас к телефону, – раздалось из коммутатора. – Прокурор Осборн.

Алек и Джулиано переглянулись. Джулс прекрасно был осведомлён об иске, но не о Изабелле, поэтому Алек поспешил покинуть его кабинет.

– Переведи звонок ко мне.

В груди снова полыхнуло. Алек шёл к лифту, с мстительным наслаждением думая, что заставляет господина прокурора ждать. Лифт проехал двадцать этажей вверх, раскрылся прямо в фойе, где Селеста уже ждала его, стоя с трубкой в руке.

– Доброе утро, сэр. Перевожу? Он звонит лично.

По ней было отчётливо видно – она нервничала. Не каждый день ей приходилось заставлять федерального прокурора Чикаго висеть на трубке. То, что Осборн звонил не через секретаря заставило Алека зло, хищно оскалиться, забыв о том, что Селеста смотрела на него во все глаза и наверняка пугалась его реакции. Он редко проявлял эмоции перед подчинёнными, но тут они захлестнули его. Снова.

– Через минуту ровно.

Алек с улыбкой закрыл за собой дверь. Стоило чуть прийти в себя. Вид на озеро Мичиган был всё таким же, но для Алека будто бы всё изменилось. Он вдруг стал отмечать детали: жёлтый парусник, серая опора моста, вереница одинаковых машин – удивительно, как автоконцерны, пытаясь угнаться за спросом, едва ли не воруют идеи дизайна друг у друга! – туманная дымка, испарения после дождя. Значит, будет потепление…

Коммутатор замигал, раздалась лёгкая, ненавязчивая трель. Алек присел на краешек стола, снял трубку. Он был спокоен и абсолютно уверен в себе.

– Внимаю, – с лёгкой издёвкой в голосе произнёс Алек.

– Господин Корелли, мне кажется, вы недавно забрали что-то моё, – Осборн не поздоровался, но в его голосе звучали заискивающие нотки.

– Да, у нас с вами есть некоторые вопросы, для обсуждения которых требуется личная встреча. Вы согласны?

– А давайте пообедаем, синьор Корелли? В «Гондола»? Думаю, вы знаток в итальянской кухне, подскажете мне, чем утолить мою боль?

Алек хмыкнул. Осборн неплохо играл в подхалимство и панибратство, и это было даже интересно – Осборну явно было чем ответить, и Алеку не терпелось узнать, чем.

– Идёт, – он спрыгнул со стола с какой-то необъяснимой юношеской прытью. Что бы ни было, Изабелла Бланко теперь у него, и господин прокурор ничего не сможет с этим поделать. Лишь оплакивать собственное поражение. – У меня сегодня окно в три часа дня, вам удобно?

– Мне удобно, когда вам удобно, господин Корелли.

Если бы Алек мог видеть сквозь трубку, то он наверняка наблюдал бы, как Осборн раскланивается, как раскланивался тогда, на мэрском балу. В этом было что-то напускное, нарочитое, двусмысленное. Это был новый этап игры, которая началась с выстрела в подвале фамильного особняка Корелли. И Алек готов был сыграть.