Текст книги "Эстель в поисках счастья. Часть третья"

Автор книги: Анна Филиппова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Поездка

Будучи довольно опытным путешественником и истинной ценительницей регулярной смены обстановки, Эстель обожала собирать свой саквояж. Она могла сложить вещи буквально за несколько минут и, тем не менее, выделяла на сборы не меньше часа. Она растягивала процесс укладывания вещей, время от времени отвлекаясь на кофе, журналы, прогулки и занятия йогой. Она устраивала себе экскурсию по собственному шкафу, перебирала платья, вдыхала ароматы старой одежды, продумывала образы.

Заветный саквояж Эстель хранил самые главные ее секреты. Он был удобным и вместительным. Она брала его в руки и испытывала волшебные ощущения в области живота.

За неделю до поездки Эстель погружалась в состояние эйфории: ее было практически невозможно вывести из себя, она улыбалась, делала окружающим комплименты, совершала незначительные, но благородные поступки. Да… Предчувствие дороги творило с умом, телом и душой Эстель самые настоящие чудеса. Она старалась не строить планов и не предугадывать исход поездки. Она просто собирала свой заветный саквояж, делала пометки в заветном блокноте и вкушала блаженство.

Ей предстояло снова увидеть Руан. Не то чтобы она была в восторге от этого города, но он неизменно оставался воплощением нормандского шарма (да уж, с этим было трудно поспорить). В Руане Эстель провела несколько прекрасных месяцев. Она оказалась там совершенно случайно. Один французский художник (кажется, его звали Симон Дюкре) увидел ее картины в интернете и предложил сделку: она живет в одной из его квартир в Руане, делает серию городских зарисовок, подписывает их своим именем, он использует их по своему усмотрению и платит Эстель небольшой гонорар. Город оказался настолько симпатичным и уютным, что в какой-то момент Эстель не хотела из него уезжать. Руан был истинным раем для любителей городских зарисовок.

Когда Эстель впервые увидела фахверковые домики в количестве, превышающем любые фантазийные лимиты, то испытала невероятный творческий подъем. Она делала зарисовки каждый день и даже успела почувствовать себя настоящей французской художницей: энергичной, рассеянной, чувствующей тончайшие материи бытия. В один прекрасный день в Руан приехал Доминик. Он отвез Эстель в Онфлер, где в одной из галерей были выставлены лучшие ее работы. Эстель до сих не понимала, каким образом Доминик умудрился организовать выставку ее работ, но предпочла не задавать ему лишних вопросов. Ее сознание нуждалось в загадках. Сюрприз Доминика был одной из них.

После ужина в доме Амальриков Эстель начала считать дни до предстоящей поездки в Нормандию и Бретань. Ей не терпелось сделать глоток настоящего нормандского сидра, попробовать десерт по-руански (кстати, что он из себя представляет?). К тому же набралась очень большая и веселая компания (семейство Амальриков в полном составе, Эдит, Кристоф и Жюлиан, Валери и Гийом, Эстель и Доминик).

Поездка была запланирована на пять дней. Этого будет вполне достаточно, чтобы нагуляться, наесться, изучить неизученное, зарядиться энергией и вдохновением.

‒ Кто будет заниматься газетой в наше отсутствие? ‒ беспокоилась Эстель.

‒ Никто, ‒ утешала ее Лулу. ‒ Нас не будет всего пять дней. До выхода нового номера почти две недели. Мы вправе распоряжаться рабочим временем по собственному усмотрению.

‒ Наверное, ты права. А Изабель? Она не убьет нас за то, что мы вот так неожиданно смылись в Нормандию?

‒ Вряд ли. Ей ни к чему такие проблемы.

Лулу говорила спокойно и уверенно. Она ведь не первый год работает в редакции и наверняка знает, как лучше поступить. Если она утверждает, что можно плюнуть на все и уехать в Нормандию, значит это лишь улучшит редакционно-творческий процесс.

В ночь перед поездкой Эстель не могла уснуть. Не то чтобы она волновалась – просто ей предстояло пережить настоящее приключение, и она была этому безумно рада.

Поездка с Лулу – возможность в очередной раз стать частичкой ее волшебного сладостного мира. Она сулила не только новые впечатления, но и маленькие чудеса.

Интересно, как проходят гастрономические исследования Лулу и Эдит? Совпадают ли их эмоции и ощущения от новых кулинарных шедевров? В какой момент Эдит начинает сочинять новый пост для своего блога? И каким образом Лулу собирает материал для поваренной книги? Кстати, на каком языке она пишет свою книгу?

У Эстель так и не получилось уснуть. Тогда она решила, что стоит провести ночь на кухне: в компании ноутбука и слабого кофе. Ночь – самое вдохновляющее время суток. Ночью случаются важнейшие прозрения и рождаются великие идеи. Эстель не заметила, как наступило утро.

Валери и Гийом должны были прибыть к семи утра. Они планировали ехать на машине Доминика.

Интересно, каково это путешествовать вчетвером в одной машине? Наверное, немного забавно.

Ровно в семь утра Валери и Гийом стояли у подъезда. В рюкзаке Валери было много книг, журналов, а также ноутбук, планшет и прочая необходимая для творчества и исследований техника. Очевидно, Валери и в дороге будет заниматься своими модными изысканиями…

– Мы готовы! – радостно констатировала Валери, когда Эстель спустилась к машине.

– Отлично! Доминик скоро спустится. Вы пока располагайтесь, я открою машину.

– У тебя очень милый саквояж, – заметила Валери.

– Спасибо.

Когда все расселись, утро вступило в полную силу: лучики солнца проникали в окна, и жители пригорода радостно пробуждались, делали утреннюю гимнастику, спускались в ближайшую булочную и покупали свежую выпечку, прогуливались по парку, пили кофе и строили планы на день.

Доминик завел машину. Путешествие можно было официально объявлять открытым. Оставалось лишь доехать до дома Амальриков, согласовать маршрут с большой дружной компанией и отправиться в сторону Руана.

– В Экуан? – на всякий случай уточнил Доминик.

– Да!

Когда Эстель, Доминик и компания прибыли к дому Амальриков, радостное семейство было в полной готовности. Они уселись в свой минивен, временно преобразованный в маленькую транспортабельную квартирку. В нем было все: холодильник, мини-бар, цветы, маленький телевизор и дорожные игры.

Видимо, Амальрики были настоящими волшебниками. Не каждый сумеет превратить обычный минивен в уютную и транспортабельную квартирку. Эстель дала себе обещание: провести в передвижном жилище Амальриков минимум два часа. Иначе она никогда в жизни не сумеет избавиться от ощущения, что опустила нечто очень важное.

– Вы позволите мне прокатиться в вашей машинке?

– Конечно. Я обожаю принимать гостей, ты же знаешь.

– Спасибо!!! Доедем до Руана, погуляем, а затем я пересяду.

Вдохновленные путешественники были готовы к приключению. Экуан провожал их умеренными лучами утреннего солнца, запахом кофе и ароматом свежей газеты.

Эстель еще раз полюбовалась домиком Амальриков. Пожалуй, симпатичный коттедж, увитый виноградником и овеянный духом невозмутимого спокойствия и уюта, в милом городке, расположенном в непосредственной близости от Парижа, это высшая степень французского блаженства. Да… Если уж ты не живешь в Латинском квартале (или, скажем, на улице Лепик, пролегающей через самые романтичные точки Монмартра), ты просто обязан жить в Экуане. Иначе какой смысл во всей этой французской жизни?

– Помнишь эту заправку?

– Нет. Не помню.

– Странно. Ты ведь запоминаешь каждую деталь.

– Да, но эту заправку не помню.

– Мы впервые поехали в Нормандию. Это было еще до твоего руанского проекта. Я остановился здесь, чтобы выпить кофе. Ты вышла из машины, и у тебя словно снесло крышу. Ты была в восторге от булочной, журналов и кофейного автомата. Ты сказала, что больше нигде не видела таких уютных местечек и взяла с меня обещание устраивать тебе небольшие экскурсии по французским заправкам минимум раз в несколько месяцев. С тех пор любое наше путешествие начинается с посещения заправки. И ты каждый раз с таким трепетом выбираешь кофе в автомате. Все думаешь, какой лучше взять: миндальный, ванильный или шоколадный. Хотя это ведь обычная искусственная бурда.

Да… Эстель обожала французские заправки. Кофе-пауза была для нее кульминационным моментом любого путешествия. Она выбегала из машины, дышала полной грудью и несколько раз оббегала вокруг бензиновых колонок. Что касается кофе на заправке, она считала это лучшим напитком на свете. И дело тут вовсе не во вкусовых качествах. Дорога меняет не только наше мироощущение – она преобразует все, что встречается на нашем пути, будь то стаканчик дешевого кофе, скучный журнал или круассан без начинки.

– Я тоже обожаю французские заправки! – воскликнула Валери и еле заметно подмигнула Эстель.

– Тогда мы просто обязаны выпить по стаканчику дешевого кофе!

– Неплохая идея, – практически в унисон сказали Доминик и Гийом.

Интересно, как Доминик умудрился запомнить детали столь давнего путешествия? Он ведь старался держать в голове лишь необходимую информацию: договоренности с клиентами, основные вехи французской истории, жизненно важные адреса и номера телефонов, а также имена и фамилии самых близких людей. Он не помнил ни дней рождения, ни дат, ни лиц, ни образов – ничего, что могло бы отвлечь его от дел первостепенной важности. Да… Доминик помнил лишь то, что имело отношение к его экскурсионной деятельности. Наши головы не резиновые. Они способны вместить весьма ограниченное количество информации. Вот почему не стоит забивать наши ментальные просторы чем попало. Так считал Доминик. Эстель очень долго не могла взять в толк, как можно не помнить детали приятных событий? Но в конце концов поняла, что выборочная память – часть натуры Доминика. Вряд ли что-то заставить его выделить в свей голове место для сладостных воспоминаний.

Эстель приблизилась к кофейному автомату и почувствовала приятное покалывание в области груди. Интересно, возможно ли как-то объяснить столь трепетное отношение к дорожному кофе и умиротворенно-суетливой атмосфере, царящей на французских заправках?

Она взяла карамельный капучино, вышла на улицу, оглянулась по сторонам, вдохнула полной грудью и сделала глоток сказочного напитка.

В такие моменты она в полной мере осознавала всю прелесть путешествий на машине. Это ведь так здорово, что можно не привязываться ко времени, месту и четкому плану, а просто ехать навстречу новым приключениям. Особая прелесть заключается в том, что ты понятия не имеешь, какие именно приключения поджидают тебя там, куда ты направляешься. Можно бесконечно строить догадки, делать предположения, пытаться заранее представить номер отеля, прочувствовать вкус свежей выпечки, аккуратно разложенной на подносах и, конечно, аромат свежего кофе, составлять списки достопримечательностей, парков и церквушек, бронировать столики в ресторанах, хранящих бесконечное количество удивительных историй, придающих дополнительные вкусовые качества петуху, томленому в красном вине, и уточке, сдобренной соусом бешамель. Путешествие на машине – величайшее изобретение человечества.

Эстель допила кофе и решила, что будет нелишним сделать небольшую зарядку. Хорошенько потянуть свое тело, прислонив лоб к коленям, выполнить несколько приседаний, принять позу дерева, орла и воина и, конечно, поприветствовать солнце – вот идеальный список упражнений, преображающих ум, тело и дух.

– Тебя не напрягают наши попутчики? – любезно поинтересовался Доминик, докуривая сигарету.

– Вовсе нет. Они очень милые. Почему ты спрашиваешь?

– Ты ведь терпеть не можешь посторонних.

– Валери и Гийом довольно интересные люди. И к тому же прекрасная пара. Я не против немного потерпеть их в нашей машине. Кстати, не забывай, они могут стать нашими клиентами.

– Удивительно, мы тоже обожаем эту заправку! – воскликнула Лулу, выпрыгивая из машины. – Здесь потрясающий кофе.

Эстель и Доминик переглянулись. Они-то прекрасно знали, что кофе здесь самый обыкновенный и все дело в особой дорожной атмосфере.

Да… Лулу и Эстель были солидарны друг с другом во многих вопросах. Эстель ощущала особую мистическую связь с Лулу. Правда, они никогда не обсуждали свое таинственное сходство. Эстель – потому что считала себе недостаточно компетентной в вопросах эзотерики, Лулу – потому что не видела в этом смысла.

До Руана оставался всего час езды. Дорога пролегала через бескрайние поля. Вдалеке виднелись милые деревенские домики (в них, наверняка, жили прелестные французские семьи, занимающиеся сельским хозяйством), маленькие церквушки, хлева, огороды и ветряные мельницы.

Эстель не давало покоя желание выбежать из машины и прогуляться по сказочным французским полям, прикоснуться к стогу сена, вдохнуть аромат пшеницы, раствориться в бесконечно желтых посевах рапса.

Интересно, идея прогулки по французским полям в высшей степени бредовая или все же есть шанс воплотить ее в жизнь?

– Если я попрошу тебя оставить машину и сфотографировать меня на фоне рапсовых полей, ты скажешь, что я сумасшедшая?

– Нет. Но в моей голове определенно промелькнет такая мысль.

– Я хочу добежать до ближайшей деревни. Бред, да?

– В некотором роде. Но любая бредовая идея, засевшая в твоей голове, рано или поздно оказывается воплощенной в реальность. Так что не волнуйся. Ты обязательно побегаешь по рапсовым полям. Но не сегодня.

– Ловлю на слове.

Эстель ощущала легкую грусть. Все же Руан – город, навевающий меланхолию. Наверное, дело в архитектуре. Или в богатой, но немного мрачной истории.

– Знаете ли вы, что Руанский собор является типичным воплощением нормандской готики?

Доминик начинал таким образом каждую свою экскурсию. Он считал, что фраза "Знаете ли вы, что…" не только повышает заинтересованность слушателя, но и вовлекает его в разговор.

В глазах Валери и Гийома читалась искренняя любознательность. Возможно Доминик был прав насчет вступительной фразы. Главное – заинтересовать публику в первые несколько секунд. Последующие несколько часов можно говорить о чем угодно.

– Он славится своими витражами и скульптурами. Его образ увековечен в цикле картин знаменитого импрессиониста Клода Моне. Так сложилось, что Нормандия всегда была регионом импрессионистов. Отвесные скалы, живописные побережья, готическая архитектура, милые фахверковые домики – все это не могло не вдохновить художников на создание величайших полотен. Сам Клод Моне провел детство в Гавре. Именно с его подачи импрессионисты облюбовали живописные нормандские городки. Воистину, эти места немыслимо прекрасны! Кстати, еще не поздно немного изменить маршрут и сделать остановку в Живерни.

Живерни… И как только Эстель могла забыть про это удивительное местечко? Оно ведь находится строго между Парижем и Руаном. Любой путешественник, держащий путь из Парижа в Руан, просто обязан сделать остановку в Живерни.

– Я обожаю Живерни, – еле слышно произнесла Эстель.

Как прекрасно, что Доминик вспомнил о Живерни. Наверно, он спланировал эту остановку заранее, но предпочел устроить Эстель и другим путешественникам приятный сюрприз.

– Позвони Лулу. Спроси, будут ли они останавливаться вместе с нами или поедут дальше.

Конечно, Лулу была не прочь остановиться в Живерни. Она приезжала сюда минимум два раза в год. Прогулка по саду, вдохновленному Клодом Моне, заменяла ей десять прогулок по экуанскому лесу. Если бы Живерни находилось чуть ближе в Парижу, она бы уговорила Седрика купить маленький домик в нескольких шагах от сладостного мира Клода Моне.

Последний раз Эстель был в Живерни около года назад. Да… Здесь по-прежнему было прекрасно.

Розовый домик с зелеными ставнями  был выдержан в классическом импрессионистском стиле. Увитый диким виноградником и окруженными фиолетовыми цветами, он любезно принимал туристов со всего света.

– Между прочим, многие считают сад Клода Моне одним из лучших его произведений. Он вложил в обустройство усадьбы всю свою душу. Он ведь не на шутку увлекся садоводством. Друзья-импрессионисты знали о его увлечении и нередко привозили ему экзотические растения. Здесь бывали Матисс, Сезанн и Ренуар. Конечно, туристы приезжают сюда, в первую очередь, чтобы полюбоваться знаменитыми кувшинками. Между прочим, знаете ли вы, что он в последние годы жизни художник страдал от катаракты? Но это вовсе не помешало ему продолжать заниматься живописью.

Доминкик рассказывал любознательным путешественникам о жизни и творчестве Клода Моне. Эстель предпочла расположиться возле прудика и насладиться потрясающими видами. Да… Клод Моне неспроста черпал вдохновение в своем саду. Цветы, нимфеи, плакучие ивы – все это стало основой для создания великолепных полотен. Художник провел здесь несколько чудесных десятилетий. Его вторая жена Алиса Ошеде помогала ему вести хозяйство, создавала все условия для размеренной усадебной жизни. Клод Моне стоял у самых истоков импрессионизма. Он смог распознать новые, рассеянные в воздухе веяния живописи и с пониманием относился к критике со стороны академистов. Это требовало самоотверженности и силы воли. Вне всякого сомнения, он заслуживал спокойной старости в живописной усадьбе.

Эстель прикрыла глаза и постаралась запечатлеть в своем сознании картинки прелестного сада. Эстетическое удовольствие, полученное от созерцания чего-то прекрасного, – идеальная основа для степенной трансформации мироощущения.

Она провела у пруда не меньше десяти минут. За это время Доминик успел поведать новоиспеченным любителям импрессионизма краткую биографию Моне и рассказал о своем отношении к его творчеству.

– Эстель, милая, нам пора.

Лулу гладила Эстель по голове.

– Кажется, я уснула.

– В этом райском уголке грех не уснуть.

– Вы уже нагулялись?

– Да. Твой Доминик – экскурсовод от Бога.

Эстель было крайне приятно, что Лулу понравилась экскурсия Доминика. Она ведь была причастна к его экскурсионной деятельности, служила ему поддержкой и вдохновением, и не могла не радоваться его успехам. К тому же, ему удалось покорить женщину, искренне влюбленную во Францию и все французское.

– Тебе, наверняка, не терпится снова увидеть Руан?

– Да. Правда, до сегодняшнего дня я даже не осознавала, что успела соскучиться по этому городу.

– Видимо, он стал источником твоего вдохновения.

– Пожалуй. Но в моей жизни случился Париж. А это навсегда.

Лулу загадочно кивнула головой. Неважно, что Париж был ее родным городом – она прекрасно понимала, что имела в виду Эстель.

Путешественники снова расселись по машинам. Прогулка по Живерни оказалась приятной, познавательной и впечатляющей. Что касается Эстель, блаженный сон в саду Клода Моне, в непосредственной близости от воодушевляющих художника кувшинок, несомненно, пошел ей на пользу. Она была готова приезжать в Живерни каждый день и, погружаясь в мир блаженных цветочных снов, уноситься далеко за пределы обитаемого мира и познавать тончайшие материи мироздания.

– Если кто-то еще не понял, тема импрессионизма в целом и творчества Клода Моне в частности будет преследовать нас на протяжении всей поездки, – радостно объявил Доминик.

В общем и целом Руан ничуть не изменился. Здесь по-прежнему царила удивительная средневековая атмосфера. Город был выкрашен в серый цвет. Исключения составляли симпатичные фахверковые домики. Впрочем, их было так много, что Руан неизменно производил впечатление сказочного городка, где обитали аптекари, ткачи, медники и мясники. Что если из ближайшего жилого дома выйдет прачка в длинном фартуке с горой постиранного белья? Здесь, среди фахверковых зданий, это кажется вполне реальным.

Доминик оставил машину рядом с церковью Жанны Д'Арк. Он любил начинать экскурсии с исключительного, выделяющегося на средневековом фоне здания. Название церкви навевает старинные готические ассоциации. Однако реальность в данном случае вовсе не оправдывает ожидания туристов.

– Мы находимся в самом центре Руана, на так называемой Рыночной площади…

В своих рассказах Доминик нередко употреблял клишированные фразы. Он считал их связующим звеном между экскурсоводом и туристом. Если вести экскурсию слишком открыто и дружелюбно, слушатели запросто могут потерять нить повествования и отвлечься на классические туристические соблазны: булочки, аттракционы, магазины. Разумеется, Доминик терпеть не мог, когда слушатели не были максимально вовлечены в его рассказ. Именно поэтому он заранее предлагал своим туристам плотно пообедать, насладиться вкуснейшим десертом, продегустировать элитный алкоголь, покататься на каруселях, пройтись по магазинам и прикупить пару-тройку ненужных вещей. Только в этом случае путешественники самовольно отказывались от предложенных развлечений, тем самым существенно облегчая работу Доминика, ведь ему не приходилось бороться с материальными искушениями.

– Чуть не забыл. Вы ведь, наверняка, хотите перекусить или пройтись по магазинам.

– Нет! – дружно ответили путешественники.

– Может, кому-то нужно в аптеку?

– Доминик, мы с удовольствием послушаем твой рассказ! – торжественно сказала Лулу. – Не пытайся соблазнить нас классическими туристическими приманками.

– Чудно. Взгляните на это здание. Как вы думаете, что это? Кто знает, молчите.

По взгляду Лулу Эстель поняла: она отлично знает, что здание с крышами в виде языков пламени и есть церковь Жанны Д'Арк. Неудивительно, ведь они с Эдит совершают регулярные гастрономические паломничества. Должно быть, они знают все французские достопримечательности. И неважно, что путешествие для них это, в первую очередь, кулинарное приключение.

– Это церковь Жанны Д'Арк. Она была построена в тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Знаете, что символизирует столь необычная крыша? Огонь, поглотивший несчастную Орлеанскую деву.

Эстель услышала звон городских часов. Она вспомнила, как открывала окна предоставленной ей художником милой квартирки и с упоением слушала этот дивный звон. Астрономические часы Руана – величайшее чудо, снабженное поистине потрясающим механизмом.

Эстель сделала немало зарисовок с городскими часами. И не могла не предаваться волшебным воспоминаниям, вновь услышав таинственный звон.

Доминик продолжал рассказывать о Жанне Д'Арк. Путешественники слушали его со страстью и упоением.

Эстель решила, что должна снова увидеть окна квартирки, где она написала милые городские зарисовки, симпатичные натюрморты и несколько портретов.

Ее квартирка была расположена в непосредственной близости от городских часов, с удивительном фахверковом домике. Окна были открыты. Наверное, новый житель волшебной художественной квартирки тоже обожает слушать звон городских часов. Интересно, он поменял обстановку в комнате? Может, слегка передвинул мебель? Или уставил ее комодами, статуэтками и прочими интерьерными безделушками? Понял ли он, что когда-то здесь были созданы достойные и чувственные картины? Одно было ясно: звон городских часов обладает потрясающей акустической силой. Услышав звон руанских часов хотя бы раз в жизни, вы непременно захотите услышать его снова. Единожды посетив Руан, вы непременно вернетесь в этот город. Отчасти чтобы вновь ощутить дух средневековья, вкусить гастрономическое блаженство и восхититься удивительным готическим собором. Но что самое важное, вас будет манить блаженный звон старинных часов.

С историко-культурной точки зрения главной достопримечательностью Руана можно назвать знаменитейший, запечатленный на десятках полотнах Моне и являющийся одним из ярчайших архитектурных воплощений готики собор, символичную церковь Жанны Д'Арк, осененное эпическим духом аббатство Сент-Уэн или (в крайнем случае) Дворец правосудия. Но Эстель неизменно отдавала должное астрономическим часам. Наверное, все дело в старинном механизме, исправно работающем много веков подряд. Это ведь чудо, что техническая конструкция, созданная в далеком четырнадцатом веке, по-прежнему приводит в действие магическую стрелку.

Эстель вспомнила, как часами сидела у арки с мольбертом, пастелью, карандашами, кистями и красками и делала городские этюды. Несмотря на свою серость, унылость, таинственную, но немного мрачную средневековость, Руан стал для Эстель источником творческой энергии. Она гуляла по чудесным улочкам, любовалась фахверковыми особнячками (нет-нет, здесь однозначно живут купцы или меценаты – кто-то, принадлежащий буржуазному сословию), посещала художественный музей, воодушевлялась работами Моне и Сислея, и в ее воображении зарождались удивительные по красоте, гармоничности и сбалансированности красок картины. Вдохновленная и нагулявшаяся, она устраивалась в кафе Le Petit Aubrge, заказывала порцию устриц с изумительным сырным соусом и в полной мере осознавала прелесть художественной жизни. Несколько месяцев, проведенные в Руане сделали Эстель частью французского художественного мира, бесследно растворенном в пространственно-временном континууме. Она позволяла себе спать до двенадцати, завтракала морепродуктами, часами бродила по мощеным улочкам и даже намеренно пачкала свою одежду красками (чтобы у окружающих складывалось впечатление, будто она немного не в себе). Эстель посвятила время, проведенное в Руане абсолютному творческому безрассудству.

Завершив свой художественный проект, она вернулась в Париж с чувством приятной опустошенности. Она была готова в очередной раз начать жизнь с чистого лица, познакомиться с новыми людьми, пересмотреть свои предпочтения в одежде, еде и искусстве.

И вот она снова в Руане: смотрит на окна волшебной вдохновляющей квартирки и слушает звон старинных часов. Она решила, что должна непременно показать своим попутчикам место, где она когда-то жила, провести их по улочкам, изображенным на ее картинах, разделить с ними огромное блюдо морепродуктов в кафе Le Petit Auberge.

Когда Доминик вновь предложил путешественникам сделать перерыв на обед, они поняли, что сопротивляться уже нет смысла. К тому же Лулу была намерена познакомить всех с настоящей нормандской кухней. Она ведь славится не только изысканными улитками, сдобренными сытными соусами (восхитительный, беспроигрышный контраст!), непредсказуемыми мидиями и забавными гребешками, но и восхитительными, дарующими ни с чем не сравнимые гастрономические ощущения десертами. В частности, здесь готовят изумительный яблочный пирог.

– В Нормандии ведь растет много яблок, – рассказывала Лулу. – Местные жители нашли им весьма интересное применение. Они не только пекут из них сказочные пироги, но делают настоящий суровый напиток – кальвадос. Нам с вами предстоит дегустация.

– Будем дегустировать кальвадос? – осторожно поинтересовалась Валери.

– И не только! Я устрою вам экскурс по миру нормандского алкоголя. Мы начнем с сидра, затем перейдем к яблочным ликерам и, наконец, торжественно выпьем по рюмочке кальвадоса.

– Лично я признаю только выдержанный кальвадос, – прокомментировал Доминик. – Я считаю, алкоголь с выдержкой менее пяти лети не имеет никакого смысла. Тот же кальвадос по сути напоминает обычную самогонку.

– Это и есть самогонка, – уточнил Гийом. – Его ведь делают обычные французские крестьяне из яблок, выращенных в собственных садах.

Да… Воистину Гийом был настоящим потомственным славянофилом. Он не только говорил по-русски, но и неплохо знал особенности русской культуры и менталитета. У них с Валери была договоренность: один день они общались друг с другом по-русски, другой – по-французски. Таким образом, они доводили владение языком (французского – для Валери, русского – для Гийома) до совершенства. Кроме того, они подбирали друг для друга словари, справочники, энциклопедии и художественную литературу. Это было настолько мило, что не могло не вызывать восхищение окружающих.

Путешественники устроились в ресторане La Couronne. Да… Эстель хотела показать друзьям местечко Le Petit Auberge, но они возжелали посетить ресторан высокой кухни (а La Couronne считался именно таким).

У ресторана была особая история. Он находился в самом центре Руана. Здесь подавали самые изысканные нормандские блюда: утиную грудку в медовом соусе, ассорти сыров (камамбер, рокфор, реблошон) с виноградом, яблочным муссом и орехами, морепродукты, яблочно-творожный пирог. Шеф-повар ресторана Вансан был рад каждому гостю. Он нередко выходил в зал, рассказывал посетителям о блюдах дня, предлагал продегустировать гастрономическую новинку, будь то свежий, мягкий Пон л'Эвек (это, кстати, тоже сыр, один старейших в Нормандии), купленный на рынке, багет собственного приготовления или апельсиновый десерт из желатина. Да… Вансен был настоящим французским шеф-поваром. Если бы кто-то освободил его от повседневных административных и управленческих обязанностей, он бы потратил свободное время на сочинение индивидуальных блюд для каждого клиента. Стоило ему выйти в зал, и он мгновенно считывал взгляды, настроения, пожелания и предпочтения. Если бы у него была возможность, он бы непременно осчастливил каждого посетителя. Он точно знал, что в моменты радости нужно съесть или выпить что-то яблочное (яблоки ведь обладают потрясающими свойствами, и как удачно, что они растут в Нормандии в огромных количествах!), а в моменты радости – что-то с содержанием лимонной цедры. Он знал, что людям с меланхоличным характером нужно есть как можно больше клубники и что экстравертам противопоказана говядина и морепродукты.

Вансен писал книгу по гастрономической психологии. Не то чтобы он желал прославиться, просто считал необходимым поделиться с миром знаниями, данными ему от природы, знаниями, обладающими удивительной экстрасенсорной силой, знаниями, необходимыми для сбалансированной жизни. Ты то, что ты ешь. Эту мысль однажды высказал Гиппократ. Вансен был с ним полностью согласен. Не стоит вступать в конфликт с собственным организмом. Это не только негативно скажется на его работе, но сделает мир вокруг тусклее, проще и обыденнее. Счастливый организм приводит тело в отличную форму и придает губам форму блаженной полуулыбки.

Об этом и многом другом Вансен планировал написать в своей книге.

Когда путешественники устроились за огромным круглым столом у окна, Вансен наблюдал за происходящим в зале из своего заветного уголка. Да-да, у него был заветный уголок, откуда было видно каждого гостя. А как иначе считать общую атмосферу, если не присмотреться ко всем сидящим в зале?

– Bonjour, mes amis¹1
  Приветствую вас, друзья (фр.)


[Закрыть]! – поприветствовал Вансен новых гостей.

Как это мило. Он разговаривает с посетителями как с друзьями.

– Bonjour, cher Vincent²2
  Здравствуй, дорогой Вансен (фр.)


[Закрыть]! – радостно произнесла Лулу и поцеловала Вансена в щечку.

Очевидно, они были знакомы. Неудивительно, Лулу ведь частенько путешествуют по регионам, посещает аутентичные места и ресторанчики и, наверняка, знакомится с поварами, шеф-поварами, сыроварами, пекарями и виноделами. Она ведь не только изучает кухню Франции, но и старается каждый раз открыть для себя что-то новое: узнать новый рецепт для поваренной книги, пообщаться с кем-то, кто влюблен в гастрономию так же сильно, как она, попробовать что-то, что вдохновило бы ее на маленький подвиг.