Текст книги "Помагифлексим?"

Автор книги: Анна Фирсова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Анна Фирсова
Помагифлексим?

Предисловие

Четвёртая часть из цикла «Тайна Безмолвного Леса» имеет несколько нестандартное строение. «Помагифлексим?» сама состоит как бы из двух подчастей. Сперва действие начинается как обычно, в наши дни, но затем мы переносимся в прошлое и наблюдаем за меняющимся миром и предками главных героев через призму взгляда одного очень харизматичного вампира. Затем постепенно, по мере продвижения во времени, мы снова оказываемся в нашем времени и вновь будем следить за приключениями уже полюбившихся маленьких героев.

Название этой части сразу даёт подсказку о том, что история будет затрагивать магифлекс – популярный магический вид спорта во Вселенной. Однако, он занимает отнюдь не центральное место в этой истории. Главная линия отдана волшебному артефакту, с которым читатели столкнутся уже в прологе. Именно поэтому у этой книги есть и второе название – «Проклятый Альманах».

Пролог

Тано распахнул глаза. Вокруг – темнота, но сверху на него лился сине-фиолетовый свет неоновой лампочки. Где же это он?

В нос ударил запах урины и, кажется, краски. Парень осторожно приподнялся на локтях, но из-за своего роста слегка не рассчитал пространство вокруг и стукнулся обо что-то затылком. Ухватившись рукой за ушиб, он медленно повернул голову к преграде. Туалетный бочок. Ну конечно, он в парковом сортире.

Арахнид силился вспомнить, что вчера произошло. Правой рукой он всё ещё потирал затылок. Осмотрел левую. Из вены на внутренней стороне локтя торчала игла. Где же шприц? Как он вообще нашёл вену при таком освещении?

Тано подковырнул иголку – та уже присохла и покрылась струпьями. «Забилась наверняка, зараза. Теперь придётся покупать новую», – подумал он.

На месте укола было далеко не маленькое отверстие, а такая хорошая воронка – колодец. Скоро надо будет подыскивать другое место для инъекций.

Дурманящий эликсир хорошо пошёл таким путём. Накрывало гораздо быстрее, чем если пить. Но в этот раз Тано явно переборщил с дозой. Надо быть осторожнее в дальнейшем.

Он пошарил ладонью по разбитому кафелю за унитазом и нащупал свой мобильник. Включил его и посмотрел на дисплей. Осталось всего два процента. Сейчас вырубится. Но ему хватило времени, чтобы узнать число и время, а большего ему и не нужно. Седьмое июля. Тано усмехнулся, хотя это больше походило на кратковременный приступ истерики. Сегодня ему исполнится восемнадцать. Как он его будет отмечать? Да никак. Он даже не думал, что доживёт до этого дня. Ведь последний год всё, что занимало его мысли – дурманящий эликсир.

Колдун осторожно поднялся и осмотрел пол в поисках шприца и пустой пробирки из-под эликсира. Нигде нет. Тогда он сунул сдохший телефон в задний карман узких джинсов и легко подтянул свою тушку к раковине. Открыл кран щелчком пальца. Тот зашипел, внутри что-то забулькало, и колдун было подумал, что водоснабжения тут нет. Но вот тоненькая ржавая струйка начала стекать в надтреснутую грязную раковину. Тано подставил ладони под неё, затем брызнул пару раз на лицо. Ему хотелось отдышаться, но в столь зловонном месте это было невозможно. Поэтому он толкнул дверь и очутился на улице.

Парк пустовал. Ещё не наступило утро, но на часах значилась уже половина четвёртого, а посему уже откуда-то из-за вершин бесконечных елей неизбежно надвигалось просветление.

Скоро приедет ярмарка. Она приезжает примерно раз в полтора месяца и длится около недели. Здесь будут аттракционы и диковинные товары со всех планет. Будут представления с животными и конкурсы талантов. Тано вздохнул. Таланты. У него их не было.

Колдун поволочил свои бесконечно длинные ноги подальше от ставшего ему за одну секунду противного парка. На спине болтался опустевший рюкзак. Тано знал, что не хватает ему для заполнения. Очередной бутылочки эликсира. Но для этого надо видеться с Колином, а этот тип, хоть Тано им и восхищался, был пауку совершенно неприятен.

Он шёл к выходу из парка и вспоминал, как праздновал свой прошлый день рождения. Тогда Фелпсы свалили к себе на дачу в Небыль, а Колин устроил ему вечеринку на дому, позвав всех друзей. И там было много эликсира. Опять он о нём! Да что же это такое?

Тано попытался переключить рассудок на что-то менее радужное – на свою учёбу. Первую пару минут он силился вспомнить, закончил ли он вообще колледж. А потом воскресил из памяти то, что он уже давно учится на факультете финансов в Андеадлингском университете, куда его запихнули всё те же любезные Фелпсы. Вот только он отходил туда едва ли пару лекций. Наверняка должны были отчислить за этот год.

Маг так был поглощён своими мыслями, что не заметил, как споткнулся обо что-то прямо перед парковыми воротами и растянулся на траве, уткнувшись носом в землю. Тано вскочил, приготовившись было со всей силы пнуть это внезапно появившееся перед ним препятствие, но вдруг передумал. Он увидел книгу, лежащую в траве. Она была не меньше пятидесяти сантиметров в длину и столько же в ширину, а ещё была очень толстая и тяжёлая, в золотом переплёте. Было темно, но Тано смог увидеть это, потому что золото давало отблеск на тёмной почве.

Колдуну пришлось приложить немало усилий, чтобы поднять такую громадину. С помощью магии это сделать так вообще не получалось. Словно что-то притягивало эту книгу к земле. На обложке золотыми чернилами было выведено что-то, что Тано не в силах был понять. Он даже не мог предположить, что это за язык. И всё же решился раскрыть эту книгу. На форзаце красивым почерком кто-то написал чёрными чернилами:

«Отдаю дань всему волшебному, что есть в мире. Эта книга – не просто сборник волшебных идиом, которые я, ваш покорный слуга, коллекционировал долгие годы, но своеобразная завеса, скрывающая окно в нечто большее. И пусть, когда моё дыхание растворится в воздухе, найдётся тот, кто сможет использовать её с умом.

Искренне ваш,

Алгонауг».

Тано очень заинтересовала находка, но уже почти рассвело, а посему нужно было появиться дома до того, как Фелпсы обнаружат его постель пустующей. Поэтому колдун быстренько упрятал книгу в рюкзак, так, что теперь он неприятно оттягивал спину при каждом шаге, и почапал к своему дому, стараясь не сбавлять темп, несмотря на тяжёлую ношу.

Глава I

Лето пролетело незаметно. Лулу провела большую его часть в летней школе ИШДОМС по нескольким причинам. Во-первых, несколько её друзей тоже оставались в школе на лето, и она хотела провести ними побольше времени. А во-вторых, её вынудил квартирный вопрос. В бабушкином доме с появлением там дяди Гармена, а затем и Лирри стало тесновато. Бабушка же притащила в дом ещё эту лабрадориху Тусю, а затем как довесок – морскую свинку Феню. Маленькая квартирка на окраине Москвы не выдержала такого натиска новых жителей, и Лулу там стало, мягко говоря, некомфортно. А если уж совсем быть честными, то ей там и не особо были рады.

Вечно мрачный дядя Гармен бесился по любому поводу и без. Его новая работа приносила ему то отличное настроение, то неудачи. Причём второе было чаще. Лирри изрисовала все горизонтальные поверхности в доме, что не могло не раздражать вампира. Бабушка возилась с животными, которые, конечно же, гадили в доме. А Лулу сказали, что если она хочет иметь свой угол, то пусть выселяется в каморку. Ту самую, где спали собаки, и бабушка хранила всякий хлам.

Поездка на дачу была запланирована только в июле. И Лулу решила, что вот тогда-то она и воссоединится с семьёй. На даче был простор: два дома и ещё участок. Там-то хоть уж можно спрятаться от болтовни собак и писка свинки.

Она была рада повидаться с Лирри, поболтать с ней, понять, как кузина сильно выросла, сыграть пару партий в карты с дядюшкой и помочь бабушке испечь её фирменный пирог. Но с каким же она облегчением вздохнула, когда, вернувшись в школу, осознала, насколько же здесь тише и спокойнее.

В летней школе всегда имелось, чем заняться. Она представляла собой некое подобие летнего лагеря, где все жили в маленьких соломенных домиках в самой западной части Безмолвного леса рядом с парком. Они стояли очень обособлено от школы, от дороги, да и от города в целом. Учащимся предлагалось целыми днями бродить, выискивая полезные объекты: камни, растения, насекомых. Ундина читала книжки, изучая различные зелья и заклинания, о которых им не рассказывали на уроках. Лулу посещала различные кружки и даже поучаствовала в создании нового по подготовке юных волшебников к учёбе в ИШДОМС. Его посещали маленькие детки от семи до десяти лет. В ком-то из них уже пробудилась магия, а у некоторых – ещё нет. Кружок подходил для всех.

И, конечно же, почти каждый вечер она проводила с Оскаром Макгайром. Уже в последствии она вспомнила, где видела этого бледнолицего вампира. На ритуале сифов, когда ей было шесть лет. Он стоял в толпе и насмехался над дядей. С тех пор он почти не изменился, за исключением того, что сменил причёску. Вместо хаотично свисающих сосулек теперь у него была чёлка, полностью закрывающая левый глаз.

Оскар приходил по вечерам в школу готовиться к зельеваренью. Как он сам говорил, по всем остальным предметам у него была оценка за седьмой класс, то есть за третий курс по параметрам ИШДОМС, кроме зелий. Лулу иногда помогала ему. А после наступления темноты они прогуливались до кладбища. Вампир работал там смотрителем за мёртвыми. С ним было интересно общаться, поскольку он жил уже давно и многое повидал, даже не покидая границы Андеадлинга.

Лулу узнала, что Оскар – непьющий кровь вампир. Оказалось, что он просто на дух не переносил кровь человекоподобных. Он пил кровь животных типа белок, кроликов и птиц, а его любимым лакомством была мунинга – растение, по трахеям ксилемы которой вместо сока текла жидкость, по химическому составу напоминавшая плазму крови. Помня уроки Асана Басама, Лулу понимала, к чему была необходимость в таком заменителе.

А ещё его дядя – сам граф Дракула. Вот он-то действительно имел устрашающий облик и не одобрял дружбу Оскара со смертными, приятелей из числа которых у Оскара было более, чем предостаточно.

Его сестра Готика – тоже урождённый вампир. А вот сам Оскар ещё сто тридцать семь лет назад был оборотнем, несмотря на все вышеперечисленные факты. И поэтому он до сих пор иногда остро реагировал на Луну в полной фазе. Как же так вышло? Вот что он сам о себе рассказал.

***

Я родился от смешанного брака вампира и оборотня в 1863 году. Даже сейчас такой союз может удивить простого обывателя. Что уж говорить про девятнадцатый век. А если ещё и учесть, что оба они были мигрантами из стран Европы: папа – из Шотландии, а мама – из Румынии, то это вообще удивительно: как вышло так, что они встретились в нужное время в Андеадлинге, и у них родилось двое детей: я и моя сестра Готика.

В те времена вампиров не любили. Мой отец был простым часовщиком, имел свой небольшой магазинчик, на цокольном этаже которого мы жили. И когда спустя целых пятьдесят лет жители Старого Андеадлинга заподозрили, что он женат на вампирше, против моей матушки начались гонения. Да, прям такие натуральные, какие рисуют в фильмах: с вилами и факелами. Я не запомнил этого события, но однажды наш магазин-дом просто подожгли, и мама погибла. Тогда мне было несколько месяцев от роду, а Готике – пятьдесят лет. Она запомнила это время лучше, но со мной не делится деталями, чтобы «не травмировать психику».

Мы вынуждены были перебраться в другой район Старого Андеадлинга, тот, который поближе к Арене. Да, тот самый, который нынче именуется Мёртвым кварталом. Там мы открыли новый магазин, и папа снова начал мастерить часы, как ни в чём не бывало. От мамы осталась лишь небольшая фотография в медальоне, который я всегда ношу с собой. В одной створке его – папа, а в другой мама.

Так мы и жили. Готика пряталась целый день в доме, на втором этаже, который был больше похож на чердак. Она медленно взрослела, и когда я пошёл в школу, она напоминала по развитию едва ли семилетнюю девочку. Но я её всё равно любил. И сейчас люблю. Мы часто играли. На чердаке находилась огромная куча вещей, которые мы напяливали на себя, и представляли, что это театральное представление.

Школа, в которую я ходил – максимально деревенская. Там изучались только самые необходимые навыки и не больше. Возможно, потому что даже сами учителя многого не знали. То, что я был оборотнем, некоторых одноклассников пугало. Но так как я вёл себя довольно прилично, то конфликтов не возникало. У меня даже имелись друзья.

Прелинг, кстати, тогда ещё никакой не устраивали, если тебя это очень интересует. Потому что оборотней, населяющих Андеадлинг в те времена, было так мало, что они даже не смогли бы образовать полноценную стаю. Моим вожаком был отец. Он учил меня охотиться, ориентироваться по Луне и звёздам, контролировать свою волчью форму в обычное время. Это были незабываемые уроки.

Словом, я жил, и моя жизнь ничем не отличалась от жизни Андеадлингского подростка в девятнадцатом веке. И, как это водится, в возрасте четырнадцати лет, я впервые влюбился. Её звали Ангелина. Она была просто волшебной. Но, она входила в число тех, кого пугало то, что я оборотень. Она-то была человеком. Я пытался добиться её всеми способами: дарил подарки, писал стихи, сколотил из сосны гитару и сочинил для неё балладу, звал её во всевозможные красивые уголки Безмолвного леса. Но, как это водится, я ей был не по нраву. В конечном итоге она выбрала какого-то деревенщину Маврикия и ходила с ним везде. А я оставил эти бесплодные попытки до поры до времени, хоть и продолжал тайно вздыхать по ней и провожать глазами каждый раз, когда видел.

С Готикой мы наших игр не прекращали. Продолжали рыться на чердаке нашего домика, находя каждый раз то игрушку, то книжку, то украшение какое. А однажды Готика нашла человеческий пистолет с единственной пулей в барабане. И мы решили поиграть в русскую рулетку. А что? Для нас обычные человеческие пули опасности не представляли. На мне всё заживало, как, простите, на собаке, а от Готики вообще рикошетило, она же вампир. Ну и, что называется, дострелялись.

Единственная пуля в барабане была серебряной. Первые два выстрела оказались холостыми, третий же – оказался с пулей. Серебро очень быстро отравило мой организм. И я, ожидаемо, погиб. Своих похорон я не помню. Мне жаль отца. Даже не могу представить, каково это: потерять любимого сына навсегда. Мы не увиделись с того момента ни разу.

Что произошло дальше? А дальше моя жизнь разделилась на «до» и «после».

Глава II

декабрь 1877 года

Оскар очнулся в замкнутом и мрачном пространстве. Было нечем дышать, пахло землёй. Парень догадался, что находится внутри гроба. Неужели он выжил? Рана же была сквозной, кажется.

Он чуть присел и пощупал висок. Так и есть. При таком выстреле ему должно было вынести мозги с противоположной стороны и размазать по стене. Он содрогнулся от этой мысли. Тем не менее он пока что жив. А значит наиболее вероятно то, что его закопали живьём.

Осознав это, Оскару вдруг стало дурно. Сколько кислорода тут осталось? Надо что-то делать. Самое логичное поведение – дубасить ногами и руками по крышке гроба, надеясь, что кто-то сверху услышит. Так Оскар и сделал.

Неизвестно сколько часов он провёл в тщетных попытках сбить крышку гроба или привлечь громкими звуками людей снаружи, но в какой момент, когда парень уже почти отчаялся, он вдруг услышал сверху какую-то возню. Пара минут – и свет ударил ему в глаза. Оборотень зажмурился. Сперва вокруг всё стало белым, что ничего нельзя было понять. После долгого заточения под землёй, его глаза никак не могли привыкнуть к такому яркому окружению.

Наконец парню удалось осмотреться. Он действительно находился на кладбище. Над ним зависло зелёное улыбающееся лицо с красной козлиной бородкой. Васильковые глаза его смотрели в разные стороны. Один – как будто даже на него, а другой косил куда-то вправо. Когда первичный страх Оскара отошёл на второй план, это лицо расплылось в улыбке и спросило:

– Сыграем в чехарду?

Оскар опешил.

«Чехарда? Чего?»

Он оценил внешний вид этого существа. Нельзя однозначно сказать, сколько ему лет. Он выглядел молодо внешне, но одет жутко старомодно, и из его голубого глаза, смотрящего на оборотня, сквозили такая проницательность и пылкий ум, что казалось, он знает гораздо больше, чем живёт на свете.

Существо представилось Степаном. Он рассказал Оскару, что является демоном-проводником душ в Замирье.

Его колени тряслись, и Оскар решил пощадить хрупкие чашечки демона. (Такое вообще возможно, чтобы у демона был слабый скелет?)

Оборотень предложил тому сыграть во что-нибудь другое. Тогда Степан предложил карты. Сошлись на покере.

– Коли выиграешь – дарую тебе жизнь. А проиграешь – сгоришь в адской части Замирья.

Степан ориентировался ведь не только на результаты игры, но ещё и на образ жизни, которое вело существо до смерти.

То ли луна благословила в тот день Оскара, то ли Сатурн был в созвездии Лебедя, а то ли всё это – дело случая, но только они сыграли в ничью. Степан вначале бесился и прыгал по кладбищу, ощипывая свою красную козлиную бородку. Затем успокоился, даже заулыбался. И сказал следующее:

– Не могу я тебя оживить, но и забрать твою душу с собой в ад я тоже не могу. Темь предлагаю вона что: заключимши с тобою контракт. Договор о том, что твоя душа переходит ко мне в собственность на неопределённый срок до тех пор, пока не будут выполнены условия докончания.

Сразу же из ниоткуда материализовался кусок папируса и золотое гусиное перо. Степан взмахнул рукой и перо само побежало по папирусу, выводя непонятные на первый взгляд Оскару золотые завитки.

– И какие же условия контракта? Что я получу взамен?

Глаза Степана разбежались в разные стороны, а затем снова собрались в кучу. Вдруг его скрипучий голос изменился до неузнаваемости. Мир вокруг потемнел, а голова у Оскара закружилась.

– Ты будешь жить, и в то же время нет,

Ты обречён навечно мне хранить обет.

Посмертно будешь призван ты в мой легион,

Но до тех пор контрактом договор наш закреплён.

Пять смертных душ ты должен будешь усыпить,

Тогда из кубка волшебного будешь должен ты испить.

И после этого обличье прежнее до смерти вновь ты обретёшь

Но до тех пор в теле вампира жизнь ты проживёшь.

Визгливый смех зазвенел у него в ушах. Он был повсюду. Он окружал его со всех сторон. Оскар закрыл уши и глаза и побежал стремглав, куда понесли ноги. Прочь от этого кладбища и сумасшедшего демона. Но смех не прекращался.

Оскар почувствовал, будто что-то резко вырвалось из его грудной клетки через спину, и остановился. Хохот демона стих. Он стоял один посреди чащи и не знал, куда идти.

Внезапно острая боль пронзила его голову. Парень застонал и упал на колени. В глазах потемнело, и вдруг он потерял сознание.

***

январь 1878

Стало лучше, чем вчера. Он почувствовал необычайную лёгкость во всём теле. И силу, о которой раньше подумать не мог. Оскар обнаружил себя в снегу, причём обильно припорошенным. Он уселся.

«Странно. Совсем не холодно».

Потрогал висок. Он стал абсолютно гладким, словно и не было никакого выстрела.

«Почудилось, что ли? Опять в оборотня превратился неожиданно для себя? Но, сдаётся, сейчас, чай, не полнолуние».

Он встал на ноги. Как пружинят его стопы! Сколько энергии! Он готов прямо сейчас забраться на эту огромную ель в два прыжка. Однако Оскар решил этого не делать. Мало ли.

Надо идти домой, но парень не знал, где находится. Он выбрал направление наугад, посмотрев на затянутое облаками небо, через которое не проглядывал ни тонюсенький лучик света, и побрёл. Он шёл несколько часов, но совершенно не устал. Откуда столько энергии после проведённых нескольких дней, а возможно даже и недель в лесу?

Но всё же Оскар решил, что в облике волка он быстрее доберётся до дома. Он снял брюки, рубашку, ботинки и носки, и встал с готовностью превратиться. Сосредоточился, зажмурив глаза.

«Надо подумать о чём-то плохом, чтобы вызвать ярость».

В голову лез только образ Маврикия. Вот с ним под руку идёт Ангелина.

Оскар разозлился. Его даже затрясло. Он открыл глаза. Ощупал тело. Всё ещё человеческий облик.

«Странно. От ярости прямо трясёт. Может, холодно слишком?»

Но нужно двигаться дальше. И он пошёл. Наверное, он шёл так ещё несколько часов без устали, пока сумерки не начали сгущаться. Но вдруг резкая слабость напала на него. Голова закружилась, ноги подкосились, и он упал в снег.

«Что за ахинея? Только что же всё было в порядке».

Ему страшно захотелось пить. Он загрёб рукой горсть снега и сунул в рот, перекатывая языком. Снег растаял, и Оскар выпил воду из него. Но легче не стало. Даже наоборот: голова закружилась ещё пуще прежнего.

Хотелось чего-то дикого…Чего-то, что он никогда не пробовал…Но отчего?

Он возвёл глаза к небу. Облака стали реже.

«Луна в первой четверти. Одиннадцатое января? Значит, мне уже должно было исполниться пятнадцать», – это были его последние мысли, прежде чем сознание провалилось в никуда.

***

Всё ещё январь 1878

Он ещё находился в отключке, но почувствовал, как кто-то настойчиво раздвигает его губы и разжимает челюсти. Оскар не сопротивлялся. Он настолько ослабел, что не смог бы, даже если бы и очень хотел.

Горячая солоноватая жидкость попала на язык и обожгла горло. Он очнулся и закашлялся. Зрачки сузились, он уселся и осмотрелся вокруг. Никого. Что это было?

– Приветик, – с дерева вдруг свесилась светлая голова. Она улыбалась, обнажив два ряда неровных клыков.

Оскару стало дурно, и он отполз назад. Что-то было не так в этой зубастой девушке со светящимися в темноте глазами. Она не походила на оборотня, но и человеком явно не была.

– Вы кто?

Девушка спрыгнула и отряхнула розовое платье в оборках и рюшах. Такое не носят уже даже в Андеадлинге!

– Бьянка Макалистер, – она присела в реверансе.

– Макалистер? Вы случайно не из клана Аласдара Мора?

Оскар знал многое про кланы Шотландии, поскольку его отец был выходцем оттуда и сам когда-то принадлежал к клану Макайверов.

– Его самого наследка, – улыбнулась девушка. – Но то давненько в прошлом. Аз с сёстрицами осела в Андеадлинге уже давнёхонько. Вы сами-то кем будете?

Говорила она мудрёно, Оскар сперва было подумал, что без толмача никак не обойтись. Он встал на ноги и вежливо поклонился.

– Оскар Макгайр. Сын Эллиота Макграйра и Марешки Дракулы.

– Ого-о, – она выпучила глаза. – Сам племянник Дракулы. Сёстры мне обзавидуются. – Она снова обратилась к Оскару, учтиво склонив голову. – Я имела честь налести вас тут и спасла от неминуемой нави, господин Макгайр. Обезвоженный вампир может скончаться за несколько часов.

Оскар поглядел по сторонам. «Вампир? О ком-то она?»

– Да, кстати, об этом. Что за странное снадобье вы дали мне? Я снова чувствую себя бодрым, даже лучше, чем прежде.

Бьянка выпучила снова глаза, а затем расхохоталась, закрывая рот рукой в шёлковой перчатке, как положено по этикету.

– Господи-ин Макгайр! Неужто вы николи не видемши кровь? – Она продолжала хихикать украдкой. – Али, пребывамши в таком худом состоянии, вы напрочь забыли её вкус?

Оскар попятился. «О чём это она? Она что, хочет сказать, что только что дала мне выпить крови? Чьей же?»

– Хорошо, еже аз всегда беру с собою небольшую уполовню со свежей кровью барсука.

Оскара чуть не вывернуло. «Ну надо же, кровь барсука!»

– Да, я вижу вашу замятню. Это, конечно, не человек, но человек в нашем лесу – существо редкое. Тут больше всё калные оборотни ристают.

Парень вспыхнул. «Мерзкие оборотни?! Да как она смеет?!»

И вдруг эта чокнутая Бьянка снова выкатила свои белёсые глазоньки и безумно заулыбалась. Она выставила указательный палец, показывая на него.

– Ты не разумеешь, о чём я молвлю, десно?

– Абсолютно.

– Обращённый. Я николи их не видала. А ну-ка…

Она вдруг подпрыгнула к Оскару, закатала рукава его рубашки и внимательно изучила предплечья. Потом откинула его волосы и осмотрела шею. Ну и наглость!

– Эй, это слишком близко.

– А ну-ка, подымай свою срачицу.

– Ч-что?

– Снимай свою робу исподнюю.

Оскар, поколебавшись, всё же послушался и стянул рубашку. Взору Бьянки открылся бледный торс с хорошо проглядывающимся рельефом мышц. «Может, она знает, почему я не превращаюсь в волка?»

Девушка подошла к нему и, перемещая палец по телу, всё также пристально осматривала его тело. Странно. В другое время Оскар бы умирал от щекотки. Но сейчас он почти ничего не чувствовал, за исключением тех моментов, когда Бьянка случайно касалась его кончиком ногтя. А ещё ему совсем не холодно, несмотря на явно минусовую температуру.

– Да и где же?…

«Что она ищет?»

– Что «где»?

– Твой укус. Где он?

– Ч-что? Какой укус? – Оскар быстро натянул рубашку обратно, скрывая своё тело от любопытных белых глаз Бьянки.

– Ну укус, мечанный тем, кто тебя обратил в вампира. Я окушаюся его налести. А-а-а, – она снова расплылась в довольной улыбке. – Наверное, это на стегне, – она потянулась к ширинке брюк.

– Нет! – Оскар прикрыл руками такое интимное место.

– А еже здесь такого? Ещё глаголь, елик ты николи не раздевамшись перед девушкой. Еже я там не возглядати-то?

– Э-э-э…

Бьянка снова округлила глаза.

– Ты мне любы всё больше, мóлодец.

– Не помню, чтобы мы с вами переходили на «ты».

Оскар попятился. Бьянка не пошла к нему на встречу, а так и осталась стоять, уставившись на него парой немигающих светлых глаз. И тогда парень припустил, что есть дух в чащу.

«Да что за чертовщина происходит? Вчера же ещё всё было нормально».

И вдруг до Оскара медленно дошло. Его «вчера» осталось в 1877 году, а сейчас уже январь 1878.

«Я что, правда умер? – с ужасом подумал он. – Нет, быть того не может».

Ему в голову пришла ещё одна безумная мысль. Он даже остановился. «Что если тот чокнутый Степан с кладбища ему не приснился?»

И вдруг за деревьями забрезжили очертания деревни.

***

ночь одиннадцатого января 1878 года

Оскар стоял перед мостом, пересекавшем небольшую замёрзшую на зиму речушку перед Мёртвым кварталом Андеадлинга, который тогда ещё так не назывался. Но вот в ту секунду это название очень подходило тому, что юноша увидел.

Настоящее пепелище. Весь старый Андеадлинг сгорел до тла.

«Что здесь произошло?»

Первой мыслью Оскара была его семья. Он ринулся к тому, что когда-то было его домом, но нашёл лишь обломки стен и крыши. В ужасе он упал на колени и с животным отчаянием стал откидывать все разрушенные обломки бывшего строения. В какой-то момент он наткнулся на обожжённый труп своего отца. Боль, неверие вперемешку с горем. Всхлипывания вырвались из его груди, он прижал голову отца к себе и возвёл глаза к небу.

«Что же это такое? Как я мог вот так всё потерять? Почему? Почему он ушёл?»

Он баюкал Эллиота Макгайра ещё несколько минут, мурлыча ему колыбельную, которую отец любил напевать, когда Оскар был ещё совсем маленьким. Когда Оскар закончил, он прикрыл отцу веки. Пусть спит. Легче представить, что это просто вечный сон.

К счастью, он не обнаружил останков Готики в доме. Ей удалось спастись? Но где она? Может быть, сестра одна в лесу, и ей страшно? Надо будет её найти.

Но сперва юноша решил похоронить отца. Он чувствовал это своим долгом – отправить родную кровь в последний достойный путь.

В какой стороне кладбище, парень знал. Он бережно поднял труп мужчины на руки и, словно тот ничего не весил, пошёл напрямую, не останавливаясь, пока не набрёл на кованую ограду. Калитка не была заперта, поэтому юноша спокойно проскользнул на территорию. Осмотрелся и выбрал наиболее привлекательный участок, куда аккуратно положил тело отца.

«Где-то должна быть лопата. Может быть, в том склепе?»

Он пошёл туда. В прошлые времена дверь показалась бы ему слишком тяжёлой, но теперь для Оскара не составило особого труда её открыть. В лицо ударила могильная морось. И холод, сковывающий всё изнутри.

«Вот оно, дыхание смерти».

Парень поёжился и вошёл внутрь склепа.

«Не буду смотреть на гробницы. Только возьму лопату в подсобке. Она же должна где-то здесь быть».

Перед помещением, где предположительно находились гробы с мумифицированными усопшими, располагалось некое подобие предбанника. Здесь почти ничего не было, кроме лестницы, ведущей куда-то вниз и рядом нескольких глиняных чарок и инструментов. Среди них Оскар разглядел лопату. Он схватил её и как можно выскочил на поверхность, подальше от этого ледяного холода.

Зимний воздух показался ему теплейшим по сравнению с тем, что только что он чувствовал в склепе. Оскар вернулся к отцу. Вначале раскидал снег в стороны, затем слегка разрыхлил концом лопаты промёрзший грунт, стараясь не поддаваться чувствам и полностью сосредоточиться на работе. Потом начал копать яму глубиной и шириной около двух метров, располагая выкопанную землю аккуратной кучей рядом.

Затем Оскар осторожно взял тело отца на руки и вместе с ним спрыгнул на дно ямы, чтобы аккуратно положить его туда. С этим тоже не возникло проблем. Он даже осторожно приземлился на носочки, не оступившись. В последний раз взглянул на безмятежное обуглившееся лицо покойника, поцеловал его в лоб. После чего, не оборачиваясь, подпрыгнул, зацепился за край могилы и подтянул себя с помощью рук на поверхность.

С рвением начал кидать землю обратно в яму, заваливая тело отца. Ему очень хотелось дать волю слезам. В носу предательски щекотало. Но как бы Оскар не хотел разрыдаться прямо здесь и сейчас, он не мог это сделать. Вместо этого парень яростно вцепился руками в черенок лопаты и швырял грунт – вот всё, что оставалось ему делать.

Когда он почти закончил свою работу спустя пару часов и оставалось бросить ещё пару комьев, он не почувствовал и намёка на усталось. Но, если бы Оскар даже устал, то наверняка не заметил. Чувства довлели над ним, заглушая физические ощущения.

– Як у тебя любо выходит, – услышал он у себя за спиной скрипучий голос. – Может, тебе на кладбище поработать? Смотри-ка, как ты борзо управился.

Оскар вздрогнул и обернулся. Никак не ожидал, что кто-то окажется в столь поздний, а может быть, даже и ранний час, да ещё и станет наблюдать за его работой. И каково же было его удивление и злость, когда парень увидел перед собой этого мерзкого демона Степана. Оскар угрожающе поднял лопату над собой.

– Это ты, гад! Это из-за тебя сейчас я этим занимаюсь. Если бы не ты со своими странными стихами, я был бы рядом с отцом, и он бы не погиб!

– А еже ты ведаешь о том, что стряслося в деревне, невголос? Может быть, вы бы купно окочурилися.

Тут Оскар задумался. Он впервые посмотрел на ситуацию другими глазами. Действительно, а что произошло? Демон, словно бы читая его мысли, уютно примостился на одном из наиболее широких надгробий и ответил на его вопрос, внезапно обращаясь к нему с нормальной речью (или по крайней мере той, которую ему привычно было воспринимать):