Текст книги "Виртуальный муж"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2

Лиде Погодиной не так давно исполнилось сорок лет, и этот свой рубеж, как она считала, между молодостью и старостью, она восприняла очень болезненно. И хотя кожа ее еще продолжала оставаться нежной и почти без морщин, она сама, внутри себя, чувствовала себя очень старой. Из рассказов подруг она знала, что большинство женщин чувствует себя в ее возрасте как раз наоборот: душа остается по-прежнему молодой, а вот тело предательски обнаруживает свои годы. Лида вдруг прекратила жить мечтами и надеждами и поняла, что главное для нее теперь – ощущать каждый прожитый день. И если раньше она постоянно куда-то стремилась и топила мысли о предстоящей старости и даже смерти в каждодневной суете, полагая, что живет правильно, то сейчас она стала заметно медлительнее. Причем она замедлила свою новую жизнь намеренно, осознанно и очень жалела, что так поздно сделала ряд жизненно важных для себя открытий. Главное ее открытие заключалось в том, что она в одно прекрасное (иначе и не назовешь!) утро поняла, что никогда не любила, не любит и не будет любить своего мужа Андрея. Но странное дело, осознав это и даже успев на какие-то доли секунды почувствовать сладость этого открытия, она не только не расстроилась, не ощутила себя в чем-то ущемленной и обделенной, но как раз наоборот: голову ее вскружило от сознания полной свободы. Она словно увидела перед собой залитую солнечным светом длинную, в золотисто-багряных, великолепных осенних тонах аллею, уходящую далеко за горизонт, – такой ей представлялся теперь ее новый одинокий и восхитительно свободный путь. Она села на постели, тряхнула волосами и поняла, что только и начинает жить. За стеной на кухне варил себе кофе муж, что-то напевая. В ванной шумела оставленная им литься вода, по квартире распространялся запах мыла и зубной пасты. Обычное утро, каких было много в ее жизни. Каждый день все повторялось, и это воспринималось как норма, как внутренний порядок, которому должно подчиняться чуть ли не все человечество. Хотя на самом деле где-то там, далеко за домами и деревьями, плескалось совершенно другое море – море свободных и ярко живущих людей. Оставалось только сделать выбор… Но как сказать мужу, что сегодня утром к ней пришло озарение и что теперь она хочет жить одна? Детей у них нет, поэтому хотя бы с этими заботами у нее проблем не будет. Они разойдутся тихо и мирно, как приличные и воспитанные люди. Лида соберет свои вещи и уйдет в снятую на время квартиру. Андрей, если захочет, останется жить в этой квартире, где они прожили больше пятнадцати лет, но тогда ему придется смириться с тем, что все накопленные ими деньги будут поделены таким образом, чтобы хватило средств на покупку квартиры для Лиды. Лида продолжит работать финансовым директором своей фирмы, а Андрей будет зарабатывать себе на жизнь программистом, как и сейчас. Возможно, они будут ходить друг к другу в гости, на чай, на ужин, беседовать… Но тогда их разговоры примут более приятный оттенок – ведь тогда они будут встречаться как испытанные друзья или любовники. Возможно, тогда Андрей станет оказывать ей, своей бывшей жене, больше знаков внимания и, собираясь к ней на свидание (если, конечно, к тому времени он не очнется и не заведет себе от внезапно обрушившегося на него чувства одиночества какую-нибудь женщину с крашеными волосами и неизменной сигаретой в зубах), купит в ближайшем цветочном магазине герберы, а в гастрономе – бутылку шампанского и торт. Все лучше, чем скучать вдвоем, зная о том, что ничего уже в их жизни не произойдет яркого, неожиданного, что встряхнет их и заставит кровь быстрее бежать по жилам. Может, и он влюбится, или она…

Лида просидела так на кровати довольно долго, представляя себе свою будущую жизнь. Ее фантазия, перескочив галопом все принципиально важные этапы объяснения и самого развода, уже раскладывала на столе ее предполагаемого будущего образцы новых занавесок, которые она повесит у себя в спальне… Когда же она купила и поставила возле нового испанского унитаза санитарного утенка, жутко пахнущего хлоркой, Андрей позвал ее завтракать.

– Как ты думаешь, мы смогли бы жить с тобой порознь? – спросила она его, запахивая халат и усаживаясь за накрытый стол, пытаясь найти в окружающем ее пространстве какой-нибудь инициированный мужем изъян (но все, к ее несчастью, казалось просто идеальным: кофе в чашках, нарезанная тонкими ломтиками ветчина, сыр, хлеб). – А?

– Думаю, что нет, все-таки прожили вместе так долго, – ответил ничего не подозревающий муж, намазывая на хлеб масло и даже не глядя в сторону жены с видом человека, на двести процентов уверенного в том, что и на следующий день он будет вот точно так же намазывать масло на хлеб и пить кофе в привычной компании с женой. Бедняжка, ведь он еще не знает, что я собираюсь предложить ему разойтись…

– Люди живут и по сорок лет, а потом расходятся… – начала она потихоньку свои игрушечные военные действия, медленно и нерешительно продвигаясь в стан своего потенциального врага.

– Ну и пусть себе расходятся… – улыбнулся каким-то своим мыслям Андрей, и Лида поняла, что, бросая ей пустые фразы и словно из вежливости поддерживая этот нелепый разговор, он думает в это время о чем-то другом, ей неизвестном, и на нее холодной волной накатила злость. – Собирайся быстрее, уже опаздываем…

Обычно он ее отвозил на работу, но на этот раз она хотела поехать одна, на своей машине. Пусть даже ей придется сейчас открывать тяжелые замки их старого гаража во дворе, осматривать машину, выкатывать ее на посыпанную щебенкой дорожку и пытаться ее завести. Она должна теперь учиться жить самостоятельно…

Однако она и не заметила, как быстро собралась и уже через несколько минут стояла возле двери одетая, готовая сесть в машину мужа, чтобы он отвез ее на работу. Поход в гараж и свидание с машиной она отложила на вечер. Мне надо подготовиться к такому ответственному шагу психологически. Зачем спешить?

На работе, запершись в кабинете с чашкой кофе, она дала себе волю помечтать, пофантазировать, поплавать в ею же придуманной новой жизни. Но, как это ни странно, что бы она себе ни представляла, о чем бы конкретно ни думала, повсюду маячила тень Андрея. Это он прибивал полку в кладовке, которая непременно будет в ее новой квартире. Он же соберет и мебель в гостиной, привинтит ножки к итальянской кровати, покрасит стены на лоджии… Именно с ним она отметит свое новоселье и будет пить коньяк, заедая его виноградом…

В дверь постучали. Она открыла и впустила в кабинет нового сотрудника – талантливого экономиста, молодого, тридцатипятилетнего Михаила Ильича Юданова. Так сложилось, что она сразу стала звать его только по имени, без отчества – Михаилом, а потом и вовсе Мишей. Миша был худым, поджарым, со смуглыми руками, покрытыми черными густыми и шелковистыми на вид волосами. Лиду так и тянуло их погладить, она едва сдерживалась порой, чтобы не попросить его расстегнуть манжеты рубашки и показать ей руки, хотя бы до локтя, – такое вот странное желание. Он носит неизменно белые сорочки, темные костюмы, синие и красные галстуки, обувь предпочитает стильную и наверняка дорогую (в этом Лида мало что смыслила, поскольку обувь ее муж всегда покупал один, в отличие от остальной одежды, когда ему требовался ее совет). Миша немногословен, зато взгляды, которые он бросает на Лиду, многозначительные, долгие, раздевающие. У него серые глаза, тонкие розовые губы и крупный, идеальной формы нос. Волосы темные, с заметной проседью. Он принес ей документы на подпись, и пока она выводила фиолетовыми чернилами свою подпись на белой плотной бумаге очередного договора, ей нарисовалась картинка: они с Юдановым отмечают ее новоселье, пьют коньяк и заедают его виноградом. Почему виноградом? Может, персиками?

Прежде чем уйти, он задержался возле стола и, не глядя ей в лицо, вдруг спросил:

– Может, поужинаем сегодня где-нибудь?

Кинематографическая фраза, сообщающая героине, неважно какой, что она нравится, что ее хотят не только накормить, но и сделать с ней то, что и она вроде как хочет…

И вот тут-то Лида вдруг и увидела на одном из многочисленных экранов своего рвущегося на свободу сознания огромную, становящуюся все шире и шире трещину, глубокий и бездонный провал в ее отношениях с мужем. Материк их семейного благополучия развалился на две половины, и Андрей, прямо на глазах отдаляясь, превратился очень скоро в маленькую черную точку…

…Она открыла глаза и поняла, что лежит на столе, а в руке зажата туфля. Прохладный ветер, проникающий в ее кабинет из распахнутого в ненастный день окна, холодил голые бедра. Рядом стоял мужчина – он приводил себя в порядок не спеша, словно давно привык к таким вот профилактическим упражнениям на своем ( на моем!) рабочем месте. Неужели все утренние мысли были связаны лишь с этим вот острым желанием, которое она испытывала к своему новому сотруднику?

Он поцеловал ее в губы, помог ей подняться и даже достал из-под стола другую туфлю.

– Господи, если бы ты только знала, как я ждал этого дня, – прошептал он, снова обнимая ее и целуя уши, затылок. – Думал, что никогда уже не дождусь. Так мы поужинаем сегодня?

– Конечно…

Она еще не знала, как ей себя с ним вести: сделать вид, что секс на рабочем столе с подчиненным для нее обычное дело, или же придать этому акту романтический оттенок. Одно казалось неоспоримым – она хотела бы, чтобы каждый ее рабочий день начинался именно так – с подписания документов…

Когда за Юдановым закрылась дверь, а она, уже застегнутая, что называется, на все пуговицы, заняла свое место на широком и удобном до безобразия кресле, в ее памяти всплыла одна сцена, которая в свое время потрясла ее не меньше той, что произошла сегодня в этом кабинете.

Это случилось всего пару дней тому назад. Был вечер, что-то около девяти. Андрей в гостиной смотрел телевизор. Окно спальни, где находилась в это время Лида, поливая фиалку на подоконнике, выходило на мрачный, похожий на заплесневевший колодец внутренний двор. Там, кроме ряда переполненных мусорных баков да спящих в тихих каменных нишах кошек, можно было встретить разве что роящегося в куче мусора бомжа или алкоголика. И вдруг – эта ослепительная пара. Мужчина и женщина. Он – во всем темном, она – в пальто в веселую красно-сине-белую клетку. Они целовались. Самозабвенно, страстно. Это зрелище так заворожило ее и возбудило, что она еще долго оставалась стоять возле окна, не в силах оставить свой наблюдательный пост в надежде, что эта пара продолжит выражать свои чувства вплоть до совокупления на свежем сентябрьском воздухе. Она не видела их лиц, но предположила почему-то, что они – люди не очень-то и молодые. Быть может, потому, что их объятия и поцелуи в глазах Лиды носили все же больше платонический характер. Что-то глубоко целомудренное крылось в движениях мужчины. Женщина же и вовсе казалась безвольной. Они явно от кого-то прятались, раз выбрали для свидания это неприглядное и вовсе уж неромантическое место среди мусорных баков. Эта сцена плюс шелковистые волосы на руках Юданова – неужели такой малости было вполне достаточно для того, чтобы она решила уйти от мужа и пуститься во все тяжкие? Со стороны, видимо, это вот так пошловато и выглядело бы. Но кто осудит ее, если она пока еще живет в мире с собой? Кто узнает, что она отдалась Юданову из желания как можно скорее порвать со старой своей жизнью и окунуться в новую, полную необузданных страстей?

В дверь постучали. Сердце ее чуть не выпрыгнуло, а внизу живота слабо шевельнулось новое, растущее в ней желание. Показалась секретарша Леночка с большим коричневым свертком в руках.

– Это вам, посыльный принес, а я расписалась.

– Что это?

– Думаю, вам это лучше известно… – Леночка как-то особенно уж приторно улыбнулась. – Наверно, это ваш муж прислал вам… Я знаю этого парня, он уже приносил цветы нашему главбуху и тоже от мужа… Если у вас сегодня не день рождения, значит, годовщина семейной жизни… Я угадала?

– Да уж… – Лида нерешительно приняла из ее рук сверток и прижала к груди. – Вам бы следователем работать в прокуратуре…

Оставшись одна, она развернула сверток – там были розы. Красные, желтые, белые, розовые и почти черные. Огромный, немыслимой красоты букет. И записка: « Я счастлив. М.Ю.»

Домой она шла с букетом, не зная даже, как объяснит его появление, но и не желая расставаться с ним. Решила, что скажет мужу, будто бы купила его сама для себя, не смогла удержаться, чтобы не принести в дом такую красоту. Она возвращалась домой поздно, гораздо позднее, чем обычно, но Андрей, к счастью, даже не позвонил и не поинтересовался, почему она так задерживается. Это означало, что его либо самого нет дома, либо он так увлекся на кухне, готовя ужин, что не заметил, как за окном стемнело… А припозднилась она из-за того, что за минуту до того, как она собиралась уже выйти из кабинета, чтобы отправиться домой, к ней вновь заглянул Юданов. Он сказал, что Леночка ушла, что в офисе осталась только охрана, после чего снова, как и утром, запер дверь и набросился на нее, повалил теперь уже не на стол, а на диван. Но его грубость и напор лишь возбудили ее…

Теперь, когда она стояла перед дверью квартиры, в которой находился муж (она видела, как светятся все ее окна), первой ее мыслью было поскорее забраться в ванную комнату, снять с себя одежду и вымыться. Она ужасно боялась, что Андрей по запаху поймет, что она только что была с другим мужчиной. А тут еще цветы…

Она открыла дверь своим ключом и, оказавшись в прихожей, положила тяжелый букет прямо на пол, после чего, крикнув в пространство: «Я пришла, мне надо в ванную!», заперлась в ванной комнате и принялась срывать с себя одежду. Белье с чулками она сунула не в корзину для белья, как обычно, а под ванну… Рука ее наткнулась на что-то плотное, гладкое и прохладное. Она удивилась – под ванной у нее стояла всего лишь бутылочка с кислотой, которой она пользовалась, чтобы очистить стиральную машину от накипи. Что еще там может быть, помимо нее? Зная в своей квартире каждый предмет и его место, она внутри себя возмутилась тому, что кто-то посмел нарушить установленный ею раз и навсегда порядок, и, схватив это нечтопальцами, потащила из-под ванны. Но сделать это оказалось не так-то просто. Огромный, туго набитый, плотный пластиковый черный пакет, мягкий, но упругий, словно туда впихнули ватное одеяло, как минимум.

– Лида? – послышалось за дверью, и Лида замерла, боясь пошевелиться. Ей не хотелось прежде времени обращать на себя внимание и тем более поднимать шум из-за какого-то пакета. Главным для нее было вымыться и предстать перед мужем в чистом, незапятнанном виде, пусть даже и в халате. Надо бы еще зубы почистить…

– Да, милый, я скоро выйду, у меня тут небольшие неприятности… мне надо помыться…

– Я подожду… Учти, я все разогрел… – после этих слов она услышала, как муж удалился в сторону кухни.

Вот теперь можно было развернуть пакет. И тут же ее словно обожгло: она увидела кусок яркой драповой ткани в красно-сине-белую клетку. Она глубже запустила руку, хотела вытряхнуть из пакета это пальто (она была уверена, что это то самое пальто, что было на той женщине, страстно целующейся с мужчиной во дворе ее дома!), но тут же отдернула… Посмотрела на свои пальцы – они были в чем-то липком и красном… Кровь…

Глава 3

Юля, приехав домой и встретившись с Шубиным, а вечером того же дня и с судмедэкспертом Чайкиным, еще одним своим верным другом, почувствовала себя помолодевшей, и радость, которую она копила все те часы, что провела в дороге, мечтая об этой встрече, выплеснулась уже ночью, когда она дремала на плече у Шубина, слезами неожиданного счастья. Ей не хотелось физической любви, на которой настаивал опьяневший от водки и нахлынувших воспоминаний Игорь, ей хотелось просто на время вернуться в те дни, когда они все вместе были отчаянно увлечены общим делом. На все попытки Шубина она отвечала тихим и немного виноватым смехом, прекрасно понимая, что не должна была приглашать его к себе на квартиру и позволять спать с ней в одной кровати. К тому же мысль о том, что Женя Жукова, теперешняя подружка Шубина, мается одна, понимая, где и с кем находится ее Игорь, остужала готовые вспыхнуть чувства. Наконец Шубин угомонился и заснул. Юля выскользнула из постели, накинула на себя кофту и прошла на кухню. Стены ее квартиры словно превратились на какое-то время в сплошные экраны, на которых возникли сцены из настоящих боевиков – фрагментов из ее прошлой жизни, наполненных риском для жизни, тяжелыми физическими испытаниями, опасностями. Расследуя дела, связанные с преступлениями, команда тогда еще нового детективного агентства во главе с его организатором и руководителем Евгением Крымовым выкладывалась на полную катушку, не считаясь ни с чем. Надо было зарекомендовать себя в городе таким образом, чтобы отчаявшиеся найти помощь у милиции люди могли добиться справедливости, обратившись в агентство. Сколько невиновных было посажено за решетку в то время, как настоящий убийца, к примеру, гулял на свободе. Сколько сил и средств было потрачено на поиски истинных преступников, чтобы невиновных выпустили на свободу. Много дел было и об исчезновениях людей… Вот и сегодняшнее дело – пропал бизнесмен, отец маленьких детей. Вспомнив об этом, Юля вновь почувствовала неприятный холодок внутри – ей снова показалось, что она откуда-то знает, будто его нет в живых. И хотя часы показывали час ночи, она все же рискнула и позвонила старшему следователю прокуратуры Виктору Львовичу Корнилову, неофициально помогавшему агентству вот уже на протяжении нескольких лет и фактически состоявшему в штате.

– Корнилов слушает, – услышала она знакомый голос и почувствовала, как ее охватывает непонятное волнение.

– Виктор Львович, это я…

Пауза. Вероятно, Корнилов просыпался, приходил в себя и соображал, кто бы это мог ему позвонить в такой поздний час.

– Земцова, это ты, мать твою?

– Я… – она из сентиментальных чувств чуть не разрыдалась в трубку. – Но как вы меня узнали? Неужели по голосу?

– Интересно, как же еще? Ты где? В Париже? Лондоне? Где тебя черти носят?

– Я здесь, в Саратове.

– Мать твою… Ну надо же! Гудите небось в агентстве? Много выпили?

– Нет, я дома.

– Слушай, тебя же можно поздравить?

– Да, у меня дочка, Машенька. Она сейчас в Москве, у мамы…

– А ты здесь по какому делу? Крымов послал? Он же у нас деловой мужик, ни часу не может спокойно прожить. Какая нелегкая занесла тебя сюда?

– Я ужасно скучаю по работе, мне так хочется пожить немного здесь, прежней жизнью…

– Ностальгия, значит, – усмехнулся явно обрадованный ее звонку Корнилов. – У меня для тебя работы – по горло, можешь не сомневаться. Думаю, что ты и сама уже впряглась, раз звонишь мне…

– Пока еще нет, но собираюсь…

– Ты по делу Зориной?

– Нет… А что это за дело?

– Убийство, что же еще! Убили молодую бабу, красивую, богатую, бросили, как ненужный хлам, в посадках… Инна Зорина. Ушла из дома и не вернулась. Я уже слышать про такое не могу. Люди исчезают, словно снег тает. Но ее нашли. Застрелили женщину в голову. Стрелял явно не профессионал – попал в глаз, всю голову разнесло… Перед этим, понятное дело, изнасиловали. Как она оказалась в этих посадках – ума не приложу. Соседка, которая и забила тревогу, когда та не пришла ночевать, сказала, что Инна была женщиной очень осторожной, аккуратной, серьезной, она не могла вот так вот пойти с каким-то незнакомым мужиком в лес…

– Она замужем? – Юля уже и забыла, что еще пару минут назад собиралась расспросить его о пропавшем Льве Британе, увлеклась рассказом Корнилова об убийстве женщины.

– Нет, полгода тому назад развелась. Муж у нее – немец. Она жила с ним три года в Германии, а потом разошлась, вернулась домой, да не с пустыми руками, по словам соседки… Мы проверили состояние ее банковских счетов – там действительно крупные вклады…

– Значит, это не из-за денег? Иначе бы заставили снять их, превратить в наличные…

– В том-то и дело… А у тебя какой вопрос, раз ты звонишь мне ночью?

– Британ… Слышали?

– Лева Британ. Да, я слышал, что он пропал. Но у того – бизнес. Надо подождать немного, может, еще сам объявится.

– Жена сказала, что он детей своих маленьких любит, не мог не позвонить. Семья для него – все.

– Да я знаю, разговаривал с Мустафиным…

– Да, это его зам. И что он говорит?

– Говорит, что Лева действительно большой любитель бани, что у него есть друзья, с которыми он ходил в парную, но без девочек, понимаешь, да? Он не пил, не гулял, говорят, характер у него нормальный, уживчивый, подчиненных никогда не обижал… Но враги-то всегда есть, когда у человека денежки водятся… Враги, завистники… У него же еще и жена, насколько мне известно, молодая, красивая…

– Я видела ее сегодня. Она приходила к Игорю.

– Понял… Если что узнаю – позвоню. Если ты что нароешь – спасибо скажу. Рад был тебя услышать. Думаю, свидимся в ближайшее время?

– Конечно.

Она положила трубку. Сна не было. Впору было выйти из дома и пойти искать Британа. Но она решила поступить по-другому – вызвала по телефону такси, оставила Игорю записку, что скоро вернется, а сама оделась и поехала на квартиру Шубина. Она знала, что там, брошенная и забытая всеми, мучается бессонницей Женя Жукова. Сколько раз, оставленная Крымовым, она сама обливалась слезами, переживала, воспринимая каждую его измену как конец своей жизни. Но время шло, раны затягивались, и она научилась принимать его таким, каков он есть. Она не стала рассказывать Шубину, что за последний год она сильно отдалилась от Крымова, но продолжала жить с ним вместе, встречаясь, как и он, с другими. У нее в Париже было два любовника, которые и заполняли своей нежностью и заботой всю ее женскую жизнь. Ей было стыдно сознаться Шубину в том, что эта жизнь, как ни странно, ее устраивала, и что она, познав вкус полигамии, теперь не стала бы возвращаться к своим прежним жизненным принципам. Жизнь с одним мужем, пусть даже и любимым, лишала ее определенной свободы, ставила ее на ступень ниже мужчины, и это сильно раздражало, вызывало протест. И зачем же рассказывать об этом Шубину?

Она позвонила в дверь, зная, что там не спят, – она видела два светящихся окна.

– Женя, это я, Земцова, открой.

Дверь сразу же распахнулась. Как она и предполагала, лицо Жени распухло от слез.

– Это ты зря, – сказала она прямо с порога. – Я и приехала к тебе, чтобы поговорить об этом… Ты впустишь меня?

– А где он? – Женя и сама, видно, застыдилась своего заплаканного вида и закрыла ладонями лицо.

– Он у меня. Пойми, мы должны были какое-то время побыть вдвоем, поговорить… Но у меня есть муж, во-первых, во-вторых, помимо мужа, существуют мужчины, с которыми я встречаюсь. Игорь ценен для меня не как мужчина, а как друг. Ты веришь мне?

– Чаю хочешь? – Женя взъерошила волосы на голове, как человек, только что узнавший, что смертельный диагноз, который ему поставили, – ошибка врача. – Проходи… Я все понимаю… Но все равно как-то неприятно…

В кухне за чаем Юля рассказала Жене много интересного из своей жизни, связанной с работой в Саратове.

Женя отошла, успокоилась и ближе к утру превратилась в веселую, остроумную и бойкую девушку, о которой Юле рассказывал Шубин. Порывистые движения и скоропалительные выводы, которыми она сыпала, рассказывая о том, чем занимались они в последнее время с Шубиным, какими расследованиями и с каким результатом, делало ее похожей на подростка-максималиста. Но подчас тон, который она употребляла, когда упоминала Игоря, превращал ее в маленькую, ревнивую, с замашками собственницы женщину.

Уснули они на одном диване, утомленные долгим разговором и счастливые от сознания того, что каждая из них нашла в лице предполагаемой соперницы – подругу.